Есть подозрение, что минные офицеры -
это то, к чему приводит безотцовщина...
Минер - это сучье вымя, короче.
(А.Покровский. «Пардон»)

СЛАВИК, АВТОМОБИЛЬ И ВОЕННАЯ ТАЙНА
...Хороший парень Слава, компанейский. «Румынского»** племени типичный представитель. Минер. Закончив торпедных хитростей ученье в два приема и по старой традиции обрядив в тельняшку стоящего на набережной бронзового адмирала, получил благословение служить на черноморских эсминцах. Не беда, что сделано все на год позже прежних товарищей. Забыта и та злополучная, нетрезвая потасовка, отсрочившая получение заветных погон. Желание смотреть на жизнь с ходового мостика победило. Дальше Севастополь, торпедные треугольники, стрельбы, вахты, походы. Сложная, но понятная и честная работа морского офицера.
Шло время, ставший флагманом Слава добросовестно потащил лямку службы своей сквозь ворох штабных планов, бумаг и прочих минерских забот. И все были довольны, и все было хорошо, если б не проявлялась иногда слабость его застарелая... Выпивал он хоть и редко, но крепко, с залетами. Потом, правда, ударно отрабатывал. Идеал того, перестроечного времени. «Лучше б вы водку пили, чем воду тут мутили!»- заявляли отдельным «диссидентам», уставшие от новшеств командиры. К Славе сказанное относиться не могло, однако, услышав подобное, он вдохновлялся, переставал комплексовать, и заканчивалось это плачевно- очередным понижением или опалой.
Когда наступили новые, «незалэжные» времена, Славик, уставший от карьерных передряг и неурядиц, решил исправляться. И надо сказать имел успех, почти не пил. Используя поднявшееся от такого поведения благосостояние - купил автомобиль. Первый в жизни автомобиль. Замысел прост - не попьянствуешь за рулем! Но это был воистину «румынский» расчет. Старая, любовно надраенная и перекрашенная ГАЗ-21, верно служила хозяину только по горизонтали. Однажды, по дороге на службу, застрял минер в инкерманской котловине. Подняться в гору и доехать к причалам машина категорически не желала. Технику не бросишь, жалко, почти как новая... Дверь, правда, пассажирская не закрывается. Разве такую оставишь. Какая тут служба? Как здесь вообще-то не сорваться? Наш князь - зеленый змий, и мы его солдаты...
Нашел минера городской комендант, рассказывали потом очевидцы, отдыхающим на травке неподалеку от строптивой волжанки. Дальше - камера комендатуры, утренние объяснения и доклад Командующему. Приказано уволить. Крут был адмирал, но знали подчиненные, отходчив. Нужно выждать время. И Славик, с надеждой на исход судьбы своей благоприятный, снова служил, «пахал»...
Помог и случай. Обстановка в Крыму в те времена была сложной, никак братья славяне флот между собой поделить не могли. Видимо поэтому наш грамотный, но не осторожный Командующий держал при себе личное оружие, коим и прострелил однажды задницу свою... Злорадства было много. Хохлы понятно чему смеялись. Наши пыхтели по инерции, рудимент перестройки, не нравилось им поведение женушки раненого с красивым украинским именем Оксана. Стало ясно - товарищ этот здесь долго не задержится. Так и оказалось. А Славик остался, уцелел...
И вот переводится он на очередном витке своей карьеры к побережью Северного Кавказа оперативные планы для новой базы ВМФ создавать. На вопросы знающих его товарищей о судьбе техники своей замечательной, с улыбкой отвечал: «Не хотели украинцы раритет такой из страны выпускать! Там, вместе с семьей оставил. В гараже стоит». Не пьет. Служит. Опять вокруг карты, пояснительные записки и оперативно-штабные наставления. В общем, занимался тем, что к этому времени научился делать хорошо, что на бумаге и экранах мониторов всегда красиво, а вот в жизни чуток похуже будет...
Помнится еще Валентин Пикуль, в какой- то из своих книжек напускал тумана на святая-святых государства - готовность его к войне, мобилизацию и прочую херотень. Да, да, именно хрень, потому что наши адмиралы-генералы как прежде, так и сейчас готовятся к прошедшей войне. И это всегда было большой тайной, до тех пор, пока по лбу не получали. Бедный Валентин Савич! Не знал и не ведал, до каких высот в этом вопросе поднялась страна с середины 90-х, в высшей точке ее развала на фоне всеобщей... компьютеризации. О ней отдельно, ведь именно она Славика и сгубила.
Когда дали Пашкам-мерседесам по мозгам за взятие грозных городов трехдневное, поняли флотоводцы - тщательнее надо планировать, тщательнее... и обратились к реальности виртуальной. «Дурдом» - самое мягкое, но самое точное определение того, что творилось во флотских штабах. Допоздна не гасли огни в кабинетах оперативных отделов и управлений. В клубах сигаретного дыма и мерцающем свете компьютерных мониторов рождались планы новых Цусим и таллиннских переходов. Дурная энергия главных оперативных начальников, увлекшихся возможностями новых для них компьютерных технологий, охватила всех. Персоналок хронически не хватало. «Торопиться не надо, но к утру, что б было!»- задавала темп немудреная формула. В такой обстановке, под зорким взглядом с плаката «Воин! Будь бдителен!» в круговороте магнитных носителей давно потерялись замыслы отдельных секретных приказов...
А в коридорах и кабинетах штабов, где толпами маялись офицеры с наивным желанием утвердить свои документы, их всегда ждали новые изменения, дополнения, форматы, бирки, размеры... И опять скребут ватман чертежные перья, снова краснеют и слезятся от компьютеров глаза, рождая бумаги, где форма довлеет над содержанием.
Сновал и Славик с товарищами в штаб флота через пролив Керченский. Что делать? Не желали вышестоящие коллеги курсировать в обратном направлении. «Сено к лошади не ходит!». Не успевали, поэтому паромы перевозить в ближнее зарубежье обычный груз таких курьеров - рулоны засекреченных карт и бумаг, стопки учтенных и неучтенных дискет. Не было в таможенных законах Украины ограничений на ввоз... документов оперативных. А то бы вдвое увеличили сборы крымские «митницi»!
Говорят, что жизнь моряка как флотская тельняшка - полоска белая, полоска черная... Если все хорошо - не расслабляйся, будь осторожен. Если дурно сегодня - не теряй оптимизма, завтра и на твоей улице будет праздник.
Славик расслабился. Эта поездка в Севастополь задалась как нельзя лучше. Во-первых, в штабе флота удачно защищены почти все представленные документы, осталось немножко скорректировать к ним пояснения. Новые веянья в этом вопросе пиратски скопированы на две лежащие в дипломате дискеты. Работы на 15 минут! Во-вторых, удачно продал соседу по гаражу свою четырехколесную любимицу, нужно только оформленные документы отдать и деньги получить. Какой из оставшихся задач сделать предпочтение? Правильно: «Служебные дела делаются в первую очередь, личные - немедленно!».
Передача денег происходила в гараже, прямо на капоте проданного автомобиля. С грустью смотрел на него Славик - заканчивался еще один жизненный этап. «Ну, что? Покупку не мешало бы обмыть, - предложил сосед,- а то колеса крутиться не будут!» Как тут отказать? Сделка есть сделка! И только машина, казалось, криво ухмыльнулась радиаторной решеткой своей.
Черная полоса началась как всегда неожиданно. У ворот штаба флота боец батальона охраны с удивлением принял от офицера с трезубцем на фуражке, две дискеты: «Передайте начальникам, это кажется ваши!». С не меньшим удивлением слушал доклад матроса дежурный по штабу. Может диверсия? Вирус? Разбираясь с содержанием ужаснулись и быстро вычислили халатного «носителя».
Как закончился вечер, Слава не помнил. Где потерял дипломат и почему дискеты оказались в руках безвестного украинского офицера - загадка. Много интересного по этому поводу услышал Славик о себе от различных начальников. Нет смысла передавать их прямую речь, сквозь которую его губы обреченно шептали: «Это не я, не я - машина виновата. Она, она мстит... не простила предательства!».
Грустное завершение многолетней карьеры...

... Легендарная Малая земля, у обочины дороги знакомый силуэт, склоненный над капотом старенькой, потрепанной ГАЗ-24.
«Славик, привет!- всегда приятно встретить сослуживца,- Как дела? Что, снова «волжанка»?»
«Ага, зажигание, вот, правда, барахлит»,- виновато-озабоченная улыбка на лице.
Да, жизнь идет... И никогда не поздно начать ее сначала!

* Вспомнился этот сюжет, когда задробили мне поездку «забугорную». Типа не выездной до 2007 года. Инициатива поездки исходила не от меня, само по себе это препятствие можно было легко обойти, но прилагать какие-либо усилия не хотелось. Так складывались на тот момент жизненные обстоятельства. А полученная из органов бумажка с отказом, не возбудив никаких отрицательных эмоций, напомнила только ЭТОТ случай, вспоминая который, никому «ужасно не мстя», не злорадствуя, пытался улыбнуться прошлому. И только ВАМ судить - получилось иль нет.

** Maxez утверждает, что румынскую национальность присвоили нашим минерам еще во времена восстания «Потемкина», когда минные кондукторы при решении куда броненосцу уходить, с революционным пафосом первыми закричали: «Айда в Румынию, там бабы дешевые!»

В силу того, что был в отпуске в Великом Русском городе СЕВАСТОПОЛЕ, отсылаю несколько историй.

Мостик.

Два квадратных метра. Всего два квадратных метра, но с этих двух квадратных метров осуществляется управление подводной лодкой в надводном положении. Когда лодка идет в надводном положении, на мостике постоянно находятся Командир или допущенный к управлению его старший помощник и, конечно, вахтенный офицер. Если на борту есть кто-либо из командования дивизии, то и он, естественно, может находиться на мостике, не спрашивая на то разрешения.
Всем остальным на мостик без приглашения подниматься запрещено.
Мостик был свидетелем и героических деяний и глупой трусости и анекдотов, все было.
Вот пара примеров.
Дело было на боевой службе в Средиземном море. Лодка в надводном положении, погода самая курортная, солнце, средиземноморский воздух, необыкновенного цвета вода. На мосту собралось небольшое общество: Командир, зам, старпом, вахтенный офицер, еще кто-то был, но это не важно.
Вахтенный сигнальщик докладывает, что по правому борту наблюдает какой-то предмет красно-белого цвета. Все давай выискивать глазами этот предмет. Увидели - действительно, совсем рядом с бортом плавает вроде как буек.
Командир принимает решение поднять предмет на борт. Все как положено,
«Учебная тревога!», боцман и командир БЧ-2 выходят на надстройку.
Предмет уже у борта, стукается потихонечку о корпус. Зацепили его чем-то, проволокой какой-то и втащили на надстройку. На нем буковки не наши, американские US NAVY написано. Доложили об этом на мостик. Оттуда говорят: "Подать его сюда!"
Подали. Вызывают на мостик командира группы ОСНАЗ. Подсаживали к нам на боевую службу таких специалистов по вражеской технике.
- Ну и что это такое? - строго вопрошает командир.
- Это американский РГБ - радиогидроаккустический буй. В нем чувствительный микрофон, он воспринимает различные звуки и потом передает их на приемник.
- Значит, америкосы нас сейчас слышат, да?
- Возможно...
Командир берет в руки буй и членораздельно, громко вещает в его красно-белую голову:
- Джон, Джон! Ты меня слышишь? Пошел на хер!
Потом дает команду отнести буй к нему в каюту.
Тут кто-то говорит:
- А может, у него самоликвидатор есть, как рванет...
- Да... Хорошо, старпом, забери-ка его к себе в каюту.
Такая вот была история с американской техникой.

Другая история.

Баренцево море, конец августа, начало сентября, погода хорошая, видимость отличная, лодка находится на траверсе Городецкого мыса, перед нами вход в Мотовский залив, левее вход в Кольский.
Мы были на каком то флотском учении и не одни, а с целой оравой соседей и с нашей, и с других дивизий. Теперь ждем «Добро» Оперативного дежурного на вход в базу.
Существовало тогда такое негласное условие: кто первым подойдет к острову Кувшин, тот и будет первым заходить в базу, потому что по навигационным условиям прохода по Губе Западная Лица, только одна лодка может находиться в этой самой губе единовременно.
Мы видим соседей, они видят нас, как я уже говорил, видимость стопроцентная.
Надо сказать, что у каждой лодки есть свои конструктивные особенности: одна может ходить с небольшим креном, другая на малой скорости трясется, как ненормальная, да много чего может быть. Даже стандартные Жигули, и те имеют, как каждая машина, свои особенности. Что уже говорить о такой громадной и сложной машине, как атомная подводная лодка.
Так и наша, несмотря на то, что она подводная лодка, очень любила плавать в надводном положении, и делала это значительно быстрее своих сестричек-близняшек. Нужно было только притопить ей корму, чтобы винт оказался поглубже, и носовая надстройка вылезла из воды повыше. Тогда получалось что-то вроде здоровенного торпедного катера.
Теперь о другом персонаже этой истории.
Ни для кого не секрет, что во все времена были люди, которые устраивались по блату, по протекции, так сказать.
Закончил один молодой человек Высшее Военно-морское училище, и не был он семи пядей во лбу, обычный лейтенант, но вот только он умел очень хорошо плавать под водой, ну прямо Ихтиандр. Был он мастером спорта по подводному плаванию. Это и определило его дальнейшую службу. Попал он на Северный флот в так называемую спортивную роту. И нырял бы он там себе до пенсии, но довелось ему удачно жениться с точки зрения карьеры на дочке какого-то большого начальника из КГБ. И тут начались чудеса. Он переводиться на атомную лодку командиром группы БЧ-2. Через три месяца после этого становится командиром БЧ-2. Обычно при самом удачном раскладе этот путь занимал года два-три, даже если ты был просто молодцом, и плюс к этому у тебя была какая то поддержка в виде папы адмирала или что-нибудь подобное. Не проходит и полгода, как наш ныряльщик становится старпомом и получает звание капитана 3 ранга.
А командиром группы он пришел, будучи капитан-лейтенантом. Вот такая карьера! Но надо ли говорить, что в нашем деле он был ни уха, ни рыла, как говорится. Ни в ракетном деле не преуспел, ни в судоводительском, просто времени ему не хватило. Но по характеру был амбициозен и считал, что все эти карьерные скачки он произвел собственным усердием и расторопностью.
Что поделать - завышенная самооценка.
Ну ладно, старпомом-то его назначили к нам. К тому времени я был уже матерым командиром БЧ и опытным вахтенным офицером, и мне было рекомендовано Командиром корабля, так сказать, присматривать за ним и всячески помогать в освоении хитрой профессии судоводителя. Естественно, делал я это без души, но Командира своего уважал, и раз он сказал, что надо присматривать, то будем присматривать.
Возвращаемся в тот августовско-сентябрьский день.
До Городецкого мили полторы-две, сейчас должны получить «Добро» на начало движения к Кувшину, и кто первый прибежит, тот первым будет заходить в базу.
На мостике мы вдвоем со старпомом, он не знает, естественно, особенностей парохода в надводном положении, задает резонные вопросы, для чего притапливать корму и что такое притапливать. Объясняю ему, что это значит заполнить кормовые цистерны главного балласта, но не все до конца, а частично. По этикету прошу у него разрешения заполнять концевые цистерны, хотя, чувствую, моих объяснений он не понял, для чего это делается. Говорю вниз: Начать заполнение концевых цистерн.
Механики отвечают «Есть!» и начинают свои манипуляции с кингстонами и клапанами вентиляции.
За много лет мостик на твоем пароходе становится как бы частью тебя самого. Своим собственным позвоночником ты перещупал все его задиры и заклепки, он привычен, как старые домашние тапочки, привычны все ориентиры на носовой надстройке, знаешь, при каких кренах и дифферентах виден тот или иной лючок в носу или в корме, и можешь определить эти крены и дифференты без приборов с точностью до четверти градуса.
Итак, слышно как шипит воздух, выходя из клапанов вентиляции цистерн, что-то булькает, хлюпает. И как-то становиться мне тревожно, включается чувство опасности, о котором я говорил раньше. Что-то спиной я сильно упираюсь в обрез мостика. Боже мой! Посмотрел вперед и вижу люк швартовых вьюшек! При нормальном положении лодки, даже с заполненными концевыми цистернами, их не должно быть видно! Смотрю назад, а вода уже дошла до половины кормового среза рубки!
А система вентиляции работает в надводном режиме, рубочный люк открыт. Ору в Центральный: Аварийная тревога! Стоп вентиляция! Прекратить заполнение кормовых цистерн! Пузырь в корму! Задраить верхний рубочный люк! Турбине вперед 70 оборотов! Право на борт! При этом успел спрыгнуть вниз на площадку верхнего рубочного люка и с перепугу задраить его снаружи!
Внизу - гробовая тишина. Правда, пошла лодка вперед, набирая ход, и циркуляция вправо началась. Вентиляция тоже остановилась. Во всей этой суматохе я и не посмотрел, чем занимается мой доблестный старпом. А он занимался очень важным и нужным делом. Он знал, что для подводной лодки потеря продольной остойчивости смертельна, он знал это из теории, которую преподавали в училище на кафедре ТУЖКа - Теории устройства и живучести корабля.
И поэтому он занимался совершенно практическим делом - он снимал сапоги! Я его спросил, зачем он это делает?
Ответ был простой: Сейчас эта сука утонет, смотри, она уже встала на дыбы! До берега мили две, можно доплыть, но сапоги будут мешать.
Честно сказать, я тоже испугался, я тоже знал про потерю продольной остойчивости. Но во мне был профессиональный автоматизм и воспитанная моими Командирами привычка к нештатным ситуациям. И еще, если я залез на мостик и называюсь вахтенным офицером, значит, я в ответе за Корабль и за его Экипаж.
И поэтому я сказал ему: Козел! Вода за бортом три градуса, несмотря на август месяц, плыви, ты доплывешь и не утонешь, говно не тонет.
Конечно, он не поплыл, наверное, потому что дифферент начал выравниваться, дали отбой тревоги, вылез на мост Командир, все пошло своим чередом. А что до резкого дифферента на корму, так это заклинило в открытом положении один из клапанов вентиляции шпигатной цистерны.*
Когда Командир спросил старпома, отчего тот снял сапоги, ничего путного старпом ему не ответил.
Я до сих пор никому не рассказывал про этот случай, не мое это дело - давать публичные оценки людям, которых блатная судьба поставила на верх. Но через некоторое время он от нас ушел, слава Богу. Поехал на классы** или на круг*** куда-то, не знаю. Командиром он стал, каким не знаю, не мне судить. Для меня он остался трусом.

В хорошую погоду приятно поторчать наверху, полюбоваться красотами полярного моря, покурить, просто подышать свежим воздухом.
Но бывает и так, что в штормовую погоду, да еще зимой в полярную ночь, находиться на мостике удовольствие значительно ниже среднего. И тогда там находится только вахтенный офицер, а позади него, на так называемом сигнальном мостике, вахтенный сигнальщик.
Сколько дум передумано было на мостике, сколько увидено интересного, какие были испытаны потрясающие эмоции.
Баренцево море, февраль месяц, где-то справа должен находиться остров Кильдин, его конечно не видно, как и не видно собственной носовой надстройки, потому что волны перехлестывают через мостик каждые тридцать секунд. И, надо сказать, что это не брызги, а плотные тонны ледяной арктической воды. Рубочный люк задраен, а ты сам пристегнут двумя штормовыми поясами к скобам на ограждении мостика. На тебе надето - это интересно: Теплое нижнее белье, шерстяное белье «ЧШ» - чистая шерсть, или «чужая шерсть», РБ, войлочные брюки, ватник, поверх ватника канадка. И все это сверху запаковано в прорезиненный комбинезон под названием химкомплект. На ногах сапоги, у меня, правда, были собачьи унты - предмет всеобщей зависти, на голове подшлемник и шапка. На шее абсолютно ненужный при данной погоде бинокль. Такое вот чучело, а не бравый вахтенный офицер. Но четыре часа без такой экипировки просто выстоять невозможно. И самое главное, чтобы вода не попала вовнутрь этого скафандра, если попадет, то все, хана, будешь трястись, как цуцик. К концу вахты все это покрывается слоем соленого льда. До сих пор не могу понять, для чего нужно было торчать на мостике, если все равно идем почти что под водой, дань традиции, что ли. Все равно из Центрального поста ведется наблюдение в перископ и локация работает. Но вахтенный офицер должен быть на своем месте.
И тем не менее такие вахты не забываются. Представьте: тысячи тонн разумного метала, которые мощнейший двигатель толкает вперед сквозь громадные волны и ураганный ветер. Лодка взлетает на одной волне, чтобы тут же зарыться по самую рубку в другую. А волны, как горы, ветер воет в выдвижных устройствах, рев моря, нет не рев, а крик моря! И восторг! Полный восторг! И уже не обращаешь внимания на ледяную воду и ветер с Полюса, ты можешь все! Один на один со штормовым зимним морем! Ты на своем месте, ты мужчина, ты подводник! Ради этих моментов стоит жить! Это момент истины. Ты готов свернуть горы! С этим ничто не может сравниться. И хотя ты промок насквозь, замерз, глаза режет от соли и болят бока - приложило несколько раз ребрами об метал мостика. Но уходишь вниз с сожалением, когда приходит твоя смена.

* Цистерна без кингстона - запирающего устройства в ее нижней части.
**Высшие офицерские классы - учебное заведение в С.Питербурге.
*** Обучение в Учебном Центре и последующий прием новой лодки от судостроительного завода

Картина первая.
Норвежское море. Большая дизельная подводная лодка Б-34, прячась от
"Орионов", в подводном положении возвращается из автономки в родную базу
Лиинахамари.
Четыре часа утра. На вахте смена старпома. Под водой жарковато, поэтому
форма одежды на лодке - "разуха",-одноразовые трусы и футболка из тонкой
хэбэшной ткани, в народе - "марлевки".
Пресной воды запас ограничен, на помывку ее не дают, поэтому помыться
удается только в надводном положении забортной водой идущей на
охлаждение работающих дизелей. Волосы такой водой не промоешь, поэтому
стригутся все в основном налысо. Чистоту тела поддерживают протирая его
тампонами со спиртом, которые ежедневно выдаются доктором.
Побриться тоже затруднительно. Если не пользоваться после бритья
одеколоном, то будет раздражение, а если попользоваться - то в отсеке
будет стоять запах до следующего всплытия и проветривания.(Помните -"Мои
небритые мальчики" адмирала Деница?)
Старпом балдеет от Аллы Пугачевой, поэтому в центральном, разгоняя сон
вахтенным, уже в который раз негромко орет осточертевшая всем, кроме
старпома, певица. "Эй вы там, наверху..." Старпом считает эту песню очень
актуальной.
Наверху куча целей, норвеги промышляют треску. Из-за каждой менять курс
нет смысла.
Внезапно лодка замедляет ход и почти останавливается. Боцман докладывает
о дифференте на нос. Старпом командует полный назад. Эффект тот же.
Дифферент на нос растет и близок к аварийному.
Аварийная тревога. Заспанный командир, влетевший в "центральный" из
второго отсека командует аварийное всплытие. Продуваются цистерны
главного балласта. "Аварийной партии построиться в 4-ом отсеке".

Картина вторая.
Мирный норвежский рыболовный сейнер глубоководным тралом ловит камбалу.

Полярный день, в четыре утра светит солнышко. Идиллия.
Внезапно на динамометрах тралов (ставятся для определения нагрузки на
трал и соответственно - количества выловленной рыбы) нагрузка резко
возрастает. Первая реакция -"Во, блин, поймали!". Динамометры
зашкаливает. Трал начинает тащить судно на глубину, корма погружается,
нос почти вертикально задирается вверх. На судне паника.
Внезапно в нескольких сотнях метров от судна из глубины появляются
огромные пузыри воздуха и из воды, как пробка из бутылки, вылетает "хер
знает что", высотой с 3-х этажный дом.
Из этого "хер знает чего" вылезают лысые, бородатые мужики в трусах и с
топорами, рубят сети, зацепившиеся за ограждение рубки и
гидроакустический "петух" на носу, потом также молча залезают назад, и,
здорово булькнув напоследок, это "хер знает что" изчезает.
Не знаю, поверили ли "норвеги" в инопланетян, но никаких "нот" после
этого не последовало, хотя седых волос у них наверняка прибавилось.
Это не байка. Где-то в году этак восемьдесят седьмом, америкосский
атомоход в Японском море утащил на глубину за сети и утопил японский
рыболовный сейнер. Был большой скандал. А у "дизелюхи", видимо, "мощей" не
хватило. Да и скорость хода под водой невелика была. Узлов пять всего.

http://anekdot.ru/an/an0608/jxbtraco060903,10.html

Мимоходом Авария, тащ!!!.
" Помни войну!"
(С. О. Макаров)

Командир турбогруппы старлей Хлусов, парень хоть куда, личностью был яркой и впечатляющей. Метр девяносто, красавец, спортсмен, всегда отглажен, туфли блестят, того гляди, каблуками щелкнет. Судьба занесла Хлусова на собачью должность турбиниста незаслуженно, случайно. Ему бы по штабам адьютантом, по паркету с папкой носиться, а он по макушку в турбинное масло погрузился. Ну, не на своем месте человек, и все тут! Другой, может, и смирился бы, лямку тянул, но не Хлусов. Не успев прослужить и полгода, начал молодой офицер рвать одно место, только чтоб с собачьей должности слинять. Резал подчиненных вдоль и поперек за малейшую провинность, бил кулаком в грудь - хочу расти! Конечно, карьеризм в нормальной мере для военного человека - дело вполне обыденное, да и нужное, в конце концов. Но было у старлея два недостатка. Один нормальный для любого человека: поспать любил. Другой ненормальный для турбиниста: технику не знал, не понимал, и понимать не хотел. Недостатки свои Хлусов в глубине души осознавал и компенсировал их зычным голосом и страшными разносами матросам. Которые он подкреплял навыками дипломированного мастера восточных единоборств. Матросы его не то чтобы боялись, но спорить не любили, называли "офицером Плюсовым" и подкалывали, как могли. Ну а Хлусов в выражениях с младшими себя не стеснял. Крыл как умел.
Как-то в море, старпом, проверяя несение вахты, набрел в 9 турбинном отсеке на спящего вахтенного. Хлусова, как командира отсека и группы, вызвали в ЦП, выстегали до соплей и отправили наводить порядок в своей богадельне. Втыков Хлусов не любил и боялся, почитал за унижение, поэтому скрепя зубами от бешенства, ворвался в отсек и голосом, руками и ногами провел воспитательную работу с подчиненным личным составом. Как говориться: разобрался, как следует, наказал, кого попало. Досталось, в общем-то, всем. Попутно Хлусов обхамил даже старшину отсека мичмана Таращака, на момент проверки заслуженно отдыхавшего в каюте. Излив желчь, Хлусов успокоился, упал в кресло на БП-95 и принялся разглядывать вахтенный журнал. Через полчаса началась очередная многочасовая учебная тревога для отработки всевозможных учений и прочей каждодневной текучки.
Каково же было удивление моряков, когда собравшись на верхней палубе для получения заданий, они обнаружили, что Хлусов спит, уткнувшись в журнал. Матросы тоже люди, не чурки деревянные, что к чему понимают. У турбинистов взыграли чувства. Сам спит, а за ними за то же самое с кулаками-кувалдами гоняется! Моряки скучковались и, пошушукавшись, кое-что придумали. Оскорбленный мичман Таращак, выслушав делегацию матросов, заявил, что участвовать не будет, но пойдет вниз в машинное отделение. И что он ничего не видел, не слышал и не в курсе. Но идея ему нравиться!
Злой матрос непредсказуем. Об этом говорит вся история российского флота. Турбинисты повытаскивали свои ИДАшки, повключались в них на атмосферу и сразу стали походить на гуманоидов с других планет. Маска, торчащие лепестковые клапана, вздыбленные баллоны на груди, резина и сталь. Со щитов разобрали аварийный инструмент: топоры, зубила, аварийный упоры, окрашенные в ярко-красный цвет. Свет на верхней палубе выключили, зажгли лишь тусклое аварийное освещение. Для полноты ощущений приоткрыли клапан ССД, который противно зашипел, создавая иллюзию утечки воздуха. Стараясь не греметь, втиснулись на пульт, и нажав кнопку проверки сигнализации (от нее начинает звонить и греметь звонок и ревун, как при настоящей аварии) начали усиленно тормошить Хлусова.
Хлусов спокойно и безмятежно спал, как вдруг в сознание настойчиво начало проникать что-то извне, звуки и шум. Открыв глаза, старлей обомлел: все ревет, гремит, отсек в полумраке, мигают аварийные лампы, его обступили монстры, обвешанные аварийными причандалами. Поперек пульта лежал аварийный трехметровый брус, перевитый шлангом от ВПЛ. Хотя и слегка обезумевший от всего этого, но все же признавший в прорезиненных чудовищах своих матросов, Хлусов вскочил, схватил крайнего за грудь, затряс и закричал:
- Что! Что случилось? Говори!!!
Изобретатели ИДА-59(а цифра 59 означает год издания данного аппарата) о возможности переговоров при одетой маске забыли. Поэтому из-под маски моряка раздались звуки, лишь отдаленно напоминающие человеческий голос. Охваченный паникой Хлусов, из всей этой ахинеи уловил лишь два слова: пожар и вода. А может, ему от испуга показалось - не знаю. Но затем сговорившиеся моряки, похватав инструмент, разбежались по отсеку, оставив растерянного и запуганного Хлусова одного. "Что делать? Что делать? Что делать?"- пульсировало в висках старлея. Заверещал "Каштан", вызывая на связь с 8 отсеком. Посвященный в затею вахтенный восьмого с нарочитой дрожью в голосе спросил:
- Девятый? Как обстановка? Уровень воды? Что с возгоранием? Командира отсека нашли?
Хлусов так дернул шнур переговорника, что чуть не оторвал.
- Нормально! Не мешайте, справимся!
Переключив связь на машину (нижнее помещение), Хлусов, колотя от нервной дрожи по пульту кулаком, просто завопил:
- Машина! Уровень воды в трюме! Повышается?
Снизу хихикающие моряки, прикрыв для правдоподобия кулаком переговорник "Каштана" и имитируя как возможно рев воды ответили:
- Воды метра полтора. Пожар потушен. Пострадавших нет. Только Таращака головой ударило, но он в порядке.
Лихорадочно соображая, как оправдать перед ЦП длительное отсутствие на связи, но, понимая: промедление смерти подобно, Хлусов решительно вызвал ЦП.
- Центральный! Пожар потушен. Уровень воды в трюме полтора метра. Пострадавших нет. Был внизу во время тушения пожара. Проверил лично: очаги возгорания отсутствуют.
В ответ только ойкнули. В центральном посту царила исключительно мирная обстановка. Командир, пока корабль воевал сам с собой, читал Агату Кристи и пил чай. Остальные, потихоньку переговариваясь (дабы не дразнить шефа), терпеливо ждали конца отработок. От известия об уже потушенном пожаре и наводнении вся вахта центрального поста окаменела, а уж командир...
Через пару секунд по кораблю уже разносился самый настоящий сигнал аварийной тревоги... Надо ли говорить, что началось потом. Матросы-шутники такого не ожидали и не планировали. Все по полной программе! Замордованный Хлусов только потом заметил, что в отсеке звенела мирная "проверка сигнализации", что совсем нет запаха дыма, что инструмент как-то аккуратно разбросан, совсем нет воды, и вообще нигде никаких следов катастрофы. Но это все было потом. А так, в течение почти часа экипаж всей подводной лодки, проявляя массовый героизм, боролся с мифической аварией. Слава богу, ВВД и ЛОХ в отсек не подавали. Ума в центральном посту хватило, хотя было желание все сразу и потушить и воздушком подпереть. Панике то все подвержены, кто в одной, кто в другой степени.
После "ликвидации аварии" Хлусова выдрали по полной схеме. Как говорил мой первый механик: "даже в те места, куда рука не достает". Отстранили от вахт, лишили всех денежных надбавок, выдали новые зачетные листы по всем существующим темам и многое-многое другое. Матросам врезали тоже. Но не так больно. И посоветовали: будет спать командир отсека, звоните в центральный пост. Но шуточек хватит! Можно и инфаркт заработать.

Автор: Павел Ефремов.Размещено с разрешения автора

Мимоходом. Впервые...


Первый день на корабле всегда незабываем. Свой, во всяком случае, мне запомнился навсегда. И самое интересное не тем, сколь могуч, огромен и силен оказался мой будущий дом на многие годы, а самой атмосферой первой встречи. Спустившись вниз и представившись в центральном посту старпому и механику, я сообщил им, что на корабле впервые, но в море идти готов. Механик, обозрев с ног до головы зеленого лейтенанта, подключил связь на пульт ГЭУ и попросил там меня встретить.
- Пульт! Принимайте пополнение. Пускай кто-нибудь поднимется, а то лейтенант заблудится еще с непривычки..
Я вышел в предбанник центрального поста ждать сопровождающего. Через минуту снизу поднялся по трапу седой, как лунь, каплей, с длинными висячими усами. Он с грустноватой улыбкой посмотрел на меня и, протягивая руку, сказал:
- Ну, здравствуй! Я тебя, мальчик, пятнадцать лет ждал...
Потом приобнял и легонько подтолкнул к трапу.
- Пойдем...
И я пошел. Правда, не на пятнадцать лет, а на десять. Но то, что он хотел сказать понял. Много позже...
Автор: Павел Ефремов.Размещено с его разрешения