Война и мир.

Ветеранам Афганской войны посвящается.

Сыто жмурясь под весеннем солнцем, хорошо бродить вдоль бронированных гигантов наземной, воздушной и даже флотской техники в военном музее под открытым небом и вспоминать армейские будни в ненавистном автопарке, проведенные в "уходе" за этой самой техникой.
Что и говорить, при взгляде на чудеса вооружения "со стороны" гражданская жизнь кажется весьма и весьма привлекательной.
И даже встреченная по пути БМП уже кажется не опостылевшей, а случайно встреченным старым знакомым, с которым можно приятно потрепаться, зная, что это никого ни к чему не обяжет.
Остановившись в двух шагах от ее зеленого бока, так приятно подумать о чем-то своем с бутылкой пива в руке и порадоваться, что все уже позади...
- Знакомая машина, да...- голос прозвучал скорее утвердительно, чем вопросительно. Обернувшись, я увидел немного позади высокого капитана с перекинутым через руку плащом. Кожа на смуглом лице офицера была похожа на пергамент, иссохший от жары. Говоря, он глядел в одну точку, словно высматривая что-то на броне БМП.
- Да, так...катался я на ней. - охотно ответил я - И вам, товарищ капитан, тоже я вижу, знакома? - поинтересовался, окидывая махину взглядом.
- "Катался?" - горько усмехнулся капитан, повторив за мной. - Знакома...Горит она, как свечка... - все так же не отрывая взгляда от брони, проговорил он.
Мне было нечего ответить ему, и я просто молча смотрел на него.
- Извини, парень, я выпил... - будто смутившись от моего молчания и разглядывания, сказал он и повернул голову ко мне. Пустая чернота взгляда проскользила мимо меня, явно не замечая, он думал о своем, не видя ничего вокруг.
- Я сам из России, из-под Саратова... Каждый год мы с однополчанами встречаемся в одном из городов, откуда они родом...Теперь вот, в Киеве... - слова его падали глухо, как комья земли, мы так и стояли не двигаясь, в паре метров друг от друга. - В Печерской Лавре я только что был, свечки за ребят поставил... За тех, кто "за речкой" остался и за тех, кто вернулся... Иду уже к выходу, нищие сидят, копейку просят... - Офицер вздохнул, отвернулся и, глядя куда-то за Днепр, тяжело выдавил: Колька там... механик мой, в Баграме с ним расстались... Безногий сидит, дома нет, милостыню просит... - капитан повернулся ко мне, в его взгляде уже не было черной пустоты, наоборот - он сверкал блеском отточенной стали, готовой хоть сейчас сеять смерть. - Стыдно ему, понимаешь, стыдно! И мне стыдно - что теперь он никому не нужен, никому! Отдал я ему все, что было с собой...На обратный билет только оставил ... - не оглядываясь, тяжелой поступью капитан направился к выходу из парка.
Отойдя от меня метров на пять, он обернулся ко мне и укоризненно покачал головой: А ты говоришь, "катался"...