АНАБАЗИС РЫЖЕГО ГУСЯ

О том, что рядовой Гусев допустил самовольную отлучку, стало ясно только на вечерней поверке. Днем его никто не искал - мало ли где в авиационном гарнизоне может болтаться солдат!
Но на вечернюю поверку явился дежурный по полку, и отряд тут же заметил потерю бойца.
- Гусев! - выкрикнул старшина. Рота молчала.
- Гусев, сучий потрох, спишь в строю?!
- Нет его, товарищ прапорщик, - сумрачно доложил кто-то из второй шеренги.
- Которого?
В полку было два Гусевых. Один Гусев, родом из глухой сибирской деревни, был рыжим, за что получил кличку «Рыжий Гусь», а другой, шатен, был с Западной Украины. Этого звали «Серый гусь». «Гуси» друг друга не любили. «Рыжий Гусь», находясь в плохом настроении, как-то обозвал «Серого» Бандерой.
- Ты чего лаешься, сука ржавая? - удивился «Серый Гусь» и незамедлительно оскорбил «Рыжего» действием. Потеряв передние зубы, сибирский Гусев стал безбожно шепелявить, однако бесплатно протезироваться за счет Родины почему-то упорно отказывался. А еще Рыжий Гусь до смерти боялся щекотки. Если его начинали щекотать, он валился на спину и во всю глотку орал «Пощщадите!»
Быстро выяснилось, что пропал именно Рыжий Гусь, так как «Серый» уже два дня отдыхал на губе. Осмотр прикроватной тумбочки показал, что «Рыжий гусь» с крестьянской аккуратностью сгреб все свои вещички, шинели в каптерке тоже не было. Стало ясно, что банальная «самоволка» плавно перерастает в самовольное оставление части.
Подождав положенные три дня, командование скрепя сердце обратилось в милицию. «Внутренние органы» мутно осмотрели ходоков и заявили, что объявить беглеца в розыск можно только после посещения его малой, так сказать, родины.
Поскольку в армии рядовой Гусев занимался, в основном, перетаскиванием аккумуляторов, то командование решило, что искать его должен инженер по авиационному оборудованию. Подивившись такой неформальной логике, аошник спорить не стал, так был уже майором и точно знал, кто в армии всегда прав.
До родной деревни Рыжего Гуся майор Вольский добирался двое суток. Сначала пришлось ехать на почтово-багажном поезде под апокалипсическим номером 666. Поезд, как престарелый пудель, страдающий недержанием мочи, останавливался практически у каждого столба, ужасно грохотал на стрелках, скрипел и раскачивался. В набитом битком вагоне пассажиры постоянно менялись, одни занимали места, перекрикиваясь через весь вагон, а другие с трамвайными криками: «На следующей сходите?» продирались к выходу, пихая друг друга мешками.
На привокзальной площади стоял автобус КавЗ. Вольский занял место в салоне и всю дорогу развлекался, считая дырки в полу автобуса. Казалось, что если посильнее топнуть ногой, перфорированный пол провалится, и пассажиры выпадут на асфальт.
Деревня, где жил Гусь, стояла из одной улицы, вдоль которой стояло десятка два домов. Центром деревни была автобусная остановка, здесь же стоял заброшенный газетный киоск и бревенчатый сарай, в котором помещались почта и магазин.
Пройдя по улице, Вольский с удивлением заметил, что ему не встретилось ни одного трезвого человека. Причем чувствовалось, что процесс идет уже не первый день, и зашел довольно далеко. То, что на селе пьют, он представлял и раньше, но зрелище ВСЕЙ пьяной деревни отдавало дурдомом. Что именно отмечали, выяснить не удалось, но в разных домах процесс пьянки был в разных фазах: где-то пели песни под гармошку, где-то рыдали, а в одном месте, как водится, били морды. Вольский сразу вспомнил картинку в учебнике биологии про фазы деления клетки. Розово-зеленые кляксы, тужившиеся размножиться, всегда вызывали у него тошноту.
Поскольку номеров на домах не было. Вольскому пришлось обратиться за помощью. Единственным вменяемым в деревне существом оказался мальчик лет пяти, который не мог быть пьяным по чисто техническим причинам. Он-то и проводил Вольского к фамильному гнезду Гусевых.
В этом доме тоже серьезно пили. В горнице обнаружились три практически бездыханных тела. Четвертое, подающее слабые признаки жизни, к счастью оказалось хозяйским. Вольский решил не тянуть резину, и, справившись по бумажке, строго спросил:
- Федор... э-э-э... Игнатьевич, а где ваш сын?
Мужик удивился.
- Как где? - удивился мужик - Дык, вот они, сплять, - а ишшо дочка есть - гордо добавил он, в городе!
- А Николай Федорович - ваш сын?
- Наш!
- А где он?
- Дык... в армии!

На этом самом месте рассказчик, Кадет Биглер, не выдержал, остановился и немедленно выпил. Сегодня на сайте - юбилейный, 500й выпуск! Последними словами падающего рассказчика были "продолжение следует!". - MAXiS. И это последнее, что я написал...