Строевые в ритме румбы (зарисовка с натуры).

Предолимпийский 1979-й. Морозное ноябрьское утро. Старший преподаватель военной кафедры Московского ордена Трудового Красного Знамени института...(не будем уточнять, дабы не обидеть другие уважаемые ВУЗы) майор Кузнецов проводит на плацу строевые занятия со своей группой второкурсников. Особенностью данного ВУЗа является тот факт, что девушки обучаются здесь военной премудрости и получают в итоге звания лейтенатов наравне с мужским полом, а девушек в группе - примерно половина. Выстроенная в две шеренги группа, одетая в разношерстные куртки-дубленки и обутая в ботиночки-сапожки выглядит весьма колоритно, но с точки зрения майора - совершенно недопустимо. Майор Кузнецов только недавно прибыл из армии в институт и в нем еще живо заблуждение, что из московских студентов можно сделать бравых вояк, надо лишь постараться, да погонять их как следует, чтобы маму забыли. Дааа.... не повезло ребятам с этим майором...
Вернемся, Однако, к занятиям. Занятия проходят под зажигательные латиноамериканские ритмы - это сокурсники-кубинцы, освобожденные от воинской повинности, по предварительной договоренности выставили на подоконник общаги мощные колонки и поливают плац залихватской румбой. Сия гнусная выходка раздражает майора донельзя, однако, осложнять себе жизнь международным скандалом он побаивается, и вся майорская злость выливается на личный состав вверенного ему подразделения.

- Взво-о-о-о-о-о-д.... ра-а-в....НЯЙСЬ!!!!! ...яйсь ...яйсь...яйсь...

Аккустическая мощь майорского 'няйсь' такова, что на несколько секунд кубинские динамики входят в помпаж и захлебываются. По шеренге студентов проходит легкая волна. Походкой эсэсовца майор направляется к правому флангу и начинает осмотр строя. Майор Кузнецов знает свое дело! Двигаясь вдоль строя, он на секунду останавливается перед каждым студентом, хватает его за руки, вытягивая их вдоль воображаемых швов, одновременно ногой расставляет в нужное положение пятки-носки и обдает зловонным дыханием, заставляя лицо студента отклониться под нужным углом и принять правильное выражение (маска ужаса, глаза навыкате). Конвеер работает. Внешний вид строя до майора и после отличается разительно. Словно раскаленный утюг наводит на мятых брюках ровную складку. Силен майор! Однако, даже флагман советского арктического флота, атомный ледокол Ленин, пробивая многометровые льды бывает, и застрянет, упершиись форштевнем в айсберг. Строевая машина в погонах приближается к студенту Фридману обладающему округлым, нескладным телом, покрасневшим от мороза соответствующим национальности носом и наивным, интеллигентским выражением лица при полном отсутствии шеи. Какое-то время майор молча разглядывает Фридмана, оценивая 'фронт работ'. Румба смолкает - кубинцы меняют пластинку. Драматическая пауза. Пальцы левой руки майора ухватывают беднягу Фридмана за подбородок, правая тяжело ложится на затылок. Выцеживая сквозь зубы очередную премудрость, майор, как доктор Касьян, титаническими усилиями рук пытается исправить особенности фридмановской анатомии.

- Наклон го-ло-вы по команде равняйсь... Должен! Быть! Та-ким! Что-бы! Бо-ец! Мог! Видеть! Грудь! Третьего! От! Себя!

В тишине отчетливо слышно потрескивание шейных позвонков. Рывок! Еще один!...И тут, когда голова несчастного студента уже почти приняла правильное положение, она (голова) вдруг начинает мелко трястись. Даже под толстыми стеклами очков Фридмана майор может разглядеть изменившееся выражение глаз и направление взгляда. Повернув голову налево, майор обнаруживает причину неполадки. Через одного в строю стоит девушка Наташа, обладающая роскошным бюстом - предметом вожделения всех сокурсников. Обширность наташиных форм подчеркивается модным приталенным пальто с меховым воротником и верхней пуговицей в районе пупка. Грудь третьего от себя Фридман не увидел бы, даже будь он жирафом, поскольку смотреть, на что-нибудь другое, имея в поле зрения наташин бюст просто невозможно. Взгляд майора также упиратся в эту роскошь и застывает.

Хороша Наташа наша! Майор ты или штатский, а увидев наташины формы - замрешь, как миленький, и будешь стоять дурак-дураком, пока мысленно не снимешь с девичьего тела последний лоскуток полупрозрачной ткани. Еще полюбуешься пару минут, и уж потом, помотав головой, начнешь приходить в себя.

Ух...Однако, мы, кажется, отвлеклись.... Вернемся на плац.

Комизм ситуации, естественно, не может ускользнуть от остальных участников действа. В строю начинается тихая истерика. Лица студентов краснеют от сдерживаемого смеха, из второй шеренги уже доносятся слабые повизгивания. А майор продолжает стоять, упершись бессмысленным взглядом в наташину грудь и удерживая в окаменевших руках голову Фридмана. Наташа стоит в соответствии с командой 'равняйсь', отвернувшись от майора, но сотрясения виновника заминки и порозовевшее ушко говорят о том, что и ей понятно, куда устремлены взгляды всех, кто еще может видеть.

- Quanta la mera-a-a-a...

Кубинцы, наконец-то, нашли мелодию соответствующую моменту и влили в легкие озябших, изнемогающих от смеха студентов теплый, влажный, беззаботный воздух Острова Свободы.
Первым не выдерживает Фридман. Громко фыркнув своим знаменитым носом, он смачно выстреливает в горсть майору здоровенную соплю. Все! Шнур догорел, детонатор сработал. Майор не давал команд 'вспышка справа - вспышка слева', но взвод выполнил их самопроизвольно. Истерический смех на радость супостату вывел таки из строя боевую единицу. Через секунду на плацу остается на ногах лишь майор Кузнецов, задумчиво разглядывающий свою ладонь.

- Quanta la me-e-e-era-a...

В окнах общежития мелькают белозубые улыбки собратьев по соцлагерю.

И тут тронулся лед. В глазах майора Кузнецова засветилось понимание. Да это же не гарнизон в казахских степях, а Москва. И не воины-новобранцы перед ним, а совершенно гражданские мальчики и девочки. Через пару часов пойдут они не 'в расположение', а в ближайшую пивную или на танцульки...Никогда не будут они держать строй и тянуть носок, да и не нужно это никому. Надо же, какие мысли в офицерской голове может вызвать простое созерцание чужих соплей в своей ладони.

- Отставить. Разойдись. - усталым тихим голосом выдохнул майор, и побрел к учебному корпусу, вынимая на ходу платок из кармана шинели.

История о встрече в поезде молодости и опыта.
История об этой моей встрече, рассказанная мной на одной из дружеских посиделок, в дальнейшем стала народным бауманским преданием и рассказывалась через пару лет мне молодыми 'козерогами' с вариациями.
Итак, в 1980-м году я познакомился во время Олимпиады с одной очаровательной девушкой. Была моя пассия из Питера и на некоторое время особенно бурной части нашего романа я стал завсегдатаем 'Красной стрелы', мотаясь из Москвы в Питер и обратно каждую неделю на уик-енд.
Перед ноябрьскими, как всегда, билетов было не достать и только моя врожденная пронырливость позволила в жутко специальной кассе прикупить по случаю билет в вагон СВ. Конечно, четвертак для студенческого бюджета дело разорительное, но чего не потратишь ради любви.
Вот и вожделенный час: еще пять минут - и я устремлюсь под стук колес к своей любови-на-неве.
Перед самым отходом поезда в вагон зашел настоящий генерал во всей своей красе: в лампасах, погонах, фуражке и при усах.
Мужик оказался, вопреки расхожим штампам о генералах, вполне интеллектуальным и наша беседа плавно перетекла в совместное застолье. Я достал свои немудреные студенческие закуси, генерал достал из своего дипламата-самобрата икорку, коньячок, красную рыбку и прочие генеральские деликатесы. Пошел процесс разлива. В этот момент беседа подошла к вопросу 'А вы, молодой человек, чем занимаетесь? ' И услышав, что я учусь в Бауманском, генерал покачал головой и заменил налитую мне микроскопическую рюмочку на макроскопический стакан со словами:
- Извините молодой человек, я не хотел Вас обидеть!
P.S. Это, конечно, тоже предрассудок, но статуи на фасаде МВТУ назывались 'Пятеро непьющих'. Статуй, вообще-то, было четыре, а пятым был причислен к ним наш ректор Николаев - как живой классик.

В бытность мою участником борьбы двух систем мелким служащим большого ящика, вызывает меня как-то шеф и задаёт убойный вопрос:
- Слушай, Виталик, а ты людей рисовать умеешь?
- ?????
- Ну, понимаешь, надо мужика нарисовать в армейской форме и при сапогах, и чтобы обязательно на плече нашу ракету держал!
- Виктор Петрович, а нафига оно вам, извините!?
- Понимать надо! На следующей неделе совещание в министерстве, будут присутствовать министр обороны С., командующий сухопутными войсками генерал И., наш Начальник и Главный конструктор, член-корр Н. и всякие другие шишки. Ты, кстати, тоже там будешь!
- А я зачем?
- У тебя рост подходящий, будешь плакаты по стенам развешивать.
В результатет проведенного допроса шефа выяснилось следующее:
1. Никто из шишек в погонах никогда в жизни не видел живьем зенитной ракеты и может не понять, что это такое. Поскольку не царское дело - задавать глупые вопросы типа 'А это что за хреновина двухметровая с пупочкой?', то для вящего спокойствия лучше эту хреновину наглядно изобразить в боевой позиции.
2. Наш художник-алкоголик Петя умеет рисовать в совершенстве любую технику не приходя в сознание, а вот люди у него ну никак не получаются.
В общем, я был озабочен проблемой и получил приказ не показываться, пока человек в сапогах не будет изображен.
Лучшие умы нашего отдела собрались для решения проблемы человека в сапогах. Рецепт Остапа Бендера и Кисы Воробьянинова был отвергнут сразу. Тени от сапог получались кривые. Неудачей закончилась героическая попытка нашего математика увеличить по клеточкам картинку из 'Наставления по проведению огневых испытаний'.
Когда до рокового дня предъявления готовых сапог с вдетым в них мужиком осталось два дня, решение было найдено: я, как старый испытатель, взял в руки габаритный макет ракеты, а наш фотограф щелкнул мой героический профиль. Фото было увеличено, приклеено и раскрашено. Плакат был закончен в срок!
Совещание в министерстве прошло удачно. Сотворенный нами плакат, именуемый на жаргоне 'чебурашкой', имел успех. После обсуждения доклада нашего шефа Виктора Петровича встал главнокомандующий сухопутными войсками генерал И. и сказал:
- Спасибо, Витя. Особенно мне твой плакатик понравился! Только ты своему художнику скажи, что если он так подворотничок пришьёт, пять нарядов вне очереди ему обеспечены!

Я посмотрел в бинокль, метрах в восьмистах виднелись трое верхом, не наши, а значит местные чабаны, однозначно.
-Ну и куда её теперь девать?
- Хрен её знает, далеко уйти не успеем, да и нельзя дальше шлагбаума, спрятать, не спрячешь голо кругом, да и вся она белая как снег.
- Бля, говорил ведь, давай не будем, нет подписался я с тобой на эту фигню, ведь меня ж сношать-то будут!
Миха потоптался растерянно и пнул овцу:
- у сука, нахрена тебя здесь бросили! Чего теперь Махмуду дарить?
- Я предлагал уздечку новую у старшины стащить, нет надо пооригинальнее, 20 лет, юбилей.
- Кто ж знал, что они так быстро вернутся за ней! Отдавать придётся.
- Ага, и сказать, что она сама отвязалась, на эту сторону реки кролем переплыла, и весь репейник из шкуры повычёсывала, и бантик себе приделала. Ну ты хоть бант-то сними с нее, тормоз!
Мишка виновато стал возиться с бантом на шее у полуторагодовалой ярки, которую мы утром нашли привязанной на чабанской тропе по ту сторону Большого Баскана, и по его инициативе готовились подарить на двадцатилетний юбилей Махмуду, нашему товарищу одного роду-племени и призыва. На бант оторвали красную полосу от красного флага реющего на въезде в погранзону. Махмуд должен был менять Мишку в 16.00, к его приходу и готовились. Ну а вечером естественно раскатали губы на шашлык.
- Идея! Миха, пока они спустились в лощину, у нас минут пятнадцать-двадцать времени. Давай её на дерево привяжем, ели густые, авось прокатит!
- Точно! Вынимай подпругу, вяжи. А я ей кляп вставлю, чтоб не блеяла.
- Ну не дурак? Перемотай ей харю вон бантом тем же, да и всё.
Поодаль стояло штук пять елей, самое то, что надо. В темпе спутали животное, завязали морду. Мишка залез на дерево, я подал, он чертыхаясь и держа овцу подмышкой поднялся повыше, и стал там ковыряться. Я отошёл, подкорректировал, чтоб не видно было с фронта. Миха спрыгнул, и довольный оглядел содеянное, оттирая живицу с ладоней.
Минут через пять показались двое уйгуров, интенсивно крутя головами. Переправившись через брод, подошли к нам, поздоровались.
- Вы тут овцу не видели?
- Нет, какую овцу?
- Да мы привязали ярку на той стороне, утром затемно ещё.
- Нет не в курсе, к восьми пришли, не было никого.
Чабаны залопотали между собой что-то по уйгурски, понятны были только 'блядь' 'Арбеков' и 'ОЗК*'.
- Со старшиной вашим договорились поменять овцу на два комплекта ОЗК, решили её здесь сразу и оставить, чтоб потом назад не переть. Наверно волк утащил, сама бы далеко не ушла.
- Да! Мы видели следы чуть повыше волчьи наверно, собака у нас обосралась.
Совсем не к месту вставил Миха возводя поклёп на Айдара, лучшую собаку фланга, которой не то что волк, сам комендант участка не страшен был.
Ну ладно придётся возвращаться. Передайте прапорщику вашему Арбекову, что теперь только через неделю сможем.
- Хорошо, передадим конечно!
Михаил станцевал канкан, я тоже лыбился.
Это ж надо! Первый раз решили у старшины ничего не воровать. Судьба видать. Вскоре подтянулся Махмуд. Поздравили, предложили залезть воон на ту ёлку за подарком.
- Да будет прикалываться то!
- Лезь-лезь, век дембеля не видать, сюрприз там!
Махмуд с недоверчивым челом полез наверх.
- Ну как!
На землю шлёпнулось тело овцы не подающее признаков жизни. За ней спрыгнул и Махмуд.
- Ну и какой мудак животину удавил?
- Идиоты!
- Мишка, ты её за шею привязал что ли?
- Да, а чё? Задохнулась?
- Нет бля, от счастья сдохла!
- Погоди-погоди вроде дышит, живучая. Аллюр давай нож, пошли к реке резать пока не загнулась окончательно. Ну спасибо, удружили живодёры.

P.S. Старшина заставы прапорщик Арбеков на боевом расчёте торжественно преподнёс Махмуду уздечку в вечное пользование. А вечером был пир.
________________
*ОЗК - общевойсковой защитный комплект

Самовольная отлучка

Незадолго до дембеля попал я в госпиталь. Причем примерно за несколько дней до него решил я прогуляться за госпитальный забор. За забором меня манила река и пьянящий аромат свободы. Нет, не то, что вы подумали:). Просто любил я посидеть на бережку, посмотреть на воду, покидать камушки вдали от госпитальных сослуживцев, а также медсестер и врачей, у которых любимым занятием было нагружать солдат работой). Так вот, радостный и счастливый (дембель скоро) вылез я из дырки в заборе. Патрулей я не боялся, так как в этом глухом месте они не появлялись.

Успел я отойти метров десять от вышеупомянутой дырки и вижу вдруг уазик выворачивает из-за угла и прямо ко мне... Ну, я понятно подумал: "Блин, патруль!" И хотел ретироваться обратно в спасительное отверстие (кому хота перед дембелем на губу попасть?). Но не тут-то было. Уазик меня догнал и оттуда как тараканы посыпались менты. "Его поймали, арестовали - велели паспорт показать!"- пришли на ум слова детской песенки, которая лет 70 назад детской не была. Обыскали, естественно в дырявых карманах госпитальной пижамы ничего не нашли и начали допрашивать:

- Ты откуда?

- С госпиталя.

- Что здесь делаешь?

- Гуляю.

- А чо обратно пошел?

- Нагулялся. (Вот уж действительно нагулялся:)

- Ну, поехали с нами!

- А может, я лучше пойду? (с робкой надеждой)

Поехали.
А что случилось-то?
Ты оказался в ненужном месте в ненужное время. Бабульку здесь ограбили.
'Вот те на!' - подумал я, залезая в уазик: 'Вот уж действительно попал!'

Провезли меня болезного метров 200 и высадили. Прямо пред светлые очи ментовского подполковника.

Он тоже поинтересовался, откуда я, такой красивый в пижамке, взялся. Узнав, что я из госпиталя, он велел мне подождать в другой уже машине старушку, которая приедет меня опознавать.

Веселья мне, конечно, это известие не прибавило.

Жду я старушку, значит. На переднем кресле машины баба сидит в гражданке, (но тоже мент, конечно) и мне говорит:

Ну! Может, это все-таки ты старушку ограбил?
Нет, - говорю - не я.
Ты молись, - говорит - чтобы нашли. А то это будешь ты.
Этим добрым советом она вызвала во мне новую бурю 'положительных' эмоций.

Наконец прибыла старушка и стала меня опознавать. На мою беду она была слегка подслеповата и вполне могла меня опознать как грабителя. Близоруко или дальнозорко щурясь, она пыталась узнать в моей мирной физиономии грозный лик ограбившего её негодяя. Представляете, что бы было, если б это ей удалось? Я быстро бы сменил место дислокации с госпиталя на тюрьму, а мой дембель отодвинулся бы лет на пять. Но, на мое счастье, мои волосы за время моего местонахождения в госпитале отросли. И моя шевелюра помогла бабке принять безусловно правильное и выгодное для меня решение.

'Нет, вроде не он, у того волос почти не было', - шамкая, вынесла свой вердикт бабка. В этот момент я её почти полюбил:)

Но подлый мент, не успокоился и сделал ещё одну попытку меня посадить:

'Вы, точно уверены, что это не он?'

Ну как бабка могла быть уверена точно, если она даже свой нос видела с трудом?

Но молодец-бабуля все-таки подтвердила свои совершенно правильные показания.

'Мы вас отпускаем. Можете идти.', - сказал главный мент.

Я чуть было не сказал спасибо. На такой благополучный исход я, признаться, не рассчитывал. Я думал, что меня даже при благополучном исходе опознания, отвезут на гауптвахту и этим испортят или даже отсрочат мой долгожданный дембель.

О счастье! Я рванул, как молодой лось, через кусты, по закоулкам к родному госпиталю, боясь, как бы бабуля не передумала.

Менты соизволили-таки крикнуть мне вслед 'извините', на что я ответил: 'Да не за что!' А про себя подумал: 'Это вам спасибо. За то, что вы есть, такие честные и благородные!':)