Шинелька

Чтобы не нарушать авторских прав великого Николая Васильевича Гоголя, я назвал свой рассказ существительным в уменьшительно-ласкательном наклонении. Этого очень важного предмета военной одежды в современной Российской армии уже давно нет. Сейчас это называется пальто (они бы ещё китель пиджаком обозвали). Но я не об этом. С самого первого курса родилась во мне болезненная страсть к «утонченно-приблатненному виду форменной одежды» (как говаривал наш курсовой старший лейтенант Петров Андрей Владимирович). Даже к моменту получения офицерских погон эта страсть не только не утихла, но даже усилилась и не отпускала долгое время. Только теперь, будучи подполковником, готовящимся к увольнению в запас, я стал понимать, какая это всё хрень. Но прошлого не вернёшь. В рассказе Кота «Чарли» в принципе правильно переданы черты моего характера в этой области, в гипертрофированной форме, конечно. Так вот, я самозабвенно вставлял всякие вставочки в погоны и шевроны, подгибал бляхи и кокарды, делал шапку «домиком», а фуражку «аэродромом». Но самое главное: я любил чистоту и наглаженность! Про то, как я тайком ночью (после отбоя) в «бытовке» два часа гладил брюки через марлечку, ходили легенды. А самым ненавистным для меня было бессилие в борьбе с беззаботными сволочами, которые преспокойно надевали мою начищенную «парадку» в увольнение, когда я по каким-то причинам отсутствовал и не мог проверить «целкость» моей ненаглядной формы. Поэтому иногда случались моменты, когда я с ужасом обнаруживал, что желтые курсантские полоски вдоль погона стали грязновато желтыми, а на рукаве вдруг появилось пятно непонятного происхождения. И если всё-таки парадная форма висела в закрытых шкафах, только иногда открываемой каптерки, то шинели располагались в открытых шкафах прямо в общем помещении казармы. Надо ли говорить о том, что моя приблатненная шинель с жестко заутюженными фалдами пользовалась ещё большим спросом, чем «парадка». После очередного анонимного пользования моей шинелькой, я, скрипя зубами, брал зубную щётку и остервенело застирывал желтые полоски на погонах. В то время они были чаще матерчатые, и, сами понимаете, что в результате нескольких таких банно-прачечных мероприятий погоны приходилось менять. В очередной раз любовно пришивая новые погоны, мне казалось, я запомню каждый рубчик желтых полосок. Как же я жестоко ошибался! Как-то раз на втором курсе нас под утро подняли по тревоге и с полной выкладкой погнали куда-то в сторону Охтинского моста. Когда мы расхватывали шинели из шкафа, мне бросились в глаза самые яркие желтые полоски, и я, не мешкая, впрыгнул в войлочные рукава. Дальше было не до красоты: получение оружия, вещмешков и прочей лабуды, и немедленное выдвижение на маршрут. Перед самым выездом на мост я был выставлен в роли некоего регулировщика (не помню, что надо было делать, но стоял очень долго). И вот когда появилось время отдышаться и оглядеться, я увидел, какая чудовищная на мне обертка!!! Это была шинель, полы которой доходили до самой земли (прямо железный Феликс), кисти рук при втягивании утопали до самой середины рукавов, а в объеме могла поместиться ещё одна половинка моего тела. Между тем светало, стали появляться пока ещё редкие прохожие. Я был готов провалиться сквозь землю. Представляю, что думали все эти граждане, глядя на меня: «Вот это чучело охраняет рубежи Родины и наш мирный сон?!» Публичный позор продолжался часа два, пока меня не захватил возвращающийся строй. Тогда я впервые ощутил счастье находиться в тесной толпе топающих гоблинов. Потом, конечно, выяснилось, что буквально накануне тревоги Андрюха Яшников (Пит) сподобился пришить на свою шинель новые погоны, что и ввело меня в жесточайшее заблуждение. Меня успокоило лишь то, что я живо представил, каково было в моей шинельке Питу, который был выше меня почти на 20 сантиметров и на пару размеров больше.

21.11.2005 г.