Во вчерашнем выпуске (1541 от 10.01) уважаемый FLYIN с болью, как мне показалось, написал:
"Неужели бывают генералы и адмиралы с прекрасными личностными качествами? Даже уже и не верится".
Нашёл сюжет по заданной теме. Посылаю, ничего не меняя и не "причёсывая". Хочется верить в лучшее.

КОМБРИГ ЗАТУЛА.

К командиру 175 бригады ракетных кораблей контр-адмиралу Владимиру Петровичу Затуле подчинённые относились с нескрываемым уважением и даже любовью, если это слово вообще применимо к обозначению взаимоотношений на Флоте. Грамотность и работоспособность сочетались в его личности с человеколюбием, что для начальников его ранга было явлением, мягко говоря, нераспространённым. В Камрани, например, он распорядился, чтобы сто процентов личного состава кораблей нашего соединения (около 2000 человек) имели возможность сойти на берег и искупаться в море, а ход выполнение своего приказания контролировал лично на вечерних докладах.
Противолодочную ракету "Вихрь", размещённую на чудовищной транспортировочной тележке, комбриг катил вместе с нижними чинами в адмиральской форме, напевая: "Привыкли руки к стопарям...". Его подчёркнуто изящная фигура привела к рождению анекдота. Владимир Петрович лично разрешил мне его рассказывать на одной из наших недавних встреч.
- А где Затула? Что-то его не видно.
- Да вон он! За леерной стойкой спрятался.

А этот урок, приподнесённый комбригом, запомнился особенно.
"Минск" выходил на ракетную стрельбу главным комплексом. И так случилось, что второй в мире комбат "Базальта" Шура Трофимов, стрелявший всегда в парадной форме и в "стрельбовых" запонках, не прибыл на крейсер с берега. Что делать?
Комбриг приказал доложить свои соображения командиру БЧ-2 офицеру Х.
- Товарищ комбриг! Предлагаю выходить на стрельбу без командира батареи Трофимова.
- Кто его заменит?
- Его заменит старшина команды мичман Побудей.
- Какие предпосылки для этого?
- Побудей - дисциплинированный военнослужащий, коммунист с трёхлетним партийным стажем, он...
Разъярённый комбриг шваркнул адмиральской фуражкой об стол и на высокой ноте уничтожил подобострастно имитировавшего преданность великой идее пустозвона.
- Да я ещё более дисциплинированный воин! У меня двадцать пять лет партийного стажа! Я - адмирал, наконец! Но я не могу заменить разгильдяя Трофимова при выполнении ракетной стрельбы!
Выход задержали. Шура был доставлен из дома на причал в персональной "коломбине", чем всю жизнь гордился. Стрельбы прошли успешно, но Шуру, тем не менее, строго наказали.
А что касается мичмана Побудея, то он вполне был готов заменить комбата. Но дело-то совершенно не в этом!

Военная мода

В топике «Ностальгия» было, по просьбам трудящихся расширено.

Девка эта (мода) капризна и тупа. Некоторые ее выверты совершенно необъяснимы. Никто вам не сможет объяснить, почему курсанты одинаковых по профилю училищ совершенно по-разному одеты. Нет, для замыленного гражданского глаза, они все одинаковые как китайские однояйцовые близнецы. Но если приглядеться к взглядам двух таких курсантов едущих в одном поезде в отпуск, то можно узреть широчайшую гамму совершенно противоречивых чувств. Тут и зависть красиво сделанной годичке (потом он за рюмкой расскажет сколько трудов ему это стоило), и хвастовство ложкой в тулье фуражки (как у взводника), и ответное презрение той же самой ложки при непомерном выпячивании гордости по-поводу огромных полей своего «аэродрома». Потом они чуток примут за знакомство, и когда дойдут до кондиции уважаемых людей зададут друг другу два одинаковых вопроса.
- А почему у вас не так как у нас?
- А вот ты как думаешь, зачем вся эта требуха?
Причем первый вопрос будет, где-то в самый разгар пьянки, а второй в далеком ее конце. Одолеть глубину его философского смысла воспаленные мозги уже не смогут и уснут они нервные в своей неразрешимости.
А ведь и действительно... Зачем?
Что заставляло курсанта Омского ВОКУ жарким летним днем париться в диагональном ПШ, огромной фуражке и сапогах. Что заставляло офицера выпускника Чирчикского танкового училища зябнуть, хлопая обмороженными лопухами в мелкой шапчонке заломленной на манер тюбетейки и низких сапогах гармошкой. А кто научил курсантов Сызранского вертолетного носить шинели в пол, парадные брюки-клеш, таких размеров, что Волк из «Ну, погоди!» нервно курил в углу. А чего стоили их фуражки без пружин, висящие вялыми грибами. Каких трудов стоило доставать корпуса от стреляных «Мух» для поистине крутых вставок в погоны. Где взять в глуши Сибири звездочки младшего офицерского состава ВС Кубы. Как правильно обточить кожаный ремень поясным на дужке кровати и потом выкрасить его коричневым «Эмолином» для того, чтобы красиво прогладить. Как красиво подшиться в пять слоев с проволочкой. Где взять в петлички танки образца 1943 года, изготовленные из листовой меди методом чеканки. А где взять курсантские погоны технического состава образца до 1968 года, с металлизированным галуном цвета белого золота. А если таковых не нашел то, как правильно пропитать тканевый галун клеем ПВА. Почему сумку нужно было носить не по обрезу ремня, а по моде летчиков времен ВОВ. До какой длины надо разрывать трусы ТТС-54, и как правильно по-моде подобрать размер нижнего белья прошедшего неоднократную стирку в кипящей воде. И, в конце концов, как правильно вставить в шитое галифе-ПШ пружины от фуражек, да так чтобы, глядя на кадры кинохроники парада Победы, любой мог сказать, что маршал Рокоссовский ни фига не понимал в военной моде.
А ведь действительно, зачем все это? А я вам скажу!
Возьмем для примера сапоги. Боль и гордость военного человека прошлого века. Даже не так.... Возьмем их отдельную разновидность - сапоги хромовые глаженые со вставками.
Для начала нужно ГДРовские хромачи сносить хорошему сапожнику и заузить носки. В идеале заузить, чтобы на конце носок был чуток квадратным. После этого набить сапог на специальную колодку и расклинить. Потом намочить в сладкой воде с одеколоном и расклинить еще чуток, дать высохнуть при комнатной температуре. Потом натереть стеариновой свечкой и «Эмолином» и прогладить теплым утюжком (так три раза). В местах заломов сапога (на сгибе голеностопа) не гладить. Дать немного остыть, очень аккуратно одеть еще горячими и сделать аккуратно заломы по вашим ортопедическим данным. Окончательно остудить, подпороть сверху подклад и вставить туда вкладыши из рентгеновских карточек. После чего немного ушить в верхней части голенища по форме икры (как говорят придать форму бутылки), зашить подклад. Пропитать это все «Эмолином», оставить на ночь. С утра заполировать натуральной щеткой с помощью слюны. В морской пехоте США такой метод полировки их знаменитых парадных ботинок так и называется - «плюй-полируй». И как последний штрих перед выходом в люди, нужно посыпав бархотку (желательно из натурального бархата) сахарной пудрой, довести сие произведение искусства до зеркального блеска. Все! Чего тут сложного. Две ночи трудов, не больше...

После этого можно выйти на развод, получить от начфака 3,14ды и пойти переобуваться в обычную юфть.

Помогал ностальгировать WWWiktor, за что ему отдельное спасибо :)

Белый мехари

Оберлейтенант Хайнрих Кукат с нескрываемым омерзением осматривал то безобразие, что творилось на палубе его корабля. Он проклинал тот миг, когда на него снизошло помрачение в шатре шейха Сиди Ахмада эш Шерифа. Перед глазами стояли хитрые рожи "союзничков" - сухого как пергамент иракца Джа’афара аль Аскари и толстого и вечно потного турка Нури Паши с всегда полуприщуренными поросячьими глазками.
В конце концов, он прусский офицер! Пусть временно и в попугайской форме австрийского флота!
Надо было отказаться, но чёрные как маслины глаза дочери шейха сожгли ему все мозги, чёрт побери!

Тут сделаем небольшое пояснение. Шейх Сиди - глава племён сенусси, с переменным успехом воеваших в 1916-1918 годах против генерала Лукина и его южноафриканской драгунской бригады (SAMR (South African Mounted Rifles) Brigade) в Западном Египте. Племена, не попавшие под азарт неутомимого сэра Лоуренса Аравийского, решили повоевать с англичанами, в чём их и поддержал Тройственный союз, направив на усиление пустынных воинов нескольких советников и двух "главнокомандующих" - упомянутых иракца и турка. Поддержка велась и оружием, для чего в грузовики были переделаны две лодки-минзага германской постройки типа UC II - UC-20 и UC-73, переданные по ленд-лизу флоту Австрии и получившие тактические номера U-60 и U-92 соответственно. Разместили их и другие подобные подарки в австрийском порту Пола, откуда они и выскакивали в Средиземноморье. Тот, кто был или будет в нынешней хорватской Пуле, обязательно обратите внимание на узкий вход в бухту и линию берега. Молодая тряпочная авиация при полном отсутствии средств ПВО на кораблях резвилась в то время именно на подходах к портам, и от греха подальше ПЛ предписывалось подходить к Пола в погружённом положении.

Вернёмся в июнь 1918 года. U-60 Куката с грузом карабинов Маузера в трюме - бывшем кассетном минопостановщике, к счастью для лодки изначально отсутствующем (по удивительно неудачной конструкции заградитель типа UC-II сбрасывал их себе прямо под брюхо!) урча дизелями тяжело ткнулся в поскрипывающий причал Мисрата в заливе Соллум к востоку от Триполи. Довольно неприятный, несущий мелкую пыль ветер из Сахары не располагал к излишнему торчанию на палубе, и Кукат, попрощавшись с пассажирами - советниками спустился в свою каюту. Между прочим, эту каюту до него занимал знаменитый Франц Беккер, который отличился на флоте немедленной атакой всего, что не выглядело опасным. Двадцать четыре потопленных торговца, более чем на 30 тыс. тонн и рекордный боевой поход - аж 55 суток - было за что уважать и лодку и команду.
Загрохотавшие по проходу башмаки вахтенного отвлекли Куката от раздумий. Приглашение к шейху. Ну что ж, посмотрим на шейха.

Шатёр шейха, стоящий недалеко от турецкой крепости, снаружи впечатления не произвёл, да и внутри было далеко до того, что воображение рисовало нашему старлею. Шейх оказался благообразным старичком, иракец и турок приветливо пожали руку и на приличном немецком посоветовали попробовать кофе кочевников. Круглое, тускло блестящее блюдо с кофе внесла черноглазая девушка с необыкновенным для Куката арабским лицом. "Дочь шейха" - шепнул толстенький турок, выразительно причмокнув и зажмурившись совершенно необычным образом.
"... и в благодарность за помощь нашего брата императора Вильгельма, я прошу Вас доставить ему подарок - самое дорогое, что есть у меня...". Вот тут арабский кофе и восточные фантазии и сыграли с Хайнрихом злую шутку, ибо он как раз смотрел на дочь шейха и в его несчастной лейтенантской голове пряно-разноцветным каскадом взорвались фантазии - красавица-дочь... на моей лодке.. мостик, звёздное небо посреди моря... фроляйн, не споткнитесь, вашу руку... ах... медальный профиль командира на фоне фосфоресцирующей волны...
"Доставить императору ваш подарок - большая честь для меня!"

Подарок, мерзко воняющий снежно-белый верблюд, орал диким голосом на причале уже через час. Команда, все 25 человек, сгрудились на баке и, вытаращив глаза, наблюдала, как в трюм люди в бурнусах закидывают какие-то колючки и траву, связанные в тюки - как ничего более не пояснив, сказал командир - корм для верблюда. Вон для того что ли? Зачем в трюм-то?
Зачем, это разъяснил боцман, выползший из каюты командира. Да, да, вы правильно поняли, остолопы! Именно - верблюд поплывет с нами. Да на палубе! Да, доннерветтер, снаружи. Нет, не утонет, крепите его так, чтобы его башка была выше рубки, если пойдём под перископом, пусть торчит снаружи. И бегом!

Тяжёлое июньское солнце бросило последний луч на лодку, отдающую швартовы, на крепко принайтовленного на палубе белого мехари, на мрачного, как Иблис командира на мостике, и резко воткнувшись в горизонт, без усилий проплавило его и скрылось.
Верблюд бросил тоскливый взгляд на родной берег, повернул голову в сторону командира и пробормотав "вот сволочи, фашисты..." длинно спюнул в море. "Сам дурак!" - в ответ буркнул Кукат и полез внутрь.
Благополучно пройдя море, лодка подходила к Поле, и по регламенту приготовилась к очередному погружению. Мехари взвыл как пароходная сирена - за время перехода ему пришлось дважды гордо рассекать вместе с перископом море у самого горла. Знаете, как страшно, а вдруг палуба ещё ниже уйдёт?

Ранним утром рыбаки Полы как обычно высыпали на своих лодочках с сетями из бухты, лёгкий туман струился над водой, и тут оно, чудовище, и появилось - над водой возвышалась невероятно ревущая голова, огромное туловище угадывалось под водой, и оно шло прямо на них! Собственно, этот день можно считать днём рождения хорватской школы спортивной гребли. Как они гребли, как гребли!
Чуть позднее мэр города самолично заявился на базу и объяснил, что не гарантирует безопасности союзникам-немцам, если они ещё раз отмочат нечто подобное. А чуть позднее пришла и телеграмма из императорской канцелярии, смысл которой был - "сами, мудаки, припёрли, сами с вашим верблюдом и разбирайтесь".
***
Напоследок остались мелочи.
Верблюд, как пишут, единственное животное, не умеющее плавать.
Сенусси, поставившие на сюзерена-Турцию, проиграли войну. В одном источнике говорится, что верблюдов было три, и одного везла лодка U-92, но это, скорее всего, сказки. Известно, что белый мехари стал талисманом базы в Поле. Но три вонючих талисмана - это, согласитесь, перебор. Даже на базе подплава, где воздух и так не озонирован.
История с подводным верблюдоносцем вошла и в беллетристику в книге Джона Биггинза "Моряк Австрии", как одно из приключений его персонажа - Оттокара Эугена Прохазки, и в солидный исторический труд А. Микельсена "Подводная война 1914—1918".
Трофейная UC-20 (U-60) разобрана в Престоне в 1920 году на металл.

Рапорт.

На втором курсе наша рота помещалась на первом этаже спального корпуса и надо сказать, это было не самое лучшее расположение, так как на этом же этаже была рубка дежурного по факультету, а на втором этаже кабинеты начальника факультета и его замов.
На последнем этаже жили пятикурсники, что тоже не супер. «Молодой, поднимись, мусор вынеси, приборку зашурши в гальюне и т.п.»
Это вступление, для того, чтобы понять обстановку.
Стоишь дневальным, только и делаешь, что прикладываешь лапу к уху.
То дежурный пройдет, то зам по политчасти или еще какой-нибудь офицер. Все время в напряге, чтобы не сняли с дневальства.
А если пройти через спальное помещение роты, то попадаешь на черную лестницу. Она, правда, только называется «черная», а так рота пройдет в колону по три.
В негласные, неуставные обязанности нашей дежурной службы входило предупреждать "пятаков" о появлении всякого рода проверяющих.
Как только кто-то из них появлялся у нас в роте, подсменный дневальный бежал по черной лестнице в роту пятого курса, по пути предупреждая обитателей следующих этажей о визите незваного гостя.
Был у нас один совершенно потрясающий офицер - заместитель начальника факультета по строевой части, некто капитан 2 ранга Богомолов по кличке «Пух».
Любимое занятие его было заглядывать во всякие темные углы и выискивать там пух. И если находил, то радости его не было предела. Дежурная служба слетала с дежурства мгновенно с перспективой повторить дежурства раз пять в качестве нарядов вне очереди, плюс минимум полчаса нудных нотаций.
Если он не находил этого самого пуха, то расстраивался, как сиротка голодный, у которого отняли корочку хлебушка.
Короче. Входит в роту Пух, и не отреагировав на вопль дневального «Смирно!», прямиком устремляется к черной лестнице.
Я, бросив пост - дежурный по роте сопровождает Пуха - лечу по парадной лестнице наверх сообщить старшим товарищам о несанкционированном визите.
Дежурный по роте пятого курса спокойно принимает информацию и идет к двери, которая выходит на черную лестницу.
Я задержался посмотреть, что будет.
Дежурный тем временем становится на колени, распахивает закрытую дверь и орет: «Смирно! Товарищ капитан 2 ранга, 15 рота первого факультета находится на занятиях! Во время моего дежурства никаких происшествий не случилось. Дежурный по роте мичман Такой-то!»
С той стороны двери, тоже на коленях, стоял капитан 2 ранга Пух, приложив руку к головному убору.
Выслушав рапорт, скомандовал «Вольно» и на коленях же пополз в помещение роты.
Дежурный, как положено, уступил дорогу старшему начальнику, стоя на коленях.
И тут до Пуха дошла вся нелепость ситуации.
Он встал, отряхнул штаны и рванул на выход. А я бегом по лестнице на свое место.
Как оказалось, Пух стоя на коленях, подсматривал, что творится в роте пятого курса в замочную скважину.

Продолжая доставать из обсуждений...

НАГЛЯДНЫЙ УРОК

- Дежурный по училищу приказал разобрать с вами причину несанкционированной стрельбы в карауле, который мы только что сменили, - начальник караула, курсант четвертого курса, сурово оглядел сидящих по периметру тесного помещения подчиненных второкурсников.
Уперев приклад автомата в живот, он легким движением подсоединил к нему вытащенный из подсумка рожок.
- Караульный, разряжая автомат, не отсоединив магазин от патронника, передернул затвор, - внятно, с показом продолжил пояснения начкар,- надеюсь, ясно, что эти действия привели к попаданию патрона в патронник?
Караульные с пониманием закивали головами.
- Но самое интересное, - понятливость подопечных несколько смягчила интонации начальника, - что этот дурачок нажал потом на спусковой крючок. Контрольный спуск, блин, сделал!- и строгий наставник продолжил демонстрацию...
Пуля, влетевшая в висевшую на стене инструкцию, разворотила под ней кирпичную кладку и вылетела обратно, оставив еще одну аккуратную дырочку. Ударившись на излете в смежную стену, бесформенной массой она шлепнулась на пол.
Молчание шокированных и обсыпанных штукатуркой курсантов прервал опомнившийся раньше всех начкар:
- Надеюсь, все запомнили, как не нужно разряжать автомат!
Караульные снова с пониманием закивали головами.

КОГДА НА МОРЕ КАЧКА...
(или какой вопрос - такой ответ)

Штормило. Кряхтя и скрепя корпусом, учебный корабль «Хасан» упрямо рассекал пологую балтийскую волну. Расписанные по тревоге в аварийной партии курсанты, ерничая и смеясь, старались удержаться в шатающемся и регулярно падающем куда-то вниз строю. Стоявший перед ними молоденький и неопытный лейтенант, держась одной рукой за вертикальный трап, пытался поставить какие-то задачи. Неожиданно один из переставших посмеиваться курсачей, оттолкнул лейтенанта от трапа и рванул наверх.
- Ты куда? - интуитивно ухватился летеха за башмак бедолаги и наивно глянул вверх.
- Туд-да-а! - захлюпал ответ на голову любопытного...
Кубрик. Качает. Большинство «студентов» замертво валяется на койках. Малочисленная группка курсантов, храбрясь, играет в постоянно уплывающее в сторону домино. Неподалеку в ожидании своей очереди жует сухари их товарищ. Непрерывный хруст сильно достает бледнолицых - нормальным образом укачавшихся товарищей. В сторону жующего раздаются их слабые проклятия. Только двоих, казалось, ничего не волновало. Оседлав на корточках верхнюю койку и оперевшись в подволок руками, они вдумчиво решали шахматную задачу. Расположившийся под ними доминошник, сбросив с ног башмаки, аккуратно поставил их возле себя. Задумчивую идиллию разрушила очередная эволюция корабля в вертикальной плоскости и утробный ответ на катаклизмы природы одного из шахматистов - ботинки несчастного доминошника по ватерлинию!.. Что-то и жующему товарищу стало не по себе, вышел в коридор. Навстречу офицер.
- Что, студент, плохо?
- Д-да-а-а!!!- честно ответил «студент» на грудь любопытного сдобренными желудочным соком сухарями.
- Тьфу, сука,- сняв с курсанта пилотку, офицер обтерся, - моряки, бля! - и головной убор бедолаги снова на месте...

КОГДА БУШУЕТ ОКЕАН...

Второй день искал приключений в штормовой Атлантике головной в серии корабль. Шедший рядом сторожевик охранения, взбираясь на очередной девятый вал, то обнажал обтекатель своей подкильной ГАС, то полностью пропадал из вида. Впечатляющие картинки ныряющего неподалеку СКРа дополнялись подозрительными скрипами конструкций собственного корабля. Это крутые волны Бискайского залива проверяли на прочность обвешанный датчиками корпус ракетного крейсера. Внутри корпуса, который хотелось считать действительно прочным, давно завершился естественный отбор - на вахте стояли не те, кто должен, а те, кто может.
«Нет таких испытаний, которые не могут выдержать советские моряки! - сделал вывод из сложившейся обстановки замполит, - но моральный дух экипажа нужно поднимать» - и трансляция его бодрым голосом объявила о начале политических занятий.
Командир группы БЧ-5, собрав своих басурманов в одном из кубриков, огласил тему занятия. В помещении все ползет и подскакивает, сидеть невозможно, поэтому молодой руководитель разрешил лежать, а сам, бодрясь, стоит и держится за койку. Типа настоящих моряков качка не е..., не касается, в общем.
Как только начинает офицер говорить об исторических решениях съезда и прочих пленумов, так сразу кто-нибудь из матросиков, прикрыв ладонью рот, выбегает, благо гальюн и раковины неподалеку, есть, где с Ихтиандром подискутировать. Стал старлей рассказывать анекдоты - не смеются моряки, но лежат смирно, никто не убегает.
Но политзанятие - мероприятие серьезное, приходится возвращаться и к его теме. Начал группман о влиянии политико-морального состояния на укрепление боевой готовности, тряхнуло...
- Не-е,- подумал офицер,- как бы самому на политику партии и правительства не наблевать.
- Ладно, лежите здесь, отдыхайте, - и медленно, чтобы не расплескать, удалился в каюту, оставив морячков наедине с мыслями о ведущей роли партии в строительстве коммунизма...

ЖЕНЯ

Евгений - командир электротехнической группы. Сухопарый, подтянутый. На сход исключительно в белой рубашке с неуставным галстуком - опознавательными знаками истинных дзержинцев - маслопупой интеллигенции.
Когда формировался экипаж новостройки, именно на него, каплея, ориентировались молодые механические офицеры. Не секрет, что являют собой в таком экипаже старослужащие матросы, именуемые на флоте «годками». Полный отстой, списанный с кораблей различных соединений. Сложно было не только матросам первогодкам, но и лейтенантам.
Во время отбоя заходит один из них в кубрик электротехнического дивизиона, где предъявляет законные требования к нежелающему выполнять распорядок «ветеран» с ПКР «Ленинград».
- Мне до Дэ-Мэ-Бэ два месяц остался,- работая на публику начал представление нагловатый азиат, - а ТЕБЕ до пЭнсии сколько, лЭйтЭнант?
Дальше, по задумке этого сценариста, должно быть: «Не ТЕБЕ, а ВАМ!» и поехало...
«К чему участвовать в чужом спектакле? - решил дежурный офицер, - Проблем и в других кубриках достаточно».
Позвонил Евгению:
- Жень, зайди в кубрик, нет желания заниматься воспитанием твоего обнаглевшего аборигена.
- Дай ему трубку!
Дальше - незабываемый эпизод. Обозленный по содержанию узкогубый азиат, приложив к уху трубку, начинает вытягиваться по струнке перед телефонным аппаратом:
- Есть... Так точно... Никак нет! - и никакого уже акцента в голосе.
Утром, рассказывая Евгению о том, что он не мог видеть, молодой офицер спрашивает:
- Жень, что же ты ему такое говорил?
- Послужишь с мое, узнаешь! - был лаконичный ответ...

О СИЛЕ ТРАДИЦИЙ
... В купе московского поезда двое черноморцев - бригадныЙ механик и связист под монотонный перестук колес вели неспешную беседу о флоте.
Давно уже остались за кормой севастопольские тоннели и крымский перешеек, а с ними, казалось, и проблемы стареющих кораблей соединения. Самое время, рассматривая пробегающие в окне пейзажи, предаться своим, далеким от моря размышлениям. Но не хотел угомониться говорливый связист. Достал механика заботами флота, никак его на другую тему не свернуть. И все-то он знает, на все имеет простые ответы. Кажется, доверь ему не только флотом командовать, страной управлять - будем жить в цветущем саду.
Как же он надоел за эту дорогу!
...Уладив дела в столице, встретились на вокзале. И опять - тра-та-та, тра-та-та - зазвучала морзянка.
«Найдется ли та сила, которая заткнет ему рот? - подумал мех,- неужели и на обратном пути придется слушать этого «дятла»? Не выдержу. Или выброшу, или выброшусь!»
Сели в поезд. Форма одежды гражданская. Соседи по купе - пожилая чета, едущая по путевке в санаторий. Забравшись на вторую полку и сделав вид, что спит, мех попытался проанализировать события столичного посещения. Его размышления изредка прерывались короткими фразами пожилых попутчиков, из которых стало ясно, оба участвовали в Отечественной. Он воевал в морской пехоте, а она сейчас возглавляет какой-то комитет в совете ветеранов.
Все, пропал,- мелькнула мысль в уставшей голове,- теперь «компаньон» достанет их и меня буднями современного флота.
- А вы ВО ФЛОТЕ служили?- быстро среагировал говорливый.
- Молодой человек, у нас, моряков, принято говорить «НА ФЛОТЕ»! - спокойно сделал замечание ветеран.
Болтливый больше не донимал... До Севастополя добрались без проблем.