ПРО САНЮ ПОЛОУМОВА

На каждой заставе, в каждом отряде (комендатуры пропущу, ибо там состав очень переменчив), округе (по-новому - региональном управлении) и, даже на самом верху, в ГШ ФПС (по-новому - ПС ФСБ РФ), есть пара-тройка человек, которых называют "человек-легенда". Эти "люди-легенды" настолько прочно входят в фольклор указанных подразделений, что за давностию лет теряются их фамилии, имена и даже звания.
Обычно, рассказывая о них, молодое поколенье говорит, что: "одного мэна, на такой-то заставе так заколбасило, что он..."...
Поколенье постарше рассказывает: "был-де, товарищ один в отряде у нас..."...
Совсем старые пограничники, немощным языком тихонько блеют: "...Да-а-а...Были люди в наше время..."...

А я расскажу Вам про Саню Полоумова, ибо его имя и фамилия никогда не вытрутся из анналов Тихоокеанского пограничного округа...

Сразу оговорюсь - баек про нашего Саню много. Ежели кидать в одну кучу, биглеровский движок не выдержит. Буду по частям... Да и по сути своей, Саня Полоумов соотносится с Фомой Фомичевым, любимого мною Виктора Конецкого... Темы моря и службы на границе, может, и расходятся в чем-то (хотя... вру, конечно, МЧПВ выдали таких Фомичевых-Полоумовых очень много), но глубИны человеческой души остаются постоянными.

О том как Саня получил медаль "За отличие в охране ГГ"

- Лейтенант, рад приветствовать вас на нашей заставе "Утиная", ордена "Кутузова", ордена "Боевого Красного Знамени" Посьетского пограничного отряда, Краснознаменного Тихоокеанского пограничного округа, Комитета Государственной Безопасности, Союза Советских Социалистических республик !
НЗ был настроен игриво. Это подтверждал двухметровый шлейф этиленгликоля, образовавшийся в организме НЗ в результате чрезмерного употребления горячительных напитков внутрь накануне, и усугубленный утренней четырехсотграммовой кружкой старшинской самогонки.
Зеленый (в полном смысле этого слова, ибо в основе своей он был армейцем и приехал на сборы в отряд в красной форме, и только вчера переоделся в дивную, пограничную, отливающую всеми изумрудными оттенками, от фуражки, до окончания брючного канта, запрятанного в сапоги) лейтенант быстренько распознав, что и здесь люди служат, молодцевато отрапортовал:
- Товарищ старший лейтенант! Курсант, тьфу, лейтенант Полоумов прибыл в ваше распоряжение на стажировку и изучение инженерного обеспечения вверенной вам заставы!!
-Епть...Ты что, инженер что ль ?.., - удивился НЗ, - Бля, а мне вчера позвонили, что замбоя дают...
В голосе старшего лейтенанта явственно прослышалась тоска... Впрочем, пересилив себя и не забывая законов гостеприимства, старший лейтенант Строков вежливо поинтересовался, в каких академиях обучался господин лейтенант.
- ТВВИКУ, тащ старший лейтенант..., - С омерзением выговорив аббревиатуру, Саня тут же поправился, - Тюменское высшее военное инженерное командное училище!
- Ладно, ладно, лейтенант, не надо тут мне "товарищей", тебя как зовут-то?
- Саша я, товарищ старший лейтенант!
-Ну и чудно. А меня Аркадием. Можно просто Аркашей, ежели ни при бойчилах.
Потоптавшись, как застоялый конь на месте, Аркаша странно и воровато оглядываясь, прильнул к уху "инженера".
- Сань, ты... Это... Как ?
- Чего "как" ?, - смышленый лейтенант, валяя Ваньку, лихорадочно соображал, соглашаться или нет.
- Сань, у меня тут на примете, за углом, есть одно местечко... - начал, но не закончил начальник, обнаруживая крепкое знание Джерома Клапки Джерома...
- Епть! Да я, как все!
- Господи, ай бог мой, ай сподобил ! Хоть один нашелся! - Явно придуриваясь, Аркаша скомандовал "за мной" и вальяжно прошествовал в канцелярию заставы.
- Давай!
- Чего давай? - Красноарбузный лейтенант вроде и не понимал чего от него требуется.
- Ясно...
- Дежурныыыый!!
- Дежурныыыыыыый!!!
- Я, тащ старший лейтенант !
На пороге канцелярии возник амбалистый сержант, с опаской взиравший на Аркашу.
-Ты...Эта... Оганесян...Скажи повару, что гости у меня...Там... пусть приготовит что-нить. И... эта... старшину ко мне...

По прошествии часа совершенно пьяненький Саня и частично пьяный Аркаша изъяснялись в любви друг к другу.
Аркаша вынашивал надежды на то, что Саня:
1. Починит ОЛБ (1 штука) "С-100 (Скала)" на стыке 3-4 участков;
2. Отъюстирует окуляры "Витима", безнадежно залежавшегося на складе АТВ;
3. Отремонтирует два комплекта "Кристаллов" попранных кабанами на восьмом участке;
4. Приведет в порядок дорогу на линейке, начиная от 1-го и до 11-го участка заставы включительно, согласно всем правилам рокадного строительства.

Пьяный Саня вынашивал надежды на то, что:
1. Ему дадут выспаться;
2. Не будут домогаться ремонтом техники, которую он в глаза не видел;
3. Забудут пьяный базар про рокадное строительство, ибо он помнил из инженерного искусства только то, что дорога должна быть не ровная как стол, а иметь форму дуги, дабы дождевые осадки скатывались... Куда эти осадки и потоки должны скатываться, Саня уже не помнил.
Как мы видим, думы лейтенанта Полоумова были гораздо приземленнее, в отличие от дум Аркаши Строкова.
Саня выразил желание перессать.
Указав направление молодому "инженеру", начальник заставы, пригорюнившись, предался своим, начальническим, мыслям...

Перессывая в довольно поганом сортире, Саня ощутил кряхтение и сопение в соседней кабинке...
- Кто здесь ? Чего пугаешь ?
- Ааа...Это Вы, товарищ лейтенант... Я думал, Строков...
- Оганесян ?
- Я...
- Тьфу... Кстати, Оганесян, а чего это ты такой пугливый-то ?
- Тащ лейтенант, с нашим Аркашей будешь пугливым. Он ведь что не так, сразу в соску...
- Да ну ?
- Точно говорю... Вчера меня отмолотил... До сих пор болит все... Вот...просраться не могу... Как напрягусь - в ребрах резь....
- Епть, Оганесян, точно лупит, что ль ?
- Дык... Это... Тащ лейтенант, он ведь мастер спорта по боксу. Кхы... кхы... Как приехал, сразу грит - буду спортивную подготовку у вас поднимать. Привез с собой две пары перчаток, и теперь... Извольте. Как пролет какой - сразу на ковер... Вчера я на ковре был... А позавчера, не поверите, старшину сначала напоил его же самогоном, а потом, под видом укрепления боевой подготовки, соблазнил его, старшину, размяться... э-э-э на ковре... Старшина-то пьяный был. Напялил эти перчатки и стоит, ждет. А Аркаша раз ему, в подбородок левой, потом, два - правой в ухо. И приговаривает еще: "Вот тебе за соблюдение распорядка дня, вот тебе за дембелей наших..." ...Радовался потом, как дитя малое, ах, говорит, ай да связка получилась милая... Вы что думаете, тащ лейтенант, почему старшина не показывается?...
Вдохновенную речь командира отделения Оганесяна Микаэла Саркисовича прервал гнуснейший звука ревуна.
Микаэл Саркисович, напуганный не сколько ревуном, сколько (вероятно) перчатками Аркаши, на ходу подтягивая штаны, метнулся к казарме.
Потихоньку поплелся и перессавший Саня Полоумов....

На плацу выстроился весь личный состав заставы во главе со старшиной, у которого левая сторона морды дивно отливала всеми цветами радуги.
- Лейтенант!! Бегом!!!
- Аркаша, я ведь...это...
- Лейтенант, я не понял, ы-ы-ы, я Вам не Аркаша, извольте обращаться как положено к старшему по должности и званию !!! Бегом марш!!
- Есть!
- Куда, бля? Опоздавшие в левую оконечность строя, бля!!!
Стыдливо встав на левый фланг, Саня слушал боевой приказ. Он уже начал понимать, что совместное винопитие никак не отражается на правилах службы.
Злобно пролаяв, что супостат совершил прорыв на 9-м участке, т.е слева от заставы, Аркаша соизволил сам возглавлять тревожную группу.
- За меня остается лейтенант Полоумов! Лейтена-а-а-а-нт... смотри... ежели что... в соску-у-у-у-у...
Эти слова долетели уже из судорожно подпрыгивающей и удаляющейся "шишиги".

Неожиданно обратившийся во ВРиО НЗ, лейтенант Саня Полоумов ощутил себя человеком.
- Строиться...
Фиолетовоглазый старшина, подойдя, молвил, про то, что люди устали. Может, не надо?
- Строиться!! Или в соску!!!
Недовольно ворча, любимый личный состав начал опять строиться...
И тут промяукал ревун и бесстрастный голос дежурного связиста возгласил, что сработал третий участок.
Господи, слава богу, что старшина не уехал,- только и подумал Саня.
- Чего делать, чего делать, старшина?
- Значит так, лейтенант, я беру пятерых и выдвигаюсь, у нас там РОИС (рубеж основных инженерных сооружений. Прим. автора.) в два ряда. До системы километра три от китаез, и с тыла, от системы, тоже километра два.
- Я возглавляю. Поехали !!! Оганесян, за старшего, ежели что - в соску !

Вторые сутки ищем. Чего ищем.... Кого ищем....

Постепенно остывающий в любви к пограничным войскам КГБ СССР, лейтенант Полоумов выдвигался вдоль этой виртуальной вертикали, разграничивающей недра и воды...

Дело было нешуточное. Обозначив ложную сработку на левом фланге, враг попытался пройти на правом... Это уже потом обнаружилось...

- Товарищ лейтенант... Может, отдохнем ?
- Какой "отдохнем", ребята...
- Товарищ лейтенант, километров пятнадцать прошли... Пить хочется, метров через 300 речка...
- Фляги?
- Смеетесь, товарищ лейтенант?
- Тьфу... Ладно, черти, сколько, говорите, там до речки-то ?
- Метров 270 уже, тащ лейтенант...
- Что за речка?
- Рязановка, тащ лейтенант...По китайских Хуяо-хэ ...
- Гы... Не врешь?
- Точно говорю, тащ лейтенант, Хуяо...Там метров 200 еще, и автотрасса на Краскино проходит...

- Ладно... привал...
Бросились пить.
- Паламарчук, Мантуров, потише....
- Есть...
Рязановка (Хуяо-хэ) тихо журчала, и Саня грустно думал о том, зачем он сунулся в это дерьмо... Ведь мог бы быть простым командиром взвода саперов, года через три стал бы ротным тех же саперов...
Паламарчук с Мантуровым весело фыркали, сняв ПШ...
- Мужики, перекур пять минут и поехали...
Посидели.
Помолчали.
Покурили.
- Тащ лейтенант... слышите?
- Ничего не слышу...
- Не, тащ лейтенант, что-то не то....
- Епть, Паламарчук, ты что?
- Слышите?
- Литинанта, я тоже слышал, - Мантуров встрепенулся, - спит кто-то, литинанта? А?
Саня прислушался.
В лесу, действительно, еле слышно, но отчетливо-трубяще раздавались звуки "Хррр-хррр..."

Саню наградили медалью "За отличие в охране Государственной Границы". Мантурова и Паламарчука тоже.
Оказалось, что шпиён, уже полтора суток сидел в бетонной трубе, которая в половодье пропускала через себя воды Рязановки (Хуяо-хэ) и которая была расположена прямо под автотрассой Славянка-Краскино. Впрочем, сейчас труба была почти сухой, ибо сезон тайфунов еще не настал. Никакому дураку не пришло бы в голову искать его там. Да и собака не взяла бы, будь Саня Полоумов с собакой...
К счастью, шпиён тоже был человеком. Пройдя в трубу по воде, он не подумал о резонирующих свойствах оной. И потом он хотел спать.. Ах... как он хотел спать...

© A.B. Ostrognikoff (Colonell) 2002. stgs@rol.ru

Халкояр.

Солнце. Оно везде, и от него практически не спрятаться. В взаимодействии
с таджикской пылью дает впечатляющий эффект.

Впервые попав на Халкояр и отправляясь в душ, я попросил товарища взять шампунь. Стоящий недалеко старлей, отарабанивший там уже полтора года и готовившийся к отправке на дальневосточную родину, произнес тогда показавшуюся мне странной фразу "Это сладкое слово шампунь!".
Через год я его понимал на все 100%.

Металлические ангары по всей площади учебного центра.
В жару они нагреваються до до такой температуры, что при прикосновении сразу получаешь ожог. Спасает только "афганский кондиционер" - проволочная решётка, в которую густо вплетены веточки "колючки" (верблюжья ли, не знаю).
На эту решетку брызгаеться из кружки вода, и в течение получаса можно наслаждаться относительно прохладным воздухом.

С часу до пяти мертвый час. Никто не вылезает на улицу в это время и дружно дрыхнут.
Вообще-то, Халкояр - это место офицерской ссылки. Сюда ссылают пролетчиков различных мастей, тех, которых некуда приткнуть из-за отсутствия должности или специалистов, кроме которых некому учить солдат постижениям боевого мастерства.
Только здесь можно было встретить пародоксальные ситуации: начальник учебной заставы - лейтенант, а замполитом у него подполковник.

По вечерам, после отбоя личного состава, когда становилось совсем темно и прохладно, собирались уютные офицерские компании. Одни попивали знаменитый "Распутин", который продавался у нас в тетрапаках, другие мирно попыхивали на лавочках самокруточками с чарсом. Многие успешно совмещали оба занятия. Тогда наступало некоторое равновесие в душе и теле.
Смотришь на закат, слушаешь треск цикад. В голове никаких мыслей.
На той стороне афганцы гуляют. Подвешивают из миномета осветилку и из двух кишлаков поливают ее из трассеров. Весело.

Днем человек 50 были на хозработах на отрядном огороде. Притащили мешок зеленых слив, поев сами, естессно, поделились с товарищами.
Ночью весь лагерь сотрясался от топота тысяч ног, перемещавшихся от ангаров к туалетам. За эту ночь глиняная стенка, окружавшая отхожее места, была растаскана до упора. "Как они срали! Как они срали!" все повторял утром с круглыми глазами дежурный.

Но данная болезнь настигала не только личный состав. Кто-нибудь из командиров также ходил с задумчивым видом, стараясь не удаляться дальше 50 шагов от отхожего места. "Днище вырвало", "Нарвался на противоднищевую мину" - вот одни из немогногих определений, обьяснявших это состояние. Немалому этому способствовала и офицерская столовая. Особенно, когда ломался старенький холодильник. Лечилось это отваром из колючки и левомецитином, убивавшим все в желудке, которого было в избытке у фельдшера.

Одним из немногих роскошеств был бассейн. Небольшой, 2 на 3 метра.
Наполнялся и вычерпывался он вручную. Но сколько наслаждения и незабываемых минут дарил он (Не тех! Не тех, о которых вы думаете).
До сих пор могу вспомнить то ощущение эфории и идиотского веселья, когда с разбегу ныряешь в прохладую воду на 60 градусной жаре.
Главной задачей было не воткнутся головой в банку пива или пачку водки, плавающую там для охлаждения.

Жара. Белое марево. К столовой подьезжают ребята из 201 дивизии.
Они у нас забирают хлеб. На этот раз приехали на САУшке.
Ехать всего 70 - 100 метров но я их понимаю. Хоть какое-то развлечение.
Они сидят в укрепрайоне на обрыве по три месяца, а потом замена.
Делать им нечего абсолютно. Заслышав стрельбу на границе, прибегали часто к нам: "Ну что, ребята? Давайте мы врежем!".

Приехавший из Душанбе офицер, обалдело крутил головой и спрашивал: "Как здесь люди живут?". Живут. Некоторые даже с семьями.

Наш старшина Серега - контрактник. У него двое детей. Мальчик и девочка по 10 лет. Живут с ним в его каптерке. У Сергея отец из первых командармов, которые в тридцатых годах прибыли в Среднюю Азию устанавливать Советскую власть.

Отбираю специалистов в учебную инженерную роту.
Сижу за столом на плацу рядом с артиллеристом, нюхом и связистом.
Спрашивается насчет желания и образования. Меня интересует приимущественно второе.
Народ в основном хочет быть "снайперистами" и "минометчиками".
Вдруг два орла обьявляют, что хотят быть специалистами сигнализационного комплекса С-175. С трудом удерживаюсь на стуле и осведомляюсь о месте бывшего жительства товарищей. Ясно. Товарищи из Айваджа. Арабский поселок рядом с комендатурой, жители которого в основной массе занимаються перебросом чарса через границу.
Сдаю обоих особисту для беседы.

Вечером сидим в нашей комнате. Андрюха Нигрей с красными глазами,
трясущимися руками кроваво-зеленого цвета разливает водку. Сегодня был прорыв. Два человека ушли в сторону Афгана. Андрея (он, как и я, инженер, только тюменец) кинули с двумя контрактерами в погоню. В камышах шедший первым сержант подорвался на мине. Как рассказывал Андрей: первая мысль была, что попали в засаду. Когда он залег и выпустил весь рожок по камышам, увидел, что все вокруг забросано "лепестками" (убейте, уже не помню, как правильно называються эти мины от комплекта дистанционного минирования).
Оставив второго солдата с раненым, он ползком прополз полтора километра до РОИС, выдирая руками высокую осоку с камышом и отбрасывая в сторону "лепестки". Несколько, как он говорил, все-таки взорвалось в полете.
Добравшись, вызвал вертолет, который и забрал раненого.
Летчику и контрактнику дали орден Мужества. Андрея тоже не наказали.

Уже позже я встретил знакомого парня из Пянджа, приехавшего в отпуск.
Он и рассказал мне, что вскоре на Халкояр прибыл новый замполит.
Не пьющий, не курящий и занимавшийся восточными единоборствами.
И сейчас Халкояр являеться образцовым учебным центром, где никто не пьет, не курит. А пролетчиков, пьяниц и дебоширов туда отправляют на исправление.

Так что не все так грустно товарищи.

ПСКР в зазеркалье, или День Погранца в Кунаширском проливе.

Мех сказал, что нужен прожиг главных двигателей. Ладно, сказал шеф, давай прожжемся, заодно и по участку пройдемся, и принял решение службу нести "... подвижным дозором на кромке тервод РФ ". Надо сказать, что с некоторых пор нас постоянно сопровождал патрульный корабль УБМ Японии (ну похулиганили мы немножко, так, слегка, чтобы японцы не расслаблялись. Вот и пошла, видимо, слава наша гулять средь рыбаков, они, дескать, там совсем на голову упамши, что хотят, то и делают, позабыты все джентельменские манеры - типа, вы рыбу воруете, а я вас догоняю, кто не успел, то опоздал, а стрелять я в вас не буду, ну и что, что у меня скорость меньше, буду, значит, тренировать пограничную смекалку. А эти же, блин, как военные - чуть сунулся, уже палят из всех орудий, прям хоть за рыбой не ходи...) Вот и торчит этот убээмовец напротив нас, чтобы чуть что, встать всеми частями тела на защиту интересов родных рыбаков, а сам старый, по силуэту чуть не сороковых годов постройки, вооружение против нашего просто практически отсутствует, ну да в таких делах важно не вооружение, а сам факт. PM10 номер его, скажем...
Ну и начали мы движение с середины Кунаширского пролива вниз, к проливу Измены, под одним бортовым. Идем по кромочке, тихо, спокойно, сами остальные два ГД готовим к запуску, этот УБМовец за нами успевает нормально, так и идем - "Мы с Тамарой ходим парой, погранцы мы с ней, с Тамарой...", один по кромке с русской стороны, другой - с японской. Запустили средний, чуть добавили ходу. УБМ успевает... Запустили третий, еще добавили - успевает...Три ГД по 800 оборотов - но мы же так не ходим, поэтому начали добавлять оборотов. Уже на "три по 1000" паренек начал отставать, хотя видим, что, блин, старается! Ну как ему нас отпустить, мы же опять можем посуды побить немеряно! Да не судьба... Нам же прожигаться надо, а это три ГД по 1850 оборотов, как минимум, а зачем по 1850, когда мы можем для форсу и 2000 оборотов дать?! И нос утрем джапам заодно опять же... Вот и дали... В общем, "... растаял в далеком тумане японец...", правда, не в тумане, а в дыме наших дизелей, но все равно растаял... И вот, когда он даже на локации перестал биться, идет доклад от метристов об обнаружении групповой цели по пеленгу... дистанции ..., наносим на карту - мля, в наших водах! на целых пять кабельтов! оборзели, суки! "Боевая тревога"! И понеслась... Обидно, что всю границу проходили с махонькой такой неисправностью - не согласовывались у нас пушки со стрельбовой РЛС, то есть с наведением ручками стрелять могли, а вот станцией пушки не наводились. А может, и к лучшему - так бы без трупов не обошлось... Итак, несемся мы по кромке, флаги уже все задраны, ограничительные пальцы все отданы :о))), снаряд в стволе, и не холостой - готовы ко всему! Рыбачки нас естессно, засекают, над группой белоснежных пластмассовых мыльниц начинают появляться султаны дыма - дизели запускают, на палубах полуголые нарушители госграницы поспешно заканчивают выбирать порядки, уровень адреналина поднимается к критическому и... вот тут-то и происходит то, что должен был предотвратить убээмовец... Вокруг пластмассовых кавасачек начинают вставать фонтаны разрывов! Наш шеф решил не мелочиться, и открыл "предупредительную" стрельбу из носовой артустановки - 76-мм АК-176. Вот я и говорю, может, оно и к лучшему, что наводили ручками, а не от станции... Тут уже уровень адреналина у браконьеров повысился до такой степени, что "гормон стаха" начал выплескиваться из ушей и заливать палубу, работа заметно ускорилась, порядки уже не выбирались на палубу, а просто обрубались - ну его в жопу, лучше живым остаться! те, кто уже запустился, с места рвали на предельных режимах, и, проскочив линию тервод, останавливались утереть холодный пот и сменить подгузники... Рано расслабились, мля! Шеф решил отсечь "противника" от пункта базирования, где он мог бы укрыться от справедливого гнева русских погранцов, защищающих исконно нашего краба-стригуна ( а также: краба-волосатика, синего(он же равношипный), камчатского(он же королевский), морского ежа, трубача, креветку тигровую и много-много других обитателей тервод РФ) от геноцида японских захватчиков. С этой целью мы легли на курс перехвата, который проходил...эээ... ну скажем, несколько южнее того самого угла, на котором мы обычно тусовались. Во, счас подскочим, захомутаем пидора какого-нибудь, затащим обратно и все - медаль, как минимум, обеспечена! В этот самый момент наш ПСКР и попал в зазеркалье, причем зеркало стояло как раз на кромке территориальных вод. Нужны пояснения? Пожалста - по записям в навигационно-вахтенном журнале наш кораблик не углубился в японские воды на полторы мили, а отвернул от линии госграницы и прошел точно такое же расстояние в наши воды, где произвел сложное маневрирование для постановки на якорь и таки стал на якорь опять аккурат на кромке тервод. Все потому, что со стороны пролива Советский в нашу сторону уже мчался другой УБМовец, сопоставимый с нашим корабликом по классу... Так вот и накрылась в этот раз шефова медаль. А через часик приплелся и наш старый знакомый РМ10, плюхнул якорь опять напротив нас, и, скрипя шпангоутами, кряхтя, кашляя дизель-генераторами и отдуваясь, приготовился к новым сюрпризам, которые мы готовы были ему обеспечить.Так вот и встретили мы День погранца 199... года, весело, с шутками, прибаутками и артиллерийским салютом.

ТОРМОЗ
- Какая блядь на тормоз нажала?! Кто?! Дайте мне его живым! Я его буду сейчас физически насиловать! - кричал командир на ходовой.
За час до этого крика на ходовую поднялся очередной проверяющий из Москвы, генерал, со всеми вытекающими отсюда последствиями: приборки, покраски, разносы, погрузка в кают-компанию месячной нормы шила, жратвы и военных деликатесов, организация выпить-закусить, учения, тренировки по встрече и проводам, а как конец, то есть я хотел сказать, венец всему - выход в море. На прогулку, проветривание помещений и мозгов, т.е. на отработку организации, как это звучит официально.
Всё как обычно. Все привыкли к подобному ходу проверок и комиссий. Всё шло по давно накатанной колее.
Изменение в этот проверочный ритуал внёс лично генерал: оставив укачавшуюся и упившуюся в стельку свиту проверяющих и штабных в кают-компании и каютах, он поднялся на ходовую рубку, немного походил по ГКП, зачем-то бестолковым взглядом посмотрел в штурмансую карту ("Где мы сейчас, товарищ капитан? А-а-а..." - штурмана аж передёрнуло от такого обращения), полюбовался солныщком, отсвечивающим в бирюзовых волнах, смачно плюнул в море сгустком лёгких и... плюхнулся в кресло командира, временно пустовавшее по причине выхода командира на крыло мостика. Вальяжно устроив себя в кресле, зелёный тут же начал, что называется, драть всех подряд: командира, старпома, вахтенного офицера, штурмана, рулевого, метриста и всех, кто имел неосторожность показаться ему на глаза - "Моряки, бля, х..., называется, нах... я видал таких уе....! Да вы не моряки - вы полная х...! Вас что, бля, ох... морды, в чувство некому привести?! Устроились тут, бля, понимаешь! По каютам, ё..., долб..., нах..., сука! Да тут ещё, ё..., конь ё... не копался... Проверять их, б..., нах... !!! !!!" - и всё в таком духе.
А ещё генерал непрерывно нажимал на одну такую ма-а-а-ленькую подпружиненную педальку внизу кресла, предназначенную исключительно и только для того, чтобы регулировать высоту подъёма седушки. Ну, нажимал и нажимал: бряк - дзинь!, бряк - дзинь! - подумаешь, ерунда какая! Но командира почему-то именно этот звук выводил из себя, нервировал и вгонял в психоз.
Командир терпел долго, минут пятнадцать (бряк - дзинь!, бряк - дзинь!), однако лимит терпения был исчерпан - ему было абсолютно насрать на все эти генеральские крики, разносы и прочий детский лепет - слава Богу, за время офицерской (и командирской) службы у него наросла кожа по всему телу, по толщине став не хуже, чем на жопе у гиппопотама, выработался иммунитет против проверяющих любого ранга и количества: "Комиссия - ну нехай! Что, из первопрестольной? с генералом? я вывожу эту кодлу в море? Ну, есть, бля!" Дело было в другом - в его командирском кресле. Кресло командира на ГКП, так же, как и кресло командира в кают-компании - это священная командирская привилегия, неприкосновенные предметы, за покушение (даже временное и по незнанию) на которые, следовал такой звериный рык, такая смысловая тирада, что несчастному приходилось буквально взлетать от ощущений собственной неполноценности и грубейшей жизненной ошибки. Исключение делалось только для командира бригады и вышестоящих морских начальников, которые сами прошли через командирство и поэтому спрашивали "добро" посидеть в командирском кресле, памятуя правило: "Святое - не тронь!" - а тут (бряк - дзинь!, бряк - дзинь!) зелёный, сука, развалился!
"Ну, нах, щас ты у меня подёргаешься в кресле, как бабочка на аркане!" - подумал командир:
- Командиру БЧ-5 прибыть на ходовой!
Пока механик поднимался, (бряк - дзинь!, бряк - дзинь!), командир слюной ядовитой изошёлся.
- Так, мех, делаешь щас (бряк - дзинь!) следующее: становишься за ВПУ (выносной пульт управления главными двигателями - прим. автора), и, как только я тебе моргну (бряк - дзинь!), сразу жмёшь на "Быстрый сброс". Всё понял? Меня наш зелёный брат уже достал! Я буду на ГКП.
Механик с хитрой улыбкой:
- Понял, командир. Сделаем!
От себя замечу, что кнопки "быстрого сброса" на выносном пульте служат для экстренного сброса оборотов и остановки двигателей в случае какой-либо неисправности.
Когда генерал в очередной раз поиграл с педалькой кресла (бряк - дзинь!), командир тут же
кивнул меху: "Давай!". Механик "дал": незаметненько нажал на две такие красненькие кнопочки на пульте...
Всё! Корабль встал, зарывшись носом в волну! Табун в двадцать тысяч лошадей, всё это время толкавший корму вперёд, отстегнул упряжь.
Справедливости ради нужно сказать, что корабль не остановился сразу, конечно, а просто резко сбросил ход, но ощущение было такое, будто напоролся на невидимую стену. Генерал вместе с креслом качнулся и аккурат макушкой приложился к переборке. Очень хорошо приложился.
И тут раздался тот самый крик:
- Какая блядь на тормоз нажала?! Кто?! Дайте мне его живым! - командир буквально влетел на ходовую. Делая вид, что не заметил генерала, повернувшись к нему спиной, он отчитывал механика, старпома, вахтенного офицера, а заодно и радиометриста с рулевым. Генерал, кажется, понял, в чем дело - уж слишком выразительно смотрел на него мех: медленно так сполз с кресла, старательно стараясь ничем не задеть педель. Больше на ходовой зелёного не видели - он сумел оценить тактичность командира.
Удовлетворённый по самые помидоры командир, проводив взглядом сползающего вниз по трапу (мордой к балясинам, разумеется!) генерала, икнул, залез в кресло, устроил поудобнее пятую точку и немедленно ушёл в себя ("Старпом, если что - толкнёшь!"), уже через минуту пуская слюни и пузыри.
Всё шло как обычно, по давно накатанной колее.

Александр Рыскин

П Р И З Р А К И Г Е Н Е Р А Л А К О С Т Р О В А
www.youngblood.ru
Посвящается Тане Гонтаренко,
девушке с прекрасными и добрыми глазами

Приближался ещё один Новый год. Стрелки настенных часов стремились к самой верхней точке циферблата. Оставалось немного...
Александр Костров пил один. Такими были его пять последних новогодних ночей - с момента, как он ушел в отставку. А вернее, его «ушли». Кому-то на самом верху не по душе был авторитетный, несговорчивый генерал.
И ныли его старые раны. И каждый год приходили его призраки. Он знал: их час пробьет, едва он наденет майку-тельняшку, краповый берет, развесит на стуле парадный китель с орденскими колодками и звездой Героя России, достанет из холодильника запотевшую бутыль «Пшеничной» и «накатит» первый стакан...
Сперва он пил за ребят, которых вёл в бой и не сумел уберечь. Не закусывая, наливал повторно и пил за удачу... Лишь самый последний тост был за Новый год. Но к тому моменту призраки уже заполняли его небольшую холостяцкую квартиру. Их шествие открывал рядовой Тищенко. Он принял на себя предназначенную Кострову автоматную очередь - в 87-м, под Кандагаром. Александр Валентинович, тогда подполковник, командовал штурмовым батальоном «Серебряный волк». Его бойцы имели на левом плече татуировку: волчью голову и под ней надпись полукругом - «Спецназ». Батальон был сформирован в 86-м. А к моменту вывода войск из-за «речки» из личного состава в живых осталось тридцать процентов. «Волки» Кострова много раз ходили в тыл к «духам», и не было случая, чтобы задание командования не выполнялось...
Всего несколько лет разделили Афган и Чечню. В конце 94-го российские танки утюжили чеченские города и села, а по ним из засад палили бородатые боевики Дудаева. Новогодний штурм Грозного был кровавым кошмаром. И вновь бойцы Кострова находились на острие, где было жарче всего. С их помощью исправляли «ляпы» горе-командиров... Вторым обычно являлся лейтенант Лозовой, чей взвод погиб при взятии моста через Терек. Позже узнали - там оборонялись наемники-арабы и бойцы дудаевской гвардии. Костров возражал против штурма моста, предлагал разбомбить его и навести переправу. Но решение принял старший по званию, «штабная крыса» - человек, видевший войну лишь на картах, в виде стрелочек-чёрточек и цветных значков. Кострову ничего не оставалось, как, подчиняясь приказу, сформировать группу для атаки. В авангарде был взвод Паши Лозового...
«А вот и третий»,- вяло подумал Костров, наполняя в очередной раз стакан. Он не мог понять, зачем к нему приходит этот призрак: в гибели полковника Ниджарадзе вины генерала не было...
Операцию по освобождению района проводил сводный отряд ВДВ и армейского спецназа. Старшим у «голубых беретов» был Ниджарадзе; общее руководство поручили Кострову. Группа десантников во время боя вдруг перебежками двинулась к опорной точке обороны противника - тем самым злосчастным развалинам... Костров сорвал голос, выкрикивая в рацию приказы к отходу. Но передатчик Ниджарадзе был, как потом выяснилось, повреждён взрывом, и полковник решился действовать на свой страх и риск. Когда Костров, наблюдавший за боем в бинокль, понял, что атака десантников захлебнулась, он связался с командным пунктом, запросил огневую поддержку. Ему отказали - артиллерия дралась на другом участке; не было и свободных «вертушек», чтобы расстрелять дом с воздуха. Костров построил своих офицеров.
- Мужики, эта высота - как заноза в заднице. Они, похоже, засели прочно - снайперы, пулеметы и всё такое... Я бы на их месте «положил», как минимум, две трети атакующих. От нашего лесочка до их развалин - метров восемьсот. Укрыться негде, кругом ни кустика. Помощи не будет, приказ - обходиться своими средствами. Мне нужны добровольцы.
Вызвались все. Двадцать пять офицеров, «краповые береты», элита и гордость спецназа. Они знали, на что идут. Через час их будет восемь. Но в развалинах не останется ни одного живого боевика (после штурма кто-то спросил: « Что делать с пленными?» Генерал бросил полный душевной боли взгляд на тела погибших товарищей. «Расстрелять»,- хмуро распорядился он. Это ему потом тоже припомнят).
Вот они, поочерёдно, проходят перед ним. Семнадцать офицеров, отдавших жизни в бою за развалины, которые надо было просто сровнять с землей залпами из танков или с вертолётов.
- Ну что, пришли? - стакан в последний раз наполняется до краёв. - Присаживайтесь. Извините, выпивка кончилась. Никто не хочет сбегать за «пузырём»? И ты, Мухин, не хочешь? Ну, лады... Считаете, я виноват в вашей гибели? Спорить не буду. Но ведь это была война! Я шёл вместе с вами, меня могли убить точно также! Вы вызвались добровольно, в конце концов!..
Президент на экране закончил беззвучную поздравительную речь (Костров всегда убирал громкость на это время, следя лишь за артикуляцией лидера страны; как бывший разведчик, генерал мог читать по губам). Стрелки часов сошлись, наконец, на двенадцати.
- С Новым годом! - сказал генерал, обращаясь к шеренге призраков, которые так и не соблаговолили присесть. Выпив, Александр Валентинович прикрыл глаза. А когда открыл вновь, то «гостей» в комнате уже не было.
Раздался звонок в дверь. Пошатываясь, Костров пошёл открывать. На пороге стоял Дед Мороз - румяный, в красной шубе и с мешком за спиной.
- С Новым годом...,-несколько растерянно произнес он, глядя на генерала. А тот ухмыльнулся, представив себе, какое впечатление производит на визитёра - в майке-тельняшке, алом берете и камуфляжных брюках.- Деда Мороза заказывали?
- Нет. Но если есть водка, заходи.
- Водки нет,- виновато признался Дед Мороз. - Подарки вот... для детей.
- А-а... Тебе, наверно, к соседям моим, - предположил Костров.- Салуцкие, из 22-й. У них двое ребятишек.
- Да, точно! Из 22-й! Как же это я перепутал... Извини, командир!
Дед Мороз ушел. Костров снова остался один на один с беззвучно работающим «теликом». Он вспомнил, что на кухне, в шкафу, должно быть ещё немного спирта. Но не успел сходить за этим сокровищем, ибо в дверь снова позвонили.
«Дед Мороз уже был. А это, наверно, Снегурочка»,- подумал Костров. Открывать не хотелось - хотелось спирта. Но кто-то настойчивый всё звонил и звонил, и Костров, наконец, сдался...
- Здравствуйте, товарищ генерал-майор! С Новым годом вас! Вы меня не помните?
Он помнил, но смутно. Полгода назад, лето, санаторий для ветеранов в ближнем Подмосковье. Да, он, кажется, давал тогда молоденькой сестричке свой домашний адрес и телефон - просто так, ни на что не надеясь. Как же ее звали?..
- Таня,- с улыбкой подсказала она, словно прочитав его мысли.
- Ну, проходи, Таня,- посторонился он.
- А я вот решила приехать... Подумала, может, вам одному плохо. И мне скучно было в нашей общаге. Ой, у вас и ёлочки даже нет... Ну ничего! У нас всё равно с вами будет праздник!- тараторила она, выкладывая из сумки сладости, апельсины, шампанское...
А Костров молча любовался своим нежданным новогодним подарком, и ему почему-то верилось в ту минуту, что сегодня его призраки приходили в последний раз...