Блатной пост

(в такое поверить совсем непросто, а никто особо и не настаивает ;-)

В гарнизонном карауле был один замечательный пост - так называемый «блатной». Этот пост все курсанты нашего училища очень любили за его необычность и связанные с этим ряд положительных и приятных моментов. В принципе, в зимнее время это был самый обычный и абсолютно стандартный пост, а вот летом...

Прелесть была в том, что маршрут этого привлекательного во всех отношениях поста проходил прямо по улицам гостеприимного уральского городка, почти в центральной его части - прямо вдоль здания городского архива, который в свою очередь стоял на пересечении двух довольно-таки многолюдных улочек. Что, в свою очередь для истосковавшихся по любому проявлению маломальской цивилизации, курсантов было фактически «подарком судьбы» или своего рода - билетом в кино на увлекательный сеанс «Гражданская жизнь», которая активно кипела и шумно бурлила за высоким забором военного училища, то есть ежедневно и повсеместно проходила фактически мимо нас. А тут целый архив. Да еще и в центре города. Не то что в окошко посмотреть, но и пару часов по тротуару пошарахаться среди обычных людей законная возможность имеется. Обалдеть, почти что - увольнение в город, на свободу, на волю, в пампасы... Вот оно - маленькое счастье.

Гражданским людям наши поросячьи восторги будут явно не совсем понятны и кроме искреннего недоумения никаких других эмоций не вызовут. Типа - чего тут такого?! Идешь себе по улице - ну и топай «куда надобно и зачем следоват»?!
Но для курсанта, который длительное время ходит исключительно строем и «в ногу», видит «грудь четвертого человека» и общается только с себе подобными «homo sapiens’ами» облаченными в стандартную военную форму цвета хаки, а также постоянно вдыхает изысканный запах гламурных портянок, фантастический амбре умопомрачительного бигуса и незабываемый аромат половой мастики образца 1936 года, не так все однозначно и просто. Поверьте на слово.

Пройтись по улице, пусть даже в границах поста, и жадно втянуть в свои ноздри все пьянящие запахи улицы, вперемешку с выхлопными газами проезжающих мимо автомобилей, чахлых цветочков с ближайшей клумбы и неуловимый аромат духов от «Красной Москвы» и «Дзинтаре» до супердефицитных «Клима» и «Пуазон», это уже дорогого стоит. А сама возможность слиться с галдящей толпой и пройти свои положенные 50-т шагов по периметру поста рядом со стройной девчонкой в полупрозрачном платьице... Итак, архив.

Городской архив не имел внешнего ограждения, у него не было бетонного неприступного забора, колючей проволоки под высоким напряжением, мощных прожекторов на вышке, злых собак с бегунком на тросике вдоль периметра, капканов, таблички с грозной надписью «Стой! Граница поста! Стреляют без предупреждения!» и прочего устрашающего антуража, который обязательно полагается мало-мальски «серьезной» организации.
Принадлежность данного старинного здания с откровенно обшарпанными стенами и вечно грязными стеклами к ценным объектам государственного значения и, следовательно - подлежащим надежной охране, определяло лишь наличие слабеньких и насквозь проржавевших решеток, причем только на тех окнах архива, которые выходили на проезжую улицу. И то, это были не внушительные решетки в полном смысле этого устрашающе-надежного слова: «РЕШЕТКА», а жалкое их подобие - типа «а-ля-пособие для начинающего вора-дилетанта».

К тому же, эти - так называемые решетки были смонтированы лишь на окнах первого этажа старинного дома и висели на «честном слове», угрожающе поскрипывая и вибрируя от малейшего дуновения слабого ветерка, постоянно угрожая свалиться на голову любому прохожему, приблизившемуся к стене городского архива, которая в свою очередь, еще щедро осыпалась позорно облупленной краской и отслоившейся штукатуркой. Складывалось устойчивое впечатление, что здание архива ни разу не красили и не ремонтировали со времени его первоначальной постройки - эпоха нашествия татаро-монгольского ига, причем первая его половина, не иначе.

О какой-либо системе сигнализации в середине 80-х годов прошлого века вообще говорить не приходится. Не изобрели еще систему сигнализации. Не было ее и в проекте, даже самой паршивенькой и убогой не было и, в перспективе и в дерзновенных мечтаниях архивариусов даже и не ожидалось.

Вот поэтому, для охраны архиважных сведений, запрятанных в бездонных подвалах и всеми давно уже забытых, наверное, ежедневно выставлялся пост с часовым, вооруженным автоматом Калашникова и двумя магазинами с 30-ю патронами каждый. Именно этот вояка, по гениальной задумке коменданта гарнизона, должен был в полном объеме компенсировать отсутствие охранной сигнализации в здании архива и своим грозным видом отпугивать различных злоумышленников, охочих до всяких запыленных и заплесневелых государственных секретов.
В результате, бездельнику в военной форме из состава гарнизонного караула приходилось нести свою нелегкую службу фактически в райских условиях гражданской жизни, небрежно прогуливаясь по центру города с вороненым автоматом на плече. Чувствуя себя при этом практически почти обычным городским жителем - этаким беспечно прогуливающимся прохожим, но с грозным оружием в руках. А это, приятно, поверьте.

Неторопливое и размеренное дефиле часового с таким героическим антуражем, как автомат, всегда сопровождали восхищенные взгляды школяров и прочего подрастающего поколения, любопытные и благожелательные взгляды многочисленных особей женского пола, уважительные взгляды мужского населения города и доброе отношение со стороны поколения стариков, переживших войну.

К тому же у часового появлялась реальная возможность побаловать себя такими редкими для любого курсанта лакомствами, как мороженое или газировка, и опять же именно на этом замечательном посту. Такая роскошь тоже как бы иногда удавалась.
Сгоняешь на форсаже в ближайший магазинчик и отоваришься без очереди, пока начальник караула не видит и до смены еще долго. Да и простые люди относились к «солдатику» с пониманием и сердечной доброжелательностью. «Вишь, человек с ружом! Некогда ему по очередям стоять, Родину охраняет, а енто тебе не хухры-мухры, понимать надо! Отпусти, милая, касатику служивому мороженое вне очереди, а мы подождем сколько надобно! Эх, лишь бы не было войны!»

А почему бы, собственно говоря, и не побаловать себя, в рамках разумного естественно?! Ведь пост все равно в пределах видимости и досягаемости. Да и честно говоря - никуда этот архив не денется. Стоял и, будет стоять. До нас стоял и после нас стоять будет, причем именно в таком же убогом и жалком состоянии. Было бы надо - давно бы решетки заменили и новые запоры купили, а то вон - входная дверь на одной петле болтается и в фасадной стене дыра сквозная...

Так как днем здание архива было заполнено до отказа различными умными и очень серьезными архивариусами в толстенных очках, а также - прочими служащими в старомодных засаленных нарукавниках, то охранять архив не имело никакого смысла. Тем более что средний возраст этой публики был в районе где-то глубоко за 60-т, то и многочисленные дамы, работавшие в недрах пыльных хранилищ всевозможных секретных документов и не менее секретных кинопленок, нас особо не интересовали. Было бы им лет 18-25-ть, мы бы этот архив с превеликой радостью и фанатичным энтузиазмом хоть круглосуточно охраняли бы вместе со всеми служащими, даже в туалет сопровождали бы, прости господи, а так - увольте, неинтересно это и бесперспективно.

А вот вечером - уже после 19.00 и до 7.00 утра, выставлялся 2-сменный пост - по 2 часа каждому часовому. Кстати, совсем непыльная служба получается - прогулял вечер, скоротал ночку, а утром пост снимается и валяй себе «Ваньку» на топчане в комнате отдыхающей смены или торчи себе на калитке в караулке, что тоже совсем не в тягость. Вроде и в караул на сутки сходил, а в тоже время отдохнул, выспался, а при хорошем раскладе еще и со своей ненаглядной девчонкой повидался, а то и поцеловался пару раз украдкой и если совсем повезет - даже потискался. Только быстро, чтобы никто из прохожих не заметил. При «исполнении» все-таки... Лепота. Достаточно «блатной» пост, не так ли?!

Согласитесь, после монотонного однообразия военного училища, расположенного на приличном удалении от малейшего проявления разумной цивилизации и городской инфраструктуры, такой пост расценивался почти как увольнение в город. Так как он давал реальную возможность посмотреть на людей в гражданской одежде, поглазеть на красивых девушек, проходящих мимо, успеть вдохнуть аромат их духов, улыбнуться и, возможно даже зацепившись языком, выклянчить номерок телефона и завязать многообещающую основу для долговременных перспективных отношений. Что для многих наших общепризнанных ловеласов не являлось какой-либо запредельной или непосильной задачей.

Для военного парня очень даже неплохо иметь гарантированную возможность поторчать на свежем воздухе возле никому ненужного архива, загодя пригласив свою подружку на вечернее рандеву, чтобы иметь возможность погулять с ней в течение 1,5-2-х часов своего нахождения на посту, да еще с таким романтическим довеском как автомат Калашникова. Как на свиданку сбегал. Девчонки только восторженно ахали, глядя на мужественных защитников Родины.

Поэтому конкурс среди желающих заступить на пост у городского архива был очень высок - 30-ть человек учебного отделения на место и, вся курсантская братия ревностно отслеживала наступление своей долгожданной законной очереди. Особенно весной или летом.
В тот знаменательный день на «блатной» пост должен был заступать Витя Копыто. Спустя год томительного ожидания, наконец, подошла его очередь. Витя откровенно светился от счастья и, носился на форсаже по казарме, напевая какую-то модную песенку, при этом отчаянно фальшивя и безбожно перевирая слова. Он заблаговременно выстирал и идеально отгладил свое обмундирование ХБ. До зеркального блеска начистил бляху на ремне и, тщательно прогладив сапоги утюгом, старательно начистил их так, что в солнечный день смотреть на них без опасения ослепнуть от нестерпимого блеска, было просто невозможно.

Витька выбрился до «синевы» - на два миллиметра под кожей и без малого, миллион раз покрутился перед зеркалом в бытовке, оттачивая суровый взгляд мужественного защитника Родины. Далеко не каждый артист так тщательно готовится к своему выходу на сцену, как готовился курсант Копыто перед заступлением на охрану городского архива. Витя был в предвкушении своего «звездного часа» и сногсшибательного успеха у местных красавиц.
Но случилось непредвиденное - родители Виктора вызвали его на междугородние переговоры срочной телеграммой «Молния». Копыто капризно отклячил нижнюю губу и скорчил обиженную рожу, как будто у него украли конфетку, а потом еще и гундосо-шепеляво выматерился. Возможность услышать родные голоса его радовала, чуть ли не гораздо меньше, чем смутная перспектива покрасоваться перед случайными прохожими и зацепить очередную неразборчивую «мадаму» на вечерней улице.

Толпа ребят злорадно захихикала и единогласно предложила вычеркнуть Витьку из списков кандидатов на «блатной» пост, как уже дождавшегося такого счастья. Копыто, услыхав о таком раскладе, чуть публично не отрекся от своих родителей и наотрез отказался идти на телефонные переговоры, пока не получил «клятвенные гарантии», что его очередь совсем не «аннулируется», а просто переносится на следующий караул. И только после многократного подтверждения этой обнадеживающей информации, искренне переживающий Витя в самых расстроенных чувствах нехотя отправился на почтамт для проведения долгожданных переговоров с малой родиной - Пилопедрищенском.

... а с нами в караул заступил курсант Першин (кличка «Першинг») из другого классного отделения нашей роты - краснощекий щеголь из Мурманска. Причем, Славка Першин заступил «без малейших претензий», лелея в душе определенные романтические планы на «блатной пост». Более того, именно «блатной пост» и был главным аргументом и единственным условием, чтобы Славка безропотно подменил Витю Копыто в гарнизонном карауле.

В данный момент у «Першинга» не было постоянной девушки для развития мало-мальски серьезных отношений, и приглашать на неожиданное «удачно подвернувшееся» свидание было естественно некого. Поэтому, лихо надвинув пилотку на нос, максимально ослабив поясной ремень с подсумком для магазинов с патронам так, что идеально начищенная ременная бляха со звездой повисла на самом кончике его мужского достоинства и молодцевато собрав начищенные до неприличного блеска сапоги в «гармошку», Слава Першин принял героический вид советского курсанта в пику сомнительному образу обожравшегося стероидами и вечно небритому американскому «Рэмбо», далеко не первой свежести.

Для придания гармоничной законченности своему образу видавшего жизнь вояки, курсант Першин в нарушении требований Уставов гарнизонной и караульной службы, будучи на боевом посту, повесил свой автомат Калашникова не на плечо, как полагается, а на свою героически выпяченную вперед богатырскую грудь, кстати, щедро украшенную всевозможными военными значками. Причем, абсолютно, честно заслуженными.

В результате, стандартный автомат Калашникова занял местоположение на Славкиной груди на манер немецкого автомата «шмайсер». Осталось еще рукава на гимнастерке закатать по локоть и можно смело фотографироваться на политический плакат под лозунгом «Гроза НАТО!».
Затем, небрежно забросив на ствол и откинутый приклад автомата АК-74 две свои показательно расслабленные ручонки, с видом умудренного опытного воина, «Першинг» принялся неторопливо, с походкой «от бедра» прогуливаться по маршруту «блатного» поста.
Несколько десятков вальяжных шагов до угла архива, затем поворот на 90 градусов и еще пару десятков шагов до границы здания, разворот на 180 градусов и обратно, не забывая при этом очаровательно улыбаться всем проходящим мимо девчонкам, которые были хоть немного симпатичней крокодила и стройнее верблюда. Поймите правильно, потенция «Першинга» уже булькала у него в ушах, а рубить дрова по ночам и звонить в колокола - это, не наши методы.

Бросив молниеносный взгляд, полный неразделенной любви на потенциальный объект воздыхания, Славка скромно опускал свои невинные глазки в землю, страстно закусывая нижнюю губешку. Короче - пара стандартных приемов из арсенала великого Казановы. Нельзя сказать, что улов был фантастически удачный, но поклевка была достаточно активная. Многим симпатичным студенточкам откровенно говоря приглянулся краснощекий молодец с автоматом Калашникова на могучей груди.

День упрямо близился к завершению, солнышко неумолимо клонилось к закату, прохожих на улице становилось все меньше и меньше. Славка был в приподнятом настроении, не переставая одаривать уже немногочисленных прохожих своей лучезарной улыбкой «а-ля-Голливуд» и продолжая надеяться на скорейшую встречу со своей «единственной и неповторимой». А дальше произошло следующее.

Першин, двигаясь по установленному табелем поста маршруту, доходит да угла здания архива, делает поворот на 90 градусов и к полной для себя неожиданности, нос к носу, сталкивается с угрюмым человеком средних лет. Славка приветливо улыбается и, почти прижавшись спиной к стене архива, пытается пропустить мрачного незнакомца, который совершенно немотивированно, прямо в упор - с расстояния 2-х метров 5-ть раз стреляет в молодецкую грудь безмерно удивленного таким развитием событий, курсанта Першина из пистолета ПМ - 9-миллиметровый пистолет Макарова.

Бандит ждал курсанта, затаившись за углом здания городского архива уже с пистолетом в руке. Тоесть, этот мерзавец не колебался ни секунды, безжалостно посылая в грудь 19-летнего мальчишки, облаченного в военную форму, 5-ть зарядов равнодушной смерти.
Кстати, мы тогда еще долго думали и пытались анализировать: «Почему именно 5-ть пуль полетело в Славку, а не 6-ть, 7-мь или - не 8-мь?! Ведь в обойме ПМ 8-мь патронов, а при большом желании, стандартный ПМ можно снарядить и 9-ю патронами - один в стволе и восемь в обойме. И ребята пришли к однозначному и неутешительному выводу - очевидно 5-ть патронов, это все, что было в арсенале у бандита?! Была бы у него тысяча патронов, курсант Першин получил бы всю тысячу смертей в свою юную плоть».

Но произошло немыслимое - смерть пожалела хорошего парня Славку Першина. Разгильдяйство, позерство и личная недисциплинированность спасли жизнь курсанта Першина. Непостижимо, но все 5-ть пуль, выпущенные преступником, попали в автомат Калашникова, висящий на манер немецкого «шмайсера» поперек груди военного раздолбая.

Огромное спасибо и низкий поклон заслуженному оружейнику за его феноменальное творение. В тот вечер, автомат Калашникова сыграл роль импровизированного бронежилета. Он стойко принял на себя убийственную энергию пяти штук 9-миллиметровых тупорылых свинцовых чушек.

Одна пуля, пробив магазин с патронами, застряла в нем. Еще три пули попали в затворную раму и ствольную коробку с механизмом автомата. Отброшенный кинетической силой 4-х пуль калибром 9-ть миллиметров к стене архива, курсант «Першинг» заорал так, что его услышали за 3-ри квартала от поста - в караульном помещении гарнизонной комендатуры.

Напуганный криком жертвы ничего непонимающий преступник выстрелил в 5-й раз. Пуля, скользнув по газовой камере, ударила в цевье автомата и, уйдя на рикошет, плашмя вошла в ногу часовому. Последняя 5-я пуля, потеряв свою убийственную энергию, прорвала ткань галифе и кожу бедра, засела в мышечной ткани курсанта. Раненный Першин тяжело осел на колени, но орать не прекратил. Ошарашенный и обалдевший преступник в панике убежал.
Из караулки прибежала тревожная группа курсантов с автоматами и, следом подскочил дежурный ГАЗ-66 с вооруженным подкреплением.

Славка сидел на асфальте, прислонившись спиной к стене архива и, с отчаянным упрямством дергал затворную раму, безуспешно пытаясь перевести свой изувеченный автомат в боевое состояние. Вокруг него на асфальте валялись 5-ть стрелянных гильз от пистолета ПМ.
Одна штанина его галифе была красно-бурого цвета. Курсант Першин уже не мог орать. Он совершенно сорвал свой голос и только тихо сипел.

Прочесав пару близлежащих кварталов, мы никого не нашли. Оказав раненному «Першингу» первую помощь на месте, его погрузили на ГАЗ-66 и быстренько отвезли в госпиталь. Пост у архива был немедленно усилен.

К счастью, ранение у парня оказалось совершенно «несерьезным». Дежурный лекарь поддел пулю пинцетом и быстро извлек ее из раны. Пуля была вся мятая и деформированная. Неслабо ей досталось, пока она хаотично долбилась в рикошетах о составные части автомата курсанта Першина.

Симпатичная медсестричка вколола нашему бойцу что-то успокаивающее и чуть погодя загнала Славику укол от столбняка под лопатку. При этом она смотрела на «Першинга» откровенно влюбленными глазами. Герой, ничего не скажешь. Причем, герой, рожденный в рубашке - счастливчик!

А Славка сипло ругался.
- Бля, вот не повезло, так не повезло. Вот тебе и хваленый «блатной» пост, погибнешь ни за что. Так нарвался! За что?! Ведь реально чуть не загасили по ошибке. Твою мать... Копыто - сука! Чего он там такого жуткого натворил, что его как Джона Кеннеди мочалят посреди белого дня. Может он - гандон штопанный, какую девицу обесчестил, или жениться одновременно на троих обещал?! Так, я то здесь при чем?! Я же ни ухом, ни рылом... Говнюк ваш Копыто, так ему и передайте. Не согласный я за него пулю в брюхо получать! У меня желудок слабый, не умею я свинец переваривать, изжога потом долго мучает. Короче, передайте вашему Витьке, будет должен...

У Славика еще нашлись силы и воля, шутить при таких совсем невеселых обстоятельствах. А может, он еще находился в шоке от пережитого?! Кто знает?! Нам всем было не до смеха. Тревожное недоумение прочно поселилось в мозгу у каждого курсанта из состава гарнизонного караула.

Автомат Першинга представлял жалкое зрелище. Предохранительная скоба и ствольная коробка пробиты насквозь и загнуты вовнутрь, магазин с патронами пробит, затворная рама и цевье искорежены. Калашик пришел в полную негодность - ни стрелять, ни с предохранителя снять.
Данное происшествие произвело на состав караула неизгладимое впечатление. Мы напряглись и осознали, что спокойное время в государстве уже закончилось.

Плоды перестройки и политика Горбачева давали о себе знать. В стране наступала эра кооперативного движения. На окраинах необъятной Родины поднимало голову и зацветало буйной плесенью оголтелое националистическое движение. Появлялись первые рэкетиры и отмороженные бандюганы. Всем вышеперечисленным господам позарез нужно было автоматическое оружие, причем, любой ценой - даже ценой жизни 19-летнего парня.

Вечером, после сдачи караула, мы молча тряслись в громыхающем кузове училищного «УРАЛА», говорить не хотелось. Каждый курсант, крепко сжимая в руках свой родной АК-74, ушел в себя и в который раз обдумывал случившееся происшествие, а также - последующее чудо с фантастическим спасением «Першинга». Оказаться на его месте никому из нас, откровенно говоря, не хотелось.

Неожиданно Женька Ящиков встрепенулся.
- Охренеть, 5-ть штук всадили в упор! Представить страшно, чем бы все закончилось, если бы Славка свой автомат на плечо повесил, как по Уставу полагается. Кстати парни, а ведь точно - сегодня на «блатном» посту должен был стоять общепризнанный везунок - Витька Копыто! Значит, «Першингу» реально повезло, и Бог закрыл его от неминуемой смерти вместо нашего незабвенного Витеньки, которого, как всем вам известно, он очень любит! Мда, однако... Кто-нибудь будет возражать?!

Путч и все остальное…
"Жить будем плохо, но недолго…"
(маршал Д.Т.Язов)


Когда меня спросят, где я был утром 19 августа 1991 года в судьбоносный для зарождающейся российской демократии день, я честно и с гордостью отвечу: спал на вахте. Крепким флотским сном. И что самое удивительное, совершенно не переживал ни за отца перестройки, ни за свежевылупленного президента России. Спать очень хотелось. Мы ведь занимались привычным делом, а не митинговали. Ходили в автономки, несли боевые дежурства, а попутно строили родильные дома и чинили канализацию. И использовали каждую свободную минуту, чтобы сбегать домой или выспаться. Стыдно, конечно, перед потомками, но что делать!
Вечером 18 августа я заступил на самую приятную для управленца корабельную вахту - дежурным по ГЭУ. Проверил механизмы, расхолодил первый контур, после чего с чистой совестью затопил сауну и залез в нее часа на два. 18 августа был спокойный воскресный день на редкость теплый и солнечный. После баньки вылез на пирс, часок поудил рыбу, потрепал языком с одноклассником, дежурившим на соседнем корабле, и уполз спать в каюту.
Проснулся я утром от энергичного потрясывания. Надо мной нависла фигура помошника дежурного по кораблю мичмана Мотора.
- Паша! Вставай. Завтрак принесли. И, знаешь, там по радио говорят, что переворот какой-то. Горбатого то ли сняли, то ли арестовали. Вообще, бредятина какая-то! Я связистов попросил, пущай трансляцию по всему кораблю включат. А то скучно в центральном. Хоть послушаем.
Я нехотя вылез из- под одеяла. Сон сном, а завтрак - святое дело.
- Мефодич, а наши с построения еще не вернулись?
Понедельник день особенный. По утрам вся флотилия строится на плацу возле штаба и внимает наставлениям высокого начальства. Несколько тысяч человек в любую погоду получают дозу просто-таки жизненно необходимой информации, потом в течение часа весело занимаются шагистикой с пением любимых строевых песен, а затем разбегаются по кораблям на политзанятия. Так было во все времена. И сегодня тоже.
- Не вернулись. Рано еще. Часов в девять подгребут.
Встал. Умылся. Сварил кофе в каюте, взял чашку и пошел в кают-компанию. Вестовой подал завтрак. В углу дежурный связист мичман Земляев возился со стационарным радиоприемником.
- Чего, Коля, не хочет вещать?
Земляев отрицательно покачал головой.
- Не хочет, собака. Сейчас на один-пятый-бис отсек включу.
Приемник пошипел, поскрипел и вдруг заговорил ровно и без помех.
- Сегодня... Государственный Комитет ... ради спасения страны .... Янаев... сохранять спокойствие...
Слушали молча, тщательно пережевывая пищу. Дежурный по кораблю каплей Мирошкин, ковыряясь в тарелке, философски подметил:
- Ну, ребята, история говорит, что все политические катаклизмы во все времена сопровождались либо задержкой зарплаты военным, либо ее увеличением. Смотря, кто к власти придет... Судя по тому, что слышим - увеличат.
Я подошел к приемнику. Покрутил тумблер. Настроил на другую волну. Кажется "Радио России". Из динамика послышалось диаметрально противоположное.
- Диктатура!!! Позор... человечество... избранник России Борис Ельцин... Они не пройдут… Массы народа... Белый дом... остановить танки... Демократия победит!
Мирошкин, продолжая поиски съедобного в тарелке, невозмутимо продолжил:
- А, судя по этому, нас просто разгонят без выходного пособия. Жаль, мне до пенсии еще полтора года года. Могу не успеть... Если нам еще и пенсии будут платить...
В кают-компанию ураганом ворвался кавторанг Вениаминыч, мой механик и очень нервный человек.
- Что, хохлы, прищурились!!! Слышали? А что на плацу было! Начпо полчаса тараторил, что кончился разброд и шатание, хватит демократии, наигрались, мол. Приказал все портреты Горби убрать в течении часа. Ни хрена не пойму...
Закончил свою восторженную речь Вениаминыч уже несколько растерянно.
- Знаете, мужики, все корабли сегодня с обеда в боевое дежурство заступают. Вся флотилия. До одного. Никогда не видел... У всех якорный режим. Выезд из гарнизона запрещен. Экипажи на борту. Меня командир с построения отослал документацию готовить. А у нас ремонт... Голову не приложу, как так можно...
Вот это известие мне не понравилось. Послезавтра должна была прилететь жена с сыном, надо было ехать встречать в аэропорт. А механик продолжал:
- Командир сказал, что пойдет воевать с командующим. Светляков же, хитрая бестия, сидеть на корабле не хочет. А предлог есть - у нас межпоходовый. Не положено нам пока боевую вахту нести.
Мирошкин дожевал последний бутерброд и задал вопрос в никуда:
- Интересно, а мы все будем стоять в готовности к старту ракет по кому? Американцы теперь вроде братья навеки, других злодеев не видно. По кому ядреным боезапасом лупить собрались?
Вопрос повис в тишине. Мысль, о том, куда полетят наши ракеты, никому и в голову не пришла.
- Мироха, хватит тень на плетень наводить. Сам понимаешь, они нас хотят на железо засунуть для собственного спокойствия. Мол, флот на посту и никуда не ввязывается. Да и кому оно надо, ввязываться…
Зашипел "Каштан":
- Дежурному по кораблю срочно прибыть в центральный пост. На пирс прибыл экипаж.
Митрохин встал, поправил кобуру.
- А строевых-то не было. Рановато ребята вернулись.
Через пять минут корабль забурлил. Народ, взбудораженный новостями, бродил по отсекам и бурно обсуждал случившееся в далекой Москве. Офицеры сконцентрировались в кают-компании. Никто ничего не понимал, поэтому ругали всех: и Михаила Сергеевича с неразлучной Раисой, и Бориса-правдорубца, и деда Язова, ввязавшегося в такую авантюру. Перебирали весь диапазон радиоволн в поисках информации и замучивали телевизор, перещелкивая программы. Правда, кроме "Лебединого озера" и невнятных репортажей с места событий ничего не было. Видно, наши средства массовой информации не определились, кого же теперь любить и лелеять и временно находились в тяжких раздумьях. Единственное, что рекомендовали все подряд, так это сохранять спокойствие. Это мы и сами умели.
В кают-компанию "аки лев рыкающий" ворвался неистовый каплей Ванюков. Дитя гарнизонов сдержанностью с детства не страдал, и свое мнение привык выражать четко и прямо:
- Что, допрыгался, козел меченый!!! Пропадай со своей Райкой!!!
Энергия, переполнявшая Ванюка до краев, требовала выхода. Взгляд бешеного каплея упал на обязательный в общественных местах портрет генсека.
- Ааааа!!!!!!
Палыч сорвал со стены изображение Горбачева и грохнул его об палубу.
- Доигрался со страной, подлюка пятнистая!!!
Ванюков прыгнул на портрет и начал ожесточенно его топтать. Обезьноподобная фигура скачущего Палыча ничего кроме смеха вызвать не могла. Народ заржал во всю мочь. Палыч принял смех за одобрение своих действий и танец на портрете продолжил. Мне стало немного мерзковато. Но не от танцев на лице генсека, а от ощущениая того, что из-за этих государственных смут моя семья может остаться сидеть в аэропорту на неопределенный срок. Захотелось кому-нибудь испортить настроение.
- Палыч, а знаешь, по радио говорят, Горбатого вернут. А орлы-гкчеписты - предатели Родины, и их будут судить. Ты поосторожнее…
Палыч прервал телодвижения. Оглянулся по сторонам. Сочуствующих взглядов не нашел.
- Паша, брось чушь пороть. Козел он… Довел страну до ручки…
Я пожал плечами.
- Смотри, Палыч. Тебе еще служить.
И пошел в каюту досыпать. Палыч еще потоптался на месте, поднял портрет с палубы и со словами:
- Доска больно хорошая, в хозяйстве пригодится, - тоже убрался в каюту. Народ, насытившись политикой по уши, начал разбредаться кто куда. Одни заниматься делами, другие откровенным бездельем.
Командира не было до обеда. Вера в способности Светлякова договариваться с командованием была железной, вследствие чего к дежурству никто толком не готовился. Старпом, и тот поперебирал журналы в центральном, раздал всем задания и убыл инспектировать подушку в каюту. После обеда Светляков вышел на построение. Голос его звучал торжественно и громко.
- Товарищи подводники! Ситация в стране напряженная. Сами понимаете, что никто ничего не понимает. Командование Военно-морским флотом, осознавая всю ответственность за ракетно-ядерный щит Родины в столь критический момент для нашей страны, приняло решение поставить на боевое дежурство все корабли, способные нести ядерное оружие. К сожалению, мы… в их число не попали. Нет, никто не сомневается в том, что наша матчасть способна обеспечить старт ракет в любой точке мирового океана. Но в связи с нашим межпоходовым ремонтом перед нами ставится задача быть готовыми уйти в море по окончании ремонта и выполнить наш долг!!! Нам приказано обеспечить нахождение на борту двух полных смен личного состава, то есть две трети экипажа. После роспуска строя командирам боевых частей - в центральный пост. Всем вниз!!!
В это время я в очередной раз исполнял чьи-то обязанности, поэтому присутствовал в центральном посту на полных, законных основаниях. Собрав "бычков", командир уже без лишнего пафоса продолжил:
- Ребята, бардак полный. Куда наступать, никто не знает. Штаб связывается с Москвой, а там все блаженные - то ли бумаги жгут, то ли еще что? Короче, принимаю решение: людей на борту мариновать не будем. У нас и так автономка на носу, насидимся. Смены полные держать, тоже не стоит. Кроме корабельной вахты посадим штурмана, минера, вахтенного офицера обязательно. Матросов из казармы всех на борт. С завтрашнего дня все питаемся на корабле. Сегодня старшим на борту останусь я, завтра старпом. На всякий случай проверить схему оповещения. Светиться нам ни к чему, людей потихоньку стравим домой, после 19.30. Утром всем на борт к семи ноль ноль. Вопросы есть?
Какие могут быть вопросы, если и так все ясно. Все сидят, мы нет. Но в полной боеготовности. Я дождался, когда народ более или менее рассосался из центрального поста, подошел к командиру и объяснил ситуацию с приездом семьи. Светляков меня сразу успокоил:
- Паша! Не бери лишнее в голову. Ну и что, что выезд запрещен? Тебя учить что ли, как из поселка выбраться? Наш командующий ни хрена в ситуации не понимает, впрочем, как и все, поэтому влепил все возможные мероприятия, какие только в голову пришли. Жопу надо прикрыть! И от тех, и от тех! Так что не кисни, в конце концов, выпишем тебе командировочный в Мурманск за снарядами. Для борьбы с антиконституционными формированиями в тундре!!! Ха-ха-ха!!!
И Светляков беззаботно расхохотался. Его настроение передалось и мне. Собственно говоря, чего мучиться. Не первый год служу. Выпутаемся.
Домой расползлись по плану. Тихо и незаметно, по большей части покидая зону не через ворота, а "тропами Хо-Ши-Мина". Утром тем же макаром обратно на пароход. Удивительно, но зримых примет воцарения хунты нигде видно не было. Разве только десяток наших гаджиевских милиционеров обрядились в бронежилеты и слонялись вокруг горисполкома, изображая готовность защищать орган власти от бесчинств всего остального населения гарнизона. Остальным до путча не было ровно никакого дела. Ну, естественно, языками трепали все, но не более того. Так прошло все двадцатое августа. На удивление, все заступившие в дежурство корабли даже не проверяли. Народ слонялся, как и до путча по поселку, безо всяких ограничений. К вечеру Ванюков, наслушавшись радио, тихонечко повесил Горбачева обратно на место. Тут уж развеселились все. А когда утром двадцать первого замполит принялся мостить рядом с Михаил Сергеевичем самопальный портрет его "друга и спасителя" Бориса Николаевича, веселился уже весь корабль. Зам очень смущался и неумело оправдывался приказом сверху. От кого, не уточнял. Но видно точно, не от начпо. В обед я на всякий случай снабдился командировочным и убыл в аэропорт. На КПП меня никто не останавливал, однако, знакомый мичман, дежуривший в тот день, сказал, что выезд запрещен, но письменного приказа не было. В общем, езжай, куда хочешь. Я и поехал. Вот и весь путч.
Если кого разочаровала история событий во время переворота в моем изложении, извините. Больше и рассказывать не о чем.
И удивляться тут нечего. Ведь еще ни один государственный катаклизм в нашей стране не приносил улучшения людям, в какие бы времена он ни случался. Одни обещания хорошей жизни сменяли предыдущие. Только для начала просили в очередной раз подзатянуть ремешки и умерить потребности. Прямо как в песне: начнем сначала… И если раньше воровали одни, то теперь воруют другие. Правда,в других масштабах. Можно сказать демократическим фронтом. Так что, хрен редьки не слаще господа…

отсюда: http://vif2ne.ru/nvk/forum/0/co/1572309.htm

Выдержки из высказываний одного из прославленных российских адмиралов. Колоритный мужик, судя по всему:) И, главное, везде "на Вы". Соответствуя стилю:)


"Не следует стыдливо натягивать юбчонку на колени, товарищ капитан 1-го ранга, когда вы пришли за помощью к венерологу. Рассказывайте, как вы умудрились из такого хорошего и нужного дела как прием шефской делегации, устроить пьяную оргию с поезд-ками на командирском катере по зимнему заливу с профилактическим гранатометанием?

К сожалению, уровень общеобразовательной подготовки большинства командиров кораблей не позволяет им не только без сучка и задоринки прочесть составленное наиболее бойкими подчиненными командирское решение на морской бой, но и правильно поставить неопределенный артикль "б...дь" в фразе "Кто последний за водкой".

Командир дивизии, не оставляйте без присмотра страну великого аборта. Это я вам про эсминец "Расторопный" говорю.

Когда я с пролетарской беспощадностью начинаю вдумчиво лечить командиров крейсеров, то они тут же начинают ломать передо мной японскую трагедию: отец - рикша, мать - гейша, сын - Мойша, а мы - невиноватые.



Знаний у наших командиров нет никаких, поэтому их придется допускать к самостоятельному управлению кораблями, а самим сушить сухари и готовиться в тюрьму.

Если про известную актрису больше не говорят, что она - б...дь, значит - она теряет популярность. Если командира корабля подчиненные в разговоре между собой хотя бы иногда не называют М$#%ком, значит, его пора снимать с должности.

А бывший командир РКР "Маршал Устинов" все, что мог совершить - уже совершил: крейсер развалил, с питерскими милиционерами подружился, в академию поступил, квартиру у государства незаконными методами выудил. Так что мне не надо комментиро-вать все достоинства этого удивительного человека.

Что меня серьезно и по настоящему радует, так это то, что на большинство наших командиров кораблей в случае начала глобальной ракетно-ядерной войны можно смело положиться. Никто из них не сойдет с ума, ведь для этого его надо хотя бы иметь, по крайней мере.

А вы - начальник штаба бригады, щечки свои соберите в кулачек и не дыша, с вожделением записывайте мои умные мысли, а в конце, когда я закончу, можете пискнуть - разрешите, товарищ вице-адмирал, не одну тренировку запланировать - а четыре.

Я был буквально поражен, когда при попытке лично дозвониться до командира крупнейшего в России боевого корабля нарвался на автоответчик. Командир дивизии, запоминайте дословно, потом этому мерзавцу передадите под запись - это про таких, как он, в народе частушка сложена: "Я миленка целый вечер, Не могла застать никак. Дорогой автоответчик, передай, что он - М$#%к".

Если командира корабля утром вызвать на ковер, рассказать ему все-все, что мы о нем - мерзавце думаем, то на подъем Военно-морского Флага он рванет чрезвычайно вдохновленным, с блеском в глазах и решительным желанием поделиться своим эмоцио-нальным подъемом со своими подчиненными.

Вы меня, конечно, извините, товарищи офицеры, но не могу не поделиться о наболевшем. Тут, ко мне на прием приходила поделиться своей личной трагедией молодая же-на одного из наших старпомов. Со стороны, вроде бы, вполне приличный офицер, и служ-бу организовал вполне прилично, а на самом деле, недоносок - не может никак семя до дома донести, не расплескав по дороге.

Эти маленькие гадости, которые делают жизнь любого командира невыносимой, но безумно интересной, мы - офицеры штаба должны постоянно претворять в жизнь.

Любой командир корабля только тогда заслуживает уважения, когда сумеет сделать жизнь своих подчиненных невыносимой.

Честное слово, мне иногда стыдно становиться, когда я слышу речи некоторых особо ретивых командиров кораблей, дорвавшихся до "пипки" микрофона пятикиловат-ной трансляции на верхней палубе. У них, что ни слово, то - гнусная матерщина. Ну, прямо, как дети малые.

Командир дивизии, если вам сейчас надо кого-нибудь из командиров кораблей натянуть, то у вас есть целых пять минут - не надо сдерживать души прекрасные порывы. Если надо - я готов отвернуться.

Есть люди, которые до 3-х лет головку держать не умели, все окружающие говорили вокруг, что вот-вот помрет, а они не только выжили, но и крейсерами командовать на-чали врагам на радость, а нам - на огорчение.

Далеко ли может пойти тот, кого далеко послали? Отвечаю - до ближайшего кабака. Именно там был задержан комендантом гарнизона во время занятий по специальности старший офицер оперативного отдела эскадры капитан 2 ранга Давиденко, которого я за 50 минут до этого выгнал со служебного совещания за гнусную, трехдневную небритость. Одно радует - за это время он хоть успел побриться. Правда и нажраться - тоже.

Ну что Вы, товарищ капитан 3-го ранга, как институтка - смолянка, краснеете и мнетесь перед картой, пытаясь что-то жалобно промычать? Разве старшие товарищи не рассказали вам, что настоящий мужчина стесняется всего два раза в жизни? Первый раз, когда не может второй раз, а второй раз - когда не может первый раз?

Честный ребенок любит не маму с папой, а трубочки с кремом. Честный матрос хочет не служить, а спать. По этому его надо принуждать к службе.

И вот после всей этой утомительной и монотонной работы клиент начинает привыкать к мысли, что деньги придется отдать. А ведь клиент привык к другому, привык массово, безалаберно, с восторгом.

Непуганый матрос расположен к безобразиям, это - потенциальный преступник, будущий убийца и насильник.

Запомните, товарищи офицеры, чтобы ничего не делать, надо уметь делать все.

Если начальник позволит своим подчиненным говорить все, что они думают, то вскоре они полностью разучатся думать.

Перед тем, как излагать перед своими подчиненными какую-нибудь дельную мысль, надо их непременно чем-нибудь ошарашить и огорошить, да желательно - чем-то поувесистее. Чтобы у них от болевого шока временно пропала способность бездумно рассуждать над смыслом сказанного. А если эту процедуру повторять периодически, то почетный статус умелого руководителя вам гарантирован пожизненно.

За всеми негативными явлениями на кораблях обычно стоят нормальные люди, деятельность которых не подвергнута контролю со стороны командования.

Кому еще не понятно, что целомудрие - самое неестественное сексуальное извращение и что офицер-девственник не способен адекватно вникать в нюансы корабельной службы.

А свои пиндюрочные малогабаритные блокнотики, в которых могут поместиться два-три презерватива и три-четыре адреса легкомысленных женщин, оставьте дома, товарищи офицеры, надежно спрятав их от жен во избежании провокационных вопросов. А на службе вы все должны пользоваться учтенной, пронумерованной, прошнурованной и скрепленной мастичной печатью широкоформатной рабочей тетрадью.

А все леденящую душу факты надо тщательно собирать, грамотно обобщать, вдумчиво анализировать, и - по самые гланды, с особым цинизмом, дерзостью и жесткостью проникновения. Гуманизм и человечность в вопросах поддержания боевой готовности - вещи преступные уже по самому определению.

Вы, товарищ капитан 2-го ранга, отличаетесь от ребенка лишь размерами детородных органов и умением жрать водку в неограниченных размерах.

Давно пора запомнить, что каждый недисциплинированный матрос, планируя самовольную отлучку с пьянкой на берегу, заранее узнаёт: кто будет стоять дежурным по кораблю; кто - вахтенным офицером; кто остается старшим; кто - обеспечивающим; кто его - мерзавца будет забирать из комендатуры; кто будет морду бить. И если в этой цепи найдется одно слабое звено - пьянка возможна, а если несколько - она неизбежна.

И все-таки я остался доволен результатами контрольной проверки хода подготовки нашей АМГ (авианосной многоцелевой группы) к выполнению предстоящих боевых задач, которую нам учинил Главком ВМФ с карательным отрядом верных нукеров из Главного Штаба. Утраченные иллюзии - это тоже ценное приобретение.

А с деятелями, задержанными за рулем в нетрезвом состоянии, товарищ начальник отдела кадров, надо разбираться очень обстоятельно и обязательно - с привлечением независимой комиссии. Чтобы они потом не бегали по судам с выпученными навыкат глазами и не заваливали международную комиссию Организации Объединенных наций по защите прав человека многочисленными жалобами, что у них, дескать, восемь детей по лавкам жмутся и денег на бутылку пива не хватает.

Если у вас дырка в полголовы, и вы не способны запомнить даже таблицу умножения, то наймите себе на полставки секретаршу, чтобы она за вас все записывала. Но только - страшную и без ног, чтобы не отвлекаться от исполнения обязанностей военной службы, предаваясь сексуальным грезам.

Сегодня - суббота, завтра - воскресенье, чертовски хочется поработать.

Пишут нам много.... Погубит нас всеобщая грамотность.

Живот втянуть, приосаниться, говорить умные и хорошо понятные вышестоящему командованию красивые слова рублеными фразами.

Если матрос бездумно радуется жизни, то я настораживаюсь до тех пор, пока улыбка медленно не сползет с его лица.

Танки клопов не давят, я даже не буду с вами разговаривать, товарищ капитан 3-го ранга.

Мне, конечно, приятно открывать вам глаза на мир, рассказывать о чем-то новом и увлекательном, будоража при этом ваш пытливый флотский ум, но я - не заезжий лектор общества "Знания", я - заметный представитель великой инквизиции и могу сделать больно сразу всем.

Не забывайтесь, если я туда направлюсь, то это будет поездка по вашим телам на танке с мелкими гусеницами, чтобы было больнее.

Когда я был старпомом, то по понедельникам, я лично, в течении 45 минут, во время проведения строевых занятий, тренировал командиров вахтенных постов по принципу: "Бежит незнакомый мужик с копьем - ваши действия?"

Начальник штаба флота вчера ругал меня резкими словами с привлечением ненормативной лексики, вызвавшей в моей душе чувство внутреннего протеста и обиды.

А я давно заметил, что наш эскадренный правовик по возвращению из отпуска так и норовит то винцом "Припять лучистая" меня попотчевать, то чернобыльскими яблочками угостить. Видно желает, чтобы мой главный орган засветился и упал навсегда.

И вот, нежно взяв меня у трапа под белы рученьки и бодро цокая копытцами, вы с гордостью должны вести меня по своим заведованиям после устранения моих замечаний.

Возвращаться из отпуска - увлекательно интересно, сразу в глаза бросаются вещи непонятные, невозможные и несовместимые с военной службой на море. А в голове долгое время настойчиво свербит одна и та же мысль: "Почему мы до сих пор не сгорели и не утонули", но через пару дней поневоле к безобразиям привыкаешь, хотя и дергаешься не-которое время во сне.

А старпом тяжелого ракетного крейсера "Адмирал Ушаков" обнаглел до такой степени, что мерзкий рапорт написал на имя командующего Северным Флотом с просьбой оградить его от моих нападок и оскорблений. Такое не забывается никогда - я все сделаю, но этот рапорт постараюсь ему даже в гроб положить.

"Бей бабу молотом - будет баба золотом" - гласит народная мудрость. Тоже можно сказать и про наших десантников. Единственное, что надо помнить, по голове не бить - бесполезно, да и инструмент быстро выходит из строя.

По своему обыкновению, наш матрос необычайно любопытен и чрезвычайно шаловлив. Пробегая по коридору единственного в России авианосца, он бездумно ткнул сво-им грязным пальцем с обгрызенным ногтем кнопку на симпатичном неопломбированном приборе, а услышав за переборкой громкий хлопок и шум льющейся воды, радостно подпрыгнул и помчался в хлеборезку воровать масло. Какое ему дело до того, что в течение нескольких секунд он вывел из строя сразу более сотни лучших в мире зенитных ракет класса "воздух-воздух", за каждую из которых некогда братская нам Украина дерет с нас по лучшим мировым стандартам свыше ста тысяч долларов.

Кому непонятно, что когда я начинаю характеризовать деятельность любого офицера, он должен бойко ответить: "Я ", быстро встать и густо покраснеть. Причем, если оценка его деятельности позитивная, то глазки должны радостно блестеть и выражать не-медленную готовность к дальнейшим свершениям, а если деятельность оценивается, как обычно, негативно, то ему надобно нахохлить уши, чтобы по ним было легче попадать, а глазки виновато потупить вниз.

Молодые офицеры - выпускники военно-морских институтов, справедливо снискавшие в нашей суровой флотской среде прозвище "институток", ранимые как дети, вот только не плачут, уткнувшись лицом в мамкину юбку, а водку пьют в обществе местных ночных бабочек.

Офицер должен быть постоянно в состоянии эмоциональной вздрюченности, нос по ветру, ширинка расстегнута, готовность к немедленным действиям - повышенная. Тогда - из него будет толк.

Напоминаю флагманским специалистам, желающим избежать вечернего изнасилования, что месячный анализ подготовки соединений по специальности надо сдать началь-нику штаба до 15 часов 30 минут.

Корабельный офицер, способный за ночь удовлетворить женщину более двух раз (а в звании капитан 3-го ранга и выше - более одного раза) - это явление вредное, социально опасное и чуждое нам, как не отвечающее интересам родного государства. Ему, подлецу, корабельной службы не хватает, он на ней не выкладывается.

Когда вы согласно киваете головой во время заслуженной взбучки, так и хочется сказать: "Любви моей не опошляй своим согласьем рабским, сволочь".

Хочу поздравить с предстоящим очередным бракосочетанием нашего помощника начальника РЭБ эскадры, который в свои 34 года хорошо для себя уяснил, что после женитьбы, может быть и не лучше, но наверняка - чаще.

Когда я беседую с некоторыми офицерами оперативного отдела штаба эскадры, так и хочется посоветовать: "Скажи отцу - чтоб впредь предохранялся".

Когда по понедельникам мне докладывают, что какой-то офицер штаба заболел и не может прийти на службу, то хочется заявить: "Чихать хотел я на твою простуду, дядя. Ты морду с перепоя покажи".

Вот посмотришь на вас в курилке, товарищ капитан 2 ранга, так Вы там такой страсть бедовый и ловкий, ну прямо как Филиппок из детской книжки, а как только дашь вам слово на служебном совещании, то вспотеешь неоднократно, выцарапывая хоть какую-нибудь дельную мысль из вашей словесной хляби.

Не уходи в себя, механик, там тебя найдут в два счета.

Товарищ Бонченко, а ваше прибытие из Петербурга с обучения закончилось тем, что самая младшая инфузория - туфелька с РКР "Маршал Устинов" в чине старшего лейтенанта заступила распорядительным дежурным по нашему оперативному объединению и утром меня встречала с дрожью в голосе и диким испугом на лице. Я его послал куда надо, (то есть - к вам), а он расплакался, но жевательную резинку изо рта не выплюнул, что-бы не нарушать кислотно-щелочной баланс в ротовой полости (РКР - ракетный крейсер).

Если понадобится, товарищи офицеры штаба, то при проведении итоговой проверки на кораблях, вы не должны чураться закатать рукава повыше и покопаться в дерьме по-глубже, для более полного освещения обстановки. И знайте - копаться в дерьме не стыдно, стыдно - получать от этого удовольствие.

Офицер штаба эскадры должен уметь говорить долго и умно, пока его не остановит вышестоящий начальник.

А где юный соратник начальника организационно - мобилизационного отдела? Радость моя, вы должны тут не спать укромкой, спрятавшись за широкой спиной начальника ПВО эскадры, пуская радужные пузыри, а сидеть с приоткрытым ротиком и радостно вы-пученными глазками лихорадочно записывая мои заветы российским воинам. Ведь это так полезно для вашей неокрепшей психики и не сформировавшейся активной жизненной позиции.

Товарищ Бонченко, а неужели вы не вспоминаете своего корефана, сбежавшего в штаб бригады на должность с меньшим объемом работы, но большим должностным окладом, нежными и ласковыми словами: "С кем ты, падла, любовь свою крутишь, с кем ды-мишь сигаретой одной?"

А где самое умное лицо наиболее интеллигентного представителя оперативного отдела товарища Давиденко? Что - опять упал и не может встать?

Когда я вызываю к себе на ковер юного ленинца - начальника отдела службы войск и безопасности военной службы, то постоянно задаю себе вопрос - а не посадят ли меня за малолетку.

И вот с милыми улыбками, с цветочками в петлицах - штаб прибывает на атомный ракетный крейсер "Адмирал Нахимов" и начинает тщательно запланированный геноцид.

Я знаю, что вы - демагог редкостный, товарищ капитан 1-го ранга, и даже способны убедить остро нуждающуюся в мужской ласке даму, что лежачий член намного лучше стоячего, но я вас даже слушать не буду. А если вы попытаетесь прервать меня и заговорить, то сразу получите по лбу пудовой гирей.

Ваши подвиги по достойному воспитанию усталых воинов, товарищ начальник ПВО, известны всему флоту - шайка мародеров еще та.

Почему так много и часто пьете, товарищ Давиденко? Неужели это так вкусно?

А вы, товарищ начальник оперативного отдела, нашли себе прекрасного корешка - капитана 2-го ранга Давиденко и всегда его, как щит, впереди себя выставляете. А об его голову даже крупнокалиберный снаряд - стальное ядро с удовольствием разбивается.

Начальник отдела кадров, у меня такое впечатление, что вы специально себе пальцы чернилами мажете перед совещаниями, чтобы все думали, что вы много работаете.

Как я служил на подводной лодке.

«Героическим людям морякам-подводникам посвящаю»

Призвали меня на службу осенью в 1985 году. В Магадане на призывном пункте собрали толпу 18 летних малолеток, обрили всех на голо, что бы все были похожи друг на друга и отправили самолетом во Владивосток под присмотром нескольких матросов и офицеров. Летели мы в самолете все «навеселе» и стюардессы не знали куда от нас спрятаться. Все были счастливые, для нас это было первое в жизни настоящее приключение. Никто и не задумывался, что некоторым из нас вернутся домой не удастся.
Привезли в «Экипаж» во Владивостоке. Жуткое место этот Экипаж. Понавезли десятки тысяч народа со всех уголков нашей необъятной страны. И прибалтов и азиатов и кавказцев и белорусов и украинцев и конечно же русских. Это будущие артиллеристы, торпедисты, радисты, акустики, мотористы, морские пехотинцы (и так далее) Тихоокеанского флота. Сразу же покатила национальная рознь. Каждое утро массовые драки с выходцами из Кавказа за места в туалетах и умывальниках. Самые злые конечно же из них это чеченцы и ингуши. Так что развал СССР и война в Чечне меня особенно не удивила. Все к этому шло.
Спали одетыми на деревянных нарах и только боком, так нас много набивали в щитовые. По ночам в казармах было душно и очень воняло. Зато я узнал на что были похожи «Этапы» в далекие сталинские тридцатые годы.
Нас из Магадана было человек 150. Нас в принципе не трогали. Спросят - Откуда? А из Магадана! Знаем, знаем. И все.
Начали на нас проверять всякие тесты, закрывать в барокамеры и испытывать нас большими давлениями и смотрю отсеиваться стало все больше и больше народа. Дальше смотрю из этого количества всего три человека осталось. Ну думаю наверное в космонавты попадем. Почти угадал. Вызывают нас троих и говорят - Поздравляем вас, вы прошли все наши физические и психологические тесты и будете служить в элитных подразделениях Тихоокеанского флота. Я спрашиваю - В диверсантах что ли? Нет говорят, на подводных лодках. Тут мы конечно испугались все трое, но пугаться было уже поздно.
Привезли в учебку. До сих пор помню номер части 25151. Жуткое место, громадная часть. Было в ней несколько тысяч человек и что бы ее всю обойти отвалятся ноги. Зато есть где побегать, по утрам на физзарядке. Как вспомню про зарядку, так вздрогну, бегали даже зимой, с голым торсом. Там естественно был так называемый «уставняк», то есть с раннего утра и до позднего вечера все ходили строем и горланили песни. Какие то постоянные построения, разводы и строевые занятия. Не одной минуты свободной, в течение полгода не давали. Надо было даже с трудом выискивать время, что бы написать письмо домой. Когда старшинам надоедало заниматься с нами строевыми занятиями, тогда нас всех садили на корточки на пол в казарме (палуба) и заставляли шкребсти голые деревянные доски бляхами от ремней. Этими двумя занятиями мы занимались каждый день в течение полугода. Еще помню, что почему то все нужно было делать бегом. Старшины наши так и говорили - На флоте все делается бегом! Хотя честно говоря все эти старшины никогда на флоте не были и море видели только в кошмарных снах, а подводные лодки только по телевизору. Хотя ребята они были в принципе хорошие и обо всех их у меня остались довольно хорошие воспоминания. Они делали свое дело и делали его честно как могли. С одним из них даже переписываюсь по Интернету. Он после службы остался во Владивостоке, закончил медицинский институт и работает уже много лет врачом.
Климат во Владивостоке очень влажный, если даже зимой подойти в шинеле к костру, от тебя будет идти такой пар как будто на тебя выливали перед этим воду. А в теплое время года можно было наблюдать такое явление как «Чилима». Это когда не понятно, толи дождь, толи туман. Причем такое явление во Владивостоке наблюдается довольно часто. Субтропики и есть субтропики. Мне как Магаданцу было полегче, все таки климат с Владивостоком в принципе схож, такой же влажный и морской. А те кто были с Югов просто гнили в этом климате. Есть такая болезнь «Приморская роза», когда тело покрывается язвами.
В этом жутком месте, естественно и кормили тоже жутко. Для нормального человека, то что нам давали есть, считается несъедобной пищей. Но есть человеку все равно что то надо. Поэтому ели что дают. Мясо мы там не видали, зато все было жирное и на свином сале. Вместе с нами забыв о Коране, все то же самое ели и мусульмане. Там я и заработал язву. С этой язвой умудрился прослужить еще два с половиной года.
Там впервые увидел изнанку жизни, изучил свои психические и физические пределы. Понял кто такие враги и кто такие друзья. Там научился жить самостоятельно, как говорится без мамы и папы. Так что, чтобы там не было, спасибо тебе Учебный отряд подводников в городе Владивостоке.
Зачем нужна была эта учебка не знаю, вышли мы из нее и попали на флот ничего толком не зная. Поэтому и аварий наверное так много, когда доверяют такую сложную технику, таким чайникам. А офицеры и мичмана тоже за всем уследить не могут.
Двое в том числе и я попали на дизельные лодки, я на радиста, второй на акустика. Третий попал на атомную лодку. Больше я его не видел и ничего про него не слышал. Засекретили видимо.
После жуткой учебки привезли на Камчатку в еще более жуткое место под названием Бечевинка (Финвал).
Бухта Бечевинка расположена на восточном побережье Камчатки, в недалёком прошлом - база дизельных подводных лодок. Добраться туда можно только воздухом. Или морем...
Бечевинку выдумал один из наших бывших Главкомов, адмирал Горшков, когда ему надо было написать дипломную работу в самой-самой военной Академии. Вот он взял и обосновал возможность создания в нашей тьмутаракани базы дизельных торпедных подводных лодок со всей положенной инфраструктурой. А став Главкомом, начал последовательно воплощать свою бредовую идею в жизнь, и некому было дать "стоп машине"... Бухта Финвал отгорожена от океана широкой песчаной косой, а потому в ней прорыли узенький канал, который приходилось раз в год выкапывать заново, ибо его элементарно замывало волнами. Несколько раз лодки втыкались в края канала. Чтобы запереть всю бравую 182-ю отдельную бригаду в бухте, хватило бы одного сопливого диверсанта с зарядом малой мощности. Дороги в гарнизон не было - только пять часов морем. Или на вертолете. Был такой анекдот - лейтенанту-новичку вертолетчики сказали прыгать к новому месту службы с двухсот метров: "Извини, братан! Ниже не можем - обратно запрыгивать начнут!..
Там кстати в Бечевинке когда то проходил срочную службу и наш известный режиссер Никита Михалков. Как раз его после фильма «А я иду шагаю по Москве» и забрили. Так что может я даже спал на его шконке. Второй раз мне в жизни удалось «пересечься» с Никитой Михалковым спустя двадцать лет, когда меня по службе отправили на край земли, в командировку на Чукотку, в поселок Эвенск. Там оказывается в годы Гражданской войны скопились белогвардейцы. Поэтому красноармейцы в количестве несколько десятков человек, с Камчатки зимой на собаках, сделали большой и длительный переход на Чукотку и разгромили там и остатки белогвардейцев и казаков какого то атамана. Видимо их там все таки не ждали, если они так резво всех перебили. Так вот потом спустя 50 лет этот переход повторили и Никита Михалков был в их числе. Видимо он в этот момент и находился на срочной службе.
Что нам молодым «духам» одно только и понравилось в Бечевинке после голодной учебки, так это питание. В день кормили четыре раза, причем обед и ужин, завтрак и вечерний чай были почти одинаковыми. То есть первое и второе блюдо на обед и ужин. Завтрак и вечерний чай выглядел так - колбаса копченая, сыр, яйца, творог, масло, печенье, варенье, сгущенка все это в больших количествах и каждый день. Когда выходили в море то вдобавок еще давали вино, шоколад, шпроты, консервированные компоты из солнечной Молдавии. Короче кормили как на убой. Именно, что на убой.
Лодка моя была старая, 1961 года выпуска, название ее является легендарным на Тихоокеанском флоте Б-33 (буки тридцать три). Ее давно нужно было списать и отправить на металлолом, но ее отремонтировали и поставили на боевое дежурство. Хоть она только что и вышла из под капитального ремонта, при погружении у нее текла забортная вода со всех щелей и что то постоянно не срабатывало в механизмах.
При проведении ходовых испытаний попал в первую аварийную ситуацию. Лодка при погружении взяла очень большой деферент на нос и если бы не было большой глубины под килем, то воткнулись бы в дно носом и всем кранты бы были. Помню что погружались так, как падает самолет с высоты, просто носом вниз. Мичман - трюмный пробирался из центрального третьего отсека в корму, что бы вручную открыть неоткрытый гидравликой кингстон, практически как альпинист снизу вверх по вертикале.
В этом же году попал сразу и во вторую аварию. В моем четвертом отсеке взорвался запас регенеративных пластин. Они хранились в выгородке в конце отсека, а под выгородкой была цистерна с грязной водой. Цистерну давно не прокачивали за борт потому что стояли возле пирса. Она переполнилась и вода затопила выгородку. Пластины хранятся в герметичных оцинковых ящиках. Но наш «Химик» накануне повыкручивал там все пробки, ему показалось, что температура хранения ящиков слишком высокая и они начали раздуваться. Пластины предназначены для поглощения углекислого газа и выделения кислорода и сделаны из такого вещества которое при соединении с масляными жидкостями производит взрыв. В грязной воде было и отработанное машинное масло и соляра. Взрыв был такой силы, что по вышибало все двери в отсеке. Я был как раз в своей рубке радиста. Меня дверью на некоторое время отрубило сначала. Очухиваюсь, смотрю все горит вокруг, дым, дышать нечем. Выползаю из рубки в отсек, смотрю люк открыт в соседний третий отсек. Я и нырнул туда, люк закрыли, а потом я уже там нашел дыхательный аппарат. Люк в третий в отсек находится как раз возле моей рубки. На подводных лодках, люки всегда должны быть закрыты и можешь хоть сколько угодно стучать в соседний отсек, тебе никогда не откроят. Такой закон подводников. Экипаж намеренно жертвует одним отсеком субмарины, что бы остались невредимыми все остальные. Но мне повезло, что мы стояли возле причала и все люки были открыты. Специалиста химика с ожогами, но все таки живого вытащили тоже из этого отсека. Он лежа на носилках находился конечно в шоковом состоянии и повторял только - Спасибо, спасибо, спасибо... Его через какое то время выписали из госпиталя. Но этот случай для него не прошел даром. В последствии его списали, то ли на берег, то ли на гражданку.
В конце 1986 года решили нашу лодку отсоединить из 182 отдельной бригады дизельных подводных лодок дальнего плаванья (Камчатка) и присоединить к 4 бригаде 6 эскадре подводных лодок (Владивосток). Уходили оттуда, из этой дыры с большой радостью. Перед уходом поменяли бортовой номер и написали на рубке большими цифрами 546.
По дороге произошла опять аварийная ситуация, но Слава Богу без потерь. Как-то среди белого дня, когда мы шли в надводном положении, разорвало трубопровод высокого давления. Трубопровод разорвало в каюте мичманов когда там никого не было. Воздухом под давлением переломало им всю каюту и их личные вещи и форменную одежду связало в один узел так что они не могли его развязать и просто выбросили все вещи. Так что посмеялись и все. Если бы разорвало в подводном положении нам были бы всем кранты. Потому что воздухом высокого давления продувают цистерны балласта и лодка всплывает. Так что без посторонней помощи мы бы не всплыли. А помощи ждать было не откуда. Вокруг никого и радиосигнал из подводного положения не подашь.
Вообще говоря честно дизельно-электрические подводные лодки, большую часть времени проводят в надводном положении и погружаются в редких случаях, в отличие от своих атомных собратов, которые нырнули возле пирса и через три месяца вынырнули на том же самом месте. А за это время они вокруг нашего земного шара дали кругосветку, да еще и подо льдами Антарктиды. Но эти лодки и поновее и помощнее и автономность у них побольше. А что наши дизелюхи? Наши лодки небольшой автономности и небольшой скорости. Глубины на которые могут ходить атомачи для дизельных лодок смерть, их просто раздавит на таких давлениях. Да и назначение у нас с ними разное. При начале военных действий они уйдут со своими стратегическим ядерными ракетами уничтожать города и военные базы противника, а мы будем топить своими торпедами их транспорт и небольшие одинокие военные корабли. Опять же или у атомачей «вечный двигатель» реактор или у нас дизеля на которые где то надо постоянно брать солярку. Работой дизелей заряжаются аккумуляторные батареи, одна из которых размером со стиральную машину, а всего их на субмарине несколько сотен. Этими аккумуляторами питаются электродвигатели, которые в подводном положении крутят винты. Там мы и двигаемся по водой. Дизелюхе нужно все равно раз в несколько дней всплыть и зарядить свои батареи. В этот момент она и уязвима. Аккумуляторы выделяют водород и когда в воздухе отсека собирается критический процент водорода, то при малейшей искре может произойти взрыв. Для этого и нужен специалист-химик, который прибором замерял процент водорода в моем и во втором отсеке и следил за тем когда нужно вовремя произвести вентиляцию воздуха.
Не много о быте подводников. На подводных лодках у каждого матроса на его одежде прикреплен боевой номер. Мой номер был 4-44-12. По этому номеру, знающий человек может узнать к какой боевой части относится матрос, в каком отсеке, какая смена, какой боевой пост. Мой отсек был четвертый. Этот отсек находился между третьим центральным, где осуществлялось управление лодкой и дизельным пятым. В моем отсеке находились три рубки радистов (просто радистов, радистов ЗАС и радистов особого назначения). Также в этом отсеке еще находилась каюта мичманов, каюта старшего механика, каюта замполита и самое главное камбуз. Дверь камбуза находилась на против моей рубки через коридор. Поэтому по запахам я всегда знал, что сегодня будет на обед. Ну и естественно так уж получалось, что я с Коком был закадычный друг. Хлеб у нас на лодке не пекли, а нарезали проспиртованные (что бы не плесневели) и хранящиеся в полиэтиленовых пакетах булки на кусочки и помещали в духовку что бы спирт испарился. Так вот бывает захожу в гости к другу на камбуз, возьмем на двоих один проспиртованный батон, разломим пополам и съедим. А потом запьем водой и так на душе весело становится! Что ты!
Готовили у нас всегда хорошо. Скорее всего потому что командир, все офицеры, мичмана и матросы ели как говорится из общего котла. Помнится случай когда молодой Кок один раз задремал и у него пригорело блюдо. Так его во все семь отсеков сразу пригласили разделить трапезу. Сначала к офицерам во второй сходил, потом к мичманам в четвертый, ну и потом уже ко всем остальным. Короче наелся он тогда досыта своей стряпни.
Весь экипаж делится на три смены. Одна на посту две другие отдыхают. Поэтому у нас не было у каждого своей шконки, мы спали по очереди. Если бы все захотели сразу лечь спать на ПЛ, то всем попросту не хватило бы места. Поэтому мы спали без постельного белья, не раздеваясь. Душа помыться у нас не было и мы не мылись бывало около месяца. Какой толк в постельном белье, когда оно через неделю будет черным. Некоторые из нас кидали свои матрасы куда придется, на дизеля, на торпеды и так спали. Умывальники были, но текла там забортная, холодная, морская вода. Мыло от этой воды не мылилось, а в руках терлось как деревянный брусок. Туалет конечно на подводной лодке был, только он не работал. Поэтому по маленькому и по большому ходили наверх, когда лодка находилась в надводном положении. Выйти наверх можно было только по одному человеку из отсека. В каждом отсеке был большой медный медальон, который надо было показать вахтенному офицеру и весить его на специальный крючок. Покурив и подышав свежим морским воздухом, спускаясь обратно вниз, надо было снять с крючка медальон и передать его следующему желающему выйти на верх из отсека. Делалось это специально для того, что бы в случае экстренного погружения вахтенный офицер знал сколько человек у него на верху и случайно не закрыл люк когда еще не все спустились.
Чуть не забыл сказать еще об условиях жизни. Лодки нашего проекта разрабатывались для северных широт. В них не были предусмотрены какие ни будь охладители, вентиляторы или кондиционеры, поэтому температура воздуха в пятом и шестом отсеках доходила до температуры кипения воды и в этих условиях люди находились долгое время. И слава Богу, что автономность этих лодок была небольшой в отличие атомачей. Это было обусловлено тем, что у нас не было опреснителей морской воды. И запас питьевой воды мы брали с собой. Поэтому лодки этого класса длительное время не заходя на базы для пополнения запасов существовать не могут.
Хотелось бы еще отметить еще один момент. Количество крыс на подводных лодках. Причем непонятно что они там жрут, когда вокруг один металл. Конечно у нас была провизионка в трюме четвертого отсека. Там понятно, что есть мешки с крупой и еще что ни будь. Но что они жрут в остальных отсеках не понятно? Причем бороться с ними без полезно. Если их всех перетравить то они залезут во всякие щели и передохнут. В отсеках будет такая вонь, что в них невозможно будет находится. Пробывали заводить кошек, так не выживают они на подводных лодках. Сколько мы с ребятами перетаскали бродячих кошек с помоек города Владивостока не счесть. Поживут несколько дней и сдыхают. Кто то говорил, что экология для них не подходит. Воздух на подводных лодках с примесью соляры и водорода. Кто то говорил, что возможно на них действует электромагнитное излучение.
При подходе к городу Владивостоку произошла еще одна забавная ситуация. Над нашей лодкой стали кружить почему то военные самолеты. Да еще так низко пролетали над нами, как говорится на бреющем полете. Наш командир понял, что то здесь не так и дал команду Стоп машинам. Стоим ждем, далеко перед нами открывается бухта Золотой Рог и раскинутый на ней город Владивосток. Проходит несколько часов к нам подходят военные корабли в полной боевой готовности с нацеленной на нас палубной артиллерией и спрашивают - Вы кто такие? Мы отвечаем - Так свои мы вроде как, с Камчатки идем. Какие Вы свои говорят нахрен. А что это за номер такой бортовой у вас 546? У нас такого номера на Флоте нет. Мы давай разбираться. Как раз перед нашим уходом менялись номера, номера менялись сразу у всех и по какой то очень секретной книге. Вызвали секретчика с книгой и мичмана который этим занимался. Командир смотрит в книгу и видит точно номер не правильный. А наш номер должен быть 556. Мичману по шее, мне дают краску я иду все перекрашиваю и пишу новый номер. Корабли уходят и пропускают нас в бухту. Мы опять посмеялись над этим приключением и все разом сказали, что хорошо что мы сразу остановились, а то бы уничтожили нас на подходе к стратегическому городу. Дело в том, что такие подводные лодки хоть и делали в СССР, но их также много продавали и другим «дружественным» странам. А эти так сказать дружественные страны могли их и перепродать и вообще «недружественным» странам.
Во Владивостоке нам очень понравилось. Каждые выходные увольнительная в город. Выйдешь в город есть куда пойти, опять же в сравнение с Бечевинкой, где вокруг тайга и медведи. Я так больше любил ходить в видеосалоны, которые в то время по открывались на каждом углу. За увольнительную умудрялся несколько фильмов посмотреть. Это сейчас они нам приелись, а тогда таких фильмов никто не видел. Это совсем другое кино было, не то что показывали в кинотеатрах и по телевизору. Дух захватывало при просмотре фильмов с участием Арнольда Шварцнейгера, Сильвестра Сталлоне, Эдди Мерфи, Чарльза Бронсона, ну и так далее. Про этих актеров я только слышал, а фильмов с их участием смотреть раньше не приходилось.
На своей базе во Владивостоке стояли не всегда. Наша лодка была боевая, поэтому чаще всего бывали на боевых дежурствах, чем на базе. Помню как то потеряли свой якорь, который на подводных лодках один, в отличие от надводных кораблей, на которых их два. А дело было так. Во время похода решили встать на якорь посреди ночи. Ну и штурман стал смотреть эхолотом под нами небольшие глубины, что бы меньше выкидывать якорной цепи, а то на больших глубинах ее может и не хватить до дна. Ну ходим по курсу влево и вправо ищем место. Через некоторое время нашли небольшую глубину и бросили якорь. Командир дал команду всему экипажу отдыхать. Утром всем подъем, по местам стоять, с якоря сниматься. Начали лебедкой вытаскивать якорь, а он не идет. За что то зацепился. Давай что то по другому делать (я тут не специалист, я радистом служил), толи мощнее лебедку нашли, то ли может еще как то стали вытаскивать. Пошел якорь, да только очень, очень медленно и с большим напряжением. Проходит много времени появляется якорь из воды. Команда - Стоп лебедке! Смотрим на якоре висит большая бетонная плита, а якорь зацепил ее за арматуру. Откуда взялась эта плита посреди океана не понятно. И только мы подумали как ее теперь отцеплять от якоря, цепь разорвалась и плита вместе с якорем ушла на дно. Почесали мы головы, развернулись и пошли обратно во Владивосток. Без якоря не одно судно обойтись не может.
Еще один забавный случай помню. Как то поставили нас в плавучий ДОК военного судоремонтного завода в поселке Дунай. Док был такой огромный, что вмещал в себя целый Авианосец и еще несколько подводных лодок. Авианесущий крейсер который встал с нами в ДОК был «Новороссийск», сейчас такого уже нет в боевом строю Тихоокеанского флота. Так вот, я первый раз в жизни увидел такое громадное судно. Если с ним рядом поставить например легендарный затонувший «Титаник», то это будет выглядеть как поставить рядом «Запорожец» и «Белаз». Естественно «Титаник» будет «Запорожцем». На нем служат несколько тысяч человек, которые бывают, что призываются с одного города и могут даже быть одноклассниками, но так и не встретится не разу на этом судне за все 3 года службы. Как то раз нас повели на экскурсию на этот Новороссийск, так один из наших умудрился отстать от всех и потеряться там. Искали его потом целые день. Общая протяженность коридоров в «Новороссийске» почти 25 километров.
Этот ДОК был японской постройки. Говорят, что когда Америка узнала, что японцы продали такой ДОК нам, то очень сильно обиделись на них и разорвали на несколько лет торговые контакты. С этого ДОКа по пантонной переправе можно было выйти в военный судоремонтный завод. Когда я первый раз вышел в завод то увидел на ее территории горы наваленных использованных противогазов, резиновой одежды и каких то непонятных приборов. Спросив обо всем этом у одного из проходящих мимо рабочих я получил такой простой ответ, что подумал, а что это я и в самом деле сам догадаться что ли не смог. А сказал он мне следующее - Да ты морячок не обращай внимание, это полгода назад у нас тут просто ядерный взрыв был. Вон видишь стоит ДОК весь покрытый толстыми свинцовыми листами? Так там стоит атомная подводная лодка у которой здесь вот на этом месте где ты стоишь взорвался реактор. Но теперь все нормально. Радиация всего лишь в несколько раз превышает норму. Жить можно. Я конечно задумался от его такого простого ответа и полез в карман за сигаретами. Он взял у меня тоже сигаретку из пачки, мы закурили и продолжили разговор. А как это было, спросил я? Да ничего особенного в принципе, сказал он мне. Работяги что то там ремонтировали в реакторе и что то видимо по пьяне перепутали. В живых из этих рабочих никого не осталось, поэтому конкретно что они там перепутали, правительственной комиссии которая приезжала из Москвы разбираться по данному факту, выяснить не удалось.
Вообще рабочие там были очень хорошие и научили нас как надо правильно пить «Мацепуру». Что такое «Мацепура» сейчас расскажу. На технические нужды выдавался спирт и что бы его не пили, туда что то добавляли и от этого он становился желтого цвета и очень вонючим. Вот они нам по секрету и рассказали как его очистить обратно для питьевых нужд.
У меня часто спрашивали мои знакомые качает ли на лодке под водой. Под водой конечно не качает, там тишь и благодать и только звон в ушах от высокого давления. Но попадая в сильный шторм в надводном положении уже и не знаешь кому и молится о спасении. Особенно если ты первый раз в жизни вышел в море. Есть два вида качки - бортовая и килевая. К бортовой качке человек привыкает быстро. Я так понял, что к ней подстраивается вестибулярный аппарат. Потому, что когда приходишь на базу и сходишь на берег, то чувствуешь, что тебя прямо на земле качает из стороны в сторону и продолжается это может довольно долго. Отсюда видимо и так называемая морская походка. Но есть еще и килевая качка к которой я никогда привыкнуть не мог. Это когда корабль находит на большую волну, а потом с нее резко падает вниз. От этой качки все обрывается внутри и все внутренние органы поднимаются с низу вверх. От этой качки всех и тошнит.
Есть кстати одна традиция у подводников. Когда человек первый раз погружается на глубину, его так сказать принимают в подводники. А выглядит это так. Откручивают стеклянный плафон от светильника в отсеке и наливают в нее забортную морскую воду. Человек должен все выпить до дна и без остановки. Если остановится или поперхнется ему опять дольют полный до краев и придется опять пить. Честно говоря очень невкусная водичка.
Еще запомнились постоянные тренировки на базе по заделыванию пробоин в отсеках и водолазное дело. Мы конечно все очень старались их заделывать, ведь нам никто не говорил, что это в принципе без полезное дело, что струя забортной воды под давлением заполняет отсек в одно мгновенье.
Водолазное дело происходило так. На нас надевали водолазный костюм, а на грудь вешали баллоны с воздухом. Потом нам нужно было залезть в торпедный аппарат, который закрывали и заполняли водой. В полной темноте нужно было проплыть в конец аппарата, постучать что бы тебе открыли крышку с другой стороны и выйти из него. Тренировали нас для того, что бы в аварийной ситуации когда лодка не сможет всплыть, умели сами выходить на поверхность. Сразу резко кстати выпрыгивать из глубины нельзя, просто разорвет легкие (киссонная болезнь). Поэтому из лодки выбрасывался буйреп с буйвьюшкой (что то вроде веревки с бусинками), по которой нужно было не торопясь и отсиживаясь несколько минут через каждые десять метров подниматься наверх.
В 1987 происходила война в Персидском заливе. Подводные лодки нашей бригады отправлялись по очереди в этот район для наблюдения за ситуацией. Во время похода они заходили во Вьетнам, в нашу находившеюся Советскую Военно-Морскую базу в городе Камрань для пополнения запасов. Настала и наша очередь сходить туда. Загрузившись полным комплектом торпед, несколько которых были с ядерными боеголовками (на всякий случай), мы вышли в море. От Владивостока далеко отойти в тот раз мы не успели. На переборке между первым и вторым отсеком со стороны второго отсека в распредщите случилось короткое замыкание. Как оно там произошло неизвестно. Как потом мне сказали, что это могло быть и из за крыс и из за забытой в нем электриком этого отсека отвертки.
Как рассказывали оставшиеся в живых из этого отсека люди была здоровенная электрическая дуга от которой плавился металл. Электрические кабеля нагрелись до красна. Горело все вокруг. В этом отсеке находятся деревянные каюты командира, старпома и офицеров, рубка акустиков, секретка с кучей книг, кают-компания офицеров. А представьте себе сколько слоев краски на всем, если почти каждый год все железо красят начиная с постройки корабля. Так что чему гореть там было. Первый погиб старший отсека, наш корабельный медик. Хоть он и сразу и включился в дыхательный аппарат, с центрального отсека постоянно спрашивали доклад о том что происходит в отсеке. Снимая с себя аппарат и докладывая о происходящем он вдыхал в себя ядовитый дым. Второй кто занял его место был мичман старшина команды акустиков. После смерти и второго человека, командир дал команду оставшимся покинуть отсек. Вышли они в третий отсек. Но эта дуга была такой силы что разрушила переборку и в первый отсек. Огонь перекинулся и туда. В отсеке находились люди в количестве семи человек. Первый отсек торпедный, там на стеллажах лежат боевые торпеды. Когда огонь стал подходить к торпедам командир принял решение затопить отсек. Недалеко от нас находился остров Аскольд. Лодка подошла к острову который представлял собой нагромождение скал, села на мель и затопила свой первый отсек. Когда открыли сверху люк первого отсека оттуда повалил едкий и густой черный дым. На верх вышли всего четыре человека. Люк сразу не подавался, возможно из за нагрева, что то расширилось и заклинило. В открытии люка я принимал участие тоже. Спустившись вниз мы увидели еще трех человек плававших в затопленном отсеке без движения. Когда мы подняли их наверх, то поняли что им уже ничем не поможешь. Как все таки интересно в жизни бывает. Есть ли в жизни везение, или все просто случай? Дыхательные аппараты рассчитаны на несколько часов. Одним достались аппараты полные, другим не совсем.
Был сильный шторм и было темное время суток. В этой темноте к нам подошел большой военный корабль, но подойти близко он не смог из за того что бы не сесть на мель из за своего большого водоизмещения. Через какое то время подошло небольшое спасательное судно и сняло к себе на борт весь экипаж и ушло. На лодке остались четыре человека. Понятное дело командир и мы три дурака - Шаман (шифровальщик), Секретчик и я ЗАСовец. Почему мы остались? Да потому что на лодке остались наши секретные, совершенно секретные и особой важности документы. Потеря этих документов грозила нам кучей непрятностей. Потом конечно нас троих отметили, типа какие мы молодцы, не бросили свой корабль. Но нами руководил только страх за то что потом с нас могут спросить что случилось с документами составляющих государственную безопасность. К нам подошло еще одно спасательное судно которое начало тушит пожар. Через какое то время, пожар им все таки потушить удалось. На борт нашей лодки привезли какой то экипаж другой подводной лодки такого же типа, они заняли все посты, лодку подцепили тросом, сняли с мели и потащили на базу.
Комиссия которая потом расследовала данный случай посчитали что командир и старший помошник действовали неправильно в данной ситуации и они были уволены из ВМФ. Были переведены в другие места для дальнейшего прохождения службы почти все офицеры и мичмана. По состоянию здоровья были комиссованы домой треть матросов срочной службы. Экипаж ПЛ сменился.
Самое интересное, что даже после этого трагического случая Б-33 не стали списывать и резать на металл. Ее опять капитально отремонтировали и ввели в строй. Осенью 1988 года я уволился в запас вместе со своим призывом в количестве 13 человек. Все разъехались по своим родным городам, а я поступил на радиотехнический факультет Дальневосточного мореходного училища в городе Находка. Что происходило в дальнейшем с другими экипажами этой подводной лодки я не знаю. Хочется верить, что им везло больше чем нам. Не так давно я случайно узнал, что лодки данного класса (в мировой классификации «ФОКСТРОТ») в военно-морском флоте России больше не используются.

Бывший командир отделения радиотелеграфистов
засекречивающей аппаратуры связи,
дизель-электрической подводной лодки БУКИ-33,
старшина первой статьи запаса Живулин Олег.

Мертвые души
«Штаб-совокупность начальства и принадлежащих к какому- либо военному управленью чинов.»
(В. И. Даль «Толковый словарь русского языка»)


Давным- давно, на заре своей флотской службы, я впервые заступал дежурным по части. Как полагается, инструктировали меня кроме тех, кто обязан, все кто могли. Запугали до смерти. Но больше всего стращали меня, личным составом. Строить всех каждые два часа, считать по списку и на пальцах. Не дай бог, кого не будет хватать, сразу боевая тревога по базе! Всех в ружье! Поисковые группы в тундру, офицерский состав по тревоге в казармы! Мичманов в аэропорт и на все перекрестки! Раздать патроны и провернуть механизмы вручную! Короче не вахта, а страшный суд. А если учесть, что мое дежурство было с субботы на воскресенье, как и полагается молодому лейтенанту в первый месяц службы, то на развод я шел с повышенным давлением, и вздрагивал при виде каждого матроса. На разводе мою и без того повышенную бдительность подстегнули еще разок, да так, что я был готов броситься на любого моряка с кортиком, если он только намекнет на попытку выйти из казармы.
Вечер прошел спокойно. Матросы видя чрезмерную взвинченность молодого дежурного по части, вели себя на удивление хорошо, из казармы без моего личного разрешения не выскакивали, и даже возвращались обратно точно в срок. Я начал постепенно успокаиваться и даже позволил себе присесть на пять минут попить чайку. Но вот вечерняя проверка повергла меня в шок! В строю стоявшем передо мной не хватало пяти человек!!! Всех моряков в лицо я еще не знал, поэтому проверку производил, выводя поочередно матросов из строя, зачитывая их фамилию. Затем вычеркнул из оставшегося списка всех, кто остался на вахте на корабле. Потом из списка были выкинуты фамилии матросов откомандированных в другие экипажи. Все! Но пяти все равно не хватало! И вот тогда во мне проснулся нашпигованный инструкциями перепуганный лейтенант. Я ни обращая внимания, ни на кого, хотя потом оказалось, что следовало, произвел в ураганном темпе все действия согласно, устава Внутренней службы и оставленных мне целеуказаний. Через пять минут дежурный по дивизии знал, что у меня пропали люди, через семь минут я разбудил командира по телефону, а через десять оповестил командиров боевых частей и комендатуру. Заварил кашу насколько смог. Военный человек поймет, что последовало за этим. И вот когда кавалькада командиров и начальников прискакала в казарму, в полной боевой готовности рвать и метать всех попадающихся под руки выяснилось, что шумиха выеденного яйца не стоит. А причиной всего моя юношеская неосведомленность и полное отсутствие опыта в повседневной флотской жизни. Пять матросов из- за которых я поднял весь сыр- бор, просто- напросто числились в нашем экипаже, а служили в штабе дивизии. Один писарем, другой шофером, другие еще черт знает кем. Выяснив в чем дело, начальство сначала похвалило меня за бдительность, затем обматерило за тупость, после всего обложили моего командира, за то, что я не знаю элементарных вещей и отбыло. Командир перекурил в своем кабинете, вызвал меня, размазал по стенам и тоже уехал спать домой. Когда в понедельник я рассказывал в кругу офицеров о событиях выходного дня, мой наставник, «пятнадцатилетний» капитан Владимир Марксович Квасов глубокомысленно изрек:
- Лейтенант, Гоголя читал? Так вот знакомься юноша с королевством мертвых душ! Старина Гоголь рядом не валялся!
Мой покойный отец, тоже бывший подводник, перед тем, как я впервые ехал на Север в офицерском чине сказал мне: страшнее всего не море, оно суровое, но не подлое. Страшнее стихии береговые "противолодочные" силы. Тылы, штабы, отделы. В чем мне, да и, наверное, всем служившим, приходилось убеждаться не раз. Все без исключения береговые службы флота это организации с искривленным восприятием действительности. По идее, они существуют для того, чтобы сравнительно немногочисленный плавсостав не имел никаких проблем уходя и приходя из плавания. На самом же деле все обстоит с точностью до наоборот. Берег убежден, что подводники ходят в море с единственной целью: для их блага. Вот и получается: не они для нас, а мы для них. Так и происходит в действительности. Перед походом, подводники, высунув язык, носятся по всем довольствующим органам, выпрашивая даже не лишнее, а положенное по всем нормам, а там их встречают лоснящиеся от осознания собственной значимости краснопогонные "противолодочники". Они вальяжно отмахиваются от надоедливых представителей плавсостава, мол, не до вас ребята. Дел по горло, а тут еще вы со своими разовыми трусами и недостающими простынями. А уж если и делают что- то, то с видом очень большого одолжения. Это тыл! О нем нужен разговор особый. Но есть еще береговые структуры процентов на восемьдесят состоящие из бывших моряков. Наши могучие штабы. Вот это клоповники еще те! Конечно, не стоит брать в качестве примера командование и флагманских специалистов. Они, бывает почаще нашего в морях пропадают. А вот штабная накипь... Господи, кто только не липнет к этой кухне. Мичмана, только и умеющие на пишущей машинке стучать, офицеры с плавсостава списанные по здоровью, хитрозадые и калеки. Выгодное дело. В штабе дивизии подводных лодок по штату людей совсем немного, а дел выше крыши. Одного бумагомарательства тонны. А сами начальник люди занятые, и по совести говоря, они, как и мы, канцелярщину не особо жалуют, хотя и вынуждены этим заниматься. Вот и хитрят. Умеешь быстро строчить на машинке - добро пожаловать в штаб! Числиться будешь на корабле, морские получать, выслугу год за два, а сам только ходи и бумажки перебирай. Ни моря, ни вахт, два гарантированных выходных в неделю - что еще надо военному, чтобы достойно дождаться пенсии! Опять же погоны на плечах с завидной аккуратностью меняют, невзирая на должность. Нужны командиру дивизии и его замам шоферы - нет проблем! Отобрали матросов с водительскими правами в экипажах, откомандировали в свое распоряжение, и все. Они на коне, экипаж в дерьме. Ведь этому матросу на каждый выход в море нужно замену найти. А в наше нелегкое время матросов совсем мало осталось. Да и те... Такой подбирается контингентик! Не все бездельники, но подавляющее большинство. Проходит полгода, и глядишь, твой бывший сослуживец, застрявший в штабе на какой-то мифической должности десятого помощника начальника штаба, нос воротит. Куда там! Мы теперь белая кость! Не чета вам подводникам !
Штаб- это ум, честь и совесть армии и флота по Ленину. Мыслящий орган, так сказать. Острие мозгового удара. Но жить наши «великие» штабы одними насущными проблемами подводников не могут. А кто позаботиться о них самих? Кто сауну в штабе протопит? Кто, в конце концов, за руль «козла» прыгнет и погонит его между сопок домой? Вопрос ребром! И что же делается? А все просто как колумбово яйцо. Берется нужный человек из любого экипажа, неважно, что этот экипаж пусть даже завтра за «бугор» идет. Откомандировывается в другой экипаж, который никуда и никогда уже не ходит, или долго не пойдет. Но туда нужный военный зайдет один раз - показаться. А все остальное время «моряк» добросовестно ходит на работу в штаб. И самое интересное, что получку он получает со всеми морскими надбавками, словно месяцами не вылазит из прочного корпуса. Обалденная жизнь! Штатная штабная команда- человек десять. На самом деле за двадцать. Водитель только у комдива. А начальник штаба, он что - пальцем деланный?! Срочно найти моряка, с правами и опытом! В мое распоряжение! Лично у меня в отсеке был матрос по фамилии, кажется Полозов. Так он в отсеке ни разу за службу не был. Зато возил начальника штаба дивизии, и иногда из чувства сострадания подвозил своего командира отсека, то бишь меня, домой. Есть в штатном расписании штаба начальник строевой части в звании старшего мичмана, и писарь у него один. Или два, не суть важно. Когда- то этот мичман тоже морские воды бороздил, а теперь уже полтора десятка лет штаны на стуле протирает. Устал в одиночестве по клавишам стучать, да и возраст не тот. Да и бумаги на флоте с каждым годом в количестве приумножаются вдвое, если не втрое. Не справляется строевая часть. Мичман к старшему помощнику начальника штаба. Мол, так и так товарищ капитан 2 ранга, завал полный! Приказы печатать некому! Личные дела матросов в запустении! Провал в работе полный! СПНШ слушает и задним местом понимает, что мичман, мягко говоря, врет не краснея, просто ему старпёру лень, такую кучу работы на себя одного взваливать. Но у самого СПНШ очко тоже не стальное. Он в дивизии в ответе за все, кроме кораблей и моря. Вахта, бумаги, приказы, канцелярии, камбуз, приборки в поселке и на внешних объектах - все его! И нажать на любого командира ему ничего не стоит. Почешет СПНШ затылок, пожмет руку своему мичману и скажет: нет вопросов дорогой. Выцарапаем. И глядишь- новый мичман в строевой сидит. Счастливый до ужаса! Как же! Они в море, он на берегу. Они круглые сутки внутри прочного корпуса, а у него рабочий день с 09.00. до 18.00. А получка - одинаковая!!!
Ну ладно мичмана. Они кстати не все такие. Поехали дальше. По офицерскому корпусу.
Старший помощник начальника штаба - должность конечно собачья. Никогда не завидовал, а только жалел. Любого человека либо сделает безжалостным хищником, либо доведет до ручки. Не всякий сдюжит. И вечно вокруг СПНШ вьется стайка его помощничков. Хитрожопейших офицеришек! Офицеры ведь разные бывают. Привожу типичный пример. Был у нас экипаже, в моей родной боевой части пять офицер - киповец Жилев Петр. Кстати одного года выпуска со мной, и из одного училища. Всю свою сознательную службу занимался одним: всеми способами избегал в море ходить. Первые лейтенантские годы пару автономок ему волей- неволей пришлось сделать. Не тот возраст был, чтобы наглеть. Тогда и он сам и все окружающие поняли, что как инженер- механик он гроша ломаного не стоит. И начал Петро бег по неплавающим экипажам. Год в одном, год в другом, а потом завис на одном «пароходе» уже надолго. Тот пароход из линии вывели, и на вечный прикол к дальнему 17 пирс воткнули. Жизнь - лафа! Вахту отстоял - суток трое дома. Лепота! Года три синекура эта длилась, а потом резко лавочка прикрылась. Экипаж решили сократить втрое, и места в новом должностном расписании Петрухе не досталось. А денежки, они только штатным офицерам платятся. Подергался Петро в разные стороны, а свободных мест для бездельников нет! Пришлось к нам в экипаж «наниматься». А у нас автономка на носу! Бедный Петя чуть не сдурел. Он и в море!? Не может быть! Но наш тогдашний командир уперся рогом - никаких замен, идешь в море и точка! Петр сам по природе страшно боязливый был, начальство боялся до икоты, и возразить, не смел. Пришлось собирать пожитки и становиться в общий строй. В море, то есть. Пошли. Вернулись. Все хохмочки с «подводником» Петей в походе и за час не расскажешь. Киповцем он оказался еще тем! Ничего не знал - а остальное забыл! С божьей помощью и нашими молитвами ничего Петя сломать в море не смог. Да он и сам до железа дотрагиваться боялся, вдруг укусит? После автономки, пожевал Петя походные шоколадки и понял: море - любит смелых, значит не меня. А мое место в штабе, на любой должности, хоть половичком у двери, но подальше от пирсов. И что вы думаете? После отпуска приезжаем- а Петя в штабе служит! Да не в дивизионном, а в штабе флотилии! Неизвестно кем, но важности в нем как у замглавкома по тылу. Командир вспылил - как же так, у него за спиной! Но в дивизии его пыл остудили - так надо! И все. Командир ругался недолго, истинную цену Петрухи он, конечно, знал и особо по поводу его пропажи не горевал. Но дальше - хлеще! Проходит несколько месяцев, и вдруг Петро начинает по поселку в «майорских» погонах щеголять! Вот тут уж командира взорвало! Он же у меня в экипаже числиться! Я ему представление на звание, не подписывал и ни за какие деньги не подпишу! Короче, взорвался командир и прямиком в штаб флотилии. А вернулся как оплеванный. Ему там сказали, что не ваше дело, капитан 3 ранга Жилев - наш человек, а вы товарищ капитан 1 ранга не больше чем человек денежные ведомости подписывающий. И до свидания! А представление его командующий флотилией подписал не глядя. Так и вышло, что стал наш Петенька в отделе устройства службы служить, и наших же матросов на всех перекрестках в позу номер один ставить за неподшитые подворотнички. Но за получкой в экипаж бегал, правда, не попадаясь на глаза командиру. Вот такой штабной офицер!
Вот из таких орлов и состоят наши штабы процентов на восемьдесят. Точнее штабная накипь. Да это еще что! Были номера и поинтереснее. Знавал я одного управленца, кстати, к стыду тоже из моего училища, который два года на самостоятельное управление сдать не мог. Я младше его был, а в море он по приказу комдива раз, только с нашего разрешения до пультовских ключей дотрагивался. Все боялись, что он что- нибудь завалит. Этот наследник Курчатова вдруг в комендатуре всплыл, помощником коменданта! И стал такой изжогой для всей военной части поселка. Прям таки наследник нравов севастопольского гарнизона! Надо срочно домой в поселок посреди рабочего дня - раз, и из- за холма выскакивает засада во главе с новоиспеченным помощником коменданта! Стой! И тебя «арестовывают». Достал всех. А пару лет побуянив на этом поприще, спокойно перебазировался на самую «рыбную» должность: эколог флотилии. Должность- дань времени. Какие обязанности никто не знает. Звание - капитан 2 ранга. Подчиненных нет. Плюс ко всему отдельный кабинет в штабе флотилии и масса «важных» причин, чтобы свалить с рабочего места в любое время. Для справки, с личных слов «главного эколога» год у него идет, как и у морячащих во все дыры подводников за два. Только вот обидно, морских не платят. Вот ведь обидно как! И служит целый офицер второго ранга штатным флотилийским гринписовцем, и готов как цепной пес выполнить любую прихоть начальников с большими звездами, и начхать ему на все! Мы - штабные!!!
Знаете, как отличить на каком- нибудь торжественном военном- морском мероприятии офицера штаба? У кого больше наград и значков, тот и штабной работник. Даже «флагманский мускул», то есть флагманский спортсмен, закончивший спортивный институт, и в жизнь свою не ступавший на палубу корабля, гордо носит на груди значок «За дальний поход» с изображением подводной лодки. А уж про награды… Последние лет пятнадцать считалось хорошим тоном моряков всех рангов к наградам не представлять. Кроме исключительных случаев и естественно кроме штаба. Он же всему голова! Был один начальник отдела кадров обвесивший себя почище героя Великой Отечественной орденами и медалями, была в моей дивизии парочка прислонившихся к СПНШ офицеров, в звании капитан- лейтенантов успешно получивших капитанов второго ранга в наикратчайшие сроки и заодно приколов к мундирам по ордену «За службу Родине». Каким же героем быть надо, чтобы в мирное время, да не ходя в море года три, на старом корабле получить награды «…за освоение новой техники…»? Очень умиляла медаль «За боевые заслуги» на груди мичмана последние восемь лет пнем, просидевшего в каком- то отделе флотилии, и если и стоявшего на вахте, так только помощником дежурного по штабу. Награды на флоте дают в трех случаях: во- первых по приказу сверху, или попросту по разнарядке. Президент приезжает, надо наградить десяток человек, чтобы нашему гаранту было чем на торжественном построении побаловаться. Во- вторых за самое настоящее дело. Этот случай наиболее редкий, так как, к этому настоящему делу примазывается столько «левых» товарищей, что из экипажа если парочку человек по медальке отхватит, то это здорово. И в третьих, если ты из штаба. Здесь комментарии не нужны.
Еще в штабах нет, или почти нет младших офицеров. Дело понятное. Ведь даже неприлично в целом штабе дивизии атомных подводных лодок иметь старлеев или каплеев. Ну, с флагманскими спецами все ясно. Им по должности положено. А тут приходит в казарму проверить заправку коек и порядок в тумбочках капитан второго ранга, и начинает ровнять всех, включая командира. А ведь сам в нашем же экипаже стоит на штате, да кем! Инженером группы КИП! Должность капитан- лейтенанта! Секрет прост: попал офицер в штаб, постарался всем понравиться. Понравился. Вылизал начальникам все, что мог до зеркального блеска. Начальники тоже люди, как не заметить такого инициативного офицера! Все законы легко обходятся при помощи кадров. Кадры решают все! Освободилось место командира дивизиона, в каком- нибудь экипаже. Офицера раз и назначили комдивом. Неважно, что дивизион электромеханический, а офицер, к примеру, штурман. Одновременно с представлением на комдива, посылаем представление на «майора». Через пару месяцев оба представления возвращаются удовлетворенными. Для своих, штаб всегда работает быстрее. Офицер получил капитана 3 ранга, и его сразу с должности снимают, и назначают обратно командиром группы в какую- нибудь богом и морем забытый экипаж. Прошло еще пару лет. У офицера вышло звание капитана 2 ранга. Производится та же манипуляция, и, в конце концов, молодцеватый кавторанг холит по казармам и насилует дежурно- вахтенную службу не имея на это никакого морального права.
Раньше, когда флот еще ходил в море и занимался настоящим делом, а не строевыми занятиями в штаб попадали только списанные «калеки», которых временно некуда было деть. Сейчас лезут те, которые стремятся побыстрее, заработать звания, пока есть на чем заработать. Пока не все лодки сгнили у причалов, и пока можно получит звание за должность в сокращенном экипаже. Пока еще возможно спекульнуть названием плавсостава…
Когда- то я читал, что молодая акула сильна не только мускулами и молодостью, а еще тем, что к ее телу пока не успели присосаться рыбы- прилипалы. Потом с течением времени акула взрослеет, и эти морские паразиты постепенно прилипают к ней одна, за одной, питаясь падалью хищницы, и следуя за ней всегда и всюду. Под их весом акула становиться медлительнее и слабее, и добыча начинает ускользать от нее. Хищница теряет силы, и охотиться все хуже и хуже, и, в конце - концов, почувствовав голод прилипалы, покидают ее и уходят к более молодой… Вам это ничего не напоминает?