Как говорится - ничто не предвещало... Шли обычные стрельбы, танки ездили вперед-назад по директрисе, изредка постреливая штатным снарядом и дробно татакая пулеметами, на вышке управления полигоном царила полная рабочая безмятежность.
- Смотри, чего это третий дымит? - Один из офицеров показывал пальцем на третью дорожку.
Н а третьей полосе танк встал, сзади его стелился шлейф сизого дыма. Из люков выпрыгнули мелкие фигурки в черных комбезах и сгрудились позади башни.
На самом танке командир и наводчик с неподдельным интересом наблюдали ,как мехвод Бальбеков сноровисто откручивал зажимы крышки трансмиссии. Когда был откручен последний болт, махина блока радиаторов приподнялась на торсионах и из глубин двигателя выхлестнул столб густого черного дыма и языки пламени. Бальбеков заглянул в свой персональный ад и заорал трудно переводимую, но интуитивно понятную каждому русскому фразу: - А-а-а!!! Ща йопнет!
И с этим криком , сжимая в потных ладошках ключ, Бальбеков отрастил себе невидимые крылья и на них воспарил по пологой дуге в сторону от танка. Встретив ногами землю, мехвод резко заработал ими по направлению к вышке, уверенно идя если не на мировой рекорд, то на рекорд части по бегу в сапогах с преодолением препятствий. Сзади ему жарко дышал в затылок командир танка, который явно собирался отобрать если не заветный ключ, то хотя бы пальму первенства в беге.
К сожалению, наводчик не был русским, он был курсантом из ГДР и прозвучавший вопль остался для него набором звуков. Проводив глазами стремительно удалявшиеся спины товарищей по экипажу, гэдэровец, пожав плечами , прыгнул на крышку МТО, массивный блок ушел вниз, пламя пропало, а через вентиляторную решетку выплыл огромный клуб дыма. Но торсионы были русскими, а немец давно был оторван от подпитки хорошим немецким пивом и сосисками, поэтому воздухоочиститель превозмог давление немецкого сапога на себя и приподнялся. Из образовавшейся щели радостно рванулся огонь и дым, немец опять подпрыгнул, загасив это безобразие и выдав очередной шикарный клуб дыма. Так повторилось несколько раз, гэдэровец скакал сверху, крышка сопротивлялась снизу, отплевываясь дымом. Со стороны казалось, что это какой-то Гойко Митич подает сигналы своему племени о срочной помощи.
Русский индеец, облаченный в мундир полковника и должность руководителя стрельб, без труда расшифровал подаваемые сигналы и заорал: - Стрельбы стой! Танки на конец директрисы! - И, обратив внимание на уже подбегавший неполный экипаж: - Здоровы бегать, вот кого надо было на соревнования в округ посылать. А тот кузнечик чего не стартует?
«Кузнечик» не уходил, потому что твердо помнил, что ему рассказывали на занятиях. А там говорили о мощной системе автоматического пожаротушения, о том, что надо немного подождать и начнется пенная вечеринка в боевом и машинном отделении. Наивный немец не знал, что пиропатроны давно изъяты из системы во временное пользование с безвозвратным подрывом в костре на дембельском барбекю за свинарником. Поэтому он продолжал свои физические упражнения, с ужасом замечая, что пламя становится все сильнее.
На вышке начинала править свой бал легкая паника, резко усилившаяся после постоянного, еще издали, срывающегося крика командира танка: - Там полный барабан, щас как...
Все мгновенно представили, как может произойти это «как» с проделыванием отверстий в кителях, но не под ордена, а с причинением вреда здоровью. Полковник взревел раненым бизоном: - Всем покинуть вышку! - И личным примером показал и возглавил. Горохом ссыпались по лестнице, индейский Маниту хранил от переломов и увечий. К ним уже подбегали двое «быстроногих оленя» и после информации: - Этот ёкнутый немец... - перед внутренним взором руководителя возник особист с ПМ в руке и международный скандал в штабе со срыванием погон. Мгновенно помутившийся взгляд прошелся по посеревшим лицам присутствующих и уперся в водовозку, за рулем которой дремал рядовой. Полковник мгновенно телепортировался в кабину и нарушил сладкий сон водителя криками и угрозами: - Быстрей, мля, езжай, сгною, порву.
Машина завелась похоже сама, рядовой, выпуча глаза, смог только произнести: -Куда?
Полковник в непарламентских выражениях разъяснил ошарашенному водиле, что ехать следует прямо, туда показывает звездочка на пилотке, хотя сейчас пилотка и надета задом наперед, но полковник может совместить головной убор бойца с выбранным направлением с прокрутом головы по часовой стрелке, но потом, когда доедут. Машина буквально прыгнула вперед и в несколько секунд преодолела сотню с небольшим метров до разгорающегося танка, на котором все еще неутомимо прыгал немец.
- Туши давай быстрее! - Проревел полковник, схватив за шиворот хэбэшки водителя и ткнув того в направлении пожара, чтобы избежать глупого вопроса, что именно тушить. Но не сумел даже предугадать такого вопроса: - А чем?
- Как чем, водой, пеной, огнетушитель туда брось! - Рык полковника буквально выдавил бойца из кабины.
- Так огнетушители еще в позапрошлом месяце на заправку отдали, а бочка пустая, в прошлый ПХД танки мыли, неделю назад. - И помолчав, добавил: - Зато баки полные.
Руководитель, поняв, что теперь имеется возможность достигнуть смотровую вышку не только фрагментарно, но и зажаристо, выпрыгнул из кабины и стодвадцатикилограммовой птицей взлетел к скачущему гэдээровцу. Крышка сдалась перед удвоенным напором и приник к танку, огонь сбился, только шел густой дым.
- Двигло глуши! - Заорал полковник водиле, тот четко выполнил приказ, заглушив свою машину, тем самым отрезав возможность быстрого отступления.
- Да у танка, дебил!
- А я не умею! - Телепатически принял полковник еще до произнесения этой фразы.
Положение спас немец, черным ужом проскользнул в люк мехвода и вырубил двигатель. Количество дыма стало резко уменьшаться, пожар был задавлен.
Сильных последствий этот пожар не имел, руководителю был объявлен выговор, экипаж лишен отпуска, немца же вообще не тронули, только прочитали краткую лекцию о том, какие команды бывают в Советской армии и как их надо исполнять.
Больше всех пострадал водитель водовозки, раньше он отсыпался или в казарме или в своей машине, а теперь каждый развод был вынужден стоять в строю и докладывать об огнетушителях и наличии воды.

На полигоне, у разбитой танками колеи, толпилась группка офицеров. От нее доносились клубы табачного дыма и легкий матерок. Майор погранвойск убеждал флегматичного преподавателя-подполковника: - Поймите, мне этот танк ни в ..., ни в Красную армию, у меня на заставах их и нету вовсе, туда только на лошадях можно попасть! Зачем мне это вождение?
- Нет вождения, нет зачета. - Препод смотрел вдаль, откуда уже появлялись заляпанные грязью танки. Похожие на зелено-коричневых жуков, они ползли по полигону, притормаживая перед наполненными грязью ямами, медленно спускались в них, а после взревев и плюнув клубом сизого дыма выкатывались вместе с волнами коричневой жижи наверх.
- Да я только на тестином москвичонке и ездил, мать его. - Продолжал ныть майор.
- Ну тем более справитесь, там еще проще, все скорости в ряд. И на занятиях не спать надо было, а учить, запоминать, записывать, а то как войдешь с утра в аудиторию, так такой перегар, что сразу за огурцом тянешься.
При слове "перегар" оживился зампотех батальона обеспечения, пытаясь подмигнуть преподу, а на самом деле изображая нервный тик левым глазом, подобрался поближе к беседующим: - А может решим вопрос полюбовно? Ну чего машину то гробить?
- Три коньяка, - подумав сказал подполковник. - И без всяких падений на хвост, лично мне.
-Нну-у-у, - разочарованно протянул зампотех, - я не потяну, оно мне надо? - И выразительно покосился на пограничника.
Тот скривился: - Пустой весь, последний же зачет.
- На нет и суда нет. - Тут, за разговором, танки уже выкатились на площадку и из люков устало выползали бойцы. - Товарищи офицеры - по машинам!!!
Зампотех широким шагом подошел к передовой машине: - Турсунбаев, ты вроде опытный, вон тебе майор, тем более двигло скоро в капиталку!
- Таварища майора, - заныл Турсунбаев, - у меня шапка не работает, совсем не слышно ничего.
- А зачем тебе слышать, ты говорить должен!
Офицеры уже расходились по танкам, а пограничник все уламывал преподавателя.
Зампотех замахал руками: - Майор, иди сюда лучший танк, лучший механик! Залезай сюда.
Майор подошел к танку, запрыгнул на нос и заглянул в люк мехвода: - Ну и угробище, на этом сарае и не стронешься наверное.
- Да тут все просто, садись вот сюда, по боевому.
- Не видно отсюда нифига. - Пограничник втиснулся в люк и выглянул оттуда.
- Зато безопасно! Турсунбаев, давай сюда шапку говорящую.
- У меня и эта не работает.
- Вот ты марал. Ладно поступим так, майор, садись по походному, ну дерни вот этот рычаг, да-да, именно этот, во-о-о-т, подняли сиденье, держи шлемофон. Узбек мой родной, садись с пушкой, пристегивайся ремнем, будешь обезьянкой с пальмой. Связь будете держать ногами, по левому уху э-э-э.. дотронется - влево рули, по правому - вправо, по затылку прилетит - тормози потихоньку. Правая вот эта палка - на себя тянешь - вправо заворачиваешь, левая - влево. Селектор передач вон там, педали как на машине, все пошли! - Закончил зампотех инструктаж и спрыгнул в сторону с танка.
Все остальные танки уже ушли на трассу, запоздавший пограничный танк дернулся и замер.
- Вторую ищет, - закурив, прокомментировал зампотех, - вон вынырнул, счас поедет.
И правда, танк поехал, дергаясь, но набирая скорость и скрылся за поворотом.
Через полчаса почти все танки уже собрались на стартовой площадке. Ждали пограничника. Вот показался летевший на полной скорости танк, не снижая ее - рухнул в яму, словил мощного "дельфина" и ревя двигателем понесся прямо на танки.
- Турсунбек хренов, муфлон конченный, - выплюнув сигарету заорал зампотех. - По башке его бей, по башке!
С дороги порскнули и офицеры, и бойцы, прямо в кюветную грязь. Танк пролетел мимо и сбросив скорость, стал разворачиваться.
- Майор с ума сошел, сейчас на таран пойдет, а все ты, хрен принципиальный. - Мягко укорил подполковника зампотех, стоя по колено в грязи. - И не убежишь по такой жиже.
Но танк остановился, заглох мотор, за пушку держался бледный Турсунбаев, до груди покрытый грязью.
- Майора, я ему стучу, а он едет, я стучу - а он едет. - Лепетал узбек.
Все смотрели на майора, который глиняным столбиком торчал из люка мехвода. Его лицо покрывала корка из грязи. Он поднялся из люка, комбез тоже был весь залит коричневой жижей, стащил шлемофон, грязный овал лица резко контрастировал со светлыми ушами и ежиком волос. Глиняная маска дрогнула, пошла морщинками, открылся рот и оттуда донеслось: - А можно еще, я доплачу!
- Твою ж мать да через забор! - Всхлипнул зампотех.

Командировка в Москву.
Итак, в Мокве с периодичностью раз в четыре года проводились так называемые сборы командиров частей и соединений связи.
Проводил их главный связист Союза генерал армии Белов.
Старлей Белов.
В нашей роте служил его дальний родственник командир первого взвода старший лейтенант Белов.
Это был, пожалуй, единственный офицер в бригаде, который по команде Папы " Ко мне!" не переходил на поросячий аллюр.
Его вообще никто и никогда не видел бежащим, даже когда кросс офицерам учинили, он всю дистанцию прошёл пешим ходом. При этом, он, разумеется, был " вечным старлеем" .
Всем было известно, что любимым цветом Главкома был стальной серый. Именно в этот колор старались выкрашивать всё мыслимое и немыслимое.
Для помощи в подготовке сборов нашей бригаде было "предложено" выделить четырёх солдат, знакомых не по наслышке с художественно-оформительской деятельностью в целом и с изготовлением наглядных пособий в виде плакатов, в частности. Так как к тому времени я уже "дешифровался", то был выбран одним из кандидатов от нашей части. Ротному это было на руку, так как командировка была в Москву и он косвенно выполнял своё обещание на счёт поощрения по итогам учений (не тех, на которых я без сапог остался). По-другому он выполнить бы его не смог, так как после залёта в увольнении в Гомеле, когда из комендатуры звонили оперативному дежурному по бригаде, чтобы нас с Ковалем забрали,
документы на поощрение меня отпуском не прошли бы и начальника нашего штаба.
Он вызвал меня в канцелярию и бросил небрежно: ты москвич, вроде? Намечается командировка на месяц, собирайся, поедешь!
Москвичи.
Тот факт, что я действительно москвич, поначалу в роте вызывал у всех сомнение. Обыкновенно, для разрешения которого требовалось предъявление моего военного билета. То есть я не был москвичом в классическом понимании этого слова. А в классическом - это когда пристроиться куда - нибудь, где службы поменьше, а личного времени побольше. Мне даже думается, что поговорка : рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше, придумана москвичом. Предъявление моего военника несло с собой ещё одну неожиданность. Дело в том, что призывные мероприятия по времени совпали с подготовкой мною к сдаче дипломного проекта в техникуме. Подготовка трещала по швам, чему частично способствовали проводы в армию друзей, не имевших отсрочки. По-этому приходилось временно игнорировать военкоматовские повестки, переполняюшие мой почтовый ящик. В результате, военкоматовским девчонкам ничего не оставалось, как использовать моё фото с Приписного Свидетельства и в итоге на Военном билете красовалось фото шестнадцатилетнего кадра с волосами до плеч. И ещё один факт удивлял армейскую общественность. Из 120 человек личного состава всего трое не были комсомольцами, и все как один москвичи. Всем казалось невероятным "отбиться" от комсомола в столице, в то время, как на переферии в подобном случае комсомольский билет шёл "в комплекте" с военным.
Когда нас по приезду из учебки в Гомель собрали в клубе и стали спрашивать кто что умеет, сидящий рядом со мной москвич вдруг встал , и заявил, что умеет играть на бас гитаре(!). И что вы думаете, остальные полтора года я видел лишь его фамилию в ротном списке личного состава, так как его "прикомандировали" к музыкальному взводу!
Вот зачем духовому оркестру бас гитарист??!!
Ещё один нетипичный москвич уходил на дембель после нашего пополнения. Это старший сержант Слава Котов. Родом из московского Орехово-Борисова. Здоровый такой парень ростом под два метра. Он был рад встретить соседа (Нагатино и Орехово-борисово находятся по соседству и даже нагатинские бандиты лихих 90-тых "ходили" под ореховским Сильвестром, не имея своего авторитета). Он кратко объяснил моим взводным сержантам, что я "работаю по плану старшего сержанта Котова", - это означало, что меня нельзя припахивать на сторону. Спорить с ним не решались, не смотря на его дембельский статус. Рассказывали, что во времена оные он вместе со Снегирёвым Ваней из Владимира и Пироговым с Волги держали роту в ежовых рукавицах. Фактурой они вышли один лучше другого, Ваня вообще штангист бывший. Развлечения ради Кот в сушилке ставил табурет, на него провинившегося чурку из молодых. Затем накидывал тому на шею удавку из брючного ремня и выбивал ногой табурет. Некоторое время спустя, брючный ремень обрезался. За эти "шалости" он чуть было не попал в дисбат. Но "чуть"не считается, сержанта намного проще "отмазать" от неуставнухи. Он засылал меня в чайную за булками и, сидя в тапочках в Ленкомнате, любил поболтать со мной о Москве. Всё же поглумиться у него, видно, в крови было. Так во время просмотра программы "Время", в присутствии старшины роты, он расстёгивал мне крючок гимнастёрки и верхнюю пуговицу, сбивал вниз голенища сапог и в добавок ко всему давал зажжённую сигарету, чтобы я её курил. Старослужащий состав роты, видя такой беспредел, скрипели зубами, успокаивая себя тем, что дембельские деньки давно сочтены. А однажды после отбоя наш второй призыв был построен в полном составе. Вышел Снегирёв Иван и сказал, что сегодня мы работаем по его плану. Мы миновали холодные каптёрки, учебный корпус, пролезли в какую-то дырку и оказались с другой стороны нашей части. Это сильно не вязалось с вдолбленным нам в учебке "до 3 суток - самовольная отлучка; свыше 3 суток - дезертирство." Оказалось, Ваня получил "дембельский аккорд" отремонтировать ленинскую комнату и эта ночная вылазка имела целью своровать металлический профиль-уголок для каркаса новых парт.
Тоже традиционный подход для армейского начальства тех времён. Расчёт базировался на простой аксиоме : солдату всё равно ничего не будет! И тащили всё подряд. Не последнюю роль, безусловно, играло отношение белоруссов к военнослужащим. Будучи в наряде по гарнизону, ночью подъезжали к хлебному заводу, стучали в дверь проходной, передавали туда шинель и уже через несколько минут получали обратно, завязанный рукавами узел с горячими батонами и выпечкой. Также у меня не было случая в увольнении, чтобы местные не предложили выпить - закусить. Свои подкалывали даже, что у меня это на лице написано. Однажды это оказало дурную службу. Уже пошёл 100 дневный отсчёт, долго думали идти в увольнение или не стОит, чтобы под приказ залёт не случился. В итоге решили всёж развеяться, обрыдла уже казарма. Пошли с Ковалем (Наро-фоминский земляк) и с первого взвода сержант на полгода помладше Андрей Горбунов. Стоим возле винного магазина, прикидывая сколько водки взять. Тут ко мне белорус подходит лет 30 -ти : ну, что, солдатики, выпить негде? Пойдём ко мне! Вместо двух берём три бутылки, приходим в общагу. Первое, что бросилось в глаза, на оконном карнизе кимоно висело...Хозяин стал объяснять, нарезая сало, что совсем не пьёт, просто ему интересно с солдатами посидеть, про службу послушать. Когда приговорили водку, он полез в холодильник и извлёк на свет литр самодельного молдавского вина. После этого Сержант Горбунов предусмотрительно ретировался в часть, а мы с Ковалем решили пивком догнаться, уповая на то, что дежурным по части заступил наш командир взвода. В пивной я заказал пару кружек, но пока их принесли Коваль уже пустил сопли. Мероприятия с умыванием в туалете помогали мало пора было задуматься об эвакуации. На выходе, как назло, менты появились, а Ковалю ещё поплохело, он начал рыгать прямо в зале и везде по пути к туалету, увлекаемый мною за шиворот.
В конце концов мы оказались на улице, миновав милицейский наряд. Но не надолго, так как некоторое время спустя начали выяснять отношения прямо на проезжей части и милицейский уазик доставил нас в комендатуру.
)
Ещё москвич любит бегать по всякому поводу в санчасть, а при удаче, не прочь поваляться в госпитале, в тепле, на "гражданской пайке". Когда у меня случилась панарица (это такое нагноение, при котором болит настолько, что кажется Вас кто-то дёргает за руку).
Случалось довольно часто, когда, пришивая погоны к шинели, бляха ремня, исполняющая функцию напёрстка, вильнула и вы накололи палец. Если бы бы такое случилось дома, никто бы даже и не заметил. Совсем другое дело в армии. Тот рацион питания не обеспечивал даже минимального иммунитета. В санчасть я был отправлен приказом командира взвода прямо из учебного корпуса, с политзанятий. Армянский медик, вскрывающий гнойный мешок, сказал, что до кости фаланги совсем чуть-чуть оставалось.
Ещё москвичи были замечены в любви постучаться в ротную канцелярию или в штаб к замполиту. В день нашего прибытия из Учебки из распахнутых настеж окон бригадных казарм со всех сторон разносилось жизнеутверждающее "Вешайтесь, черепа!"
После первого обеда замполит части майор Гуревич вывел вновь прибывших из строя и с неподдельным интересом стал расспрашивать как нас встретили, не обижают ли? В трёх метрах от нас стояли потенциальные обидчики, недобро ухмыляясь.
Хотя, справедливости ради, единственный побег с территории части за полтора года был совершён солдатом из другого российского города. Самое странное, он был вторым в роте по возрасту, закончил три курса на стоматолога! Боец Хакмурадов не сделал ничего сверхестественного и беспредельного в том наряде по столовой, он вообще в роте числился как один из самых безобидных бойцов своего призыва. Но, так как рядового Иванова пришлось искать, прочёсывая Гомель вдоль и поперёк, история приобрела общебригадную огласку и боец Хакмурадов лишь чудом избежал дисбата за неустовные взаимоотношения!
По дембелю, когда как раз Солженицина печатать разрешили, прочитал у него про любителей к лагерной жизни приспособиться. Там людей, занимающих подобные должности, позволяющие им отлынивать от работы, называли придурками или придурнёй.
Школьный товарищ рассказывал, как отказывался от работы баландёра где-то в мордовских лагерях, из-за того,что с завидным постоянством прямо ему в лицо летела неостывшая баланда. Тем не менее, среди остальных сидельцев существовал конкурс на занятие этого места.
Командир первой роты.
Ротный наш был сибиряк, любитель гиревого спорта, лыжных гонок, горячительных напитков и хорошеньких чужих жён.
Его звали Николай Непомнящий. Московские острословы сразу же переименовали его в "Непонимающий". Бывало, сменишься с караула, а он из сейфа "подогреется" и давай перед строем фуфло какое-нибудь толкать.
Одно из любимых высказываний : прежде, чем сунуть, подумай, что высунешь! Похоже, это было испытанно на себе - каптёрщик рассказывал, с каким интересом на него в аптеке смотрели, когда он по поручению командира роты выписанный ему рецепт там отоваривал. Гомель городок небольшой, там все на виду. Этот перл перебивал лишь начальник политотдела бригады : товарищи военнослужащие, будьте осторожны! В Гомеле появился свежий сифилис!
Ещё ротный выдавал: "водку пьянствуют", "беспорядки нарушают" и много чего ещё в том же духе. При этом первая шеренга строя, состоящая преимущественно из нерусских духов внимала этому вполне серьёзно, по привычке половину не понимая, и лишь старослужащая "камчатка" третьего взвода угорала на полную, скрываясь во второй шеренге.
Однажды утром, прийдя на службу раньше обычного (нельзя исключать, что из алькова очередной пассии), ротный пошёл посмотреть, как рота зарядку выполняет. Совершенно справедливо ему показалось, что в ней участвует далеко не весь личный состав, поэтому он решил пройтись по "нычкам".
На тот момент времени "начальником спортзала" был солдат нашей роты, что открывало его сослуживцам неограниченные возможности в пользовании горячей водой, начиная от внепланового принятия душа (баня с горячей водой и сменой белья полагалась раз в 10 дней), до цивильной стирки штанов с гимнастёркой х/б. В отсутствии такой возможности х/б замачивали во время кухонного наряда прямо в казане с кипятком. Но в это ненастное утро группа бойцов была занята распечатыванием фотографий для будущего дембельского альбома. Причём, ребята были увлеченны настолько, что не сразу заметили появление командира.
Видимо, данное обстоятельство подлило масла в огонь. Первое, что попало ему под руку, был фотоаппарат "Вилия авто". А рука у ротного тяжёлая была ... так москвич рядовой Монахов уехал в гарнизонный госпиталь с сотрясением мозга.
Когда я по роте дежурил, в казарму зашёл полковник, начальник политического отдела (НАЧПО) бригады, что уже само по себе событие не рядовое, через дверь канцелярии я слышал, как он по-отечески пожурил капитана Непомнящего : ну, чтож ты, Коля, на майора ведь документы подавать думали! Дальше был лязг открываемого сейфа, видимо, встреча перешла в категорию "без галстуков". )
Для поездки в Москву подобралась интересная компания : дед-ефрейтор молдаванин из второй роты, боец-радиорелейщик из Клинцов, оттуда же дед сержант чеченец и ваш преданный слуга.
Карандаш из этой компании уверенно держать в руках умели вместе со мной двое, про плакатное перо вообще молчу.
Остальным их командиры рот поставили задачу за 12 часов "стать" художниками оформителями и приготовиться к поездке. Для армии это вполне нормальное решение. Не можешь, научим; не хочешь, заставим. А плакаты были мощные. Ватман раскатывали на полу, кидали шинель на него, чтобы сапогами не чиркать. Перо-последний номер, 20-ка, тушь в банку из-под монпансье наливали.
По приезду в Москву мы не переставали удивляться увиденному. Пятиэтажные казармы, личный состав в юфтевых сапожках и кожаных ремнях, не зависимо от срока службы, в умывальнике вода горячая, сколько хочешь, а для мытья ног труба специальная внизу сделана! А столько генералов на территории одной, отдельно взятой части я не видел никогда, ни раньше, ни позже. Таким представился нам знаменитый узел связи "Рубин" изнутри. На Беломорской улице, как и в любой другой части любых родов войск существовал так называемый "Греческий зал". Это место для приёмов высоких гостей и членов проверяющих комиссий.
Здесь же, помимо всего прочего, была ещё и настоящая русская баня - чего не сделаешь для любимого Главкома!
Ребята рассказывали, что перед его посещением асфальтированный участок Беломорской улицы до КТП , а также после него до самой бани промывался солдатами вручную с использованием одёжных щёток и мыла!
Прикомандировали нас к взводу штабных писарей, которым командывал киевский сержант-дембель, гнущийся (претендующий) на первую партию.
Такой концентрации халявщиков (целый взвод!) раньше я ещё не встречал. Поначалу я пошёл официальным путём, попробовал офицеру штабному намекнуть, что за последние полтора года не подлетал так близко к родному гнезду, - куда там!- Вас не для этого по всей стране собирали, чтобы по увольнениям гулять! Ладно, думаю, попытаемся выяснить у аборигенов, как у них тут с самоволками дела обстоят? Рекогносцировка местности давала не сильно радужную картину. Буквой "П"с боков и сзади по периметру посты, а парадная "Беломорская" от КПП и до КТП вся как на ладони, за ней пустырь большой, а в домах тех полно прапорщиков да офицеров узла проживают.
В караулы специальная рота охраны ходит, состоящая сплошь из казахов. Мне сказали, что я могу договориться с конкретным часовым, но не факт, что во время прохождения поста, тот не положит меня на землю, вызывая разводящего выстрелом вверх. Были до меня прецеденты с 10-ти суточной премиальной поездкой на родину героя "задержания". Такой вариант меня устраивал менее всего, тем паче, что я был проинформирован об особенностях содержания арестованных на главной московской гарнизонке в Алёшинских казармах, о чём слагали легенды. Сами писари для этой цели широко использовали старые увольнительные записки. Несмотря на то, что изготовленны они были практически на папиросной бумаге, новым лезвием "Нева" делался аккуратный срез даты и замена её на новую. Если не поднимать записку для просмотра "на свет", то подлог был незаметен. Чтобы пояснить насколько сложно было найти общий язык с киевским заместителем командира взвода, а найти надо было обязательно, ведь он являлся на тот момент моим непосредственным начальником, приведу байку про украинский менталитет. Его рисовали анекдотом, в котором гарный хлопец тОпится в колодце, не дойдя до родного хутора, и всё лишь потому , что ему не удалось заслужить лычку на погон!!
В противовес этому русская поговорка о том, что лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора! :)
В конце концов удалось выжать из него фразу : делай,что хочешь, но,если залёт, то я ни о чём не знал! БОльшего от него и не требовалось.

Позже мне друг, служивший во внутренних, рассказывал о том же : в ситуации, где русский задуматься может, как поступить, казах спокойно передёрнет затвор.
Когда вечером офицеры уходили домой, становился доступным городской телефон и уже на следующий вечер я общался с друзьями в гостевой комнате при КПП.
От них я узнал, что на следующий день проводы двоюродного брата 1966 г.р., приписанного в ВМФ.
Последнее сообщение заставило меня пренебречь всеми мерами предосторожности, так как в случае моей неявки на проводы мы не виделись бы с ним целых пять лет!
Ждать заказанную "гражданку" для переодевания было некогда. Голенища сапог были сбиты максимально вниз, всё, что блестит в темноте, снято. Я остался в тёмном шерстяном "вшивнике" с закатанными в куртку ХБ ремнём и пилоткой.
Когда закончилась программа "Время" и отзвучали строевые песни, я перемахнул через забор, благополучно миновал пустырь и сел в автобус на заднюю площадку. У метро "Речной вокзал" вышел и направился к метро, полагая, что патруль в это время уже стоять не должен.
И, тут боковым зрением вижу, как они идут в мою сторону метрах в 25 от меня! Не меняя направления, перед входом в метро ныряю в какую-то подворотню и, пробежав метров 300 вижу разгружающееся такси. Хорошо таксист поверил, что расчёт по окончании поездки состоится точно (почти 8 рублей вышло, я с пятью рублями за первый класс 12 с половиной получал - замкомвзвода в штате не числился).
Подсчитав в конце командировки, вышло общего пребывания дома целых 11 суток.
Раз, правда, чуть не попался на набережной. Ехал в форме уже обратно в часть на заднем сидении слева,стоим на светофоре, а друг с переднего, вдруг : ложись! Через одну машину перед нами Патруль пьяных курсантов выгружал. )
Моя командировочная команда ждала меня с нетерпением. Во-первых, самые ответственные места на плакатах ждали меня, а во-вторых праздничный ужин с человеческой едой и водкой. Даже, думаю, последнее было первым. Правоверный сержант Руслан присаживался с краю с чашкой чая и чёрной смородиной.Они, когда не стаей, очень даже приличные люди.
В итоге, за месяц командировки дома я пребывал 11 дней, что превысило 10-тидневный внеочередной отпуск!
Я вскользь коснулся варианта самоволки "через пост" с вероятностью "лечь" и доставить удовольствие быть премированному внеочередным отпуском на родину часовому казаху.
Перечитав сам, подумал,ведь не все из читателей держали в своих руках устав гарнизонной и караульной службы!
Следует немного "разжевать" для ясности.
Караульная служба - это единственный вариант выполнения боевой задачи в мирное время, как сказано в Уставе.
Второй и последний случай выдачи солдату боевых припасов, - это на стрельбище.
Заступивший на пост подчиняется только двум людям, это разводящий и, в отсутствии его, начальник караула. На этом список закончен!
Никакой командир взвода, роты, полка, как и министр обороны не может отдавать ему приказ.
Поэтому на разводе перед караулом командир роты обязан задать заступающим в наряд дежурные вопросы об их психическом состоянии и не получали ли они накануне "плохих" писем из дома.
При положительном ответе,солдат не идёт в караул, а заменяется другим.
Это единственный вариант несения службы, в котором если ты сделал всё по уставу, то будешь прав, даже если убьёшь на посту человека. В этом случае крайне важно, чтобы труп упал на территорию поста в момент перелезания через заграждение поста. Грань довольно-таки зыбкая : упал на пост - отпуск, свалился за территорию - дисбат!
В тёмное время суток, заметив приближающихся к посту людей, часовой делает окрик : Стой, кто идёт? Услышав в ответ : Разводящий! , часовой командует : Разводящий, ко мне, остальные на месте!
Далее на расстоянии, достаточном, чтобы рассмотреть его лицо : Стой, осветить лицо! И уже после этих процедур происходит смена караула.
Причём ни старый, ни новый часовой даже при обмене тулупом, не должны выпускать из рук оружия, поочерёдно залезая в один и другой рукав, перекладывая АКМ в освободившуюся от тулупа руку.
Командир роты любил в одиночку посты попроверять, тем паче, что его дом находился прямо рядом с одним из них.
Рассказывали, что однажды он всё же испачкал свою шинель, после того как часовой, исправно выстрелив в воздух, дал очередь у него над головой.
В мою бытность разводящим таких инцидентов не случалось, но однажды бодрствующая смена была построена азербайджанцем Мамедовым в караульном помещении.
Начальником караула был наш командир взвода. Он недавно пришёл из рязанского училища и ещё не оставил попыток навести уставной порядок. Почему-то ему очень захотелось, чтобы дедушка Мамедов собственноручно помыл полагающуюся ему часть караульного помещения. Я в этот момент менял часовых. Рассказывали, что в результате инцидента солдат выхватил свой автомат из пирамиды и даже дослал патрон в патронник. В караулке образовалась немая сцена и стало очень тихо. Такого развития событий никто не ожидал. Начкар позорно ретировался "на дальняк". Дело в том , что среди офицеров тоже процветала своя дедовщина, и ему достался пистолет со сточенным бойком. )
В общем, разрядить ситуацию смог только земляк Мамедова Алиев.
Он медленно приблизился к Мамедову сбоку и что-то напел тому на ухо на своём, чурбанском языке. После этого последний отбросил от себя АКМ и, рыдая, убежал на улицу. Его какое-то время подержали в госпитале,после чего отпустили, навсегда освободив от караульной службы.
У В.С. Высоцкого, никогда не служившего в армии, есть одна песня, посвящённая этой теме, там ещё главный герой "не вступая в спор, чинарик выплюнул и выстрелил в упор!" По сюжету песни они ещё на "гражданке" не поделили одну гражданку. )
У нас на посту старались без дела не курить, особенно на складах ГСМ, проверяющий мог издалека ночью заметить.
А вот молодой раз отмочил! Обычно ко времени смены он должен маячить на виду уже, пост-то большой, что зря людей морозить.
А тут , ГСМ, как раз. Подходим, нет никого! Ну, заходим на пост и против часовой стрелки продвигаемся - навстречу никого!
Уже больше половины пути прошли, смотрю, сидит, в тулуп закутался, к столбу прислонился и "массу топит"!
Снимаю потихоньку автомат с него, второй рожок из подсумка достаю, - спит.
И тут меня "зашкалило" Вот, думаю, падла! Я в своё время ни комнаты отдыхающей смены, ни тулупа на посту в глаза не видел, просыпался на ходу от "колючки" в морду, вместо шести кругов положенных по 10 бегом нарезал, о том, чтобы поспать присесть и в мыслях не было! Точно ротный говорил : куда солдата не поцелуй, везде жопа! Земляк, главное, подмосковный , здоровый лось!
Тулуп потом ему зашивать перед сдачей караула пришлось - на сапоги старики подковы ставили с напаянным победитом. В темноте красиво было искры запускать. Начкару не стал ничего говорить.
Этот Дима Нехлюдов не последний раз в карауле отличился. Раз как-то по роте со мной в наряд попал. Второй дневальный моего призыва был, припахал кого-то из молодых и ушёл спать. А я на тумбочку встал, чтобы они побыстрее порядок навели. Нехлюдова послал в умывальнике с туалетом блеск наводить. Время проходит, а его всё нет и нет. Ставлю духа на тумбочку, иду в умывальник - никого. Захожу в туалет, одна кабинка закрыта и ноги снизу торчат. Заглядываю из соседней кабинки, сидит на "очке", штаны на коленках и ... спит! Думаю, это был самый неприятный "подъём" в его службе, не считая поста ГСМ. Откуда ни возьмись, прерывая сладкие сновидения, на него сверху обрушилось ведро холодной воды!
Следует заметить, что в роте существовали лишь "призывы", но никакого землячества! Будь он четырежды земляк, сосед по площадке лестничной - это никого не волнует. Что положено бойцу или деду, не положено свистку и духу. И если, положим, кому-либо из дедов пришло в голову поставить своего молодого земляка в исключительное положение, то на ближайшем ночном совещании дедов ему быстро объяснят, что так поступать не следует. И, если уж совсем невтерпёжь отмазать молодого, есть только один вариант:занять его место! Проходящие службу после нас, особенно после развала Союза, рассказывали не о дедовщине, а о землячестве. Нечто похожее я наблюдал во время командировки в Пружаны (такое местечко под Брестом, где рассполагался наш дальний батальон). Там столовая была общая с летунами. Было крайне удивительно наблюдать казахов, ещё не научившихся толком подворотничок пришивать, но уже расстёгнутых чуть не до пупа.

Всё же одиночные выстрелы происходили с завидной последовательностью, но не на посту,а на зарядном станке.
Особенно, когда ведёшь часового НА пост.
По идее, он должен передёрнуть затвор, нажать на курок и только после этого пристегнуть магазин и поставить автомат на предохранитель.
Приходя С поста, порядок действий был обратным.
Спросонья бывало,что боец, спутав направление своего движенья, сначала пристёгивал магазин, а потом пытался показать, что у него отсутствует патрон в патроннике. И лишь прогремевший выстрел будил его окончательно! )
Это была "залётная" ситуация, подразумевающая "разбор полётов" с написанием объяснительных и раздачей слонов.
Но, так как караулка находилась на отшибе, вдали от штаба, то, как правило, след от выстрела на станке тщательно маскировался, а недостающий патрон компенсировался из "трофеев" гомельских стрельбищ для студентов.
Так происходило до тех пор, пока жертвой "трофеев" не стал дембель сержант из Каширы.
Дело в том, что при детальной проверке боеприпасов подмененный патрон всё равно "всплыл" бы по номеру на гильзе, а это уже уголовная статья за хищение и хранение боеприпасов, предусматривающая наказание до 5 лет лишения свободы.
Сержант был с соседней роты. Учения были летние, для линейщиков кайфовые. После развёртывания линии,он с пацаном из нашей учебки решили свернуть в деревню, подвернувшуюся на пути.
А там, как под заказ, проводы в армию шли полным ходом. Приказ 27 марта уже состоялся.
Понятно, солдатам почётное место за столом. Посидели они хорошо, началось : служи, сынок, как дед служил! А дед на службу хрен ложил! Короче, дембель за тёплый приём решил призывника отблагодарить и спросил, не хочет ли тот по-взрослому из автомата стрельнуть?
Кто же от такого откажется? Да ещё "под градусом" на собственных проводах! Дальше непонятно, говорили о каком-то двойном рикошете от дерева,через бляху ремня ... калаш от дерева не рикошетит...
В общем, дембель в цинке домой уехал, а погодка нашего брянского в Бобруйск закатали на время расследования.
Там находился дисбат всего Западного округа,включающий соответствующую инфраструктуру.
Я был хорошо знаком с этим пацаном. Его звали Игорь Маслов, наши шконки в учебке стояли рядом. Он по утрам всё что-то записывал в записную книжку. В конце учебки похвалился, что "сбросил" около 26 кг. Поначалу ему в голенища сапог клинья вставляли и ремень наращивали. Очень дедам сержантам в первые дни не нравилось, его "гармошка" преждевременная. Припоминаю случай, как он с курсантами во время работы на плодоовощной базе сумели вина надыбить.
Сколько раз мы подписи собирали в его защиту! Спасибо замполиту полка, участнику Отечественной майору Гуревичу.
Ведь история какая? Труп есть, значит кто-то должен ответить.
Если не тот , кто рядом был, то надо кого-то из отцов-командиров "подтягивать"!
Самое интересное, что после этой смерти Папа на общебригадном построении пообещал применить закон об оружии "на полную катушку" за один лишь "завалявшийся" патрон. Казалось бы, да на хрена оно надо, утопи, что есть в реке, полгода до дома!
А вот нет, оружие в руках, - это кайф, который не перебивается угрозой пятилетнего заключения.
Просто всё было запрятано ещё глубже!
Для концовки военно-полевого романа неплохо подходит дембельская молитва. Слова не смог вспомнить, тридцать лет прошло как-никак!
Пришлось в альбом лезть :
Сохрани нас, Бог
От ночных тревог,
От подъёма раннего,
От крика дневального,
От врага, от санчасти,
От дежурного по части,
От самоволок грешных,
От патрулей здешних,
От пайки недовеса,
От каптёрщика беса!
Отнеси нас, Бог
На домашний порог
К девушкам милым,
Самым красивым!
Сохрани, Боже
И друзей тоже!
Спаси нас в любой ситуации,
Пресвятая демобилизация!

ЛКБС. Линейно - кабельный батальон связи.
Это был главный жупел для запугивания курсантов в учебке : будешь хреново технику учить, попадёшь в "линейно - кабельный" ! Между тем, из 15 прибывших по окончании полтавской учебки в город Гомель, у 12 -ти были только отличные оценки. :)
В учебке у сержантов была излюбленная веселуха. Подкараулить заснувшего на занятиях курсанта, накрутить ручку индукторного вызова ТА-57 и замкнуть провода через открытые участки тела (шея, уши). Ещё популярны были всевозможные построения. Например, : строиться с тумбочками или с матрацами. Учитывая, что казарменное помещение было уставлено койками в два яруса, а расстояние между ними составляло ширину табурета, то складывалась довольно весёлая картина. Или ближний к проходу взвод занимается выравниванием по натянутой нити подушек, полос одеяла и табуретов, а находящийся за ним, возле окон ломанулся в умывальник...тоже весело! Стоит отметить, что все команды в учебке выполнялись бегом. Бегом зайти в столовую, бегом выйти из неё...Во время приёма пищи пот мелкими струйками стекал с носа в миску. После команды "закончить
приём пищи!" следовала "заправить столы!" По идее, внизу стола на гвоздике должен был висеть такой скребок из толстой резины, но реально его, как правило, не было. Как и не было корки хлеба, которая могла бы его заменить. За столом съедалось всё под чистую, включая куски отварного свиного жира. Жир посыпался крупной солью, красным молотым перцем, чтобы не так противно было, третье отделение алюминиевой солонки, предназначенное под горчицу постоянно пустовало. Но и без неё гастрит уже был обеспечен. Вечером что-то жгучее "подкатывало"к гортани, - на "гражданке" я ещё не был знаком с изжогой.
Ещё сержанты любили практиковать "метод воспитания через коллектив". Дают, например, пять минут подшиться. Потом построение для проверки. Был один москвич Горелов Андрей, который постоянно не успевал. Следовала команда всем подворотнички оторвать и подшиваться заново. И так неоднократно, пока личное время не кончится. В итоге письма домой оставались ненаписанными , не считая общего дискомфорта. Андрея периодически "воспитывали" в бытовой комнате и в других помещениях роты, но ничего не помогало. В очередной раз он становился в строй с подворотничком, пришитым лишь наполовину. Итог был трагичным. Сначала его отправили в госпиталь на проверку, а потом комиссовали. А ещё чуть позже его земляк из одной школы получил письмо от матери, в котором помимо прочего говорилось, что Горелов Андрей был выловлен в Москве реке с рюкзаком камней за плечами.
Напомню, что на дворе стоял июль месяц, а действие происходило в Полтаве, где в эту пору столбики термометров зашкаливают за 30 градусов в тени. На плацу при четырёхчасовых занятиях строевой подготовкой асфальт старался принять форму воздействующей на него подошвой кирзача. А тут ещё, как назло, ветерком запах свежей выпечки из-за забора доносит. Надо заметить, что перестройке желудка новобранца с гражданской пищи на армейскую, поначалу сопутствовало постоянное ощущение чувства голода. Так что слюни так и текли от того ветерка.
Но всё это было ничто по сравнению с занятиями по защите от оружия массового поражения ( ЗОМП ). Сержант Коломиец расстёгивал ворот гимнастёрки, снимал пилотку и командовал : бегом марш! И шестидесятиногая гусеница, облачённая в резиновую химзащиту, с автоматами, подсумками и противогазами начинала своё движение. Вскоре поступала команда "Газы!" и гусеница превращалась в тридцатиголового слонёнка. Ощущения незабываемые, когда стёкла маски противогаза запотевают настолько, что становится ничего не видно, а при каждом выдохе из-под резины вместе с пузырями воздуха струится ручьями пот. И вот тут наступает кульминация действа : сержант даёт вводные "Вспышка слева/справа, вспышка сзади/спереди". По правилам нужно падать на землю головой от "вспышки", убирая автомат под себя, но башка у курсантов уже соображает плохо, падают как попало. Вот уже кто-то получил при падении мушкой чужого автомата по голове, раздаются жесточайшие маты, которые не способны "погасить" даже маска с хоботом и бачком. При пробеге очередного круга сержант вдруг замечает, что у курсанта Павлика "хобот" не прикручен как у всех к бачку, а болтается свободно. СтОит отметить, курсант Павлик много курил, это было заметно даже на фоне остальной курящей братии и даже обычный кросс давался ему тяжко. Сержант Коломиец останавливает строй, разбирается с Павликом и тут же даёт три штрафные круга. Снова проверенный метод воспитания "через коллектив". Тяжелее всего приходилось "очкарикам". Надеть маску поверх очков нереально, а убрать в карман, стопудово их раздавить. Да и так не видно ведь ни фига через стекла маски, когда по ней пот струями течёт! Мой друг из Серпухова Саврасов Вадим носил очки минус 4 диоптрии. Когда он их на время снимал, то говорил, что на месте моего лица он видит жёлтое пятно ( я стоял напротив на расстоянии вытянутой руки).
Второй отзвук Великой Отечественной (внуки погибших) не щадил никого : Вадима призвали после первого курса Плехановского, таких среди нас было много, сказали : отслУжите, потом доУчитесь.
Отдельным наш ЛКБС был в далёком 1943 году, когда боевой путь проходил и получил название Зволенский за участие в освобождении от фашистов словацкой земли под городом Зволеном. Об этом свидетельствовал красочно оформленный "Боевой путь части", помещённый в Ленинской комнате.
А в описываемый период времени он входил в состав бригады связи, насчитывающей вместе с нашим батальоном шесть частей. Таким образом, на Первом посту красовались шесть знамён. Бригада являлась резервом Верховного Главнокомандования ( РВГК ). По боевому расчёту она должна была обеспечивать связью наступающую армию по каналам штаб фронта - штаб армии.
Для охраны линии ротного участка, к слову сказать, предназначался взвод десантников. Так что всё серьёзно. Соответственно, ниже генерала "поднять трубку" никто не мог .
На нас не распространялись ограничения четырьмя килограммами поднимаемой тяжести, как у радистов.На учениях у нас не было белых простыней, даже у комбата. И не было 50 - ти метровых катушек кабеля, как в аппаратных уплотнения.
Стандартная длина кабеля 500 метров. Весь кабель укладывается в бункер в кузове Урала 370К так называемой "восьмёркой", перемещающейся от левого борта к правому и обратно слой за слоем. При правильной укладке со стороны заднего борта наблюдается отвесная стена из кабеля с муфтами, расположенными посредине бункера.
Связь дальняя, кабельная. Ротный участок 60 км , батальон - 200 км .
Во время разворачивания линии в кузове находились 2 связиста, следившие за правильным разматыванием кабеля и, по возможности, перебрасывающие его за дорожные знаки подальше от дорожного полотна. Когда кабель уложен в бункер с ошибками, возникали "петли", которые выносили солдата с кузова на землю. Петля может собрать значительное количество кабеля, так что приходилось останавливать разворачивание, для того, чтобы его распутать. Особенно часто причиной "полёта" становился штатный АКМ , с невозмутимым постоянством торчащий у бойца за плечами. Только единожды на трассе Минск - Бобруйск всё оружие было собрано в ящики под усиленную охрану. В районе развёртывания милиция производила спецоперацию по поимке беглых зэка.
Кроме 20 км кабеля (взводный кусок) у нас было :
два НУПа - необслуживаемых усилительных пункта ( такой металлический кубик с метровой стороной, с четырьмя ручками по краям, весящий 120 кг). Задействованы были только 2 ручки ввиду дефицита личного состава. Один ОУП - обслуживаемый усилительный пункт, аппаратная на базе ЗИЛ 131,
прицепной вагон на колёсах (КТП). Это основное жилое помещение для линейщиков. Оно оснащено печкой - буржуйкой, четырьмя лежанками как в плацкарте поезда две внизу, две сверху ; служебной связью, работающей в симплексном режиме через тангенту; НУП - ом.
Под нижними нарами в коробах хранились "кошки" для залезания на столб опоры электропередачи, в зимнее время валенки, шанцевый инструмент : лопаты, лом, кирка, топор и паяльная лампа.
Представьте себе ситуацию : идёт разворачивание на норматив, и, вдруг, ответвление дороги вправо. Кабель на проезжую часть не бросишь, нужно устанавливать либо воздушный, либо подземный переход.
Воздушный можно сделать при наличии двух деревьев с этой и той стороны ответвления, при расстоянии между деревьями не более 15 метров (иначе его не натянуть, он будет провисать под своей тяжестью). По правилам положено, что посредине дорожного полотна расстояние от кабеля до земли должно составлять не менее 8 метров.
В случае отсутствия деревьев приходится искать проложенные под полотном канализационные трубы (только в армии я понял, для чего их закладывают!:) ) . В общем, по зиме можно очень сильно попетлять, так как долбить грунтовое полотно не представляется возможным!
Раз с этим подземным переходом чуть не потонул, да и выкупались все в марте месяце.
Дело было, как обычно, ночью, уже и приказ о дембеле зачитан, а тут, манёвры! Нашли трубу подходящую, кому лезть? В команде три деда и замполит старлей, учитель истории в прошлой жизни (балласт полнейший, на его вопрос о том какие у него обязанности, ему ответили : громко и чётко передавать команды водителю, ну и фонарик дали, чтобы посветить мог).
Водитель, по неписанному правилу, остаётся в кабине, механик-земляк из Нарофоминска и так в соплях весь, а тут ещё сапоги резиновые на мне оказались ... полез сам, не считаясь с замкомвзводством.
Очень быстро выяснилось, что от резины на ногах толку мало, оказалось глубоко и сапоги залило через верх. Вылез на противоположенную сторону, стоя на краю трубы, подал им муфту кабеля и начал подтягиваться сам. В этот момент пальцы скользнули по щебёнке, и я начал падать назад. Гляжу, а эта плита тоже падает вслед за мною. Видно, раздолбаи дорожные рабочие поставили плиты, не забетонировав их.
Хорошо, между моим падением и падением плиты возникла пауза, благодаря чему она попала не на мою грудь, а лишь скользнула по коленям в воде уже.
Хуже обстояло дело с кабелем. Плита прихлопнула его как раз в месте соединения двух длин, на муфте.
Ситуация патовая, время на развёртывание неумолимо тает, в случае невыполнения норматива из учений выпадает не только наш ЛКБС, но и остальные подразделения бригады связи, не взирая на их результаты.
Наро-фоминский земляк снимает шинель и прыгает ко мне. Вдвоём пытаемся в воде раскачивать плиту, а водила с замполитом по типу зацепившегося крючка, дёргая под разными углами пытаются вытащить кабель.
Слава Богу, на оставшемся участке линии переходы не понадобились и мы спокойно сушились в кабине Урала, задрав ноги под потолок. Урал хоть и тихоходная машина, но сильная. Когда было необходимо замаскировать точку, он бампером мог ломать стволы деревьев толщиной с голень, особенно гружёный кабелем.
Самая тяжёлая работа у линейщика на зимних учениях. Под утро обычно заканчивается развёртывание. Механики в своих аппаратных начинают настраивать каналы, выставлять соответствующие неперы - затухание сигнала, аналог децибелу в радио .
Линейщику отдыхать некогда, надо собираться в обратный путь (10 км), чтобы "причесать" всё то , что ночью второпях накидали.
Но лебединая песня - это всегда свёртывание. Раз недели две на трассе Минск - Бобруйск связь качали, а зима выдалась на редкость снежная (1984 год). Когда в часть вернулись, сугробы вдоль дорожек были выше человеческого роста, старожилы не припоминали такой зимы!
Для чистки трассы использовали грейдеры, которые счищали с дороги снег аккурат на проложенную нами линию. Кроме этого, днём снег под солнцем разогревался, а ночью замерзал, так что образовалась крепкая корка наста.
Короче, как хочешь, так и доставай! Пробовали Уралом его тащить - рвётся. У него допустимая нагрузка 70 кг на метр была и стоимость метра дороже рубля.
Вот это было веселье! Залезаешь в снег " в общем, вам по пояс будет" и начинаешь его дёргать вверх. А он вместо обычных 10-15 метров лишь на полметра высовывается! Снег забивается в голенища сапог и там тает от тёплых ног. Водичка стекает на дно и замерзает в лёд. Такие вот "стельки" получались. Тут уже не до укладки, хоть как-нибудь лишь бы собрать, а там уж в автопарке перемотаем!
Вы спросите, почему бы не воспользоваться валенками? В валенках на линии делать нечего. Первый же попавшийся воздушный переход объяснит вам, что значит по деревьям в валенках лазать.
Раз как - то переобулся на точке в валенки, а сапоги на буржуйку поставил просушить. А там в КТП деды отдыхали (меня после всех линейных дел в караул поставили). И вот в КТП какому - то козлу показалось холодно, он встал, нахреначил полную буржуйку дров и лёг снова. Минут через двадцать, в самый разгар, послышались громкие маты. Дверь КТП распахнулась настежь и оттуда вместе с чёрными клубами дыма один за другим вылетели мои сапоги, совершенно непригодные к дальнейшему прохождению воинской службы. А ведь претендовать на новую пару положено не ранее пройденных 11 месяцев службы!
Тема холода очень часто поднималась в полный рост. Особенно тяжко холод переносили наши южные собратья. Существовала даже крылатая фраза : северный ветер "имеет" южного человека!
Причём "имеет" довольно - таки конкретно! Вот два примера. Азербайджанец Абульфаз габил оглы (заглаза просто асфальт) настолько замерзал в тулупе на посту в карауле, что , придя в караульное помещение, не снимая его, отправлялся прямо в комнату отдыхающей смены, а остальные часовые этого поста (моложе призывом, конечно ),
вынуждены были круги бегОм нарезАть, чтобы хоть как - то согреться.
Мой погодок казах Тагаев отмочил ещё прикольней. Будучи на втором году службы, едва заступив на пост, тут же залез в люк теплоцентрали и, в тулупе прижавшись к трубе, заснул.
Я не знаю, как можно так спать! У него сгорела кожа снизу бедра и половина задницы. Он лёг в госпиталь, где ему сделали несколько пластических операций по пересадке кожи!

Один раз нам выпала не очередная проверочная "Тревога" ( в наше время её называли "сбор!"), когда дата и время, как правило, известны чуть не за месяц, а реальная, внезапная.
Как потом говорили, "в верхах" произошла смена руководящих кадров и вот один из принимаюшей стороны, абсолютно инкогнито приехав в Гомель из Москвы, прямо из кабинета начальника вокзала набрал номер оперативного дежурного по бригаде и объявил "Тревогу".
Вот это был шок! Автопарк не заправлен, водители размазаны по нарядам, начиная с кухни и заканчивая караулом, сухой паёк, и не сухой также не выданы, ни дров ни угля не припасено, а за окошком 20 - 25 мороза! Климат Белоруссии влажен, и 15 градусов местного мороза можно было смело приравнять к 20 градусам мороза московского, а то и больше!
По условиям учений та техника, которая через 40 минут после объявления "Тревоги" не покинула автопарк и не прибыла на пункт дислокации по боевому расчёту, считалась "убитой" и в дальнейших учениях не участвующей. В связи с этим, за неимением водителей за руль садились все, кто имел хотя бы минимальный опыт общения с автотранспортом.
Когда уже пробросили линию, по служебке передали, что старшина засел на ГАЗоне 66 с провиантом и объявили конкурс на наличие горючки. Долго никто не отзывался.
К усталости и холоду примешался голод. Произведя ревизию заначек, обнаружили пару замороженных луковиц и немного комбижира с кухни. Пытались штык-ножом делать из этого бутерброд. Главное, у всех, кому положено, полно патронов ( нашу часть непременно "заказывал" военком для проведения в Гомеле стрельб для старшекурсников студентов), а подстрелить-то и некого. И деревни никакой на маршруте нет, как назло.
При свёртывании линии в кузов сажают неопытных связистов из числа молодых . Одного возле кабины, другого возле заднего борта. Они укладывают петли (верхние и нижние дуги "вомсьмёрки), которые подаёт им более подготовленный связист призывом постарше. Чтобы кабель не проскальзывал в наледи, образованной на внутренних частях рукавиц, он работает голыми руками при любой погоде. С непривычки кисти рук перестают слушаться хозяина уже на 5-6 длине (чуть менее трети взводного участка). Когда в трескучий мороз исполняешь в х/б с расстёгнутым воротом без шапки на бункере замысловатый танец, аж пар валит, невольно замечаешь любопытствующие взгляды укутанных в тулупы и шубы гражданских лиц из проезжающих рейсовых автобусов. Чего никак нельзя сказать о молодых, вынужденных в ватных штанах прогревать железный кузов "Урала". Зато у молодых был отличный стимул к овладению навыками линейщика.
По окончании манёвров в части по команде "Подъём!" вскочил с койки и тут же сел обратно пробило резкой болью от пяток в затылок. Ноги приняли неестественно округлые формы. И нечего было думать загнать их в кирзачи, подобранные старшиной в "холодных каптёрках" среди БУ. Проходивший мимо боец скептически заметил, что дело явно пахнет госпитализацией, дескать было у него такое же.
В санчасть стояла длинная, метров на триста очередь - сороконожка. Кто хромал на левую, кто на правую, а кто на обе вместе! :)
Старослужащий сержант армянин невозмутимо окунул палку с ватой в йод и нарисовал на ногах "сетки". На этом моё знакомство с "военно-полевой медициной" было закончено. Дальше предбанника санчасти я за полтора года службы так и не продвинулся. Это армянское ЧМО даже освобождения от физо не удосужился написАть!
Вообще, в структуризации бригады прослеживался очевидный национальный принцип.
Так санчасть была армянской, свинарник азербайджанский, столовая узбекская, оркестр русский, "начальник" спортзала казах, почтальон москвич. Причём, ротация работников столовой происходила примерно так. Старослужащий узбек выбирал из построенного пополнения своих земляков и проводил с ними инструктаж на родном наречии, после чего молодой уверенно отвечал на вопросы прапора, что он "повер", что документ об этом находится у него дома. Вот, собственно, и всё "собеседование". Крыс ни в тарелке, ни в казане я не видел не целиком , не по частям, а вот тараканы встречались запросто, и раз видал как повар черпаком здоровым при попытке выловить мяса для контрольной порции дежурному по части выудил из котла чью-то майку!

Записки из пожелтевшей тетради.
Часть пятая.


Весна уже основательно вступила в свои права, и радовала нас солнечными деньками. Почва, политая обильными зимними дождями и согретая тёплым солнышком, стала покрываться буйной растительностью. Трава росла очень быстро, и уже скоро, утопленные на несколько сантиметров в бывшую зимнюю грязь, траки нашего БМП заросли ярко-зелёной травой. "Дал корни" - шутили мы над нашим танком. И поговаривали о том что он припаркован здесь навечно. Здесь, в цветущей весенней зелени, в окружении диковинных птиц, которых мы никогда не видели дома.
Скоро домой! Мы уже всё чаще думали и говорили о доме, и мысленно прощались со своим танком. Прощались поглаживая родную броню, которая стала для нас за эти долгие месяцы вторым домом. Которая защищала нас от шальных пуль, которая "лечила" шишки и припухлости, если прижаться к ней, к холодненькой, разбитым лицом. На которой мы грелись и загорали днём, безмятежно раскинув руки и глядя в чужое безоблачное небо.
Но к превеликому нашему удивлению, 20 марта 1994 года мы получили приказ свернуть нашу станцию и выдвигаться в составе колонны бронетехники в местечко под названием Тигровая балка. Собрались мы быстро, но наш БМП отказывался заводится. Создавалось такое впечатление, что нет топлива, хотя в баках было ещё литров триста. Минут через сорок, при помощи ещё одной БМП, троса и "такой то матери" наш танк, изрыгнув столб чёрного дыма из своих сопел, всё-таки завёлся.
- Не нравится мне это, - прозвучал голос Малого по внутренней связи.
- Что не нравиться?, - спросил я.
- Соляра есть а поступать нормально не хочет, почему не пойму.
- Как-нибудь дотянем, сказали что здесь недалеко, - успокоил его я.
И вот опять перевал, а за ним другой, более опасный. Справа стена, слева обрыв. Наша машина едва умещалась на этой богом забытой горной дороге. Вдруг колонна встала. По рации всем сообщили что бы не покидали своих машин. Стояли мы около получаса, пока не получили приказ к выдвижению. Впереди дорога оказалась завалена. То ли камнепад, то ли взорвали, не знаю, но нам давно пора было ехать, а наш БМП не хотел заводится. После нескольких попыток, мехводу удалось всё-таки завести, и даже проехать метра полтора, но танк опять заглох, и заглох он на скорости, выбить которую в положение нейтральной было вручную невозможно. Кислород в баллоне закончился, пришлось снимать с другой машины и выбивать скорость. После долгих мучений мы поехали...
После перевала дорога шла всегда под гору. В одном из кишлаков, мы весело катились с горки и перед Т-образным перекрёстком у нас опять начал глохнуть двигатель. Но Малой помнил, что выбить скорость при неработающем двигателе будет проблематично и успел передвинуть рычаг в нейтральное положение! Двигатель заглох, после чего сразу отключилась гидравлика, а с ней пропало рулевое управление, а так же отключилась система торможения. Из всего управления этим "пепелацем" работал только сигнал, на который мехвод давил постоянно. Машины, шедшие впереди нас, успели свернуть на перекрёстке, почти не затормозив, избежав тем самым столкновения, но вот дерево не смогло...
На перекрёстке росло огромное дерево, гордость кишлака. Оно было такое огромное, что под его величественной кроной в жару отдыхали жители этой деревушки, и видимо, считали его полноправным жителем деревни. Но это уже было не важно, мы своим острым носом, на огромной скорости срезали его и немножко уронили. Ну, в общем то, упало оно. Через несколько минут начала собираться толпа недовольных местных жителей.
- Ну вы молодцы, виртуозно выполнили манёвр, - услышал я в шлемофоне голос начальника колонны, - Ждать вас больше не будем, часа через два пришлём кого-нибудь.
- Так точно, - ответил я.
- А на месте местных жителей, я всё же набил бы вам морды, - закончил он разговор.
Я открыл люк и выбрался наружу, толпа загудела.
- Рыжик, - крикнул я в люк, - Подай автомат!
Но с автоматом в руках, я произвёл очень отрицательное впечатление у местных аборигенов, толпа загудела сильнее и начала обсыпать меня проклятьями. Через несколько минут пришёл пожилой дядька-таджик в форме старшины советского милиционера и с калашом в руках. Не знаю что он им сказал, но толпа медленно разошлась, а он остался нас охранять. Вскоре мы тормознули военный Урал, водитель которого решил нас "дёрнуть" чтоб завести. Интересно было наблюдать как полноприводный Урал шлифует всеми колёсами сухой асфальт! Наш БМП не тронулся с места! Потом остановился БМД c разведчиками, которые тоже попытались нас завести, в результате порвался стальной трос и они уехали. Затем очередной Урал пытался нам дать "прикурить", после чего у него так заискрило под капотом, что его водитель, махнув в нашу сторону обречённо рукой, покатил дальше . Со временем, вокруг нашего танка собралась толпа ребятишек и звонко смеялась, радуясь такому цирковому бесплатному представлению. А техника шла и шла мимо нас, шла в направлении афганской границы...
- Война что ли началась?, - спросил Малой.
- Сейчас узнаем, - ответил я, настраивая приёмник на информационную волну.
- Министр обороны России Павел Грачев прибыл вчера в Таджикистан. Он будет наблюдать за учениями войсковых соединений, которые изучают свое дело не на маневрах, а непосредственно участвуя в боевых действиях. Нет сомнений, что мартовские учения в Таджикистане - демонстрация силы в связи с ожидаемым весенним наступлением моджахедов, - услышали мы сквозь помехи голос диктора.
Вскоре мы тормознули танковую колонну, и попросили танкистов нас завести. Танк Т-72 на отлично справился с этой задачей! Мы проехали ещё пять километров и заглохли.
Потом были долгие часы ожидания, за которые мы перечитали всю документацию по устройству БМП и успели разобрать и собрать все топливные фильтры, которые смогли отыскать. Всё было в порядке, всё было чистое и новенькое, но БМП заводится так и не захотел. Уже ночью нам привезли сто пятьдесят литров солярки, после заливки которой, наш танк сразу завёлся и мы уже за полночь благополучно добрались до места!

* * *

Уже было далеко за полночь, когда в заднюю дверь кто то постучал:
- Командир, открой! Это я, Санёк, - раздался вслед за стуком голос нашего мехвода.
- Ну и где тебя носит?, - спросил я , приоткрыв дверь.
- Во, смотри какую игрушку достал, - улыбаясь, Малой протянул мне новенький АКС-74.
- Сбылась мечта идиота, - ответил я, показав в голосе всю безразличность к происходящему, - Спать давай ложись.
Малой вскоре погасил свет и улёгся спать. Через несколько минут в темноте раздался голос Рыжика:
- Сань, С-а-а-а-ня, спишь уже?
- Не-а, а что?
- А ты где автомат то взял? - поинтересовался Рыжик.
- Сегодня у артиллеристов в карты играли, вот я и выиграл у одного пацанчика.
- Круто, - сказал уже сквозь сон Рыжик и засопел.
Наш Малой был детдомовским пацаном. Часто он травил нам полукриминальные байки о своих похождениях во время побегов из детского дома. Мы уже привыкли к его неожиданным "обновкам". Ещё в Пяндже, он как то принёс кассетный магнитофон "Электроника 302", и сказал что у кого-то купил. У кого, на что, и почему без кассет - все эти вопросы остались без ответа. Через несколько дней у нас появилась кассета, одна! По поводу этого "приобретения" он почему-то нам сказал честно, что украл у какого то молодого литёхи. А по поводу автомата своего он часто причитал:
- Ну вот нахера мне, танкисту, дали АК-74? Отпилю я приклад, так удобнее будет.
- Ага, отпили, потом тебе голову отпилят, - стебался я над ним.
И вот теперь, здесь в Тигровой балке, он обрёл свою мечту! Ходил со своим укороченным калашом везде! А вечерами, расставив пустые банки из под тушёнки по верхней бровки капонира, внутри которого располагался наш БМП, стрелял по ним сидя на броне, и был очень счастлив. Счастье продолжалось два дня. Как то ночью он вернулся от своих друзей-артиллеристов без автомата. Он был очень хмурый, как туча, и не отвечал на наши вопросы. Ну молчит парень и молчит, что приставать то, проиграл наверное обратно свой АКС-74.
А утром мы узнали, что этой ночью в роте артиллеристов застрелился молодой боец. Наш мехвод на эту тему разговаривать отказался, так что подробности этого происшествия до сих пор туманны...

* * *

Сегодня, с раннего утра, начинались войсковые учения! Наша задача состояла в том, что бы обеспечить связь между наблюдателями, расположенными по всему периметру плацдарма предстоящих учений, со штабом. Перед предстоящей операцией, нужно было подкрепиться. На учениях, мы в основном питались сухим пайком, под названием "горный", состав которого очень радовал нас, уже отвыкших за три месяца нахождения в Пяндже, от таких деликатесов. Состав пайка радовал своим разнообразием, но главной "фишкой" этого пайка была очень маленькая баночка с волшебным названием "Завтрак туриста"! Так же в пайке были таблетки сухого топлива для подогрева банок с кашей и тушёнкой. Но у нас была "печка-атомка"! Своё название данная печка получила из-за металлического грибка, который прикрывал дымоход, выходящий на поверхность брони. И когда требовалось разжечь эту печку, нужно было поднять этот грибок над дымоходом, что делалось прямо из салона БМП. Этот грибок очень сильно нагревался, и мы, водрузив на него банку, таким образом грели себе пищу и кипятили воду.
Начались учения с артподготовки. Малой допивал чай с галетами, я вел перекличку в радио эфире со своими подопечными, а Рыжик, тоже попивая чай, наблюдал в башенный перископ за тем как пылили танки с флангов, а за танками, глотая пыль бежала пехота.
- Да-а, вот теперь я до конца понял фразу нашего командира взвода из учебки, - сказал не отрываясь от перископа Рыжик.
- Это какую?, - спросил Малой.
- Он говорил нам часто на занятиях: "Вы ёпт, связисты ёпт, являетесь интеллигенцией вооружённых сил ёпт!" - процитировал Рыжик, подняв указательный палец вверх.
- Ты что-то имеешь против танкистов, а, Рыжик? - спросил Малой.
- Не, ничего не имею. Классные пацаны! Я вот только на пехоту всё смотрю, смотрю, и делаю выводы, - ответил Рыжик отхлёбывая чай из железной армейской кружки.
Я, слушая краем уха этот разговор, пытался решить проблему со связью. Вот уже как пять минут нашу частоту заняли какие то не очень воспитанные, говорящие на таджикском или на афганском языке хулиганы радио эфира.
- Срыгнули с нашей частоты, - прокричал я в микрофон как можно более интеллигентно.
Результат нулевой. Эти уроды продолжали тарахтеть на своём языке.
- Эй, бача! Мэгер мэгум, - выругался я в эфир на таджикском как смог.
- Русски, я твой мама ипал, - раздалось в наушниках после небольшой паузы.
И всё, после этого обмена любезностями, частота стала свободной.
Вскоре разрывы усилились, начали работать СУшки и вертолёты КА-52. Они пролетали так низко над нами, что всё дрожало вокруг. Поднялась пыль, и я приказал задраить люки.
- Сокол, ответь восьмому, - услышал я в наушниках название своего позывного.
- Восьмой, Сокол слушает.
- Сокол, я нахожусь в квадрате 15, возле небольшого мостика через речку, дальше за мной виднеется кишлак. Передай в штаб, что бы аккуратней артиллерия ложила.
- Сокол, я пятый, приём, - донеслось сквозь шипение.
- Слушаю, пятый.
- Сушки отработали по целям, загорелась трава, огонь идёт к заповеднику.
- Принял.
- Сокол, я третий, у нас тут...
- Сокол, ответь восьмому.
- На связи сокол.
- Сокол, передай в штаб что бы эти, в бога душу мать, "боги войны" успокоились. Сейчас меня накроют!
- Сокол, я девятый, я девятый, ответь.
- Ало, беркут, это сокол. В 15-ом квадрате, просят сместить огонь подальше от моста, - сообщил я в трубку армейского телефона в штаб.
- Понял, свяжи меня с артиллеристами, - услышал я короткий ответ.
- Сокол, это восьмой, ответь бля, - раздался крик в эфире.
- Сокол слушает, что у вас там.
- Это восьмой, - успели лишь прокричать на том конце, как в наушниках раздался грохот разрывов.
- Восьмой ответь!, - кричал уже я.
- Сокол, это восьмой, можешь передать мои поздравления артиллеристам, моста больше нет!, - ответил "восьмой" уже спокойным голосом.
До обеда длилась эта непрерывная перекличка, пока стрельба не закончилась. Много было мелких казусов, и смешных моментов, но мне очень хорошо запомнился разрушенный мост и горевший заповедник Тигровая балка. Долго мы ещё наблюдали за заревом пожара в ночи, отдыхая на броне после напряжённого дня. Я сидел и смотрел на ночное небо, на зарево пожара, и почему то было так хорошо, и так спокойно!
Учения прошли удачно, главное, что моджахеды визуально оценили огневую мощь нашей армии...

* * *

Проснулся я от стона, который доносился из отсека мехвода. Я включил свет и обнаружил что стонет наш Малой. Он сидел и стонал покачиваясь вперед-назад, сложив при этом руки на колени ладонями вверх. У него опухли кисти рук, и боль не давала ему даже спать. Началось это два дня назад с припухлостей пальцев. И вот уже сегодня ночью опухли обе кисти рук. Может он поранил где пальцы и занёс инфекцию, я не знаю, но в медпункт он категорически идти отказывался, пытаясь лечить себя сам простым "проверенным" способом - писать на пальцы. Утром я всё же отправил его в медпункт, после чего он сразу же улетел с вертушкой в Душанбе.
Мы остались с Рыжиком вдвоём. Нужно было сворачивать нашу станцию и готовиться к завтрашнему выезду в Курган-Тюбе. Я заранее доложил начальству, что ехать не могу по причине неисправности машины и отсутствия мехвода.
- Что за неисправность?, - спросил меня начальник колонны.
- Не знаю, двигатель глохнет, - ответил я, - Но есть вариант доехать до места назначения, если залить полные баки.
- Что то странная какая то у тебя неисправность. Сколько нужно топлива?
- 400 литров, товарищ подполковник, - выпалил я.
- Ладно, вечером приедет заправщик, жди, - сказал он и добавил, - А водителя утром пришлю.
Вечером приехал заправщик и залил нам в танк солярки, но почему то в два раза меньше.
- Почему не всё залил?, - спросил я заправщика.
- Сколько положено, столько и залил, - ответил он протянув мне на подпись какой-то бланк.
Я нашёл свою фамилию и расписался, но заметив что в графе "кол-во литров" было пусто, попытался возразить заправщику.
- Давай сюда, остальное сам заполню, - сказал он вырывая у меня лист из рук.
Утром никакого водителя ко мне не прислали, и я решил ехать сам. Опыта вождения не было никакого, только несколько часов на угнанном у деда "Москвиче 412". Здесь всё было тоже самое: три педали, рычаг скоростей, правда крепился на руле, да и руль был не совсем круглый, это был штурвал. Вызывало опасение только большое количество датчиков на приборной доске, но я не растерялся и вышел на связь с экипажем БМП КШ, которая стояла в Душанбе. И всю дорогу меня вёл мехвод этого экипажа по рации. Глох я сначала часто, в основном по причине незнания. Первый раз как только тронулся, но наученный горьким опытом, я молниеносно переключал рычаг в нейтральное положение.
Минут через тридцать, перепахав вдоль и поперёк наш капонир, и пару раз побывав в соседнем капонире, я добрался до колонны. Ехать нужно было восемьдесят с лишним километров, но радовало то, что дорога шла в основном по асфальту и что не нужно было пересекать перевал. Но подозрение, что когда только топливо в баке пересечёт отметку 1/2 и двигатель заглохнет, тревожило меня.
Вот уже и Курган-Тюбе! До части оставалось несколько километров, как вдруг двигатель начал глохнуть, машина задёргалась и встала. На этот раз я не пытался всяческими способами завести наш БМП, а вызвал из части тягач, и нас на жёсткой сцепке дотащили до места.
Въехали мы в расположение нашего узла связи лихо, на прицепе, чем вызвали огромное внимание к себе личного состава. Все повыпрыгивали со своих станции и подбежали к нам с удивлением рассматривая наш танк, весь грязный и в коричневой пыли, который почему-то производил впечатление подбитого танка, так как был на буксире. Лица у встречающих были нам незнакомы, форма была у них новая и наглаженная. Дело было в том, что наших екатеринбургских пацанов на днях сменили, и нас встречала новая смена. Наша выцветшая "афганка", армейские грязные ботинки и десантурские тельники, а так же чёрные немытые и небритые лица, вызывали у встречающих уважение. Ведь мы приехали с границы, мы вернулись с передовой...

Продолжение следует.