Смерть гиббона
(рождественская сказка)

Пока Леша (120 кило весу, 190 см росту, пронзительно-добрые голубые глаза, акулья хватка в бизнесе, борец-вольник в молодости) валялся в больнице с тройным переломом левой лодыжки, наступил декабрь и накопилась куча дел. Без машины - никак, но своя отпала, а друзья подогнали машину с коробкой-автоматом. Сразу из больницы Леша помчался по самым срочным делам, закинув в машину металлические, с обрезинкой, костыли. Доверенность, конечно, оформить в тот день не успели - а гиббоны тут как тут, предъявите документики! Леша ситуацию объяснил, машину пробили на угон, его отпустили, но права забрали - придешь с доверенностью, отдадим права. Доверенность выправили через два дня, и отправился Леша вызволять права.
Подъехал к отделению ГАИ - от парковки до здания метров 150, гололед. Встал поближе, метрах в 10, вылез, взгромоздился на костыли, добрел до двери и полез на 3й этаж. Дальше - полуторачасовые разговоры с гаишниками, разводы и антиразводы, настроение себе попортил, но права отбил. Снова слез вниз, пытаясь успокоится, вышел из двери, по гололеду добрался до машины, и вдруг понял, что нет номеров. Леша огляделся и увидел рядом с авто классического такого гиббона - круглого, довольного, с довольной рожей и превосходством во взоре.
- Вы не знаете, кто номера снял?
- Знаю.
- Кто?
- Я.
- А за что?
- Здесь парковаться нельзя, - презрительным таким тоном, типа "поймал я тебя, лох, потрошить буду".
- Но я же на костылях! - взвыл Леша, - Гололед кругом, мне просто не дойти!
Вот в этот-то момент бог от гаишника отвернулся и тот произнес роковую фразу:
- Ничего, дошкандыбаешь.
Помните, в мультиках, когда показывают, что персонаж сильно рассердился, у него глаза красным заливает? Вот так и у Леши - после всех перипетий упала у него планка, за долю секунды отбросил он левый костыль, правый вскинул вверх, перехватил за нижнюю часть и с разворота (120 кг, борец-вольник) по башке - ННА!!!!!!!!!
Гаишник бревном рухнул на лед.
До двери отделения было всего ничего и уже через пару минут Лешу упаковали в наручники и увезли в соседнее линейное отделение, где и засунули в обезъянник, сдав заодно и вещдоки - костыли и номера.
Там кровушка в глазах потихоньку начала спадать, спадать, спадать, и Леша осознал, что его действия однозначно квалифицируются, как нападение на сотрудника правоохранительных органов при исполнении.
Поскольку все случилось в темпе вальса, то оставался неясным и результат нападения - зафигачить дрыном с плечом метр двадцать с разворота, вложив всю тяжесть тела, да по башке, как бы касатик там вообще не помер...
Тут в глазах вообще позеленело - жмур в гаишной форме тянул уже на полную катушку, а при усердном прокуроре - и на вышак. Мысли пошли по другому руслу - кто из адвокатов может взяться, сколько будет стоить, кому и почем можно быстро продать дачу и квартиру, машину тоже, нужна экспертиза из дурки, хорошо что в свое время косил малость, есть записи в психоневрологическом диспансере, аффект и все такое, Вовка говорил, что у него связи в ГУВД, все дела псу под хвост, подписка о невыезде не светит, закроют наверняка, надо бы родителям дать знать, кто из адвокатов...
Обдумывая эти мысли по 4-5 разу, Леша заметил, что милиционеры в отделении ведут себя странно - обезъянник, где одинокой глыбой восседал Леша, они обходили по стеночке и рассказывали друг другу подробности содеянного:
- Видишь мужика? Гаишника костылем уделал... Наповал...
- Этот за что? Да патруль его гаишный остановил, он обоих костылем положил...
- Представляешь? Они его сдуру на пикете тормознули, так он из машины выскочил и весь пикет - человек пять было, костылем отфигачил, никто даже чухнуться не успел...
- Вломился к гаишникам, прямо в отделение, отдел разборов весь в Склиф уехал, а за самым въедливым гнался еще километр и забил-таки...
Тут Леша понял, что ему светит принять на себя не только одного жмура, но и некоторое количество висяков и ему совсем поплохело. Мысли замедлились, а потом вообще застыли и к исходу второго часа Леша просто уставился печальными голубыми глазами в стенку напротив, не сразу поняв, что за ним давно уже наблюдает замначальника отделения. Тот несколько раз прошел вдоль обезъянника, обзревая Лешу с двух сторон, потом приблизился решетке и задал неожиданный вопрос:
- Ну что, сидишь?
- Сижу...
- Гаишника?
- Угу...
- Костылем?
- Дык...
- Со всей дури?
- Ну...
- МОЛОДЕЦ!!!

Это была фея - та самая, которая всегда приходит в рождественских сказках. Замнач отдал Леше номера и костыли и отпустил с богом - были у замнача свои застарелые счеты с гиббонами, а поскольку ушибленный оклемался, то и дело предпочли спустить на тормозах. А то действительно - что, нахрен, за офицер милиции, которого любой инвалид костылем завалить может?

ДЯДЯ БОРЯ

Лето... Это лето?! Вчера помыл машину - сегодня она уже рекламирует грузовики КАМАЗ. А там -лето... Душа заныла; пальцы набрали телефонный код 069 и номер, за которым не надо лезть в записную книжку - он всегда со мной:
- Дядь Борь, привет!
- Привет, букварь. Мы тебя ждем!
- Через неделю буду - грейте воду.
Сладко заныло внутри; включился внутренний шансонье и запел:
- У самого синего моря сидит на песке дядя Боря...
Так, теперь - в магазин за подарками: брату - палатку, тете Леле - побольше сладостей, дяде Боре - как всегда блок московской «Явы» и еще чего-нибудь... А! То что надо - возьму эту кассету - выглядит забавно.
Теперь в Домодедово.
Рев снижающегося и выпускающего шасси самолета; заход над морем; снижение в сторону обрывистого берега; на глиссаде...
- Маш, а вон слева Кача - там дед твой служил и летал. Да, вместе с дядей Борей! - сказал дочке, бесстрашно приникшей к иллюминатору. - Смотри, вон дяди Вовина машина стоит. Уже ждет!
Самолет тряхнуло при касании с полосой; движки заревели на реверсе. Здравствуй, Севастополь! Здравствуй, Вовчик!
- Здорово, братан. Снимай джинсы, масквич! «Севастопольское светлое» в бардачке, плавки там же - поехали купаться, а потом домой.
Дом... Все та же неасфальтированная улица, спуск вниз, поворот вправо, зеленая калитка с цифрой 19...
Сюда часто приезжал мой отец, и вся улица сбегалась посмотреть на молодого генерала. Сюда приезжал и я в форме лейтенанта, чтобы последний раз увидеться с прабабушкой. Здесь всегда, сидя на крыльце, встречал нас дядя Боря с красной бейсболкой на голове и надписью на ее козырьке «Главнокомандующий». Но он здесь парадом не командует - командует ОНА - вечно молодая и веселая тетя Леля, радостно вылетающая из калитки навстречу. Всегда первая! Она лучшая - я это знаю с тех пор, как помню себя.
Солнце, море солнца и солнце в море. Искрящаяся бухта Стрелецкая. Запах моря долетает и сюда на четвертый этаж белого дома из Инкерманского камня. На маленьком балконе ребетня и я сам, семилетний. Моих братьев и меня согнала на балкон тетя Леля:
- Смотрите на море - сейчас прилетит птичка!
Вот и птичка - зеленый «Ли-2» летит над самыми крышами домов, направляясь прямо на нас. Рев двигателей, качанье крыльев - самолет проносится всего в 15 метрах у нас над головой. Это - дядя Боря. И это - его последний полет за штурвалом. Уже завтра его снимут с должности комэска и вскоре отправят на пенсию.
- Дядь Борь, это тебе! - передаю старику кассету с авиационными крылышками на обложке. Включаю; все улыбаются и начинают подпевать. Громче всех - дед Борис, но с какой-то ломкой в голосе. Оглядываюсь на него - его лицо все в слезах.
- Пора в путь - дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю идем...Над милым порогом качну серебряным тебе крылом...
Потом мы выпили раз и выпили два за наши славные «Ли-2», но так, что утром не болела голова. А если болит - нырни в море, и все как рукой - старый рецепт таврийских греков. Так и сделали. Дочка нырнула раз сто - от радости встречи с морем и со своим камнем на Херсонесе. Рыбка - ныряет без брызг!
Пришли в дом - уже накрыт стол, а на столе кастрюля с окрошкой. Молча ставлю купленную по дороге бутылку коньяка:
- А где дед Борис?
- В горы ушел.
Вечер следующего дня - стол под навесом с огромным самоваром и пьянящий дымок из коптилки. Скоро будем есть султанку. Обжираться!
Залаял любимый дедов пес Тимофей - дядя Боря вернулся из похода: в руках как всегда по ведру кизила и белых грибов, в рюкзаке за спиной - дикие персики и пару десятков километров, пройденных по горным тропинкам. Это - еженедельный ритуал - уже долгие 40 лет с тех пор, как ушел на пенсию.
- Пускай судьба забросит нас далеко, пускай! - опять поем мы. Рядом садится дед и дает мне красную коробочку:
- На, посмотри.
Внутри странный орден и красная книжечка с иероглифами:
- ?
- За Корею. Мао лично вручил.
- А я и не знал!
- Да было дело. Я тогда на бомберах лендлизовских, ага, на «Бостонах» служил, а до этого - на торпедоносцах. Да, ерунда. Вот твой батька, букварь, вот то был пилот.
И я смотрю на него и не спрашиваю больше ничего, так как знаю, что дядя Боря был первым командиром на «Ли-2» у моего отца, что это был поющий экипаж, летавший под музыку патефона, установленного в кабине: левак - бывший торпедоносец и правак - бывший истребитель ВМФ, батька мой. А то, что мы летали втроем, я уже помню смутно: слева сидел дядя Боря, а справа мы с отцом и я, пятилетний, у него на коленях. Помню только чудной штурвал, круглые ручки на секторе газа и резкий, очень резкий запах самолета, от которого кружилась голова. Современные самолеты так не пахнут...
А как-то они попали в грозу, и я читал статью в газете, сохраненную тетей Лелей, в которой писалось о них. Их дважды ударила молния, прошив крыло, бросив на сотни метров вниз, но они дотянули. Отец об этом не рассказывал - видимо, это было рядовое событие для них.
- За Володю! - поднимает рюмку Вовчик, поминая моего отца. - Включай музыку!

- Нежный образ в душе ты голубишь -
Хочешь сердце навеки отдать.
Нынче встретишь, увидишь, полюбишь,
А на завтра приказ - улетать...
Понравилась им моя кассета. Это хорошо. Тетя Леля рядом присела с фотографиями. Я их видел много раз, но посмотрю еще. С большим удовольствием.
Вот молодой красавец Борис в шикарном парусиновом костюме и светлой шляпе. Вот опять он у крыла Ли-2 во флотской мице, заваленной на затылок. Клеш - привет годкам! Вот дядя Веня - красавец старший лейтенант в морском кителе - пилот бомбардировщика Ил-28. А вот - его красавица жена Леля. Тетя Леля. А вот могила дяди Вени рядом с той сопкой, в которую врезался его самолет. Следующее фото - дядя Боря, тетя Леля и их общий сын, так похожий на дядю Веню. Дружили они, Боря и Веня, и поклялся первый быть рядом с Лелей всю жизнь, воспитывая Вениного сына. И слово сдержал. Всегда держал.
А Вовчик на него похож - вылитый батя! Юрка же - вылитый отец. Смотрю на него - дядя Веня с фото. Я вас запутал? Нет, все просто: один у них отец - Борис.
- Дед, поставь рюмку! - кричит Тетя Леля почти 80-летнему Борису, боясь, что он сопьется. Да уж, не без греха, но только спиться ему не суждено - слишком сильно он нас всех любит.
- Бабушка, все! Завтра иду в горы! - недовольно ворчит он и успевает тяпнуть еще рюмку.
Утром мы улетели, а дед Боря ушел в горы. Глядя в иллюминатор, я смотрел сначала на милый Севастополь: «До встречи, город мой!», потом - перевел глаза на облака и понял, наконец понял, почему старик ходит в горы - там ближе к небу. Он же пилот...до сих пор.

(с) http://www.asavia.nm.ru/books/kacha.html
Отец мой сам Качу заканчивал,в 67 году,поэтому отношусь к ней исключительно с уважением.

Про слово "Самолёт"...


На втором курсе летали мы как-то на ФС по ВЦ, на самолёте L-29. Летит, стало быть, самолёт с инструктором, по прямой - он воздушная цель, а мы летаем вокруг него и обстреливаем из фотопулемёта. Воздушный бой.
В тот раз за цель летел комэск подполковник Сергей Кульков. Прекрасный лётчик, опытный инструктор, талантливый командир и просто хороший человек. А я летел с ним для налёта.
Запустил я, вырулил, взлетел. Дальше он сам, на повышенной скорости, а то мы в зону фотострельбы опаздываем. Прилетели, попозировали, т.е. постреляли по нам. Всё чин-чинарём. Задание закончили на привод, в круг, на посадку. Летим. Только как-то кривенько. Выпустили шасси, закрылки, зашли на полосу, подошли к высоте выравнивания, толком и не выровняв, плюхнулись на бетонку, катимся.
"Хреновенькая для подполковника посадочка! - Думаю. - Ой, тормозить надо, а то так и с полосы укатимся!"
Зарулил я на стоянку, остановил двигатель, отстегнулся, вылез и как положено:
Разрешите получить замечания?!
- Ты, что ж, твою мать, программу долётываешь, а сажать разучился!
- Товарищ п/полковник, так вроде ж вы пилотировали. Я и не сажал!
- Где ж это видано, что б подполковник курсанта возил! Я то же не сажал!
- А как же мы сели?!!!
- Курсант, самолёт потому называется, самолёт, что, если ему не мешать, то он сам летает.

Взято с www.anekdot.ru, но туда постил тоже я, история произошла со мной, так что ИМХО копирайты все на месте.
История эта приключилась со мной и моими друзьями в 1998 году.... В августе. Для нас это время было не временем дефолта, а временем научной конференции, которую проводил научный Шеф одного из моих близких друзей. Т.к. друг был доверенным учеником Шефа, то получил он в виде бесплатного приложения к конференции профессора Ульмана, американца немецкого происхождения (вроде бы, сбег в США из Германии, в которую тогда как раз вступила доблестная Советская Армия). И обязали моего друга водить оного профессора и его сына по Северной Пальмире в роли экскурсовода. С этим другом мы в тот момент жили в одной квартире, дело было летом, потому таскались с иностранцами по Питеру вместе. Вскоре таскаться пешком нам надоело, и я привлек к выгуливанию Ульманов своего другого друга, который обладал замечательным девайсом ВАЗ-2015 бежевого цвета, таким образом преобразовав выгуливания в покатушки, в которых роли распределялись так: мой друг-водитель вез всех нас, я, собственно, вел экскурсию, а тот друг, на которого собственно и повесили этих америкашек, автоматически переводил мои бредни. Историй за это время с нами случилось много (эта понравится-расскажу остальные :)), но больше всего запомнилась эта...
Надо сказать, что Ульманы (особенно старший) оказались чрезвычайно неравнодушны к нашим памятникам... Началось это с Площади Восстания...
"WOW! Что это за памятник?"-спросил Ульман, указывая на стелу посреди площади. Тщательно прочитав надписи, я сформулировал ответ: "Эта стела поставлена в честь победы Великого Советского Народа над немецко-фашистской Германией!". Никто не обратил на это внимания, но
Ульманы почему-то сникли... "WOW! А что это за памятник?" - спросил тот же Ульман уже на Площади Победы (конец Московского проспекта). "Хм... А эта
стела поставлена в честь прорыва 900-дневной блокады Города-Героя Ленинграда, который осаждали немецко-фашистские захватчики!" - услышал он бодрый ответ. Не знаю почему... так вышло... но ВСЕ памятники, которые мы видели, были посвящены теме ВОВ... Исключением стал только памятник Дзержинскому, который заинтересовал америкосов как "monument of founder of KGB" :))... А потом мы поехали в Кронштадт... Только за несколько лет
до того переставший быть закрытым городом... Для усиления экзотики америкосам запретили говорить по-америкосски, чтоб никто не принял их за шпиенов... И вот... От набережной в синие воды Финского залива уходит длинный бетонный пирс, у которого стоят Боевые Корабли Балтийского Флота. Вход на пирс перегорожен шлагбаумом с КПП, на котором двумя матросиками руководит старший мичман. Нет... не так.. Старший Мичман! Седые усы... Нашивки за выслугу лет чуть не до плеча... Орденские планки... И тут неуемные америкосы-таки проявили свою подлую сущность, увидев ОЧЕРЕДНОЙ памятник! В 10 метрах ЗА КПП стояли несколько якорей, окруженные цепью, которая опиралась на старые снаряды. "Мы хотим ТУДА!"-сказали Ульманы... За дело взялся я... "Товарищ старший мичман, разрешите обратиться?!" "Слушаю вас, молодой человек..." "Товарищ старший мичман, у нас гости из иностранного государства, хотели бы сфотографироваться на фоне этого памятника с русским морским ОФИЦЕРОМ, с вами!". Уф... От важности, от осознания того, что его назвали офицером... Усы взвились вверх еще сантиметров на 5... И без того широкие плечи еще расширились... Из ноздрей повалил дым. Оставив матросика на КПП за старшего, мичман лично поднял нам шлагбаум. Фото! И тут... Как всегда..."WOW! А что это за памятник?". Перевод на русский. Старший мичман гордо глянул на американцев НЕМЕЦКОГО происхождения, сглотнул комок в горле... и хорошо поставленным командным голосом выдал фразу, которая тут же дословно переводилась нашим гостям.. "Этот памятник стоит на том самом месте, с которого линкор "Марат" ураганным огнем своих орудий сдерживал натиск немецко-фашистских орд, рвущихся к городам Кронштадту и Ораниенбауму!" Больше за неделю нас не спросили ни об одном памятнике....

Сеня и Гиббон
(почти что Маша и Слон)
Военно-морскому братцу и памяти м-м Вонг посвящается.

Давным-давно, когда шарики еще бывали красными, а маркеры - помповыми, жил да был в пейнтбольном клубе «Аникс» пейнтболист Сеня (как и многие из моих героев, «хорошенький, но с небольшими отклонениями»). Действие происходило осенью, игр уже почти не было и личный состав клуба маялся бездельем в теплой техничке. В один из таких дней и раздался телефонный звонок. В чаянии запоздавшего клиента менеджер снял трубку:
- Здравствуйте, это пейнтбол?
- Да, добрый день.
- Вас из зоопарка беспокоят - менеджер тут несколько напрягся, а голос в трубке продолжал: - Видите ли, у нас обезьяны в зимний вольер перешли...
Менеджер почувствовал, как крыша сдвинулась с места.
- Но вот гиббон не перешел...
Крыша потихоньку разгонялась.
- Он на трос над прудом удирает, мы его достать не можем.
Крыша набрала крейсерскую скорость.
- Вы не могли бы его из маркера пугануть, чтобы он в вольер спрятался?
Завершив круг почета, крыша финишировала в точке старта.
- Конечно, можем!
Далее последовало уточнение технических деталей и вскоре Сеня был командирован в московский зоопарк, имея на вооружении самый точный и дальнобойный в то героическое время VM68 со сверхдлинным стволом аж в 14 дюймов. Также он был снабжен некоторым количеством шаров с наполнителем красного цвета для отстрела гиббона.
Гиббон тем временем всячески препятствовал своему отлову и водружению в зимний вольер, зависая на упомянутом тросе над упомянутым прудом. Сеня прибыл в зоопарк, явился к пруду в сопровождении зоотехника (или как называется эта должность в зоопарке?) и получил указание шугануть гиббона, но, главное, ни в коем случае не попасть гиббону в глаз - зверь заморский, цены немалой, хлопот не оберешься. Можете себе представить сложность задачи - сильно подвижная цель, приличное расстояние, наши неприцельные маркеры и несферические шарики плюс немедленно собравшаяся толпа доброхотов, подававшая непрерывные советы Сене по тактике уничтожения гиббонов и прочего четверорукого скота.
Сеня, как заправский снайпер, угнездился на парапете и пальнул в животину. Самое поразительное, что с первого выстрела он угодил гиббону в нижнюю руку. Гиббон, почувствовав шлепок по лапе, подтянул ее к носу, увидел кроваво-красное пятно и с паническими воплями кинулся зимовать в вольер. Сеня же отправился распивать различного рода алкоголесодержащие жидкости с персоналом обезьянника.
Надо отметить, что с тех пор боле звонков из зоопарка не поступало - видимо, наловчились загонять гиббонов на зимовку более мирными средствами.