Как мы брали Зимний.


На дворе 1981 год, хмурая ленинградская осень. Курсанты 3 и 4 курсов Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского готовятся к 109 военному параду в городе Москве, привалило им такое почётное счастье. Ровные чёрные шеренги с карабинами СКС в положении «Штык примкнуть!» на плече усиленно топчут брусчатку Дворцовой площади. И так от обеда до самоподготовки, то есть всё свободное дневное время. В начале октября некоторые особо пытливые военные обнаружили, что ходить стало склизко и душисто. На площади как-то странно попахивало конюшней и, кроме того, ветер носил по брусчатке обрывки старых газет, которые нагло цеплялись к ботинкам, что явно мешало нашим пехотным упражнениям. Ходить было гадко, но выбирать не приходилось.
Правда обнаружилась вскоре. В хронически любимой всеми поколениями солдат и матросов информационной программе «Время», обязательной к вечернему просмотру, глашатай социалистической реальность Игорь Кириллов возвестил, что всемирно известный кинорежиссёр Сергей Бондарчук приступил к съёмкам эпизода взятия Зимнего дворца революционными матросами и солдатами в своём очередном гениальном фильме «Красные колокола».
Для пущей достоверности гранитные вставки на Дворцовой площади были прикрыты резиновыми муляжами камней, а сама площадь щедро посыпана лошадиным дерьмом и обрывками газет. После съёмочного дня эта гениальная находка режиссёра, конечно, убиралась, но как-то вяло и без особого энтузиазма, поэтому часть запахов революции доставалась и нам, служивым. Вскоре очередная гениальная находка мастера киношедевров в очередной раз ударила нас ниже пояса. В форме приказа нам было предложено изображать толпу матросов, идущую на штурм последней цитадели царизма в России. Все курсантские роты были построены на плацу, и заместитель начальника училища капитан первого ранга Питулайнин в доходчивой форме объявил о свалившемся на наши головы счастье. Для большей достоверности данной процедуры нам было предложено спороть с бушлатов погоны и курсовки, а ленточки бескозырок перевернуть гордыми золотыми буквами с названием родной системы в сторону мозга. Как это было мучительно! Осознание того, что после группового присутствия в кадре на какие-то секунды, всю эту атрибутику придётся возвращать в исходное, здорово угнетало.
- Ну что, будем ковать нетленку! - дружно решили мы и резанули бритвами по погонам.
Всю ночь за старинные стены Адмиралтейства долетали истошные вопли киношников, многократно усиленные динамиками, которые усиленно готовили площадь к завтрашней атаке.
- Не иначе, навоз расшвыривают лопатами и газеты дерут, - решили на кораблестроительном факультете, который ближе других находился к месту ночного буйства мастеров экрана.
Вечером следующего дня курсантские роты были построены под аркой Главного штаба с карабинами в положении «К ноге». Как-то аккуратно мы выглядели для толпы революционной матросни, одурманенной немецким кокаином, даже несмотря на споротые погоны. Курсанты железнодорожного училища были построены на другой стороне площади. Им посчастливилось изображать неуверенных в себе юнкеров и уверенный в своей непобедимости женский батальон Смерти за баррикадой из поленьев.
Наш строгий строй явно возбудил художника картины, который пытался создать предстоящему действу некий элемент достоверности. Он шустро бегал между шеренгами и пытался придать нам революционный вид.
- Это что у вас? - спрашивал он сразу у всех и тыкал рукой в перчатке с подрезанными пальцами в наши матросские галстуки, в курсантском обиходе - «сопливчики». Все дружно сняли «сопливчики» и до пояса расстегнули бушлаты. Каждому десятому в шеренге была выдана бутафорская пулемётная лента, которой несчастные и были перепоясаны.
- Штыки не примыкать! Штыки не примыкать! - через каждые 10 секунд кричали командиры рот, реально опасаясь за то, что вошедшие в роль и особо впечатлительные моряки - артисты массовки, и в правду начнут резать ненавистных курсантов ВОСО, с которыми регулярно происходили битвы в Сашкином саду из-за передела зон влияния.
После процедуры восстановления исторической справедливости перед нами с мегафоном в руке предстал сам режиссёр. Полагаясь на то, что курсанты Военно-морского училища гораздо понятливей пехотинцев, он особо много говорить не стал. Из доходчивого объяснения мы поняли, что по команде «Мотор», надо бодро бежать в сторону баррикады, и при этом можно кричать «Ура!» и всякую ахинею, но громко при этом не материться. Бежать следовало до получения команды «Стоп! Снято!». В общем, всё элементарно, как и всё революционное.
Первый раз было даже весело. В толпе революционных матросов разносились дерзкие крики, из коих становилось ясно, как мы сейчас будем терзать женский батальон Смерти в подробностях.
Атака захлебнулась, напоровшись на режиссёрский крик:
- Стоп! Плохо! Матросы, в исходное!
Второй раз тоже было смешно, но подробности расправы с амазонками царизма уже опускались.
Третий дубль вызвал в нас непонимание происходящего и тяжёлое дыхание.
После четвёртого захотелось примкнуть штыки.
Мы брали Зимний ровно семь раз! В тот седьмой, последний раз, на наших лицах явно читалось, что это и есть наш последний и решительный бой. От участников штурма валил пар, как от скаковых лошадей, и почти у всех лица были про войну, что выражало крайнюю степень озлобленности, многие угрюмо матерились. Видно именно этого и добивался от нас великий режиссёр.
Последний раз, взглянув на мастера, усталые, но не побеждённые, мы вернулись в училище к своим конспектам и чертежам, сдав перед этим карабины в оружейку. А через неделю наш курсантский парадный расчёт уехал в Москву, где тренировки продолжились уже на знаменитой Ходынке.
Здорово мы всё-таки тогда прошли на параде! С карабинами на плече тогда ходили только моряки. Престарелое руководство страны аж подпрыгивало от восторга. Нам всем была объявлена благодарность министра Обороны, и весь парадный расчёт без потерь вернулся в Питер. Мы прошли, печатая шаг, от Московского вокзала до училища, чем вызвали восторг гуляющих по Невскому горожан, которые даже и не предполагали, с какими пиратскими воплями эти красавцы с парадными аксельбантами на груди, некоторое время тому назад пытались взять Зимний дворец.
Сейчас, по прошествии многих лет, мы часто при встречах вспоминаем эти революционные атаки, и даже гордимся этим фактом нашей военно-морской биографии. Вряд ли у Владимира Ильича что-нибудь получилось бы с революцией, если бы он дерзнул гонять своих матросиков на штурм дворца семь раз.
Но все в один голос жалели лишь об одном, что нам так и не дали добежать до позиций женского батальона Смерти.