СТАРЫЙ ОСЕЛ МОЛОДОГО ВЕЗЕТ

Пост - штука ответственная, ясно ежу. Спать на посту низя. Особенно, пост номер один - Боевое Знамя училища. Попробуй, поспи стоя! Хотя, если исхитриться, за два часа можно выспаться и стоя. Главное - чтобы голова не отвалилась и не упала со звоном на гладкий блестящий мраморный пол. Опереться - есть на что... Но это - номер один. А на посту номер три?
Пост номер три - гигантская территория. Учебные лаборатории, всякие склады, еще какие-то заборы и развалины - все секретно, закрыто и опечатано - пока все обойдешь, глядишь, полчаса и прошло... Днем не так скучно, и спать не так хочется. Но ночью...
Тим лениво посветил видавшим виды казенным фонариком на печать. Печать в целости и хвостик висит нормально. Не спеша отошел за угол склада, достал начатую пачку "Золотого пляжа", воровато оглянулся - на всякий пожарный - и чиркнул спичкой. В ту же секунду за спиной он явственно услышал шаги.
Мгновение - сдернутый с плеча автомат снят с предохранителя. Тим осторожно выглянул из-за угла. Прямо здесь проходит граница поста. Шаги стали звонче и уже напоминали стук, будто кто-то надел модные в те времена хиппейские пляжные сабо. Неожиданно хриплым голосом Тим грозно выдавил в темноту:
- Стой! Кто идет?!
Молчание. И - стук. Все ближе. Прямо к складу ГСМ. Это мог быть только диверсант.
- Стой, стрелять буду! - Тим сорвал предохранитель и передернул затвор. Клацанье громом отдалось в ушах, заглушив на долю секунды зловещую поступь. Фонарь на столбе кисло освещал желтым конусом пятачок в пять метров диаметром. В этот пятачок, легонько постукивая копытцами, не спеша вошел осел. Ф-фу ты! Адреналин мгновенно улетучился из крови.
Ослов в училище (здесь имеются в виду конкретные непарнокопытные животные, а не ослы вообще) - а точнее говоря, ослиц - было две. Их звали Машка и Светка. Они ежедневно, в любую погоду, независимо от праздников и выходных, исправно выполняли свою стандартную боевую задачу - вывозили пищевые отходы с камбуза на свинодром. Рядом с телегой обычно дефилировал специально выделенный для сопровождения матросик с кадровой роты. Если матросика почему-либо не было, ослицы без проблем доставляли свиньям еду самостоятельно, поскольку за годы вызубрили маршрут. В свободное время Машка и Светка без дела шлялись по необъятной территории училища, обгрызая пышную зелень газонов. Копыта у них были неимоверно загнуты вперед и вверх, как тапки у сказочного Аладдина - интересно, почему? Светку, кстати, лет через пять после описываемых событий таки застрелили в карауле при примерно схожих обстоятельствах.
В данный момент перед очами Тима находилась Машка. Грустные ослиные глаза располагали к философии, размышлениям и диалогу. Тим выкурил-таки сигаретку, почесал шершавый Машкин нос и сказал дружески:
- Ладно, чмо ты вислоухое, чего там. Фиг с тобой, пошли вместе.
И пошли - этакой тибетской парочкой - по указанному в табеле постам маршруту, проверяя по пути печати. Тим подойдет к двери, посветит тусклым лучиком на слепок, и Машка тоже смотрит, словно убеждаясь... До смены оставалось еще минут сорок.
И тут Тима осенила пронзительная гениальная мысль: а чего же это я, дятел, пешком-то хожу, аки дервиш, когда транспорт - вот он, рядом?
- А ну, Марья, стой так, - Тим забросил автомат за спину и лихо взгромоздился на покатую ослиную спину с упрямо выпирающими позвонками. Малость, конечно, непривычно, без седла, но все ж... Тем более, что в седле Тим тоже никогда не ездил. Взял автомат, как предписано Уставом - на грудь, пришпорил легонько пятками рысака, опустил воображаемое забрало и уверенно произнес фразу, достойную Айвенго:
- Н-но, родимая!
Теперь дело пошло веселее. Сообразительная Машка очень быстро усекла особенности нового маршрута, и управлять ею было очень просто. Она возила Тима от объекта к объекту, останавливаясь точно перед нужными секретными дверями, где бдительный Тим проверял печати.
И вот, трусит, значит, Машка с этим рыцарем печального образа на спине, от фонаря к фонарю, от склада к складу, как вдруг смех из темноты - приглушенный и сдавленный, но все же хохот. Тим направил скакуна (точнее, скакунью) на звук и смело прокричал во мрак предписанную фразу:
- Стой, кто идет?!
- На... на... нача... начальник!.. к-ка!.. ха-ха.!!... ка-раула!.. с дежурным по.. по учи... училищу!..
Все трое - начальник караула, проверяющий и сопровождающий караульный - дружно лежали на мягком зеленом газоне и тихо помирали от хохота. Ланселот-Тим озадаченно почесал в затылке - а что делать? - потом ловко спешился прямо перед ними, лихо перехватив автомат и не смущаясь доложил, благо рожу в темноте плохо видно:
- Товарищ капитан первого ранга, часовой третьего поста старшина второй статьи Тимченко. На посту - без замечаний.
И сидеть бы Тиму на знаменитой Севастопольской гауптвахте со всеми вытекающими, да только развеселившийся дежурный по училищу решил его на радостях с караула не снимать:
- Ну: едренть!: меня еще никогда в жизни никто: так: не смешил! Гы-гы!.. Это ж надо же ж...
И ушли они обратно в караулку, продолжая громко и неприлично фыркать в темноту... А сконфуженный Тим побрел дальше - печати проверять. Уже пешком... Верная Машка печально постукивала копытцами чуть в стороне, уподобляясь Росинанту. Ей, наверно, тоже было немножко стыдно... Ослы - они ведь все-все-все понимают, спросите кого угодно, и извилин у них куда больше, чем, скажем, у того же кенгуру, и даже чем у некоторых людей...

ГЕРОЙ

Физическое тело, обряженное в клешеные суконные брюки и суконный же бушлат с пятью желтыми галками на правом рукаве, лежало ничком и не шевелилось. Если бы редкие прохожие могли видеть человеческую ауру, они немедленно пришли бы к выводу, что у данного представителя гомо сапиенс всякая аура отсутствует напрочь. Натюрморт дополняли революционно-красные момбасовские носки.
Этим прекрасным декабрьским утром произошло довольно редкое для Города-Героя событие, а именно: в Севастополе выпал снег. Тонюсеньким слоем в два сантиметра толщиной, мокренький, он девственно искрился под лучами веселого воскресного солнышка и не знал, что это же самое солнышко уже завтра растопит его в банальные веселые лужицы. А пока... Пока что троица лихих пацанов возраста очень начальной школы отчаянно пыталась покататься на саночках чуть поодаль остановки. И - опять же - тело...
Мимо остановки прошла, ковыляя, закутанная в платок замшелая старушка, помнящяя еще Нахимова и Истомина. Оглянувшись на натюрморт, старушка сокрушенно покачала головой, сделала губы дудочкой, сердито прошептала что-то непотребное, истово перекрестилась и побрела дальше. Еще дважды утренние прохожие обращали внимание на контрастирующую с белым снегом черную фигуру, но участием не блеснули, прошли мимо, торопясь по своим делам, хотя - какие дела в воскресенье?
Между тем, можно попробовать напрячь свои умственные способности и методом дедукции вычислить, каким образом сия фигура оказалась в данное время на данном месте. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы довольно быстро прийти к заключению, что дело обстояло достаточно просто и обыденно: троллейбус ? 6 остановился на конечной, после чего из открывшейся задней двери выпало как раз вот это - то, что в других условиях могло бы называться курсантом пятого, выпускного курса. Часы показывали пол-одиннадцатого, то есть все уволенные на ночь курсанты уже давнехонько вернулись "в родные пеналы" славного Краснозвездного училища имени П. С. Нахимова, в просторечии именуемого "системой". Этот же по непонятной причине задержался. Хотя - почему "по непонятной"?
Любопытные мальчишки вдруг перестали кататься на саночках и робко подошли к остановке, видимо, также привлеченные натюрмортом. Один из них явно был будущим флотоводцем - на его курчавой голове топорщилась детская бескозырка с надписью на ленточке: "Герой". Пацаны, цокая языками, склонились над телом.
Тело между тем вопреки закону о клинической смерти признаки жизни все же подавало. В том месте, где лиловый нос уткнулся в свежий снежок, уже основательно подтаяло, и из этого района веером расплывались томные волны тяжелого перегара номер 777. Как в переделанной песенке: "принесли его домой - оказался он живой... да смертельно пьяный..."
Старший из пацанов озабоченно почесал в затылке, по-взрослому вздохнул и что-то сказал своим друзьям. Те немедленно принялись за дело. С превеликим трудом, напрягаясь и кряхтя, пацаны погрузили беднягу на двое саночек, предварительно связав их вместе веревкой. Фуражки от тела поблизости видно не было - скорее всего, уехала вместе с троллейбусом на Центральный рынок. Поэтому семилетний моряк, не задумываясь, пожертвовал свою игрушечную бескозырку "Герой", нахлобучив ее на огромную лохматую голову без пяти офицера. Понятно: для севастопольского мальчишки честь флота - прежде всего. Мальчишки впряглись в саночки и автопоезд двинулся в сторону КПП училища, благо его местонахождение им, вездесущим пронырам, было хорошо известно.
Вот так, в таком виде - саночки, брюки-клеш, расстегнутый бушлат с пятью галками и дурацкая бескозырочка "Герой" - вспотевшие пацаны и сдали незадачливого пятака дяде-мичману, дежурному по КПП, который тут же выпал в осадок и ржал чуть ли не до потери сознания вместе со старшим помощником дежурного по училищу, гулявшим неподалеку и прибежавшим на дикий сумасшедший хохот...
Помнится, еще Юлиус Фучик задавался вопросами: что такое подвиг? кто же такой герой? Да он просто не видал эту сцену...

Форма номер Два в училище - это ослепительно белый верх и суконно-черный низ.
Внутри -курсант.
Всегда хотящий выпить.При первой возможности.
Для того,чтобы попасть из Стрельни в Петергоф,
где и привести себя в нетрезвое состояние, надо проехать на желтом "Икарусе" с табличкой "358". Соответственно для того , чтобы уже нетрезвым попасть обратно в расположение - надо совершить обратную поездку на этом же автобусе.
Трём нетрезвым кренделям очень не хотелось ждать на остановке "358-го" , а так как моряков любят все, и готовы, по мере желания, оказать им любую услугу, трое подвыпивших курсантов решили помахать слабеющими от количества выпитого ручонками всем проезжающим мимо автомобилям.
Первым откликнулся водитель и экипаж роскошного финского автобуса, следующего из Петергофа в сторону Питера.
"Ооооо! Рашен сэйлорс! Фери гут! Випьем вотка?"
"А как же!" - радостно откликнулась наша тройка.
И по салону заметался веселый "перебульк" употребляемого и из гОрла и из стаканчиков и полируемого баночным пивом...
Проснулись от холода.
Стог сена. Утренняя тишина. Туман.
Напряженно вспоминается вчерашнее.
Не получается.
Где сейчас? Куда идти? Как?
Увидев на краю поля мужичка , мирно и мерно косящего траву, решили спросить...
"Зёма! Как нам в Стрельну попасть?"
В ответ, зорко зыркнув из под белых бровей, дедок выдаёт длинную фразу на незнакомом языке.
С трудом сфокусировав на дедке разбегающиеся глаза и собрав в пучок мысли, курсачи понимают:
"Дедок-финн."
"Вчера лихо покорешились в автобусе с финнами."
"Автобус ехал быстро."
Вывод: Мы - в Финляндии
Аксиома: Прощай виза,училище, свобода! Здравствуй зона.
Надо как-то бороться!
Ласково дыша в сторону ,начинают беседы беседовать с дедком.
Из пальцевого разговора выясняется:
Тааам, где торчит большая белая труба, - Россия.
Между нами и трубой - граница.
Дозор прошел пять минут тому.
Если по-пластунски доползут и перевалят через бугор, то всё в порядке.
Только быстро.
Рухнули в траву и заящерились к границе эти три роскошно-белых "покорителя морей".
Ползут пластуны.Стараются. Первый-доползший до дороги-поднимает свою
тяжелую головенку и...
Неспешно окуривая местность синим выхлопом, перед его угасающим взором,проплывает "358 ой" автобус.Из Петергофа в Стрельну.
Родной, желтый "Икарус".Не финский.Венгерский.
От дедка- след простыл.
Форма номер Два - восстановлению не подлежит.
К утреннему построению-успели.
Не пили - примерно неделю.
И даже - не простудились.
Сейчас - где-то моря бороздят.
Нарушители границы...

Подводный верблюдоносец.

История не моя, но трудно удержаться и не рассказать.

В состав австро-венгерского флота 11 сентября 1916 года вошла специальная грузовая подлодка U-20, построенная на гамбургской верфи "Бломм унд Фосс".
"За счет значительного объема грузовых помещений подлодка брала на борт большие запасы и могла долго продержаться в море... Лодка совершила много рейсов соружием и боеприпасами для арабских племен, боровшихся против английского господства.
... Но однажды ей довелось совершить поход с уникальным грузом.
Шейх племени синуси, в благодарность за доставленное оружие, подарил императору Вильгельму верблюда.
Грузовой отсек UC-20 позволил взять достаточно провианта для "подарка", а самого верблюда разместили на палубе, и лодка пошла в Полу (порт на адриатическом побережье - мое прим.), не погружаясь более чем на 8 метров. Глубина отсчитывалась по глубиномеру в центральном посту, то есть при глубине 8 метров рубка уходила под воду настолько, что голова верблюда остается над водой. Необычный переход прошел успешно, субмарине всего несколько раз пришлось переходить в позиционное положение. Это ей пришлось сделатьи перед портом назначения, опасаясь авиации противника. При этом вид плывущей и ревущей верблюжьей головы привел в неописуемый ужас местных рыбаков. Они бросились на своих лодках кто в море, кто к берегу.
...
Свой путь "верблюдоносец" закончил в 1919 году в Англии, куда он попал после капитуляции.
Судьбу верблюда, к сожалению, установить не удалось."

А. Михельсен. "Подводная война 1914-1918." М.-Л. 1940., с.36.
Взято из первого сборника общества истории флота "Наваль", 1991 г.

ЭТИКЕТКА

Группа матросов, возглавляемых мичманом, возвращалась из культпохода на корабль. Настроение у всех было великолепное, несмотря на мерзкую сентябрьскую погоду. Интересный концерт хоть как-то скрасил унылость их военно-морской службы, а на корабле всех ждал вечерний чай и традиционные бутерброды с маслом и жареной камбалой, заботливо оставленные припозднившимся накрывальщиками в столовой.
Немного нервничал лишь командир одного из отделений радиотехнической службы старшина 2 статьи Чайкин. Под бушлатом в живот врезалась бутылка водки, переданная ему другом-земляком, служившим в североморской спортивной роте и для которого не существовала проблема выхода в город и покупки алкоголя. Накануне Чайкин связался с товарищем по городскому телефону из рубки дежурного и условными фразами попросил встретить его и передать груз.
Чайкин поправил бутылку и расстегнул пуговицу на бушлате. Его уже страховали свои ребята, знавшие, что тот вернется не с пустыми руками. Досмотр прибывших из культпохода производился формально, не как одиночных увольняемых. Может быть, казалось, что под присмотром мичмана труднее сбиться с курса и попасть в какой-нибудь магазин. Однако рисковать было ни к чему:
Чайкин взошел по трапу на корабль последним. После отдания чести он сунул руку под бушлат, достал бутылку и быстро передал ее как бы по делам проходившему мимо сослуживцу. Тот быстро засунул пузырь под робу и тенью растворился в одной из дверей, выходивших на шкафут. Никто ничего не заметил - только вахтенный у трапа усмехнулся. Но это не считается, он такой же, как и Чайкин - срочная служба.
- Прибывшим из культпохода построиться у рубки дежурного! - скомандовал дежурный по низам.
А из рубки вышел старпом.
Старый служака и убежденный трезвенник, он в каждом матросе подозревал потенциального алкоголика, поэтому, когда оставался за старшего на корабле, встречал увольняемых лично. Все посылки, присылаемые личному составу, вскрывались только в его присутствии, а свободное время он тратил на обход корабля в поисках беспорядков, подрывающих боеготовность Флота страны Советов.
- Расстегнуть бушлаты!
Старпом медленно прошел вдоль строя, высматривая наличие посторонних предметов, пытаясь визуально вычислить употреблявших алкоголь, и остановился напротив Чайкина.
- Фамилия?
- Старшина второй статьи Чайкин!
- Что покупали в культпоходе, старшина?
- Печенье, товарищ капитан 3 ранга! - не моргнув глазом соврал Чайкин.
- Ах печенье! Ну и какой же сорт печенья предпочитаете Чайкин?
- 'Лимонное', товарищ капитан 3 ранга! - бодро продолжал вешать лапшу на уши ничего не подозревающий Чайкин.
Старпом подошел ближе к Чайкину и вынул застрявший между суконной голландкой и ремнем кусок этикетки, с рисунком и надписью, до боли знакомыми всей пьющей части населения страны.
- Похоже 'Лимонного' в продаже не было. Решили взять 'Пшеничного': Дежурный, весь личный состав радиотехнической службы построить на вертолетной площадке!
Через 20 минут бутылка 'Пшеничной', еще хранившая тепло тела Чайкина, была найдена в его боевом посту и конфискована:
Продолжение следует.