Солнце еще не закатилось за запыленный горизонт, а древний, разбитый вдрызг, вонючий, но от этого не менее выносливый тепловоз 3М62 с небольшим поездом отправились с маленькой степной турксибовской станции Лепсы в южном направлении. Поезд, смешно сказать, состоял всего из четырех вагонов. На трех грузовых платформах болтались наскоро и неумело принайтованные грузовики станции космической связи "Кристалл", а в четвертом - в пустой теплушке с грубо сколоченными деревянными нарами - сидел вокруг печки-буржуйки экипаж "Кристалла": капитан Клиньев, два прапорщика и солдаты и сержанты в ассортименте. "Кристалл", успешно отразив не одну учебную атаку вероятного невероятно раскосого противника, возвращался с приграничных учений.
Вдоль прямого, как натянутая струна, полотна Турксиба тянулись бескрайняя степь на запад и бескрайние отроги Джунгарского Алатау на восток. Мерно стучали колеса. Мерно выл и изредка гудел тепловоз. Гудел огонь в буржуйке, отбрасывая в углы теплушки длинные мохнатые тени и лениво отгоняя холодное ночное дыхание степи. Сопели на жестких неуютных нарах бойцы невидимого космического фронта. И дольше века длился день, и дольше века длилась ночь, а утром рядовому З. надоела затхлая атмосфера теплушки, и на очередном буранном полустанке от отпросился у капитана Клиньева в кабину к машинистам.
- Конечно, иди, только оружие не забудь взять! - капитан слыл среди коллег либералом, играл на аккордеоне, знал умные слова и их значение и тайком слушал "Воскресенье".
Оружие - святое дело! Забросив незаряженный АК-74 за спину, З. лихо спрыгнул на платформу полустанка, пробежал вдоль платформ с "Кристаллом" и по лесенке без стука вскарабкался в кабину "тройной машки".
Это в 1918 году, если верить одноименному фильму, больше не боялись человека с ружьем. А в середине восьмидесятых вид солдата, вламывающегося в кабину тепловоза с автоматом, привел к совершенно противоположному результату: еще не забывшие рассказы отцов и дедов про басмачей, машинист и помощник машиниста побледнели и машинально подняли руки вверх, невнятно пробормотав то ли "аллах акбар", то ли "гитлер капут".
Машинально ответив "вольно", З. перешел с военного языка на общегражданский и жалобно спросил у машиниста:
- Дяденька машинист, а можно, я у вас тут посижу? Страсть люблю тепловозы! - и совершенно машинально повел "калашом" из стороны в сторону.
Машинист усмехнулся в усы, опустил руки, кивнул помощнику и сказал:
- Ну, посиди, что ли. Только пушку свою куда-нибудь убери.
Впрочем, сидеть в неуютной, рассчитанной на двоих кабине было все равно негде, и З. просто встал посередине, упершись спиной о входную дверь, а автомат положил на пульт прямо перед собой - тут его точно не потеряешь и не забудешь!
Небольшой состав неторопливо полз по трассе, время от времени останавливаясь на разъездах с непривычными уху казахскими названиями, чтобы подобрать или оставить вагоны. Неспешное путешествие располагало к неспешной беседе, и скоро между З. и локомотивной бригадой установилось полное взаимопонимание. Дошло до того, что во время стоянки в Алма-Ате машинист отправил помощника в станционный буфет за пирожками с повидлом и "с кошатиной" и радушно протянул бойцу весь кулек:
- А что не съешь - товарищам в вагон отнеси!
"Сейчас!" - подумал З., вспомнил зачем-то не к месту тамбовского волка и с наслаждением зажевал все пирожки.
А поезд шел и шел на запад. Сухая прибалхашская степь сменилась цветущими предгорьями. Бескрайние маковые и конопляные поля, только что воспетые Айтматовым в еще не прочитанной З. "Плахе", и пасущиеся среди них тучные отары овец создавали идиллическое ощущение последнего дня перед атомной войной. Вот загорелся красным проходной светофор - и небольшой состав остановился прямо посреди бескрайнего макового поля. Через распахнутые форточки пахло весной, цветами, пыльным балластом и соляркой. И З. подумал, что сегодня, наверное, судьба преподнесла ему подарок, которым надо пользоваться прямо здесь и прямо сейчас. Второго такого раза не будет.
- Дяденька машинист, а можно, я сяду за контроллер?
З. ожидал чего угодно: что его пошлют по известному направлению; что его просто выгонят из кабины; ну, или хотя бы что ему просто скажут "нет". А случилось необычное: машинист, снова усмехнувшись в усы, сказал: "Садись!" И уступил З. свой стул. А З. так удивился, что сел. Это уже после, лет через десять он узнал, что машинист нарушил должностную инструкцию и по сути рисковал своей работой. А тогда З. просто взялся за контроллер и, дождавшись зеленого, медленно и аккуратно, повинуясь командам хозяина машины, стронул поезд с места, медленно провел его через весь блок-участок и аккуратно остановил перед следующим красным. Как будто проехал на велосипеде. Да еще и на трехколесном.
Тут уже машинист, осознав всю глубину своего проступка, стушевался и отправил З. обратно в теплушку. А З. и не сопротивлялся. Зачем хорошего человека обижать?
Поделиться:
Оценка: 1.4850 Историю рассказал(а) тов.
ДЛБ
:
11-01-2011 05:28:05
Много лет назад Чикаго фактически принадлежал Аль Капоне. Капоне не был известен чем-то достославным. Жестокий гангстер со шрамом на лице властно окутал Город Ветров смрадной паутиной контрабанды спиртного, проституции и заказных убийств. У него был адвокат по кличке «Славный Эдди». Эдди не просто так был адвокатом самого Аль-Капоне. Эдди был чертовски хорошим адвокатом!
Именно благодаря его талантам и маневренности, Биг Эл в течение долгого времени избегал тюрьмы. За это Капоне платил щедро. Не только огромными деньгами, но и специальными дивидендами. Эдди и его семья жили в огражденном поместье со слугами и со всеми возможными на тот момент удобствами. Усадьба была настолько велика, что занимала целый городской квартал. Эдди жил развеселой жизнью чикагского гангстера и не придавал значения ужасам, творившимся у него под боком.
И все ж было у Эдди слабое место - сын, которого он обожал. У сына имелось все: одежда, машины и прекрасное образование. Отказа не было ни в чем. Цена не имела значения. Эдди же, несмотря на свои связи с мафией, старался чтоб мальчик отличал истину от зла. Эдди хотел, чтоб его сын был лучше, чем он сам. И все ж со всем своим богатством, были вещи, которых он не мог дать сыну - свое доброе имя и личный положительный пример.
В какой-то момент Славный Эдди решил искупить все содеянное зло. Он решил сдатся властям и рассказать миру правду об Аль-Капоне - Человеке со Шрамом. Он хотел очистить свое запятнанное имя и передать своему сыну хоть какое-то подобие чести. Для того чтоб сделать это, он должен был дать в суде показания против мафии. Он знал, что дорого заплатит. И все ж он дал показания. Через год жизнь Славного Эдди была оборвана пулеметной очередью на уединенной улочке Чикаго. Да, он передал своему сыну величайший дар, но заплатил за это по самой высокой цене. Полиция нашла в его карманах четки, распятие на медальоне и стих, вырезанный из газеты:
«Когда-то часы жизни остановятся
И никто не в силах предсказать, когда опустятся руки - в ранний иль в
поздний час.
Сейчас - есть единственное время, принадлежащее тебе.
Живи, люби, трудись - с желанием. Не верь времени. Потому что часы могут
остановится так скоро».
Вторая история
Много героев породила Вторая мировая война. Одним из них был капитан-Лейтенант Бутч О’Хара. Он был боевым летчиком, базирующимся на авианосце «Лексингтон» в Южной части Тихого океана. Однажды его эскадрилья вылетела на задание. Уже взлетев, Бутч определил по показаниям приборов, что кто-то из персонала забыл наполнить доверху его топливный бак. Имеющегося в баке горючего не доставало для того, чтоб успешно завершить задание и вернутся на авианосец. Командир эскадрильи приказал Бутчу разворачиваться на корабль. Скрепя сердце, он вышел из самолетного строя и направился назад к флоту.
Во время полета он увидел нечто, от чего у него кровь застыла в жилах.
Эскадрилья боевых японских самолетов неслась на полном ходу к американскому флоту. Американские самолеты были уже далеко и корабли были совершенно беззащитны.
Бутч не успевал вернутся к своей эскадрилье и привести самолеты назад
вовремя, чтобы спасти флот. Не успевал он также предупредить корабли о
приближающейся опасности. Существовал лишь единственный выход: он должен
был заставить японцев отклонится от курса. Забыв о собственной безопасности, он нырнул в эскадрилью Японских самолетов. Для тех внезапная атака американца была полным сюрпризом. 50-тикалиберные пушки на его крыльях выпустили атакующую огневую очередь. Бутч ринулся внутрь строя японской эскадрильи и резво вывел самолет вверх, разбив упорядоченную боевую формацию японцев. Он поливал врага огнем из всех орудий, пока не иссяк запас амуниции. Но он неустрашимо продолжал атаковать. Он неустанно кружил вокруг японских самолетов, пытаясь зайти на таран то с хвостовой части, то со стороны крыльев. Ошеломленный воздушный эскадрон противника решил развернуться и ушел в другом направлении. Бутч О’Хара и его истрепанный самолет с трудом дотянули до палубы авианосца.
По прибытию, как и полагается, он сделал полный рапорт о произошедшем в воздухе. Пленка видеокамеры, находящейся на передней пушке, проиллюстрировала доклад. Она зафиксировала всю ту безумную храбрость, с которой Бутч защищал свой флот. В бою он уничтожил 5 машин противника. Это произошло 20 Февраля 1942 года. Бутч стал первым военно-морским асом Второй мировой войны и первым морским летчиком, получившим высшую награду за Боевые Заслуги.
Годом позже Бутч О’Хара погиб в воздушном бою. Ему было 29 лет. Его родной город не дал памяти героя войны растворится во времени. Если вы путешествуете, то возможно когда-нибудь вам доведется побывать в Чикагском международном аэропорту им. О’Хара, названного так в честь великого воина.
Теперь вы спросите: ну и что связывает эти истории друг с другом?
О, это просто. Бутч О’Хара был сыном «Славного Эдди».
(С)
Недавно я стал свидетелем разговора нашего завлаба (человека умудрённого годами, хотя и редкостного поца) с техником, который подключил в самолёте аккумулятор наоборот (нанеся тем самым электронике самолёте некоторый ущерб). Техник умудрился подключить аккумулятор неправильно, несмотря на то, что разъём имел направляющие пазы, которые должны были, по идее, предотвратить подобный казус.
- Ну как, объясни, как ты умудрился засунуть аккумулятор наоборот?
- Дык я не посмотрел, оно сначала вроде туго шло, я нажал и он хлоп - встал на место...
- Мальчик, я старый и больной человек - запомни, что я тебе скажу! Когда ты вставляешь подруге и идёт туго - значит, ты в жопе, так вот, с самолётами - ТО ЖЕ САМОЕ!
На днях я отмечал юбилей: десятый день моей головокружительной карьеры ученика младшего черпальщика в ассенизационном обозе при холерных бараках. Или, если отрешиться от литературы и вернуться к суровой житейской правде - помощника повара в классической кипрской таверне.
Таверна находится в стороне от туристических маршрутов и посещает её только местное население. Так что пришла, наконец, пора выпить холодного ируканского... то есть, еще раз пардон, рассказать кое о чём, как и обещалось в заголовке этой зарисуечки.
Итак, в таверну заваливается компания из 2-3-4 человек, желающая слегка перекусить. Официант, не говоря худого слова, ставит перед ними миску салата из помидоров, огурцов, капусты, зелёного салата, лука и брынзы, общим весом граммов на 700. К нему прилагаются тарелочки с: 1) маринованой свёклой; 2) кунжутной пастой, именуемой „тахИни”; 3) кисломолочного салата „дзадзИки” с огурцами и душицей; 4) зелёными оливками; 5) взбитой икрой „тарамА”; 6) нарезаными в длину кусками репы „гУлья”.
При этом в салат и в гулью вылито граммов по 70 оливкового масла. В оливки - еще 10-15. В свёклу - еще столько же. В кунжутную пасту и в тараму масло не добавляется, они и так состоят сплошь из масла - первая из кунжутного, вторая - из рыбьего.
Затем официант ненавязчиво интересуется, а что, собственно, будут есть уважаемые гости. Как правило, уважаемые кипрские гости выбирают „мэзэ” - набор всего, что в данном кипрском заведении предлагается. Само слово - турецкое и означает „закуска”. Лё-ёгонькая такая закусочка.
Тут надо особо отметить, что в каждой уважающей себя таверне набор мэзэ - свой собственный. Роднит их все одно - слопать всё это в один присест практически невозможно.
В нашей таверне собственно обслуживание начинается с „хабИрес”, испечённых в тостере ломтей хлеба, каждый из которых насквозь пропитывается оливковым маслом и посыпается сушёной душицей.
Тем временем повар бросает на решётку на каждого по лепешке лаваша, а рядом с ней раскладываются „лукАнико” (домашняя колбаска граммов в 70), „лУндза” (кусочек свиного филе, размером в пол-ладони) и „халУми” (местный сыр, размер тот же). Тарелочка комплектуется шашлычными палочками, на которые нанизано по 4 чёрных маслины, испечённых на той же решётке. Как ни странно, масла в эту тарелку не льют. Упущение, однако.
Увидев, что официант унёс вторую перемену, пишущий эти строки приступает к изготовлению „колокУи” - мелко нарезаных кабачков, уже раз изжареных во фритюре. Для этой цели на сковородку выливается граммов 30 масла, в которое бросаются съёжившиеся после фритюра колокуины. Пока они поджариваются во второй раз, я же кидаю во фритюрницу „мелиндзАнес” - ломти баклажанов, величиной в ладонь, обваляные в сухарях, по штуке на брата. И подбегаю обратно к печке, где в стремительно чернеющие колокуи вбиваются яйца - опять же по штуке на члена компании.
Тем временем повар, вспомнивший, что давненько не расходовалось оливкового масла, испекает на углях по крупному шампиньону на лицо и щедро заливает грибы этим даром природы и маслобоен. Сырое масло отлично смазывает кишки закусывающих между колокуями и мелиндзанами. Тем более, что к грибам прилагается „красАто” - испечённый на тех же углях шмат пёстрого мяса с салом, пропитавшийся за пару дней красным вином.
Завершается вся эта разминка одним небольшим блюдечком улиток, штук по 5-8 на человека и вторым - с мясом с варёной головы барашка. В понятие „мясо” в данном случае входят, кроме щёк и языка, еще и мозги. Но особую ценность составляют глаза. Поскольку разделка голов входит в обязанности вашего покорного слуги, шеф первые пару дней, стоя у меня за спиной, ненавязчиво посматривал, не отправлю ли я в мусор этот высший деликатес.
Ой, как же я это забыл? Еще полагается большая миска макарон, сваренных в бульоне из-под этих самых голов и обильно посыпанная пармезаном.
Таким образом компания заморила червячка и может приступить к основному пункту ужина - сУвле (звучит торжественная музыка).
Сувла - это не просто еда. Сувла - это смысл существования. Образ жизни. Философская школа. У сувлы нет начала и конца. Есть только форма и содержание.
Праздный русский турист может пожать плечами и сказать: „Да что ж тут такого, шашлык как шашлык! Да еще и несъедобный, поскольку зажарен до состояния подметки”.
И удостоиться за это вечного презрения истинного киприота. Ибо сувла, как уже было сказано, это не шашлык. Или по крайней мере, не только и не просто шашлык. Сувла - это священный долг и дело чести каждого гражданина Кипра. Я вот до сих пор не могу себе объяснить, почему на гербе страны вместо мангала для сувлы изображен орел. Может быть потому, что он - единственный, кто может внезапно отобрать у киприота его сувлу. Во всяком случае, семьи, в которой не было бы как минимум одного любимого семейного мангала, на Кипре не существует. Как класса.
Но так как повествование и без того затянулось, я не стану пускаться в экскурсы по народопсихологии и кулинарии. Просто поверьте на слово, а нет - так и не надо.
Итак, в нашем заведении собственно сувла для мэзэ состоит (на каждого) из шампура с восемью кусками мяса, котлеты из фарша, называемой „шефтальЯ”, цыплячьего крылышка вместе со всем плечом и печёнки, опять же в пол-ладони размером. Всё зажарено до гранитной консистенции, по видимому, полость рта у киприотов устроена не как у обычных людей. Во всяком случае, зубами всё это не прожевать.
К этому великолепию прилагается большое блюдо картошки фри. Таким образом, киприот, зашедший в таверну, поглощает, по моим подсчетам, не менее 100 граммов чистого или переработанного оливкового масла, не считая жиров животного происхождения.
(Да, кстати, мой вам всем совет и завет - воздев руки горе, именами ваших матушки и батюшки заклинаю вас: никогда, слышите, никогда не ешьте жёлтый снег... то бишь, жареной картошки в заведениях общественного питания. Если кто-нибудь, прожив хотя бы пару-тройку десятков лет, всё ещё думает, что картошку жарят специально для него, пусть знает, что каждая картофелина побывала во фритюрнице минимум два раза, чаще всего три. А отдельные ломтики могли пройти через кипящее масло раз по 8-9. Если же вы никак не в состоянии отказаться от этого деликатеса, то хотя бы посещайте свой излюбленный кабак после его выходного дня - тогда масло во фритюрнице будет свежим.)
Завершается сей лёгкий ужин фруктами - бананами и мандаринами, а также „бурЭкями” - чем-то вроде вареника, изжаренного во фритюре и „локУми” - приторно сладкой жутью, известной посещавшим Турцию под именем „тюркиш дилайтс”. Всё это обильно посыпается молотым сахаром.
Иногда, правда, отдельно взятые представители коллектива являются в таверну с сознанием, что такого количества жратвы им не вместить. Тогда заказываются индивидуальные порции. Чаще всего какая-нибудь субтильная дама выбирает „бризОлу”, свиную отбивную.
Из холодильника извлекается и торжественно, словно знамя, развёртывается здоровущий кусман мяса весом в полкило или больше. Прямо язык не поворачивается говорить о нём в терминах кулинарии и гастрономии. Уместны, скорее, понятия географические и геологические.
Итак, с Севера на Юг сантиметров в нем 15-20, а с Востока на Запад - все 50. Сама литосфера толщиной в два пальца. Правда, пройдя через огонь, это великолепие несколько ужимается в размерах, что, впрочем, не мешает ему раскинуться по тарелке на несколько часовых поясов эдаким Советским Союзом, свисая с Карпат и Камчатки.
Меркаторова развёртка тарелки дополняется Гималаями жареной картошки, Индостаном шинкованой капусты, а в роли Индокитая с его лоскутными странами выступают тахини, дзадзики и вытянутые Вьетнамом ломтики гульи. На горизонте Филиппинами маячат маслины. Иногда, если заказчица на диете, с запада к карте сиротливо примыкает Аравийский полуостров рассыпчатого риса.
Хуже всего, когда в таверну заваливаются так назваемые „важные гости”. Накал страстей неописуем. Босс, человек и так холерического склада, начинает летать, черной молнии подобный. Всё пробуется самолично и заворачивается на доработку. Доверия к персоналу - ноль. Оливковое масло, без того расходуемое без всякой меры, начинает хлестать водопадами, то есть, маслопадами.
Для особо важных гостей хозяин собственноручно жарит цыплячьи зародыши (описывать не буду, пусть уж лучше я останусь единственным, наблюдавшим сие малоаппетитное действо).
Им также полагается „амбелопУлья” - перелётная певчая птичка, то ли славка, то ли зарянка, из-за которой у кипрского государства назревают нехилые проблемы с Евросоюзом. Киприоты считают амбелопулью традиционным яством, а Евросоюз - защищённым видом. Охота на неё запрещена, поэтому иметь ее в меню является делом чести, а заказать и слопать - вопросом национальной самоидентификации. Браконьерствуют все кому не лень, преимущественно силками и клеем. Риск оплачивается соответственно - одна пташка, размером с воробушка, стоит десятку. И ни один депутат, проголосовавший за запрещение охоты, без такой птички за стол не сядет.
Впрочем, с точки зрения мойщицы посуды, важные гости - народ положительный, ибо орудуют они как доны Пифы, тарелки после них чисты как в первый день творения. Самый бардак начинается с приходом друзей-приятелей и близких родственников. А это - пол-Кипра. Нет, встречаются здесь, наверное, и заклятые враги, но вряд ли они заходят друг к другу, то есть враг к врагу на шашлыки.
Так вот, ребята: друзья - это пиздец. Они за милую душу шастают через служебный ход, шляются по тесной кухоньке, лезут своими далёкими от стерильности ручками куда ни попадя. Принести с собой только что убитого зайца и швырнуть его для приготовления - в порядке вещей. Некоторые прямо тащат собственные кастрюли и просят разогреть. Тогда же появляются вороха совершенно несъедобных трав, на готовку которых уходит около часа - надо ли говорить, что в течение этого часа к печке не подступиться. Сами же приятели в это время устраиваются прямо у барной стойки, куда им и приносят перекусить. Не забывайте, перекусывают тут в кипрском значении этого слова. Но бармен как-то ухитряется доставать бутылки и стаканы из скопления многочисленных тарелок.
Пьют киприоты (если это не вышеуказанные друзья-приятели) во время еды на удивление мало, а суп в местном меню только один, „траханАс” - густая похлёбка из дроблёной пшеницы, замешанной с кислым молоком и высушенной на солнце. Комки этого сушёного полуфабриката развариваются в курином бульоне. Ценители добавляют и немного куриного мяса.
Впрочем, наша таверна супа не готовит. И вообще, супов здесь не едят. Их предлагают в ограниченном количестве заведений, открытых преимущественно по утрам - для ободрения организма после ночи, проведённой за картами и выпивкой. Фигурирует в кипрской гастрономии еще один суп, „магерИца”, который торжественно едят в первый день послепасхального разговления.
Ой, я, кажется, проголодался...
Поделиться:
Оценка: 1.4259 Историю рассказал(а) тов.
Борода
:
14-01-2011 13:16:22
