Утка тоже человек

Не пускайте военных на охоту. Не надо. Оберегайте их от этого мероприятия всеми силами.
Они будут вам преданно смотреть в глаза, пускать слезу - не поддавайтесь.
Это они на службе - бравые и с оружием на ТЫ. А на охоте... короче, не пускайте.
Отец рассказывал.

Наконец! Охота! Суета будней за спиной, вот она, долгожданная встреча с природой!
По дороге: «За охоту...»... «За целкость в стрельбе...»... «Да и за любовь, а шо?...»
В избушке егеря веселье продолжалось. Стол, заваленный природными яствами, водка морем. «Хорошо-то как, братцы...»
А она, холодная, в запотевшем стакане искрится в свете тусклой лампочки, огурчик, крепенький и пупырчатый, солонинка тает во рту...

Нудный егерь чего-то бубнил, наставлял, значит, как себя вести на охоте.
Но его не слушали.
«За зверей...»... «За порох...в этих... а, в прыыыхвниссах..»... «А споём?» «А давай!» «А это...как его...взяли?!! Да какое нафиг ружьё... гитару!!!»

Угомонились в пол-третьего ночи. В три утра скотина-егерь уже всех поднял.
Злой человек, безжалостный. Мы ж, блин на ОХОТУ приехали, понимать надо.
Поворчали, но делать нечего.
Тела развезли по точкам.
Вову и Витю выгрузили в какой-то замшелой бухточке, показали сектор обстрела и оставили приходить в себя.
Егерь зло сплюнул на копошащиеся в траве тела. «Хантеры, мля!». И укатил.
Головы еще не раскалывались, слишком мало времени прошло, но штормило обоих не по-детски. И пить хотелось.
Лежат оба. Шевелиться лень. Тупо смотрят на зарождающийся рассвет.
Вдруг где-то вдалеке «Бах!» «Бах!». Началось.
Охотники оживились, разобрали ружья и уперлись нетрезвым взглядом в горизонт.
Чего-то не летят... Подождали... Да что за фигня?!! Нет никого.
Вдруг Вова замечает боковым зрением какое-то копошение...
«СМОТРИ!! Вот же она!!!»
И точно, утка. Села невдалеке, метрах в десяти сбоку. Игнорирует бравых охотников напрочь. И что-то клювиком там в перьях...
Вова был ближе, разворачивает корпус и НААА!!!!
«Б...!!! Ты видел?!!! Нет ты видел?!!! Одним выстрелом!!!»
Они запрыгали по берегу, побросали ружья, заорали пронзительно.
Вдалеке проносилась стая уток, испугано косясь в их сторону.
«Нет, ну первая же!...Эх ты, заямоядорогая!» - причитал Вова, поспешно раздеваясь.
Вода была студеная, Вова быстро догреб до тушки, прижал её к телу и повернул обратно. И тут началась мистика.
Берег не приближался.
Вова ускорил вращение рукой и засучил сильнее ногами. ОН НЕ ПРИБЛИЖАЛСЯ! Пьяные силы уходили быстро. Холод мерзкими лапками сдавливал мошонку. Все было тщетно. Мир перевернулся с ног на голову.
В голову полезли нехорошие мысли про всяких там водяных и прочих русалок.
Вова с тоской посмотрел на берег.
Витя, офигивая от нереальности происходящего, выпучил глаза, открыл рот и пустил слюну. Почему-то именно эта струйка слюны жутко напугала Вову. Он с ужасом взглянул на тушку и отшвырнул её прочь.
Водяной отпустил, берег пошел навстречу.
Вова, истерически дрожа телом, вылез на четвереньках на берег и вопросительно посмотрел на Витю.
«А я-то чего?,,,» - почему-то попятился Витя.
Посидели-покурили, стараясь не смотреть в сторону трупика.
«Птица погибла. Так?»
«Да»
«Значит грести в другую сторону она не может. Так?»
«Да»
«Да и вообще - она же легче человека?!!! ТАК?!!!»
«Да»
«Что ты дакаешь?!!! Андеграунд!!! Скажи чего-нибудь, я с ума схожу!!!»
Посидели-покурили.
«А что-то там этот егерь бесноватый насчет подсадных уток говорил...Я думал метафора...»
Метафора плавала порванным трупиком в камышах.
Мир начал возвращаться в привычные рамки.
«Может скажем, что умерла с испугу там... от разрыва сердца...»
«Ага...умерла...а голова? А руки... в смысле крылья? Её же ж в клочья!!!»
«Дааа.... Некрасиво получилось...»
Опять покурили.
«Слушай, а давай скажем, что она отвязалась и улетела?»
На том и порешили. Вова сплавал с ножом к телу и перерезал веревку.
Вечером в избушке егеря, хлебая горячую уху под водочку, слушали возмущенные вопли:
«Нет, ну куда она могла деться? Ну куда? Все есть - одной нет!»
Согласно кивают, типа горе-то какое, и взгляд только в тарелку.
«Нет, ну скажите, куда?»
«А может, улетела... отвязалась там, и улетела...»
«Отвязалась, мля! Ага, ножом веревку перерезала и улетела!!! Утки, они что - человеки?!!!»
Сочувственно кивают. Да мол, хрен поймешь этих уток.

«Летучие Голландцы o или опять про ПТН»

Лето 1990 года! Стоит прекрасная летняя погода. Я заступил старшим в наряд на Пост Технического Наблюдения (ПТН) "Грифельный". Со мной не очень адекватный "дух", которому надо показать, что такое РадиоЛокационная Станция (в просторечии РЛС)? и как ею управлять. Засветка, а это масштабное мерцание на экране, стилизованное под рябь, составляет 30 кабельтовых... В Польше снуют рыбачки... Вроде всё, как всегда...
Здесь остановлюсь поподробнее!
-"Грифельный" - пост технического наблюдения, находящийся в 2 км от cухопутной границы. Дело в том, что наша застава была несколько необычной в том плане, что имела участок морской (водной) и сухопутной границы. Это те места, где западные рубежи нашей Родины выходят к Балтийскому морю. В связи с этим, нам приходилось посматривать и за территорией сопредельного государства, а именно Польши. И в данном случае 30 кабельтовая засветка уходила своим левым краем на территорию всё той же Польши. (для справки - 30 кабельтовых = 3 морским милям = 5556 метрам).
И вот сижу я за большим планшетом, на котором мы простыми карандашиками рисуем курсы корабликов, предварительно отправив все периодические сведения об обстановке на участке на Боевой Информационный Пост (сокращённо БИП), и
балдею... Время около 2 часов ночи. Поворачиваю голову к младшему и вижу, как он клюёт носом люминесцентный слой экрана радиолокационной станции... С пояснениями на русском устном языке отправляю его делать "гимнастику", а сам сажусь за станцию и вижу.у.у.у.., сквозь засветку, что практически напротив поста, в море появилась цель, которая движется вдоль береговой линии, прямиком из соседнего государства. Расстояние до неё всего каких-то метров 300-400... У меня секундная паника... Тяжко одному следить за целью на экране, рисовать маршрут на планшете, рассчитывать показатели, записывать их в журнал и каждые две минуты долбить всё рассчитанное БИПу... Ох, уж мне эти эксперименты нашего начальника...
Подсунул младшего...!!!
Деваться некуда и я декларирую на весь честной мир, а именно на весь отряд, начиная от дежурных по заставам и заканчивая ответственным дежурным по отряду, а следовательно и по участку Государственной Границы заветные слова, применимые к данной ситуации:
- цель море, цель море, цель море! Я Грифельный...
...БИП в шоке! Все, кто общались до этого по громкой связи - затихли!
Сообщаю координаты, курс цели и слышу от Димона - оператора БИПа (вместе в отряд приехали из школы СС Багратионовска) резонное замечание: "А как это у тебя засветка 30 кабельтовых, а до цели 0,3-0,5 кабельтовых?" Отвечаю ему, что трудно поверить, как бьётся на экране цель, на все 6 баллов по 5 балльной шкале, аж засветка меркнет (правда после того, как я её слегка убрал).
Пытаюсь связаться с целью по радиостанции для связи с гражданскими судами, под названием "Сейнер". Однако результат нулевой. Эпопея продолжается! Пограничный Сторожевой Корабль (ПСКР, а в простонародии «Пескарь») не дождаться - слишком далеко он. А уже на телефонном проводе начальник заставы висит и требует доклада... Уже и Тревожная Группа в
булькующе-тарахтящей шишиге (ГАЗ-66) ждёт отправления!
Соображаю, что цель как раз напротив нас... Сажаю пробудившегося младшего за станцию, а сам на вышку к большому пограничному биноклю!
- хм... Никого!!!
Звоню на "Сушку" (вышка, как пост наблюдения у самого моря) - они тоже ничего не видят! Посоветовали связаться с нарядом, идущим им на смену, который как раз сейчас идёт вдоль моря, параллельным курсом с целью. И по расчётам находится в непосредственной близости от неё.
Связываюсь с нарядом. Старшим наряда там Мишка Терентьев. И в ответ на свой вопрос слышу от него:
"Чёй-та я там ничего не вижу". Говорю: «Смотри внимательнее! От тебя метрах в 100 в море цель - должен видеть!» А в ответ - "Чёй-та я её не вижу". Тем временем этот "Летучий голландец" продолжал двигаться медленно вдоль береговой линии. А тревожная группа на шишиге и с биноклями в руках также медленно ползла по песочку параллельным курсом. С участка 8 заставы (а дело было на 10-й) уже летел к нам «Пескарь» (ПСКР). Опережая события, скажу, что он не успел.
И вот цель достигла зоны ответственности поста технического наблюдения под названием "Фирман". Я передал цель на "Фирман" и сразу стал сторонним наблюдателем. На "Фирмане" был прожектор, но и его не смогли сразу использовать для определения цели. Мешала дюна. И лишь когда цель вышла из-за прикрытия дюны, в луче прожектора высветился силуэт яхты.
Впоследствии выяснилось, что это наша поломавшаяся яхта возвращалась с ежегодной Балтийской регаты. На борту было 9 человек. Потрепало их в Балтике хорошо. И света у них не было, поэтому и радиостанция не работала, и течь в корпусе, потому вдоль береговой кромки и ползли.
А по поводу Мишки Терентьева, так с его помощью на заставе появилась новая крылатая фраза - "Чёй-та я её не вижу".
Спрашиваешь у кого-нибудь: "Видал яхту, на борту которой нагрудный знак «Отличник погранвойск» II степени плыл?" А в ответ:
- "Чёй-та я её не видел"!!!

Новый год по-старославянски
Итак, начнём. Эта история не выдумана, она в действительности имела место в одной из воинских частей. Заранее предупреждаю, в связи с тем, что некоторые мои друзья, возможно, еще служат, все их фамилии я изменю. Будет уместно также не раскрывать бывшее место дислокации части и её боевую задачу.
Дело было в самом начале 80-х, когда отношение к Америке было, мягко говоря, прохладным. В лесу, у небольшого провинциального городка N-ска была расквартирована секретная военная часть. Жизнь в ней, как и во многих закрытых частях, не отличалась особым разнообразием. Подъём, зарядка, утренний развод, завтрак, боевая учёба и так далее по распорядку. Скучища невероятная, в город отпускали очень редко. Надо признаться, что там я и служил, ещё не став сержантом, в то славное время, о котором повествую.
День ТОТ начался как обычно, ничего примечательного, единственное — было очень жарко, несмотря на конец августа. Духота стояла страшная, все расстегнулись (даже молодые воины), но всё равно обливались вонючим липким потом. Мне было ещё жарче, поскольку приходилось воевать на два фронта: как связисту — обслуживать телефонный коммутатор части, телетайп, и быть ещё и дежурным по КПП, проще говоря, привратником. Вообще-то у номинального дежурного должен быть помощник, но мне такого не предоставили — званием не вышел.
Сидя в маленьком закутке, где был оборудован узел связи (посторонним вход воспрещён и так далее!), я тихо мечтал, чтоб все эти машины с ГСМ, разными стройматериалами, продуктами, пропали куда-нибудь к чёртовой матери, а тут можно и покемарить...
Вроде всё уже так и складывалось, но тут затрещал телетайп и мне пришлось в быстром темпе отвечать. «Взбудоражили псы» — злобно подумал я и закурил. Сутки стали медленно, словно нехотя склоняться к вечеру. Если бы знать, что сулит этот наступающий вечер, завыл бы собакой, громко и с глубоким вибрато!
В мягко опускающихся на землю сумерках, подъехала пожарная машина. Маленькая такая, на шасси ГАЗ-51. Не помните такую марку? Было, было. С жутким урчанием и дымом машина приблизилась к воротам КПП и из неё высунулся весёлый сержант Генка, из соседнего с нами автобата.
— Открывай, земеля!
В недоумении, оглянувшись, словно ища совета или помощи от старших, я подумал, что машину, конечно же, выпускать нельзя, таков был устный приказ начальника штаба части. Куда на ночь глядя такая маломерная рухлядь пожарная едет, ну не к девицам же?!
— Ребята вы куда едете, путевой лист есть? — лениво спросил я.
— Сюда иди.
— ПРИНУЖДАЕТЕ? У меня штык-нож есть. Зарежу нахрен.
— Ха-ха-ха-ах-ха-ха, гы-гы-гы! Сюда иди, чё скажу!
Оказалось, что в пожарке ещё сидят трое солдат, теребящих лежащий на коленях длинный и черный резиновый шланг, ну чем не команда? Медленно подхожу, думая, не диверсия ли это, может позвонить дежурному по части пока еще не поздно? Руку на штык-нож.
— Слушай сюда, чувак. На станцию привезли четыре цистерны с вином. Не знаю с каким, может даже одна с коньяком. Мы счас качнём маленько от одной ёмкости, и мухой сюда, понял, воин? Такой груз больше суток не простоит, поэтому выпусти уж нас...
— Э-ээ. Да вы что!!! Меня завтра из-за вас на гарнизонную губу отправят, или ещё куда подальше, а я туда не хочу.
— Не беспокойся. Никто даже и не узнает.
— Вы же сами меня первые заложите. Что будете говорить, кто ворота открывал? Рядовой Питкин?!
— Ничего не скажем. Будто выехали с территории автопарка, там есть ворота.
— Знаю, но на них есть и замок.
— Не твоя забота! Открывай, земеля, точно приедем, искать машину не придётся. Слово командира!
— ... с вами, открою.
Ворота медленно отъехали в сторону, под животворным действием электропривода. Пожарная машина, окутавшись сизым дымком, мягко подскочила на кочке и, наконец, покинула территорию нашей войсковой части.
Действительно, примерно через час времени, вернулись охламоны. Вначале, когда выходил покурить на крыльцо, увидел на дороге медленно, зигзагами приближающиеся фары. Пожарка уверенно двигалась «змейкой», так надо двигаться, если вам известно, что где-то рядом снайпер. Двое бойцов держали руль, а весёлый сержант Генка управлял педалями газа, сцепления и тормоза, полулёжа на сиденье водителя. Судорожно открываю ворота.
Посигналили сипло: «би-би-и-ирп» и тяжко переваливаясь с боку на бок под завязку закачанная машина, надрывно урча старым изношенным мотором, ввалилась обратно в лоно родной части. «Боже мой, что я наделал! Это уже не губа, тут трибуналом и дисбатом пахнет!» — с тихим ужасом подумалось мне.
— Рыыы-к! Урр... Сюда идди!
— Что это?
— Портвейн, чувак! Портвешок ха-ароший, 19 оборотов, сахар 7! Говорят, чуть ли не «Анапа». Давай-ка братан, кружечку вмажь!
— Вы чо, я же на коммутаторе!
— Знаешь, а сегодня 1 сентября. Э-эт-то, старославянский Новый год! Начало года, понимаешь? Большой народный праздник. Славян не уважаешь?!
— Вот задолбали! Чтобы Россия стояла, и не было атомной войны!
Пришлось принять. Надо сказать, я не большой любитель портвейна, но он действительно был еще неразбавленный, к тому же сильно не люблю атомную войну. «В ней не будет победителей, все погибнут» — запоздало вспомнилось.
Протянулось томительно долгих 40 минут, прежде чем, выходя покурить, услышал из своей маленькой открытой форточки гульбище в автопарке. Там было весело! С нехорошим предчувствием решил посмотреть на празднество. Сделать это было не так просто. Пришлось пойти на нарушение Устава, предварительно заперев наглухо узел связи и штаб части.
Зрелище, открывшееся мне в автопарке, было действительно занятным. В центре автопарка, в окружении полуроты солдат стояли 3 ведра до верху наполненные портвейном. Гремели кружки, слышались шутки, радостный смех. Некоторые уже закуривали, приняв свою порцию. Через какое-то небольшое время раздались украинские песни, и про Щорса, 3-х танкистов, даже про крейсер «Аврора». Меня увидели. Пришлось ещё принять, после чего немало изумившись, я резво убежал назад, к спасительному коммутатору.
Там некоторое время покемарил, проснулся от яростного стука в дверь.
— Ччоо?!
— Открывай, чмо!
— Неезь...Нееззя!
Это был дежурный по части прапорщик Кирьдяшкин. И он, конечно, в данном ранге имел полное право доступа на узел связи.
— Открывай, сказал, твою мать!!!
Нехотя отворилась дверь.
— Докладывай, что творится.
— Старославянский Новый год в автопарке, товарищ прапорщик.
— Я те дам!!! Вот несчастная суббота... И комбат в отпуске! Кирдык бабай! Быстро соединяй с караулкой, будем решать проблему.
После этого оперативный дежурный позвонил в караульное помещение, был поднят по тревоге свободный от наряда взвод, вызваны из своих квартир офицеры — замполит и начальник штаба.
Празднество переместилось в спальное помещение роты на первом этаже. Нескольких вёдер чудесного напитка с лихвой хватило не побывавшим в автопарке воинам. Отдельная попойка в честь старославянского Нового года была организована в столовой кухонным нарядом. Там ведь было море закуси! К столовой подтягивались жаждущие продолжения празднества. Веселье развернулось с новой необузданной силой!
При выяснении всех обстоятельств дела, дежурный по части вынужден был попробовать «чем травят советских солдат» и после 5-й кружки произвёл отбой в помещении для хозяйственных нужд, в просторечии называемом каптёркой.
Стойко держался взвод охраны. Они окружили автопарк, и все попытки снять блокаду не увенчались успехом. Когда обеспокоенные воины дружно, обдирая форму об колючку, стали махать через забор, взвод овладел территорией автопарка. Естественно, командиром была произведена апробация, так как на земле стояли, по крайней мере, 4 недопитых ведра, а кружки плавали в ароматной жидкости.
К утру основной состав механизированного батальона, и все наши «войска» включая взвод охраны, стали сильно подшофе. Мехбатовцы укрылись в своём спальном помещении 2 этажа и на улицу уже больше не выходили.
Закрывшись на своём узле связи, с тоской ожидал неминуемой развязки. И она вскоре действительно наступила. Прибежали офицеры нашей части, практически все. Не было только командира, он ещё не прибыл из отпуска. Меня, рядового, поощрительно улыбаясь, взяли в качестве гида-экскурсовода. Они внимательно осмотрели спальное помещение роты, столовую, и пошли, не торопясь к автопарку. Дежурный по части так и не был обнаружен...
— Что будем делать, товарищи офицеры? — злобно спросил начальник штаба, стоя перед пожарной машиной на шасси ГАЗ-51.
— Эх, ядрёна кочерга! Надо попробовать! — ответил за всех начальник транспортной службы.
Последовательно каждый зачерпнул себе по кружке дивного напитка и немедленно выпил. Крякнули. Вздохнули тяжко. По-моряцки, качаясь на неверных ногах, подходил оперативный дежурный по части прапорщик Кирьдяшкин. Он отдал честь офицерам, при этом чуть не упал. Слово взял замполит, майор Торчковский
— Отставить рапорт! Всё и так ясно. Ты мне объясни, Валера, дай ответ только на три вопроса: кто, где, когда.
— Ввои-ны, нночь-ю, вчер-ра.
— Лаконичный ответ! Учитесь, товарищи офицеры. Валера, а где Книга учёта вьезда-выезда?! Кто дежурил?
— Н-на... КП-ПП, тварищщ майор. Дежурил... ну, как ее-го... Ну, этот...
Повисла тяжёлая многозначительная пауза.
— Построить батальон немедленно и в полном составе! — скомандовал начальник штаба. Рядовой Питкин, бегом на узел связи!
— Есть, товарищ майор!
Офицеры приняли ещё по кружечке, затем сливной клапан на пожарной машине был безжалостно и окончательно открыт. Ароматная, темная, пахнущая солнцем да южными травами жидкость, с плеском полилась под колёса на грязную землю автопарка. Вскоре всё было кончено, и дневальный по автопарку засыпал желтым противопожарным песком огромную лужу портвейна. Все ринулись на плац.
Батальон понуро стоял, медленно осознавая свою вину. Слово взял замполит части майор Торчковский. Он долго и назойливо говорил о вреде алкоголя, об тревожной ситуации в мире и невиданном ранее разгуле сил мирового империализма, о том, что в армии нельзя так себя вести и так далее. Обозвал всех нас долбанными алкашами, обещал и гарантировал немедленную отправку в славный город Томск, в дисбат. Все, конечно же, умолчали о зачинщиках и исполнителях столь дерзновенной военной операции, ибо двое из них давно и беспробудно спали, а весёлый сержант Генка громко, с медвежьим рыком, блевал в туалете второго этажа, где было открыто окно.
Так закончилась эта невероятная история. Всё же мы дали слово чести, что комбат об этом не узнает. То же самое торжественное обещание было взято с воинов мехбата, ибо и у них существовал комбат, который только вчера убыл в очередной отпуск. Действительно, как могу засвидетельствовать, от нашего призыва, комбат узнал об этом инциденте от своих офицеров, когда все герои уже благополучно уволились из войск и разъехались по домам, счастливо избежав дисбата. Одно знаю точно.
Более широкого и разгульного празднования древнеславянского Нового года мне ни раньше не позднее не доводилось видеть, это было нечто поистине эпическое. Именно тогда я и понял, что Народ и Армия — едины.

“Память - ничем не заменимый хлеб насущный,
без коего дети вырастут слабыми, неспособными
мужественно встретить будущее...”

ХАКАС

Помните легендарный случай, когда спецназёр из Холулая при сдаче экзамена добрался до Москвы и вернулся назад в свою часть? Кто с Дальнего Востока, не даст соврать. В бухте Джигит, что на острове Русский, располагается спецназ Краснознамённого Тихоокеанского флота - подразделение боевой разведки КТОФ - созданный более полувека назад для ведения диверсионной деятельности в тылу противника. Его цель - оглушить и ослепить врага, уничтожив его береговые приборы слежения за флотом. Если потребуется, заминировать и взорвать вражеские корабли и подлодки. Воинская часть Холулайцев, так их называют в народе, на протяжении всей своей истории считается элитной. Относится к составу сил постоянной готовности. Ее командир назначался Главкомом ВМФ СССР. Так вот, раньше проникнуть через все кордоны и заслоны дальше Красноярска никому из Холулайцев не удавалось. И потому в Московской комендатуре, когда к ним зашёл оборванный и голодный парень явно призывного возраста, ни о чём таком и не слышали. Но, на всякий случай, посадили парня в камеру. Парень проспал 18 часов кряду. Проснувшись, съел сразу завтрак, обед и ужин. Поняв, что здесь о нём ничего не знают, ушёл из-под стражи, из военной гарнизонной комендатуры назад, к себе на остров Русский. Вконец измотанный, голодный и оборванный, вышел под Хабаровском на одну воинскую часть и «сдался» командованию.

- Всё, нет сил. Сообщите моему командиру, что я выполнил задание.

Так вот этот то парень и был нашим Хакасом!

После четырёх лет срочной службы уволенный в запас Хакас вернулся в свой Абакан и поступил учиться в медицинское училище. Получив диплом, работал фельдшером на "Скорой помощи". Через год устроился на службу к нам, в Хакасский СОБР. Имя у Хакаса было труднопроизносимое - Бурук Торгул - и потому мы звали его просто - Хакас. Бурук Торгул не был похож на представителей своего народа. Рост сто восемьдесят пять, светло-рыжий и голубоглазый, и только монголоидные скулы выдавали в нём потомка найманов. Про свою службу в спецназе ВМФ Хакас ничего почти не рассказывал. Во время приёма на службу в СОБР при сдаче зачётов по физической подготовке проводится спарринг бойцов СОБРа с кандидатами. Можно сказать, кандидатов просто избивают, проверяя их выносливость. Хакас разделся. На левом плече у него была наколка в виде черепахи!?

- Я не умею драться. - сказал Хакас.
- Ты, диверсант грёбаный, и не умеешь? - едко заметили Хакасу.
- Нас не учили драться. Нас учили убива-а-ть! - был ответ.
После чего Хакас вошёл в транс, глаза его из голубых стали тигрино-жёлтыми, а сам он весь излучал волны животной агрессии. Он гипнотически смотрел на своих противников по спаррингу, как удав на кроликов.
- Эй, Хакас, очнись! Что с тобой?
Хакас вышел из транса и в мгновение ока уложил двух наших краповиков на двухнедельный больничный. Парень был принят на службу в СОБР и занял должность фельдшера отряда.

Больше всего на свете Хакас любил холодное оружие, бывшее, казалось, частью его организма, любил петь своим приятным грудным голосом на древнем кереитском языке и любил женщин. Всех! А женщины любили его! Про себя Хакас говорил, что он из детдома, но считает себя потомком какого-то древнейшего исчезнувшего азиатского народа, жившего в горно-таёжном районе реки Чулут.

- Я из рода Найманов империи Кереитов - говорил Хакас.
- Хакас, о чём ты всё время поёшь? Как чукча, что вижу о том и пою? - прикалывались первое время над ним сослуживцы.
- Я пою песню воина - отвечал Хакас - Пою о том, что величайшим наслаждением и удовольствием для воина является подавить и победить врага, вырвать его сердце и заставить женщин побеждённого врага обливаться слезами. Чтобы превратить животы их в ночное платье для сна и подстилку, а их сладкие губы цвета грудной ягоды сосать.

Так говорил Хакас. Ещё у него был свой родовой деревянный дом, в глухом углу Урянхайского края, на солнечной приверхе Бий-Хема. Ещё одним чудачеством Хакаса было то, как он на праздники разделывал барана или жеребёнка на шашлыки. Первый раз даже видавшие виды бойцы СОБРа были поражены. Хакас вонзал свой нож в грудную клетку закланного животного. В разверстную грудную клетку барана вводил руку, нащупывал сердце жертвы и сдавливал его до тех пор, покуда животное не умирало. После этого на земле оставался лежать баран с вырванным сердцем.
- Ну ты, Хакас, и мясник!
- Я фельдшер!

Все новогодние праздники 95 года, Хакасский СОБР провёл в городе Грозном. И только после старого Нового года, на Крещенье, отряд передислоцировали на отдых в спокойную станицу Наурская.

Тёплое февральское солнце приятно грело. Хакас, Грек и Леший возвращались с помывки в расположение СОБРа. Мылись в душевой что в станичной котельной, которую держали местные казаки и любезно приглашали к себе своих защитников. Разомлевшие от горячей воды и не по-зимнему теплого солнца, парни неторопливо шли по пыльной улице. Откровенно наслаждаясь в общем-то, мирной тишиной и чистотой тела.

Любитель холодного оружия и женщин, Хакас предложил зайти в кафешку, где торговала приглянувшаяся ему молоденькая и симпатичная чеченка. Хакас уже познакомился с ней и при случае не упускал возможности, купив шоколадку или коробку конфет, подарить сладкий подарок своей сладкой сердечной зазнобе.

На этот раз в кафешке было несколько агрессивно настроенных молодых чеченов. Пассия Хакаса прятала глаза и старалась не смотреть на него. Но что такое влюбленное сердце? Хакас заметил опухшие от слёз глаза своей девушки и замазанный косметикой синяк.
- Что это?
- Уходи быстро и не встречайся со мной! Не надо! Это мои братья.
Тут к СОБРовцам подошли борзые молодые из нохчей и предложили выйти на улицу. Поговорить.
Хакас, Грек и Леший вышли, окруженные численно превосходящим «противником». Адреналин приятно возбуждал.
- Слушай, чурка, ещё раз увидим, будешь говно своё жрать! - сказали Хакасу. Сценарий перепалки развивался естественным образом.
- Что, если у тебя автомат, так ты и смелый? Да? - бросил в лицо Хакасу один из чеченских парней.
- А что, слабо, ссышь один на один!? На ножах!? - предложили Хакасу.
- О! Благодарю вас, боги моих предков за милость ко мне. - прошептал Хакас и воронёная сталь клинка мягко улеглась в привычную ладонь.
У Нохчей хищно блеснули на солнце лезвия страшных, с зазубринами, тесаков.
- Чичас, как барана тибя разделаем! - послышались угрозы.
- Да я баранов больше за свою жизнь разделал, чем ты съел, сопля зеленая. - весело скалясь, отвечал Хакас.
Грек заметил, что глаза у Хакаса стали тигрино-жёлтыми...В миг один, Хакас взмахнул ножом. Точнее сказать, что никто и не заметил взмаха. Сухожилия на плечах и предплечьях двух ночей были перерезаны. Грудь и животы рассечены. Самому здоровому и злобно брызгающему слюной парню Хакас вонзил свой нож над левой ключицей, разверст грудную клетку и погрузил свободную руку в разъятую грудь. Рука нащупала трепещуюся сердечную мышцу и надавила на неё. Хакас держал сердце врага, пока оно не перестало рваться из пальцев. Противник какое-то мгновение остался стоять с вырванным сердцем и глазами, полными ужаса и непонимания. Нохчи, как кролики, заворожено смотрели на Хакаса и на своего сородича - оцепенели. Когда все очнулись, бойцов СОБРа уже и след простыл. Остался только на земле лежать труп с вырванным сердцем. Да еще четверо пострадавших корчились в пыли и тихо скулили от боли и бессильной злобы.

Уже через час Хакасский СОБР находился в станице Ищерская. Как будто его и никогда не было в Наурской. А Хакас, Грек и Леший рано утром вылетели из аэропорта Минеральных Вод через Москву на Абакан. Для них эта командировка закончилась. А война!?

Хакас же по приезде домой отказался от прохождения медицинской экспертизы по психу и уволился из СОБРа. Говорят, уехал к себе на Бий-Хем, забился в глуши Урянхайского края. Работает ветеринаром в близлежащем скотоводческом хозяйстве да врачует помаленьку местное население в глухих населённых пунктах, где о врачах сроду и не слыхивали.

Больше в Хакасии никто Буйрук Торгула не видел. А вот летом 95 года на территории Чечни начали находить боевиков, лежащих на земле с вырванным сердцем и разъверстой грудной клеткой...

А ещё рассказывали, что какой-то из мощных чеченских полевых командиров назвал Хакаса личным врагом и обещал кучу денег за его голову...

Звучит как сказка, но ведь нет дыма без огня.. Рассказывали, что есть холулаевцы, которые когда попадают в Чечню, просто днем спят, а ночью уходят в лес или в горы и возвращаются с "трофеями". Иногда не возвращаются...

Дизентерия... Навеяло

Помню, помню... Эдак год 197...
Прихожу в роту, голова болит, горло першит, t=38... Короче, простуда.
Говорю народу: пойду в санчасть, полечусь...
"Не ходи" - сказал народ - "Там что-то не чисто".
Не поверил. А зря...
Прихожу в санчасть. К врачу очередь. Сижу, жду...
Подходит очередь, захожу в кабинет, жалуюсь... "Ааа" - говорят. "Понятно, будем лечить". И показывают на другую дверь из кабинета. И тут до меня ДОХОДИТ! Пока я сидел в очереди, из кабинета НИКТО НЕ ВЫШЕЛ!
За дверью оказалось крыльцо, к которому вплотную подогнан крытый фургон, а в нем уже с десяток "страдальцев".
Двери закрылись, и я со своей простудой отправился в инфекционное отделение 1 ВМГ...
Дизентерию я, конечно, подцепил, но уже в госпитале, примерно через неделю "лечения".
А вообще тогда полегло пол-училища... Первым повезло - нас хотя бы в госпиталь положили. Остальные лежали в спортзале...
А виноват "капустный салатик". Поставили приехавшего из отпуска курсанта капустку "замесить и нарубить", и вот результат...

Кстати о медиках...
Я "медицинский ребенок". Мать - врач. Да и была диллема: поступать в училище (по стопам отца) или в мед. Короче, в медицине немного разбираюсь. Это важно для дальнейшего повествования...
Короче, лечусь... Каждое утро глотаю горсть таблеток. Пару раз попадаю на "телевизор", как живо описал предыдущий автор. Но зачем-то меня таскают каждое утро на анализ крови из вены. Чего я панически боюсь. Причем ребят из соседней палаты - не трогают. Начинаю следствие и обнаруживаю в своей "горсти" пару таблеток неизвестного мне назначения. "Обаял" медсестричку и спрашиваю: "Валечка, а что это за таблетки, последнее слово медицины???". "А это от ГЛИСТОВ" - отвечает Валечка.
Я спер свою историю болезни и, внимательно изучив ее, обнаружил, что глистов у меня нет, и более того, таблеточек этих в моей истории болезни не значится...
Наутро я отказался пить таблетки и сдавать кровь... Прибежал начальник отделения... Долго орал и наконец проболтался: "Вы мне эксперимент срываете..." Оказывается, его мать писала докторскую, и в одном из разделов надо было исследовать побочное действие этих таблеток на состав крови...
А вы говорите - врачи-убийцы...