АРЗ

АРЗ - это заводы, где ремонтируют военные самолеты. Самолеты надо перегонять на АРЗ на ремонт, а потом забирать их оттуда отремонтированными. Все это связано с командировками, с полетами в отрыве от части, то есть с бесконтрольностью и разгильдяйством. В конце концов, все самолеты обычно возвращаются в полк, а у экипажей остаются достаточно интересные воспоминания.
Нашему экипажу была поставлена задача: перегнать самолет на завод в Кневичи (Владивосток), сдать его, переехать на поезде в Хабаровск, получить на заводе самолет, облетать его, и перегнать в полк. Экипаж был опытным, на заводах бывали не раз, никаких проблем при подготовке не возникло.
Обычно самолеты на завод перегоняются в совершенно неисправном состоянии. Техсостав, в надежде на то, что на заводе все равно все отремонтируют, ставит на летательный аппарат все сгоревшие и неремонтируемые блоки. Логика в этом есть, но сразу возникают проблемы у летного состава, ведь надо еще и пролететь на этом самолете около 2-х часов. Сбалансированное решение обычно озвучивается при докладе о готовности самолета к полету: "Двигатели у него работают!". Ну и слава Богу, - реагирует командир. Так все и было. Уже при наземной проверке оборудования мы убедились, что стартех нас не обманул, у этого самолета действительно работали только двигатели. Но мастерство советских летчиков тогда еще было безграничным, поэтому самолет был благополучно доставлен в Кневичи своим ходом.
Мы последний раз пообедали за счет МО, то есть в летной столовой, и поехали во Владивосток, на вокзал. Купили билеты на ночной поезд до Хабаровска, вещи сдали в камеру хранения и начали убивать время до отхода поезда. Способов убивать время существует множество, но мы выбрали самый эффективный, решили попить пивка в пивнухе, а как только откроется ресторан на морвокзале, перебраться туда, и сидеть до упора. Пока будут нас выгонять, подойдет время отправления поезда. Очень хороший способ, да и экипаж весь вместе, никто не заблудиться в городе. Решено - сделано. И пиво попили, и в ресторане посидели. Хорошо так посидели, добросовестно, не жалея ни себя, ни посетителей ресторана. А уж песню про "Траву у дома", которую раз 30 исполнил ансамбль для морских летчиков по их же заявкам, посетители не забудут уже никогда. В 23.00 нас начали провожать из ресторана, как раз к отходу поезда, к 00.30, персоналу ресторана это и удалось. Сели в паровоз, поприставали к бортпроводницам, уснули.
Проснулся я самостоятельно. И совсем не по причине обезвоживания организма, как это часто бывает, а из-за убийственного запаха в купе. Огляделся, обнюхался, обнаружил бесхозные носки, которые, мягко говоря, "воздух не озонировали", открыл окошко, и выкинул носки прямо в окружающую среду, чем, видимо, и нанес непоправимый вред экологии в мировом масштабе. Поток свежего воздуха разбудил моих попутчиков. Начали одеваться, выяснилось, что носки были правого летчика, запасных у него нет, но никто делиться с ним своими носками не стал, поэтому правак надел туфли прямо на голые ноги, рассудив, что под брюками не очень заметно. Мы позавтракали, то есть попили пива, послушали нытьё правака по безвременно погибшим носкам, умылись, собрали шмотки, тут и Хабаровск прямо под окно подкатил.
Прибыли на завод, представились начальнику летно-испытательной станции (ЛИС). Мы не в первый раз были на этом заводе, начальник особенности поведения морских летчиков знал, поэтому сразу решил уточнить наши планы. От имени экипажа выступил командир. Он так и заявил начальнику, что если работники завода хотят вовремя получить премиальные, то есть сдать нам самолет без задержек и без замечаний, то нам нужны 3 дня на изучение особенностей пляжа в городе Хабаровске. Посчитав наши требования совершенно законными, начальник с ними согласился, и даже расселил нас не в заводской общаге, а в 9-ти этажной гостинице КЭЧ. Такой подход к общему делу нам понравился, пообещав "не чудить", мы пошли в гостиницу.
3 дня мы прожили как белые люди. Пляж, пивбар, ресторан "Дальний Восток", который носил неофициальное название "Казарма", так как в нем очень уважали военных. На 3-й день командир решил, что пора привести нас в порядок, и поэтому после пивбара повел нас не в ресторан, а в гостиницу, но разрешил употреблять напитки в номере. Вышло это командиру боком. Поупотребляв с нами различные напитки и даже преуспев в этом, командир решил, что сейчас самое время посмотреть по телевизору футбол. Мы его в этом начинании не поддержали, отпустили в свободное плавание, то есть на поиски телевизора. Оказалось, зря. Через 20 минут в номер влетел майор, представился страшно-оперативным уполномоченным КГБ, и спросил, что наш командир делает в номере полковника армии Ю.Кореи? Да нам и самим это стало интересным, поэтому я вышел в коридор, осмотрелся, обнаружил командира в соседнем номере в кресле перед телевизором, по экрану которого бегали футболисты. Причем командир на этих футболистов внимания не обращал, а живо общался с пожилым военным нерусской национальности. Я успокоил КГБ-шника, сказав, что корейским языком наш летчик ещё не владеет, а русским уже перестал владеть, поэтому военных тайн выдать не мог. Совместно распитая бутылка водки помогла офицеру КГБ более спокойно перенести это вопиющее безобразие. Командира уложили, от предложения корейца продолжить общение отказались, я проверил наличие остального личного состава. Этот "босоногий мальчик", то есть правак, тоже отсутствовал. А тут и соседи, вертолетчики из Афгана зашли, посоветовали забрать правака из холла, где этот, еще один болельщик, пытался смотреть футбол и безнадежно испортил "хозяйский телевизор". Сходил в холл, осмотрел место происшествия. Расследование показало, что в процессе просмотра матча у правака возникли всем известные позывы, и он, вместо того, чтобы реализовать их в туалете, долго терпел, а потом фонтаном из продуктов жизнедеятельности очень метко попал в телевизор, в результате чего последний перегорел. Пообещав ходатайствовать о присвоении праваку квалификации "летчик-снайпер", послал его улаживать проблему к дежурной. Я разозлился, прекратил пьянку, посоветовал всем собрать вещи, вынести пустые бутылки, напомнил, что завтра мы улетаем. Второй штурман сложил все пустые бутылки и остатки закуски в рваный портфель, который нашел в ванной комнате, и вынес в мусорный бак около гостиницы. Вернулся правак, доложил, что все улажено, потребовал продолжения банкета. Посоветовал ему собрать вещи и лечь спать. С неохотой правак собрал вещи, и стал что-то искать в номере. Оказалось, что рваный портфель, который сейчас лежал в мусорном баке, был его походной сумкой. С большим трудом удалось отобрать этот "раритет" у водителя мусоровозной машины, который уже опустошил мусорный бак. Короче, вечер удался.
Пришли на ЛИС. Начальник, увидев наше состояние, решил с облетом не затягивать, а то мы можем и не выдержать. Скороговоркой зачитав предполетные указания, он на машине отправил нас на самолет. Сам полет прошел без замечаний, да мы и заметить ничего не могли. Только я все время требовал убрать крен, на что командир отвечал, что если я оторву голову от прицела и приму нормальную позу, то и сам увижу, что мы в "горизонте". После посадки мы 2 часа валялись под самолетом в ожидании, пока расшифруют средства объективного контроля. За это время командир успел съесть всю редиску и помидоры, которые хозяйственный правак купил домой. Средства объективного контроля показали, что самолет летает правильно, мы залезли в кабину, и через час были уже в любимом гарнизоне.
Документы, регламентирующие летную работу, утверждают, что экипажи, перегоняющие самолеты, должны проходить дополнительную подготовку. Я в очередной раз убедился, что это не пустые слова.

Вагонная история

Не хочется прослывать жутким плагиатором, но история, которую я хотел бы рассказать сейчас, бродила, наверное, по всем родам войск, хотя принадлежность к любому из них в ней ни на что не влияла. Поэтому примите все, как есть.

Капитан-лейтенант Игорь Потапов был мужчиной неженатым. Связывать свою жизнь с какой-нибудь определенной женщиной в неполные двадцать семь лет считал делом преждевременным, справедливо полагая, что свое еще не отгулял. Срок окольцовывания Игорь для себя установил в тридцать лет, а до этого предавался радостям свободного общения с женщинами со всей широтой своей души и физических возможностей организма. Женскому полу Игорек нравился всегда, на недостаток внимания с его стороны не жаловался, и был любимцем всех одиноких женщин своего отдаленного гарнизона. В общем, когда уходил Игорь в автономку, провожали его, роняя слезы, сразу две-три подруги, а встречать могли с радостным визгом совсем другие, что на самом деле было Игорьку по барабану, и особого удивления у него не вызывало.

Нырнув в глубины Баренцева моря в начале мая, корабль Потапова вынырнул в конце июня, лихо бросил швартовные концы у пирса, и началась ускоренная замена экипажей. В очередной раз произошла спонтанное изменение флотских планов, как всегда сверхсрочное, так, что на прием-передачу корабля экипажам выделили ровно трое суток, и ни минутой больше. Игорь был командиром турбинной группы, «железа» на корабле у него было больше всего, а посему за эти три дня на берег он не сошел ни разу, подбивая по ночам акты вместо того, чтобы понежиться с одной из подруг в теплой постели. Особо по этому поводу Игорь не горевал, все же целый отпуск впереди, но напряжение молодого организма чувствовал сильно, особенно по утрам, страдая несгибаемой «шатровой» болезнью. Но поблажки себе офицер не давал. И были причины. Дело в том, что через неделю у его мамы в Питере был день рождения, маму Игорь очень любил, и очень хотел попасть домой именно к нему. Поэтому, стиснув зубы, расслабляться себе не позволял, добросовестно сдавал матчасть и надеялся, что в мамин праздник зайдет домой с букетом цветов и подарком. Судьба смилостливилась. Каким-то чудом командир умудрился за эти три дня выбить деньги для экипажа, получить их и выдать. Помощник командира, мобилизовав десяток грамотных мичманов, умудрился за последнюю ночь напечатать отпускные билеты, оформить проездные документы и закончить все необходимые для отпуска «бумажные» дела. Поэтому последний день сдачи корабля чем-то напомнил былые советские времена, когда одновременно с последним выходом экипажа на пирс, ему выдали отпускные документы и пожелали счастливого пути и хорошего отдыха. Событие сие произошло под вечер, и подхватив сумки с вещами, Игорь рванул в поселок. День рождения мамы был послезавтра, времени оставалось в обрез, и Игорь знал, что если успеть на вечерний поезд в Питер, то послезавтра рано утром он привезет его в город трех революций, и он даже успеет купить достойный подарок. В летний период рассчитывать на самолет было глупо, билетов все равно не купить, и поезд оставался единственным реальным способом попасть домой вовремя. За неполный час, пока Игорь собирал пожитки в своей однокомнатной холостяцкой квартире, его успели навестить три подружки, прослышавшие о возвращении своего любимца. Игорю стоило большого труда выпроводить навязчивых посетительниц, хотя сердце, да и не только оно, болезненно сжималось, когда приходилось, применяя легкие физические усилия, подталкивать девушек к двери. В один из моментов Игорек даже чуть засомневался, ехать или нет, но в последний миг чувство долга взяло свое и, закинув сумку с вещами за плечо, он рванул к автобусной остановке. Надо сказать, что в отпуск Игорь ехал в полной форме офицера ВМФ, зная, что мама любила видеть его в таком виде.

В Мурманск Игорь поспел за полчаса до отхода поезда. В кассе остались лишь плацкартные билеты, но выбирать не приходилось, и Игорек, взяв билет, рванул на перрон. Попутно офицер, истосковавшийся за время автономки по свежим фруктам и овощам, прикупил у заезжего торговца-азербайджанца пару дынь и целую сумку груш. Вагон у Игоря оказался предпоследним, и он влетел в него аккурат перед тем, как тронулся поезд.

Плацкартный вагон был полупуст. В своем бездверном купе Игорь обнаружил лишь очень даже симпатичную девушку лет двадцати пяти и сидящего напротив нее мужчину далеко не средних лет, явно командированного, с выпирающим животиком и явным интересом к девушке. В вагон попутчики попали, судя по всему, задолго до отхода, так как столик был заставлен закуской, а посредине возвышалась причудливой формы бутылка с каким-то иностранным коньяком. Стаканы были наполнены.

- Здравствуйте! - девушка мило улыбнулась вошедшему Игорю.
- Здравствуйте!!! Соседями будем. За знакомство!!! - воспитанный во флотских традициях офицер воспринял налитые стаканы как сигнал к знакомству, и не садясь, поднял один и лихо опрокинул в рот. Девушка радостно захлопала в ладоши и засмеялась. Мужчина тоже улыбнулся, правда, как от зубной боли. Коньяк Игорю не понравился. Впрочем, как и попутчик. От обоих явно несло плесенью.
- Капитан-лейтенант Потапов Игорь Владимирович. Военно-морской флот. - Игорек представился, снял фуражку и, достав из сумки дыню, выложил ее на стол.
- Угощайтесь!
- А меня зовут Надя,- девушка продолжала улыбаться. - Я в институт еду после каникул.
- Виктор Сергеевич, - сухо представился мужчина, - присоединяйтесь, раз уж такое дело.
- С пустыми руками - никогда! Наденька, золотце, не сочтите за труд, сполосните груши с дыней, а я пока быстренько найду вагон-ресторан и запасусь всем необходимым для интеллигентного, и главное, нескучного общения.
Виктор Сергеевич, исподлобья наблюдая происходящее, неодобрительно хмыкнул:
- Вы, Игорек, прямо как ураган. Прибежали, всех на ноги подняли...
На бурчанье более великовозрастного ловеласа Игорь ровным счетом внимания не обратил, так как принял твердое решение его пойло больше в рот не брать, и девушке не позволить.
Вагон-ресторан был закрыт. Отправление поздно вечером подразумевало его открытие только с утра. Но истосковавшийся по людям Игорек излучал такую ауру любви ко всем окружающим, что семипудовая буфетчица за пять минут растаяла под неукротимым напором симпатяги в погонах и выдала ему на гора пару бутылок не самого плохого марочного вина, бутылку самого настоящего армянского коньяка и кучу всевозможных вкусностей, правда, не забыв облегчить кошелек Игорька на изрядную сумму.
Вагон был тих. Большинство пассажиров тихо-мирно завернулись в простыни и предавались сну. В купе Игоря и ждали и не ждали. Надя гостеприимно улыбалась, а Виктору Сергеевичу сам факт наличия под боком молодого, симпатичного офицера, видимо, не очень окрылял. Скорее всего, он в глубине души надеялся, что капитан-лейтенант, добравшись до вагон-ресторана, надерется там до состояния счастливого визга, и как минимум до завтра в купе не вернется.
- Ну, садись, моряк, а то мы думали, что ты уже не вернешься.- Виктор Сергеевич смирился, но инициативу в действиях и разговоре терять не хотел.
- Не дождетесь!!! Давайте еще раз за встречу! - с ходу предложил Игорь и, откупорив бутылку, наполнил стаканы. Потекла неспешная дорожная беседа, прерываемая лишь очередным тостом. Каплей по природе своей был человеком словоохотливым, поговорить умел и любил, чем, кстати, более всего и нравился женщинам, которые, как известно, любят ушами в первоначальной фазе знакомства. В общем, Игорек справно журчал о морских глубинах, опасностях и невзгодах, подкрепляя все невероятными примерами из собственного опыта. Весь вагон уже давно погрузился в сон, а Игоря все несло и несло. Надя восхищенно смотрела в рот героическому подводнику, а Виктор Сергеевич иногда делал неумелые и безуспешные попытки перехватить лидерство в компании на себя. Когда это не получалось, он в очередной раз предлагал наполнить бокалы и хмуро опрокидывал спиртное в рот, не обращая внимания на искрящиеся тонким флотским юмором тосты Игоря. В один из моментов Надя, слегка обалдевшая от выпитого вина и рассказов офицера, предложила выйти в тамбур покурить. Игорь с готовностью согласился. Надя вышла из купе, а Игорь стал рыться в карманах мундира, разыскивая сигареты.
- Подожди-ка моряк!- Виктор Сергеевич дернул офицера за рукав. Зажав в руке пачку сигарет, Игорь повернулся.
- Знаешь, дружище, я с этой девочкой еще на вокзале познакомился. Ну, а уж когда мы в одном купе оказались... Короче, моряк: по совести эта красавица за мной. И если ты настоящий мужчина, то мечи бисер и дальше, но через полчасика свали куда-нибудь, хоть в тамбур на минут двадцать. Я успею..- Виктор Сергеевич посмотрел в глаза Игорю, и многозначительно опустил вниз оконную шторку.
Игорь все понял. Старый развратник положил глаз на Надюшу, а он, болтун и хохотун, этого сразу не приметил, да и откровенно говоря, в учет этого несвежего пенсионера в учет не принимал. Конечно, уступать молодую студентку этому «вечно командированному» не очень-то и хотелось. Уж очень аппетитно выглядела девушка Надя, успевшая к этому времени переодеться в домашний халатик. Аппетитная и упругая даже с виду грудь не менее третьего размера, длинные и стройные ноги, как по заказу выползающие чуть не до пупка из-под халата при каждом движении, ну и все остальные немаловажные для женщины, а тем более для мужчины детали.
Воспитанный капитан-лейтенант вздохнул, и, бросив в уголок губ сигарету, вышел в тамбур. Алчно бросавшая плотоядные взгляды на Игоря последний час девица Надя терпеливо ждала его в тамбуре, не прикуривая. Закурили. Игорь, твердо подавивший основной мужской инстинкт, уставился в окно и молча жевал фильтр сигареты. Подзахмелевшая Надюша не заметила перемены в настроении офицера, и доверчиво прижавшись к плечу Игоря, щебетала и щебетала... Она оказалась студенткой третьего курса то ли мединститута, то ли пединститута, возвращалась в Питер после каникул, и вообще обожала моряков. Кто такие студентки-медички, Игорь хорошо помнил еще с курсантских времен. Огонь-женщины! А как анатомию знают... досконально! Но... Отогнав от себя всяческие «грязные» мыслишки, Игорь, легонько подтолкнув девушку, направился обратно в вагон.
Виктор Сергеевич уже занял «боевую» позицию, улегшись на свою нижнюю полку, накрывшись простыней и демонстративно вывесив дорожные, спортивные шаровары над головой.
- Ну что, Наденька, дадим нашему дяде Вите немного посопеть... Да и ты, лапочка, спать ложись. А я пойду омою свои бренные чресла. - Игорь решительно бросил полотенце на плечо и аккуратно передвинув замершую от удивления девушку, направился в туалет.
- А я? Может, мы...Рано еще....- разомлевшая от военно-морского обаяния каплея девушка решительно не была готова к такому повороту событий.
- А по мне уже поздно... -брякнул Игорь и растворился в вагонном коридоре.
Так с полотенцем на плече и мыльницой в руках Игорь и просидел в вагоне-ресторане около часа вместе с бутылкой конька, пытаясь разобраться в правильности совершенного по отношению к безусловно благоволившей ему студентке. Потом ресторан закрыли, и Игорь двинулся по направлению к своему вагону. В довольно безлюдном вагоне стояла тишина. Подходя к своему купе, Игорек вдруг услышал Надюшин голос, причем на повышенных тонах. Что она там говорила, он не понял, так как звуки перекрывало мерное постукивание колес. Игорек тормознул свое продвижение и прислушался. Какое-то мгновение было тихо, а после, перекрыв даже стук колес, раздался громкий и отчетливый звук полновесной пощечины. Игорек улыбнулся. Наверное, этот пузан целый час пытался подобрать ключики к студентке, а именно сейчас перевел общение в завершающую фазу, да только крайне неудачно... Неожиданно обрадованный офицер решил дать немного времени конфликтующим сторонам на снижение напряженности, и вернулся в тамбур перекурить.
Когда минут через пять Игорек оказался в своем купе, картина была такая. Виктор Сергеевич лежит, укрывшись одеялом с головой, лицом к стенке, как будто его здесь и нет совсем. Причем, спортивных шаровар тоже нет. Замерз, наверное, со злорадством подумал Игорек. Надя тоже лежит. И она лицом к стенке. Только не укрывшись, а просто запахнувшись халатиком. И не видно, спит она или нет, только вот лежат оба неподвижно, как будто и не было минут пять назад здесь громогласных шлепков по мясу. Игорь раздеваться не стал, а тихонько взобрался на свою верхнюю полку, улегся и уставился в потолок. Сон не шел. Полежав какое-то время, Игорек свесил голову и посмотрел вниз на Надю, койка которой были прямо под ним. В чем прелесть полярного дня, так это то, что светло и солнечно. И главное - все видно! А под ним так красиво лежала очаровательная девушка. Нет, под Игорьком, естественно, частенько лежали девушки, но вот в таком ракурсе, с высоты полутора метров разглядывать спящую красавицу ему как-то не доводилось. Халатик, как будто невзначай распахнутый, обнажил почти до бедер красивые, сильные, и в то же время стройные и породистые ноги. Волосы разметало по подушке, а подложенная под голову рука так интересно собрала складки на халате, что позволяло безошибочно судить об отсутствии на девушке бюстгальтера, да и честно говоря, обозревать грудь и оценивать размер симпатичных сосочков. Военно-морские офицеры - существа по определению безрассудные, а уж после почти целой бутылки конька, так просто безбашенные. Игорю вдруг, практически до боли в пахе, захотелось погладить грудь этой девчонки. Стараясь не издавать никаких звуков, он потянул руку вниз. Длины руки не хватало. Тогда Игорек окончательно перевернулся на живот, зацепился ногой за прикроватную полку, и теперь уже свесил вниз половину туловища. Поза была еще та. Раскоряченный мужчина наполовину свисает с койки, одна нога в неимоверном изгибе зацеплена за полку, другую день некуда, поэтому она просто согнута, чтобы не мешать, а обе руки свисают вниз. Ну, как согнутая на половинки лягушка, просто... К свесившейся вниз голове Игорька мгновенно прилила кровь, обильно сдобренная алкоголем, и он, уже не задумываясь о предполагаемых последствиях, погладил девушке волосы. Та никак не среагировала, но Игорь спинным мозгом почувствовал, что она все же не спит. Продолжая мягко и нежно поглаживать, Игорь постепенно сдвигал руку все ближе и ближе к заветному воротнику халата, за которым открывался оперативный доступ к этим заманчивым и упругим на взгляд грудям. Надюша продолжала неподвижно лежать, никак не реагирую на поползновения Игорька, но его руки уже чувствовали, что она дышит она уже чаще и глубже. Наконец руки опустились до желанной ложбинки, и пальцы коснулись груди. И в этом моменте девушка вдруг резко соскочила с кровати и встала в проходе. От этого резкого реверанса Игорь потерял равновесие и чуть было не навернулся с койки вниз, прямо под ноги Надюши. Слава богу, нога была в крепком зацепе с полкой, да и мужской орган офицера, к этому времени окрепший до боевого состояния, и тоже сыгравший роль своеобразного тормоза, не дали телу сверзнуться вниз. Надюша же, приложив палец к губам, поманила за собой и вышла из купе. Спустившись, Игорь бросился за ней. У самого выхода из вагона он догнал ее. Поцелуй длился несколько минут, в течение которых Надюша, в буквальном смысле, остро почувствовала донельзя окрепшее желание пламенного офицера, да и у нее самой от возбуждения сердце выскакивало из груди и начали подкашиваться ноги.
- Милый. Я тебя прошу... только не в туалете... только не в туалет...
Как бы не был возбужден Игорь, но таинство акта он уважал, и гальюн считал местом непотребным для соития. Оставался только тамбур. На счастье тамбур был относительно чист. Лаская и целуя друг друга, пара обтерла все стены, и когда разгоряченная до бессознательности Надюша попыталась скинуть халат, под которым, кстати, вообще ничего не было, Игоря посетила одна неприятная мысль. Тамбур - это проходной двор раз, хотя сейчас уже ночь, и мало вероятно, что кто-то будет шататься. Но все же. И еще поезд имеет свойство останавливаться. А это пассажиры, проводник, станция... Это два. Желание-то от этих мыслей у Игорька не пропало, но ощущение неопределенной опасности осталось. Поэтому он не дал Надюше окончательно обнажиться, а наоборот запахнул на ней халат, развернул к себе задом, и, уперев ее лбом в дверное окно, придал ее телу позу, на флотском языке называемую, «а-ля кальмар». Потом закинул халат на спину и ... Судя по звукам, Надюша была на седьмом небе, да и стекло в которое она упиралась, даже вспотело от ее дыхания.
- Как же хорошо, милый....Еще...еще...Аааа....
А вот милому было не так хорошо. Ощущение стремности ситуации и необходимость вращать головой, зорко оглядывая двери тамбура и пейзаж за окном, не повлияли на стойкость организма, но затормозили некоторые внутренние процессы, доводящие все дело до логического конца. Качанье маятника продолжалось уже минут десять, и в тот момент, когда студентка уже практически утратила ощущение реальности от удовольствия и, закатив глаза, только охала и подвывала, не в силах даже прошептать хоть что-то членораздельное, открылась дверка тамбура, ведущая в вагон.
В тамбур начал протискиваться какой-то седовласый старичок, годков так под семьдесят. Ну вылитый дед Щукарь. Игорьку ничего не оставалось делать, как, повернув голову, изобразить на лице, какое-то подобие трагической маски, и глазами показать на тело перед собой. Дедок оказался сообразительным, и жестом успокоив Игоря, тихонько вернулся в вагон, без стука закрыв за собой дверь. Распаленная страстью Надюша этого афронта не заметила и продолжала метаться под поступательными движениями офицерского тела. Надо понять, что никакого положительного импульса в психологическое состояние Игорька этот эпизод не внес. Апофеоз никак не наступал. Наверное, еще минут пятнадцать Надюша получала удовольствие, когда, наконец, подошла финальная концовка. Распалившаяся студентка повисла на шее усталого Игорька и покрывает его лицо страстными поцелуями, обещая все на свете, только чтобы этот марафон они смогли продолжить и завтра и послезавтра в Питере, и в любое свободное время, в любом доступном месте. У самого же Игорька от такой длительной, практически шахтерской работы, трясутся ноги, и всего два желания: покурить и рухнуть в постель. Не мешая Надиным лобзаньям, Игорь осторожно закуривает, поглаживая девушку, облепившую его объятьями, как осьминог. Потом Надюша еще раз сладострастно целует его в ухо, и прошептав:
- Мне надо в туалет, сам понимаешь, милый - открывает дверь и упархивает в вагон.
И в этот момент она открывает дверь вагона, в тамбур заглядывает тот самый дед Щукарь, осматривает обстановку, и, повернувшись назад, громогласно сообщает в вагон:
- Да все уже!!! Успокойтесь, он ее уже вы...л!!!
И сам первым проходит через тамбур в другой вагон. А за ним следом, практически строем еще человек сорок, не меньше. Причем каждый проходящий пытался выразить свое личное отношение. Кто заговорщицки улыбался, кто брезгливо и с порицанием воротил нос. Одна тридцатилетняя пышечка, кокетливо улыбаясь, показала остренький язычок, а группа молоденьких девочек- тинэйджеров, уважительно обозрев фигуру подводника, практически хором выразили желание заняться с ним массовой терапией. Все бы было ничего, только вот стоял обвитый дамой Игорь в тамбуре в военной форме, ну по полной летней форме одежды, в рубашечке с погонами, только без галстука и фуражки. Когда шествие закончилось, последнюю точку во всем поставил проводник их вагона, проводивший эту делегацию и выразивший свое отношение к ней всего одной фразой:
- Ну, ты, мужик, даешь...
Надюша, всего этого демарша не видела по причине того, что юркнув в туалет, пробыла там минут десять, старательно вымывая следы любви с тела. После того, как Игорь уложил ее спать, от усталости уже и не пытавшуюся трепыхаться, у этого самого проводника выяснилось, что как раз перед этим рейсом управление железных дорог решило подзаработать, и, переоборудовав один из вагонов в видеосалон, снабдило именно их поезд этим вагоном. А так как это было в новинку, да и поставили на последний сеанс какой-то новый эротический триллер, то ли «Цвет ночи», то ли «Дикую орхидею-2», ну, кино со стонами и воздыханиями. Народу в видеосалон набилось под завязку. И этот массовый исход на просмотр прошел что для Игоря, что для Наденьки незамеченным. Мало ли кто по поезду вечером шатается. А когда кино кончилось, дедок это, самый первый с началом титров стартанул, чтобы со своей старческой походкой у других под ногами не путаться. И как только выпал на парочку в тамбуре, самоотверженно сдержал всю толпу, рвущуюся по своим купе, популярно и громко объяснив ситуацию:
- Подождать надо! Там моряк телку имеет...
Наверное, просмотренный фильм повлиял, или просто народ отнесся с пониманием, но только стояли все до тех пор, пока периодически заглядывавший в щелку дедок, не объявил, что дело сделано, и можно, продолжить движение.
А когда утром Игорек отправился в вагон-ресторан завтракать, он понял, что в этом поезде он чрезвычайно популярная личность. На всем пути следования он ловил на себе любопытные взгляды пассажиров и проводников, а кое-где его еще и приветствовали одобрительными возгласами. Поэтому, пройдясь по составу с утра, Игорь залез на свою койку, и носа оттуда не казал до самого Питера. Надюша же, по причине вечернего выпадения из действительности, никак не могла понять резкое охлаждение такого выносливого офицера, и даже пыталась прилечь к нему на его верхнюю койку. Все ее попытки закончились фиаско, но уже на подъезде к вокзалу немного упокоившийся Игорь все же записал ее номер телефона и адрес. И через какое-то время в Питере они встретились.
Хорошо все, что хорошо кончается. Но с тех пор есть такое место, где Игорь Потапов никогда не испытывает желания обладать женщиной. Это поезд, и тем более, тамбур вагона.

Гаишник и летчики

Архангельск, конец восьмидесятых. Лето. Белая ночь.
На только что построенном автомобильном мосту, перекинутом через Краснофлотский остров, дежурит гаишник, молодой лейтенант.
Асфальт на мосту еще ровный, ям нет, и, чтобы местные Шумахеры не очень-то разгонялись, там периодически появляется машина ГАИ. Но время уже далеко за полночь, и даже неугомонные Шумахеры улеглись спать. На мосту пусто.
Со стороны левого берега Двины едет скромный «жигуленок». Едет он спокойно, не торопясь, и гаишник уже собирается пропустить его, но что-то его настораживает. Что именно, он понять не может и поднимает свою полосатую палочку.
«Жигуленок» послушно останавливается. Водитель в форме полковника ВВС, пассажир тоже в форме, тоже летчик, но не полковник, а майор. У обоих на головах белые высотные гермошлемы, в которых тогда летали летчики на больших высотах.
Какое-то время гаишник изумленно разглядывает гермошлемы, потом спрашивает:
- Откуда едете?
- Из Катунино, - отвечает водитель (на военном аэродроме в Катунино тогда базировались истребители ПВО).
- А это зачем? (гаишник указывает жезлом на гермошлем).
- Учения, - коротко отвечает водитель.
До гаишника долетает легкий запах спиртного, исходящий от водителя, но летчиков в Архангельске тогда уважали не меньше, чем моряков, да и полковничьи погоны в те времена встречались гораздо реже, чем сейчас.
Опять же, белая ночь, машин на дорогах почти нет (напоминаю, это было двадцать лет назад).
- Доедешь, отец? - спрашивает гаишник.
- Доеду, сынок, - отвечает полковник.
- Ну, поезжай...
И ведь доехал!
Другие были времена, другие гаишники.

А зачем мужики ехали в гермошлемах, я не знаю. Прикалывались, наверное. Мужики, если они выпили, они ведь, как дети, даже, если и летчики.

http://community.livejournal.com/ment_story/66863.html

Русское гостеприимство.
(байки космического Ынженера)

А вот еще как-то раз решили наш городишко навестить американцы - специалисты по ГНСС (глобальные спутниковые навигационные системы). Программа силами НИИКУДА была разработана просто отпадная: заезд, банкет за встречу, посещение кюлютур-мультур, банкет, танцы народов мира, банкет, совещание в обладминистрации по проблемам ГНСС, обед, работа в кулуарах, банкет, отъезд. Гостиница была забронирована самая пафосная на весь город, свежепостроенная, сочетающая в названии и «голд» и «палас» и еще много гламурных слов. Автобус от столицы тоже зафрахтовали шикарный, тонированный с мягким ходом, кондишеном, телевизором, VC и пр. невиданными в родных «Икарусах» чудесами.
Ехали быстро, но с остановками в придорожных кафе, стилизованных под хохлому и прочие народные промыслы. («По дороге концерты давали. С неизменным успехом» (с) мультфильм про змею Скарапею). По дороге водила заметил, что горючка тогос-с-с, заканчивается. Но обращаться к высокой делегации со своими глупыми проблемами постеснялся, положившись на русское «авось». Авось кончился вместе с топливом метрах в 400 от здания обладминистрации и в паре километров от места назначения - пафосного хотеля. Это оказалась довольно оживленная центральная площадь, на беду НИИКУДАшных организаторов равноудаленная от ближайших заправок минут на тридцать легкой трусцы с канистрой. Впрочем, канистра проблемы автобуса вряд ли решила бы, будучи размазанной тонким слоем по стенкам при заливке в бездонный бак.
Началась нездоровая суета с инструктированием за автобусом полуобморочного водителя на повышенных тонах, цыканьем друг на друга грозным шепотом и стрельбой глазами в сторону иностранных гостей, с любопытством оглядывающих окрестные достопримечательности, щедро настроенные за столетия многочисленными князьями. В итоге импровизации родилась программа замазывания досадного недоразумения: водила в режиме «ищи где хочешь, меня ниипет» заправляет в течении 15-20 минут своего полутораэтажного монстра, а иностранцев ведут на легкую прогулку в достопримечательности, благо день будний и музеи в окрестных церквях работают исправно.
Пока американе с возгласами типа «я, я, натюрлих» под руководством НИИКУДА восхищались древнерусским зодчеством и иконописью, шофер сообразил гешефт с водителями стоящих на конечной остановке городских зачуханых автобусов и при помощи мятого жестяного ведра, резиновой трубки и усердного чмоканья надоил с машин коллег несколько десятков литров драгоценных углеводородов.
Тем временем вернулись ГНССовцы, с шумом и гамом, пряча фотоаппараты, расселись по местам и тронулись в путь. Организаторы утерли лбы, водитель перестал дрожать, и программа покатилась своим чередом. Правда, отставные полковники ЮС Армии несколько удивились, когда их в рамках кулютур-мультур потащили на следующий день по тем же церквям, но люди были воспитанные и виду не подали.
Так бы и закончить эту историю на мажорной ноте «как хитрые русские провели тупых американ», но мне рассказывали, что после ГНСС-совещания одна из областных шишек поинтересовалась у гостей, как им понравился оказанный прием.
- Очень хорошо, все понравилось, - загалдели гости через переводчика.
- Особенно понравился русский сервис по доставке горючего для автобуса в удобное клиенту место, - сказал один отставной полковник и хитро посмотрел на вдруг взопревшего организатора из НИИКУДА.
Облшишка оглянулся по сторонам и, ничего не поняв, кивнул головой.

КУКЛА СУОК, КАК СИМВОЛ ТЕОРИИ ЗАГОВОРА.

Байка из жизни «Академиков»


В учебном плане одной из кафедр нашей Академии присутствовала довольно-таки интересная, известная, но непоименованная спецдисциплина. Но читал ее, увы, абсолютно казенный своей сути препод - подполковник Масов. Он умудрялся интереснейшую информацию подавать настолько пресным языком, что местные мухи впадали в спячку уже в начале лекции, несмотря на солнечные весенние деньки. Ну а несчастные «академики», теряя нервные клетки, переводили казенные периоды в конспекты, пытаясь придать им хоть немного читабельно-усвояемый вид. Небольшой отдушиной были обсуждения материалов в конце лекции, правда, пару раз туда забредал майор-политотделец и пытался устраивать политинформации, но мы с Акимом быстро его отвадили. Товарищ майор вельми любил блеснуть знанием первоисточников и на этом же его и подловили. Аким своими туповато-хитроумными вопросами подвел товарища майора к теме «Политики компромиссов» в работах Ленина. Майор радостно зачирикал о работе «Детская болезнь "левизны" в коммунизме», а я преданно добавил, что Владимир Ильич и в жизни использовал разработанную им же теорию... Политработник заинтересованно спросил, а что же я такого имел ввиду... На что я, истово выпучив глаза, доложил, что 19 ЯНВАРЯ 1919 года около 17 часов В. И. Ленин с сестрой Марией Ильиничной в сопровождении шофера С. Гиля и сотрудника личной охраны И. Чабанова выехал в лесную школу на детский праздник, но их машину остановил известный бандит Янька Кошельков, и несмотря на наличие личного оружия, Владимир Ильич отдал бандиту:
1. Револьвер марки браунинг - 1 штука
2. Бумажник с деньгами и документами - 1 штука.
3. Автомобиль марки Рено - 1 штука.

... Но как только машина уехала, сразу же организовал погоню. Шипящим и срывающимся голосом заикающейся змеи побагровевший майор спросил, раздуваясь челом и сверкая очами, откуда, мол, вы, товарищ старший лейтенант, взяли этот бред? В ответ на что я, безмерно загрустив, вытащил из портфеля томик под названием «Записки коменданта Московского кремля» Павла Малькова. Эффект был потрясающим. Книжка, кстати, довольно забавная, если уметь читать между строк. Морячку Малькову помогал ее писать близкий родственник Луначарского, а Наркомпрос был в контрах с Бонч-Бруевичем, который был тогда управляющим делами Совнаркома. И в книжке Малькова периодически идут весьма тонкие намеки, что Бонч стучал на всех Ильичу, ну типа прихожу докладывать Предсовнаркома об очередном ЧП, а там уже сидит Бонч. Забавная, надо заметить, была у товарища Малькова работа, за что потом и пострадал лет эдак на 17.
Но вот наступил момент, когда товарищ Масов перешел в своих лекциях к «Теории заговора», и тут у нашего подполковника проявился следующий бзик... Он искренне считал, что в тридцатых годах ХХ века в нашей стране был буквально клубок заговоров, и особенно среди интеллигенции. Отдельно доставалось от бдительного преподавателя «инженерам человеческих душ» - советским писателям, мол, все зло от них, и клевета от них. И тонким флером проходила мысль, что НКВД зря не сажало, и в буквальном смысле слова, не всех, кого надо, посадило. Тут я не выдержал и (естественно, испросив разрешения) высказался на тему, что интеллигентские кухонные посиделки заговором не являются, а в любой даже детской книжке можно найти и притянуть за уши махровую антисоветчину, которая на самом деле оной не является. Вот хотя бы Тараканище... Ведь Корнея Чуковского чуть не загнобили за то, что в Тараканище кто-то увидел образ Иосифа Виссарионовича. И тут я попал. Подполковник, уязвленный в своих самых святых чувствах, потребовал, чтобы я доказал свой постулат. А подколодная и пригретая на моей широкой груди змея по имени Аким выдала предмет для литературно-поэтического анализа, это были не больше не меньше - «Три толстяка» Юрия Олеши. Потом, конечно, Аким говорил, что эту книгу он выбрал специально, чтобы мне помочь, и нисколько не сомневался, что именно там я найду кучу нужного материала, но все равно - зуб на него я нарисовал.
Итак, аудитория замерла в предвкушении представления, ибо народ знал, что пусть даже я проиграю в диспуте, но интересно будет по-любому. Как известно из классиков, чувство ужаса и любые другие эмоциональные всплески обостряют умственные способности, и у меня они обострились... Нет, честно говоря, идея, выданная мною на гора, потрясла своей бредовостью даже меня, но как говорится, слов из песни не выкинешь. А выдал я следующее...
- Это элементарно, товарищи. Что мы видим в данной сказке? Революция, которая удалась со второго раза, явный намек на 1917 год. Один из главных положительных героев книги - Народный вожак и трибун Тибул, был вождем в революционных боях, но после победы революции удалился в эмиграцию, явный намек на товарища Лейбу Бронштейна. То есть налицо прославление роли Троцкого в Великой Октябрьской Революции. В те времена это явное «Особое совещание» для всех, включая наборщиков в типографии и продавцов в книжных магазинах. Хорошо, никто из ГУГБ не обратил внимания на дебильные доносы, а ведь могли и обратить. А теперь до кучи могу разобрать и сюжет сказки Буратино, как диверсию итальянских фашистов против морали пионеров и октябрят, хотите?»
- Да!!! - мощным хором грянули слушатели
- Нет!!! - панически выкрикнул подполковник Масов
А Акиму я страшно отомстил. Я распустил слух, что он именно потому выбрал «Трех толстяков», что с детства был влюблен в куклу Суок. Отгадайте теперь, какое прозвище он получил после этого?
Прошли годы. Не стало Советского Союза, а заодно и нашей Конторы и этой Академии. И тут в одном печатном издании мне попалась аналитическая статья на тему репрессий тридцатых годов, где данные перегибы оправдывались ситуацией и массой врагов Советской власти во всех слоях общества. И как пример скрытой антисоветской пропаганды была приведена сказка Юрия Олеши. Фамилия автора статьи была Масов...
Оказалось, сын. Да-а-а, яблочко от вишенки далеко не укатилось...