Парадоксы бытия

Кто-то громко постучал беспрекословной рукой.
Андрей Платонов

Летом тысяча девятьсот восемьдесят шестого года в котельную гарнизона Нерзавод завезли плохой уголь. Настолько плохой, что он практически не горел. И под самый Новый Год, когда столбики термометров упали к отметкам «-50», кочегары, как ни старались, с углём не справились. Топки котлов погасли. А Мороз Иваныч тут как тут. Бац! И в одно мгновение воду в системе отопления прихватило. Трубы гарнизонной теплотрассы полопались, батареи в казармах и домах офицерского состава тоже. Гарнизон, входивший в состав моей 38-й мотострелковой дивизии, замерзал...

Очередное вечернее совещание у командира полка было коротким. Подполковник Подмарьков довёл комбатам приказ, которым предписывалось подготовить к утру десять «Уралов» и отправить их в Нерзавод для подвоза качественного угля. Каждая батарея выделяла по две машины. В некоторых батареях, в том числе и в моей, машины находились на длительном хранении. Чтобы выполнить приказ, предстояло попотеть: расконсервировать технику, подготовить аккумуляторы, прогреть и завести движки, собрать необходимый в дальней дороге инструмент. Забот хватало. Нас ждала очередная бессонная ночь. Люди, понявшие смысл задачи, трудились без понуканий, на пределе своих сил.

К рассвету, полковая колонна дружно урчала моторами. Старшим назначили меня, самого молодого комбата. Я вывел колонну на место сбора, где мы влились в колонну дивизии. Краткий инструктаж, и вперёд!

Эта командировка оказалась самой жуткой в моей жизни. А ведь на первый взгляд задача не была сложной: на станции Досатуй загружаем уголь, везём его в Нерзавод, разгружаемся и порожняком едем обратно на погрузку. Только от станции в Досатуе до кочегарки в Нерзаводе - сто восемьдесят километров разбитой грунтовой дороги, петляющей между сопок безлюдными местами. И на улице мороз за сорок. И светлый день до неприличия короткий.

Первые дни ходили большой колонной, только быстро поняли, что возиться будем до весны. Во-первых, скорость больших колонн невелика. Во-вторых, уж очень много времени занимали погрузка и разгрузка. Досатуйский угольный склад небольшой, нас грузил единственный тракторишко с лопатой. Одна машина грузится, а сотня в ожидании очереди курит. В Нерзаводе же машины разгружались вообще вручную, что тоже сказывалось. Но когда большую колонну разбили на несколько мелких, дело пошло живее.

День шёл за днём. Колёса наматывали километры, гора угля в Нерзаводе росла на глазах. Бывало, что за сутки колонны успевали делать по три ходки. Люди трудились на пределе сил: хроническое недосыпание, ломота спины, синяя от постоянной тряски задница и лютый пронизывающий холод. Холод на улице, холод в кабинах машин, дикий холод в казармах Нерзавода, в которых приходилось ночевать не раздеваясь, в бушлатах и валенках. Холод казался всесильным. Особенно от него доставалось, когда в пути машина отставала и ломалась. Тогда водитель оказывался один на один с неисправным остывающим «Уралом». Тут и выполнение задачи, и даже сама жизнь, оказывались в его руках. Справишься с поломкой, оживишь машину - живи. Не справишься - замёрзнешь. Заметил, что чем быстрее остывает поломавшийся «Урал», тем быстрее работают мозги и действуют обмороженные руки. А какие гениальные инженерные решения приходят в голову! Слава Богу, обошлось без трагедий!

Спасательная операция растянулась на две недели. Обеспечив Нерзавод углём, вернулись домой. Сходили в баню, обслужили технику, поставили её на хранение и уехали на очередные стрельбы. Казалось, точка в истории поставлена. Однако, не прошло и полгода, как из штаба округа приехала комиссия. Комиссию интересовало состояние автомобильной техники. В ходе проверки документов автослужбы товарищи обнаружили, что в январе месяце несколько «Уралов» снимались с хранения и за короткое время прошли по несколько тысяч километров. По закону это можно делать только по приказу командующего округом, а командующий такого приказа не давал. Комиссия начала искать крайнего.

- На каком основании вы снимали машины с хранения? - поинтересовался председатель комиссии у командиров батарей.
- На основании приказа командира полка, - ответили комбаты.
Комиссия обратилась в строевую часть. Приказ, на который ссылались комбаты, нашёлся. Тогда председатель пошёл к командиру.
- На каком основании вы отдали приказ на снятие машин с хранения? - поинтересовался он у подполковника Подмарькова.
- На основании приказа командира дивизии, - уверенно ответил Николай Петрович.
Штаб дивизии был неподалёку, и проверяющий отправился к комдиву.
- На каком основании вы отдали приказ на снятие машин зенитного полка с хранения? - вежливо поинтересовался представитель округа у полковника Иодко.
- Никакого приказа я не давал! - заверил комдив, - командир полка, по-видимому, что-то напутал.
- Как же не давали? Ведь вы на совещании лично ставили задачу! - отвечал ошарашенный Подмарьков.
- Я ставил задачу выделить машины, но не приказывал снимать их с хранения! - отрезал комдив.
- Но ведь в моём полку столько транспортных машин нет, и вам это известно...

Дело закончилось составлением акта о незаконном снятии техники с хранения. Виноватыми назначили командира полка и начальника штаба, подписавших злополучный приказ. Пришлось им заплатить денежку. За что? Да за самовольное израсходование моторесурса машин. То, что эти машины не на личный карман работали, а спасали замёрзающий гарнизон, комиссию не взволновало.

Кривой Рог
15.02.2022

О языках

Язык - это лингвистическая форма разнокалиберных, так сказать, образов. Он же - средство общения между людьми.
В Советском Союзе жило больше ста наций. На всех приходилась одна-единственная армия. В ней представители всех народов и служили. Представляете, какой кошмар творился б, если каждый разговаривал только на своём родном языке? Нет, такого Вавилона в войсках допускать нельзя. Язык в Советской Армии был один - русский. Многие военные неплохо знали его. А кто не знал, осваивал на месте.
Помню, как принял свою первую батарею - двадцать пять солдат, пятнадцать национальностей. Самым «русским» оказался татарин с Волги. С ним в строю стояли и такие бойцы, что знали всего с десяток русских слов, и те матерные.
Ещё помню наших забайкальских друзей, семью танкиста Иванова из Челябинска. Андрей с Маринкой, бывало, забегали в гости и непременно просили нас с Таней поговорить по-украински. Мы переходили на мову, а друзья слушали с круглыми глазами, абсолютно нас не понимая.
Языковая почва - это прекрасная среда для курьёзов и анекдотических ситуаций. О них и расскажу.
*
Осенний призыв 88. Молодое пополнение в полк пришло из Азербайджана. Ноябрь, мороз, зима, а призывники в пиджачках, кепках да штиблетах. Их когда из военкоматов отправляли, забыли сказать, что за Уралом немножко холоднее, чем в солнечном Баку.
И вот пополнение в расположении полка. Облепили батареи, отогреваются после дороги. Старшина прапорщик Гурьянов отвёл молодёжь в баню, выдал новое обмундирование и целый день учил наматывать портянки да пришивать воротнички. Его стараниями молодые бойцы к концу дня стали немного походить на солдат.
В тот ноябрьский вечер я заступил дежурным по полку.
По распорядку дня в 21.30 вечерняя поверка. Обычно она проходила так: построение. Старшина зачитывает именной список. Военнослужащий, услышав свою фамилию, громко отвечает: «Я!» После окончания переклички делаются объявления и звучит самая любимая в войсках команда: «Отбой!» К процедуре поверки дежурный по полку отношения не имеет. Он лишь контролирует процесс.
Только у нашего единственного старшины выдался такой напряжённый денёк, что товарищ прапорщик к вечеру от усталости с ног падал. Я его после ужина домой отпустил, пообещав, что нехитрый ритуал вечерней поверки проведу лично.
На поверке поставил стариков и молодых в один строй: старики на правом фланге, молодёжь на левом. Той осенью большинство старослужащих были родом из Якутии. Фамилии же у всех якутов русские. Потому первая часть поверки прошла без заминок:
- Рядовой Николаев!
- Я!
- Рядовой Иванов!
- Я!
- Рядовой Колесов!
- Я!
Доходит дело до азербайджанцев:
- Рядовой Мамедов!
- Йя!
- Рядовой Гасанов!
- Йяа!
- Рядовой Саидов!
- Я!
Дошла очередь до солдата по фамилии Абасов. Как только я её произнёс, якуты оживились. По строю прошёл шумок, неприкрытый смех.
Непорядок в строю!
Прекращаю поверку.
Читаю список сначала:
- Рядовой Мамедов!
- Йя!
- Рядовой Гасанов!
- Йяа!
- Рядовой Саидов!
- Я!
- Рядовой Абасов!
Солдат не успел ответить, а правый фланг разразился ржанием.
С трудом успокоил старослужащих. В третий раз начинаю поверку сначала. Дохожу до Абасова. Истерика у якутов началась задолго до того, как я успел произнести фамилию.
Как в тот вечер закончил поверку, не помню. Но как-то закончил. Чтобы разобраться в причине реакции северян на обычную для Кавказа фамилию, вызвал к себе сержанта-якута. Завёл в дежурку и прямо поинтересовался причиной странного поведения его и землячков. Тот улыбнулся и раскрыл тайну слова «абас». В якутском языке оно обозначало детородный орган. А в азербайджанском? В азербайджанском «Абас» - это обычное мужское имя.
И как вы думаете, в полку назвали солдата Абасова?
Вы угадали. Именно так, на якутский манер и звали.
*
История номер два произошла не со мною. Она произошла даже не в моём полку. Ею поделился однополчанин Саша Гайдаенко. Дело было в далёкой Туркмении.
В восемьдесят пятом Саша закончил училище и вместе с юной женой поехал служить на южные рубежи. Ребятам неслыханно повезло: они практически сразу получили отдельную квартиру. Далеко не всех лейтенантов, скажу вам, на первом месте службы ждали отдельные квартиры! А им дали. Одним словом, паре было где жить, было где вить гнёздышко. Начали с того, что завели котёнка. Симпатягу нарекли Барсиком.
С утра до позднего вечера лейтенант пропадал на службе, жёнушка хлопотала по дому, а котик гулял во дворе. Как для котика появлялась очередная вкусняшка, хозяйка выглядывала в открытое окно и привычно звала:
- Барсик! Барсик! Кис-кис!!!
Барсик летел домой и с наслаждением угощался.
Только однажды к Саше подошёл прапорщик Бердамуратов, отозвал в сторонку и начал серьёзный разговор:
- Таварыш лэйтэнант! Свой жена скажи, чтоб болшэ нэ ругалас! У нас по улице, панымаиш, дэти ходят.
Саша оторопел. Он представить не мог, что его милая способна на ругань, тем более, на улице. Она, казалось, и слов ругательных не знала. Саша уточнил:
- А как она ругается?
- Как-как? - покраснел прапорщик, - виглядывает в окошько и киричит: «Бар сик! Бар сик!»
- И что? Котёнка зовёт.
- Какой такой котёнок-мотёнок?! - вскипел прапорщик, - Ти что, нэ панимаешь? По-туркменски «бар» - это значит «у меня есть», а «сик» - это то, откуда дэти раждаютса! Нэльзя так дэвушька говорыт!
Саша заржал, но вечером за ужином котёнка перекрестили.
*
А третья история - это наше семейное предание. Произошла она в Полтаве и связана с тёщей Галиной Гавриловной.
Мама Галя - украинка во всех смыслах слова. Разговаривала исключительно на мове. Русский прекрасно понимала, но им не пользовалась. И что с того? Мы прекрасно понимали друг друга. Понимали и ладили.
Приехали мы к ней как-то в гости на день рождения. Сели за стол. Слово за слово, обмениваемся новостями, вспоминаем общих знакомых. И тут я серьёзным таким тоном говорю:
- Мама! А как перевести с русского на украинский фразу: «Я вас плохо поняла, повторите, пожалуйста, ещё раз».
- Я вас погано зрозуміла, повторіть, будь ласка ...- переводит Гавриловна.
- Та ні! - перебиваю, - можно короче.
- Я вас погано зрозуміла... - начинает тёща вторую попытку.
- Не так! - прерываю и эту попытку, - короче!
- Та як же ж тобі треба, Андрюха?
- Мама! Шо ж вы забыли слово, которое каждый день по сто раз говорите?
- Яке ж це слово, зятёк?
- «Га»!!!
Смеялись все. А всех задорнее смеялась именинница!

Кривой Рог
31.01.2022

2003 год, отборочный матч на ЧЕ по футболу Ирландия-Россия, проходит в Дублине, один из последних матчей на старом стадионе который потом закроют на перестройку и реконструкцию, а пока - одно из немногих мест, где за-воротная фанатская трибуна стоячая (вторую уже закрыли и кажется даже успели снести). Ну то есть на официальные международные матчи туда напечатали билеты и пропускали по ним, но на матчи попроще - все было как в 60-ые. Вообще, этот стадион никода особо международным и не был - но как раз в то время обновляли местные Лужники, вот и пришлось проводить отборочный на аналоге "Локомотива"

Поскольку особого ажиотажа не ожидалось (и правильно, его и не было), то хозяева просто отдали ее гостям целиком. По протоколу, полагаются какие-то квоты типа "10% от стадиона", да плюс освобождать соседние сектора чтобы были пустыми - а так отдали, грубо говоря, четверть, и ни у кого голова не болит.

У российской сборной была система, что билеты на гостевые матчи выдаются официальным турфирмам, оргавнизованно везущим болельщиков на матчи. Ну а они заодно их выдают проживающим в гостевых странах россияне, как исключение. По крайней мере, попытки по интернету достучаться, а потом, по нашей просьбе, и дозвониться чтобы узнать "как можно купить билет в русский сектор" привели к мобильнику конкретного Васи из ООО "Травел НаУЙХ", типа он приедет вместе со сборной - вы и разбирайтесь на месте.

Созвонившись и встретившись, я застал Васю качающим головой "ни хрена себе, в первый раз такое вижу, столько народу валит, обычно максимум десяток-другой человек плюс к прилетевшим, а тут такое..." Русскоязычное население Дублина было тогда тысяч 10 (минимум половина - "русские прибалты"), никаких даже первых майданов еще не было, в общем решило что "а прикольно будет вспомнить былое" тысячи три, и все шли на нерест через одного-едиственного Васю :)

Ну а дальше случилось то, ради чего я историю и рассказываю. Когда поток русских спал, на руках у Васи осталось еще несколько тысяч билетов (см. выше, хозяева не пожмотились), и при том что нашим он их раздавал бесплатно (совесть у мужика вполне была, свои люди пришли поддержать на выезде - да как можно за это брать деньги?! ), как-то так само получилось, что что на входе на трибуну (см. выше опять же, стояцую и вообще "с репутацией") перед матчем встретились два не ожидающих друг друга потока - "русский", с детьми, флагами и мороженым - и нескольких сотен ирландских фанов, которые таки сумели черз знакомых и вторые руки достать билеты на "свою" трибуну, которую организаторы почему-то объявили закрытой. Причем они за эти билеты, как я понял из разговоров, даже переплатили от обычных цен :)))

Когда обе стороны осознали произошедшее, случилась коллективная ржака - ирландцы, оказавшиеся в меньшинстве и окруженные толпой "врагов", обнаружили что их, оказывается, ни в какую ловушку не заманили и бить не собираются, ну а мужики точно так же обнаружили что вспоминать совсем уж молодость прикрывая собой женщин и детей тоже не обязательно - у обоих сторон в подкорку было вбито "жестко ответить на агрессию" - но не нашлось ни одного идиота, захотевшего показать какой он крутой и полезть первым.

В общем, когда устроители прочухались (только к середине первого тайма) и пригнали черепашек для спецобслуживания, они увидели картину даже не братания, а совместной и сосредоточенной борьбы с зеленым змием (пиво в пластиковых стаканцичах продавали прямо перед трибунами и проносить было можно)

Матч, кстати, закончился вполне правильно - 1:1. Ирландцы были в полном офиге, настолько что зла на Васю уже не держали даже, честно признавались что представить себе не могли что найдется другая страна, с которой в такой ситуации драки не произойдет. "Мы-то себя знаем, мы первые никогда не начнем - но вот все остальные-то, а тут надо же..."

Вот, кстати, примерно так оно и выглядело:

https://www.gettyimages.co.uk/detail/news-photo/general-view-of-the-heineken-cup-kick-off-during-the-news-photo/2027299

С той поправкой что "ровная" трибуна напротив была уже не только закрыта но и кажется снесена, и все стояли на той, откуда кадр и сделан. Ну и народу вдвое меньше и ворота другой системы были :)