МАШИНИСТ

Солнце еще не закатилось за запыленный горизонт, а древний, разбитый вдрызг, вонючий, но от этого не менее выносливый тепловоз 3М62 с небольшим поездом отправились с маленькой степной турксибовской станции Лепсы в южном направлении. Поезд, смешно сказать, состоял всего из четырех вагонов. На трех грузовых платформах болтались наскоро и неумело принайтованные грузовики станции космической связи "Кристалл", а в четвертом - в пустой теплушке с грубо сколоченными деревянными нарами - сидел вокруг печки-буржуйки экипаж "Кристалла": капитан Клиньев, два прапорщика и солдаты и сержанты в ассортименте. "Кристалл", успешно отразив не одну учебную атаку вероятного невероятно раскосого противника, возвращался с приграничных учений.

Вдоль прямого, как натянутая струна, полотна Турксиба тянулись бескрайняя степь на запад и бескрайние отроги Джунгарского Алатау на восток. Мерно стучали колеса. Мерно выл и изредка гудел тепловоз. Гудел огонь в буржуйке, отбрасывая в углы теплушки длинные мохнатые тени и лениво отгоняя холодное ночное дыхание степи. Сопели на жестких неуютных нарах бойцы невидимого космического фронта. И дольше века длился день, и дольше века длилась ночь, а утром рядовому З. надоела затхлая атмосфера теплушки, и на очередном буранном полустанке от отпросился у капитана Клиньева в кабину к машинистам.

- Конечно, иди, только оружие не забудь взять! - капитан слыл среди коллег либералом, играл на аккордеоне, знал умные слова и их значение и тайком слушал "Воскресенье".

Оружие - святое дело! Забросив незаряженный АК-74 за спину, З. лихо спрыгнул на платформу полустанка, пробежал вдоль платформ с "Кристаллом" и по лесенке без стука вскарабкался в кабину "тройной машки".

Это в 1918 году, если верить одноименному фильму, больше не боялись человека с ружьем. А в середине восьмидесятых вид солдата, вламывающегося в кабину тепловоза с автоматом, привел к совершенно противоположному результату: еще не забывшие рассказы отцов и дедов про басмачей, машинист и помощник машиниста побледнели и машинально подняли руки вверх, невнятно пробормотав то ли "аллах акбар", то ли "гитлер капут".
Машинально ответив "вольно", З. перешел с военного языка на общегражданский и жалобно спросил у машиниста:
- Дяденька машинист, а можно, я у вас тут посижу? Страсть люблю тепловозы! - и совершенно машинально повел "калашом" из стороны в сторону.
Машинист усмехнулся в усы, опустил руки, кивнул помощнику и сказал:
- Ну, посиди, что ли. Только пушку свою куда-нибудь убери.
Впрочем, сидеть в неуютной, рассчитанной на двоих кабине было все равно негде, и З. просто встал посередине, упершись спиной о входную дверь, а автомат положил на пульт прямо перед собой - тут его точно не потеряешь и не забудешь!
Небольшой состав неторопливо полз по трассе, время от времени останавливаясь на разъездах с непривычными уху казахскими названиями, чтобы подобрать или оставить вагоны. Неспешное путешествие располагало к неспешной беседе, и скоро между З. и локомотивной бригадой установилось полное взаимопонимание. Дошло до того, что во время стоянки в Алма-Ате машинист отправил помощника в станционный буфет за пирожками с повидлом и "с кошатиной" и радушно протянул бойцу весь кулек:
- А что не съешь - товарищам в вагон отнеси!
"Сейчас!" - подумал З., вспомнил зачем-то не к месту тамбовского волка и с наслаждением зажевал все пирожки.
А поезд шел и шел на запад. Сухая прибалхашская степь сменилась цветущими предгорьями. Бескрайние маковые и конопляные поля, только что воспетые Айтматовым в еще не прочитанной З. "Плахе", и пасущиеся среди них тучные отары овец создавали идиллическое ощущение последнего дня перед атомной войной. Вот загорелся красным проходной светофор - и небольшой состав остановился прямо посреди бескрайнего макового поля. Через распахнутые форточки пахло весной, цветами, пыльным балластом и соляркой. И З. подумал, что сегодня, наверное, судьба преподнесла ему подарок, которым надо пользоваться прямо здесь и прямо сейчас. Второго такого раза не будет.
- Дяденька машинист, а можно, я сяду за контроллер?
З. ожидал чего угодно: что его пошлют по известному направлению; что его просто выгонят из кабины; ну, или хотя бы что ему просто скажут "нет". А случилось необычное: машинист, снова усмехнувшись в усы, сказал: "Садись!" И уступил З. свой стул. А З. так удивился, что сел. Это уже после, лет через десять он узнал, что машинист нарушил должностную инструкцию и по сути рисковал своей работой. А тогда З. просто взялся за контроллер и, дождавшись зеленого, медленно и аккуратно, повинуясь командам хозяина машины, стронул поезд с места, медленно провел его через весь блок-участок и аккуратно остановил перед следующим красным. Как будто проехал на велосипеде. Да еще и на трехколесном.
Тут уже машинист, осознав всю глубину своего проступка, стушевался и отправил З. обратно в теплушку. А З. и не сопротивлялся. Зачем хорошего человека обижать?