"Командир, выходим на боевой!"
Путевая - 700, сносит 5 влево,
ФАРМ -Автомат!, 20 качаний
Штурман уперся в тубус прицела,
Это был крайний вылет в смену,
Ветер на эшелоне 160км/ч и надо потрудиться, чтобы вывести машину точно на цель, отбомбиться и уйти на крутежку.ЗШ (защитный шлем - КБ)с ослабленым креплением постоянно сползает на лоб, приходится отвлекаться от рукояток прицела, кислородная маска давит на лицо и кажется, все легкие пропитаны запахом резины, однако на левой чашке сидит зам по летной, на правой - комэска и полет должен проходить точно по НПП И ОЛР (наставление по производству полетов и организации летной работы - КБ)в соответствии с КБП и НШС (Курс боевой подготовки и наставление по штурманской службе -КБ)иначе... иначе есть такая фраза: "Разрешите получить замечания?" Иначе не видать второго класса как своих ушей, зажатых гарнитурами шлема,но маску немного расслаблю, не увидят...
Тяжелая машина с неохотой, перекладывая крен по плоскостям, дрожа и откликаясь гулом турбин на работу РУД (рычаг управления двигателем - КБ), и одновременно легко и непринужденно плыла по свинцово-сумрачному ночному океану...

- Рубеж 70!
- Управление на штурмана.
- Отдал управление,- прозвучал не обещающий ничего, кроме люлей на разборе за невключеный на старте ЭМУ и ошибку на сверке высотомеров, голос командира.
- Маленький контрольный вправо.
Самолет легко отзывается на движение руки штурмана рукояткой Ux.
- Есть контрольный.
- Командир, наблюдаю в районе цели интенсивные засветки, гроза.
- Потвердите с полигона.
- Штурман, остаток до КПМ по запасному маршруту.
С хитрой заправкой не дойти, сильный встречный ветер, по таблице не хватает 2 тонн, пойдем на запасной.
- Внимание, экипаж, занимаем эшелон 9000. Штурман, отработать по запасной!
- Выполняю, командир!
- До сброса 15, разрешите работу. Цель, маркеры втп наблюдаю, цель в перекрестии. Люки, сработал!
Бомбы легли недалеко от небольшого диполя треугольника на пятерку, "это хорошо"- подумал Штурман, смягчит начальство. Отвлекся от прицела, пот градом катит со лба. Надо рассчитать запасной, так, ветерочек, курс, снос, время, схемы захода, есть, командир, доложил, можно отдохнуть, прикрыл глаза. Хорошо.
Резкая боль пронзила голову как электрический ток, потемнело в глазах, ПАДАЕМ - первая мысль, спокойно...
Почему так холодно, в глазах как будто кто-то настроил резкость, почему- то все вокруг мигает предательски красным цветом, почему так тихо?
Он поглубже вздохнул, легкие обожгло почти чистым кислородом, вроде получше. Но почему так тихо? Холодно, руки потянулись к захватам катапульты.
- Штурман, штурман - раздался голос командира.
Вроде получше, вроде слышу.
- Штурман экстренное снижение, у нас вырвало блистер. Снизились до трех, идем через грозу, мотает, как в центрифуге, видно, как на консолях играют шары из тысяч нитей статического электричества, по остеклению пилотов ползут эти змеи, стекаются в клубки и резвятся на плоскости...
Адской красоты зрелище.
Сели... Не скозлили, ноги словно ватные подташнивает.
- Разрешите получить замечания...
- Почему ослабил маску старлей?!!


Предпосылку не вписали.
Маску с тех пор Штурман надевал и никогда не жалел спирта на протирку ее внутренностей,чем черт не шутит.

Комэска перевелся в Рязань и сейчас учит летать пилотов в ЦБП ДА (центр боевой подготовки Дальней авиации - КБ).
Зам по летной стал командиром полка на Дальнем Востоке.
Штурман, отслужив еще несколько лет, уволился из ВВС и, говорят, что живет он где-то на Урале, тихо попивая Chivas, и с удовольствием вспоминает золотые годы своей наполненой добрыми и суровыми буднями армейской жизни и своих добрых друзей и небо, то ночное небо...

-Жора, быстрее доедай, Иркутск 'добро' дал! - крикнул, заглянув в зал летной столовой командир экипажа.
Вот так всегда - ждали этого 'добра' две недели, а дали его в самый неподходящий момент, когда Жора, борттехник самолета Ан-12, только начал обедать. Да тут еще и масло в третий движок дозаправить надо, так что кидай, Жора, свою пайку, надевай свою фуражку и дуй на аэродром как быстрый олень!
И Жора успел - и движок дозаправить, и груз загрузить, и даже по малой нужде за самолет сходить. Путь-то длинный - до Иркутска, а потом уже дальше с посадками до Петропавловска-Камчатского.
Полетели.
Уже за Иркутском, где-то на небольшом аэродроме, куда сели для дозаправки, Жора заметил пропажу своей фуражки.
-В Иркутске поперли, суки! - возмущался Георгий, и глаза его возбужденно блестели.
А возмущатся было чему, ибо фуражка у Жоры была знатная. Сшил он ее в генеральском спец-ателье при штабе округа, удачно разыграв национальный вопрос - дядька, который шил эти фуражки, был, как и Жора, армянин. Правда, Жора добавил для надежности маленькую канистру спирта.
Поэтому жорина фуражка была сшита по всем образцам и канонам генеральской - специальное сукно, вышитые кокарда с птичкой, изящно выгнутый козырек, особый колосок - Пьер Карден подвинься!
И вот этому произведению исскуств в Иркутске приделали еще и ноги...
-В Иркутске ее слямзили, точно! Армяшка (в гневе Жора слов не выбирал...) тот, что возле самолета крутился, просил ему тонну керосина продать, а когда я ему отказал, он фуражку и стянул!
Задним числом мы все Шерлок Холмсы...
Жора негодовал, но ничего сделать было нельзя - впереди Камчатка, обратный маршрут через Улан-Удэ, а если даже и через Иркутск - где ж ее, родимую, там найдешь с нашими армянскими братьями?
И Жора смирился. Достал из закромов Родины стояночную ушанку с большим масляным пятном возле кокарды и оставшуюся часть пути понуро провел в ней, благо погода за Уралом была прохладная.
На обратном пути наш герой ожил. Боль потери стала уходить. Все-таки почти десять дней в коммандировке. Жорик начал строить планы очередной экспансии в генеральское ателье, прикидывая направление стратегического удара. В конце концов, можно провести с талантливым земляком бартер - новая фуражка на красную рыбу, которой в достатке набрали на Камчатке!
От этой мысли лицо Жоры просветлело, и он прибыл на родной аэродром в приподнятом настроении.
После посадки Жора решил - сейчас заправлю самолет, дозалью во все тот-же третий движок масло и вперед, на встречу с армянской диаспорой! Попросил правака Серегу подождать его на КПП и потом подбросить в город, а сам взялся за дело.
Каково-же было удивление Сереги, когда через полчаса он увидел Жору, шагающего к КПП... в фуражке! И именно той самой, эксклюзивно-армянской!
-Жора, откуда?! - только и смог спросить Серега.
-Да на самолете нашел! - радостно ответил Жора, и потом, смущенно улыбаясь, оглянувшись по сторонам и понизив голос, продолжил:
-Только ты не говори никому... Помнишь, я перед вылетом третий движок маслом дозаправлял? Я тогда еще фуражку снял, чтобы не испачкать о капот и положил ее на маслобак...
Вот там то она и была все это время!
Жора снял свою фуражку с головы и, потерев небольшое пятно копоти на ней, задумчиво сказал:
-Сколько от нас до Петропавловска-Камчатского? Где-то десять тысяч километров, да?.. Да еще обратно...
Это-ж сколько она, родимая, там, в безвоздушном пространстве рассекала-то?!..

В. Хорошилов

Авиация, хотя про ВКС

Из чего был сделан Буран

На должность начальника штаба части в 1987 году был назначен Долгов Сергей Александрович. Подполковник, выпускник Можайки, 3 факультет. Умный, толковый, принципиальный мужик. На редкость умело мог совмещать военность и инженерность. За подчиненного мог заступиться перед любым Александром Македонским, но и требовал от подчиненных, как от коня на свадьбе. То есть чтобы голова в цветах, а жопа в мыле... Чтобы младшие офицеры были молодцы и снаружи и по существу занимаемой должности. При нем часть начала понемногу встряхиваться, вспоминать о форме одежды, которая должна быть по сезону, а не потому что, о том, что вопросительный знак в армии всего один - во фразе "Стой, кто идет?" (Устав гарнизонной и караульной службы ВС СССР), что знамя части должно лежать не в сейфе начальника штаба, а стоять на посту номер один, и что это знамя нужно иногда выносить перед строем по праздничным и торжественным случаям, и годится для этой задачи только разведчик, потому как со строевой подготовкой у него все нормально. Так что - вперед, взбудоражим часть как следует...
При Долгове штаб части из колхозной бухгалтерии превратился в боевое подразделение, от писарей до старших офицеров. Войнушка, стрельбы, "зарницы" приветствовались и поощрялись. Офицеры стали даже удивляться от воспоминания о том, что они и в самом деле - ОФИЦЕРЫ... Бывает же... Кто бы подумал...
К тому времени режимщик уже успел перетащить в штаб своего лучшего дружка - Борю Базарницкого. На отдел кадров. Блатная должность, между прочим. Боря - шедевр эпистолярного жанра, хитрейший на свете лейтенант, незаменимый друг и товарищ. Заканчивал он Ростовское училище, сам был родом с юга России, - а там ребята произрастают своеобразные. Сложно замешанные скифско-половецкие крови, умноженные на безудержную казачью вольницу и бесшабашность, подкрашенные белогвардейскими традициями с общим неприятием Москвы и всего холопского - вот такие люди там обитали и обитают. С такими в армии и на войне - не пропадешь...
- Разведка! Боевая тревога! Через пять минут ко мне в кабинет... По полной... - Долгов держал в руках телефонограмму и матерился.
Боря был в кабинете у режимщика, а потому безо всяких - "я с тобой..."
Из пяти минут - четыре заняли беготня в роту охраны за автоматом. Все остальное - полевая форма одежды, разгрузка, рация, патроны, ракетницы, сухпай, плащ-палатка (и многое другое) было приготовлено и снаряжено заранее, а потому оставалось только впрыгнуть в приготовленное. Правда, на старте в патернах, на агрегатах и прочих неудобьях со штатным автоматом всегда за что-нибудь зацепишься, и разведчик быстренько так открутил деревянный приклад. Автомат стал вдвое короче, удобнее...
- По вашему приказанию прибыл...
- Так, разведка. У военных строителей - побег с оружием, все части оповещены, в зонах ответственности выставляем усиленные патрули. Твоя задача - старт. Скорее всего военный строитель припрется туда. Там его земляки, там спрятаться можно хоть на год - ну ты все сам знаешь и так... Так что давай - дуй на старт, попозже пришлю кого-нибудь из роты охраны... У них там людей как всегда нету, караулы и прочее. Не задерживай этого идиота - мочи на поражение. Ну все - давай... Это... Оружие взял?
- Так точно...
- А где оно? (Автомат Калашникова с деревянным прикладом носится стволом вверх, его видно из-за плеча, складные автоматы носят стволом вниз, спереди автомата не видно).
Разведчик повернулся кругом...
- Ты ...Что? Охерел?
Для четкого дисциплинированного Долгова - снятие деревянного приклада с автомата было равносильно разукомплектованию его до небоеспособного состояния. Вредительство... Самоуправство... Партизанщина...
- А это что у тебя висит? Наручники? А это? "Синеглазка"?
Долгов наконец-то стал внимательно разглядывать клоуна, увешанного всевозможными цацками, штатными и нештатными, нужными и не очень, страшными и очень страшными...
- Да-а-а... Ты себе еще это... ГАУБИЦУ К ЖОПЕ ПРИВЯЖИ!!! Шагом марш привести оружие к штатному виду! Чингачгук твою в пупырышек...
С тех пор на праздники, военные и невоенные, Боря Базарницкий заходил в кабинет режимщика с торжественным видом и вручал аккуратно завернутый перевязанный красивой ленточкой с бантиком сверточек или коробочку. Режимщик млел от оказанного внимания, смущался... Развертывал подарок... Очень много было оберток... И обнаруживал там кусочек пасты ГОИ (в армии именуется "паста Гойя"). Это такой зеленый абразивный пластичный материал для чистки-полировки армейских пряжек и всего металлического, что должно быть отполировано до блеска... Кто служил - знает...
- Вова, это тебе... КРЮК ДЛЯ ГАУБИЦЫ ПИДОРАСИТЬ...
Для пущей строгости и нагнетания страха режимщик изобрел себе "корочку". Внутрь вклеил свою фотографию и сопроводил это дело примерно такими ужасами:
"Служба режима войсковой части ╧___, Начальник службы режима имеет право задерживать всех лиц с целью проверки документов, арестовывать в необходимых случаях, доставлять в штаб или в комендатуру, применять оружие и производить иные действия, связанные с соблюдением режима секретности на территории полигона..."
Хотя даже от одного только текста уже можно было потерять сознание и признаться во всех грехах всех людей до Иуды включительно - это дело дополнительно было обляпано большим количеством фиолетовых штампиков и представлено на подпись Долгову. Тот долго смотрел на партизанский документ, предъявленный ему на подпись, задумчиво перевел взгляд на режимщика, снова на "корочку", ухмыльнулся... Подписал и поставил печать!
Кроме того, приказал всем дежурным по части ВЫДАВАТЬ РЕЖИМЩИКУ ОРУЖИЕ (пистолет Макарова) ПО ЕГО ПЕРВОМУ ТРЕБОВАНИЮ... Что для космических частей тех лет было если не откровенным нарушением порядка выдачи оружия, то уж новшеством необычайным...
Из первой группы позвонил капитан Гаркуша и сообщил:
- Вова, тут у моих солдатиков приключения обозначились... По твоей части... Прими, побеседуй...
- Хорошо, жду...
Через 5-10 минут в кабинет режимщика постучались трое солдат. И рассказали следующее.
- Мы дежурим на установщике. Вчера пришел какой-то незнакомый старший лейтенант - не из нашей части. По знакам различия - строитель. И предложил компромисс - от фотографирует установщик, а нам за молчание - кучу значков. Вот. Ну мы вроде согласились. Для виду поторговались о количестве значков и договорились на сегодня на 18.00, когда все офицеры уедут домой, никого не будет... Все будет тихо и спокойно...
Та-а-к...
Внутри режимщика вспыхнул бикфордов шнур. ВРЕМЯ ПОШЛО! Так... время...Так... чекисты уже смылись домой... Ладно, буду брать сам. Так... Боря - ты как? Со мной? Отлично... Так - оружие - есть, патроны, наручники, индивидуальный пакет... Есть... Пошли!
По прибытии к установщику инструктаж - мы прячемся на установщике (махина огромная - батальон можно спрятать), по приходу этого фраера в бендюжку дежурной смены - даете нам знак, мы его берем... Вопросы?
- Товарищ лейтенант... А... значки... Как же... Значки...
- Будут вам значки, будут... Трофейные...
Солдатик подошел к установщику и нервно-искусственно кашлянул. Громко...
Понятно... Боря - пошли...
Как в кино. Всем лежать! Все арестованы! Войсковая разведка! Руки перед собой, чтобы я видел... Руки, я сказал!
Старший лейтенант за шиворот был вытащен из бендюжки, прижат к стене.
- Вы кто, ребята?
- Мы? Мы... - режимщик полез в карман шинели за своей "термоядерной корочкой". Корочка упорно не находилась, а найдясь - не хотела вылезать из кармана... - Мы.. Мы..
Первым нашелся Боря Базарницкий. Он сунул ствол в морду шпиона и твердо сказал:
- СМЕРШ!
Старлей потерял равновесие, у него подкосились ноги и он стал медленно сползать на колени...
- Ребята... Я... Та вы шо.. Та я.. Та у меня и в мыслях нэ було...Та вот это, шобы родину продать... та не.. та вы шо!
Тут смертоубийственная корочка была наконец извлечена на свет божий и в перевернутом виде предъявлена уже сдавшемуся шпиону... Безумное количество печатей и штампиков на ней окончательно вышибли сознание из старлея...
- Ой, ребята...Та не... Та ниякой тайны я не знаю... А знав бы... так и нэ сказав... Та вы шо... Та родину продать... Та николы... и в мыслях нема...
- Документы! Содержимое карманов! Фамилия! Где, когда и при каких обстоятельствах вы перешли границу или были завербованы! В глаза смотреть, в глаза, я сказал... Явки, пароли... Где рация? Каналы переброски информации? Отвечать быстро! Быстро, я сказал! Что вы фотографировали этим фотоаппаратом? Быстро!
- Та это... та замполит я, замполит! Та хлопцев своих хотив на доску почета, та благодарственное письмо с фотографией на родину им отправить...Та вон же они стоять...Та мы ж тут всэ ото строилы...вмыралы... Таке воно...
Невдалеке толпилась кучка военных строителей в парадке. Для фотографирования. Готовые вот-вот дать деру. Они поняли, что торжественного процесса уже не будет, а их замполит попал. Сейчас его расстреляют эти гестаповцы. И выручить замполита тоже не в тему. У этих - вон, пушки заряженные... Завалят за милую душу...
- Так... Удостоверение... Так... ЗАЛИПА... Ваша фамилия ЗАЛИПА? Хохол? так - "Симферопольское военно-политическое училище"...так.. понятно... Так... значки... Значки я изымаю как вещественное доказательство...
Ситуация обрисовалась почти окончательно. Героическим образом задержать в лихой перестрелке матерого шпиона - явно не получалось... Шпион сам запутался в стропах своего же парашюта и при ударе об землю выдал наизусть все шифры, пароли, основные и запасные частоты, явки, каналы ухода, контакты, тайники, аппаратуру - ну и так далее... Выдал все с просьбой дать ему клочок бумаги для подтирания самого чувствительного шпионского места...
Твою мать! Ну почему у нас на полигоне - НУ ВСЕ НЕ КАК У ЛЮДЕЙ?
Нужно было достойно выйти из этой ситуации. Тем более, что Борю трясло от смеха до выпадения патрона из патронника... Он как мог пытался сдержаться, но внутренняя вибрация организма уже привела с саморасстегиванию шинели, кителя, потери фуражки...
- Значит так... Дорогой ты мой замполит... Я забираю все твои документы, пропуска и прочее, а ты завтра в 10.00 приходишь в мою часть во-он туда, находишь меня в штабе и мы еще раз побеседуем...Вопросы есть?.. Нет... Ну тогда... Свободен...
На следующий день заинтригованный взволнованный чекист был приглашен разведчиком в штаб части. Чекист был замаскирован под "обычного офицера штаба, ну кадровика, например" и присутствовал при проведении подробного допроса. Ну так, случайно зашел к разведчику, поболтать, покурить вроде как... Ну так, в уголке посидеть...Посмотреть...
Разведчик напустил на себя суровость, строгость и прочие "сопутствующие товары". Зарядил печатную машинку. В трех экземплярах, как положено. И приступил к подробной разводке шпиона.
- Введите арестованного!
Допрашивать разведчик умел, это было отмечено потом в чекистских отчетах... Умел...
Чекисты умеют сдерживать свои эмоции и контролировать себя. Но до определенных пределов. Люди ведь тоже... Живые. Когда чекист понял окончательно все ситуацию, оценил ведение протокола допроса шпиона, пронаблюдал попытку разведчика снять отпечатки пальцев у задержанного при помощи разрисовки пальцев шариковой ручкой, выслушал классическую фразу "Та и в мыслях нэ було..." - чекист ВЫШЕЛ... Он уже не мог доводить состояние контрразведывательных органов до саморасстегивания кителя... А вдруг кто увидит татуировку профиля Дзержинского? НИЗЯ... НИЗЯ это делать...
- ПАЛ АНДРЕИЧ, ВЫ ШПИОН?
- ВИДИШЬ ЛИ, ЮРА...
На другой день разведчику был очередной раз подарен сверток с кусочком "пасты Гойя". Крюк для гаубицы должен быть всегда отполирован...

CITIUS, ALTIUS, FORTIUS

Командира 181 отдельного батальона связи подполковника Карнаухова весной и осенью одолевали приступы командно-штабного идиотизма. В армии это болезнь довольно распространенная, поражает она, в основном, старших офицеров. Лечится изоляцией больного от личного состава и переводом на легкую, приятную работу, вроде заполнения карточек учета неисправностей авиатехники за прошедшие 5 лет. Правда, при виде подчиненных, у пациента может наступить обострение, так сказать, рецидив тяги к руководству войсками. При этом речь у больного несвязная, мысли путаные, а взгляд из-под козырька фуражки способен сбить с ног прапорщика средней упитанности. Нелегко быть командиром.
Наш комбат возник в результате длительной и сложной селекционной работы по выведению идеального командира Вооруженных Сил, так как тупость барана сочетал с упрямством осла, хитростью обезьяны и злопамятностью слона-подранка.
В периоды обострений, когда шкодливый дух командира требовал от подчиненных свершения подвигов во славу Уставов, солнце над гарнизоном меркло и заволакивалось свинцовыми административными тучами. К счастью для подчиненных, 'Ноль восьмой' (0,8 г/куб.см. - плотность дуба) быстро уставал и погружался в анабиоз на очередной период обучения, вверяя управление войсками своим замам.
Как известно, от физкультуры нет никакой пользы, кроме вреда. На плановом занятии по физо комбату в футбольном азарте заехали в физиономию грязным мячом. Мяч отскочил от подполковника с красивым звоном, но на руководящем челе остались следы шнуровки, и комбат сообразил, что занятия проходят как-то не так.
На следующий день, в пятницу, на подведении итогов недели, наше зоологическое чудо залезло на трибуну, поворочалось там, устраиваясь поудобнее, откупорило бутылочку 'Боржоми' и сказало речь. Оказалось, что раньше в нашем батальоне физподготовка проводилась неправильно, а теперь, наоборот, будет проводится правильно, что поднимет боеготовность вверенной ему части практически на уровень стратосферы. Откладывать такой важный элемент боевой подготовки никак нельзя, это, товарищи, будет не по-партийному. Поэтому, всем бежать кросс! Три километра. Прямо сейчас. От дома офицеров. В повседневной форме. Впрочем, можно без фуражек.
И мы побежали. За нашими спинами блестящий серебрянкой Ленин с мольбой протягивал к нам руку, справа уже который год пытался взлететь с пьедестала списанный МиГ-21, который какой-то неведомый летчик при посадке со всей дури приложил об бетонку, а мы бежали. По главной аллее гарнизона, с топотом и сопением, распространяя запах одеколона 'Саша', лука и вчерашних напитков. Офицерские жены, выгуливающие свои наряды, собак или детей, не обращали на это дикое зрелище совершенно никакого внимания. Привыкли.
Первыми бежали солдаты, а за ними - слабогрудые офицеры и прапорщики.
Возглавлял гонку начальник узла наведения. Длинный и тощий майор Садовский был, как всегда, 'после вчерашнего', поэтому кросс давался ему с особым трудом. Его мотало на бегу с такой силой, что казалось, он 'качает маятник'. Я с тревогой поглядывал на лицо шефа, которое постепенно заливало нехорошей зеленью. Остальные кроссмены, астматически дыша, растянулись в линию. Последним бежал мастер спорта по самбо и дзюдо двухгодичник Юра, который выполнял функцию заградотряда. 120-килограммовый 'чайник' двигался без видимых усилий, мощно работая поршнями и отфыркиваясь, как паровоз 'ФД'.
Наконец, гонка завернула за угол и постылый комбат с секундомером в руке пропал из виду.
- Бля, я так за бутылкой не бегаю! - прохрипел ротный, сгибаясь пополам и упираясь руками в трясущиеся колени.
- Не добежим ведь, сдохнем, товарищ майор! - проскулил, как шакал Табаки, прапор с узла АСУ. Остальные молчали, судорожно насыщая кровь кислородом.
Внезапно из-за поворота, бренча запчастями, вывернулась знакомая 'мыльница', ротный УАЗ-452.
- Наша! - завопил кто-то, - стой!!!
Заплетающимися ногами народ ломанулся к машине, привычно занимая насиженные места. Шеф на удивление бодро запрыгнул в кабину.
- Куда едем, товарищ майор? - спокойно поинтересовался водитель. Он служил в авиации уже второй год и видел еще не такое.
- Вы-а-а-и! - приказал ротный, и мы поехали.
В переполненной машине тишину нарушало хриплое, как у больных овец, дыхание, в маленьком салоне повеяло павильоном 'Животноводство'.
Проехали второй поворот, миновали штаб дивизии, потянулись склады.
- Здесь, пожалуй, надо выйти,- сказал я, - а то, неровен час, олимпиец хренов застукает. Шеф кивнул, машина остановилась, марафонцы полезли в кусты, чтобы не отсвечивать на проезжей части.
- Так, - задумчиво произнес ротный, закуривая. Кто помнит мировой рекорд по бегу на 3 километра? Не перекрыть бы:
Никто не помнил.
- Ладно, еще пару затяжек - и побежим, - решил Садовский, - и это: мужики, побольше пены!
Лже-спортсмены, изображая физкультурное изнурение, вывернулись из-за поворота и тяжело потопали к финишу.
- А где же ваши солдаты? - ядовито поинтересовался комбат, поглядывая на секундомер.
Ох, беда, мысленно схватился я за голову, - солдат опередили - да кто нам поверит?! А, кстати, куда они вообще делись?
Внезапно в глубине гарнизона, примерно там, откуда мы прибежали, раскатилась автоматная очередь. За ней другая.
- А вон, товарищ подполковник, - невозмутимо ответил наш ротный, наверное, это по ним и стреляют.
Канаухов побледнел.
Теперь уже кросс возглавлял сам комбат. На удивление быстро семеня ножками, он бесстрашно катился на звуки выстрелов. Не желая пропустить редкое зрелище, мы открыли у себя второе дыхание и побежали за ним, тактично отстав метров на 100 и втайне надеясь, что очереди - не последние:
Вскоре ораву военно-воздушных марафонцев вынесло к складу артвооружений. На полянке перед складом 'в мертвых позах скачки' лежали наши бойцы, живые, но насмерть перепуганные. Над ними возвышался нерусский часовой с АКМ наперевес, а с другой стороны мчался УАЗик комдива. Он тоже услышал выстрелы.
Стремительное расследование, проведенное по дымящимся следам, показало, что наши бойцы тоже решили срезать трассу, но в спортивном азарте они потеряли направление и ломились по кустам, очертя голову, чем до смерти напугали часового, рядового Исмаилбекова. Тщательно проинструктированный воин сорвал с плеча автомат и дал очередь на полмагазина поверх голов. К счастью, ни в кого не попал. А, между прочим, со страху вполне мог. Солдаты, естественно, тут же приняли упор лежа. Чтобы закрепить победу, часовой дал вторую очередь.
Воздушный бой быстротечен, поэтому комдив, летчик-снайпер, гвардии полковник Безруков, не стал церемониться.
Придерживая пухлыми ручками остатки развороченный задницы, командир 181 отдельного батальона связи подполковник Карнаухов бежал с поля брани.
Волшебным образом приступ его болезни кончился.

В начале восьмидесятых годов, когда я служил в Афганистане, в соседней эскадрильи случился позорный случай - прапорщик продал цинковую коробку с патронами к АКМ афганцам.
То, что теперь в Чечне дело привычное, тогда в Афгане было в диковинку, что объясняется скорее не военно-патриотическим воспитанием или другим менталитетом советских прапоров, а языковыми трудностями общения с местным населением и лучшей работой особистов.
Они, кстати, нашего героя и поймали.
И начал раскручиваться тяжелый маховик советско-военного справедливого возмездия.
Для начала прапора решено было заклеймить позором на суде офицерской чести.
И в один прекрасный день собрал замполит полка всех офицеров и прапорщиков в клубе, который представлял собой огромную палатку с задранными от жары краями, и первым стал костерить на чем свет стоит попавшегося продавца.
Затем,с гораздо меньшим энтузиазмом и по бумажке, выступили назначенные товарищи и друзья бедного прапора.
В заключении и наш герой получил возможность выступить с последним словом в свою защиту.
Все как в настоящем суде.
Командир полка, также присутсвовавший на суде, все это время мрачно молчал, думая о пятне, которе ляжет на полк из-за этого случая, и о академии, которая может из-за этого пятна накрыться медной крышкой.
Не по теме, но заметьте - все это происходило задолго до Моники Левински и Билла Клинтона...
Красный от жары и волнения прапор поднялся, и стал, как мог, защищать себя. При этом он не вспоминал о своем тяжелом детстве, о маме-старушке, двух детях и трех племянниках, не бил себя в грудь, утверждая, что 'бес попутал' и 'больше не повторится', и даже не пытался цитировать 'Письмо к американским рабочим' или 'Малую Землю'.
Речь его была коротка и изящна.
Почти как у Милошевича в Гаагском суде.
-Так ведь, это ... Товарищ полковник... - сказал он, почему-то обращаясь к командиру полка - Я ведь им патроны... вареные продал.
Лицо командира просветлело. Появился свет в конце тоннеля.
Дальнейшее разбирательство показало, что прапорщик в день перед сделкой что-то действительно очень долго варил в большой кастрюле на электроплитке. Нашлись и свидетели, одному из которых он замутил что-то про холодец, а другого послал на хер.
Привели в качестве эксперта заспанного после наряда начхима.
Тот долго въезжал - о чем собственно речь.
Но, поняв суть вопроса и поправив очки, объяснил:
-Э-э.. Действительно, при длительном кипячении патронов, то незначительное количество воды, которое находится в воздухе, обязательно присутсвующем в патроне для прохождения реакции возгорания, переходит из газообразного состояния в жидкое, что приводит к потере необходимых кондиций пороха в патроне, необходимых для его воспламенения, по причине чего ...
-Короче, стрелять не будет?! - не выдержав, перебил командир, и получив утвердительный ответ подумал: 'Умный, гад, наверное академию закончил...'
Еще гудел взбудораженный зрительный зал, еще возмущался замполит, напоминая о постановлении пленума ЦК КПСС от 16.01.81, а в голове командира уже созрел приговор суда.
Приговор был суров, но справедлив:

За опасные и не согласованные с командованием полка самостоятельные диверсионные действия объявить прапорщику Г...ву о неполном служебном соответствии с досрочным прерыванием командировки в ОКСВА.

'Прапора отправлю в Союз, замполиту, чтоб не выпендривался, напомню о его официантке, а особисту рот закрою орденом Красной Звезды! И волки сыты, и овцы целы. Так что - держись, академия, прорвемся!' - думал удовлетворенный командир, уходя из клуба.
В это время из толпы офицеров и прапорщиков, тоже покидающих клуб, раздался громкий и насмешливый голос, обращенный к осужденному, но довольному прапору:
-Слышь, Колян, а чтобы автомат не стрелял, его что - зажарить надо?!
В горячем афганском воздухе раздался общий хохот.
Смеялись все.
Даже замполит...

В. Хорошилов