Принцесса ЗАС

Вдруг вспомнились армейские 90-е - то странное время, когда все менялось в стране и чаще всего не к лучшему. А в армии после стабильных советских времен царил натуральный бардак. То, что еще недавно имело престиж и уважение народа, как-то очень быстро растеряло все свои достоинства и держалось лишь на энтузиазме «идейных» да опыте стариков, которым «вот-вот до пенсии». Умная, деятельная молодежь - перспективные лейтенанты, старлеи и капитаны - уходили в бизнес, в массово создаваемые компании, куда их брали с радостью и сразу платили зарплату зачастую втрое больше их армейской. Майоры и подполковники досиживали до минимальной пенсии и тоже уходили...

Войска наши (связь особого назначения, ОСНАЗ) вообще, а часть наша подмосковная «придворная» в особенности, всегда славились весьма сильным солдатским составом. Но и тут времена смуты сделали свое: те, кто раньше отдавал своих детей, чтобы «поближе и с пользой», теперь, видимо, вообще перестали видеть в этом смысл, и поток тех, кто мог читать Брэдбери в оригинале, иссяк. Причем иссяк настолько, что людей на круглосуточных постах боевого дежурства стало не хватать. И тогда помогло то, что бывшие советские производства стали массово сокращаться и закрываться, персонал увольняли, а на военную службу разрешили принимать женщин. Я занимался с некоторыми из них, принимал экзамен на допуск к работе, потом работал с результатами их дежурств, и могу заявить от первого лица: это было благо, это стало буквально спасением, как минимум, для нашей системы. Нет, конечно, не все было гладко - хватало своих нюансов и проблем, но по большому счету с ними было проще, чем с бойцами срочной службы, а качество работы в среднем лучше. Опять же: отдежурила и пропала до следующего дежурства, не нужно ни воспитывать, ни учить, ни придумывать, чем бы ее отвлечь от желания что-нибудь нарушить. «Девушки» были чаще всего женами наших же офицеров и прапорщиков, и это еще больше упрощало работу с ними. Слишком серьезных косяков и не вспоминается. Ежели что, то разговора с мужем чаще всего хватало. Проявлялся иногда синдром «опытного бойца», когда оператор на втором году службы вдруг начинала считать себя все познавшей и до безобразия опытной, но даже тут никогда от нее нельзя было ожидать той пакости, которую мог сотворить боец-срочник в таком же статусе, да простят меня бывшие осназовцы-срочники. Справедливости ради отмечу на скрижалях Истории, что уровня некоторых из вас женщинам на моей памяти достичь все же не удалось. Я помню вас поименно, вы были действительно элитой, которой многое прощалось, потому что вы могли то, что не мог никто. Но вас были единицы, и вы ушли.

В общем, с женщинами в те времена в армии работать было можно. Вполне. Поэтому случай, о котором пойдет речь, мне и запомнился.

Незадолго до того к нам в информационный отдел, в мою группу с периферии пришел Костя - майор с амбициями и здоровой злостью к перспективам службы, хороший парень. У нас такие были в редкость - в основном, ковались собственные кадры, либо кто-то отправлялся на периферию с повышением, чтобы вскоре вернуться назад. Особенность центральной части - уехать из нее можно было куда угодно, а вот попасть новичку с периферии много сложнее. В общем, Костя, как человек ищущий карьеры и не боящийся говен, очень скоро принял предложение пойти на повышение ЗОР-ом (зам. командира по оперативной работе) на наш ЗКП.
Решение было смелым: оно вроде и подполковник, и центральная Россия, но дыра дырой с единственной перспективой - покрыться плесенью. По сути, ЗКП это кладбище офицеров с кадрированной структурой и единственным предназначением: в случае ядреной войны развернуться в оперативном районе недалеко от старинного русского областного города и приютить случайно оставшийся в живых кадровый состав головной части. Т.е. в мирное время от них не ждали ничего, кроме ежедневного доклада, что все живы. Лично я до Кости вообще не знал, кто там ЗОР, и не видел от них ни одного сколь-нибудь значимого оперативного доклада, хотя несколько постоянных постов у них было развернуто. Но Костя со своими амбициями и опытом работы заставил их шевелиться. Часть даже стала присылать ежедневную сводку. Большая часть данных этой сводки была добыта Костей по нашему телефону ЗАС, но факт налицо: про них стали вспоминать гораздо чаще, чем один раз в год. Зато этот один раз в год - апофеоз и квинтэссенция, десять дней, которыми и оправдывалась в общем-то абсолютная бесполезность наличия этой части во времени и пространстве. Время это - ежегодное КШУ войск системы.

Мне случилось трижды на разных этапах службы попасть в состав команды в полевом районе развертывания. Лейтенантом - комзвода, капитаном - начальником смены отдела и последний раз - майором КП в тот самый разгар девяностых.
Первые два выезда прошли не зря, и третий раз я ехал уже опытным «воином полей», да в чине старшего офицера, в общем, досконально знал, куда прятаться и как умелыми действиями изобразить абсолютною занятость и полную невозможность получения какой-нибудь дополнительной учебной задачи. А основная у меня была наиважнейшая: отвечать на вводные по оперативной обстановке. Т.е. мне следовало при получении вводной правильно оценить ее и телеграммой ЗАС дать ответ по развитию оперативной обстановки. Правильность и своевременность ответов была одним из факторов оценки ЗКП, как и всех других частей системы по всему учению.
Приколов тут было три. Все эти вводные, как и ответы на них, готовил для учения с группой товарищей я. Оценку всех частей по результатам работы с вводными проводил мой сослуживец из группы товарищей. ЗКП на пару часов должен был по замыслу учения брать на себя управление всей системой, поэтому передо мной лежали все вводные с ответами на них (хотя я и так знал их наизусть) и график их отправки. Вообще отношения в кругу ограниченной системы частей, когда все всех знают лично, весьма уникальны и чаще всего решаются без проблем с выходом на высокое начальство. Т.е. разговора по телефону ЗАС типа «Вася, шо за хрень?» обычно хватало, а уж телефоны ЗАС стояли в каждой комнате КП.

У меня был свой блокнот и я потратил кусок времени, чтобы написать телеграммы по всем вводным на весь период учения. Срочность высокую не ставил, чтобы не мешать «старшим товарищам» с их более «серьезными» докладами, и рассудив, что нафига она нужна эта срочность для, по сути, бессмысленных ответов на бессмысленные вопросы для двух сторон, знающих их изначально.
«Поработать» нужно было лишь в период передачи управления на нас, тогда мне пришлось самому рассылать несколько вводных. Я их написал заранее, отметил время отправки и, сдавая в аппаратную ЗАС, предупредил об этом оператора. Оператор, дородная дама неопределенного возраста, приняла их, как мне показалось, с выражением некоторой брезгливости. Впрочем, меня это никак не тронуло, я был воспитан достаточным уже опытом общения с 8-й службой и понимал, насколько все серьезно и строго у них все устроено.

Весьма неожиданным оказалось то, что вскоре я услышал по телефону от своего товарища из своей части:
- ...Я понимаю, что вам недосуг отправлять ответы на вводные, - говорил он. - Я все равно ставлю вам правильное время и ответы. Но сами вводные в период вашего управления вы хотя бы можете отправить? У меня-то они есть, но их же не получают другие части, а им тоже нужно давать на них ответы, и не все имеют их текст и график отправки....
Экспресс-расследование показало, что все мои «обыкновенные» телеграммы, все до одной с первого дня учения, лежат аккуратной стопочкой в сторонке неотправленные. Мадам-оператор, не отвлекаясь от вязки шерстяного носка, глядя на меня поверх очков как на что-то вредное, назойливое, но все еще незначительное, удивленно молвила:
- А шо ты хотел? Шо бы я все бросила и эту лабуду «обыкновенную» твою отправляла? Так у меня тут и так работы хватает.
Шерстяной носок не давал шансов усомниться в ее словах.

Случай этот слегка подпортил Костино реноме, но до высокого начальства не дошел. Главное лицедейство - оперативный доклад по обстановке перед большим генералом прошел успешно. А вопрос ЗАС замяли. Из уважения к Косте, а не потому, что оператор оказалась женой зампотыла, по сути, второй дамой в части и первой по значимости (как она про себя думала), на учениях впервые, до этого ей приходилось отправлять одну - две телеграммы в сутки типа «происшествий не случилось». И у нее сложилось собственное мнение по поводу наших игр. Костя обещал принять к ней меры, но «я вас умоляю»...

По прошествии времен и я вдруг начал понимать, что вот те ее шерстяные носки действительно были важнее моих бессмысленных телеграмм, но все же порядок есть порядок. Куда же без него в армии?
Кстати, и моя жена в те годы почти десять лет отслужила, дослужившись до ефрейтора. И любимым вопросом у нее всегда было «ну почему так?», на что я всегда терялся с ответом, ибо уставы ВС для женщины, закончившей с отличием университетский факультет прикладной математики, авторитетом не являются.