Все фамилии и имена, упомянутые в данной истории - подлинные.
С благодарностью «Шандор»у.

Мы не встречались тридцать три года.
Я не знал, как сложилась его судьба после того, как по окончании училища он уехал на Байконур, хоть и спрашивал о нем всех встречавшихся мне однокашников.
Мы «потерялись» в жизни - после пяти лет соседства за одним столом и юношеской дружбы.
И совершенно случайно, попросив одного из «Биглеровцев» «пробить» старый Симферопольский адрес, и получив от него электронное письмо с телефоном,
я набрал номер. Трубку взяли сразу.
- Вы извините, может, быть мой звонок покажется вам странным, но я ищу своего одноклассника по училищу - Кононенко Бориса.
- Я вас слушаю.
- Здравствуй, Боря!
И снова встал перед глазами класс, и мы, стоящие втроем у доски...
***

Что делает курсант в увольнении?
Если кто-то начнет рассказывать о том, что сломя голову бежит в музей или театр, я, наверное, скажу: «Угу» и похмыкаю.
Конечно-конечно. Можно и в музей, и в театр... Ну а можно - просто побродить по городу, тем более, что первый курс за плечами, и привезена уже «гражданка» и «забазирована» на специально снятой на полвзвода квартире и вечер изумительно хорош - воскресный Севастопольский осенний вечерок.
Нет уже летней жары, но еще не наступило время ветров и дождей, и еще не прозрачны улицы в голых деревьях, и еще живет в гуляющих отблеск лета, солнца и моря, любви и улыбок...
Ну как, скажите, в такой вечерок да не побродить троим друзьям просто по улицам, надеясь на случайную встречу, на, может быть, мимолетное знакомство... Или просто - «поводить обезьяну» - пройти по «городскому кольцу» - Б.Морская - Нахимова - Ленина, заглядывая в кафешки и бары, не задерживаясь нигде подолгу, просто идти - и дышать, и приветствовать знакомых - а как же без них, ведь не одни мы гуляем сегодня, и переглядываться с такими же компаниями девчонок - так же неторопливо идущих навстречу или в ту же сторону.
Так можно было бы бродить долгие часы - но кончаются рано или поздно и деньги, отложенные на сегодняшнее увольнение, да и вечер - очередной свободный вечер - тоже подходит к концу, и надо возвращаться в «систему», и, «зажевав» чем-нибудь остреньким запах употребленного, докладываться дежурному по факультету, укладываться спать...
И только повозившись, устраиваясь поудобнее в жесткой кровати, сосед по кубрику и столу в классе вдруг вспомнит:
- А ведь завтра - первая пара - семинар по спецрадиоэлектронике. Ты читал хоть что-нибудь?
- Не-а... А, пронесет, прорвемся как-нибудь, не сразу же начнет спрашивать... Спи.
И затихнет потихоньку кубрик, негромко шевелясь и вздыхая, вспоминая прошедшие часы и мечтая о будущих увольнениях и других встречах.
***
Капитан второго ранга, преподаватель радиоэлектроники, ворвался в класс, оставляя за собой легкие завихрения воздуха. Едва дослушав доклад дежурного, он стремительно бросился в проход между столами.
- Так... та-а-а-к... О! Товарищ курсант!
Наш третий друг, с которым мы вчера так весело гуляли, вскочил и представился:
- Курсант Гладыш!
- К доске! Та-а-а-к...
И снова стремительное движение между рядами столов...
Какая-то нереальная еще догадка - ищет... Валеру вызвал... Сейчас - меня - заставила, лихорадочно пролистав конспект, попытаться понять хоть что-то из того, что там написано, и бросилась в глаза «палатка Эйлера», с проведенной поперек линией, на которой стояла цифра - ноль семь...
Сидевший рядом второй товарищ согнулся над тетрадью не так низко.
- О! Второй! - палец в соседа - Вы!
- Курсант Кононенко!
- К доске!
Всё. Третий - я... как бы тут что понять из того, что он понаговорил на лекции... Казалось, что мгновенно потекший между лопаток пот мобилизовал остатки разума, сосредоточившиеся на последней попытке понять, что за слова написаны в тетради, и нос прилип к корявым строчкам...
- Где же третий... третий..
Снова стремительное движение между столов.
Все. Надо поднимать голову. Ме-е-е-дленно...
- Товарищ курсант! - И - палец прямо в грудь...
- Курсант Васильев!
- К доске!
Будто на эшафот.
Стоим.
С сознанием выполненного долга преподаватель, усевшись поудобнее на стул, пояснил недоумевающему (это еще слабо сказано - округлившему глаза) классу:
- Сейчас вот эти товарищи нам покажут свои знания. Как они готовились к семинару, наблюдал вчера лично. В кафе «Бочонок». Сидим с женой, отдыхаем. Влетают. Я жене говорю - мои. Завтра семинар у них провожу. Интересно: увидят - поздороваются и уйдут или сразу убегут? И что вы думаете, товарищи курсанты? У них хватило хамства меня просто не заметить! Наглейшим образом, шляясь по городским распивочным заведениям в запрещенной гражданской форме одежды, эти экземпляры полностью утратили чувство бдительности и реальности! Морской офицер должен бдить! Всегда! Докладывать вашему командиру роты я не собираюсь. Но! Борзость на флоте - наказуема!
Итак:
Курсант Гладыш докладывает...
Курсант Кононенко докладывает...
Курсант Васильев докладывает...
***
Меня спасла запечатлевшаяся в сознании «палатка Эйлера» - и доставшийся вопрос как раз по этому графику.
Борю Кононенко - блестящее знание радиотехники, которой он увлекался еще в школе. Валере Гладышу повезло меньше всех.
И хоть «препод» долго еще потом, вспоминая этот первый семинар, выпускал пар, с ним почему-то сложились доверительные отношения, которые не прерывались еще очень долго - почти всю офицерскую службу. Наверное, это был действительно хороший урок: Бди!

Еще раз о животных или любитель живой природы.

В Западной Лице, или в Североморске-7 или, как сейчас называется, в Заозерске был военный совхоз. Командовал этим заведением майор интендантской службы. Совершенно замечательный человек. У него в условиях Заполярья была большая коллекция кур. Всяких-разных декоративных с длиннющими хвостами, бойцовые петухи, живущие в Таиланде, и всякие другие. Я сам видел это чудо природы. Очень интересно. Не говоря о том, что в городке всегда было свежее молоко, овощи, куры и прочее.
Но речь сейчас не об этом.
Конец лета на Севере - замечательная пора. Грибы, ягоды, природа красота да и только.
И вот как-то в конце лета и произошел этот случай.
В начале этого рассказа я упомянул о замечательном военном совхозе, который был у нас. Кроме экзотических кур начальник этого заведения выписал породистого быка-производителя, дабы коровки не скучали, что им там осеменитель какой-то? Натуральные продукты требуют натуральных эмоций. И вот этот бычара пасся на прилегающих к городку пастбищах и занимался любовью со своими многочисленными женами-коровами.
О наличии этого быка население узнало тогда, когда последний разогнал роту военных строителей, идущих на работу.
Мамаши начали предупреждать своих чад поменьше болтаться около территории военного совхоза, мало ли что.
Был воскресный летний день. Все свободные от службы воины гуляли со своими семьями в окрестностях городка в поисках грибов и ягод. Жарили шашлычки, устраивали пикнички. Лепота, одним словом.
Где-то в районе часа дня я со своими чадами тоже подался по грибы.
Маршрут в сопки лежал через гаражи и в сторону военного совхоза.
После того, как минуешь гаражи, надо сворачивать вправо к сопке под названием Комсомольская, а влево начиналась дорога к совхозу.
Погода замечательная, предвкушение отличной прогулки, на службу только завтра. Идем, здороваемся со знакомыми.
И тут вижу навстречу мне идет наш химик. Весь расхристанный, исцарапанный, в руке дуковский мешок (мешок из толстого пластика, предназначен для сбора мусора, который выстреливается с подводной лодки в подводном положении через специальное устройство ДУК). В мешке пара разрушенных сыроежек.
Физиономия красная, глаза горят и навыкате.
Я знаю, что ему сегодня заступать дежурным по пароходу, и к 15 часам надо быть на разводе. Но вид такой у него, что он только что оторвался от стакана.
- Дора! Здорово, что с тобой, тебе же на развод идти.
- Саня! Ты не поверишь... Сходил по грибы, набрал целую кошелку, все классно. Уже иду назад. Смотрю, две машины стоят, сидят ребята с триста тринадцатой, выпивают, шашлык едят. Зовут меня присоединиться, но мне сегодня заступать дежурным, и я вежливо отказываюсь.
Только от них отошел, выхожу на полянку и вижу...
Бык верхом на корове! Да какой бык! Корова под ним кажется овцой!
Увидел меня, слезает с коровы и ко мне! Глазища на выкате, из-под копыт мох во все стороны летит!
Как рванул я назад через кусты и колючки, выбегаю на полянку, где шашлычничают, ору «Помогите! Бык!!» А они, паразиты по машинам быстренько попрыгали и заперлись.
Я через ихний костер с шашлыками - и дальше ходу.
Загнал меня бычара на какой-то камень и три часа топтался вокруг.
Грибы все потерял, ключи от квартиры тоже, рубаху порвал, поцарапался. Вот так!
- Да, сильно ты ему кайф обломал. Надо смотреть, куда ходишь. Поставь себя на его место.
Честно говоря, прогулку с сыновьями я потихоньку свернул, мало ли что.

Вообще Дору очень любили животные, особенно дикие.
Тоже дело было летом. Напоролся он на медведя. Судя по его рассказу, это был не взрослый медведь, а так, подросток. Но хотя и подросток, но медвежий. Может быть, ему хотелось просто с Дорой поиграть, а он, Дора, затеи не понял и залез в озерцо. И простоял там в воде по пояс часа три. А это Заполярье, хотя и лето, вода градусов десять-двенадцать.
И торчал он там, как буек, пока медведю не надоело и он не ушел.
А на охоте на него прыгнула росомаха, отбился ружьем, стрелять было несподручно. Разломал приклад, да не об росомаху, а о рядом стоящий камень. Может быть, росомаха и была сумасшедшей, но ей, очевидно, показалось, что Дора еще сумашедшее ее. И она предпочла не связываться и убежала.

Вот такой любитель природы был у нас. А быть может, природа его сильно любила.

Засада

Калининградское высшее инженерное морское училище. Лето... Народ в отпуске. Но, как всегда, в общаге по причине и без оной продолжает жить малочисленная общность курсантов. Сами понимаете, не самых прилежных. А уж те, которые на четвертом курсе... Ну, в общем, не очень октябрята они там были. Отнюдь. В смысле, нарушать запрещения - это присутствовало в полной мере. Ну там, попить чего кроме воды из-под крана (а в кране, как раз, вовсе не ежедневно вода - лето же. Какая труба на профилактику закрылась, а из которой уже всю воду выпили). Или в кубрик в гости кого позвать. Да на ночь оставить. Случайно встреченного однополчанина? Да ладно вам, все ж взрослые... То есть налицо падение дисциплины в низах наряду с ослаблением контроля в верхах. Ну да, из офицеров летом кто остался? Конечно, тоже не октябрята. Хотя... Были и ответственные товарищи.
Вот, например, капитан второго ранга Задунайский. Лето? Ну и что. Распорядок дня должен быть. И распорядок ночи, кстати, тоже. В общем, пошел капитан второго ранга Задунайский на дело. Среди бела дня пошел. Вот вышел из рубки дежурного, что в главном корпусе, и пошел в общагу судамеханического факультета.
В дежурке судомехов раздался телефонный звонок. Звонил помдеж из главного корпуса. С конкретной информацией:
- Задунайский пошел шмонать 34-ую роту. Кто-то стуканул. В общем, смирно.
Ага, щас. Это пусть люди с нечистой совестью прячутся. Нам, советским курсантам, скрывать нечего.
А вот и товарищ Задунайский. Не слушая рапорт дежурного по общаге, сразу на четвертый этаж. Дневального, естественно, нету. Ну и не надо, не очень-то и хотелось. Один, два, три - третий кубрик слева. Без стука приоткрыл дверь, заглянул - никого. Но Задунайский непрост, ой, непрост. И информация у него верная. Насчет нарушения антиалкогольного указа - раз. И про женские голоса - два. Зашел кавторанг, огляделся. У стены - большой облезлый шкаф. Неуставной, разумеется. Курсантам положены тумбочки, а не шкафы. Но курса с третьего к неуставной мебели в нашем училище относятся снисходительно. А зря - расшатывает дисциплину. Хотя... Сейчас это Задунайскому на руку. И дежурный по училищу капитан второго ранга Задунайский залез в шкаф. И сел там в засаду. Вернее, встал - шкаф тесноват оказался.
Хлопнула дверь, в кубрик кто-то зашел. Начинается! Сейчас... Кто-то поставил на стол сумку - нежно звякнуло стекло. Задунайский возликовал. Еще кто-то зашел.
- Вовчик, сейчас гости придут, а у нас бардак!
Задунайский пустил слюну. Удачой охоты, брат Табаки!
- Вовчик, оставь бутылки, давай приберемся.
- Да чего там приберемся... Я утром подметал...
- Вовчик, ну смотри, газета позавчерашняя на столе... Да и сам стол какой-то покорябанный... А шкаф-то, смотри! Убоище страшное! А в шкафу, небось, бардак еще тот. Давай-ка запрем хоть, чтоб из гостей кто случайно не открыл...
И Задунайский с ужасом услышал, как кто-то запер шкаф на ключ. Засада осложнилась.
Голос Вовчика:
- Не, Сань, ты прав. Шкаф - кошмар какой-то. Да и ничего полезного там нет. И вообще, вот нагрянет Задунайский - изругает за неуставной шкаф. Давай-ка мы его выбросим.
- Ну и куда мы его выбросим? С четвертого этажа по трапу ташшыть? Нафиг-нафиг.
Шкаф кто-то злобно пнул ногой. Задунайский перестал дышать.
- Зачем по трапу? Давай-ка в окно кинем, а щепки потом дневальные подметут.
Задунайский занервничал. Засада оборачивалась какой-то неправильной стороной. Ну не могут же они, в самом деле, шкаф из окна выбросить?!
Мерзкий голос Вовчика:
- Дневальный! Открой окно в бытовке! Саня, ну-ка, взяли шкаф. Тяжелый, черт. Мишу на помощь позови.
Пришел третий курсант.
- Вы что, поднимать его задумали? На хрена? Выбрасываем же. Давай-ка его кантовать.
Задунайский хотел крикнуть "Не надо!", но не успел. Шкаф с грохотом упал плашмя на пол. Курсанты стали шкаф переворачивать на бок. И вдруг шкаф что-то неразборчиво закричал перепуганным фальцетом. Курсанты уронили шкаф и в ужасе отпрыгнули.
- Мужики, там кто-то есть!
- Да не, нам померещилось. С бодуна, что ли... Взялись!
Шкаф возопил.
- Нет, не померещилось. Никак вор забрался?!
- У нас в общаге? Твои чертежи по холодильным установкам украсть?
- Не, Вовчик дело говорит. Давайте-ка милицию вызывать.
Шкаф глухо прохрипел:
- Не надо милицию... Откройте!
- Ну щас, разбежались... Миша, зови дежурного по общаге. И вообще, собeри-ка народ, тут черт-те что происходит.
Кто-то выскочил в коридор и подал дотоле неслыханную в общаге команду:
- Рота, подьем! Тревога!!!
В кубрик сбежался народ. Включая и соседей по этажу - сопливых второкурсников.
- Ну-ка, ребята, взяли табуретки... В случае чего мы этому ворюге влепим...
Дежурный по общаге отпер злополучный шкаф. Оттуда, как граф Дракула из гроба, восстал дежурный по училищу капитан второго ранга Задунайский. Он одернул китель, выровнял фуражку, оглядел сочувственно ухмыляющихся курсантов и гордо пошел к дверям. Вдруг, что-то вспомнив, вернулся к столу и, не глядя на окружающих, заглянул в сумку, там находящуюся. В сумке были четыре бутылки кефира.
На выходе из общаги Задунайский остановился в рубке дежурного и сделал запись в журнале дежурств об обнаруженном на трапе на четвертом этаже окурке.
С тех пор, когда капитан второго ранга Задунайский приходил в общагу судомехов (пусть даже не с проверкой, а просто так, в гости), в каждом кубрике его встречал шкаф с гостеприимно полуоткрытой дверцей...

О ПРИОБРЕТЁННОМ ИММУНИТЕТЕ.

1. Копчёный палтус.

Так как значительная часть корабельного питательного рациона состояла из консервов (закуска в особенности!) - проблемы профилактики ботулизма занимали заметное место в нашем санитарно-гигиеническом ликбезе. К советам и страшилкам докторов прислушивались. Но иногда приходилось (а куда деваться?!) страшась и сомневаясь, запускать в желудочно-кишечный тракт просроченные и потерявшие внешнюю привлекательность пищевые ингредиенты, до которых никогда не снизошёл бы в мирное время. Но, как говорится: за неимением горничных...
За полтора месяца до перехода на Дальний Восток я был поощрён десятисуточной поездкой в Североморск к семье. И надо же было такому случиться, что через сутки после отъезда на корабль поступила посылка с благородным копчёным атлантическим палтусом на моё имя. Порядки у нас строгие, и привет из Североморска дожидался моего возвращения в какой-то тёплой шхере.
На вскрытие вожделенной посылки, которое состоялось в каюте начхима, прибыли близкие друзья с трёхлитровой банкой отвратительного севастопольского пива. Извлечение продукта сопровождалось мощной газовой атакой. Пришлось спешно дезертировать, оставив трофей массой не менее пяти килограммов на поле боя, потому что "дуст" начал пробовать на вкус извлекаемые из бело-зелёного пеницилинового пуха склизкие рыбные фрагменты. Ну химик! Что с него взять?!
Через неделю, когда горечь утраты растворилась в повседневных заботах и новых радостях, остро встал вопрос об обеспечении моих проверяющих закуской после важной комплексной проверки.
Кому позвонить? Пожалуй, начхиму! Серёжа всегда был добрым и отзывчивым другом.
- Дружище, выручай...
- Рыба пойдёт?
- Бегу!
На следующий день по выражению мерзко хихикающей химической физиономии я понял, чем мы закусывали. И ничего...

2. Копчёные ломтики осетра в нарезку.

Увидев банку с выше обозначенным названием в каюте офицера по снабжению, я застенчиво поинтересовался: не мог ли он меня поощрить подобным в знак наших приятельских отношений. Я хотел осчастливить мать жены, которая не раз вспоминала доступность этого (ныне недоступного) продукта в своей молодости.
Через месяц, случайно наткнувшись на четыре презентованные мне банки, был потрясён их почти шарообразным видом. Увы, не все (это я о себе) тогда понимали различие между консервами и пресервами!
По причине штормовой погоды офицеры штаба 30-й дивизии противолодочных кораблей не смогли убыть с крейсера в Севастополь после приёма задачи К-2. Лучшая их часть во главе с начмедом соединения подполковником Скибой была осчастливлена корабельными врачами по полной программе. Жаль только, что стол после сауны оставлял желать лучшего. В процессе дружеской застольной беседы со старшими товарищами у меня возникла шальная идея, как бы сейчас сказали, "прикольнуться"...
Пусть знают: не только в Греции всё есть! На авианосце - тоже!
- Господа! Копчёная осетрина пойдёт?
Из пробитого нутра принесённой бомбажной банки со свистом зафонтанировала маслянистая жидкость, провоцируя новые порции флотского юмора и свежие всплески беззаботного настроения. К всеобщему удивлению аккуратно уложенные копчёные ломтики осетрины, которую я видел впервые, выглядели аппетитно и приятно пахли.
В "шильной" церемонии сразу же произошёл системный сбой: вначале стали закусывать, а потом чокаться. Через несколько мгновений вид одинокого, сиротливо лежащего на дне банки ломтика направил мою мысль по тревожному следу: прикольнулся... сожрали, сволочи!! что делать?!!
На вопрос: "Можно ли сделать экспресс-анализ испорченного продукта?" - ЛОР-врач Сан Палыч Песьяков вполне серьёзно ответил: "Неси вторую банку - сделаем!"
И вот уже вторая банка мгновенно опорожняется в условиях жесточайшей конкуренции. Безбожно матерясь, невзирая на ранги, публично выбрасываю два оставшихся шарообразных предмета в иллюминатор. С чувством благородного гнева и громко озвученным твёрдым намерением больше никогда в жизни не общаться с этими козлами покидаю богопротивную каюту.
Покинуть-то - покинул, а дальше что? А вдруг?.. Свят-свят-свят...
Всю ночь не сомкнул глаз. Как дозорный по ракетным и артиллерийским погребам, по чётко определённому маршруту и со строгой периодичностью, вновь и вновь обходил негодяйские каюты, тонко улавливая любые изменения в интенсивности и частоте дыхательного процесса пожирателей "Копчёных ломтиков осетра в нарезку".

3. Вывод.
Выходит, что в корабельном организме наличествует устойчивый иммунитет от ботулизма. Если офицеры этой заразой ранее не переболели и не вакцинировались от неё, значит...
Значит, есть третий путь достижения приобретённого иммунитета, доселе неизвестный гражданской медицине!
Эх, жаль, что я не корабельный доктор!..

Мимоходом. Бескорыстие...

О том, что курсант-первокурсник существо доверчивое и испуганное, и говорить нечего. Жизнь показывает, что именно первые два-три года лишают будущего военного моряка некой моральной девственности и заставляют взглянуть на действительность с более приземленных позиций. Иногда это бывает очень даже смешно, и главное, неожиданно...
Как уже говорилось, свою первую корабельную практику, наш курс начал с пребывания на старом артиллерийском крейсере "Адмирал Ушаков". Расселили нас в проходном кубрике в корме, по которому постоянно сновали ушлые матросы, стремящиеся спереть все, что плохо лежит. Согласно корабельного устава да и просто для предосторожности наши командиры постановили назначить дневальных в каждом кубрике для наблюдения за вещами в наше отсутствие. После нескольких удачных экспроприаций со стороны экипажа крейсера, курсантская вахта прониклась важностью поставленных перед ней задач и начала даже переписывать боевые номера матросов, чуть дольше задерживавшихся в районе наших рундуков. Воровство пошло на убыль. После первых дней нахрапистого обирания матросы смекнули, что мы уже настороже и уменьшили прыть. Становилось поспокойнее. Стало даже возможно оставлять шапку на шконке, направляясь в гальюн. Наша вахта бдила.
Однажды одним из дневальных по кубрику заступил Эдик Карокузов. Парень он был умный, спокойный и неторопливый. Любую свободную минуту посвящал учебе, так как предполагал в будущем пойти по стопам отца - в науку. Его родитель в звании каперанга преподавал в военно-морском учебном центре Обнинска, жизнью был доволен, чего желал и сыну. Эдик, по юношеской наивности веря в то, что можно сразу после училища очутиться в родном Обнинске, грыз гранит науки с первого дня учебы до последнего. Потом уже через много лет в конце концов он вроде все-таки очутился в желанном городе, но перед этим все же протарабанил несколько лет на корабле. Так вот, Эдик, обложившись учебниками, предполагал посвятить ночные вахтенные бдения совершенствованию знаний. Для этого он уютно пристроился на свободном рундуке, на проходе, откуда хорошо просматривался весь кубрик, выложил тетради, учебники и принялся за дело. Время за работой текло незаметно, часы тикали. Подошло время смены. Эдику спать не хотелось. Вычитанное укладывалось в голову так ровно и понятно, что оборвать процесс в такую минуту было бы грешно. Эдик осторожно разбудил сменщика и втолковал тому, чтобы он, мол, спал всю ночь, а сменит его утром до обеда. Посреди ночи вскакивать не любит никто, тем более изнуренные военной службой курсанты-первокурсники. Полусонный сменщик на предложение согласился сразу и, повернувшись на другой бок, дал храпака. Эдик вернулся к учебникам.
Где-то через полчаса, около трех часов ночи, в кубрик зашли два матроса. В руках одного из них была огромная связка всевозможных ключей. Надо сказать, что посреди нашего кубрика, прямо рядом с дневальным, был огромный квадратный люк, ведущий вниз. Банальная броняшка-задрайка, но закрытая на два гигантских навесных замка и опечатанная двумя пластилиновыми печатями. Что было за ней, никто из нас не знал, да и наши начальники строго-настрого запретили даже приближаться к этой задрайке, одновременно поставив задачу перед дневальными наблюдать за сохранностью печатей. Так вот, матросы, позвякивая связкой ключей, уверенно приблизились к запретному люку, склонились над ним и начали что-то делать. Эдик, плутающий в дебрях высшей математики, оторвал голову от тетради, и рассеянно спросил у бесцеремонно орудующих моряков:
- Что делаете, мужики?
Мужики, к этому времени успешно снявшие один замок, не поднимая голов, в один голос пояснили:
- Да вот, ключ потеряли, подбираем...
Эдик сочувственно покачал головой.
- Не получается?
Один из матросов заинтересованно посмотрел на Эдика.
- Слушай, может, попробуешь?
Тот как раз собирался сделать перерыв для воспаленной башки и на предложение согласился сразу.
- Давай.
Эдик возился с проклятым замком минут десять. Почти все ключи входили в него без особых проблем, но проворачиваться отказывались категорически. Пока курсант работал, матросы сходили в гальюн, перекурили, и теперь стояли у него за спиной и о чем-то вполголоса разговаривали. А Эдик продолжал изгаляться над замком. Наконец, поняв бесплодность попыток подобрать ключ к этому заколдованному запору, он прекратил это гадкое дело, встал и, протягивая связку морякам, раздраженно ругнулся:
- Дохлый номер. Без ножовки не обойтись.
Матросы переглянулись. Один почесал затылок. Судя по всему, кадет завелся...
- Да я могу принести, но ведь народ разбудим...
Эдик, для которого борьба с замком неожиданно приняла принципиальный характер, махнул рукой.
- Да бросьте! Наших сейчас пушкой не разбудишь. Да и мы ведь не кувалдой долбить начнем.
Матросы снова переглянулись. Тот, который был постарше, махнул второму.
- Давай бегом за пилкой!
Тот скрылся в переходе. Пока его не было, Каракузов перекурил вместе с оставшимся моряком и уверил того, что этот чертов замок будет вскрыт. Матрос соглашался с напористым курсантом и только периодически поглядывал на часы. Наконец принесли ножовку. Эдик, не упуская инициативу из рук, инструмент сразу прибрал к рукам и, опустившись на коленки, начал пилить дужку замка. Ломать - не строить! Через пять минут кропотливого неумственного труда замок благополучно был снят с петель. Матросы с уважением пожали руку упорному кадету и, освещая дорогу фонарями, спустились в помещение под открывшимся люком. Эдика это уже не интересовало. Порция физического труда оказала благоприятное воздействие на творческие способности курсанта, и он с новыми силами погрузился в мир матриц и интегралов. Матросы копошились внизу недолго и вскорости выползли наверх с двумя здоровенными мешками. Набросив на дужки покореженный замок, они тепло попрощались с Эдиком и скрылись в глубинах крейсера. Эдик, творчески проведя ночь, был доволен результатами, разбудил сменщика на полчаса позже и с довольной улыбкой погрузился в сон.
Разбудили его через час. Командир роты с изумленными глазами и близкий к обмороку начальник вещевой службы корабля. Оказывается, ночные гости были самыми заурядными ворами. Помещение, куда так добросовестно помог им проникнуть Эдик, было вещевой баталеркой. Ребята обчистили корабельные кладовые на пару сотен кожаных матросских и парадных офицерских ремней, несколько десятков комплектов тропической формы, гору тельняшек и много всего прочего. Сам того не зная, Эдуард поучаствовал в самой крупной краже, случившейся на крейсере за все время его существования. Причем действовал курсант инициативно и со смекалкой, ибо сами матросы навряд ли решились на применение пилы в самом центре курсантского кубрика.
Надо ли говорить, что при проведении очной ставки Эдика и всего личного состава крейсера, одуревший от пинков и нареканий, курсант не смог опознать ночных злоумышленников среди семисот матросов, выстроенных по всем палубам. Эдика отстранили от вахт на все время пребывания на крейсере, чему он несказанно был рад, а наше доблестное командование долго препиралось с флотскими начальниками по поводу возмещения убытков. В итого дело кончилось ничем. Потери списали старыми флотскими методами, официально оформив как затопление баталерки после разрыва трубопровода питьевой воды, и попутно с ним, всех трубопроводов, проходящих через склад. А Эдик... Да ничего особенного. Глубоких моральных травм случай не нанес, а смеялись все долго и весело. Во как!

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора.