Погусарили...

«Union Jack» - «союзный гюйс. Один из государственных символов Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии: комбинированный флаг, состоящий из наложенных друг на друга флагов Святого Георга (Англии), Святого Андрея (Шотландии) и Святого Патрика (Ирландии). Самых маленьких, как обычно обидели и Красного дракона Уэльса на него так и не поместили.
Но и так, без дракона, этот трехсоставной флаг сейчас мне кажется сильно перенасыщенным. А тогда, более 30 лет назад, на левом рукаве моей вызывающе импортной, польской куртки этот флажок мне казался исключительно изысканным. И сам себе я в этой курточке казался неотразимым плейбоем, которого на несколько минут попросили покинуть кабину собственного «Ламборджини», чтобы дать интервью смазливой корреспондентке журнала «Hustler».
А курточку эту я купил 2 года назад прямо у нее на родине, в польской Гдыне, куда на учебном корабле нас занесла курсантская судьба. Недалеко от причала, где навечно пришвартован боевой эсминец польских ВМС времен 2 мировой войны «Bliskawica», в маленьком полуподвальчике, я и мой товарищ Серега, поминутно озираясь, приобрели контрабандный товар.
Наверное, британский флаг, все же не зря был пришит на рукав моей куртки, как-никак, именно этот эсминец, один из лучших в своем классе того времени, действовал под оперативным управлением Британского Адмиралтейства, сохранив при этом польский экипаж и национальный флаг. В знак уважения поляков к своим союзникам.
В этот же погожий осенний севастопольский вечер я совершенно не думал о действиях союзников в северной Атлантике и не спешил на встречу к смазливой корреспондентке, хотя был бы, наверное, совсем и не против. Но были дела и поважнее.
Все тот же мой товарищ Серега, теперь уже лейтенант, попросил об одной, вполне посильной услуге, а отказать своему училищному однокласснику я, конечно, никак не мог. Да и встречался я с ним всегда с большим удовольствием: человек он компанейский, веселый, заводной и остроумный - из тех людей, от общения с которыми всегда подзаряжаешься оптимизмом и положительной энергией.
Исключительно благодаря своим личным качествам и тяге к иностранным языкам попал Серега служить в одно из самых загадочных соединений флота - 112 бригаду кораблей, которые пытались (не очень удачно, правда) маскироваться под рыболовные сейнеры и траулеры. Его «Большой морозильный траулер» с не совсем внятной надписью «ССВ-591» был пришвартован на противоположной стороне Севастопольской бухты и готовился к очередному длительному выходу в море то ли в район Норфолка, то ли мыса Канаверал.
Я переехал на городском катере бухту и через некоторое время уже сидел у Сереги в каюте. В отличие от нас, «вояк» - корабельным офицерам 112 бригады за мужество и стойкость во время пребывания у вражеских берегов полагалось сухое вино, а каюту мой товарищ делил с помощником командира по снабжению. Наверное, поэтому данный продукт питания в их каюте присутствовал практически в неограниченных количествах. Мы совершенно по чуть-чуть, чисто символически продегустировали этого винца и двинулись в город.
Дело в том, что до выхода в море Сергей арендовал себе квартиру, куда в скором времени должна была приехать из Ленинграда его жена. К ее приезду тот подошел вполне основательно и где-то прикупил мешок картошки. Картошку эту привезли и сгрузили на квартире все того же помощника по снабжению. Вот этот-то мешок нам и предстояло транспортировать к новому месту жительства.
Изначально транспортная операция планировалась с применение такси. Но с наличными деньгами были у господ офицеров некоторые проблемы, а свои чековые книжки они как назло позабыли в своих каютах. Притом помощник по снабжению оказался человеком вполне гостеприимным и угостил своих молодых коллег совершенно непревзойденным нектаром, который он лично готовил у себя на кухне все из того же сухого вина, технического спирта (шила) и каких-то заморских ингредиентов. Пригубив этого чудодейственного напитка, и опять совсем по чуть-чуть, мы набрались сил и решили везти картошку в троллейбусе, а там всего каких-то два или три квартала пешком.
С троллейбусом проблем не возникло, и вот уже впереди виден нужный нам дом, а немного не доходя до него сверкает огнями цветомузыки стеклянное здание ресторана «Виктория». На подходе к ресторану мы слегка упарились. Вроде и не очень тяжело, но очень неудобно, мешок на каждом шагу норовит выскользнуть из рук, к тому же с одного края он надорвался, и из него пытаются выскочить наиболее активные картофелины. Нести приходится в одном, строго определенном положении и что-то уже сильно вступило в напряженные суставы, а также поясницу.
"Фу-у, передохнем? Может по кофейку? - Серега показывает на ритмично подсвечивающиеся окна ресторана. Прекрасная идея! Кидаем мешок в прилегающий к дорожке кустарник. Кому он тут может понадобиться, тем более, что стемнело уже?
В ресторане накурено и многолюдно. Выходной все-таки. Справа за длинным столом суровые капразы, все в парадном, сурово произносят торжественные клятвы в адрес какой-то кафедры. На сцене две брюнетки в ослепительно прозрачных нарядах, совершенно не хуже, а то даже и лучше, чем Агнета и Анни поздравляют нас с волшебным новым годом или сообщают о том, что папочке не стоит так напиваться на рождество. «Happy New Year»! До Нового Года почти три месяца, а что такое «рождество» в те времена еще знать запрещено, поэтому к совету «не напиваться» народ относится снисходительно.
На первый взгляд, мест в ресторане нет, и судя по тенденциям, не предвидится. Однако Серега уже шепчется с эффектной дамой в кружевном передничке, все время кивая в мою сторону, и та снисходительно машет мне в сторону углового столика «заказано». Я уже отчетливо понимаю, что одним кофе мы теперь не отделаемся.
Деловито пересчитываем все наличность, что сэкономили от непоездки на такси, и предполагаемой мизерной сдачи. Не густо!
- Так мальчики! Есть только белый портвейн! «Магарач». Чем закусываем?
Я до сих пор полнейший профан в названиях и содержимом ресторанных блюд, а тогда и говорить нечего. Сразу впадал в длительный ступор, сопровождающийся нечленораздельным мычанием. Но сейчас я спокоен - со мной Серега! Тот не глядя листает карту блюд.
- Портвейн? Белый? Телятина с моцареллой имеется?
- Ха! Сыру не подвезли!
- Ну, тогда... антрекот де Пари? ... Говяжьи стейки с соусом из голубого сыра?... Перепела в воловах?
- Сереж! Ты при деньгах что ли? Я же тебе говорю - сыра, нету! Господи - перепела! Возьмите салат из осьминогов. Свежий салат-то! Хлеба и минералки я вам так принесу.
- Да? Ну, тогда..., Валюш, а сколько портвейн? А салат? ... Тогда две портвейна и один салат: « Salada de Polvo»! Во! Только этот салат - в двух тарелках!
- Сержик! А вам, не много ли? Вы мне кажется уже сегодня где-то того... А сегодня вообще какая-то суета непривычная: милиция дважды подъезжала, люди какие-то незнакомые сидят...
- Валь!
- Хорошо, хорошо! Приятные округлости Вали удаляются в сторону кухни.
Салата, конечно маловато. Тем более, что я почему-то на «Керчи» не пообедал, хотя и времени до катера было достаточно. А вот портвейна, как раз многовато. Сержик раскраснелся, и уже во всю флиртует с какой-то дамой от «капразовского» стола. Теперь уже под «Бони-М». «Sunny» в исполнении прозрачных брюнеток ничем не хуже, чем «Happy New Year».
Похоже, что белый портвейн начинает смешиваться в крови с тем божественным нектаром, который мы дегустировали чуть раньше. Кажется, надо освежиться! Спускаюсь на первый этаж, в «комнату для джентльменов». Долго умываюсь. О!. Зеркало: «Ну и рожа! Так вот ты какой: офицер ракетоносного Военно-Морского флота!... Так! Сконцентрироваться!...».
Опять долго умываюсь. Опять концентрируюсь. Из зеркала на меня жалобно смотрит что-то жалкое и бледное. Хорош! Пора картошку нести. Ориентируясь по плиткам пола и стараясь по ним держать равномерную длину шага, выхожу в фойе.
Что-то тут как-то многолюдно и шумно! Визжат женщины. Кто-то кого-то бьет! Трое или четверо бьют одного! Серега!!! Ах, подонки! Великолепным прыжком влетаю в толпу и один из негодяев улетает под лестницу! Знай наших! Кто-то хватает меня за плечо, резкий удар с пол-оборота... Получи! Н-аа еще! Какая-то кувалда обрушивается мне по ребрам... Не могу вздохнуть... Вокруг орут, пыхтят и матерятся... Что-то наваливается сверху... Выворачиваюсь... Куда-то бежим... За кем гонимся? За нами гонятся? Визг автомобильных тормозов. Меня пытаются свалить, им это удается, асфальт больно бросается в лицо, подскакиваю и бью ногой во что-то мягкое, в лицо мне тычется какая-то железяка..., ствол! Ну не может же он вот так выстрелить и убить лейтенанта! Что-то раскалывается у меня в голове, и она разлетается на тысячи осколков... «Наверное, все таки убили» - успевают подумать простреленные мозги, и туловище погружается в спасительное небытие.
...

- Эй! Але! Лейтенант! Да очнись ты уже!... Чеерт! Пааадъеем!!! Тррревога!!! Что-то холодное льется на голову и стекает за шиворот. Пытаюсь осторожно вздохнуть. Первый вздох - он самый трудный. Это знает абсолютно каждый, только успел забыть об этом. Вздохнуть удается только до половины, а потом ниже, в районе левых ребер вспыхивает огонь..., и правых тоже... Если ребра поджаривают, значит какие-то части туловища еще сохранились!
Задерживаю дыхание..., пожар слегка затухает. Какая-то сила вдруг начинает трясти меня за ноги, боль в ребрах вспыхивает с новой силой, но я к своей радости понимаю, что у этого туловища еще существуют и ноги...
- Да вставай ты уже! Командир твой уже приехал! Сейчас разбор полетов начнется!
- А... Что-то огромное, сухое и отвратительное пытается пошевелиться у меня во рту. О! У меня еще есть рот, я его чувствую и еще я что-то слышу!
- А...
- Что, А?
- А где я?
Каждое произнесенное слово троекратно пульсирует в моих простреленных мозгах. Но судя по тому, что я что-то слышу, ощущаю, знаю, что у меня должны быть ноги и ребра, а также произношу какие-то звуки - пуля в мозгах не задела жизненно-важных органов. И они, эти мои мозги пытаются быстро регенерироваться, чтобы заполнить возникшую пустоту. Процесс, кстати, необычайно болезненный.
- Ну как где? В комендатуре конечно! Ты что, не помнишь ничего, что ли?
Собрав всю свою волю, пытаюсь приоткрыть глаза. Глаза то у меня тоже должны где-то существовать! Один точно существует и его удается приоткрыть. Господи! Какой мучительно - белый потолок!
- Давай, вставай! Уже все собрались, сейчас менты приедут, на опознание.
- Трупа?
- Какого трупа?
- Ну, моего, наверное...
- Шутишь? Молодец! Хотя на труп ты сильно похож. Корешок твой - получше выглядит, но и ему досталось.
- А ты кто?
- Я командир комендантского взвода, старший лейтенант Н. Ты, что действительно не помнишь? Ты же мне вчера всю промежность в яичницу превратил, когда мы вас от ментов отбивали! Я чуть выжил! Каратист, хренов!
- И ты меня за это застрелил?
- Ага! Кстати очень хотелось! Это тебя, по твоей бестолковой башке, мой матросик приложил. Иначе никак в машину загружаться не хотел. Вставай уже, пойдем, умоешься и на разбор. Тут из-за вас всю ночь комендатура на рогах стояла. Командующий в курсе. Вы там ментам какую-то операцию провалили, и еще отметелили весь их РОВД неслабо. Так что готовься.
Господи! Ментов отметелили! Комендатура! Командующий! Яичница всмятку! На разбор! Лучше бы он меня вчера на самом деле пристрелил. Или это я еще сплю? Сейчас проснусь в своей уютной «керченской» каютке, выдохну из себя весь этот ночной кошмар, умоюсь и на подъем флага... Напрягаюсь, но вторично проснуться не удается. Только очень сильно болит горло. Такое впечатление, что вчера меня еще и задушили. А впрочем, где не болит? Наверное, просто четвертовали!
Однако сажусь. Пытаюсь встать. Охаю, но стою! Хочется зашнуровать кроссовки..., шнурки отсутствуют, как и ремень на безнадежно порванных джинсах. Старлей ухмыляется: «Пойдем, отдам, а то некоторые после такого дебоша обязательно пытаются удавиться». Хорошая идея, кстати!
Сидим с Серегой перед кабинетом коменданта Севастопольского гарнизона полковника Б. Говорить о чем-то невозможно. К тому же у меня совсем не открывается левый глаз, да и вообще вся левая сторона лица сочится последствиями асфальтовой болезни. Серега неестественно бледен, лицо: опухшее и под тем же левым глазом огромный лилово-черный синяк. Но глаза открыты. Все.
Заходите!
Делать нечего, заходим, пытаясь продемонстрировать зачатки строевой выправки и подтянутости. Явно что-то не получается. Слева направо на нас сурово взирают судьи Военной Инквизиции: помощник военного коменданта майор З., какой-то мужик без формы, с сильно опухшим носом, подполковник милиции, сам комендант гарнизона полковник Б, командир моего корабля капитан 2 ранга М. Вадим Олегович, командир «ССВ-591», тоже капитан 2 ранга, и тот старлей, которому я угодил в промежность. В качестве ведущего выступает лично комендант.
- Ну что «красавцы»! Все пропили, и флот умудрились опозорить? Месяце еще нет, как прибыли, а город-герой уже вздрогнул! Это вас в вашем электронном училище научили так водку жрать? Ну? Чего молчите?
- Так мы водку не пили, товарищ полковник.
- А что пили? Полковник роется в бумагах - Портвейн? Тем хуже для вас! А драку , драку зачем устроили? Ресторан весь в дребезги разнесли. Почти. С какой стати? От портвейна одного? Вот Виталий Николаевич - комендант кивает на подполковника милиции - докладывает, что вы им сорвали спецоперацию, по задержанию опасных преступников. Они с вашей помощью преступника упустили и потери имеют. Вот полюбуйтесь на оперуполномоченного, - комендант кивает на мужика с бесформенным носом - тебя кто бил? Этот рыжий?
- Нет, вот этот - чернявый.
Палец опера упирается в меня. Ужас! Это я такого шкафа? В такую лепешку?
- А второй?
- А второго вообще...как с цепи..., мы его задерживать стали, думали он тоже из этих, то есть сначала мы другого начали задерживать, а этот вмешался, у Леши вот ногу сломал! Если бы ваш комендантский взвод не приехал, не знаю...
- Слушай капитан! Давай-ка членораздельнее! Вот этот ногу вашему сотруднику сломал?
Мычу про себя: «Это он об мои ребра, наверное, сломал!», оказывается, что мычу я это вслух. И все меня слышат. Полковник вдруг улыбается. И опять обращается к капитану.
- А тот первый, которого вы сначала задерживали? И почему вы вдруг решили, что они тоже из этой преступной группы?
- Тот первый сбежал! Из-за этих! А эти мешок какой-то несли, а потом его куда-то дели, и мы подумали..., и еще они за столик сели, заказанный отдельно..., а была ориентировка и информация...и Леша ногу...
- А вы в ресторане засаду, что ли устроили? Всем своим отделом?
- Ну, типа того...
- Ага! И Фокс от вас ушел!
- Какой... фокс?
- Слушай, Виталий Николаевич, - комендант обращается к подполковнику
- ты вот как только от меня выйдешь, отправь своего опера сразу в вытрезвитель. Я тебе очень рекомендую! От него так вчерашним прет, что с ног сбивает. Они у тебя там, в засаде, так пережрались, что лейтенантам этим и не снилось. И если бы в «Виктории», настоящая братва была, ты бы всего своего отдела сегодня не досчитался.
- Товарищ полковник! Давайте не будем отклоняться! Не дело комендатуры оценивать действия милиции. Мы у себя сами разберемся, от кого прет, а от кого нет. Разговор сейчас вот об этих...
- Слушай, Виталий Николаевич! Мы уже с тобой говорили на эту тему неоднократно. Но я тебе еще раз повторю: все, что происходит в этом городе, в том числе и в его милиции - всегда будет делом Флота. Всегда! И моя комендатура для этого существует. Неужели это не понятно?
- Да причем тут милиция? Ваши лейтенанты, без году неделя...
- А притом, что пока ты своему начальству докладывал, руководству города жаловался, что лейтенанты твоим орлам носы и ноги переломали, Командующего ночью беспокоили, я кое-что выяснил. Вот рапорта и объяснительные. От официантки, что «героев» этих обслуживала, от трех офицеров из Черноморского училища, моих хороших знакомых, кстати, от директора ресторана, еще от одного официанта, вот от старшего лейтенанта Н. - комендант потрясает пачкой бумаг - и выясняется, что все несколько иначе было, вот документы..., ты пока жаловался на Флот, я документы собирал. А ты не удосужился!
- Ну, какие документы!? Все и так, на поверхности, напились, влезли не в свое дело, нанесли тяжкие телесные повреждения сотрудникам милиции, неподчинение законным требованиям, опять-же, если бы не ваши комендантские, у меня бы уже был ворох документов...
- Так вот я тебе скажу: твои орлы, пока сидели в засаде - жрали водку! Водку! Которой, официально в ресторане вчера не было! Вот: были коньяк «Ай-Петри», по цене..., да!, та еще цена!..., массандровский «Мускат», портвейн белый «Магарач», сухач за 89 копеек и еще какое-то дешевое бырло. И когда надо было кого-то там задерживать, они все были - дрова! Потому что не меньше чем по бутылке водки выпили! Вот: официант пишет! И это, я тебе скажу - на вчерашние дрожжи! Потому что твои опера - вообще не просыхают.
- Да кто вам сказал...
- Официальный документ сказал! Честные люди сказали! Не любят они вас, почему-то. Вот и сказали. А Леша твой, так нажрался, что со второго этажа по лестнице упал на первый. И жалко, что он только одну ногу сломал! Вот, офицеры училища, официальные рапорта подали, на имя Командующего: как все было на самом деле. Я наверное всю вот эту стопку бумаг, сейчас прямо в горисполком отнесу... А? Ничего нового, они, эти начальники не узнают о твоей службе, однако для прояснения ситуации... Хочешь?
- Ну, товарищ полковник..., мы у себя сами уж, как ни будь..., может..., ну доложить там как-то... ориентировка пришла...ошибочно приняли...а вот офицеры ваши...
- А с офицерами нашими мы сами разберемся! Я тебя уверяю! Самым строгим образом! Они дорогу в ту «Викторию» навсегда забудут. Только и ты помни, если вдруг у тебя возникают проблемы с военнослужащими - сразу мне звони! Сразу! Пока твои костоломы... Ну? Договорились? Вот и ладно! И «Жеглова» своего забери, от греха подальше, никак не пойму , зачем ты его сюда тащил.
И товарищи милиционеры покидают помещение. Носатый что-то шипит в мой адрес, наверное хочет после разбора пригласить на пиво...

Остаемся наедине с Военным Трибуналом, и его Председатель продолжает свою обвинительную речь.
- Я вас, товарищи пьянствующие офицеры, пригласил сюда для беседы с представителями милиции только для того, чтобы вы поняли, в какой заднице могли оказаться, если бы вовремя не подоспел комендантский взвод. Там, в застенках РОВД, вы бы уже сознались во всем и даже в том, что лично по указанию королевы Виктории, полученном в одноименном ресторане, застрелили на Малаховом кургане в 1855 году адмирала Нахимова. И сидели бы сейчас в следственном изоляторе! Поэтому на меня и вот этого старшего лейтенанта, вы должны богу молиться.
Вы еще за свою службу много всяких гадостей услышите о зверствах полковника Б. и его комендатуры. Так и должно быть! Но запомните, раз и навсегда, а также передайте всем своим поповцам, дзержинцам и прочим пушкинцам - о любых контактах или проблемах с севастопольской милицией немедленно должны знать в комендатуре. Немедленно. Иначе ничем уже вам помочь будет невозможно.
Вы что думаете? Они там действительно кого-то ловили? Они там квасили, а когда напились - нашли себе жертву в виде двух стриженных и лопоухих лейтенантов. Глаз у них на таких святых, как вы - наметанный. А флот они не любят, и более того: есть предположение, что подобные спектакли разыгрываются специально и по указанию свыше. Что там творится на уровне министров, мы можем только догадываться. Вы хоть понимаете, о чем я?
- (Хором) Так точно, товарищ полковник!
- Не слышу!
- Так точнааа!
- Другое дело! А что вы перли в ресторан, да так и не донесли?
- ( Серега) Картошку. Я картошки мешок купил, жена приезжает, а мы на боевую...
- Так что же вы в ресторан поперлись? Не могли себе бутылку в магазине купить и картошечки с маслом наварить? А вы поперлись спрутов жрать. Как там официантка излагает... Комендант роется в своей стопке бумаг. - Ага! Вот... «ребята вели себя хорошо...» - Смешно! - «...заказали две бутылки портвейна белого «Магарач» и салат из осьминогов»... один что ли?... слышите, товарищи командиры, чем ваши лейтенанты питаются?
Надеюсь, вы им объясните теперь, как и чем надо закусывать? А картошка ваша, где теперь?
- Там, в кустах осталась...
- Понятно. Директору ресторана подарок сделали, они теперь на этой картошке сильно поднимутся. А жену свою ты чем кормить будешь? Будешь ее встречать без картошки и вот с такой рожей... Кстати! Это ты жену начальника кафедры тактики кадрил? Он мне жаловался! Да, женщина приятная, ничего сказать не могу. Только ее сын в этом году уже старлея получил. Понимаешь гусар?
Сергей Павлович (командиру ССВ) я тебя прошу, до приезда его жены - с корабля лейтенанта не отпускай, ни под каким предлогом. Он у тебя кто? Переводчик? Английский и испанский? Пусть за это время еще и французский выучит. Или португальский... Задание от коменданта! Договорились? А в целом, конечно, когда четверо пьяных бьют одного, есть в этом что-то не совсем правильное. Но это не значит, что самому надо портвейн литрами пить! Ясно? Разведчики - свободны!
Серега со своим командиром пулей выскакивают за дверь. Полковник ходит вокруг меня кругами.
- Так! Теперь ракетчики. Вадим Олегович (моему командиру), а в чем это он у тебя ходит? И какому флоту он вообще служит? Комендант хватает за мой изысканный «Union Jack» и начинает его выдирать, вместе с рукавом. Польские нитки не выдерживают и рукав в конце концов отрывается. Полковник кидает рукав командиру.
- Вот тебе, замполиту своему отдай!
Лейтенант С.! Напрааво! Два шага вперед! Выполняю команду, охаю и хватаюсь за ребра. Полковник подходит к стенду на стене и показывает мне Военно-Морской флаг.
- Вот Флаг твоего Флота, твоего Корабля и твоей Родины! Я надеюсь, что это ТВОЙ ФЛАГ на всю оставшуюся жизнь! И никакой иной флаг, никакой иной державы ты не вправе носить на своей одежде, даже если форма одежды - гражданская! Ясно?
- Так точно!
- Лейтенант С.! За нарушение формы одежды объявляю Вам трое суток ареста!
- Есть трое суток ареста!
- Вот так вот! Я бы тебе еще добавил и за поедание морских гадов, но поскольку также считаю что, когда четверо бьют одного, это в корне не правильно - ограничимся на этом. И вот что, Вадим Олегович, заведи его сейчас в поликлинику, пусть рентген ребер сделают и левый глаз посмотрят, а то будешь свою «Славу» из завода с инвалидами выводить. Свободны!
Через трое суток, для скорейшего «оморячивания» меня перевели на противолодочный крейсер «Москва», который проходил испытания после ремонта и постоянно находился в море. А еще через три недели, при заходе в Главную базу «Москва» на встречных курсах разошлась с «ССВ-591», который уходил к атлантическому побережью США. Корабли поприветствовали друг друга флагами, а у меня сильно зачесалось где-то под левыми ребрами и я искренне пожелал удачи Сергею Павловичу, всему экипажу его корабля, а в первую очередь, конечно, Сереге.

Прошел 31 год. Мы сидим с Сергеем на террасе какого-то ресторанчика не Крестовском острове. Столько лет не виделись! Сидим и вспоминаем. Вспоминаем наших друзей, наши боевые службы, наш Севастополь, и его командира Сергея Павловича, с которым я имел честь служить в дальнейшем, в штабе Черноморского флота.
Конечно же, и ту нашу героическую драку на заре своей офицерской службы, тоже вспоминаем. И ни о чем не жалеем. Выпиваем совсем по чуть-чуть, чисто символически. Не портвейн. Водочку. А закусываем..., осьминогов, или хотя бы кальмаров в меню, к сожалению не оказалось. Закусываем свинными отбивными, котлетами по-киевски с жареной картошкой. А минералку нам симпатичная официантка так принесла, явно покоренная Серегиной галантностью, шириной плеч и неотразимой улыбкой. Он совершенно не изменился. И я подзаряжаюсь его энергетикой и все тем же искренним оптимизмом. Будто и не было этих трех десятков лет. Спасибо Серый! И извини меня, если что-то было не так.

Прошло еще некоторое время, и перед самым новым годом пришло мне по почте новогоднее поздравление в виде красочного приглашения.
«Уважаемый Виктор Георгиевич! 3 февраля 2013 г. В городе-герое Севастополе состоятся торжества, посвященные 30 летней годовщине подъема Военно-Морского Флага на ракетном крейсере «Слава». Торжественные мероприятия будут проводиться на борту гвардейского ракетного крейсера «Москва» (та-же наша «Слава», только переименованная) и в доме офицеров флота. Программа мероприятий... Приглашаем Вас принять участие в торжествах, для чего прибыть на Минную стенку г. Севастополя к 7.30 3.02.13. Форма одежды парадная».
Вот как. И я конечно поеду. Поеду к этому светлому белому городу, который провожал нас в море и ждал долгими месяцами нашего возвращения. К этому морю, которое ласково принимало нас своей волной и провожало дальше, в Средиземку, Атлантику, в Северное и Баренцево моря... Я поеду обязательно! Потому что, когда еще? Когда я еще смогу обняться со своими друзьями, офицерами первого экипажа нашего крейсера? Когда еще смогу пройти по его палубе, на которой оставил свою офицерскую юность и часть своей души? Может быть в последний раз и представится такая возможность.
Но вот что меня волнует. В числе приглашенных, будет конечно и наш первый командир, Вадим Олегович. Теперь уже контр-адмирал. Столько лет прошло! Он меня и не узнает-то. Что я ему скажу? Как представлюсь? Наверное так: «Лейтенант Сергеев, два портвейна и салат из осьминогов». Тогда он точно меня узнает. Обязательно.

Впервые изложил тут:
http://vik-sergeev.moy.su/publ/pogusarili/2-1-0-95

Фрол-9 (Рыжий шаман)

Боль! Словно моток колючей проволоки медленно размотался в правом боку и она впилась колючками, расползлась огненными лучами от паха до ключицы,не давая пошевелиться.
Где-то в Северной Атлантике, в одной из кают, на койке корчился от боли корабельный медик - ст . лейтенант Пономаренко.
Болеть плохо. Болеть в походе плохо вдвойне. А если ты корабельный медик и заболел в походе, совсем паршиво.
Пономаренко матерился и проклинал себя за то, что не согласился лечь в госпиталь, а ушел на сторожевике на боевую службу. Он очень любил море и не мог допустить мысли, что корабль уйдет без него. И вот камни, обнаруженные в желчном пузыре, дали о себе знать. И еще как дали! Маленькие такие камушки. Резкий поворот тела, прыжок, даже неудачный подъем с койки, и камушки закупоривали протоки. Боль в правом боку становилась невыносимой, и ст. лейтенант временами даже днем присаживался на корточки, прислонясь спиной к переборке, чтобы хоть немного унять ее. Медикаменты, имевшиеся у него, не помогали, и все чаще посещала мысль о применении морфия, хранившегося в сейфе медчасти.
Он лежал на спине и, постанывая, поглаживал круговыми движениями живот, но боль только усиливалась. Во всем Пономаренко винил почти непрекращающиеся шторма, способные сдвинуть не только камни в желчном, но и мозги.
Было далеко за полночь, когда двери каюты приоткрылись, в нее неслышно зашел корабельный кот Фрол. Он уселся на свою штатную лежанку и стал тщательно умываться и вылизывать лапы. Во время очередного обхода корабля он столкнулся с молодой крысой, бог весть как попавшей на корабль. И ему пришлось побегать, пока крыса с переломанным хребтом не отправилась за борт.
Улегшись поудобней на своей лежанке из бараньей шкуры, Фрол уже почти задремал, как вдруг раздался протяжный стон Пономаренко. Кот мягко прыгнул к нему на койку и замер, внимательно вглядываясь в лицо ст. лейтенанта. Вот боль перекосила его лицо и старлей опять громко застонал.
Фрол положил свою мощную лапу на самое больное место Пономаренко. Тот попытался убрать кошачью лапу, но был беззлобно укушен за палец. А Фрол положив другую лапу и потихоньку начал поочередно выпускать когти, покалывая кожу живота Пономаренко. А спустя некоторое время шестикилограммовое тело Фрола лежало на животе ст. лейтенанта и мурлыкало. Постепенно мурлыкание перешло в урчание, затем в какой-то рык. Вдобавок Фрол начал топтаться на животе. Под аккомпанемент собственных песен он крутился то в одну, то в другую сторону, поочередно надавливая на больное место лапами, слегка выпуская когти. Кот, рычащий с захлебом, стал напоминать рыжего шамана, танцующего и бормочущего заклинания. Слюни стекали из уголков его пасти, глаза сверкали, шерсть поднялась дыбом. Внутренности у медика вибрировали и подпрыгивали, войдя в унисон с урчанием кота.
У Пономаренко было ощущение, что кот вот-вот вцепится ему в горло. Боль в животе нарастала.
Внезапно Фрол, словно огромный рыжий скат, откинув хвост, растекся по животу медика. Боль достигла апогея. Пономаренко протянул руку, пытаясь столкнуть с себя тело кота, но прикоснувшись к шерсти, получил слабый разряд тока. Внутри что-то щелкнуло, и боль исчезла. Ст. л-т моментально провалился в сон.
Фрол, словно патока стек с тела Пономаренко на палубу, и не найдя в себе сил добраться до своей лежанки, уснул.
Утром медик проснулся бодрым. Не было даже намека на боль в боку. Просто какая-то пустота. Фрол спал возле койки. Пономаренко поднял его и осторожно, чтобы не разбудить, переложил кота на баранью подстилку. Тот никак не реагировал. Он проспал еще двое суток.
Боль в боку больше не тревожила Пономаренко до конца похода. Хотя шторма были жестокие.
А по прибытию в базу, он отправился в госпиталь на обследование. Рентген показал, что камней в организме не наблюдается...

Комбриг - всегда комбриг!

Комбриг возвращался из отпуска.
Нет, не так. Комбриг с семьёй возвращался из отпуска. Уже интереснее.
А давайте так: комбриг с семьёй возвращался из отпуска на Бечевинку. Что, уже весело? То-то.
Кто не знает, что такое «комбриг» применительно к Бечевинке, то это командир 188888882-й отдельной бригады подводных лодок, которая туда, на Бечевинку, базируется. Вернее, базировалась, потому что в 1994 году больших и большущих адмиралов неожиданно осенило прозрение, и они решили, что содержать Бечевинку флоту стало накладно. Гарнизон распустили и разграбили. Что не разграбили и не украли - так до сих пор там и валяется, торчит, ржавеет, гниёт. А бригаду лодок перевели, и прыгала она по кочкам-базам: сперва Завойко, потом Рыбачий, а теперь вроде как во Владивосток остатками. Череда мудрых стратегических решений.
Что такое Бечевинка - рассказ отдельный. Книжку можно написать, бестселлер будет.
А возвращался комбриг из самого славного города русских моряков - того самого, где на правом входном мысе высоченная стела торчит, в обиходе именуемая «Мечта импотента». Дело было летом. На то он и комбриг, чтобы в отпуск летом ездить.
Тут надо сказать, что вернуться в Петропавловск - это одно, это полдела, а вот вернуться в Бечевинку - совсем другое. Автобусы и прочий колёсный транспорт в Бечевинку не ходят - главным образом, по причине полного отсутствия хоть какой дороги. Гусеничный тоже. Остаются железная птица вертолёт (раз в месяц в исключительных случаях) и морем. Это либо буксиры «Авача» и «Олонка», переделанные в комфортабельные пассажирские лайнеры, либо жуткая лохань по имени «Тигиль» (морская болезнь навечно). Либо - оказия. Под оказией разумеется любое плавсредство, планирующее перемещение во времени и пространстве в сторону Шипунского полуострова с заходом в Бечевинскую бухту. Это может быть, например, катер-торпедолов, и тогда вы обречены на все прелести, какие он только может вам дать. Это может быть тральщик (немногим лучше торпедолова). Это может быть всё, что угодно, растянутое во времени на шесть часов восьмиузловым ходом, от плавбазы «Камчатский комсомолец» до непонятно зачем идущего в Бечеву ракетного катера проекта 205У. А есть ещё такое не самое редкое понятие - «попутная подводная лодка».
Ну, мало ли зачем она в Петропавловск из Бечевинки пришла. Всякие бывают поводы. Пришла, а теперь топает обратно. Попутный транспорт, однако.
Тем более - для комбрига.
Комбриг уютно расположился в полуразвалившейся гостинице МИС (знаменитый тараканий питомник) и первым делом прямо оттуда позвонил на родную бригаду. Опечаленный оперативный на том конце провода грустно констатировал про себя факт, что лафа кончилась, и сообщил комбригу, что от пирса номер восемь гарнизона Завойко на завтра планируется выход лодки, которая пришла туда с Бечевинки неделю назад по причине такой-то и такой-то. Утром комбриг с семьёй и чемоданами прибыл в Завойко. О! А вот и она, «Варшавяночка». Чёрная красавица.
- Смирррна!!!
- Вольно.
- Вольна! Здра-жла, тащ комбриг!
- Здорово, здорово. Хе-хе, я ещё в отпуске, я сегодня пассажир, так что...
- Ну что вы, комбриг - всегда комбриг, - прогнулся командир лодки.
Впрочем, почему это - «прогнулся»? Всё ж правильно.
- Как вы тут без меня?
- Нормально, тащ комбриг, через полчаса съёмка со швартовов.
До Бечевинки чуть больше полусотни миль. Переход, конечно, в надводном положении. Чемоданы, баулы и прочий комбриговский скарб, включая объёмистую супругу в сарафане, кофте и импортных босоножках, оставили в ограждении рубки (в верхний рубочный люк всё это просто не пролезло бы). Супруга, прикрыв глаза, дышала залетающим с мостика свежим воздухом и с наслаждением впитывала угадывающийся снаружи хмельной морской простор. За кормой кричали бестолковые чайки. Погодка баловала. Слева по борту величаво проплыли Три Брата, лодка вышла в открытый океан и повернула налево.
Сынок вместе с папой юркнул в прохладные недра лодки. Ему, как и папе, там всё было интересно. Но если сын интересовался лодкой вообще и с восторгом лазил по всем отсекам, то папа первым делом осмотрел центральный и полез в журнал боевой подготовки. Оказалось, что лодка вот уже целый месяц вовсю отрабатывает курсовую задачу номер три.
- Вот и прекрасно! - потёр руки. - Проверим, а то и примем пару элементов. Ну-ка, где тут у нас...
Ну, комбриг - всегда комбриг.
Бегло пролистав ЖБП, комбриг решил, что хватит рыться в бумагах и пора скомандовать «срочное погружение».
- Дык, тащ комбриг, там же в ограждении рубки...
- Я вам что, идиот? Без фактического погружения.
- Есть, понял.
И понеслась.
Можно представить выражение лица комбриговой супруги, сидящей в ограждении рубки на чемоданах, когда всё зазвенело, заверещало, загромыхало и захлопало, когда все с мостика внутрь попрыгали, а потом прямо перед ней мохнатые руки со стуком захлопнули верхний рубочный люк. ИЗНУТРИ!!! Лодка ощутимо дёрнулась, изнывая от желания нырнуть в глубину. Бедная женщина вдруг почувствовала себя невыразимо одинокой посреди широкого Авачинского залива. Бездна вод была готова принять её. Впереди наметилась незапланированная аудиенция у морского царя с катанием на морских коньках и собиранием жемчуга без акваланга. Чего она там кричала и кричала ли - сейчас не скажет никто. Это знает только вечный и вольный ветер Тихого океана. Между тем снятие нормативов внутри прочного корпуса закончилось, и удовлетворённый уровнем боевой слаженности экипажа комбриг самолично откупорил верхний рубочный люк, чтобы вылезти «на улицу» к любимой супруге и родным чемоданам. И тут же получил импортным каблуком. Прямо в румяную дыню. Чуть не свалился мешком обратно в центральный.
Потому что у жены офицера воинское звание на ранг выше, чем у самого офицера.
Контр-адмиральша она то есть. Была на тот момент. Имела право вонзить каблучок. Ещё как имела. Ибо частенько было за что.
А малолетний сын продолжал радостно ползать по недрам лодки и играть «в папу».
(С)
http://filibuster60.livejournal.com/615994.html

Оценка - 1,84

Сказ о том, как я Чубайсу звонил...

В июне одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года от Рождества Христова, почти через год после переизбрания Ельцина, жаркое солнце стремительным домкратом обрушивалось с небес и, разбиваясь вдребезги об улицы Балтийска и корабли с лопающейся краской, с шипением тонуло в Гданьском заливе. Зелень жухла и земля превращалась в пыль, носящийся повсюду и проникающий куда угодно. Шёл седьмой месяц жизни без каких-либо денежных выплат со стороны капиталистической России. Настроение было в таком глубоком минусе, что его синус давно пересёк определённую законами математики отрицательную единицу, устремившись в бесконечность. В это время, очевидно, в целях поддержания боевого духа и демонстрации собственной незаменимости, политработники, которые, как бы их не называли, всегда таковыми оставались, затеяли очередную борьбу с неуставными взаимоотношениями в армии и на флоте. В связи с этим везде были расклеены объявления с длинными и горбатыми номерами пресс-центра Министерства Обороны с предложением бесплатно, что было очень актуально, звонить по любому поводу, связанному с этим вопросом. Как обычно, расклеив бумажки, замполиты посчитали свою миссию выполненной и забыли о ней. А пожелтевшие бумажки продолжали висеть, храня в себе страшный «геморрой» всему Балтийскому Флоту.....
В один из таких душных дней, а точнее, в пятницу, после тринадцати часов, когда весь экипаж спал, в ожидании послеобеденного построения, дежурный по БПК «Адмирал Чабаненко» капитан-лейтенант Сотник, предварительно раздевшись до трусов, но, не снимая снаряжения с пистолетом и повязки, загорал, сидя в кресле на правом юте. Полуоткрытые глаза лениво смотрели в никуда. Через четыре часа была смена и «сход» до утра понедельника. На субботу у нас с командиром зенитно-ракетного дивизиона Генкой Бречка было запланировано рытьё дренажа какому-то ново-русскому жуку, поэтому немного подремать было не грех.
Взгляд упёрся в творение замполитов.
- Море, тащи телефон! - крикнул я рассыльному, сидящему в рубке дежурного.
На корабль со стенки было заведено два телефонных номера, командиру и старпому, запараллеленных с дежурным. Именно по этому телефону я и решил позвонить в Москву. Ответили на удивление быстро. Дежурному по пресс-центру капитану в течение нескольких минут рассказал всё, что я думаю о Министерстве Обороны, Военно-Морском флоте, жаре и отсутствии денег. А также, сделал несколько антропологических открытий, связанных с происхождением правительства и командования Вооружённых Сил. Как ни странно, меня спокойно выслушали, не вешая трубку. Наверное, заняться в арбатском военном округе было нечем. После чего капитан объяснил, что вопрос не по окладу и предложил коммутировать с Министерством Финансов.
- А чего, валяй, - ответил я.
Прошло несколько минут ожидания и приятный женский голосок, мгновенно вызвавший к жизни среди раскалённого воздуха образы героев Бунина, Мопассана и прошлогоднего «Плейбоя», отобранного накануне у матросов в посту «Дозор», произнёс:
- Приёмная министра финансов господина Чубайса.......
- Да ну, только и смог сказать я... Это, который рыжий?
- Ну рыжий, волосы такие, сам-то какой? - ворвался в сказку грубый мужской голос.
- Брюнет, наверное, а ты кто?
- Не ты, а Вы. Чубайс Анатолий Борисович, министр финансов Российской Федерации.
Не знаю, может быть, звёзды в этот день светили в мою сторону и во всех гороскопах выпал джокер с моей физиономией, но министр заинтересовался моим звонком. Я ему рассказал всё и про всех. Этот монолог невозможно передать, а тем более, изложить на бумаге. Сейчас, спустя много лет, понимаю, что во время великих чисток меня не стали бы даже расстреливать, а просто утопили бы у стенки семьдесят пятого причала. Но тогда всё прокатило. Чубайс выслушал меня, потом сказал:
- В понедельник деньги будут. Не знал, что вы, флотские, такие борзые. Запиши номер, звонок за счёт министерства. Не заплатят, звони, - и повесил трубку.
А я сидел и не понимал: то ли я звонил, то ли мне всё привиделось от дикой жары и постоянных раздумий, где взять денег... И только пожелтевший лист бумаги длинным горбатым номером ехидно скалился в мою сторону...
На следующий день, в субботу, отработав почти целый день, мы с Генкой балдели, попивая пиво в открытой кафешке около дома, благо были соседями. Всё тело ныло и замирало от счастья, представляя завтрашний выходной.....
Всю идиллию разрушила жена, увидевшая нас из окна и прибежавшая с сообщением, что меня срочно вызывают в штаб бригады. Это было благословенное, безмобильное время, и выловить человека было весьма проблематично.
- Пусть идут они в ж... Пусть сначала заплатят, мгновенно, - ответил я и продолжил пить пиво.
Дома меня встретил очередной звонок, дежурный предупредил, что комбриг с замполитом собираются ехать ко мне и ждут уазика. И, вообще, с обеда творится какой-то бардак и суета... Постоянно всплывает моя фамилия, обвешанная разннообразными «лестными» эпитетами, очевидно, характеризующими мою уникальность для Военно-Морского Флота, планеты Земля и Вселенной в целом. Дело начинало принимать нехороший оборот... Жена причитала и спрашивала, что я натворил в этот раз. Именно в этот момент я и вспомнил про телефонный звонок и всё выложил.
- Да ну? Ну всё, Сотник, тебя выгонят из армии и будешь ты всю жизнь ямы копать...
- За ямы хотя бы платят. Не реви. Надо.....нажраться!
- Это как?
- Как-как. Ротом. У меня всё равно выходной, что хочу, то и делаю.
Проникнувшись суровой необходимостью, жена пошла на кухню готовить закуску, я позвонил Бречке, и мы пошли в магазин......
Приехавший через час капитан I ранга Нистрян застал двух пьяных каплеев, плюнул и сказал, что завтра пришлёт за мной комендантский взвод...
Весь следующий день я скрывался уже от вызовов в штаб флота, ломая голову, чем умудрился я насолить Балтийскому Флоту и что же такое смог натворить Чубайс, чтобы заварилась такая каша... В голове прокручивались картинки с иллюстрациями дантевского ада, и увольнение из Вооружённых Сил казалось неизбежным. Слишком многим за семь лет своей, почти непорочной службы успел насолить и попортить крови. Наступала расплата...
Утром понедельника, заходя на территорию военно-морской базы мы подивились скоплению «Волг», расталкивающих нас своими сигналами и едущими к крайним причалам.
- За тобой, Андрюха. Вот ты и дорумынился, нафига звонил. Нужны мы этому Чубайсу....
- Да, Гендос, как-то так... А что я ещё мог сказать?
К кораблю уже пришлось пробиваться сквозь частокол капдва и капразов. Все чего-то ждали. Со своей гадливой улыбкой, в стороне от всех стоял командир Балтийской военно-морской базы вице-адмирал Татаринов и, не теряя времени, кого-то отчитывал. На меня показывали пальцами и шушукались. У трапа метался комбриг, постоянно вытирая пот, а солнце хохотало в белоснежном от жаркого марева небе и бросало вниз солнечные удары. Я шёл к своей Голгофе, размышляя, сколько «голов» смогу унести с собой, когда меня начнут «убивать»......
Как раз в момент моих философских размышлений, когда Нистрян, размахивая руками, бросился ко мне, а Татаринов попытался испепелить взглядом, сзади завизжали тормоза и, обдав меня горячим смрадом, застыл новенький «Опель Фронтера», очень крутой и дорогой по тем временам джип. Из автомобиля медленно вылез типичный бандит середины девяностых, с которыми мне довелось пообщаться. На мощной «бычьей» шее была намотана золотая цепь, способная сдержать среднего волкодава. Из расстегнутой, чуть ли не до пупа, рубахи вылезала густая поросль, а на пальце левой руки сверкнула «гайка», больше похожая на кастет. Правда, тело было упаковано в пагоны генерал майора и представляло из себя начальника финансового управления флота, генерал-майора Леонова.
- Что, сынок, плохо без денег? - тяжёлая волосатая лапа чуть не вдавила меня в асфальт, а в глазах читалось такое, что великие инквизиторы прошлого обмочились бы от страха и трусливо жались бы по углам. Примерно то же самое начал ощущать и я, особенно, когда уши стали воспринимать бессвязные и торопливые вопли комбрига...
Спас меня командир... Выйдя к трапу, он крикнул мне: «Румын, быстро переодеваться, через десять минут построение». А когда я взлетел по трапу, слегка подтолкнул, словно ободряя. Корабль ждал Командующего Флотом, адмирала Егорова... Надевая форму, думал, в каком виде меня начнут изничтожать и, вообще, стоит ли идти, может просто забить на всё, не зря же такую свору нагнали. Сейчас и судовой комитет припомнят.......
Построенным на вертолётке офицерам Командующий рассказывал о том, как тяжело страна переживает наследие коммунистического режима и что трудно всем. Хорошо, что есть смелые офицеры, которые не боятся «прорываться» со своими проблемами на самый верх, хотя так делать не нужно, да и нельзя. Поэтому, на первый раз будем считать, что это были (тут он замялся) непонимание и молодость. «А для экипажа у меня радостная весть. Командование ВМФ, учитывая, что экипаж уже четыре года находится в отрыве от постоянного места базирования, города Североморска, и ваш корабль единственный новостроящийся в России, приняло решение выплатить вам денежное содержание с декабря прошлого года по текущее время. Даже в такое трудное время страна заботится о своих героях...»
Стоя в строю, я просто обалдевал. Смертную казнь отменили, и рыдающий царь привёл мне в жёны собственную дочь.......
- Сука ты везучая, румын, - толкнул меня локтем стоящий рядом Хайдуков.
- А вы иждивенцы, сидите на моей шее, - только и успел сказать я...
Не успев зайти в шестьдесят девятый тамбур, услышали по корабельной трансляции: «Офицерскому составу корабля получать денежное довольствие в кают-компании, мичманам - в кают-компании мичманов.
- Ну и дела, за это надо выпить, - только и сказал мой сосед по каюте, штурман Андрюха Иванцов.
- Ага, и ставите вы...
- А то!
В кают-компанию я пришёл со спортивной сумкой, именуемой в те далёкие годы «мечта оккупанта». Как-то так получилось, что никто не подходил к финансисту, все ждали меня. И я пошёл первым... Обалдевший финик стал накладывать в сумку пачки денег, а Нистрян подскочил и начал орать, что я опозорил весь офицерский корпус и с рук мне это не сойдёт. Но утренние страхи уже улетучились, достав из кармана первую попавшуюся бумажку, я помахал ею перед собой и сказал:
- Это телефон Анатолия Борисовича Чубайса. Деньги у меня есть, сейчас пойду и позвоню. Расскажу, как меня за правду гнобят. Вас куда начнут вызывать? В Главкомат или сразу в Министерство Обороны?
- Ненавижу, - смог прошептать комбриг и бросился из кают-компании. А деньги всё сыпались и сыпались в сумку, доказывая своим присутствием, что дважды два иногда равно пяти...
Экипаж проставился, тогда над нами здорово отыгрались, но что делать, сами виноваты. А с тех пор никто и никогда не видел никаких бумажек с длинными кривыми номерами...

Оценка - 1,84

Фрол-8 (котёнок)

Корабельный кот Фрол возвращался на свой сторожевик N. Приподнятое настроение не портил даже поднявшийся ветер, дующий в морду. Сход на берег удался, без мордобоев, полный любви и песен. Ветер усиливался, начинало смеркаться, и Фрол бодро шел по краю тротуара, мурлыкая про себя какую-то мелодию. Проходя мимо шелестящей желтыми листьями высокой березы, он чутким ухом уловил непонятные звуки. Фрол остановился и задрал голову, внимательно всматриваясь в качающуюся крону дерева. Там, среди дрожащих на ветру листьев, на тонкой ветке, словно зацепившийся целлофановый пакет, сидел крохотный котенок, вцепившийся в нее мертвой хваткой. Он и издавал похожие на мяуканье звуки. Как он туда попал? Может, собаки загнали? Фрол оглянулся, поблизости никого не было. Он вздохнул, с легкостью прыгнул на ствол, и как заправский матрос по вантам, начал подниматься вверх. Достигнув нужной высоты, он перевел дух и осторожно по тонким ветвям подобрался к котенку. Глаза малыша слезились от ветра, он жалобно мяукнул, увидев Фрола.
- Помоги! - увидел в глазах котенка Фрол.
Подобравшись вплотную, Фрол крепко взял котенка зубами за загривок, и медленно развернувшись, стал спускаться вниз. Никогда еще Фролу не приходилось работать спасателем. Котенок становился все тяжелее и тяжелее, и он словно в тумане, едва не теряя сознание, добрался до земли. Опустив котенка на пожухлую траву, он застыл, как бы забыв разжать зубы. Котенок мяукнул, и Фрол, словно очнувшись, разжал онемевшую челюсть и внимательно посмотрел на него. Возраст - месяца три, расцветка - черными пятнами, как у питона. Порыв ветра поднял его шерсть, обнажив рыжий подшерсток. Что-то знакомое Фрол увидел в спасенном. Быстро темнело.
- Ну, бывай, - по-своему сказал Фрол и зашагал в сторону причала. Через несколько шагов он обернулся. За ним семенил котенок.
- Нельзя тебе со мной. На службе я, - рыкнул Фрол.
Но котенок не отставал. Так, поругиваясь, Фрол подошел к сходне сторожевика и остановился. Котенок сел рядом.
- Ну, ладно...
Прикрывая своим огромным телом малого, он неслышно взбежал на борт корабля. Вахтенный, сделав вид, что не заметил гостя, весело усмехнулся. Никем незамеченные, они добрались до каюты судового медика ст. лейтенанта Пономаренко. Фрол давно научился открывать ее, подпрыгивая и цепляясь лапой за ручку двери.
Когда Пономаренко вернулся в каюту, Фрол сидел на своей циновке и вылизывал найденыша.
- Фрол! Ты что, с ума сошел? На хрена ты приволок его на корабль? - медик перешел на фальцет.
ЗАКОН ПОДЛОСТИ. Мимо проходил старпом.
- Что за крик? - он толкнул приоткрытую дверь каюты.
- Пономаренко! Что за зоопарк? - старпом, увидев котов, пришел в ярость. Фрола он терпел и даже уважал. Но чтобы два кота на его корабле, это слишком.
- Этого в кладовку, а этого за борт!
Внезапно Фрол вскочил и, приняв боевую стойку, зашипел. Шерсть поднялась дыбом, и он казалось, увеличившись вдвое, стал похож на небольшого, но разъяренного тигра.
Старпом опешил, но быстро взял себя в руки.
- Смирно!- рявкнул он.
Щелкнули каблуки старлея. Плюхнулся на задницу Фрол, по струнке поставив передние лапы. Лишь хвост нервно бил по палубе. Рядом с Фролом, приняв такую же позу и испуганно смотря на старпома, сел котенок.
- Цирк!- процедил сквозь зубы старпом, и резко захлопнув дверь, ушел к себе в каюту.

Всю ночь старпом ворочался, пытаясь уснуть. Стоило ему задремать, и начинался странный сон. Будто команда сторожевика состоит из рыжих и пятнистых котов. Он просыпался в ужасе, выкуривал сигарету, опять ложился, стараясь уснуть. Но в сон снова приходили коты. И опять рука тянулась за сигаретой.

Полгода назад его шестилетняя дочь попала под машину. Врачи ее спасли, но она перестала говорить. Целыми днями она сидела у окна, что-то выводя тонким пальчиком на стекле. Ее ничего не интересовало. Ни игрушки, ни мультики, ни книжки с яркими картинками. Дочка полностью ушла в себя, став похожей на маленькую статую.

Утром в двери каюты корабельного медика Пономаренко раздался негромкий стук. Отдраив ее, он увидел старпома.
- Слышишь, старлей. Отдай мне котенка, - услышал медик.
Готовый ко всему, но только не к этому, Пономаренко растерялся. Он нагнулся, и взяв лежащий рядом с Фролом комочек, молча протянул его старпому. Тот осторожно взял его, и, кивнув головой, удалился. Фрол внимательно наблюдал, не двигаясь с места.
Сходя с корабля, старпом, бережно придерживая борт шинели, отдал честь Флагу, и быстрым шагом направился к себе на квартиру. Он ускорял шаг, будто опасаясь опоздать к чему-то важному. К тому, что не может произойти без него.
Открыв своим ключом дверь, и поцеловав в щеку жену, он, не раздеваясь, стремительно вошел в комнату дочки. Та, как обычно сидела у окна и смотрела на улицу.
Старпом вытащил из-за пазухи котенка и остановился возле дочки, держа его на ладонях.
- Папочка!- прошептала она, нежно прижав к груди котенка.
Старпом смахнул внезапно выступившую слезу. Рядом беззвучно плакала жена.

- Это Фролу,- старпом неловко сунул ст. л-ту Пономаренко две банки говяжьей тушенки.
- За что?
На хмуром лице старпома мелькнула улыбка.

А Фрол, увидев себя в зеркале, понял, почему котенок показался ему знакомым. У него на морде были такие же, как у Фрола две темные стрелки, идущие от глаз, как бы удлиняя их. И рыжий подшерсток. А рыжих котов, кроме Фрола в этом районе не водилось. Да и кошка тогда была с расцветкой, как у питона...

Оценка - 1,86