Навеяло фотографией севастопольской комендатуры с morpeh.com

Мы с кумом, тогда еще просто стармосом, бродили по Городу, как-то так получилось, что догуляли до комендатуры, и тут на нас нарвалась какая-то девуля. Ну, мы грудь колесом, зубы на продажу, и давай ей по ушам ездить. А зимой дело было, парадка - шапка-шинель-ботинки (N5, кажется), девонька нас и спрашивает, как, мол, вас таких от прочих мареманов отличать, если ни орденов, ни беретов, ни парашюта за спиной... Ст.м-с Матвеев озирается, замечает какого-то моряка и принимает единственно верное решение - орет на всю улицу: "Товарищ матрос, ко мне!" Морячина подметается (комендатура через дорогу), переходит на строевой шаг и докладывает, по-военному четко: "товарищ старший матрос, матрос такой-то по вашему приказанию прибыл". После чего получает команду "Напра-во". Здесь кум преображается, поворачивается к девоньке и указывает на на рукав матроса. Вот видите, милое создание, когда здесь такой просто красный кружочек, это обычный матрос, а когда в красном круге желтый якорь - это матрос морской пехоты. Моряк получает команду "свободен" и мы гуляем дальше.

Когда топоры плавают...


Те, кому довелось послужить на подводной лодке командиром отсека, знает: такой собачьей должности больше не существует. Гора никому не нужной документации, в основном служащей прикрытием известного места начальников и самого командира отсека. Пять-шесть бравых морячков из всех боевых частей, формально ему не подчиняющихся, которых надо вычислить и поймать по приборке и заставить вылизывать родной отсек. И еще множество мелких "приятных" обязанностей типа развешивания всевозможных бирок и выслушивания визга старпома по поводу и без повода. Песня! И при всем этом такое издевательство сверх твоих должностных обязанностей. Вроде как внеклассные занятия, но с оценками в дневник по полной форме и ремнем по филейной части за их качество. Не соскучишься!
Особую головную боль вызывает вроде бы незначительная мелочь: аварийный инструмент. Всем знакомы алые пожарные щиты с непременным ящиком с песком, ломом, топором и остроугольным ведром на гвозде, незатейливо разбросанные там и тут во всех береговых военных и гражданских организациях. Аналог существует и на флоте. Под гордым названием "Отсечный щит аварийного инструмента". Ну, и несколько с другой комплектацией. Нет песка - есть здоровенная кувалда. Нет ведра - есть асбестовые рукавицы и коврик. Нет багра - зато лом с резиновой изоляцией и симпатичным флотским названием ЛИ-1. Лом изолированный. Ну и всякие чисто корабельные прибамбасы, вроде банки с олифой, гвоздей и прочей крайне необходимой подводнику мелочевки. Включай двухметровые деревянные аварийные брусья. Все это хозяйство должно быть аккуратно разложено по всему отсеку, дабы в минуту опасности подводник свободно и непринужденно выхватил со щита пластырь и заткнул образовавшуюся течь или пробоину. Все как по-писаному! Но жизнь вносит свои коррективы. И они на удивление не запланированы ни в одном руководящем документе Главного штаба ВМФ.
Просто на флоте воруют. Практически все. И большинство не со злого умысла, а просто так, по надобности. Ну взял, ну попользовался и бросил. И так всегда. Исключая, конечно, интендантов с их тайными закромами, тут уж если что вынес, то и сьел. Никуда не денешься - физиология. А насчет остального очень точно выразился мой незабвенный замполит Палов: "воровства в отдаленных поселках подводников нет, есть перемещение материальных ценностей внутри гарнизона от одного военнослужащего к другому...". А на корабле такое дело развито до безобразия. Особенно в отношении тех самых аварийных щитов. Вызывает дежурный по кораблю матросов наверх лед с пирса скалывать, где лом взять? Ясное дело, на щите, да на том, какой поближе к выходу. Взял, вынес, подолбил и забросил подальше, чтобы не тащить обратно и не перенапрягаться. Хилый матросский организм не перегружать. Нужен мичману топорик или пила в гараж, не навсегда, на время, засунул в портфель, унес. Поработал на славу частной собственности, а обратно нести передумал - перемещение материальных ценностей внутри гарнизона... Уже в курсе. Так и уходят из отсеков нажитые его командиром нехитрые ценности, что куда. И гвозди, прикупленные за собственные деньги, и зубила, выкрашенные из дома принесенной краской, и все остальное, включая малые аварийные упоры, придуманные адмиралом Макаровым и не предполагавшим, что они могут с успехом заменять автомобильный домкрат. Да и мало ли что дома пригодится? Вот и прячут к вечеру ближе все свое аварийное имущество командиры отсеков куда подальше от шаловливых рук. До утра. А ночью заползает на корабль невыспавшийся дежурный по живучести с единственной задачей: наскрести пяток замечаний для записи в свой журнал, утром предъявить их НЭМСу и с чистой душой отправиться спать. И если дежурный по кораблю еще не вылез из песочницы и мочит штаны при любом, кто выше его в звании на одну звездочку, то все. Перво-наперво сразу щиты. А там конь не валялся. Ни один, ни в одном отсеке не укомплектован. Дежурное замечание есть. Живчик наскребет еще немного, черканет в вахтенный журнал и дальше двинет. А утром... Командир замечания прочитает, старпома лицом в дерьмо ткнет, даст время на устранение, и в штаб. А старпом, получив спросонья клизму, проснется, озвереет, и начнет сечь вокруг. Командиры отсеков засуетятся, начнут припрятанный на ночь инструмент из сейфов и выгородок вытаскивать, и на место втыкать. Через час все нормально, все на месте. Старпом командиру доложит, тот кивнет, а на вечер вся история повторяется по новой. И так всегда. В один прекрасный момент командиру надоедает ежедневно выслушивать в штабе одно и то же. Он устраивает общекорабельную истерику. Всех на борт, в 22.00. весь экипаж строится на вечернюю поверку, потом оба старпома из носа в корму проверяют готовность отсеков, щиты, печати, чистоту. По полной флотской программе. А потом, после устранения замечаний, может, и домой отпустит. Каждый такой всплеск вынуждает командиров отсеков не прятать кровное добро на ночь. Вот тут-то оно и пропадает в самом большом объеме. Ведь когда экипаж постоянно на борту, и работы больше. А где работа, там и инструмент. Круговорот.
По молодости я одних топоров на собственные средства прикупил десяток, не меньше. Ломы и не считал. Идешь вечером по поселку домой, глядишь, бесхозный лом с лопатой у стенки дома притулились. В руки - и пошел. А утречком на пароход. И в загашник. На будущее. И так постоянно. То купишь, то сопрешь. Надоело. И тут пришла мне в голову одна идея... Правды ради скажу, не моя. От кого-то слышал, даже не помню. Но понравилась она мне сразу. Настоящий советский моряк придумал! Позвал я своего самого надежного отсечного бойца матроса Андреева и поставил генеральную задачу: вот тебе, Андрейка, доски, вот пила, вот нож, вот краска. Сотвори мне из всего этого аварийный инструмент, да не простой, а деревянный. Покрась, номер отсека выведи, и на щит повесь. Андреев идею сразу правильно воспринял, и даже с большим воодушевлением. Ведь за выкраденный из отсека инструмент я его больше всех за уши таскал, как самого старослужащего. Две ночи, подальше от чужих глаз, морячки моего отсека под Андрейкиным руководством пилили, выстругивали и красили в трюме аварийно-деревянную имитацию. А на третье утро мы торжественно водрузили на свежевыкрашенный щит деревянный топор, деревянное зубило, фанерную пилу, рядом пристроили лом из лопатного черенка, заботливо обтянутый резиной, и аварийные упоры. Те, правда, не очень получились, но в чехлах из пластиката даже вблизи казались настоящими. И даже в банку гвоздей деревянных насыпали. Короче, заменили все, кроме асбестовых рукавиц. Да их и не тащит никто. Редко то есть тащат. Выкрасили на славу, по всем инструкциям. Железо, точнее, то, что вместо него - почернили, дерево - красным цветом. Везде белым цветом номер отсека вывели. Я ради такого случая опись новую изобразил. Каллиграфическим почерком, тушью и пером выводил. Старался. Обтянули мы всю эту красоту пластиком и стали наблюдать. Первое время мой щит вскрывали по пять раз за сутки. Хвать, а это муляж! Бросят рядом и все. А то и на место поставят. Со временем привыкли, что мой аварийный инструмент в хозяйстве бесполезен, и постепенно покушения на мой щит прекратились. Моему примеру никто не последовал, то ли по природной лени, то ли по другим причинам, и остальные командиры отсеков продолжали припрятывать на ночь все свое отсечное хозяйство. Мое же было всегда на месте, в полном и идеальном порядке, днем и ночью. Старпом постоянно ставил меня в пример остальным, и я даже забыл, что такое рыскать по окрестным пирсам в поисках завалящего, ржавого топорища. Так продолжалось достаточно долго...
Продовольствие грузили аврально. То есть, как всегда неожиданно и не по плану. Часам к десяти утра из штаба прискакал очумевший от всевозможных ЦУ командир. Выстроил экипаж, взахлеб расписал наши будущие подвиги в глубинах Баренцева моря, и в конце "предложил", домой на обед не ходить, а погрузить пяток КАМАЗов с "хлебом насущным" на будущий победоносный выход. Мы, само- собой, с "радостью" согласились. Что не сделаешь ради нежданной боевой готовности? Окрыленный перспективой смыться в моря от береговой тягомотины, командир взял на себя бразды управления погрузкой продовольствия на борт крейсера. Отстраненный от руля старпом тихо радовался за себя, прячась за спиной у начальника, и посмеивался над неуклюжими действиями давно отвыкшего от такой текучки командира. Экипаж же молодцевато перекидывал ящики и мешки на ракетную палубу для дальнейшего погружения их в ненасытное чрево провизионок. В моем десятом отсеке тоже была провизионка. Деликатесов в ней, естественно, не хранили, а заваливали доверху банками с консервированной картошкой, или в лучшем случае, теми же банками с маринованными помидорами или огурцами. Когда на пирс подъехала машина с этими продуктами, начальник приказал прекратить грузить все остальное и быстренько забросать мой отсек банками, так как трап всего один и тормозиться нам никак нельзя. Борт КАМАЗа откинули, и народ приготовился к массированной бомбардировке моего отсека картофелем. Но, видно, тыловские ребята были не на шутку озабочены сохранностью жестяных емкостей с картофелем - так здорово замотали ящики с ними металлической лентой, что размотать или расцепить их не представлялось возможным. Поступательное движение снеди внутрь корабля тормознулось. Командир занервничал. Вскарабкался в кузов, осмотрелся. Попробовал увлечь собственным примером. Не получилось. Ящичная оплетка не поддавалась. Как истинный полководец начальник принял решение в стиле Александра Македонского, рубить гордиев узел своим мечом. То есть топором. Аварийным. Тем, что ближе. А ближе всего мой, в десятом отсеке. Куда и грузят. Грозный взор отца-командира остановился на матросе, выползающем из люка моего отсека.
- Юноша!!! Рысью вниз, топор с аварийного щита мне!!!
Моряк оказался молодой, необстрелянный минер из породы "меня мама родила лишь назло соседу", мысли его догоняли действия минут через пять, так что я и воздуха вдохнуть не успел, как он уже вынырнул обратно из люка с моим условным топором в руках. Судя по его очумелой физиономии, он чувствовал, что дело нечисто, но почему, понять еще не мог.
- Молодец!!! Кидай на пирс!!!
Моряк уже ощутил, что за топорище у него в руках, и обречённо оглядывался по сторонам, не зная, что делать.
- Тебя что, парализовало? Кидай!!!
Матрос нехотя размахнулся и кинул. То ли от нервной дрожи, то ли рука сорвалась, но топор, описав дугу плавно пролетел мимо пирса и упал в воду. Командир раздосадованно махнул рукой.
- Балда безрукая, новый сам ковать бу...
И замолчал. Идеально черный топор с ярко-красным топорищем и белоснежной надписью "10 отсек" плыл по волнам губы Ягельной так, как будто все топоры только для этого и предназначены. Гордо резать волны, невзирая на стихию и ветра. Пирс начал помаленьку хихикать, потом все громче и громче. Командир сначала набычился для взрыва эмоций, но вдруг сдулся и прыснул сам. Через несколько секунд заливался уже весь пирс, включая водителей машин и гражданских моряков со стоящего рядом буксира. Наверно, плавающих топоров никто из них никогда в жизни не видел. Включая меня самого.
Топор по приказу командира потом отловили. Он еще долго махал им над моей головой, сначала на пирсе, затем в центральном посту. Следующим была очередь старпома, теперь у него в каюте. Самое интересное, что мой топорик мне вернули. Но инструмент заставили выставить настоящий, и первое время проверяли мой отсек каждую ночь. Со временем все это сошло на нет, а вскоре и вовсе заглохло. И я снова выставил свой реквизит. А вы говорите, топоры не плавают! Чушь собачья! Плавают, и еще как!!!

Царство Кожакарство


"Нет героев от рожденья -
они рождаются в боях!"
(А. Твардовский)


Ну не знаю почему, но комендантскую службу любого военного гарнизона мирного времени набирают по принципу: сделаем из говна пулю. Особенно это касается комендантов. Каких только я не видел! Песня, а не люди. Полковник Бедарев в славные курсантские времена наводил ужас на всех военных города Севастополя одним своим именем. Непробиваемый человек был. Довелось мне минут пятнадцать доказывать ему, что не пьян я, и задержали меня только потому, что настоящий пьяный сбежал, а я, дурак, остался. Не поверил! Хотя я к этому моменту недели две даже пива не пил. Для меня спор в камере закончился с формулировкой: грубость с комендантом гарнизона в нетрезвом состоянии. Лучше бы и не спорил.
А вот на Севере, в Оленьей губе, довелось мне столкнуться с удивительной личностью. Комендант майор Кожакарь. Грандиознейший человечище был. Все, кто его знал, обязательно подтвердят. Ну просто Петр Первый местного разлива! Деятельный был до самовыкипания. Горячая молдавская натура, объективно оценивая собственные шансы стать старшим офицером после тылового, полупехотного училища, да к тому же на капитанской тупиковой должности, решила творить будущее собственными руками.
Практичный крестьянский ум смекнул: чтобы повысить собственную значимость в глазах командования, надо сначала поднять ранг своего объекта. К глубокому сожалению Кожакаря сорок домов Оленьей губы статус города Мурманск-62 уже получили без его участия. Ну, не беда! А что такое город по понятию коменданта? Перво-наперво - комендатура, потом, естественно, гауптвахта, патрулей побольше, всяких столбиков покрашенных на дорогах, развод с оркестром, и чтобы все строем и только строем! А поверх всего комендант на "козле". И началось... Как все незапланированное и не стоящее в смете, здание комендатуры строилось "хап-методом". Немногочисленная комендантский взвод тащил на место строительства все, что плохо лежит: камни, доски, цемент, ну ровным счетом все: от гвоздей до тряпок. Временно задержанные матросы выдергивали из северной земли гранитные валуны и скатывали к остову будущего оплота воинской дисциплины. Комендатура была воздвигнута в рекордно короткие сроки, благо, недостатка в рабочей силе комендант не имел. Особенности Оленьей губы позволяли творить чудеса. Жилые дома стояли впритык с казармами, совершенно не огороженные, составляя одно целое. Любой выход матроса из подъезда без старшего можно было совершенно справедливо трактовать как отъявленный самоход со всеми вытекающими последствиями. Что и делалось. Заметив из окна кабинета недостаток рабсилы на объекте, комендант впрыгивал в "козла" и мчался в поселок. Притаившись за углом, Кожакарь дожидался строя матросов, бредущих с корабля под руководством какого-нибудь старшины, эффектно появлялся и арестовывал весь строй (человек сорок) за то, что их ведет не офицер или мичман в "городе", а их же брат матрос. Строй уныло плелся к комендатуре (метров триста от казармы), а сзади тихонько газовал "козел" с находчивым комендантом. Построив во дворе арестованную воинскую часть, Кожакарь минут пять с сильным молдавским акцентом читал лекцию, а потом ставил задачу. Сколоть весь лед, перетащить камни оттуда сюда, и свободны. Работа закипала не на шутку. Усталым морякам хотелось в казарму, коменданту хотелось результатов. Тут их интересы совпадали, они бегом делали задание и уходили в казарму, а Кожакарь выезжал на новую охоту. Комендатура вышла на славу! Низкое одноэтажное здание, сложенное из дикого камня, простоит, на мой взгляд, не один век и выдержит ядерный удар направленного действия. Шлиссельбургские казематы выглядят просто детьми рядом с камерами временно задержанных оленегубской комендатуры. Если бы всех революционеров сажали в кожакарскую тюрьму, революции бы не было, голову даю на отсечение. Мокрые гранитные стены, вечный холод, отсутствие нормального освещения и ржавые решетки оставляли неизгладимое, жутковатое впечатление.
Вторым крупным этапом трудовой вахты молдавского новатора стала гауптвахта. К этому времени потуги коменданта были очень благосклонно встречены командованием дивизии, и на его чудачества просто закрыли глаза. Вот тогда-то, почувствовав вседозволенность, Кожакарь развернулся вовсю. Попутно отвоевав в свое подчинение КПП на въезде в закрытую зону возле Полярного, комендант развернул двойное строительство. Мой экипаж, сидевший на берегу без корабля, тем же "хап- методом" строил само КПП. А весь остальной гарнизон "оказывал посильную помощь" в возведении гауптвахты. Вероятно, работать с камнем Кожакарю к этому времени надоело. Творческий зуд заставил искать новые решения в дереве. Ну, само-то здание, разумеется, сварганили из бесплатного гранита, а вот забор гауптвахты... По всей округе начались поиски отслуживших свой век столбов электропередач и просто бревен. Их стаскивали, заостряли с одного конца, а другим зарывали в землю. Частокол вышел на славу. Снаружи губа напоминала что-то среднее между фортом на Диком Западе, острогом старообрядцев и поселением древних славян. Название "острог" прилипло к ней навсегда. И после окончания этого строительства Оленья губа стала в обиходе просто, царством Кожакарством. Естественно, на гауптвахту необходим караул, и его само-собой навесили вдобавок ко всем береговым нарядам на подводников. А принимая в учет аппетиты Кожакаря, иногда одного арестованного охраняли человек тридцать. Патрульную службу комендант своим вниманием тоже не оставил. На каждые два жилых дома поселка выделялся один патруль, не считая старшего офицерского и прочих контролеров. Для сравнения скажу: в трехсоттысячном Северодвинске патрулей было меньше, чем в мизерной Оленьей губе. Вот, что значит отношение к службе! Вот с кого пример брать надо!
Слава царства Кожакарства росла. На наш острог специально заезжали посмотреть, опыт позаимствовать. Дивизия исправно снабжала губу декабристами, перепуганные патрули выполняли план задержаний, Кожакарь млел от самодовольства. Правда, острог вскорости прикрыли. Заезжий московский генерал буквально онемел, узрев на въезде в гарнизон средневековый форт. Вознесенные в небо бревна ошеломили военоначальника, привыкшего к паркетам министерства обороны. Губу срочно ликвидировали, Кожакаря пожурили за инициативу. Тому, правда, уже все было по барабану. Свою мечту Кожакарь уже осуществил. Майорские погоны комендант к тому времени себе уже выбил. С этого момента и начался закат легендарного Царства Кожакарства. Потемкинские деревни комендант уже не строил, эпоха грандиозных проектов прошла. Но удивлять народ Кожакарь продолжал. Период строительных проектов сменился периодом активных боевых действий. Скорее всего, от потери ориентира в службе Кожакарь вспомнил, что слово "военный" от слова "война", и начал играть в войнушку по-настоящему. Как известно, любимое занятие многозвездных начальников - всевозможные учения. Против диверсионных средств, химической защиты, всевозможные командно-штабные учения, господи, каких только нет! И вот к ним всем Кожакарь воспылал огромной, целомудренной любовью. Чуть что на флоте объявят, Кожакарь сразу к комдиву. Мол, так и так, необходимо гарнизон с правого фланга прикрыть ротой поддержки, с левого фланга посадить засадный полк, резерв, человек сорок-сорок пять, не больше, в комендатуру, вдоль всего берега наших ПДССников запрятать, для надежности сразу в аквалангах. По всему поселку пустить подвижные вооруженные группы, на КПП усиленный наряд с пулеметом. В общем, враг не пройдет! По старой привычке все начинания Кожакаря находили живейший отклик командования. Оно и понятно! Пусть офицеры и мичмана лучше в сопках с пистолетами и автоматами посидят, чем без дела по казарме шарахаться. А после одного случая слава коменданта даже среди соплеменных гражданских поселков стала воистину общенародной. Дело было, по-моему, году в 1988. Когда славного покровителя легкой авиации министра Соколова сменил гений кадровой политики Язов, то по вековым правилам новый министр затеял монументальную проверку всего хозяйства. Когда очередь дошла до Северного флота, наш главком, естественно, учения с самыми страшными вводными, какие только можно придумать. Начиная от ракетно-ядерных атак, кончая бесчинствами и провокациями вражеских лазутчиков и диверсантов. Я в тот день имел несчастье заступить дежурным по нашему военному гарнизону. Слушая на инструктаже восторженные речи Кожакаря о грядущих боевых действиях, я тоскливо думал о том, что вахта у меня будет что надо. Я не ошибся. Сразу после заступления в комендатуру пригнали человек сорок бербазовских матросов, увешанных автоматами, касками, котелками, скатками и прочей дребеденью. Матросы береговой базы в большинстве своем всегда были выходцами из Средней Азии, и комендатура мгновенно наполнилась степным запахом немытых тел, нестираных портянок и свежей кирзы. Голова заболела сразу и надолго. Дежурный взвод непринужденно разлегся по всем коридорам и мгновенно заснул. До утра было сравнительно тихо, не считая ежеминутных докладов по рации всевозможных постов и засад. Утро началось бурно. В дежурку вбежал дневальный матрос, дежуривший на входе в комендатуру, и почему-то шепотом, выпучив глаза, просипел:
- Тащ! Там Кожакарь на танке! Вас зовет. Срочно!
Насчет танка я как-то не сильно поверил, но рванул на улицу. А там...
Напротив комендатуры, пуская клубы дыма, ревя мотором, ерзал самый настоящая БМП (боевая машина пехоты) с развевающимся военно-морским флагом на борту. Что матрос перепутал БМП с танком, ничего удивительного, у страха глаза велики. Но вот откуда этот БМП раздобыл Кожакарь? В нашем-то флотском мире! Талант! Из маленькой башни торчал сам Кожакарь с надетой набекрень каской, в портупее, с биноклем на груди и мегафоном в руках. Ну просто генерал Доватор!
- Белов! Ко мне!
Делать нечего. Пришлось вскарабкаться на машину.
- Держи!
Кожакарь сунул мне в руки бинокль.
-Туда смотри!
Кожакарь маршальским жестом вытянул руку по направлению к озеру. Я посмотрел. В бинокль было видно, как по тропинке поперек замерзшего озера, от насосной брели, отстояв смену, три или четыре гражданских мужика, спеша успеть на рейсовый автобус.
- Видишь диверсантов?
Спорить было бесполезно, и я кивнул.
- Десять человек ко мне на броню! Остальные с тобой. Я от штаба, ты отсюда. Цепью по озеру! Взять диверсантов, и по камерам. Потом допросим. С богом!
Я спрыгнул и пошел командовать. Через пять минут бронированное чудо снова взревело и умчалось заходить сбоку вместе с десантом. Я, выстроив своих басмачей, в доступной для них форме объяснил боевую задачу, рассыпал их в цепь и пошел в атаку. Понимая, что если водопроводчики попадут в лапы Кожакаря, дома им до конца учений не видеть, я своим абрекам приказал громко кричать "Ура!" Что они и сделали, с жутким азиатским акцентом, очень напоминая Дикую дивизию.
Представляю себе, каково было бедным работникам труб и насосов, когда на середине озера их глазам предстало фантастическая картина. Ревя и чихая клубами дыма, из-за кустов на берег озера выполз облепленный бойцами БМП под развевающимся военно-морским флагом. Над озером, усиленный мегафоном, разнесся волевой приказ:
- Группе захвата задержать диверсантов! Вперед, орлы!!!
И взлетела сигнальная ракета.
Фигурки на озере остановились. Видимо, соображая, что к чему. В этот же момент с другой стороны озера раздался дикий вопль: "Ура!!!", и в атаку ринулся мой отряд, рассыпавшись цепью и продираясь по пояс в снегу. Рабочие еще стояли. Наверно, они думали, что случайно попали в какой-то эпицентр военных забав, и озирались вокруг в поисках настоящих диверсантов. Кожакаря, судя по всему, непонятливость "условного врага" обидела, и для полного прояснения обстановки комендант прорычал в мегафон:
- Группе на озере предлагаю сдаться без сопротивления! Разрешено применение оружия!
И шарахнул холостыми в воздух.
Вот тут-то рабочие и прозрели. Осознав, что причина заварушки они сами, и зная нашего коменданта не понаслышке, рабочие приняли самое верное решение - драпать, и как можно быстрее. Что они и сделали с огромным энтузиазмом. Догнать беглецов наши объединенные сил не смогли. Рабочие развили околосветовую скорость, и не обращая внимания на снег по пояс, мороз, и скорое наступление сумерек, ударно углубились в сопки. Говорили, что они за пятнадцать минут достигли завода "Нерпа" километров в шести от Оленьей губы, что, принимая в расчет зимние условия и отсутствие дороги, практически невозможно. Вот что значит настоящий испуг!
Кожакарь же был раздосадован и обижен результатами охоты. Построив во дворике комендатуры всех её участников, он долго и нудно приводил примеры бдительности из истории всех войн человечества, разил словом нашу медлительность и безынициативность, а под конец разделил весь отряд на тройки и отправил патрулировать сопки. Хуже наказания придумать было невозможно. Слава богу, меня, как дежурного, эта кара не коснулась. На мой взгляд, будь на настоящий момент боевая обстановка, Кожакарь от досады расстрелял бы каждого десятого, не меньше, а остальных отправил в штрафной батальон. После, в дежурке, он еще минут сорок, поправляя сползающую каску, строил планы всеобщего оцепления района, махал руками, и покинул нас, на прощанье озадачив фразой:
- Выступаем по зеленой ракете! Ждать сигнала!
Ну, ждал сигнала уже следующий дежурный, мне до конца вахты оставалось часа три, и они прошли более или менее спокойно.
Где-то годик Кожакарь еще почудил и тихонько уволился в запас. Купив у дивизии два списанных "Камаза", он почти все последние дни службы посвятил их восстановлению, благо, возможностей к этому было пруд пруди. Арестовывая матросов-шоферов с базы, он обменивал их свободу на запчасти, а на следующий день арестовывал снова. И так до полной реанимации машин. И уехал наш комендант на молдавскую Батькивщину своим ходом, и захирело с его уходом Царство Кожакарство...

В НОВЫЙ ГОД НА МАШИНАХ ПОД БАЯНОВ ЗАЛИВИСТЫЕ ТРЕЛИ.

(то ли эпиграф, то ли лозунг)

Баянисты всех жанров, соединяйтесь!
(Navalbro, http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=6293).

Решил включиться в объявленный как-то Navalbro конкурс на самый "баянистый баян", тем более, что материал к нему пылится в архивах достаточно давно.
Будоражат сомнения, что вряд ли удастся стать лауреатом, так как в первом случае я сидел в аудитории, а во втором - участвовал в работе комиссии по расследованию происшествия.

1. МАШИНЫ БЫВАЮТ РАЗНЫМИ.

Осенью 1983 года впервые в своей служебной практике посчастливилось поехать на учёбу в город Серпухов на завод, производящий системы управления зенитно-ракетного комплекса С-300Ф. О событиях того счастливого месяца можно рассказывать долго: встречи с друзьями, посещение концертов и спортивных зрелищ в столице, знакомство с подноготной оборонки и много чего ещё. Но поведать хочу о вроде бы незначительном эпизоде, который, тем не менее, запал в мою память, как код к некоторым неразрешимым флотским проблемам.

Занятия в нашей учебной группе вёл конструктор по фамилии Бронштейн, который, исписывая всю доску неподъёмными формулами, периодически входил в транс, перемещаясь относительно нас, своих слушателей, в другое измерение. Складывалось впечатление, что и дома с женой он изъясняется в двоичном коде. Мы искренне им восхищались, но решительно ничего из воспроизводимого этим умником не воспринимали. Мы - это герои-тихоокеанцы ракетной специальности: три старших офицера из штабов и управлений флота и шесть лейтенантов различных рангов со строящегося атомного крейсера "Фрунзе". Нам, имевшим опыт эксплуатации аналоговых систем управления, с трудом удавалось вникать в совершенно новые принципы построения на основе ЦВМ. Через некоторое время мы прекратили конспектировать за ненадобностью, но исправно водили ручками над тетрадками, чтобы не обидеть гения.
- А на этом вопросе я хотел бы остановиться поподробнее для инженера системы управления, - услышав эту фразу, друзья растолкали Володю Мартынова, в чьи служебные обязанности входили обслуживание и эксплуатация ЦВМ. - Кто у вас инженер комплекса?
- Ну, я, а что? - старший лейтенант стремительно встал и по-военному щёлкнул каблуками.
Это насторожило нашего эйнштейна, потому что флотские вычислители обычно выглядели по-другому.
- Извините, а вы заканчивали училище радиоэлектроники имени Попова?
- Никак нет! Ка-ал-грАдское! - командным голосом рявкнул Мартынов.
Всё это в переводе на общепринятый язык означало, что он является выпускником артиллерийского факультета Калининградского военно-морского училища, и до назначения на ЦВМ служил командиром батареи МЗА на бпк "Ташкент".
Немного озадаченный конструктор продолжал разбираться в ситуации с дотошностью, обозначенной предъявленным имиджем. Но ответы новоиспечённого флотского вычислителя были по-детски непосредственны и двумерны. В них не было никакого двойного дна, а тем более стёба.
- А вы вообще-то опыт работы на машинах имеете?
- Так точно! До Армии на ЗИЛ-130 работал.

2. ДЖЕНТЛЬМЕНСКИЙ ПОСТУПОК.

Эту трагикомическую историю необходимо попытаться представить зрительно. Сразу успокою: достали всех, кроме ЗиЛ-130.
На острове Русский с водкой всегда была напряжёнка, в особенности, во время расцвета антиалкогольной компании, и в особенности, в воскресенье. Но русский с острова Русский найдёт выход из любой безвыходной ситуации.
Водителю береговой базы одного из корабельных соединений ответственность перед страждущими сослуживцами указала верное направление к решению задачи: по льду через пролив Старка - на остров Попова, а там в рыбкоопе порядки совершенно другие, и, включив в стоимость продукта скромный налог за риск продавца, вожделенный эликсир спокойно приобретается в любое время суток.
Ранним утром машина ползла по льду пролива через кромешную пелену утреннего молокообразного воздуха. Вначале услышал звук ревуна, а затем уже и визуально водитель разглядел в непосредственной близости справа едва проглядывающийся силуэт тарахтящего буксира.
- Помеха справа! - чётко просигналил недавно сдавший на права, но серьёзно отравленный вчерашним "Нитхинолом" небольшой водительский мозг.
Гордый за своё джентльменство вне зоны действия ГАИ, боец слегка притормозил, пропуская буксир в соответствии с ПДД, и...
Всё!

ТОСТ ВНЕ ПРОГРАММЫ.

У меня праздник. Моему другу, начальнику химической службы Приморской флотилии Женьке Кукушкину, присвоили капраза. Понятно, что в дальнейшем у него очередных званий не предвидится, а значит и последний банкет по такому случаю. И не беда, что ввиду грандиозности события и широкой натуры бенефицианта детали торжества вряд ли останутся в нашей памяти навечно. Главное - сам факт.
Первый выходной за последние три недели. Полная уверенность, что не вызовут на службу, обеспечивается присутствием двух заместителей Командующего. Химический склад, затерявшийся между приморских сопок, готов к мероприятию лучше, чем к комплексной итоговой проверке. На берегу прозрачной до неприличия речушки под полными парами и в безупречной изготовке классический сруб русской бани - гордость начхима. Никаких ТЭНов! Только берёзовые поленья... Разовые белые химические одежды, полный набор веников (дуб, берёза, можжевельник, эвкалипт), настои, отвары, квас...
В реке, вбирая студёную свежесть горного потока, позвякивает ящиков пять сучанского пива (начало 90-х!!). И так хочется остаться здесь навечно, что даже нарастающая тревога за завтрашнее хмурое понедельничье утро не в состоянии отвлечь душу от предвкушения предстоящего погружения в рукотворную нирвану.
А ещё - осень. И не золотая, а изумрудно-зёлёная. Нигде такой нет. И возражения не принимаются. Она в Южном Приморье особенная. Не только необыкновенная, но её ещё необходимо и заслужить. Это значит: обзаведясь виртуальными жабрами, пережить стопроцентно влажное лето; отвыкнуть от созерцания небесного светила, круглосуточно проживая в атмосфере, наполненной аналогами туманов и сценических дымов; пройти испытания августовско-сентябрьскими тайфунами. И только после всего этого, случайно обнаружив, что мир продолжает существовать, что разбухшие форточки и двери вновь начали закрываться, а бельё на балконе высыхать естественным путём, опровергаешь порочную для Приморья митяевскую формулу и торжественно провозглашаешь свою: "Осень - это маленькая жизнь!"...
... Осознание того, что эндорфины стремительно начали покидать потерявшее бдительность тело, пришли с первыми звуками первых обязательных тостов. Но уже давно начальники - хоть и в джинсах - произнесли все дежурные здравицы, а из уст друзей мутным потоком продолжали литься штампы служебных и партийных характеристик: снискал уважение..., добросовестно способствовал..., любое из порученных дел...
Мужики, да вы что? Это ж Женька Кукушкин - душа компании, а его кабинет с холодильником и его содержимым - центр пересечения лучших представителей всех родов ВМФ и взаимодействующих сил других видов от Находки до Владивостока.
"... прошёл путь от... до... бороздил, не покладая... на всех ответственных участках..."
И это всё про Женьку?! Про мужика, который на акватории бермудского многоугольника "Владивосток" - "Челюскин" - "Морвокзал" - "Зеркальный" бороздил, не покладая..., пытаясь совершить то, чего невозможно сделать по определению, но к чему необходимо стремиться?!
Что?! Ликвидация последствий радиационных аварий? Ну а как же без этого? Он же на это учился...
Ноги, не дождавшись очереди на свой тост, понесли прочь от стола. Куда? Ну, конечно, за баню! Через минут двадцать, затаившись и не отзываясь на крики "Ау!", аффтар выдал виновнику торжества и его гостям свой вариант здравицы.

КУКУШКИН - КАПРАЗ!
(Диалог тихасских* подружек).

Вы слыхали, подружки?
Вот-те на, вот-те раз!
Говорят, что Кукушкин
Не мужик, а капраз.
Я смутилась в натуре!
Слёзы прямо из глаз.
Объяcните мне, дуре,
Что такое капраз?

Дура, Манька, ты, честно,
Хоть под блузкой - вагон.
А капраз - это если
Три звезды на погон.
И ещё там петлицы...
Кепка с ручкой... Ну вот,
Есть морщины на лицах
И, конечно, - живот.

Про петлицы не помню
(Кабы раньше-то знать!)
Приходил ровно в полночь,
Сразу лез на кровать.
Вроде были все зубы,
И спина без морщин.
Говорил, крепко любит,
Что вообще - дворянин.
Говорил, что в пампасах *
Начинал свою жизнь.
Да! На плавках лампасы
Точно были, кажись.

Рассмешила, зараза.
Я от смеха рожу.
Что такое капразы,
Я тебе расскажу.

Мне - и нежной, и слабой -
Снять сподобились стресс
Два капраза из штаба,
Из ПээрФл эРэС.*
Позвонили нежданно
(Ну и что ж - не жульё),
А сама - прямо в ванну
И меняю бельё.
Я от неги застыла,
Затуманился мозг...
Эти ж гады за "шилом"
Посылают в киоск.
Принесла, наливаю
(Пить помногу - постой!)
И призывно моргаю:
Ну, орлы, кто же мой?
А они ещё круче
(Ну ни дать и ни взять!):
Ельцин - сидор вонючий!
Клинтон - страшно сказать!..
Улеглись на рассвете
Там же, где кто и пил.
Через форточку ветер
Седину шевелил...

Ну спасибо, подружка!
Успокоила враз.
Знаю точно: Кукушкин
Мой - совсем не капраз.

Рада я непомерно.
Всем по полной налей!
Мой Евгений, наверно,
Ещё только старлей!
______________________

*- Тихас (Тихоокеанский, Шкотово-17. Ныне г.Фокино) - военно-морской городок на трассе Владивосток - Находка.
*- "пампасы" - оливковая роща, где "нарушали безобразия" курсанты Каспийского ВВМКУ им. Кирова.
*- ПрФлРС - Приморская флотилия разнородных сил.