Борт номер 72

В августе в полку произошло ЧП. Экипаж в составе молодого лётчика и опытного штурмана (подменял заболевшего основного штурмана экипажа) потерпел катастрофу. Были обычные полёты, борт 72 заходил на посадку, но у кого-то оказался критический остаток топлива и его (борт 72) отправили на повторный заход по малой коробочке. На развороте лётчик последовательно и практически одновременно принял сразу два неверных решения. Сначала он начал переводить стреловидность крыла с 16 на 69 градусов. А затем, видя, что стремительно теряет высоту, включил форсаж... Основной штурман экипажа пил не просыхая две недели.

Был ноябрь конца 80-х. Мы приехали в командировку для приёма борта. Нас было четверо. Командиры справедливо полагали, что мы достойно примем борт по всем специальностям, т.е. обеспечим минимальные (читать - допустимые) потери ИТС, а значит, никоим образом не снизим боевую готовность и уж тем более не повлияем на планы УБП полка. Мы и не возмущались - известно, что приёмка борта (а бортов - тем более) процесс длительный и отчасти являющийся отпуском. Действительно, на службу ко времени не надо, построений нет, нет ни ночных (приходишь под утро), ни утренних (встаёшь ночью) полётов, да никаких полётов нет, свободного времени с избытком и прочая, прочая, прочая. Да и принимающая (то бишь сдающая борт) сторона всячески способствует процессу и как-то незаметно все тяжести и лишения воинской службы превращаются в достоинства.
Уезжали в командировку сразу же после ноябрьских, предварительно затарившись всеми возможными видами горючего - из расчёта на одну неделю. По прибытию на место у нас сразу не заладилось. Разместившись в гостинице типа общежитие (на 48 комнаток всего одна уборная), мы пошли отмечать прибытие в командировку - сдаваться то есть. Жилая зона гарнизона уже была открытой (ну, бетонные заборы вокруг неё ещё стояли, но проходные уже были безжизненными). А вот на территорию части (если точнее, то частей), не говоря уже об аэродроме (третье транспортное кольцо оцепления, если считать снаружи) уже без пропуска или командировочного удостоверения пройти было нельзя. Сдав командировочные и справки по соответствующей форме номер такой-то нас пропустили в столовую и не более того - проверка на дорогах - да нам и не привыкать было. Да, в то время ещё были оазисы сколь излишней (чем меньше знают свои, тем ещё меньше узнают супостаты - да за рюмкой чая чего только не узнаешь среди своих-то), столь и оправданной (рюмка-то чая
рюмкой, но ведь и с кем попало не общаются, а только со своими) секретности. В общем, нам сказали приходить через 4-5 дней. Что оставалось делать? Мы и отдыхали, расписывая пули, отвлекаясь только на поднятие тяжести в виде привезённого с собой горючего (изрядно потраченного в дороге - ехали поездом), и с перерывами на сон и приёмы пищи.
Через неделю троим из нас выдали пропуска. Четвёртым лишним оказался бывший двухгодичник, а ныне кадровый офицер, ст. л-нт Валера К. Номер его допуска не значился нигде, т.е., выражаясь современным языком, его не было ни в одной базе данных МО. Собственно, такое в условиях наступающего бардака вполне могло быть. Кто-то где-то забыл вовремя отправить несколько бумаг куда-то по инстанции - всего и делов-то. Поэтому нужно подтверждение из части о том, что это правильный номер допуска. Подтверждение шифротелеграммой. Точка, всего делов-то. Да, если номер допуска действительно существует. Но его - правильно - не числилось нигде - по какой-то причине ст. л-нт Валера К. не имел допуска вообще, но имел
доступ. Так бывает. Начальник секретной части полка ст. пр-к Коля Н. ткнул пальцем в небо, посмотрел на другие номера, затем на сникнувшего было Валеру К. и написал в справке этот самый, нигде не числившийся номер.
Самим правильным решеним было бы сообщить об этом в часть и ждать прибытия замены. Но это решение было правильным только для неправильных военных. Для правильных - это означало бы поставить под удар не только честь полка, конкретных должностных лиц и самого Валеры, но и излишне задержать нас в командировке.
После бурного, но недолгого обсуждения решение было найдено: провинившийся звонит в полк, диктует этот самый номер, а в ответ приходит шифротелеграмма. Но Валера К. наотказ отказался звонить. Пришлось звонить
мне.
Раз номер допуска секретный, значит и разговор тоже должен быть секретным. Значит по ВЧ. Разговор по ВЧ дело тонкое и особое. Видимо те, кто разрабатывал ВЧ, знали особенности разговора вождя всех времён и
народов. А именно его неторопливую речь. Исходя из этого (а может, учитывая нехватку времени для передачи информации у шпионов) нормальный разговор по ВЧ был возможен только медленным темпом, чуть ли не по слогам, т.е. чётким и внятным (но не быстрым) командирским голосом. Небольшое убыстрение скорости передачи данных (слов) приводило к эффекту кваканья. Аналоговая аппаратура шифрации и дешифрации данных просто не успевала обработать поток обрушившейся на неё информации. Усугубляло ситуацию и большое количество коммутаторов. По этой причине с полком разговора не получилось. Зато получилось с инженерным отделом штаба армии. Инженер армии по вооружению полковник N хоть и не сразу, но понял суть вопроса и ретранслировал его в полк.
Через три дня Валера К. присоединился к нам, уже начавшим приёмку борта. Правда, начали мы приёмку только на бумаге - оказалось, что борт только после замены двигателей, требуется облёт. Во время коего произошёл отказ САУ и чуть не произошла авария. Затем выяснилось, зачем меняли двигатели - поставили с маленьким остатком ресурса до ремонта (да таким остатком, что ни в одни документы не вписывался). Затем меняли движки по новой. Снова облёт. Приёмка борта. Наш отказ от ЗИПа и инструментов - уже полтора месяца командировки прошло. Облёт борта нашими лётчиками и возвращение домой уже чуть ли не под Новый год. Новому самолёту в ТЭЧ полка закрасили старый номер и нарисовали по трафарету новый - теперь он стал бортом номер 72.

Прошёл почти год. Авиаторы, а лётный состав в особенности, народ суеверный. На борту 72 летать народ и не рвался, тем более что с ним творилось что-то странное. С бортом номер 72 часто случались какие-то
непонятки. То скозлит, то тормозные парашюты выпадут, то протянет чуть ли не до середины полосы на посадке.
Да и лётчики как-то странно отзывались о полёте на нём - летает, мол, боком. Ну как у человека шаг правой ногой длиннее, чем левой, и в заблудившись в лесу он начинает ходить кругами. Так и у него левое крыло
вперёд правого летит. А чем лес от неба в облаках отличается?
Тут надо сказать несколько слов о технике самолёта. Техник самолёта Толя Д. - очень своеобразный человек.
Вроде и работал нормально, но ничего лишнего не делал. Ну вроде как почистил сапоги для старшины - носки блестят, а сзади грязные. Нет, на полётах он делал всё от и до. А вот в обычные дни (предварительная
подготовка, парковые дни и пр.) особо себя не перетруждал. После полётов (а борт 72 стоял в обваловке) мог закрыть открытые им же лючки на пару винтов - на следующий день закрою. Или зачехлить самолёт так, что по утру чехол или съезжал, или рвался. Бороться с ним было бесполезно. Проще всего начальнику ТЭЧ звена было сделать всё самому. Может, поэтому борт 72 вёл себя как неоседланный жеребец - не чувствовал и не знал хозяина, а может как ребёнок - делал всё, чтобы на него обратили внимание.
В итоге командир полка принял решение вызвать в полк лётчика-испытателя с завода-изготовителя для облёта самолёта и принятия решения о его дальнейшей боевой эксплуатации - он тоже не смог приручить борт 72.
Командир у нас был, видимо, не из простых смертных (дослужился до генерала и комдива), раз добился вызова лётчика-испытателя в полк. Он признавал только два мнения: своё (естественно, правильное) и любое другое
(естественно, неправильное). Почти месяц борт 72 не летал.
И вот в полк приехал лётчик-испытатель Герой Советского Союза полковник К. Он оказался этаким квадратным человеком относительно низкого роста с косой саженью в плечах и небольшим, но явно выделявшимся сквозь
лётное обмундирование животиком. Подъехав на командирском УАЗ-ке к борту, он принял доклад техника самолёта Толи Д. (надо сказать, что он был в отличие от остальных дней в чистой и отглаженной техничке и блестящих
чёрным лаком технических полуботинках), не торопясь прошёл вокруг борта, потрогал его рукой и неуклюже влез по стремянке в кабину. Вместо штурмана сел один из наших лётчиков.
А затем началось нечто.
Борт 72 оторвался от ВПП, и не выключая форсаж, начал набирать высоту. Но не так, как это делали наши лётчики, ограниченные всякими инструкциями и ограничениями. Он почти вертикально устремился ввысь, быстро
уменьшаясь в размерах. Потом борт 72 вынырнув откуда-то сбоку с разворота над ближним маяком, пошёл на посадку, прокрутив над ВПП несколько бочек и опять же свечой уйдя вверх. Через несколько минут он появился на курсе, перпендикулярном ВПП. Борт 72 летел со стреловидностью 69 градусов на высоте около 300 метров, положив крыло набок. Почти над самым КДП пошёл в разворот и развернулся таки практически над самым аэродромом вопреки, казалось бы, всем законам физики. В то время не было ещё авиашоу и служили мы во фронтовой, а не истребительной авиации. Для нас это было нечто.
В этот день борт 72 больше не летал. Ещё две лётные смены Герой Советского Союза облётывал его. Но уже не над аэродромом, а в зоне. Видимо, командир полка решил таким образом поднять боевой дух полка, а может и
по каким другим личным причинам.
С тех пор к борту 72 не было никаких претензий у лётного состава. Правда и летали на нём после этого нормальные лётчики, которые если и ошибались в чём-то (а кто из нас не ошибается?), то по прилёте сразу и
говорили об этом. Да и вовремя подоспело пополнение. Пришли свежеиспечённые лейтенанты, кто-то уехал учиться, кто-то ушёл на повышение. Техник самолёта Толя Д. на правах старожила переехал в ангар и стал обслуживать другой борт. А борт 72 достался молодому - но чехлы с него уже не слетали и лючки всегда были закрыты.

Так заново родился и стал взрослым борт 72.
Karp

О ПРИОБРЕТЁННОМ ИММУНИТЕТЕ.

1. Копчёный палтус.

Так как значительная часть корабельного питательного рациона состояла из консервов (закуска в особенности!) - проблемы профилактики ботулизма занимали заметное место в нашем санитарно-гигиеническом ликбезе. К советам и страшилкам докторов прислушивались. Но иногда приходилось (а куда деваться?!) страшась и сомневаясь, запускать в желудочно-кишечный тракт просроченные и потерявшие внешнюю привлекательность пищевые ингредиенты, до которых никогда не снизошёл бы в мирное время. Но, как говорится: за неимением горничных...
За полтора месяца до перехода на Дальний Восток я был поощрён десятисуточной поездкой в Североморск к семье. И надо же было такому случиться, что через сутки после отъезда на корабль поступила посылка с благородным копчёным атлантическим палтусом на моё имя. Порядки у нас строгие, и привет из Североморска дожидался моего возвращения в какой-то тёплой шхере.
На вскрытие вожделенной посылки, которое состоялось в каюте начхима, прибыли близкие друзья с трёхлитровой банкой отвратительного севастопольского пива. Извлечение продукта сопровождалось мощной газовой атакой. Пришлось спешно дезертировать, оставив трофей массой не менее пяти килограммов на поле боя, потому что "дуст" начал пробовать на вкус извлекаемые из бело-зелёного пеницилинового пуха склизкие рыбные фрагменты. Ну химик! Что с него взять?!
Через неделю, когда горечь утраты растворилась в повседневных заботах и новых радостях, остро встал вопрос об обеспечении моих проверяющих закуской после важной комплексной проверки.
Кому позвонить? Пожалуй, начхиму! Серёжа всегда был добрым и отзывчивым другом.
- Дружище, выручай...
- Рыба пойдёт?
- Бегу!
На следующий день по выражению мерзко хихикающей химической физиономии я понял, чем мы закусывали. И ничего...

2. Копчёные ломтики осетра в нарезку.

Увидев банку с выше обозначенным названием в каюте офицера по снабжению, я застенчиво поинтересовался: не мог ли он меня поощрить подобным в знак наших приятельских отношений. Я хотел осчастливить мать жены, которая не раз вспоминала доступность этого (ныне недоступного) продукта в своей молодости.
Через месяц, случайно наткнувшись на четыре презентованные мне банки, был потрясён их почти шарообразным видом. Увы, не все (это я о себе) тогда понимали различие между консервами и пресервами!
По причине штормовой погоды офицеры штаба 30-й дивизии противолодочных кораблей не смогли убыть с крейсера в Севастополь после приёма задачи К-2. Лучшая их часть во главе с начмедом соединения подполковником Скибой была осчастливлена корабельными врачами по полной программе. Жаль только, что стол после сауны оставлял желать лучшего. В процессе дружеской застольной беседы со старшими товарищами у меня возникла шальная идея, как бы сейчас сказали, "прикольнуться"...
Пусть знают: не только в Греции всё есть! На авианосце - тоже!
- Господа! Копчёная осетрина пойдёт?
Из пробитого нутра принесённой бомбажной банки со свистом зафонтанировала маслянистая жидкость, провоцируя новые порции флотского юмора и свежие всплески беззаботного настроения. К всеобщему удивлению аккуратно уложенные копчёные ломтики осетрины, которую я видел впервые, выглядели аппетитно и приятно пахли.
В "шильной" церемонии сразу же произошёл системный сбой: вначале стали закусывать, а потом чокаться. Через несколько мгновений вид одинокого, сиротливо лежащего на дне банки ломтика направил мою мысль по тревожному следу: прикольнулся... сожрали, сволочи!! что делать?!!
На вопрос: "Можно ли сделать экспресс-анализ испорченного продукта?" - ЛОР-врач Сан Палыч Песьяков вполне серьёзно ответил: "Неси вторую банку - сделаем!"
И вот уже вторая банка мгновенно опорожняется в условиях жесточайшей конкуренции. Безбожно матерясь, невзирая на ранги, публично выбрасываю два оставшихся шарообразных предмета в иллюминатор. С чувством благородного гнева и громко озвученным твёрдым намерением больше никогда в жизни не общаться с этими козлами покидаю богопротивную каюту.
Покинуть-то - покинул, а дальше что? А вдруг?.. Свят-свят-свят...
Всю ночь не сомкнул глаз. Как дозорный по ракетным и артиллерийским погребам, по чётко определённому маршруту и со строгой периодичностью, вновь и вновь обходил негодяйские каюты, тонко улавливая любые изменения в интенсивности и частоте дыхательного процесса пожирателей "Копчёных ломтиков осетра в нарезку".

3. Вывод.
Выходит, что в корабельном организме наличествует устойчивый иммунитет от ботулизма. Если офицеры этой заразой ранее не переболели и не вакцинировались от неё, значит...
Значит, есть третий путь достижения приобретённого иммунитета, доселе неизвестный гражданской медицине!
Эх, жаль, что я не корабельный доктор!..

ПОЛНОЧНЫЕ ПОСИДЕЛКИ

Бип-бип-бип-бип-бип-бииип...«Московское время - пятнадцать часов. В Ереване...в Красноярске...в Петропавловске-Камчатском - полночь»
- Андрюха, полночь! Хорош там гайки крутить, никуда не денется твоя «табуретка четыре на четыре», перекур! Давай поговорим.
...И ведь что интересно. Сколько живу - не помню такого злобствования на Америку и, как вы их сейчас называете? америкосы? - на американцев, одним словом.
От зависти это, что ли у вас, или доброго вокруг не видите ничего? Мы, конечно, тоже дураками были. В победу коммунизма верили. Ну не то чтобы верили, но надеялись, конечно. Этот парень-хохол, про которого ты тут рассказывал, точно назвал - «лучезарный четверг», вот на него и надеялись. Налей-ка чуток. Х-х-х-а-а...
Сосед наш, Всеволод, в войну на нашем заводе, он тогда снаряжательным был, это потом на нем ядерный щит ковали, а тогда патроны и снаряды к сорокапяткам клепали. Так вот, Всеволод, когда металла не было - он редуктор деревянный придумал, представляешь? Полтора года тот редуктор работал, потом уж полегче стало, когда с фронта на соседний завод железо потащили. Жаль, пожгли его, а то бы в музей - вот на чем у Гитлера выиграли-то. Считай, на надежде одной и выиграли.
Берия после войны лично кадры на заводе утверждал. Отмахнулся - какой из этого поляка начальник механического цеха, да еще со средним специальным? А ему - про редуктор. Заинтересовался. Позвал к себе. Всеволод, понятно, обдристался, велел жене сухари сушить. Но делать нечего - поехал в Москву. Вернулся с приказом - назначить зам. главного инженера завода. У него отец - польский американец, между прочим, на этом заводе до революции в высоких должностях ходил - социально чуждый, значит. А сын на пенсию с главного конструктора уходил. А могли бы в те времена спокойно в агенты империализма записать... Вот так-то. Плесни еще...Х-хх-аа-а
О чем бишь я? Да, об американцах. Когда урановое производство на промышленный уровень выводили, об Америке не думали. Какая Америка? Такая гонка была, такое не пойми что - академики не больше нашего знали, чаще на заводе торчали, чем в институтах. Ты только мне прочти потом, что напишешь, и не забудь в книжки посмотреть, что там об этом написано - мало ли что, Берии уже нет, но дело-то секретное.
Хотя какие секреты у работяги? Немцы у нас работали, их с оборудованием и ураном из Германии вывезли. Один главный был, Зуль, кажется - в начале пятидесятых отпустили его, на прощание «Победу» подарили. Кузов луженый, наверное, и сейчас ездит. Вот Зуль этот американцев не любил. Семья у него в Дрездене была, а что там союзники сделали, а? Наши искали его родню, - говорили, что сам Берия распорядился, - но, видно, не нашли...
Да, американцы... Они бы такого, как здесь, не учудили. Нас ведь как - о том, что за штука такая уран, и не предупреждали. Натурально, на вид - уголь активированный. Цепляешь порошок совком, сыплешь в пресс-форму и давишь на педаль. Таблеточку готовую - в ящичек ручками. Из цеха выйдешь (а цех-то - домишка двухкомнатный, без вентиляции, осознал?) - черный весь, как шахтер из забоя. Под ногтями черно, в носу пыль - обчихаешься. Что? Скажешь тоже - респиратор! Это потом намордники из ткани Петрянова стали делать и дозиметры раздавать. Но я тогда уже на автобазу перешел. Райка со мной работала в смену - она говорила, что когда ей по женской линии чего-то там чистили - достали какие-то гроздья как виноградные.
Вот молодец. Хх-аа-аа.
Отец твой про Сахарова рассказывал. Ну, когда ему воззвание это про запрет атомной бомбы принесли подписать. Он и говорит, мол, атомную сделали, водородную сделали - а теперь за мир бороться... Но подписал. Американцы, те, которые тоже бомбу делали, говорят, тоже подписали. Уж наверно не дурней Сахарова, если за мир-то.
Ко мне домой тоже американцев провозили, это уже после меченого, при нашем алкаше Борьке. Завод встал, давай, говорят, тренажеры и кондиционеры делать. Вот и привезли, как там их, спонсеров, что ли, показать ветерана с доски почета. Один по-русски - как шпион шпарил. С понятиями мужики - с бутылкой приехали, правда, пресная какая-то, без души водка. Я им как порассказывал про дела старые, давние - тот шпион чуть не плакал, и все жену мою по руке гладил. Хорошо посидели, в общем. Нормальные мужики, хоть и цэрэушники.
Еще с одним я в Москве в метро столкнулся. Нашел где туалет искать, Хемингуэй! Я ему - наверх, мол, иди. А он не понимает. Махнул я рукой, ком, говорю, цу мир, хрен с ней, с электричкой, не последняя. Где у нас туалет легче всего найти? Правильно, где пивная - там и сортир. Ну, мы туда и пошли. Спасибо ребятам, помогли его в такси потом уложить. А сначала в дристальню даже зайти не мог, морщился, нос зажимал. Студент какой-то его болтовню сначала переводил - он все про детей своих чего-то рассказывал, скурвились, дескать, забыли про родителей. Потом вообще понес чушь какую-то, но это, наверно, переводчик тоже напился.
У меня на память от него сигареты остались. Я их по штуке в год курил, на 9 мая.
Да! С негром один раз в автобусе ехал. Деваха рядом стоит, мать за юбку дергает и шепчет, громко так: «Мама, смотри, негр!» Он услышал, заулыбался, ладонь девчонке протянул и говорит, на, мол, потрогай. Может, и не американец, да какая хрен разница! Не помнишь, небось, Поль Робсон такой был, пел здорово. Что, скажешь - тоже не американец? То-то.
Мух не ловишь, налей! Гмбм...Не идет что-то.
Так вот я и говорю. Юмориста этого послушаешь - ну тупыыее! И пить не умеют. И ловчить не умеют. Мож, и не умеют. Только я вот чего думаю, Севка-то наш редуктор из дерева не от хорошей жизни точил. Дядька у меня с фронта вернулся - на Студебеккере шоферил. Говорил - отличная машина, наши против нее... Что я, рессоры поперечные на наших не помню, что ли? Сало американское, лярд называлось, жрали постоянно. Я не к тому, что в ножки им за это кланяться, но ведь могли бы и отсидеться за океаном. Тот... америкос, да?, ну, который у меня дома был - как узнал, что отец на фронте погиб, а фашисты мою мать в Германию угнали, и как не было ее, - встал и их фотографии на стене поклонился. Я ему за это любую Анжелу Дэвис прощу.
...А бомбы наши похлеще американских. Это я тебе как специалист говорю. Дурак ты, - «ручная сборка», врезать бы тебе по сусалам, да отца твоего уважаю. Он когда из Америки приехал, ну из Канады, какая хрен разница, - конфетами нас угощал. Гадость - не то, что наши барбариски. Тех, кто там такое жует, только пожалеть нужно. И еще этот, как называется, кролик этот ихний по телевизору. Ух, и девки там! Наши... да наших голых я почитай лет тридцать уже не видал. Но ты это не пиши!
Эхх, давай по последней, что ли? Бгммм... Не идет, зараза. Старость, ёкараный бабай...

О торпедных аппаратах...

Сегодня вот заходил к нам в гости, "пролетая над Таити", командир списываемого БДК "Александр Николаев" (не буду называть за ненадобностью фамилию).

Ну, посидели, по3,14здели по служебным вопросам и не только... Видимся не так часто: его полумёртвый пароход-то в Техасе, и сюда он бывает исключительно наездами по вопросам закрытия по разным управам лицевых счетов корабля в связи со списанием.

Суть да дело, вспомнили историю, когда пяток лет назад народ на2,817бенился и пострелял сжатым воздухом с ТА ночью... Хохма ещё та была.

Ну да суть не в этом, а рассказал тут он после этого одну историю про стрельбы сжатым воздухом.

Так вот, 1985 или 86 год, за давностью стёрлось из памяти.

Накануне дня ВМФ. Корабли готовы к постановке в линию, всё от3,14дарашено, подмазано, подчищено, подкрашено, надраено, вымыто и смазано.

Стоит - готовится, к постановке в линию и лодка.

А особенности приборок на лодках таковы, что всё собранное по отсекам говнище валят за выгородку, а потом через ТА выкидывают в море.

Ну да всё уже готово, красиво и как положено, завтра все встают в парадную линию, праздник, театрализованное представление на Водной станции ТОФ, вечером салют и т.д. Короче, все в некоторой расслабухе после одного напряга перед напрягом завтрашним и последующей за всем торжественным маразмом расслабухой вечером.

Тут два дедушки из минно-торпедной БЧ начинают учить молодого премудростям своей матчасти, в частности, на предмет как правильно через ТА говнище удалять.

Молодой науку постигал-постигал, да и стрельнул.

А в аппарате была зашкерена 20 килограммовая банка сурика.

Банка аккурат ушла в борт ныне, увы, уже покойному БДК "Александр Торцев".

А ему завтра "диверсантов" высаживать и прохождение перед трибунами производить!

Ну, тут, естественно, поднялся кипиш, доложили в штаб флота: что делать?! Красить - так до завтра не высохнет, да и колер хрена с два подберёшь, а на трибунах должен был быть Главком (или кто-то из замов высоких) и ещё куча шушеры из Минобороны, а тут такое чудо с пятном...

Пока думали, пока орали, пока принимали решения, уже 3 часа ночи. К конце концов решили: "Красить!" и команда авралила до самого утра.

Ну да ладно. Хоть и с пятном свежей краски, но праздничную программу отработали.

После торжественной части на лодку рванула комиссия из штаба флота для расследования обстоятельств инцидента. Допрашивают годков, молодого.

- А какие действия вы производили?
- Я делал то-то и то-то.
- А как произошёл выстрел?
- Я нажал вот сюда.
- Покажите нам.

Тот показывает.

В борт многострадальному "Торцеву" уходит зашкеренная в аппарате банка отработки...

Время было - конец 90-х, группа киевских туристов, в которую входили и мои друзья, супружеская пара Миша и Юля, поехала в Крым, в пеший поход. И в процессе похода по побережью, где-то недалеко от Севастополя, ребята стали лагерем. Рядом стоял лагерь какой-то московской группы, москвичи были тихие, они временами стучали в бубен и занимались всякой другой эзотерикой. В общем, подружится сходу не получилось. Но наступила ночь, и в палатку к киевлянам постучались с вопросом, нет ли у них в коллективе врача? Врачей нашлось целых два, и они совместно пошли в палатку москвичей. В палатке лежала женщина и четвёртый день маялась болью в боку. Вывод был единогласен - аппендицит. Впрочем, гуру москвичей, другая тётка, представившаяся как "шаман и специалист по внутриутробному воспитанию детей" была другого мнения, во всём виноваты злые духи, которых она все четыре дня и гоняла с помощью чтения мантр. Помощь нужна была немедленно, в ближайшие часы, сушей эвакуировать было нельзя, вокруг горы, только морем или воздухом, а это могли сделать только военные. В море на горизонте маячил пограничный сторожевик, которому тут же начали отбивать SOS фонариком. При Советском Союзе стоило спичку зажечь на берегу в такой близости от Севастополя, как тут же приходил катер или прибегал патруль требовать документов и объяснений, "чего здесь делаете?" А тогда после часа подачи сигналов ребята поняли, помощи не будет. И тогда группа московско-киевских орлов рванула горами-лесами к цивилизации, добывать катер. Через час ночного похода, когда ребятки после крымских кустов и грязи напоминали бомжей, показался забор какой-то военной части. Радости не было предела, военные, они ж защитники, помогут!!! И ребята бросились на КПП. Где и были немедленно посланы - обьект секретный, и нех тут лазить и спрашивать командира. Ребята были в отчаянии, до Севастополя было ещё далеко, и пешком и в таком убитом состоянии добраться туда было проблемой.
И тут повезло: недалеко от КПП в кустах они заметили машину, бросились к ней, на радостях даже не обратили внимания на то, что офицера, хозяина машины, помягче сказать, вытащили из женских объятий. Но поняв из рассказа проблему, офицер тут же высадил женщину, усадил ребят и помчался в Севастополь, где прямиком поехал к коменданту порта. Только комендант мог дать разрешение на выход ночью катера из бухты. Коменданта не оказалось в городе, офицер, замещающий коменданта, мялся, жался, но так и не набрался духу без разрешения коменданта дать добро на выход катера.
Привезший ребят офицер руки не опустил, тут же начал обзванивать знакомых (ночью), и в конце концов нашёл катер, у которого было разрешение на круглосуточный выход из бухты. Примчались к лагерю, помню по рассказу, была ещё куча проблем с погрузкой больной и всех остальных на катер, то ли камни там были у берега, то ли волнение, неважно, главное, что больную врачам доставили вовремя, отросток лопнул уже в руках у хирургов. Расставаясь, москвичи благодарили, звали в гости, ихняя гуру предлагала свои услуги по воспитанию ребёнков, буде такие будут. Впрочем, Миша и Юля завели уже троих и благоразумно решили воспитывать сами.