В 70-е годы на границе поймали китайского перебежчика. Ну как «перебежчика»? Много среди них было засланных диверсантов. Да и вообще, народ в приграничных китайских деревнях был тёмный, иногда кто-то увлекался сбором папоротника или ловлей древесной лягушки и оказывался на нашей территории.
Таких, естественно, подробно опрашивали, а при возможности даже «засылали с заданием» обратно, на Китайщину. Возвращались с таких «заданий» редко — то ли потому что попадали в тюрьму, то ли потому что просто не понимали, чего от них хотели советские пограничники.
Так вот, был в погранотряде молодой, но очень перспективный офицер со знанием китайского языка. Он и проводил опрос перебежчика.
В вопросах высокой политики и международных отношений пойманный разбирался слабо, поэтому рассказал, что знал — в основном об изменении цен на капусту на близлежащем волостном рынке, но и эта информация считалась ценной.
А случилось так, что в ту пору приехал в отряд с инспекцией один московский генерал. Очень начитанный и интеллигентный человек. И захотел он тоже поучаствовать в опросе: и посмотреть работу молодого коллеги, и вставить свои «пять фэней».
В самом конце беседы генерал попросил:
— Спросите, пожалуйста, нашего китайского друга, кто он по вероисповеданию: конфуцианец или буддист.
Было уже поздно, офицер работал без перерыва много часов, объяснять генералу все тонкости, связанные с восточно-азиатским религиозным синкретизмом, особенностями антирелигиозной политики в современной КНР, не хотелось. Расстраивать генерала хотелось ещё меньше. Да к тому же в голову никак не лез перевод слова «конфуцианец».
Как сказать «Конфуций», «конфуцианство» ("учение Конфуция" или "учение книжников") и даже «учёный муж, знаток конфуцианских текстов», было в общем-то понятно, но к жителю глухой дунбэйской деревни это явно не относилось. А вот именно «конфуцианец» — ну, хоть тресни.
Поэтому офицер поступил по-восточному мудро. Он спросил китайца:
— 你吃饭了吗？ (Ты поел?)
— 吃饭了, утвердительно ответил китаец. Поел, мол.
— Он буддист, — уверенно перевёл переводчик.
Генерал удовлетворённо кивнул и что-то пометил в своей записной книжечке.

Был у нас в системе немолодой уже препод по живучести. Уж не помню фамилию, мы его между собой называли дядя Лёша. Уважаемый человек, образец моряка, форма с иголочки, стрелки на брюках "не порежься", накрахмаленная сорочка, галстук самовяз ну и прочий военно-морской шик. Единственно, пунктуальностью не отличался, мог на занятие и на полчаса опоздать. Но умел он своей подачей завоевать внимание, так что перерыв мы пропускали, а если пара последняя, то слушали его до упора.
Как-то учебный отдел напутал и расписал его пары на то же время, что и семинары по партполитработе. Это был цирк шапито. Только политрабочий кого-нибудь вызовет к доске отвечать, тут дверь распахивается, заходит дядя Леша и во всю мощь своего луженого горла:
- Если они не будут уметь молиться, они выживут. А если не смогут заделать пробоину в корпусе, то все погибнут! Ступай, милок, отсюда.
Как-то тоже на последнюю пару выпала такая "совмещенка" и мы уже сидели в предвкушении. Но случилось нечто непредвиденное. Супостат силами корабельной ударной группы пролез через Босфор и весь наш Краснознаменный флот по тревоге убежал в морЯ ему противодействовать. А очень важная для боевой готовности флота политконференция оказалась под угрозой срыва. Для кворума всех преподов с кафедры марксизма с ленинизмом отправили на неё, а к нам по просьбе самого начальника кафедры пришел дедушка-пенсионер, бывший старший преподаватель этой же кафедры.
Наше отношение к своему предмету он понял сразу. Но это ни на грамм его не смутило.
- Ребята, я всё понимаю, но хочу сказать, что бесполезных дисциплин в училище не бывает. Хоть вы и будущие инженеры, но с горячо любимым личным составом тоже придется плотно работать, и не всегда это проще, чем техникой заниматься. Вот приведу вам пример из своей, так сказать, практики. Служил я в Донузлаве, это, знаете, возле Евпатории. Пришел к нам в дивизион лейтенант с училища. А чем знаменита Евпатория? Правильно. Большим количеством санаторно-оздоровительных учреждений. Был и санаторий, где женщин от бесплодия лечили. Врачи им прямо говорили: "Для закрепления лечения не надо забывать, что есть мужчины". И вот как-то попав в этот санаторий, наш лейтенант там и "прописался". Его по сменам передавали. А ему уже от службы ничего и не надо стало. Поят, кормят, ну и сами понимаете. Стало ясно, что офицера надо спасать, когда увидел его на построении в ботинках с разорванными задниками, через которые были видны рваные носки, а через них грязные пятки. Вот тогда мне пришлось вспомнить, чему меня учили на таких же занятиях в училище, и всё применять на практике. Я-то сам из механиков, так просто судьба сложилась.
- Помогло?
- Еще как.
- А что с ним потом стало?
- Остепенился, женился, окончил академию, а сейчас в нашем училище преподаёт.
- Фамилия?!!! - заорали мы в один голос.
- Ну, это я вам, конечно, не скажу.
И тут распахнулась дверь в аудиторию и дядя Леша, еще с порога увидев какие развешаны плакаты, заорал:
- Если они не будут уметь молиться...
- Леша, ты чего раскричался? - обозначил себя ветеран.
Мы такого растерянного дядю Лешу увидели в первый раз.
- Николай Борисович, прошу извинить, занимайтесь, занимайтесь, я пойду...

Был я тогда личинкой прапорщика, и отцы-командиры видели во мне некие перспективы, и даже прочили большое будущее. Ибо был я сообразительным, шустрым, еще не научился держать свои гениальные инициативные мысли при себе и смело вызывался на выполнение самых ответственных и опасных заданий (зачеркнуто) просто больше некому было. В те прекрасные времена служить Родине особо желающих не было, поэтому иногда приходилось закрывать по 2-3 штатных единицы одной имеющейся. Ну и поскольку я себя показал правильным военным, было решено меня направить на Факультет повышения квалификации, получать высшее военное образование. И направили.
Можно долго рассказывать, как я в компании таких же (кто сказал долбоебов?) прапоров из всех мыслимых подразделений нескольких федеральных служб грыз гранит науки, но сейчас про вполне себе конкретный зачет по военной топографии. Зачет в диплом, кстати.
Со всеми сдать зачет я не смог, но это был случай массовый, шла вторая чеченская, и отсутствие слушателя "по служебным обстоятельствам" воспринималось как должное. Пришел я значит на кафедру Оперативно-тактической подготовки, доложил о себе, поправил, шмыгнув носом, ПМ подмышкой (это для форсу бандитского) и присел на стульчик у стола преподавателя.
- Вот вам карта командира "боевой группы антитеррора"*. Записывайте вводные:
Грибниками ориентировочно в 5:45 утра замечена группа вооруженных лиц, численностью 5-8 человек, заходящая в лесной массив севернее деревни Плюевка, у брода через реку Переплюевка. В вашем распоряжении группа оперативных сотрудников, 15 человек личного состава и приданный мотострелковый батальон на БТР. Приказ - организовать операцию по блокированию и/или уничтожению РДГ террористов. Время поступления информации - 6:50, батальон по боевой тревоге поднят и готов к выдвижению.
- Завтра в 13:00 жду вас с решением задачи.
Я как тогда, так и сейчас, с военной топографией не дружу, для меня стрелочки и значки на карте в принципе ясны, но в целом непонятны. Олень я в военной топографии, если коротко. Зато в плане взаимодействия с военнослужащими других подразделений, я уже был если не профи, то куда сбегать за жидкостью для придания военным гуманности и человеколюбия уже знал. Путь был один, на третий этаж. Там, в гнезде из сейфов, столов и подпертой палкой занавески, сидели они - люди, которые знают, как стрелочки рисовать, туда я и зашел, аккуратно ступая.
-Привет, парни!!! - осторожно сказал я.
-Ничего нет, ступай к себе, скорбный, я тебе еще апрельскую комиссию не простил. - поведал мне человек с печатью порока и алкоголя, терзавших его вчера, на лице.
-В Химках его вчера видал, - хмуро добавил второй.
-Он мне вчера на футболе прямо в косточку зарядил, я его презираю, - сказали из-за шкафа.
Я был готов впасть в отчаяние и даже занервничал, отчего в пакете звякнуло.
-Одна бутылка не звенит.
-А две звенят не так.
-Проходите, молодой человек, докладывайте, что там у вас? - раздалось из-за шкафа.
Четким шагом, держа выправку (зачеркнуто). Присутствующие офицеры сомкнули строй у стола. На стол легла карта, поверх карты вводная, углы карты были прижаты. Штаб достал стаканы и начал работу.
-Че тут думать, Вася, у него пятнадцать алкоголиков с бодуна и он сам не втыкает...
-Разведвзвод, первый взвод первой роты по определению - парад...
-Броню нахуй, вот тут по высоткам, тут поля, экипажи наверх в визуальном контакте и каждые пять минут доклад... Не сядут. Пусть не глушат, не ебет.
-Тут кстати, они по весне хуй проедут на колесах, но для балета сойдет, - пиши 35 минут со скоростью 20 км/ч.
-Заброску пехоты на шишигах, Бэтэры не трогайте... Пиши, 40-45 минут со скоростью 30 км/ч
-Три роты, ну пусть там будет человек двести... В визуальном контакте, пусть идут в проческу. Обязательно орать, курить, но сука осторожно.
-Группу с усилением забрасываем бобиками и таблетками навстречу, на максимальной, пока доедут протрезвеют и воткнут.
-Отсюда отожмем, они по ручью пойдут...
-Вот тут встречать, два ПК на фланкирующем, если дернутся - валить.
Три пары глаз посмотрели на мальчонку. Некоторые смотрели как на полезное, но говно.
-Ты понял что-то, скорбный?
Я немедленно разлил и подвинул тарелку с хлебом и салом подальше от моей карты такого ловкого командира БГ.
Кивнув, я выпил и закусил.
-Скорее нет, чем да. - уверенно ответил я.
Мы желаем тебе успеха, и беги еще, ибо литр на четыре не делится, а осталось всего ничего. И поскольку крыть мне было нечем, я пошел.
-Товарищ слушатель, вы в погранвойсках служили?
-Никак нет, тащ полковник, присягу принимал вот на этом плацу.
-Странно, очевидное пограничное мышление на вашей карте. Давайте зачетку, прекрасный замысел, прекрасное решение, прекрасное оформление, идите, "хорошо".
Шапку "Карта командира бла-бла-бла" с красивыми буквами и цифрами я написать забыл. Олень.
*название условное, по реальному названию подразделения я что-то не уверен, можно ли

Военный бог

Об этом товарищ, не вспомнить нельзя.
Приказали мне как-то получить некое изделие. Большое, ящики занимали половину грузового вагона. Все опечатано, ящик с документацией тоже. Если я сорву хоть одну пломбу, изделие из 1 категории переходит во 2, а меня ждет расстрел.
Но как принимать?! Ведомость комплекта в опечатанном ящике. Наконец нашли багажную квитанцию или накладную, в общем, какую-то мятую бумажку. Стало хотя бы ясно, сколько мест. Мест оказалось 23. На каждом ящике написан номер места. Ящики разложены на грузовом дворе, а я с бойцами хожу и ищу места. Периодически бойцы выкрикивают номер места. Подхожу, сверяю, отмечаю. Железные дорожники давно махнули рукой на военных дебилов и ушли в контору. А мы все ищем. Номер места обычно находится на нижней стороне тяжеленного ящика. Типа еврейского счастья. А зима, холодно. Наконец все проверили. Нашли 22 места. Нет 23-го. Нет и все! И это катАстрофа с выделением огня и дыма. Потому что непонятно, что дальше делать. Если я подпишу, пропавшее место повиснет у меня на шее, причем, я не знаю, что в нем. А вдруг что-то ценное? Не подписать нельзя - что с ящиками делать? В вагон обратно не погрузишь, на склад не пустят. Стало темнеть. Но военный бог - он добрый. Нашлось 23-е место. Знаете, что это было? Это был брезент, на котором расставили ящики.

Вспомнился рассказ знакомого из ОМОН про попытку привить культуру их коллективу со стороны молоденькой психологини, затащившей всю ораву гоблинов в театр на пьесу французского автора (парни сопротивлялись как могли, но подключился зампо и приказал идти). Нельзя сказать, что поход в театр прошел совсем уж бесследно, несмотря на то, что часть л/с вторую половину пьесы тихо хрючила в удобных креслах: после вышибания двери в очередную хату нариков или уголовников стало принято кричать "бонжур, бля!" :)