ДЕНЬ КАК ДЕНЬ

' 12.00 Корабль в дрейфе в 15 милях западнее - северо - западнее мыса Флаттери. Левый двигатель -в 5-минутной готовности к даче хода. В работе дизель --генераторы № 1, 2, 4. Море - 1 балл, ветер - 3 м/с, видимость 10 миль. Горизонт визуально чист.'
Доложил командиру, отдыхающему в своей каюте, о заступлении на вахту. В ответ - привычное 'Добро!'.
Огляделся…Сигнальщик? На месте. Ежится на свежем осеннем воздухе. Жалко парня - отпустил за альпаком. Еще раз оглядел горизонт, как всегда ударившись надбровием об окуляр. Чисто, целей нет, только вдали прямо по курсу 'оскалился' высоким каменным берегом американский мыс Флаттери - 'клык' в пасти пролива Хуан-де-Фука. Суровые фениморокуперовские края, внешне со стороны моря не изменившиеся с тех пор, как мимо них проплывал командор Рязанов на пути в Калифорнию. Даже население этого района исконное -индейское племя Татуш.
Повернул бинокуляр чуть левее:'Где у нас Канада? Ага, не видна из-за дымки'.
Вышел на правый пелорус, закурил. 'Черт, табак 'Космоса' Маршанской фабрики совсем отсырел!'. С отвращением выкинул сигарету за борт вместе с пачкой. Заглянул в штурманскую рубку.'Кость, будь гадом, согрей чайку!', - крикнул штурману, преодолевая шум гироскопа. Четырехчасовая рутина началась…
Через 15 минут щелкнул 'Каштан' и засвистел, фоня 'бананом', лежащим на железе.
'Сигнал, какого..!?'
'Тащ, гости к нам. Слева 10 - 8 миль. Боевик, но тип определить не могу. Доложу, когда подойдет ближе.'
Пришел Костя с чаем. Отдал мне стакан, сам прильнул к бинокуляру.
'Канадец, - сказал сквозь усы, - Голубые они…шаровая краска с голубизной. Ты, это.. заходи вечером чайку попить. Мы с Викентичем настойку сделали - апельсиновку'.Внутри потеплело.
'Потеплело' было оборвано повторным свистом 'Каштана'.'Сигнальщик ходовому! Тащ, эсминец ВМС Канады 'Терра Нова'. Бортовой 259. Пеленг не меняется.' Доложил командиру, что на подходе корабль слежения. Дал в ПЭЖ команду перевести двигатель в немедленную готовность.
На ходовом появились люди: старпом залез в командирское кресло и выслушивает мой доклад; рулевой , довольный, что успел покурить до прихода начальства, индифферентно поглаживает рулевую колонку. Ждем гостя.
Вот он уже в двух милях. Костя прав - серо-голубой корпус непривычного 'аглицкого' покроя 60-х годов, высокая ажурная мачта, срезанная корма. На эсминец не похож - вооружение слабовато: спаренная артустановка на носу, 'АСРОК' на корме и доисторический бомбомет 'Лимбо'. Все! С авиацией бороться нечем. Слабо тянет не фрегат. Маленький и субтильный флот Канады хочет казаться значимым? Пусть им.
'Терра Нова' сбросила ход. Накатившая волна приподняла корму эсминца и оставила его лежать в дрейфе. Слегка качнуло и нас.
Час уже лежим в ожидании, 'воспитанно' игнорируя друг - друга. Становится скучно : старпом ушел в низы, рулевой скучает вместе с сигнальщиком на пелорусе.
Первым не выдержал паузы канадец - пустил белое кольцо дыма из трубы и начал лазать вокруг нас. На его палубе - человек пятьдесят экипажа. Машут руками, фотографируют. Все солидные дядьки лет под тридцать. Задницы не показывают, как это любят американцы - культуры больше у Флота Ее Величества.
Динамик 'Рейда' зашумел и 'заспикал': 'Чарли, для вас маленькое шоу! Флотский вальс.' Дети, с игристой кровью французских предков! У них что командиры кораблей назначаются по семейному принципу - родственники Бурвиля, Де Фюнеса и Ришара?
Без аккомпанемента 'Терра Нова' начала танец. Красота! Стометровый корабль действительно вальсировал! Работали не только его форсированные турбины, пущенные враздрай, но и подруливающие винты. Сделав три полных оборота 'на пяточке' против часовой стрелки, эсминец остановился лишь на мгновение и пустился в обратное вращение. Стоящий рядом старпом заворожено - завидуще хмыкнул, не отрывая глаз от этого эстетичного действа. 'Ну, уроды…', - влюблено пробасил он.
'Терра Нова' опять сменила 'шаг', продолжая ввинчиваться в воду, и вдруг что-то у нее внутри бабахнуло; из трубы повалил черный шлейф; люди на ходовом мостике забегали быстро - быстро.
'Уроды!',- подтвердил свое впечатление наш старпом.
Канадец вызвал на связь свою базу в Эскуаймолте и, доложив о выходе из строя правого двигателя, смущенно поплелся домой.
Сдавая вахту, я еще раз услышал 'Терра Нову'. Вызвав базу, она сказала только два слова : 'Закажите русского'. Мы долго ломали голову, что она имела в виду, но командир быстро во всем разобрался: 'Пришлют смену, а на борту будет разведчик из русских эмигрантов'.
Когда на смену 'Терра Нове' прибежал эсминец 'Саскатчеван', наш кэп остался на ходовом, глядя на канадца с большим подозрением по двум причинам: во первых, еще в 82 году 'Саскатчеван' был занесен в наш 'черный список', когда, опасно маневрируя, столкнулся своей левой скулой с 'Чарли', оставив на нашей корме 'пожизненную' вмятину; во вторых - он жаждал увидеть на его борту того 'русского шпиена', которого 'заказала' 'Терра Нова'.
Канадец, чувствуя вину за позапрошлогоднее столкновение, смирно лежал в дрейфе, не подтверждая своего французского темперамента. День заканчивался. Солнце уходило за горизонт…
В каюте номер 3 собрались трое: Викеньтич, Костя и я. Костик разлил в мензурки 'апельсиновку'…Внутри потеплело.
'Потеплело' было оборвано командой мне прибыть на ходовой.
Прибыл : Кэп мечется по мостику, радостно выкрикивая: 'Мля, я же говорил, что пришлют 'русского'. Вон он, кранец ему в жопу, лазит на эсминце, обвешанный микрофонами! Смотри, сынок!'
Посмотрел и подумал : 'Если сейчас начну ржать, убьет!'
Кэп сзади: 'Видишь! Аж три направленных микрофона у него! Нее? Баба что ли? Зачем юбка?'
Я еще раз взглянул на 'Саскатчеван', чтобы убедиться, что на эсминце проходит ритуал спуска флага! На фоне красного солнца стоял, покачиваясь из стороны в сторону, шотландец в кильте и клетчатом берете со 'снежком'. В руках он держал волынку, наигрывая марш, принятый в Королевских ВМС при спуске флага. Трубки волынки и были приняты за микрофоны.
Есть ли смысл объяснять, почему Кэп мне не поверил?! Он и по возвращении в базу продолжал рассказывать, как нас 'подслушивал шпиен - эмигрант'.
На следующий день 'Саскатчеван' ушел. Он вызвал свою базу и 'заказал русского'…борща, пельменей и котлет по-киевски. О том, что у них в Эскуаймолте есть русский ресторан, я командиру уже не стал рассказывать. Зачем расстраивать 'старика'.

ВИЗИТ ВЕЖЛИВОСТИ

Отгремела Холодная война, но пурга, поднятая ею, еще не успокоилась, хотя прокураторы обеих империй - Империи 'Зла' секген Бач Ев Гор и Империи 'Вселенского Добра и Счастья под прицелом' Ган Рей, сжав зубы и держа за спиной скрещенные пальцы, задружбанили, решив свести своих сторожевых псов войны - Военно - Морские силы и заставить их перестать рычать друг на друга. Посыпались один за другим визиты вежливости (о дружественных визитах говорить было преждевременно). Состоялся и первый исторический - во Владивосток.
Командование Советского Тихоокеанского Флота получило распоряжение о подготовке к встрече отряда кораблей ВМС США во главе со штабным кораблем 7-го Флота - 'Блю Ридж'. Дилемма для флотского разума - где поставить запятую в предложении 'мочить нельзя миловать', ведь американцы шли с только - что закончившихся учений 'Тим Спирит' в Японском море, для слежения за которыми и возможного отражения нападения Советский Флот встал раком. Память предков подсказывала поставить запятую после 'мочить', распоряжение секгена - после 'нельзя'…
Подчинились - помыли с шампунем 'придворный' 33 причал и штаб Флота, одели улыбки и встали в строй в ожидании 'друзей'.
Встреча, однако, не получилась камерной. О визите прознали широкие трудовые массы, делегировавшие своих 'лучших' представителей - со всего Союза во Владивосток устремились чартеры с путанами.
Когда американцы бросили чалки и взглянули на причал, то были приятно удивлены: 'О, как много у русских начальников симпатичных дочерей!'. 'Дочерей' в коротких юбчонках действительно было много - их груди прорвали строй флотского командования и оттеснили адмиралов на второй план. Командующему 7 Флота США, первому спустившемуся на берег, пришлось жать руки сначала 'ледям', потом - смущенным русским адмиралам.
Дальше стало легче - ледей разобрали сэйлоры, уоррент и просто офицеры начали променад с борта на борт советских кораблей, начиная с 33 причала и далее до 39 причала, на котором стоял плавгоспиталь 'Обь'. Здесь они и 'успокоились' после дружеской парти под шило и соленые огурцы.
Визит удался! И вот уже смахивающие слезу адмиралы машут отошедшим от стенки американцам, шепотом спрашивая коменданта гарнизона : 'Всех на борт погрузили? Никто не отстал?'
В это же время по улицам города проезжала милицейская патрульная машина, пытаясь восстановить социалистический правопорядок в уставшем от визита Владивостоке.
'Куй твою медь!', - вдруг сказал один из сержантов, указывая пальцем в переулок. В переулке вышивал джигу ватными ногами американский матрос…
Одетого в когда-то белую выходную форму 'Navy Blue' паренька положили в воронок и повезли в обезьянник, пытаясь допрашивать по дороге: 'Сэйлор? Американ? Блюй Ридж ту-ту!' Парень же молчал - он был в другом измерении.

'Не все ж пропили, а флот опозорили!',- зашипели адмиралы, приказав остановить американцев. Те остановились, легли в дрейф, провели сверку экипажей и доложили: 'Все окей! На борту все до одного!'
'Шпиона оставили!',- заключили флотские и бросились допрашивать задержанного. Задержанный же уже начал мычать, но мычал он не по-английски, а по-русски!
'Ясно! Эмигрант белогвардейский!'
На утро проспавшийся 'эмигрант' назвался 'типа местным' и рассказал, что пили они пили с Джоном и в 'Челюстях' (ресторан 'Челюскин'), и в 'Рогах' ('Золотой Рог'), и в 'Океане', потом решили побрататься, обменявшись одеждой.
'А, че. Понтовый клифт на дискотеку…'

ХОР (Продолжение истории 'Этикетка' от 16.08.02).

25-летию нижеописываемых событий посвящается:

Краткое содержание предыдущей части (для тех, кто уже забыл или не читал):
Старшина 2 статьи Чайкин пытается пронести на корабль бутылку водки. Это ему удается, однако бдительный старпом, используя дедуктивный метод мистера Холмса, в последний момент разоблачает вредителя, пытающегося нанести урон боевой готовности Северного Флота:

Хочу спросить вас, уважаемые читатели, вы пели когда-нибудь в хоре? А причем здесь хор? - с законным основанием переспросите вы, ведь мы собрались здесь не петь, а историю про Чайкина дослушать. Ну, добро, будет вам Чайкин. И хор тоже.
Так вот, друзья, старпом не простил Чайкину отказ выдать орудие преступления и нашел его сам, после чего сделал все возможное, чтобы сурово покарать нерадивого младшего командира.
- Только как? - раздумывал старпом, - конструкторы не предусмотрели на корабле такого необходимого помещения как карцер.
- Может на гауптвахту?- Ну это просто смешно. Сие заведение давно перестало быть орудием перевоспитания. В караул заступали такие же матросы, как и Чайкин, и никакая сила не могла заставить поступиться их принципами флотского товарищества. Сурово относились на губе только к матросам первого года службы, но такие случаи были очень редки. Старпом вспомнил, что после последнего караула, посланного на гауптвахту, корабль на неделю потерял лучшего сигнальщика. Отряд конвоируемых им арестованных, посланных на наведение чистоты на улицах Североморска, вернулся навеселе, неся на руках в сиську пьяного конвоира и его оружие.
- Не губа, а курорт какой-то - передернулся старпом. Лишаться классного радиометриста было не с руки, ведь в любое время могла прозвучать команда 'Корабль к бою и походу приготовить!'. Наказать же Чайкина эти самые руки просто чесались.
- Попробуем наказать его уменьшением денежного довольствия, чтоб водку не на что было покупать - пришла в голову старпома гениальная мысль, после чего он засел писать рапорт командиру корабля с описанием проступка Чайкина и предложением разжалования нерадивого старшины в рядовые матросы.

Вынесенный с корабля сор упал на благодатную почву. Вооруженные Силы страны Советов в это время с большим воодушевлением начали бороться за повышение боевой дисциплины.
И вот, приказ о разжаловании ст. 2 ст. Чайкина в матросы у старпома в руках. Сегодня, 12 октября 1977 года, после вечерней поверки будет произведена показательная экзекуция:
- Ну ты, писатель, - спросит слишком привередливый слушатель. Сначала про хор нам напел, теперь памятью хвастаешься? К чему такая точная дата?
Предвижу хитрую ухмылку североморцев, чье служение Отечеству совпало по времени с вышеприведенной датой. Уж они наверняка сумели соединить воедино уже упоминавшийся мною хор и эту дату (если не бродили в это время по морям).
Не буду долго держать в неведении тех, кто еще не догадался.
Да-да, уважаемый читатель, 7 октября 1977 года была принята очередная Конституция СССР, в одной из статей которой имелось упоминание о Гимне. Его слегка видоизмененный текст, в котором было стерто упоминание о Сталине, был принят несколько ранее на какой-то очередной сессии Верховного Совета, и именно в те октябрьские дни какому-то рьяному политкомандиру Северного Флота пришла в голову светлая мысль повысить патриотический дух военнослужащих ежедневным хоровым исполнением этого нетленного произведения.
После доведения приказа в войсковые части три дня команда разучивала слова и вечером 12.10.77 должна была состояться премьера песни. По роковому стечению обстоятельств это действо совпало с разжалованием в матросы ст. 2 ст. Чайкина:

- Смирно! - скомандовал дежурный по кораблю после вечерней поверки и последовавшей за ней краткой вступительной речи замполита. Из 'колокольчика' корабельной трансляции полилась фонограмма -1 Гимна.

Вы пели когда-нибудь в хоре, уважаемые читатели? Автору этих строк однажды угораздило быть отобранным Б. Победимским, тогдашним художественным руководителем ансамбля песни и пляски Северного флота, для участия в конкурсе хоров гарнизонов. Так вот, довели мы тогда Победимского своим пением до того, что плюнул он, и усилил наш состав квартетом своих ребят. Вот это глотки! Вчетвером они перепели полсотни наших. Да с такой подставой первое место нам было просто гарантировано. Что пели? Конечно же 'Усталую подлодку' Пахмутовой. А что же еще! Замечательная песня. Чувствуется, что автор выстрадал, душу вложил в свое произведение, да и не понаслышке знаком с тяжелой флотской службой.
К чему я это все? Да просто на обезжиренных Б. Победимским кораблях уже не было серьезных запевал, способных взять лидерство в исполнении.

- Союз нерушимых, республик свободных: - нестройно начали первый куплет две с половиной сотни моряков, собравшихся в тот вечер на вертолетной площадке. Хоровым пением эту гнусавую какофонию мог назвать только на 100 процентов лишенный музыкального слуха идиот. Уже к концу первого куплета исполнение все больше напоминало небезызвестный марш мастера, нашего, так сказать, Шопена.
- Сквозь годы сияло нам солнце свободы: - половина команды подавала нечленораздельные звуки, в бульканье которых только с большим трудом можно было распознать слова Гимна. Другая половина прилежно раззевала рты под 'фанеру', создаваемой первой половиной.
- А ну всем петь! - зашикали к концу второго куплета на матросов мичманы.
- Слааавься Оотечество, нааше своободное: - вновь воодушевился 'хор' и с большой натугой доблеял припев до конца.
- В победе бессмертных идей коммунизма: - фальшиво начал соло замполит и самоотверженно, как и полагается комиссару, идущему на расстрел, допел куплет до конца в одиночку.
Команда с угрюмым молчанием пялилась в звездное небо и любовалась полыхавшим на нем северным сиянием.
На замполита удивленно глядел старпом. То, что в Гимне имелся еще и третий куплет, было для него полной неожиданностью.
- Репетировать по кубрикам, завтра, весь день! Сход с корабля офицерскому и мичманскому составу разрешаю только после сдачи зачета по знанию текста! Зачет принять заместителю командира корабля по политчасти! И чтоб пели у меня завтра не хуже хора Александрова!- приказал старпом, едва сдерживаясь, чтобы публично не выругаться. Потом повернулся к дежурному - Командуйте, Чайкина на эшафот!

PS. Через пару дней БПК, на котором проходил службу матрос Чайкин ушел в море. По походному расписанию в 23 часа 50 минут давался сигнал боевой тревоги, и старшины команд с постов докладывали командиру БЧ о наличии на борту своих подчиненных. Командиры БЧ, опять же по связи, докладывали выше. Петь Гимн по постам можно, технически невозможно было смикшировать эти исполнения в хор. Поэтому, на время похода об исполнении Гимна было благополучно забыто. Когда, через пару недель, корабль вернулся в базу, о том злополучном приказе никто не помнил и там:
Окончание следует.

ТОРПЕДНЫЙ ЗАЛП

Есть такой способ обучения - "делай, как я". Есть и такой - когда показывают, как не надо. Действует очень хорошо. Запоминается надолго. Единственный недостаток способа - он совершенно не дает представления о том, как надо. А посему - куда ни глянь - все пробуют, экспериментируют, чешут в затылках потом... а вот еще пример, как не надо. Хотя - все стараются показать, как надо, но выходит наоборот, и тогда говорят - смотрите, вот так не надо. А как же тогда НАДО? Попробуем еще раз… Опять не то! Тьфу. Вот так и служим.
Мы проходили стажировку на БПК "Ташкент". Нас вызвал к себе старпом. Чего бы? Пришли...
- Прошу разрешения?
- А-а, заходить, заходить, пупсики. Соскучился я по вам, ох соскучился! Ваша с-сраная стажировка через неделю кончится, а я вас ну хоть когда-нибудь увижу-то на боевых постах? А?
Тут старпом был прав на все сто. Святая правда! - почти всю стажировку мы просидели в каюте за картами (не за штурманскими, разумеется), отвлекаясь только на прием пищи, если таковую можно пищей называть, да еще на берег нас - непонятно как, но два раза в неделю спускали. Вообще мы были полностью предоставлены сами себе, потому что полстажировки пароход проторчал в доке, и там было не до нас. А потом вышел из дока, и опять стало не до нас, поскольку после дока идет прием боезапаса, топлива, продовольствия и всего прочего, и у командира БЧ-2 помимо нас забот было - полон дом огурцов. Мы на него не выскакивали, он нас не искал, все были довольны... Чего-то вдруг о нас вспомнили первыми. На рядом стоящем "Минске" старпом вообще впервые узнал о стажерах-курсантах за два дня до их отъезда и чуть не обалдел...
- У вас как, геморроя неть еще? От беспрестанного-то сидения за подкидным дураком?
Вообще-то, мы играли в переводного, но перечить старпому будет только круглый идиот.
- Что прикажете писать в ваших бумажках? Что съедено хлеба столько-то, мяса столько-то, масла столько-то? Проспано тревог - столько-то?
Тут стало обидно. За неправду. По тревогам мы в посты еще прибегали. Другое дело, что мы никому там не были нужны. И пробирались тайком обратно в каюту, где нас уже ждали такие же точно ребята из ВВМУРЭ имени Попова и ВВМУ имени Макарова. "Ну что, в кружок?" - говорил Вадик Шардин, который потом стал командиром "Маршала Крылова". И мы дружно садились в кружок и сдавали засаленные карты.
- Все, пупсики. Лафа кончилась. - Старпом был на удивление культурным сегодня, ни одного матюга. В его голосе сквозила даже какая-то почти отеческая забота за наши теоретические знания и практические навыки, то есть за будущее всего флота. - Завтра торпедные стрельбы. Будете смотреть все в натуре, учиться, как надо. Хоть вы и ракетчики, а не минеры… все равно полезно, так что - учитесь, сынки, пока шара-то есть.
И промозглым мартовским утром бпк "Ташкент" отвалил, кряхтя, от обшарпанной стенки, готовый поразить торпедным залпом любого, кто покусится. Еще с нами собирался какой-то древний эсминец-"полтинник" на букву "Л", который сам отвязаться так и не смог, его дергали буксиром - прирос, наверно, ко дну. А когда сдернули, то чего-то у него внутри сломалось, задымило, затрещало и лопнуло громко… Тогда его срочно подтащили обратно к стенке и привязали покрепче - пусть лучше так стоит.. Там два таких памятника было, второй - флагманский крейсер "Адмирал Сенявин", тот самый, который потом взорвался..
Ну да ладно. А мы прем сквозь серые (обычно пишут - свинцовые, и это очень меткое выражение!) волны, несемся в район полигона, где нас уже ждет подводная лодка "противника" - наша, 641-буки. Мы же как - везде противники сами себе, мы ж русские все-таки люди… Кругом - серая пелена тумана, морось препротивная, ветер пену с волн рвет, свист стоит несусветный, не от ветра, конечно, а из нутра бпк. Турбина воет и стремит пароход к точке залпа, тащит под тридцать узлов. Из-под кормы - бурун в трехэтажный дом высотой. Зрелище занятное и впечатляющее. Вот она, мощь-то где! По тем временам корапь был самый что ни на есть современный. Очень большой и весьма противолодочный, а сокращенно - БПК проекта 1134б - тоже "буки". Мы говорили - "букарь", "на букаре".
Нас на шкафут выгнали, на левый борт, в шинелках на рыбьем меху. Стоим, ежимся, от брызг жгучих прячемся. Сверху, с крыла мостика победно орет старпом:
- Ну как, пупсики? А? Стоять, стоять! Смотреть, ядренать, и на ус мотать! - и брык в теплый ГКП, только броняшка лязгнула.
Пришли в полигон. Звон, топот - тревога. Мы спрятались в уголке, курим втихаря. По трансляции вопли команд:
- Боевая тревога!!! Торпедная атака!!! Стрельба левым бортом!!! Командиру БЧ-3 принять целеуказание!!! - ну и так далее.
А теперь отвлечемся на минутку - пока приборы торпедной стрельбы решают задачу поражения лодки - и познакомимся хотя бы вкратце с устройством торпедного аппарата. Это труба такая, в которую засунута торпеда. Их, то есть, труб - пять, сложенных вместе горизонтально. На одном конце трубы, из которого торпеда вылетает, крышка надета резиновая, она рвется при выстреле и потому в обиходе называется целочкой. В другом конце трубы взрывается пороховой заряд, который торпеду выталкивает. А внутри к торпеде подведены специальные устройства - шпинделя - которые крутятся и вводят в торпеду данные для стрельбы, куда и насколько поворачивать после выстрела, на какой глубине идти, как идти и все такое. Чтоб торпеда не мотылялась в трубе при качке, она накрепко закреплена передним и задним стопорами. Общаться с торпедой перед стрельбой можно дистанционно - по проводам, а можно и прямо с торпедного аппарата вручную ввести все данные и отдать стопора.
Теперь сама торпеда - она имеет вид длиннющей зеленой сигары; в носу - БЗО, это боевое зарядное отделение со смесью тротила-гексогена и со всякими умными приборами, а все остальное - это баки под топливо и окислитель, называется важно: "резервуарная часть", хотя и налит туда обыкновенный керосин. Ну, сзади винты и рули, конечно. В практической торпеде тротила нет, ее голова выкрашена в красно-белые полосы, а ее приборы умные знают, когда и где торпеда должна всплыть после учебной стрельбы, накачивают ее нос сжатым воздухом и выключают двигатель. Вот она и плавает, как полосатый поплавок, ждет, когда за ней приплывет специальное суденышко-торпедолов, поймает ее и отвезет на базу, где ее приготовят к следующей учебной стрельбе. На этом краткий курс минно-торпедного дела закончим и вернемся на шкафут - середину верхней палубы, где как раз и стоят торпедные аппараты. Ну, и мы стоим - будущие мастера всякого рода стрельбы.
Стоим, ждем, уже промокли насквозь, задубели - а залпа все нет и нет. Рожи лиловыми стали. Старпом сверху уже не выскакивает чего-то.
Вместо старпома на шкафут откуда-то снизу выползает сгорбленный матросик и с чудовищными ругательствами, не спеша, идет к аппаратам. Мы переглядываемся и - ему:
- Эй, зема! Чего там, а?
- "Чего, чего…" - злобно огрызается тот. Еще бы! Мы-то хоть в шинелках, а он как есть - в синей робе, которая тут же насквозь. - Данные не вводятся в электрическую! - и добавляет такое, что даже у нас, привычных, уши в трубочку. Наверно, сибиряк... или сибиряки не окают?
Зема с матюгами лезет на торпедный аппарат и чего-то там ожесточенно крутит. Ясно - вводит вручную данные для стрельбы. Где-то какой-то проводок замкнуло, что ж, бывает… Отдал стопора, слез и скачками мимо нас - внутрь парохода, где тепло и сухо.
Я сказал - "отдал"? Ой, простите. Отдавал. Но отдал только передний. Или задний просто заело? Какая теперь разница.
Торпедный аппарат зажужжал и голодно повернулся жерлами за борт. Волны хлещут; где-то там, под ними притаилась лодка-враг. Исступленный вопль из динамиков:
- Залп!!!
БА-БАХХХ!!!
И тут лично мне показалось, что торпедный аппарат как-то даже вздулся, что ли… шире стал в серединке - это все какая-то доля секунды - ТРРРЕСЬ!!! Грохот, целочка эта тоненькая рвется, и из трубы, значит, ТЬФУУ!!! - выплевывается торпеда, а точнее, пол-торпеды, ее передок, боевое зарядное отделение. Задок остается в трубе. Дым непонятного цвета, уши заложило, мы стоим, челюсти на мокрую палубу уронив, а БЗО улетает за борт, криво прыг-прыг по волнам, да и тут же всплыло далеко по корме с левого борта - видно, от несусветных нагрузок умные приборы сработали как попало, и полосатый конец сигары уже торчит и качается где-то там, позади, среди наших бурунов, винтами взбитых. Кррррасота-а-а!..
На крыло мостика выпригивает стенающий старпом. Его корячит. Он заламывает руки и напоминает выряженную в альпак Офелию. Судорога всего тела, и особенно лица.
- Болваны! кресты! идиоты! козлы! мать тудыть и растудыть… - это что, про нас, что ли? Мы-то тут причем? Или у нас флюиды какие, что на аппарат повлияли? - Видели, да?! Видели?! Вот так вот - НЕ НАДО!!! А ну! вниз шнуром! и чтоб я вас! больше не видел!! и чтоб больше ни одна блядь! на верхней палубе…! чтоб… чтоб… б… ббб… БББ!!!
Потом нам по секрету лейтенанты рассказали, что командир корабля и старпом вечером напились в готовальню, предварительно командира боевой части-три методично изнасиловав…

Году в этак 1998-м Начальником Тыла Балтийского флота был контр-адмирал Пинчук (сейчас в запасе). Штаб тыла базировался (впрочем он и сейчас там) на старой немецкой улице в славном городе Кёниге, то бишь Калининграде. А при штабе тыла была маленькая часть, где служили матросы-связисты. Кстати, служили в этой части две категории призывников: 1-я - 'блатные', т.е. те, кто хотел служить в городе (а не на 'коробке'), ходить в увольнения домой и т.п. (понятно, что на 100% данный контингент составляли местные). Во вторую категорию входили самые, как бы это сказать, никого не обидив, ну - 'остатки от призыва', т.е. те, кто по своим физическим параметрам не только в морпехи не попал (и на 'коробки' их не взяли), но и для стройбата оказался негоден.
Так вот, осенью 1998 года в часть пригнали пополнение. Знаете, я сам невысокого роста, но по сравнению с этими матросами, я чувствовал себя Гулливером. И вместе с ними пришел и, как вы думаете, матрос….. правильно, Пинчук (его краткие ТТХ: ростом полтора метра в прыжке, да и в остальном он производил впечатление, что до призыва вещи он себе покупал только в 'Детском Мире').
В общем, то ли при распределении какой-то охфицер пошутить хотел, то ли ошибка какая в документах вышла, но оказался он именно у нас. Первое время ему житья не давали вопросами о родственном отношении к Начальнику Тыла, на что он пыхтел сигаретой 'Луч' (представьте себе воробья с сигаретой) и многозначительно хмыкал. Впрочем, разведка донесла, что он просто однофамилец. Однако, годки его особо не трогали. Так, шуршал наравне со всеми.
Кстати, для большего понимания, была у нас в части халявная работа, а именно - заступать в дежурство помощником дежурного по штабу. Сидишь себе за стеклом (как билетер в кассе, только тебя видно), офицерам ключи от кабинетов раздаешь, отвечаешь на звонки, если дежурного в данный момент нет, ну с тряпкой пробежишь по штабу, где грязно, а ночью и книжку почитать можно, и ВЕСЬ день тебя в части нет (а там постоянный шорох, ну не любят офицеры (а еще больше мичманы и прапорщики), когда матросы без дела сидят, аксиома это). К слову сказать, эту обязанность возлагали не только на годков, но и духам перепадало, что для них было совсем в кайф, т.к. избавляло от вечерне-ночного шуршания.
Замечание второе: самого контр-адмирала Пинчука матросы видели редко, ибо не гоже всяким смердам на Царя-батюшку постоянно смотреть. Но иногда он проходил мимо именно в тот момент, когда офицера-дежурного не было на месте. Тогда матрос-помощник впадал в панику и старался показать себя истинным служакой (иногда проносило, но бывало и влетало - сначала матросу, потом командиру части, потом опять матросу от командира части).
Так вот, исходя из вероятной возможности попадания на глаза Пинчуку, нашего Пинчука, во избежание ненужных ситуаций (могущих стать конфликтными для командира части) , никогда в наряды помощника дежурного по штабу не ставили.
Но и на старуху бывает проруха. Наступил тот день, когда в этот наряд ну никого, кроме Пинчука, поставить нельзя было. Всех остальных разобрали прапоры-мичманы (они же все-таки связисты по основной специальности). Пришлось в наряд ставить Пинчука, надеясь втайне, что из-за своих габаритов он может быть не замечен контр-адмиральским глазом.
Однако, именно в этот день Пинчуку-адмиралу угораздило приехать в штаб не как обычно, а чуть позже. И именно в этот момент дежурный офицер, получив по своим каналам данные, что адмирал будет после обеда, ушел в свой кабинет, т.к. основные служебные обязанности с него никто не снимал. И вот, входит адмирал, а за стеклом сидит бледный матрос Пинчук и с ужасом понимает, что он один и заслонить его от взора адмирала некому, и уже проклинает тот день, когда ему дали эту фамилию. А встречать Начальника надо, т.к. за неуважение к адмиралу пистон вставят куда больше, чем просто за неряшливый вид.
И вот, видя, что делать нечего, и бежать некуда, матрос Пинчук встает, с дрожащими коленками выходит на лестничную клетку (не положено адмирала приветствовать через стекло) и срывающимся фальцетом докладывает: 'Товарищ контр-адмирал, за время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось. Помощник дежурного по штабу…тут он, видимо, запнулся, т.к. решил, что есть вариант придумать прямо щас себе другую фамилию, но видно в голову ничего не лезло, т.к. он звонко добавил: …матрос Пинчук'. И тут же внутренне сжался под взглядом адмирала, ожидая немедленной кары за богохульство в отношении начальства.
Пинчук внимательно посмотрел сверху-вниз на то, что ему сейчас докладывало и переспросил: 'Как, как?'. 'Матрос Пинчук' - слабеющим голосом ответил матрос Пинчук.
'Интересно' - пробормотал контр-адмирал себе под нос, поднимаясь в свой кабинет.
Вечером в части Пинчук был героем дня. Все просили рассказать эту историю заново, ахали, хмыкали и издавали другие звуки, свидетельствующие о разнообразии человеческих эмоций. А командир части, наверное, ночь не спал, и снились ему только кошмары с Пинчуком-адмиралом в главной роли.
А завтра в часть пришла разнарядка - присвоить матросу Пинчуку звание старшего матроса и назначить его адьютантом контр-адмирала Пинчука. И потекла у Пинчука (заметьте, он был "духом") сладкая жизнь, т.к. годки его теперь вообще не трогали (себе дороже, если личность самого адьютанта попортишь), по ночам он практически не шуршал и ходил в штаб как на работу. Сидел и читал там книжки.
А потом я дембельнулся, но вроде Пинчуку дали старшину 2-й статьи (кстати, у нас в части высшее матросское звание, которое можно было получить от командира, было стармос), а потом не исключено, что он главкорабелом на дембель ушел.

P.S. Заранее предвосхищая вопросы: в 1998 году было очень мало офицеров (особенно в штабе), кто по званию (лейтенант и старлей) годился в адьютанты контр-адмиралу, мичманов тоже не хватало, так что приходилось ставить матроса.