Чомболо

А вы чомболовали хоть когда-нибудь на открытых картах?
...
...Когда откуда ни возьмись, вдруг, проносится слух - через стены, дворы, кварталы - - «Золотая» карты открыла!!!
И все, что может двигаться, лихорадочно загружается в свои четырехколесные средства передвижения, запихивая туда, кажется, даже слегка повизгивающих от нетерпения - или может быть страха - «а вдруг не возьмут» - родственников и знакомых. И несется стихийно возникающая кавалькада к подножию Сапуна, на виноградные карты «Золотой балки».
Подбирать не собранный рабочими виноград. Чомболовать.
Откуда взялось это словечко, откуда принес его бриз - может, от бухты Чомболо, бухты Символов, что лежит совсем неподалеку... А может быть, еще откуда прилетело в эти жаркие и пропитанные пылью и ароматом миндаля и каштана дни...
И заполнятся карты голосами и смехом и разговорами...
И наполняются багажники и кабины, и все, что только можно наполнить - и кисловатым «Рислингом» и крупным ароматным «Кардиналом» и терпким «Алиготе»... Вечер-два чомболовки - и вина на всю зиму.
А потом, дома, в самом большом тазу, ногами, непременно ногами - давится все собранное, и брызжет сок, и все вокруг становится липким и приторно-сладким.
И заливается вместе с мездрой для терпкости получившееся в заранее приготовленные пятнадцатилитровые бутыли из-под аккумуляторной кислоты.
И если нет у тебя таких бутылей, и не чомболуешь ты и не делаешь вина - наверное, ты не настоящий горожанин... Да только у кого же на флоте нет этих бутылей, сколько их списывалось и списывается по сю пору, я надеюсь...
И не то, что ты не можешь купить бутылку-другую настоящего крымского вина из подвалов Массандры, Сурожа, или Магарача... Можешь, конечно.
Но тот, кто один раз попробовал сам сделать вино, прожить с ним всю его короткую жизнь - всего двадцать один день, и осветлить его, и разлить потом в специально опять же приготовленные, промытые и прокаленные бутылки из-под шампанского, которые собирал по всем знакомым весь год - ты никогда уже не захочешь пить вино, сделанное чужими руками, если можешь сделать его сам.
И красота, и радость, и солнце и ласковый ветер, запрятанные в бутылки, живут и радуются вместе с тобой.
Ага...
...
И вот в такой-то вот вечерок, когда ты старший на борту, и к концу увольнение, вдруг затаскивают на борт тебе почти натурально «бездыханное» тело, докладАя при этом, что, мол, прибыли из увольнения без замечаний. Все. Включая тело, которое и говорить и стоять, тем более, уже не может, и мычит что-то с великим трудом...
И затаскивается тело в лазарет, и уснувший за поздним временем уже и поднятый срочно фельдшер, так кстати оказавшийся на борту, слегка ошалев, почти в крик докладывает, что пульс нитевидный, пятьдесят, кожные покровы синюшные и холодные, и срочно необходимо...
И вкалывают телу камфару, чтоб толкнуть уже почти останавливающийся мотор, и промывают желудок, и другое и третье...
И вытащенное из теплых коек отделение виновника торжества мрачно делит ночь на «вахту у тела», уже слегка пришедшего в сознание, чтобы не случилось какой беды, пока тот отсыпается...
И утром, «по свежачку», тело изымается из койки и возносится - хотя трудно назвать вознесением тяжелое пересчитывание трясущимися с дикого «бодуна» ногами ступенек трапа от кубрика до каюты командира.
И скор разбор и суров вердикт - но!
Остается выяснить - где, что, сколько... Работай, старпом.
И оказывается - то самое, солнце из бутылки. Только - на курином помете настоянное.
И всего - в ста метрах от трапа, в одном из тихих и тенистых Бартеньевских двориков, заросших тем же рислингом.
И отсылается на место команда мичманов во главе с боцманом, и устраивается хозяину маленький дебош с ненормативным объяснением всей глубины его неправоты, пагубной сущности и неправомерности подобных поступков и ранее и в дальнейшем...
И как знак осознания и просветления, подлинного раскаяния и обещания не допускать, и предложением мировой - доставляется на борт пара трехлитровых банок свежего, только сбродившего и набравшего вкус вина. Нормального вина...
Ведь без помета - нормальное вино было.
Как любое Крымское.
Терпкое и кисловатое, как сам Южный берег, с запахом морской соли и йода, пыли и прогретых скал...