Дело было на знаменитых курсах "Выстрел", где я оказался в командировке. А служил в переводческих войсках - (это у которых на петлицах - два скрещенных языка). Короче, коллеги рассказали такой эпизод. Приезжает группа афганцев, ессно лояльных к СССР, то есть тех, которых надо было во власть проводить. Приезжают они переучиваться на командиров то ли батальонов, то ли полков - не суть. Но вдруг узнают, что курс, самый даже короткий, длится типа восемь месяцев. Афганцы с огромным трудом прорываются к генералу, начальнику курсов, и с не меньшим трудом убеждают его, что, мол, ждать не можем, там война идет, нас там ждут как можно быстрее, так что давайте сократим обучение, возьмем только самое важное. Генерал в результате согласился, афганцы довольные ушли. На следующем занятии входит такой бравый преподаватель полковник и вещает. Так, тарщи курсанты, начинаем краткий курс. Первая тема: "Охрана и оборона морского побережья".
%()

После того, как Штаты запустили свой первый спутник шпион, им были сделаны фотографии стоянки Советских подводных лодок.
Фотография номер 1: Все номально, лодки стоят как и положено.
Прошел шторм.
Фотография номер 2 (после шторма): Одна из подлодок сдулась и согнулась пополам.

Разведка однако.

СВАДЬБА A LA NAVAL

- Скажи, я баран?
- Нет, ты - муфлон, готовый прыгнуть рогами вниз.
Шура улыбнулся, но улыбки не получилось. Два стакана шила вместо обеда превратили его в автопортрет ван Гога : глаза, живущие отдельно от лица, улыбались и одновременно просили о помощи, нижние веки отвисли и превратились в щеки, шершавые губы царапали поднесенный стакан.
- Бабахнем? - дыхнул в меня дизельно - амбулаторным выхлопом. Это физическое усилие нарушило его координацию - локоть сорвался с края стола, и Шурин глаз оказался в стакане.
Я уложил бредящего 'завтра…приходи…с..п..пассанами…гульбанить… будем…' друга в койку, с интересом прогулялся по правому борту ракетного крейсера 'Владивосток' и пошел на борт своего 'Чарли', стоящего через пять корпусов.

В тот день к нам на борт прибежал рассыльный с 'Владивостока' с приглашением мне прибыть в каюту старшего лейтенанта …..Шурки - друга со школьной скамьи. Обрадовавшись, что, числящийся на Камчатке, внезапно объявился совсем под боком, собрался и уже через десять минут ступил на ют крейсера, стоящего в ремонте в Дальзаводе.
В сидящем в одних трусах алкоголике я не сразу признал бывшего примерного комсомольца и устойчивого хорошиста.
- Я женюсь… Свадьба завтра…Приходи в кафе '***' и возьми с собой массовку. Цирк обещаю, - сказал Шура и перешел к рассказу о своем 'залете'.
'Помогла' мама. Получив первую в своей жизни отдельную квартиру, мама ушла в море отрабатывать расходы на ее ремонт. Оставить сына одного без домашнего питания и постиранных рубашек она не могла, поэтому приняла чисто женское 'решение' - нужна квартирантка. По первому же объявлению пришла смуглая девушка с горбатым носом родом с Пика Коммунизма или Арарата.
- Ну, эта подойдет. На эту он не полезет, - подумала мама и ушла в море на долгих семь месяцев.
В первую же ночь 'смуглянка' сама заползла в Шуркину постель…Через месяц она сказала, что ей нужна прописка, так как она от него беременна.
- Скажи, я баран? - спросил меня друг, закончив рассказ.

На моем пароходе с интересом отнеслись к предложению 'погулять свадьбу на халяву'. В назначенное время, обгоняя удивленный вагон фуникулера, на сопку неслась золотопогонная толпа. Тяжело сопя от тяжести шинелей, офицеры с 'Чарли' и крейсера 'Владивосток' на бегу знакомились друг с другом, вспоминали однокашников и распределяли роли в предстоящем действе.
- Тамада - однозначно 'владивостокский' старпом! Механик - старший Шуркин брат. Боцман - племянник.
- А, драка заказана? - басил 'племянник'.
- Драка, боцман, включена в меню ходом событий!
Вот и кафе - стандартная советская стекляшка, жизнь которой по планам архитекторов - свадеб 300 и не более. Наша была 298ой.
- Выдержит ли? - спросил взгляд помощника с крейсера, ставящего в угол две трехлитровых банки шила.
- А те поставь ближе к жениху и невесте, - указал он вносящему еще два 'баллона' офицеру.

…Шел третий час. Свадьба вяло текла по стандартному сценарию, но шило уже впиталось в кровь. Официоз закончился - пора переходить к драке. Кто-то должен сделать первый шаг. Кавказская сторона невесты хмуро поглядывала на жениха ('Э, какой из него продавец гвоздик?!) и на флотских, сидящих с его стороны.
- Поцман, иди - выпьем, - сказал один из горбоносцев, фонетика языка которого подразумевала палатализацию согласных.
Боцман оглянулся вокруг, ища глазами 'поцмана'.
- Иди - иди. И мехмана возьми с собой, - сделал роковую ошибку упрямец.
Оба передвинулись и приняли предложенные рюмки. Брови у обоих были сдвинуты 'домиком'.
- Слишь, человек, - крикнул кавказец официанту, - черным тоже налей!
Его палец величественно указал в сторону флотских тужурок.
Ответом был кулак боцмана, который не свистел в полете, но ущерб наделал изрядный. Жертвами оказались брат невесты и стол, за которым он сидел.
- Ну, слава богу!, - хищно улыбнулся старпом и пошел махаться. Бились сначала в зале, покрошив одно из окон, потом переместились на улицу.
'Беременная' невеста почему-то пьяно хихикала; ее подруга - свидетельница истерично взвизгнула и принялась танцевать на столах, но была подхвачена на руки и выброшена в сугроб охладиться.
Через десять минут алкотория кафе была очищена и превращена в достойное офицерское собрание - за сдвинутыми столами сидели флотские братья, горько пили и громко пели.
Через пару часов Шурка был отнесен на руках обратно на крейсер, где и провел 'медовый' месяц. Его жена не родила ни через год, ни через два. Да, и не должна была.
Возвращаясь на свой пароход, мы прошли мимо горящего зеленым глазом такси, упершегося капотом в ворота бригады.
- Док на борту? - спросили у вахтенного.
- Так точно, тащ. Вон на том такси приехал и очень долго полз по трапу.
Утром дока не могли найти ни в одной каюте правого борта, пока не услышали его рев 'Суки, где моя новая куртка?'. Дима брел, опираясь руками на переборку, на его плечах была накинута мичманская шинель.
Проведенное расследование показало, что док приехал на такси, оставил водителю в залог свою новую 'Аляску' и пополз на корабль занять денег. По пути он забыл, кто он и где он, где левый и где правый борт, упав на койку в пустовавшей мичманской каюте.
- Такси долго ждало? - спросили у вахтенного.
- Дык, часов до пяти утра, - улыбнулся боец.

Один приятель преподает в полувоенно-учебном заведении. И не просто преподает - является там "курсовым офицером" (наверное, по аналогии с "курсовой стоимостью" и курсом бакса). Так вот этот самый приятель попросил меня о помощи.
Дело в том, что раз в год для курсантов устраивается так называемый "полевой выход", на котором бедным детишкам доказывают, что военная служба не для них, а плетение макраме - гораздо более интересная вещь. Заключается этот самый выход в 100-километровом пробеге с весьма
тяжелым грузом. И при этом с обязательным форсированием болота. Вот знакомый и попросил меня помочь морально уничтожить этих курсантов,
чтоб им уже больше никогда ничего не хотелось.
И вот мы с ним и еще с одним офицером приняли под свое командование 60 несчастных курсантов и двинулись в путь. Все шло просто прекрасно, пока мы не достигли болота. Тщательно сориентировавшись по карте, знакомый задал курсантам направление и сказал, что мы их догоним. А когда последний курсант исчез за кустами, объяснил: "не надо нам лезть в болото, господа офицеры. Нормальные герои всегда идут в обход!". И предложил взять 30 градусов вправо и пойти удобной дорогой. Взять-то мы взяли, но спустя некоторое время у меня появились ужасные сомнения. И когда я провалился по шею в болото, они перешли в уверенность. Выбравшись из трясины, я вежливо спросил знакомого: "Саша, а ты ничего не напутал с картой?". Знакомый, которого вниз тянул рюкзак, некоторое время подумал, а потом заявил: "Да, кажется, надо было взять 30 градусов влево. А теперь мы пройдем болото по центру". Мы вспомнили Ивана Сусанина, фонвизинского Митрофанушку, пещерных людей и чью-то мать. Прозвучало даже предложение утопить великого географа в болоте и сказать, что так и было. Но все же пришлось продолжать печальный путь.
Каково же было наше удивление, когда мы выбрались (ползком, коврик под грудью, рюкзаки в 5 метрах на шпагате) из этого проклятого болота к точке встречи и не увидели там ни одного курсанта! Первой мыслью было, что это случайная задержка, а мы великие мастера болотного хождения, но через пару часов стало тревожно. Знакомый стал ныть, что за тотальное утопление курсантов ему могут влепить выговор, и отправился навстречу по "удобной" дороге. Вернулся он еще через три часа, уже в сумерках, не найдя ни курсантов, ни места их гибели. Мы разожгли костер, помянули память усопших и решили поутру начинать поиски с вертолетом. А еще через час из болота выполз первый курсант - без сапог (что я еще как-то понимаю) и брюк (что уже ни в какие ворота не лезет), а за ним потянулись остальные. Оказалось, что находчивые юноши верно догадались, что руководящий состав пойдет в обход болота и решили пристроиться нам вслед и не слишком перетруждаться. Лишь Божьим промыслом никто из них не утонул. Думаю, что эта история отучит ребят ловчить и шпаргалить до конца обучения. Самое смешное, что никто из них не поверил в географическую ошибку нашего Сусанина - все решили, что это такой метод воспитания излишне умных.

Сага о Летчике-Герое
Часть II
(продолжение к истории от 22.11.02, выпуск №226)

Но собственно героизм был проявлен Виталием Дмитричем вот в каких обстоятельствах. Помимо 'всякой херни' (словосочетание, не вполне точно передающее диапазон деятельности Фирмы), автоотдел занимался распространением 'Милитека' - чудо-присадки для двигателей внутреннего сгорания (это реклама, пришлите денег). Присадка действительно хорошо работала в автомобильных двигателях и Виталий Дмитрич здраво рассудил, что авиационные отличаются ненамного и есть смысл залить присадку и в пламенный мотор своего самолета. Этим планом Виталий Дмитрич поделился со своим инструктором и с его одобрения привел в исполнение. Пара вылетов прошла как обычно, присадка особого впечатления не произвела, и все про нее забыли. Насупил день очередного учебного задания, которое называлось 'Отработка действий летчика при остановке двигателя в воздухе', пилот должен был выключить в воздухе двигатель, сообщить об этом диспетчерам ('башне'), снова включить двигатель и перекреститься. Виталий Дмитрич прибыл на аэродром ясным зимним днем, бодро поднял свой суперлайнер в воздух и отправился для выполнения полетного задания в назначенный квадрат. Однако над жилым кварталом Строгино он был неприятно поражен внезапной и несанкционированной остановкой двигателя. Далее произошел такой разговор:
- Башня, я борт такой-то, остановка двигателя.
- Борт такой-то, я Башня, ты, @#$%, должен докладывать не 'остановка', а 'имитация остановки'!
- Башня, я борт такой-то, что есть - то и докладываю.
- Мля… Садись нахрен!!!
- Куда?
- На пруд!!!
Поглядев вниз, Виталий Дмитрич обнаружил на льду рыбачков над лунками, детишек с санками и коньками, лыжников, собачников и прочий гражданский люд, не подозревающий о трудностях полярной авиации. Будучи неплохим механиком и знатоком двигателей внутреннего сгорания, а также подгоняемый внезапно проснувшимся жизнелюбием инструктора, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и бодро сообщил в радиоэфир:
- Башня, я борт такой-то, двигатель запущен.
- Разворачивайся и пулей садиться!!!
Самолет заложил вираж над Строгино и уже нацелился носом на Тушинское авиаполе, когда двигатель встал во второй раз.
- Башня, я борт такой-то, остановка двигателя, - привычно доложил Виталий Дмитрич.
- Мать!!! Планируй на поле, садись как сможешь!
Продолжая свою нелегкую борьбу за живучесть, исправность машины и безаварийную эксплуатацию, Виталий Дмитрич сумел запустить двигатель и во второй раз.
- Башня, я борт такой-то…, - на башне уже приготовились к худшему, - двигатель запущен!
- Садись поперек полосы!!! Только садись!!!
Поскольку двигатель работал уже нормально, Виталий Дмитрич чинно зашел по кругу на посадку и, сев как положено - вдоль полосы, явился на Башню с личным докладом, где и получил немеряных люлей за невыполнение приказ садится поперек полосы. После чего Башня немедленно загуляла, так как посадка 'поперек' означала закрытие аэродрома минимум на месяц и долгие неприятные разборки с комиссией из органа, надзирающего за безопасностью полетов.
Двигатель фанероплана отправился на переборку, где выяснилось, что присадка действовала настолько успешно, что содрала вековой нагар со внутренностей, этот-то нагар и забил масляный фильтр, отчего и стопорился движок. После переборки и промывки фильтра тяга двигателя увеличилась раза в полтора и уже помянутый Борис ухитрился даже повисеть в небе вертикально наподобие вертолета, буравя воздух винтом.