Великий Треугольник

Люди всегда обожествляли геометрические фигуры. Солнце и луннопоклонники молились на Великий Круг, катящейся по небосклону, друиды возводили Стоунхендж, а египтяне строили пирамиды. Все религиозные доктрины, так или иначе, были связаны с окружающим миром и страхом, за своё существование внутри него. И только военно-морской флот не боялся никого и ничего. Он поклонялся и продолжает молиться своему, персональному Божеству - Великому Треугольнику. Перед ним трепетали все. Боги Олимпа, ступив на палубу крейсера, и, склонив гордые головы, начинали катать квадратное и перетаскивать круглое под оглушительный хохот Сизифа, забывшего про свой камень. А над всеми ними возвышался Треугольник и, подобно Старшему Брату, неотрывно наблюдал и делал замечания, устранять которые необходимо было незамедлительно.
Итак, кто же такой, этот страшный зверь, Великий Треугольник? Попробуем разобраться. Всем известно, что в мирное время главной задачей военно-морского флота является подготовка к войне. Для выполнения этой великой цели многочисленными научными учреждениями разработаны и продолжают разрабатываться разнообразные наставления, тактические руководства, привила, инструкции и уставы. Календарный год разбивается на два периода подготовки, а каждый период - на задачи, которые возрастают от задач боевых групп, боевых частей и кораблей до группировок разнородных противолодочных и прочих сил. Каждые полгода флот упорно и напряженно учится, занимается различными видами подготовки, наиважнейшей из которых является боевая, (правда, до девяносто первого года она безусловно проигрывала политической), ходит в море, стреляет, ставит мины и высаживает десанты. Одним словом, если «враг нападёт, если чёрные тучи нагрянут», корабли обязаны быть готовыми к отражению врага и нанесению ему полного поражения. Но мы же не наивные люди и прекрасно понимаем, что этой корабельной банде, которая никогда не отличалась благонадёжностью, доверять нельзя. Они же все завалят и погубят. Именно поэтому, многочисленные штабы, отложив в сторону планы нанесения ядерного удара по Оклахоме и высадки морской пехоты в созвездии Плеяд, разъезжают по флотам, военно-морским базам и осуществляют контроль. Контролёров катастрофически не хватает, и штаты штабов увеличиваются и разбухают. Частота проверок увеличивается, а, следовательно, качество боевой подготовки устремляется в горние выси. Вот эти сами проверяющие и являются жрецами великого Божества - Треугольника. Осуществляя проверку, они слепо следует доктрине трёх вершин, святую тайну которых преподают в каждом военно-морском училище нашей необъятной Родины.
Всё начинается с Первой Вершины. Она именуется Журналом Боевой Подготовки, или, проще, ЖБП. В ЖБП записываются задачи, которые подразделение от группы до эскадры должно выполнить в течение года. В нём расписаны все виды подготовки вплоть до занятий, учений и тренировок со спланированными датами проведения. Там выставляются оценки и результаты снятия нормативов и курсовых задач. Словом, всё. Казалось бы. Что может быть проще? Спланируй всё по уму на целый год, заглядывай в журнал, планируй свою деятельность и спи спокойно, ставя отметки о выполнении. Но всё не так просто. Задачи правила ведения этой волшебной книги непрерывно меняются и создание нового ЖБП в середине учебного года не такое уж невероятное дело. В моей биографии не было ни одного ЖБП, которое не было бы переделано. А в две тысячи девятом году на сторожевом корабле «Стерегущий» в течение недели все ЖБП были переделаны три раза, что, судя по всему, является мировым рекордом. Любой проверяющий всегда начинает с ЖБП. Он долго и скрупулезно его изучает и пишет бесчисленные замечания, иначе, какой же он Проверяющий. Всё это время хозяин ЖБП, естественно, не может заниматься ничем, кроме как каяться в своих многочисленных грехах и стремительно устранять указанные недочёты. Но всё когда-нибудь кончается и утомленный, но гордый своей работой, Проверяющий обращает свой, полный трепета взгляд ко второй Вершине...
Она именуется - Отработка. Командир подразделения достаёт огромные гроссбухи со всевозможными планами занятий, тренировок. учений и прочая, прочая, прочая.... Объёму представленного печатного материала могла бы позавидовать библиотека маленького российского городка. А ведь было время, правда, говорят, что такого не было никогда, в котором не было компьютеров и принтеров. Свои библиотеки я молотил на печатной машинке «Москва» с большой кареткой, благодаря обладанию которой считался на корабле чуть ли ни олигархом. Обретя второе дыхание, проверяющий с ретивостью гончей, идущей по следу подранка, увлеченно сличает даты проведения занятий в ЖБП и сборниках, отмечает, каких и по каким темам нет конспектов. Укоризненно качает головой, наполняет каюту сигаретным дымом и требует кофе, чашку за чашкой. А сборников много, они разложены на столе, диване, креслах и палубе. Проверяемый в такие минуты выпадает из мира живых. Он даже не представляет, что происходит в мире, его подразделении и вселенной в целом, он с ужасом пытается вспомнить о том, как хорошо у него подготовлена третья вершина...
Замыкающая вершина именуется Планированием, хотя отдельные реформаторы в последнее время настойчиво выталкивают её на место первой. Полуживой от служебного рвения и осознания своей великой миссии Проверяющий начинает проверять планирование и соответствие его первым двум вершинам. Планирование - это просто Песня! Так как на Флоте совершенству предела нет, планирование с каждым годом становится всё лучше и изощреннее... Уже мало того, что в каждой боевой части, начиная с корабля второго ранга ведется свой суточный план, существует план на год, полугодие, месяц, неделю. Имеет право на жизнь план отработки любой специальной задачи и оргпериода, но это святое, понятно. Стремление упорядочить жизнь, облегчить её и направить на непрерывное совершенствование боевой подготовки, без отвлечения на разную ерунду, заставляет священнослужителей Великого Треугольника совершенствовать и углублять этот вопрос. Разве можно написать план, не имея плана его написания, или совершить подвиг, заранее не прохронометрировав его? Это же полный абсурд.... И все это прекрасно понимают, но почему-то, наверное, в силу природной ленивости и не расторопности, надеются, что их пронесет и минует «чаша сия»... Поэтому жрецам Треугольника работы хватит до тех самых пор, пока хоть один корабль остается на плаву...
Тем, кто остался в живых, пройдя чистилище грозного Бога уже ничего не страшно. Да и у проверяющих сил уже нет, служение культу забирает их почти без остатка. Ну, кому нужны проверки содержания оружия и вооружения, знания экипажа и результаты стрельб? Если Треугольник удовлетворен результатом, значит, на корабле по определению не может быть никаких нарушений, если нет, то удачные стрельбы, прекрасная подготовка личного состава - это всего лишь показуха и обман, благодаря которым экипаж пытается всех обмануть.
Так и крутится Флот в своём колесе, пытаясь, в свободное от службы Великому Треугольнику время, хоть немного научиться воевать...

Торпедная атака

- Лево руля, на курс триста сорок.
- Есть, лево руля, на курс триста сорок.
- Ложусь на боевой курс, Командир БЧ-3, выполнить наведение!
- Есть, выполнить наведение.
- Проходим 10.
- Проходим ноль, проходим триста пятьдесят.
- Наведение выполнено!
- На румбе триста сорок!
- Так держать, обе машины вперёд средний.
- Есть, так держать, обе машины вперед средний.
- Лежу на боевом курсе, торпедный аппарат, Товсь!
- Товсь выполнено!
- Залп!
- Торпеды вышли, замечаний нет!
- ... «Смышленый», мать вашу..., вы что с ума посходили?! Что у вас происходит? - Эфир в полигонах боевой подготовки взорвался живыми и образными русскими выражениями в исполнении Командующего Северным Флотом адмирала Громова, находящегося на крейсере «Киров» и руководящего ходом учений.
БПК «Смышлёный», вооружённый четырьмя практическими кислородными торпедами, должен был произвести стрельбу по эскадренному миноносцу «Расторопный», который, по замыслу командования, произведя манёвр уклонения, поразил бы выпущенные торпеды реактивными глубинными бомбами. Но что-то пошло не так. Эсминец был по левому борту от стреляющего корабля, а крейсер с Командующим - справа и впереди. На шестьдесят первом проекте торпедный аппарат расположен на площадке между мачтами и вращается вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов. По какой-то роковой случайности, вместо того, чтобы развернуться влево, аппарат вывернул на правый борт, и торпеды прошли по корме флагмана Северного Флота, оказавшегося абсолютно неготовым к атаке и нагло всплыли в нескольких кабельтовых от его правого борта. Учения были остановлены, комиссия штаба Флота погрузилась в плавсредства для «разбора полётов» и «оказания практической помощи» бестолковому экипажу «Смышлёного».
А в это самое время командование бригады «насиловало» командира минно-торпедной боевой части лейтенанта Малинина.... Когда на борт поднялся Флот, Слава уже практически ничего не соображал. Поэтому он, как в тумане, смотрел на бесновавшегося и крушившего всё на своем пути капитана 1 ранга Баранова, флагманского минёра седьмой эскадры, и пребывал в одной, известной только ему нирване.
Наконец, Командующему доложили, что все неисправности устранены, и корабль готов к повторной стрельбе. Никому и в голову не пришло отменить выполнение боевого упражнения. Корабли вышли в точку рандеву, и раздалась повторная команда: «Залп!». Две торпеды, хищно оскалившись, выпрыгнули из торпедного аппарата и устремились... к БПК «Адмирал Исаченков», находящемуся на противоположном от «Расторопного» борте «Смышленого». Не знаю, какой Армагеддон имели в виду майя, промахнувшиеся с концом света, но, если бы они были в районе стрельб, они покраснели бы от стыда и стыдливо разбили бы свои каменные календари. То, что запланировали они, было бы всего лишь жалкой и неумело сделанной подделкой...
А дело было так.... Накануне выхода в море Слава Малинин обнаружил, что сбит электрический ноль на сельсине командирского прибора. Рассогласование достигло почти ста восьмидесяти градусов, что, в общем-то, было не удивительно, исходя из возраста корабля и изношенности техники. Слава всё подкорректировал, но в суматохе подготовки не успел никому об этом сказать. А мичман, старшина команды электриков БЧ-3, у него был очень ответственный, который, зная о неисправности, решил её устранить. Слава, сказал ему, что электрический ноль в порядке. Ну, а раз электрический ноль в порядке, значит, сбит механический. По-другому не бывает. Механический ноль выставляется очень просто: с вращающегося трансформатора снимается круглая, проградуированная крышка, и выставляется так, как надо. Крепится - и вопрос решен. Таким образом, ошибка на сто восемьдесят градусов появилась снова и торпеды во время первого залпа устремились к «Кирову».
Сразу после стрельбы под вопли флагманского минёра бригады, капитана третьего ранга Лукьянова, Малинин снова проверил электрический ноль и обнаружил ошибку в механическом, о причинах появлении которой узнал только по возвращению в базу. Но дело на этом не закончилось. Появившись на борту, капитан первого ранга Баранов, наоравшись и разгромив лейтенантскую каюту, лично пошёл на командный пункт и начал проверять командирский прибор! В это время командира БЧ-3 фельдшер пытался привести в чувства, а флагманский минер бригады получал разнос от комбрига. Уже догадались, что было дальше? Всё правильно. Убедившись, что электрический ноль выставлен, флагманский минер эскадры переустановил шкалу, считая, что исправил ошибку в механическом ноле.
Самое интересное, что, увлекшись любимой игрой военных в назначение крайних, запугивание и запутывание, никто не удосужился проверить, как аппарат отрабатывает фактически.
Надо отдать Славке должное, придя в себя к повторной стрельбе и преодолевая препятствия в лице бригадного минера, не отходящего ни на шаг и ежеминутно запугивающего его всеми земными и небесными карами, он попытался проверить фактическое положение аппарата. В момент выполнения наведения он запросил командира отделения торпедистов, старшину второй статьи Малдабекова:
- Аппарат вправо?!
- Вправа, командыр.
- Точно? Где правая рука твоя?!
- Так точно, командыр.
Только после этого, Славка доложил командиру:
- К стрельбе готов, - и выстрелил ... по «Исаченкову».
Во время разборов и «оказания помощи» никто не обратил внимания на то, как «смотрит» аппарат. А он после всевозможных разворотов был развёрнут не в нос, а корму корабля. Поэтому Малдабеков был абсолютно прав, утверждая, что аппарат «смотрит» вправо, потому что сидел на нем по направлению к передней крышке (по ходу движения торпед).
И такое бывает в жизни, в которой всегда есть место подвигу. После этой истории все остались живы и на Флоте. А вся минно-торпедная служба заново учила сельсины и вращающиеся трансформаторы и сдавала зачеты, даже те, у кого на кораблях уже были цифровые комплексы. Потому что на флоте виноватых не ищут, их назначают, и в этот раз назначили нас...

Ласточка

В июне две тысяча пятого года капитан третьего ранга Макаров Евгений Вячеславович, командир малого противолодочного корабля «мпк-67», под звуки Государственного гимна спускал Андреевский флаг, развевающийся на флагштоке. Сто пятая бригада кораблей охраны водного района, офицеры штаба Ленинградской военно-морской базы были выстроены на стенке. Из состава флота исключался очередной корабль...
Восемь лет назад, несмотря на многочисленные победные реляции и бравурные марши, доносящиеся из Кремля, флот продолжал агонизировать и бороться за своё существование. Боевая подготовка была свёрнута, корабли намертво пришвартованы к своим причалам. Два-три за год выхода в море для отработки задач постепенно становились нормой. Грамотные специалисты и офицеры увольнялись. Бумаги, графики, отписки, немыслимая куча всевозможных, никому не нужных бумажек... И проверки, проверки, одна за другой...
Женька держался. Его корабль был лучшим в бригаде, в две тысяча четвёртом он совершил переход в Балтийск и отработал в составе нескольких выходов в море вместе с кораблями флота, выполнил боевые упражнения и стрельбы за всю Ленинградскую военно-морскую базу. Это был его корабль, его, с самого начала, как первая женщина, с которой не расстаёшься всю жизнь. На борт «немца» он поднялся в девяносто первом, сразу после окончания Фрунзе, в иностранной сейчас Лиепае. Вместе со всеми он пережил вывод из Прибалтики и ремонт корабля в Германии. На погоны прибавлялись звезды и вот, вроде бы незаметно, он уже помощник, командир... Четырнадцать лет его Ласточка, как он ласково называл свой борт, была с ним. Женька не подарок. Всякое в его судьбе случалось. И уголовные дела заводили, и к ордену представляли. С женой то сходился, то расходился. Как он говорил о своём корабле... Разве мог с ним сравниться какой-то крейсер, пусть даже тяжелый и атомный. Куда им...
И вот он спустил флаг. Красавец-корабль как-то сразу поник, спардек со сверкающей свежей ещё окраской стал старым и сморщенным, гордо поднятые к небу стволы РБУ норовили развернуться передними скобами вниз. Вместе с флагом и экипажем с корабля уходила жизнь и он, подобно смертельно больному человеку, понимающему всю неизбежность скорой смерти и потерявшему надежду, начал медленно угасать.
Женьку назначили старпомом на учебный корабль «Перекоп». На погонах прибавилась еще одна звезда, вот только морщин стало больше. Однажды, страшно возбуждённый, он ворвался ко мне в кабинет и прокричал:
- Анатолич! Пушки снимают! На следующей неделе торпедники заберут! Это всё, конец!
- Но ты же знал это с самого начала.
- Да знал, но..., а вдруг? Как же так, она же умрет, моя Ласточка...
- Мы все умрём, Брат. Водку будешь?
- Давай, гори оно всё синим пламенем...
А ранней весной следующего, две тысяча шестого года, когда «Перекоп» собирался принимать очередную партию курсантов, за «мпк-67» пришли буксиры. Их гудки разносились над Большим кронштадским рейдом, распугивая чаек. Я возвращался с базовых тральщиков. Солнце припекало почти по-летнему, грязный снег мутными ручьями сваливался в Усть-Рогатку. А на шкафуте «Перекопа» стоял капитан 2 ранга Макаров и смотрел на свой корабль. Когда я подошёл к нему, то увидел, как по его щеке медленно течёт слеза и услышал полное затаенной нежности, грусти и любви: «Ласточка ты моя...»

PS
Малый противолодочный корабль «МПК-67». 1985-2006 гг. Заложен в ГДР на верфи «Пеневерфт» в г. Вольфгаст по заказу СССР. 2 октября 1987 г. включён в состав дважды Краснознаменного Балтийского Флота.

За боезапасом (2)

Конец лета 75 года. Едем пополнять ДУКовский боезапас. Мощный КрАЗ несётся между сопками по извилистой дороге, напоминающей горный серпантин. Мы сидим в кузове и с жадностью впитываем проносящийся мимо пейзаж. Иногда по обочинам дороги встречаются столбики с надписью: «С дороги не съезжать! Мины времён Отечественной войны!» Интересно. Часа через 2 подъезжаем. Перед нами ворота, вернее, остатки ворот, напоминающие церковную ограду. Одна половинка прикрыта, другая, полуоторванная, висит на массивном, старинной кладки, столбе. Прыгаем с кузова. Ниоткуда появляется затрапезного вида мичман, знакомится с документами и дает команду водиле задним ходом загонять машину на территорию. Водила лихо разворачивается, сдает назад, цепляет столб, сносит висящую половинку ворот, но въезжает. Движемся за ним. То, что мы увидели - ошарашило. Мы надеялись попасть в какое-нибудь таинственное подземелье на Дальнем Севере, описанное писателями-фантастами, а перед глазами возникло совсем другое зрелище. Среди редкого кустарника был разбросан боезапас, будто свалившийся с неба. Вываленные из ящиков снаряды валялись вперемешку с новыми еще закрытыми ящиками. Выбираем целые ящики, открываем. Старший внимательно осматривает снаряды (честно, не помню, кто из офицеров был). Грузим. Кое-как загрузили 30 ящиков. Во время перекура разговариваем с водителем. Служба заканчивалась, и возникали мысли о будущем. Молодой парень, полгода как отслужил, зарплата 180-200 руб. + за опасность + северные, выходило неплохо. На вопрос, как долго работает, неожиданный ответ: «Да только автошколу закончил». За что и поплатилась половина ворот. Вернулись без приключений, но обратно ехали уже с чувством дискомфорта. А вдоль дороги стояли столбики с надписью: «С дороги не съезжать! Мины времён Отечественной войны!»

Стеклянная дверь.

В августе одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, когда Балтийск, расплавленный солнцем до полужидкого состояния, стекал в Гданьский залив, а ходовые испытания большого противолодочного корабля «Адмирал Чабаненко», в очередной раз были прерваны из-за отсутствия финансирования, которое, очевидно, ушло на выполнение более насущных задач по становлению капитализма в России, в отпуск ушел старший помощник командира корабля. Мы, уже традиционным маршрутом перешли в ставший родным калининградский прибалтийский судостроительный завод «Янтарь» и продолжили подготовку в соответствии с курсами и наставлениями, которых в изобилии производили и производят для надводных кораблей военно-морского флота.
Во всей полу праздничной эйфории, царившей на корабле, в связи с происшедшими событиями, один я, командир минно-торпедной боевой части, свежее произведённый в капитаны третьего ранга, чувствовал себя неуютно. Потому, что именно мне предстояло исполнять обязанности заслуженно балдеющего в отпуске старпома. А как гласит флотская мудрость - должность старшего помощника не совместима с частым пребыванием на берегу. Это мне удалось понять практически сразу...
Но это было только начало. Дружное население пятнадцатой каюты, состоящее из помощника командира по снабжению, или, по корабельному, ПКСа и командира боевой части связи, которое и так не отличалось высокой моральной устойчивостью и дисциплиной, полностью «слетело с катушек». Их пьянки начинались практически сразу после подъёма флага и продолжались, с перерывами, почти до самого вечера. И выступать в роли полицейского и реаниматора всегда приходилось мне. Что мы только не делали - на корабле объявлялась аварийная тревога, с причала раздвижными упорами выдавливался иллюминатор и в каюта заводились по две линии пожарных рукавов. Вышибалась дверь - всё бесполезно. И убрать с корабля их было нельзя, Северный Флот «забыл» о своём «неродившемся» ещё сыне, стоящем даже не под Андреевским, а ещё под Государственным флагом. От командира я получал по полному. На берег сходил в режиме курсанта первокурсника, жизнь превращалась в ад.
Однажды, совершенно случайно попав домой и «листая» телевизор, я увидел решение...
В ближайшую пятницу, мне удалось убедить командира отпустить на «большой сход» ПКСа и связиста. Как только они прошли заводскую проходную, начались работы по демонтажу входной двери злополучной каюты....
Пришедшему в воскресенье на корабль командиру я с гордостью показал новую, абсолютно прозрачную стеклянную дверь пятнадцатой каюты. Сквозь неё, как в вычищенном до блеска аквариуме можно было рассмотреть всё содержимое запущенного логова.
- Это что?!
- Шоу « за стеклом», товарищ командир. Всё чисто и стерильно. Пусть запираются, а мы будем собираться и глумится...
- Сотник, Вы случайно не идиот?
- Никак нет, товарищ командир, я в июле диспансеризацию прошёл, у меня запись в медкнижке есть.
- А что комбриг скажет?
- Ну что скажет, скажите, что это испытания новой корабельной архитектуры, дверь то есть...
А в понедельник утром на корабль пришли связист и ПКС. Видели бы и слышали вы их.... А потом были столпотворения у волшебной двери, дружеские советы и комментарии. Жалобы, угрозы. Много чего. Вопли командира бригады и флотских политрабочих. Но ведь пить то господа офицеры перестали. Нет, мы все пили, да и сейчас, слава Богу, печень функционирует. Но ведь всё надо вовремя и в меру. А дверь помогла. Слава о ней гремела по всему Балтийскому флоту и как только мы вернулись в Балтийск, многочисленные делегации толпились у нас, как на гастролях парижского варьете. Жизнь продолжалась...