“И не купить эту русскую честь,
Можно лишь только предать......”

ВЫСОТА - 705,6

Бой в девятнадцать кровавых часов,
Шесть смертельных атак,
В окруженье взбешённых псов,
Но не сдвинулись ни на шаг.
Без патронов в атаку идти,
В рукопашной с одним ножом.
Умирать - так не один!
Погибать так с врагом!
6-я рота 104-го полка
Псковской дивизии ВДВ.
Была в метрах та высота1,
А бессмертье в самой душе!

Апрель 2001

БОЛЬШАЯ ЭВАКУАЦИЯ, БОЛЬШАЯ РЕГАТА,БОЛЬШОЙ ЧЕМОДАН И МА-А-А-А-ЛЕНЬКИЙ АВТОМАТ УЗИ

Фантазия на тему Африканских снов.)

И опять мы уходим. Местные патриоты перестали любить марксизм и лишний раз подтвердили старую французскую пословицу на тему, что всем без исключения могут нравиться одни только луидоры. Ситуация была самой типичной (типичной, естественно, для тех, в которых обычно участвует наше подразделение). Жили-были несколько тропических островов, три из которых воспылали жаждой свободы и независимости, а четвертый остался в лоне Метрополии и, что характерно, в лоне цивилизации тоже. На "свободных" территориях началась обычная грызня за власть и какое-то время там чуть было не победил социализм, но потом все обошлось, и красным прогрессорам пришлось приступить к эвакуации. Нашу группу, естественно, опять привлекли, и старшина Тарасюк был счастлив, как ростовщик из старого русского водевиля, которому купец Собакин заложил две тысячи фунтов сургуча за двести рублей, а потом помре. Но розы счастья на ланитах старшины, увы, превратились в пепел печали после сообщения, что сухогруз, в погрузке которого любовно участвовал наш друг, ушёл на Запад без нас. Наши большие начальники по приказу еще более больших начальников дали нас взаймы другим большим начальникам. А все потому, что хотели как лучше, а получилось как всегда.

Нужно было срочно эвакуировать двух человек и один чемодан. Почему это не сделали раньше, нам, естественно, никто не сообщил. Наши коллеги из параллельного ведомства ("Соседи", как мы их называем) и сами могли прекрасно справиться, но у них было мало людей, да и время поджимало, и тут в нужном месте и в нужное время оказался наш пожарно-ассенизационный отряд имени взятия Бастилии отрядом Спартака (очередная шутка Акима). Один из живых объектов был известен в Порт-о-Бутре каждой собаке, и каждая собака хотела его укусить за то, что он будучи полицейским чином, не отличался благостностью и гуманизмом к своим соотечественникам. Он прятался в Медине, а в ее паутине узких улочек и переплетении крытых галерей можно было прятаться сколько угодно, но он единственный знал, где спрятан некий чемодан, и опять же его в любой момент могли узнать. Второй Объект жил в лучшей гостинице на площади Аве-дес-Mинстерес, ни от кого не прятался, но очень нервничал, и он единственный знал, как достать этот чемодан без вреда для окружающих. Вот такая складывалась диспозиция. Совещание министров на яхте или, вернее, на старой рыбацком баркасе, прошло сравнительно мирно. Тут были профессионалы, у которых был приказ, и это доминировало. Общее мнение было следующим... Надо устроить заваруху (Таракан и Тарасюк сразу оживились), но исключительно мирную... Таракан сразу увял, а Тарасюк не потерял хорошего настроения, так как любая заваруха, чи военная, чи гражданская, давала возможность пополнить запасы, которых ему всегда не хватало, особенно после потери парохода с эвакуированными грузами.

Несколько дней назад, в гостинице Палас, что на площади Аве-дес-Mинстерес, был праздник. Приехал Папа Марсель, и по этому поводу все обитатели Порта, кто имел хотя бы дырявый рыбацкий челнок, забывал про все и вся. Как в Испании во времена гражданской войны, на время Корриды прекращались бои, так и в Порт-о-Бутре на время присутствия Папы Марселя забывались любые политические дрязги. Папа был сумасшедшим миллионером с азартно-морским уклоном и внешностью Тартарена из Тараскона (включая феску и синие очки). Он мотался по Индийскому океану и устраивал всевозможные дикие регаты, назначал на них большие призы, сам принимал в соревнованиях участие и никогда не выигрывал. Больше того... Любой мошенник, подавший идею о каком либо ранее не слыханном варианте соревнований, сразу осыпался золотым дождем. Местные власти всех мастей и оттенков берегли и лелеяли Папашу Марселя пуще зеницы ока. И понятно: главный источник инвестиций в дохлую экономическую жизнь местных кущей, это даже больше, чем стая куриц, несущих золотые яйца. Местные власти даже закрывали глаза на беспробудное пьянство Папаши и его окружения, хотя местность тут была мусульманская. А личной охране Папаши Марселя, щеголявшей в фесках и красных жилетках, разрешалось при любых режимах ходить по городу с оружием (правда, это были пистолеты или револьверы, но не больше). Папаша имел умопомрачительную коллекцию легкого стрелкового оружия всех времен и народов, из которой и вооружал своих преторианцев. В этом же Паласе (назвать гостиницей несколько типичных для Порта старых двухэтажных домиков было бы слишком напыщенно), жил Объект N2, и накануне утром он сообщил через связного, что Папаша Марсель затеял какую-то невообразимую регату, идею которой привнес его новый приятель, разорившийся баронет то ли из Италии, то ли из Швейцарии. После этой информации схема операция начала приобретать все более четкие черты.

Послеобеденная сиеста даже на войне носит элементы нирваны. После барашка карри, банановой запеканки, горячих чапати, омаров в ванильном соусе и кофе, настрой был под стать сентенции великого Джерома, о том что когда мы сыты, то находимся в таком благодушном состоянии, что даже перестаем ненавидеть родственников своей жены. И когда на галерее, где происходил обед, замаячило дегенеративное лицо местного служки Мусафа, все время путающегося у всех под ногами, то в него ничем не запустили, и даже почти не рявкнули. Мусаф, кланяясь и приседая, прошелестел на ухо барону, что к нему пришел какой-то очень ученый человек, возможно, даже суфий, который пришёл посмотреть на старинную магрибскую инкунабулу с толкованиями сур, которая, как известно, есть у господина. Барон с недовольно-ленивым видом пошел за Мусафом, дав, тем не менее, условный сигнал "общая готовность" и машинально пощупав пистолет, спрятанный сзади за ремнем. Во внутреннем дворике Барона ожидала фигура в цветастом плаще с капюшоном. Это и был новый друг папаши Марселя, но абрисы богатырской фигуры Аркани можно было четко угадать в любой одежде. Арканя доложил, что и сопутствующая ей заваруха назначена на вторник. С Арканиной подачи Папаша объявил главным призом морской гонки тысячу фунтов, что для этих мест было целым состоянием, но у морского спринта было береговое продолжение... частники регаты, должны были финишировать, установив на берегу шесты с цветными бунчуками, и если первый установленный шест определял морского победителя, то именно последний шест давал сигнал к началу сухопутного спринта, с призом за который любой местный половозрелый мужчина даст отрубить себе левую руку. Тот, кто завладев одним из хвостатых шестов, добежит с ним до финиша, получит сумму, достаточную для устройства тоираба для Гран-Марьяжа. Гран-Марьяжем в этих диких местах называлась свадьба, когда мужчина был сильно старше невесты, и счастливый жених должен был задавать пир под названием тоираб аж на 18 дней и устраивать еще ряд весьма расходных прибамбасов, а иначе нельзя жениться. Так что кросс гавань - площадь Аве-дес-Mинстерес должен был привлечь все население города, включая лежачих больных. Еще появились два подозрительных француза, которые интересуются объектом, но все пока под контролем.
(Все, дальше ошибки исправлять сил нет. - КБ)
Баронету Аркане фон Монк цур Бюгенс, уже пора было идти восвояси, но он явно хотел что то еще сказать...
- Командир - проникновенно сказал Арканя - Ты можешь надо мной смеяться, но я не могу об этом не доложить -
- Я тебя слушаю - хмуро сказал Барон, не терпящий любых новостей накануне операции.
- У Папаши Марселя есть приятель, зовут его Поль Тамагут, по его словам он Мальтиец и отставной уорент-офицер Королевской Морской пехоты. Живет он в нашей гостинице и персона это весьма интересная. На кисти левой руки, у него татуировка в виде двух скрещенных мечей и созвездия. А ведь военные моряки и из Королевского флота, из Морской пехоты, очень скрупулезны в тату, а у этого типа ни мечи ни созвездие не имеют аналогов. Далее... он знает все возможные языки и вдобавок с идиомами, обладает воистину парадоксальным зрением вплоть до того, что на горизонте различает флаг судна. Не пьет алкоголя вообще и даже питает к нему отвращение. Как то при мне случайно отхлебнул пива, так его сразу вырвало. И последнее... мы как то всей компанией сидели поздним вечером на верхней галерее и моряки болтали о звездной навигации, так Тамагут в задумчивости назвал Южный Крест - "Параксаной", а когда кто то упомянул об "Угольном мешке" как о туманности, то зловеще улыбнулся и сказал что это скорее Анаклют рефенльф, а когда его спросили что это значит, объяснил что на одном из Индийских диалектов, это означает "Омут смерти". Командир, я конечно не профессор Хиггинс, но и не с Хлопковых полей. Нет в Индийской фонетике таких звукосочетаний -.
Барон хмуро посмотрел на Арканю и спросил - А больше никаких странностей ты у этого морячка не заметил ? - Арканя глубоко задумался и выдал
- Сигары курит в затяжку -
- И какие будут выводы лейтенант ? -
На что Арканя обижено ответил, что мол его дело доложить, а выводы это удел начальства. Барон еще больше насупился и дал полный анализ полученной от баронета информации. Во первых, сказал он если человек не пьет, то это ничего не значит. Во вторых если даже Таракан с Арканей полиглоты, то почему этого нельзя отставнику из королевского флота. В третьих, Астрономия это вообще катахреза, а вот дальнозоркость и тату это конечно интересно, но на сегодня для нас не опасно. Твоя задача персональная охрана Объекта 2, вплоть до нашего приезда в день Регаты. В поддержку дам одного из "Соседей". И когда Арканя внял и собирался отчаливать, то Барон поманил его пальцем и смотря прямо в глаза тихо сказал:
- Я знаю что ты имел ввиду и ты знаешь что я знаю, но что бы об этом никто и никогда больше не слышал. А за этим зеленым человечком пока мы тут приглядывай, но докладывать только мне и никаких резких движений. Ты понял ? -
Арканя молча и не по уставу кивнул, и задумчиво удалился.
Итак Большой Марьяж начался и город обезлюдел. Все население сгрудилось в порту и частично рассосалось вдоль сухопутного маршрута гонок. Все наличные силы полиции были естественно тоже там. Транспорт обеспечил Тарасюк. Он договорился накануне со шкипером привезшим на продажу, два стареньких но бодрых перекрашенных полицейских Ситроена, о пробном найме машин на несколько часов. Как потом выяснилось, Тарасюк расплатился со шкипером парой меховых безрукавок, заныканных им у кого-то во время эвакуации. На одном из Ситроенов ободралась бежевая краска и на старом черном ажанском фоне, явственно проглядывал грубо нарисованные серп и молот. Увидев это, Барон сказал усмехнувшись: - Ребята, нам привет от Парижского пролетариата из 1968 года -.
"Соседи" выволокли откуда-то две больших плетеных корзины и с хлебосольным видом откинули плетеные же крышки. В одой из них блестя смазкой симпатично мерцали стандартные Узи, в другой были навалены пачки с патронами и пустые магазины. Какое-то время народ дружно занимался неполной разборкой оружия и снаряжением магазинов. Старшина завладел сразу двумя творениями Узи Галя, а магазинов он себе заныкал столько, что ехидный Аким сочувственно похлопав Тарасюка по плечу, выразил сожаление, что старшине будет трудно сидеть в машине, так как наверняка он и в себе задницу, упрятал пару магазинов как минимум. Мы и бодро расселись по фургонам и двинулись по указанным адресам. Связь держали по уоки-токи, благо системы перехвата у островитян пока не было. Наш Ситроен быстро промчавшийся по пустым улицам, лихо подкатил к гостинице Палас. Перед входом вольготно расположившись в кресле качалке, лениво курил огромную сигару, Поль Тамагут, вертя в руках массивную золотую зажигалку. Не успел Барон на это явление среагировать, как с галереи второго этажа, оставляя шлейф из жаргонизмов Марсельских гаменов, выпал какой то человек, как жаба шлепнулся на землю и там затих. Через минуту, еще один живой болид, повторил траекторию первого, но почему то молча. Аким не выдержал и сказал тихо, что бы слышали только свои:
- Профессор Плейшнер, третий раз выбрасывался из окна. Яд не действовал -
А еще через минуту с галереи выглянуло сердитое лицо Аркани.
- Ну задолбали эти французики. Решили, что мой друг чего то должен марсельской мафии и человеческого разговора вообще понимать не хотят. Пришлось пожурить. -
Арканя зорко оглядел прилегающие окрестности и удовлетворенно заметил, что кроме этих двух лягушатников посторонних нет, так что он выводит Объект на улицу. Барон удивленно воззрился на Арканю, потому что тот не мог не видеть Тамагута, но как странно не видел и его вообще никто не видел кроме Барона. Инструкция по данной ситуации не имела двойного чтения, но Барон чувствовал что не сможет, не только выстрелить в таинственного уоррент-офицера в отставке, но даже достать пистолет. Поль ободряюще подмигнул ему и устало сказал на чистом московском акающем русском языке: - Не волнуйтесь майор, я вам не враг и сегодня все у вас будет в порядке, а ваши самолеты уже разгрузились и вылетают в условленное место -.
Арканя уже вывел на улицу своего подопечного, а двое "Соседей" шустро утощили бездыханных марсельцев куда то за угол. Когда все успокоилось и приняло вполне пристойный вид, на улицу вышел типчик, исполняющий в паласе должность портье и сказал что у него есть для господ интересная информация и всего за двадцать франков. Моментально оказавшийся рядом Тарасюк предложил иной расклад, пять франков и не бить при этом портье по голове, портье уважительно соглашается. Видимо почувствовал родственную душу. А информация была очень интересная и своевременная, на острове высадился чей то десант и явно собирается идти на Порт-о-Бутре. Одновременно радист получил условное сообщение, что самолеты через пятнадцать минут совершают посадку в условленном месте. Операция вступала в завершающую фазу и времени как всегда не хватало. Неизвестный противник наступал со стороны южной бухты, чемодан по традиции местных кладоискателей был зарыт в пальмовой роще недалеко от убогой местной взлетной полосы. Наши самолеты, а это были три "Каталины" одного Бейрутского деляги, подрабатывающие на всем включая киносъемки и контрабанду. Сейчас по бумагам и раскраске, самолеты летели изображать Американские противолодочные патрули времен Второй мировой войны и поэтому поводу имели на крыльях и фюзеляжах соответствующую символику. Каталина PBY-5A тем хороша, что может садиться и на воду и на сушу и Барон этим немедленно воспользовался, приказав эскадрилье перелететь из бухты на посадочную полосу. Все участники поисков и эвакуаций благополучно встретились в заданной точке. Объект N1 со своей накладной бородой и плащом дервиша с капюшоном, напоминал то ли то ли Черномора, то ли дядю Мотю с привоза, тем не менее вывел нас точно к месту. Объект N2, попросив всех отойти, ловко дезактивировал мину ловушку встроенную в груз и приглашающее махнул рукой. Чемодан оказался вполне обычным, только очень тяжелым. Аким сразу высказал версию, что судя по тяжести там либо золото, либо сало. Тарасюк обиженно сказал, что сало в чемоданах не возят, если только чуть-чуть, а такой чемодан набитый золотом, без подъемного крана было бы не поднять. Но вид у него был тем не менее настолько подозрительно довольный, как будто он поменял пару старых комбезов на половину золотых запасов форта Нокс. Но полемика была прервана приказом выдвигаться к самолетам. Там собрались все действующие лица без исключения, два самолета были выделены "Соседям", Объектам и чемодану, а один соответственно нам. Стрельба то затихала, то усиливалась, но заметно приблизилась. Народ заторопился на посадку и три воздушно-морских труженицы благополучно взлетев, взяли курс на Запад. Тайна Старшины Тарасюка раскрылась когда наша группа освоившись в ероплане, решила перекусить. Продуктовые корзины заготовленные нашим старшиной, были подозрительно тяжелыми и было от чего... На дне каждой корзины, пребывали Узи и снаряженные магазины россыпью.
- И тебе не стыдно старшина, - с фальшивой укоризной сказал Барон - Ведь вещи то чужие... - На что Тарасюк ответил с невинно-обиженным видом:
- Та товарищ майор, у них этих Узи як семечек в подсолнухе, мабуть не обеднеют. А я потом в Китеражо их на Джип сменяю, або на Ленд Ровер -
В из пилотской кабины в салон пролез сам хозяин эскадрильи, при виде продуктово-оружейного изобилия, глаза левантийца заблестели и он просительно посмотрел на ребят, скорчив умильную физиономию голодного пинчера. Таракан на цветастом арабском пригласил его к импровизированному дастархану, а Аким гостеприимно протянул гостю кисть винограда и пустой магазин от бельгийской винтовки FNC. Но ливанец почему то не обрадовался угощению и глаза его забегали с еще более невообразимой скоростью, чем обычно. Магазин от "бельгийки" нашел под сиденьем Тарасюк и теперь нас заинтересовало, а кого это возили на этом самолете накануне. Летучий маронит не выдержал давления и признался... Так как всеравно полет сюда был явным порожняком, он решил немного заработать и взял сюда попутчиков и эти попутчики были первым эшелоном десанта, который вел бои на Галава-Бич. Признание Бейрутского Остапа было встречено радостным хохотом. Народ уважал остроумные решения. А Узи Тарасюку пригодились совсем по другому поводу, но это опять совсем другая история.
Много лет спустя, солидный мужчина шел по Франкфуртскому аэропорту. Позвонив компаньону, он узнал что маршрут меняется и надо срочно лететь в Гамбург, где застрял несколько контейнеров с грузом канцелярских товаров. для филиала их фирмы в России. Но сначала не мешало перекусить. В переходе между транзитами, была небольшая точка с пивом и баварскими сосисками, торговал этой арийской едой турок, но более вкусных сосисок Барон не пробовал нигде. И поэтому, бывая во Франкфурте он обязательно покупал у янычара в белой куртке, кружку местного светлого и пару Баварских сосисок, с Баварской же горчицей. И в этот раз он направился к традиционному месту ланча и заказал традиционное меню. Получив свою порцию, Барон не стал садиться, а расположился у стены, ибо достаточно насиделся перелетая океан. Его внимание привлек мужчина лет сорока, смутно кого то напоминающий. Незнакомец принял у бармена кружку безалкогольного пива, и лихо выпил ее длинным залпом, а на руке в которой он держал кружку явственно обозначилась татуировка в виде непонятного созвездия и двух скрещенных мечей причудливой формы. Поль Тамагут достал из металлического футляра длинную Гавану, уже готовую к употреблению, прикурил от знакомой золотой зажигалки и пошел к эскалатору. Проходя мимо остолбеневшего Барона, он вежливо приподнял шляпу и сказав - Ближайший самолет в Гамбург будет через час>, не опоздайте товарищ майор - растворился в толпе.
До самого Гамбурга экс-майор пытался собрать в единое, калейдоскоп из былых и нынешних событий, но так ничего и не получилось.

ДВАЖДЫ МАЙОР

В нашем славном зенитно-ракетном дивизионе хронически не хватало личного состава. Для Красной Армии это не новость, но иногда, в периоды увольнений в запас, нехватка приобретала катастрофические масштабы. Боевое дежурство при этом никто не отменял, в результате в наряды ходить становилось просто некому, и начштаба приходилось идти на крайние меры. Из свинарников, хоздворов и каптерок извлекались воины, при виде которых техника сама выходила из строя, а штык-нож доверить им можно было только при угрозе ядерной войны. Но делать было нечего - троих, назначенных на заклание, нашли и доставили под светлые очи начштаба.
Команда (постирать, побрить, погладить и поставить на тумбочку) была отдана, за каждым закреплен ответственный за изучение Устава офицер с наказом «не выучит он - в наряд пойдешь ты», и процесс пошел. Один из тех, для кого спокойная жизнь закончилась, был рядовой... ну, к примеру, Темирбаев.
Не хочу быть политнекорректным, но солдаты говорили мне, что часами как средством определения времени он научился пользоваться только в армии. Про часы не знаю, не проверял, но в школе он вряд ли учился дольше лет трех. Сложно сказать, умел ли он читать, но желание спать и убедительность наших сержантов (дежурный офицер объяснял персонально каждому, что «пока он не выучит отсюда и до утра, наряд ты не сдашь») могли пробудить в ком угодно экстрасенсорные способности по части понимания Устава внутренней службы без знания русского языка вообще.
И вот... свершилось! Экзамен по Уставам был сдан. Побритый, отмытый, в наглаженной до блеска х/б Темирбаев встал на тумбочку. Горд он был безумно. Начштаба и комбат старта лично пришли благословить. Новый дневальный приветствовал их диким криком, который приблизительно можно было перевести с нерусского как команду «смирно». Все были довольны, но... Отцы-командиры не учли одного нюанса, и это совсем скоро оказалось чревато для них боком - в дивизионе не было ни одного офицера старше майора! Соответственно, девственный сын пустынь никогда в жизни их не видел. Но Аллах видел все...
В следующее стояние Темирбекова на тумбочке к нам приехала комиссия из дивизии. Два ПОДПОЛКОВНИКА. Проверять они приехали воспитательную работу и нашего замполита.
При сей баталии я присутствовал лично - дело происходило как раз после обеда, полная канцелярия народа, на истерический крик дневального «Смирна-а!!!» все выскочили в коридор. Темирбаев, метр с пилоткой роста, выкатил глаза на ближайшего подполковника и торжественно набрал в грудь воздуха:
- Товарищ дважды майор!..
Дальше он мог не продолжать. Офицеры, лично не ответственные за подготовку этого орла, не знали, куда девать лица, чтобы не расхохотаться. Лицо комдива стало стремительно менять цвет на свекольно-красный. Замполит с тоской в глазах потянулся за вазелином. Подполковника заметно перекосило.
- Товарищ майор - обратился он к комдиву деревянным голосом, - пойдемте к вам в кабинет. - И вы, - он повернулся к замполиту, - тоже!
На Темирбаева никто уже не смотрел. Замполит был уведен на экзекуцию под одобрительные взгляды офицеров. Не возвращался он очень долго.
Вскоре разведка донесла, что «второго майора» этот подполковник получил всего месяц или два назад...

ЕДИНЕНИЕ С ПРИРОДОЙ

В горах наступает утро. Природа вместе с восходящими лучами солнца начинает постепенно оживать. Утренний предрассветный туман опускается с верхушек вековых грабов и листьев в негустой подлесок. От горных ручьев потянуло прохладой. Где-то вдалеке запела какая-то первая робкая птица. Постепенно на востоке над снежными, далекими верхушками появляется ярко оранжевый солнечный диск. Птицы постепенно смелеют и начинают что-то петь на своем, только понятном им языке. Где-то вдалеке блуждает эхо от непонятного звука. Если посмотреть на небо, можно увидеть одновременно и солнце и белый невзрачный диск луны. Небо просто до бесконечности голубое. Лучи солнца постепенно проникают в сумрак горного леса и падают на ярко зеленую траву и негустой подлесный кустарник. Птицы не унимаются и потихоньку начинают распеваться все громче и громче. Скоро в лесу станет совсем тепло, и из логова выйдет старый волк, одетый в шкуру седого со стальным отлива. Устало сморщит старые слезящиеся глаза, и не спешащей трусцой побежит на прогалину греться возле обросшего бурым мхом камня. На камне будут греться маленькие изумрудные ящерицы, абсолютно не боясь присутствия матерого хищника. Волк хоть и стар, но еще способен в прыжке завалить козла или косулю, и ящерки его абсолютно не интересуют. Но это будет чуть попозже, а пока волк еще спит, тихонько поскуливая, этой ночью он хорошо поохотился, и можно спать еще, потом согреться на солнце, поваляться на траве и снова в логово, а ночью опять бесшумный бег по горному лесу, рысканье в поисках добычи, а может быть, и смертельная схватка с более молодыми и сильными волками.
Лес вздыхает, выпускает клубы белесого тумана, листья буков, продрогшие за ночь, жадно тянутся к живительному свету. Мрак еще прячется среди кустарников и корней деревьев в тщетной надежде выжить.
Снежные вершины на востоке становятся нежно розовыми и кажется, что они просто светятся изнутри. Потом лучи побегут по склонам гор, отражаясь от застывшего фирнового льда. Снег на склонах гор засверкает тысячами бриллиантов.
Горные орлы, еще нахохлившись, сидят высоко в скалах в своих гнездах, но настанет момент, и древние обитатели гор расправят крылья и рухнут вниз на острые камни бездонных пропастей, теплые потоки воздуха расправят крылья и заберут их в свои объятия. Орлы будут парить на недосягаемой высоте, гордо и презрительно осматривая склоны гор, лес. Добыча где-то бродит внизу и стоит ей зазеваться, как острые когти и крепкий клюв закончат её недолгий век. На парящих в голубой небесной лазури орлов будут насмешливо взирать с отрогов скал бесстрашные горные козлы. Они знают, что для орлов они недосягаемая добыча. Рога ветвисты и очень крепки. Мышцы натренированы безумными прыжками по скалам, нюх ничуть не хуже, чем у старого, опытного волка, поэтому можно спокойно и насмешливо взирать на орлов.
Где-то в далеких ущельях гремят горные водопады. Высоко в горах тает снег, сначала тоненькими струйками стекает по скалам, собирается в горные ручьи, ручьи весело и бесстрашно летят вниз, разбиваясь сотнями водяных брызг об острые камни, снова собираются вместе, и объединившись с множеством других ручьев, несут чистую и прохладную воду в долины. Где-то ниже в предгорьях, на мелкой воде и в небольших омутах плещется радужная форель.
Стоит и качает зелеными головами вековой лес. Чуть повыше к скалам вытянулись к небу и восходящему солнцу корабельные сосны, чуть отсвечивая светло-коричневой корой и потеками пахучей смолы. Скоро солнце поднимется еще выше и начнет набирать свою силу. Постепенно станет жарко. От земли, еще не просохшей от недавних дождей, начнет парить. Станет влажно и душно. В глубине леса по-прежнему будет прохладно, но безумная вяжущая воздушная влага вместе с чистым пьянящим воздухом будет постепенно расползаться по всему зеленому великолепию.

Я сижу в роскошнейшем, удобном кожаном кресле, приятно поскрипывающем, когда я тихонько двигаюсь. Я чуть подремываю. Тихонько потрескивают поленья. Мои босые ноги утопают в роскошнейшей овечьей шкуре черного меха. Немного прохладно, и я накрыт теплым синим пледом.
Дрема постепенно проходит, я чуть привстаю и потягиваюсь. До ноздрей долетает чудесный аромат свежесваренного кофе. Достаю со столика, стоящего рядом, большую сигару. Откусываю кончик и сплевываю. Табак легко горчит и пахнет черносливом.
Я вздыхаю и прищуриваюсь, наклоняюсь и прикуриваю сигару от живого огня. Сигара очень крепкая, и я курю не затягиваясь.
Справа от меня возникает безмолвная фигура. Мне подают поднос с чашкой ароматного кофе и бутербродом. Я знаком показываю, чтобы поставили на стол и продолжаю наслаждаться сигарным дымом. Мех черного барана приятно щекочет ступни ног. Дым чуть горчит. Поленья потрескивают, мне безумно хорошо

- Скамейкин, урод, мля... опять кофе переварил!!! - ору я, попробовав обжигающий напиток.
Ох ты, господи, и бутерброд как обычно с пайковой тушенкой на галете. Как меня все это достало - и эти гребаные горы, и это чудовищное кресло, которое я приватизировал вместе со своими бойцами из села под названием Малые Варанды. Если бы мы не взяли, то ушлые пехотинцы бы приватизировали удобное кресло в три секунды. И кофе этот, сваренный из сушенных корней одуванчиков, и сигара эта, свернутая из цельного листа табака и высушенная возле костра. Сидишь тут как непонятно кто на этой горке под прикрытием двух БМП, приданных от какого-то мотострелкового батальона в этом черном кожаном кресле, накрытый синим "пледом", по краям которого три черные полоски. Эхх...
Ну ладно, что-то я расчувствовался, надо разбудить пехотного летеху, пусть свои посты и секреты идет проверяет, а то палили из всего подряд, куда ни попадя. Да и своих пора поднимать, через часик надо будет прошвырнуться по окрестностям.
- Скамейкиииин, тащи мои берцы, как они там, просохли??? и КЗС тоже тащи, наверно, сегодня, все-таки жарища будет...

Автор Андрей Загорцев Горец-02 стянуто с artofwar.ru

Любые совпадения рассказа с реально
происходившими событиями - случайны.

Дистанция - сто десять, ниже - двадцать шесть, хоть и кажется, что ближе. Все-таки с крыши работать приходится. В антисанитарных условиях, едренть. Но инструмент хороший. За неимением туалетной приходится гербовой...
Встать незаметно и удобно - когда еще выйдет этот организм? - нереально; принимаешь какую-то невероятную, несовместимую с физиологией человека, но оказывающуюся на удивление приемлемой позу и ждешь. Хорошо, ветра почти нет, иногда слабенькие порывы справа-снизу под 30-35, но на такой дистанции с «драгуновкой» это глупости...
Выходит. «Падишах», бля. «Нукеры» его - какой «хозяин жизни» без них - по сторонам озираются, случайных встречных пинками разгоняют, бычьё. Но сейчас это к лучшему...
Когда начинаешь выстрел, то немного сходишь с ума.
Палец жмет курок плавно, как учили когда-то, и по мере увеличения давления твоё сознание уходит куда-то очень далеко, причем абсолютно самовольно. На самом деле ты стал безумен уже в момент прицеливания, просто дождался апогея; ты чувствуешь себя богом: сейчас ты решаешь, кому жить, а кому и не очень.
«Мозговеды» утверждают, что необратимые изменения в психике начинаются после третьего. Врут, по-моему.
Пара секунд - выход из-под козырька здания и до посадки в «бумер», можно стрелять и по машине, не «бэтр» же у него, в конце концов, но вероятность поражения цели тогда ниже - с поправкой на разницу в высотах и не забывая анатомию - жмешь - есть! - править не нужно, диагноз и так ясен, клиент расплескал по асфальту, впервые в жизни пораскинув мозгами; пора «уходить огородами».
Дело сделано. «Тело» тоже.
Никогда ей не расскажу - хоть вряд ли ей стало б хуже.
...Она пришла тогда под утро - в слезах и порванной одежде. Красивая барышня, и синяки ей не идут совершенно. Почему именно ко мне, вот уж не знаю. Да, знакомы, да, нормальные отношения, но не более того.
Выслушал, заставил коньячка стопку выпить, одеялом укутал, отдыхать уложил.
Жаловаться куда-либо бессмысленно - это и ежу понятно.
Насилуя, он обещал прийти и завтра и послезавтра и послепослезавтра и когда захочет и с «друзьями»... А жаловаться - «э, всё нармално, мылыцыя всё схвачэно, а друзья маи тэбэ убьют просто, да».
Вот только не учёл он, что самый лучший наш друг - старый, добрый - 7.62, который... «Схвачэно, мылыцыя»... ну да, «у нас все схвачэно» - не ошибся.
ПОЧТИ не ошибся.