«Нет, ребята, я не гордый...»

В середине 80-х гг. в камчатском смешанном полку морской авиации провожали на пенсию старого, как мне тогда казалось, руководителя полётов - подполковника П., отлетавшего, перед тем как стать РП, 20 лет на вертолётах.
Как это обычно бывает, перед строем полка зачитали приказ, вручили подарок и выслушали «прощальное» слово новоиспеченного пенсионера. А по окончании торжественных официальных мероприятий, П. пригласил к себе домой нескольких офицеров - «обмыть это дело». Наряду с комэсками, замами командира полка, старшим штурманом, в число приглашённых попал и автор этих строк, бывший тогда молодым и перспективным капитаном. Видимо потому, что именно я «достал» через знакомую товароведшу японский спиннинг, выступивший в роли ценного подарка на вышеупомянутом построении.
В назначенный час все приглашённые прибыли по знакомому адресу. О дальнейшем догадаться нетрудно: как это водится, сначала кончился коньяк, затем водка. Кончился и спирт. И меня, как самого «зелёного», послали за «подкреплением», благо, что военторговский магазин располагался неподалёку. На обратном пути я неудачно поскользнулся (дело было зимой) и, спасая драгоценный и хрупкий груз, упал на левый бок, подняв вверх руку с сумкой. Бутылки остались целёхонькими, а, вот, мои часы разбились...
Узнав о моём несчастье, загрустивший было от количества выпитого П., внезапно оживился - это, мол, ерунда! Он достал из письменного стола картонную коробку и высыпал из неё десяток наручных часов. В основном «Командирских». Новеньких, вернее не бывших в эксплуатации.
- Выбирай! - щедро предложил П., и, обращаясь к собравшимся офицерам, продолжил, - и вы, мужики берите. На память.
- Откуда это у тебя? - поинтересовался один из замов.
И виновник торжества рассказал, что, летая на Ми-8, часто возил различных адмиралов
и генералов, прилетавших с инспекционными целями из Владивостока и Москвы, по заповедным камчатским местам. На охоту, на рыбалку, на горячие источники, просто на «экскурсию»... Начальство ведь надо развлекать. А по итогам всех этих проверок издавались приказы, в которых провинившихся наказывали, а отличившихся поощряли. Вертолётчика, «катавшего» генералитет, никогда не забывали. Он награждался ценным подарком. Как правило, часами. Вроде неплохо. Но! Все эти часы были именными, т.е. с гравировкой, и, по сей причине, в «комиссионку» сдаче не подлежали.
П., посетовал, что он снабдил часами всех своих родственников, и всё равно - излишки налицо...
- Берите, - повторил он, - куда мне их девать!
Присутствующие посмеялись, но от подарков отказались. Подумав, отказался и я. Ну, в самом деле, зачем мне чужие именные часы?
П.С. Через два месяца на Камчатке состоялись очередные флотские учения, в которых принимал участие и наш полк. Экипажам разведчиков, обнаруживших АМГ условного противника, которую изображал в районе Южных Курил такр «Новороссийск», и экипажам противолодочников, «поймавшим» в Авачинском заливе иностранную подлодку, была объявлена благодарность. Единственный ценный подарок получил командир вертолёта Ми-8, возивший представителей ГШ ВМФ в Долину Гейзеров. Это были именные часы.
Вывод: армейская аксиома «подальше от начальства, поближе к кухне» не всегда верна.

ЗНАКОМСТВО

Однажды упомянув капитана Татулова, не стану томить читателя. Расскажу все, что знаю об этом ярком персонаже нашего гарнизона.
Итак, детство бравого служаки туманно. Не так чтобы его не было вовсе, но не дошли до нас подлинники. Не встретились свидетели. Были только слухи.
Если верить таковым, то отец его был носителем маршальских звезд. Инспектируя далекий гарнизон, он заглянул в буфет и был очарован красотою, сражен, так сказать, снизошел до скромной буфетчицы же. Та понесла и в положенный срок (тут разночтения, иные полагают, на месяц раньше) родила мальчика.
Крестили. Пузатый батюшка нарек новообращенного по святцам Михаилом и словно предопределил его судьбу. Она была пряма как линия на плаце и вела путем воинской доблести и славы. В кадеты!!!
Учился ли он на «отлично» или «хорошо», говорить не берусь, но училище окончил, раз осенили его плечи лейтенантские погоны. Здесь тоже ходят разнотолки. Злые языки утверждали, что умом мальчуган был не крепок. Туговат даже. Держали в списках части ради протекции папеньки. Но я, знавший его позже лично, могу домыслить, что был он в кадетах сержант. Водил строй. Устраивал побудки. Крепил строевой шаг однокурсников. А может, и иначе. Не суть. Далее добросовестная служба. Очередные звездочки в голубых просветах, и вот он капитан. В ту пору назначен начальником пожарной команды в ближнем к Д-су авиагарнизоне. Там и прогремел. Громыхнул, сказать можно, словно его небесный покровитель на всю ивановскую на ниве укрепления пожарной безопасности вверенного его попечению полка. А подумайте, как иначе? Есть ли более хлопотная в части стезя? Всяк норовит пыхнуть цигаркой в месте, на то запрещенном строгим циркуляром. А то и костерок затеплит. Согреться на ветру или картофелю запечь на закуску. Миша пресекал. Далеко ли до беды? Журил. А то и рапорт составит, и вот понуренный провинник тащится к нему с посулом. Задобрить? Нисколько! Из уважения только его радению. Цену ему знали. Особо любим он был солдатами. Отец - командир. Утро - вечер всегда подле. Поправит ремень, распрямит кокарду. А то зажурит за нерадивость в казарме. Определит во внеочередной наряд. Настоит чиркнуть письмецо старушке маме. Все непредвзято. По серьгам, так сказать.
Видели сослуживцы такое старание и отличали однополчанина. Чина невеликого тот выделялся из прочих. В строю подтянут, собран. Форменка наглажена. Хромом сверкает. Техничек не жаловал. Предпочитал комплект для строя. Глядя на такого орла, за спиной завистники шептались: «Далеко пойдет по службе!!!» Оказии, однако, ему все не подворачивалось, чтобы шагнуть по тернистому этому пути. Наш капитан было уже засокрушался. Стал попрекать судьбу выпускника технического военного ВУЗа. Разве мог он знать, что Архангел небесный ему благоволил. Осенил, так сказать, особым венцом. Нечаянно, как всем казалось, (но мы осведомлены о предопределенности его еще с младых ногтей) в гарнизоне открылась вакансия местоблюстителя «гауптической» вахты. Вроде, пустяк, но как посмотреть. Считаю, что всякий, кто побывал в этом горниле армейской дисциплины, мог заметить, как тревожна здесь офицерская служба. Пороки налицо. Сердце служаки кровоточит. Не каждому снести. Долгих сомнений не было. По представлению прямого начальника его кандидатура рассмотрена, утверждена без разноголосиц, и вот бравый наш капитан докладывает о своем прибытии для прохождения службы коменданту. Теперь и он на острие. А памятливый читатель припомнит позабытое «на рожне», что значит на стальном навершии древка копья, разящего врага устоев, но по мне это чересчур. Острие, пожалуй, предпочтительнее.
Иных уж нет! Кому довелось служить в нашем гарнизоне, помнит, как все славно там было устроено. Другим опишу кратко. Располагалась сия цитадель в уютном особнячке, особнячком же и держалась меж гражданских домишков. Комендатура глядела светлыми окнами на тихую латгальскую улочку, по которой грузно катились чистенькие трамвайчики. Напротив пельменная, где порой можно и в разлив. (Пожалуй, неуместно, но для живости, так сказать, картины упомяну и это. Что было, то было, а автору следует держаться правды, ведь запечетлевает он картину судьбы человека удивительных достоинств). Двор комендатуры обнесен каменным забором, за ним плац и заборчик с железной калиткой поменьше, но опутан поверх колючей проволокой. За ним и располагалась гауптвахта. Цитадель, так сказать, в цитадели. Все чисто, побелено. Заботливо ухожено руками радетельных бойцов. Может, и чересчур, но допущу, что до прибытия нашего капитана там было плоше. Допускаю, но не стану утверждать. Ведь каждому известно, как глаза - зеркало души, так и комендатура - зеркало гарнизона. Разве допустят здесь небрежения в уходе? Не смею подумать.
Вернемся же скорее к нашему питомцу пожарных дел, которого вознесло высоко. А не заслужил он разве такого?
Дела принял с пристрастием. Завел тетрадку. Расчертил поля. Где галочкой, а где и «Nota Bene» выделял недостатки. Помечал полезные введения, но таковых, по его мнению, было немного. Правды же ради скажу, что организован сей воспитательный пансион на вкус служаки был небрежно. И я, бывавший там до его появления, подтвержу. Нет! По-уставному! Но без огонька, что ли? Было где его мечтам развернуться. Солдатики, а с ними и курсанты, насельничали без должной строгости. Попускали им безделье. Не требовали положенных упражнений в строевой. Привлекали по случаю к случайным же работам, а чаще те сидели взаперти и маялись от скуки. Кормили из столовой кадетского корпуса. От сытости случались у тех газы. Где уж тут уместиться назиданию? Как за короткий, Уставом ограниченный срок ареста, вытеснить у нерадивых мысли о возможности поругать дисциплину? Все это теснилось в голове Миши Татулова. (Допущу такую фамильярность упоминать его иногда без подобающего случаю воинского звания, ведь он нам как родной уже).
Наш капитан все мотал на ус. Батюшки! Носил ли он таковые? Нет! Сомнения долой. Усы были. Читателю вдруг станет интересно, каков был наш хват снаружи? Опишу его внешность, раз недосуг был в предыдущей главе.
Телом не крепок, имел строгий дух, как следует из вышеизложенного. Возможно и великим ошибаться. Истоки доносят нам утверждение, что здоровое в здоровом. Опровергать не стану. Не привычен горохом об стену. Всякое исключение очертит правило. Оттенит. Украсит. Михаил был мелковат, скорее. Росту ниже среднего, кости толстой не имел, но жилист. От того подвижен и размашист порой. Суставы его чресел имели постоянное шевеление, следуя мыслям уличить недостатки, указать их, может, перстом. И походку имел под стать. Шаркал, словно известный от Булгакова кавалерист. В разговоре напротив оппонента выше ростом порою приседал в коленях и смотрел исподволь с хитринкой в бельмоватых, но добрых глазах. Такую привычку имел и в общении с начальством, но помня далекого его папеньку, думаю, что не от подобострастия, а скорее из уважения к субординации. Говорил неразборчиво. Шепелявил. Брызгал не однажды при этом слюной и среди досужих острословов заимел досадное прозвище «Душ». Может, и заслужил? Чего уж! Кого покоробит? Мол, каков урод. И зря. Не судите, припомните обстоятельства его зачатия. Ужели не в назидание вам, кто злоупотребляет змием. Упомните порядок встреч инспекций в полку. Стремясь укрыть пороки, не вы ли подносили чарки? Увы вам! Не стану распаляться. Сам грешил с проверяющими. Увы и мне.
Напротив нас (обобщу, но имею исключение в лице нашего Михаила) тот не захотел укрывать недостатки. Все обдумал! Упорядочил бессонными ночами. Вставал, расхаживал. Будил скрипучими половицами скромного жилища жену. Ведь как следует был офицер он радивый к службе и уюта в быту не стяжал, отдавая всего себя войскам. Супруга, пожалуй, ворчала. А была ли она? Не знаю. Уверен, что таков сокол имел успех в кругу слабого пола. Гадать не буду. Опущу, пожалуй, эту сторону его жизни. Ведь правдив, автор не потерпит вымысла. Факты излагает наверняка. Не видел, не слышал про его половину и не станем фантазировать.
Тетрадка с пометками упущений предшественников всегда на столе. Иль под рукой. В рукаве кителя? Вот это наверняка. Строевой выход офицера ВВС теперь ему ни к чему. Перед ним раскрылась картина, достойная трудов Геракла. Расчистить Авгиевы стойла. Вымести тлен и небрежение словно навоз. Работа маркая, тут чистоплюйству не место. Запачкаться наверняка. Посему решил изменить Михаил обыкновению. Что лучше? Теперь, когда доступно все, мы не задумаемся о затруднении, с которым капитану довелось выхлопотать пятнистый камуфляж «афганского» покроя. Чтоб не смутить междуармейским аргоизмом гражданского человека, вдруг таковой найдется среди читателей, кто не нюхал пороха, манкируя священным, так сказать, долгом, кратко поясню, что имел такой место. Был редок. Чаще случался песочного цвету. А впрочем, смотрите кинофильм Ф.Бондарчука «9-ая рота», там в нем щеголяют герои. Да и теперь он обычен. Полагался тогда избранным частям, тем более, пятнистый. Постойте, разве теперь не следует упрекнуть автора в вожделении широкой известности и в гражданских кругах? Увольте! Устыжусь перед нашим скромным героем, ведь он ее не стяжал! Продолжу. Успешен в хлопотах о редкой униформе, добавил сам к ней тельняшку небесной расцветки ВДВ, что на мой взгляд соответствовало ему. Водрузился в привычные сапоги, подпоясался скрипучей портупеей. С трудом же, переплатив изрядно, купил темные очки, которые подсмотрел у героя С.Сталлоне. Опять кино! Вот истинная напасть нашего времени. Тогда она влияла исподволь, тем паче на таких служак. Истинно, что сей предмет ему уж был необходим. Глядеть пороку в глаза, так сказать, не морщась, чтоб не ослепнуть от гнилостных протуберанцев. Соглашусь с Михаилом и необходимостью затенить ока в таком случае. Тем более, и солнечные дни в нашем гарнизоне случались. Все ему пришлось. Недолго подумав, табельный Макаров приспосабливать на боку герой не стал. Заменил его укороченной от острия лыжной палочкой из стекловолокна детского комплекта. А положен ли при таких обстоятельствах пистолет? Ну его! Куда сподручнее указкой указать врагам дисциплины на скрижаль добродетелей, чем сразить вернее меткой пули, пущенной из огнестрельного ствола. Куда ж меня занесло? Забегаю и застращал, пожалуй, читателя. Но править не буду. Упомяну лишь, что к своему гардеробу Михаил добавил и наручники из вороненой стали. Пристало ему иметь сей атрибут, и прочь измышления. Стараюсь не упустить нисколько. Не торопите. Всему свой черед. Пока наш герой не приступил к исправлению службы вверенной ему гауптвахты. Главы впереди. Таким армейским фатом предстал он в обычный день в комендантском особняке. Пред начальством не ждал одобрений, поскольку вид его был необычен и самому себе. Мы помним о его призвании свыше? Всякого в нашу пору можно повстречать. В описываемое время иные пуще дичились нововведений в военный костюм.
Отвлекусь с позволения на больную мне тему. Теперь, когда рухнули оковы совдеповских нравов, что довлели над полетом интендантов от мотострелков, мы устранили сей недостаток. Лишенный по личному желанию возможности носить ежедневно китель, выйдя в запас, храню неброский синий парадный мундир ВВС с золотыми погонами в гардеробе. Проветриваю, но не примеряю. Обрюзг. Раздался. Невольно при случае любуюсь, каковы размахи кокард и их наверший на тулье фуражек нынешних офицеров. Череда шевронов и значков не ускользает. Иной нацепит аксельбант, тенькнет шпорами, вызвав зависть знакомого африканского атташе. Но то штабные, Арбатского округа. Они ли правят бал? Провинциалы предпочтут полевую куртенку и шапку из цыгея. Лишь трехзвездный командир справит каракуль у чабанов. Убедит ординарца нагладить лампасы. Доблестно ему гордиться ратной славой Вооруженных Сил свободной РэФэ. Того ли хотели юнкера и дооктябрьских времен? Увидим только из иллюстраций исторических трудов. Тех угнетал царизм. Теперь, когда все преодолено и нет у сытого и богатого офицера - современника иной заботы, можно и принарядиться. Щегольнуть, так сказать. Главком тому порукой? Не смею. Знает всяк. Вернемся к нашему герою. Так лучше. Он, может, и предвосхищал?
Комендант гарнизона, человек кроткой души, смирился явленному. Умыл по древнеосвященной начальниками привычке, так сказать, руки, но руководствовался благим. Скорбно и ему было запустение темниц гауптвахты, к которой теперь был приставлен наш капитан. Михаилу же еще со встреч с которым в гарнизонных патрулях и дежурствах он проникся. Теплился душой. Потому благословил без лобзаний, сподвиг, может, даже, не побоюсь пафоса, в нашей истории неуместного.
Тот приступил. Не премину упомнить его пожарного былого вновь. Раздобыв краски, как водится у настороженных огнеборцев красного колера, Миша дал команду окрасить ею пожарный щит, что ютился в углу обнесенной как описано стеной комендатуры. На задворках, скажем прямо! В своих грезах он отвел предметам его украшавшим и не нашедшим доселе применения у предстоящих в его должности посту особое место в научении арестантов. Иной читатель не припомнит списка. Ведер конусообразной формы там водилось два. Достаточно? Пожалуй. Но герой добавил к ним еще пару. Ведь не дворец предполагалось из них окроплять. Багор для растащения пепелищ и топор наш Михаил удалил. Не дело это было по его разумению так смущать питомцев. Одинокие мыслью они могли и покуситься. Да на кого ж? Не разовью. В резон служаки не входил. Лишь констатирую правдиво деяния его рук и помыслов. Зато добавил он на пустующие места еще несколько затупленных ломиков. Пудового веса, но не без изящества формы они украсили сей монумент взамен удаленных предметов. Все блестело и стало уместным. Как водилось всегда у него. Забыл разве перечислить огнетушительный снаряд, но тот остался одинок в присутствии. И поделом. Его Михаил в своих дерзаниях не покушался использовать на благо воспитательных нужд.
Наведя порядок в вещах обыденных пожарному, наш капитан решил устроить с улучшениями и кордегардию при гауптвахте. Распорядился удалить излишнее количество топчанов, шахмат и электрических розеток. Во внутреннем дворе засияли белизной свежие полосы плацпарадной разметки. Завел барабан. Выписал в комендантское отделение солдатика из захолустья, но со способностью замечательно ловко стучать дроби и марши. Все закипело, заспорилось в тихой доныне обители.
Арестанты, среди которых водились и завсегдатаи, разнесли по весям не тревожную весть.
Мол, появился варяг, что хочет обустроить их временное пристанище на пору взысканий с новыми порядками. Без ажиотажа новость облетела округу. Наступал день решительный, когда все должно было заработать на новый лад и пользу.

Зона рискованного земледелия

Освоение полком новой техники шло успешно. То есть никак ни шло, личный состав топтался на месте. Хотя, говоря по совести, достижения имелись, и техника уже была практически освоена. Осталось только, как говорят лётчики, совершенствовать боевое применение. Вот здесь и возникла заминка. Если в стрельбе результаты были как минимум не хуже прежних, то с бомбометанием на малых высотах был полный швах. Как говаривал начальник полигона, лётчики попадали в полигон, но не более. И, несмотря на форсированные занятия теорией в перерывах между полётами, стронуться с мёртвой точки не удавалось.
Командир полка, гвардии подполковник Перепрыжкин, сидел в своём кабинете, тоскливо уставившись в график подготовки к лётно-тактическому учению.
Дёрнул же его чёрт доложить наверх, в округ, что его полк опережает график. А там тоже рады стараться, и вот, жди теперь, товарищ подполковник, комиссию из министерства Обороны.
А что им предъявить? Как полк дружно мажет по мишеням?
Переприжкин стиснул в кулаке авторучку. Пластмасса не выдержала, треснула. Меж пальцев просочились чернила. Это стало последней каплей. Швырнув в урну изувеченное импортное перо, Перепрыжкин поднялся со своего кресла. Нужно было срочно сорвать на ком-то зло. И подполковник решительной походкой направился в класс первой эскадрильи.
- Товарищи офицеры! - кто-то слегка испуганным голосом подал команду, едва подполковник показался в двери.
Грохот стульев, шелест литературы, и около сорока человек застыло по команде смирно.
- Вольно! - скомандовал командир полка, окидывая взглядом класс.
На первый взгляд, всё нормально. На столах конспекты, карты, техническая литература. Но разве проведёшь опытного служаку? Вот за одним столом как бы случайно оказались трое командиров звеньев и замполит. Ага, случайно, если учесть, что все четверо заядлые преферансисты.
- Краснобаев, - обратился к замполиту Перепрыжкин, - что за банчок ты там собрал? Почему у тебя командиры звеньев не со своими подчинёнными сидят? Пульку расписываете?
- Никак нет, товарищ подполковник. Обсуждаем возможные ошибки определения угла прицеливания! - без запинки отчеканил Краснобаев, в левой руке под столом он держал карты, не удержавшись тайком взглянул на них и едва не застонал. - Эх, сейчас бы на мизерах сыграть, даже прикуп не нужен!
- И к какому выводу вы пришли? - хмыкнул Перепрыжкин.
-А это лейтенант Крайнов сейчас доложит, - не моргнув глазом, перевёл стрелки замполит.
Едва услышав свою фамилию, сидящий в противоположном конце класса лейтенант вскочил и затараторил как из пулемёта.
- Предположительно причиной ошибки является корреляция тангенса фи на функцию...
- Стоп-стоп-стоп! - оборвал его Перепрежкин, после чего обратился ко всему классу:
- Слушайте меня, орёлики, в этом году округ выделил нам пять «Жигулей» вместо обычных трёх. Тем не менее, у нас на очереди стоит порядка тридцати человек, так вот, моё решение таково: командиры экипажей, которые трижды подряд отбомбятся на оценку не ниже "хорошо", получат талоны вне очереди.
После этих слов Перепрыжкин молча покинул класс.
- Ну, что скажешь? - спросил капитан Похренов у своего лётчика-оператора.
- Чего сказать?- не понял его лейтенант Крайнов.
- Чего-чего, вот оно авто, три бомбы в цель и «золотой ключик у нас в кармане».
У Похренова слегка снесло крышу от столь близкой перспективы. Он уже четыре года стоял в очереди. Один раз его обошли, потом округ выделил меньше, чем того требовалось, а прошлый год прибыли одни «Москвичи», которые Похренов терпеть не мог. Кроме того, у капитана Похренова был с лейтенантом Крайновым уговор: как только тот приобретает авто, то уступает лейтенанту по сходной цене свой мотоцикл.
Мотоцикл был не новый, но добротный «Урал» ещё первых выпусков. Кто не помнит, то свою родословную эти «железные кони» начинали в Германии, а потому умудрились сохранить надёжность и неприхотливость. Это вполне устраивало Крайнова, денег по причине холостятства у него на авто не водилось, да и кто в здравом уме выделит талон на машину лейтенанту? А иметь свой транспорт ох как хотелось. Чтобы это понять, для этого нужно послужить в гарнизоне средней полосы, который хоть и в европейской части, да до ближайшего райцентра тридцать километров. А там, в райцентре, библиотекарша Танечка...
Потому лейтенант был кровно заинтересован в приобретении авто своим командиром. Вот только как добиться этих трёх попаданий?
- Если бы это так просто было, - пробормотал Крайнов, - попасть трижды...
- А ты думай, ты же у нас с высшим образованием, - язвительно заметил Похренов, у которого за плечами были всего лишь курсы младших лейтенантов.
Лейтенант ничего не ответил и в который раз уткнулся в методическое пособие. Но цифры, формулы, диаграммы не желали восприниматься. И вместо решения текущей задачи лейтенант вдруг увидел лицо Танечки, её припухлые и алые безо всякой помады губы, чуть курносый носик, карие с зеленцой глаза. Свои каштановые волосы Таня заплетала в косу, длинную, даже ниже пояса, толщиной в руку, редкость в век коротких причёсок. А мысли, как водится, уже понесли лейтенанта дальше. Вот он в воскресенье подкатывает на мотоцикле к домику, где снимала квартиру Танечка. Вот она выбегает на порог и с восторгом смотрит на восседающего на «железном коне» Крайнова.
- Привет! - скажет лейтенант.
- Привет! - ответит Танечка.
- Давай покатаемся.
- Давай!
Танечка сядет позади него, обхватит руками, тесно прижмётся. На ней летний сарафан, на нём тонкая безрукавка и это совсем не будет преградой для того, чтобы он ощущал её упругое молодое тело.
Они проедут по улицам городка, а затем вырвутся на простор шоссе. Треск мотора, шум ветра, трепет, словно крыльев, Таниного сарафана.
- Таня, - скажет лейтенант, - я тут с воздуха озерцо приметил, про него никто не знает, хочешь, я его тебе подарю?
- Хочу, хочу!- ответит Таня,- мне никогда ещё не дарили озеро!
Они свернут с шоссе на давно неезженную просеку, а потом и вообще на едва заметную лесную тропинку, здесь только «Уралом» и проехать. Десять минут, и они у того самого озерца.
- Как красиво... - шепчет Таня.
Озеро, действительно, сказочное. Небольшое, круглое, словно блюдце, вокруг его берегов водят хоровод ивы, опустив свои длинные ветви до самой воды. И только со стороны, где они подъехали, деревья чуть отступили в сторону, образовав небольшую полянку, которая заканчивалась песчаным пляжем. Вода чистая, прозрачная и в ней отражается небо.
Таня сбросит босоножки, пройдёт босиком по пляжу, аккуратненько, пальчиком ноги попробует воду.
- Тёплая, - и далее разочарованно, - как жалко, я не взяла купальник, а так хочется в воду...
- А ты так, мы же здесь одни, кто увидит? - робко и с надеждой предложит лейтенант.
Таня пристально посмотрит ему в глаза и что-то решит для себя. - Хорошо, только ты отвернись.
Он послушно поворачивается спиной и как бы невзначай касается руля мотоцикла. Теперь ручку потянуть чуток на себя, и вот в зеркале заднего вида видна вся Таня. Девушка, запрокинув руки, снимает сарафан, и лейтенант убедился, был прав в своих ощущениях, она была по-летнему, без лифчика. Затем Таня после минутного раздумья стала снимать трусики. Сердце лейтенанта начало выходить на взлётный режим.
- Не поворачивайся, я смотрю за тобой, - говорит девушка и сама поворачивается к нему лицом. Вскинув руки вверх, Таня неспешно с кокетством закручивает венком свою шикарную косу.
Крайнов застыл, боясь пошелохнуться и оторвать взгляд от отражения в зеркале. Он видит округлые холмики, словно половинки яблок, Таниной груди с аккуратными, похожими на кнопочки электропульта вертолёта, сосками. Тонкую талию, плоский живот с аккуратненьким пупком и чуть прикрытый такими же каштановыми, курчавыми волосами треугольник под ним.
- А ведь догадывается, чертовка, что я в зеркало подглядываю, - смекнул лейтенант, - вон как лукаво улыбается.
Тане ещё некоторое время даёт лейтенанту полюбоваться собой, затем медленно поворачивается и неспешно заходит в воду. Со спины она не менее великолепна.
- Ух! - окунается девушка, - давай, заходи, я отвернулась.
Лейтенант не спеша раздевается и, разбежавшись, ныряет в озеро.
- Ай! Брызги!- возмущается девушка.
Некоторое время они плавают на перегонки, затем останавливаются отдышаться на отмели. Вода доходит им почти по шею, но она прозрачна и лейтенанту видно её всё.
-Ты похожа на русалку, - шепчет он, обнимает девушку и целует её в губы.
-Эй, ты чего? - тычок под рёбра возвратил Крайнова в реальность. - Покраснел весь, дышишь тяжело, тебе плохо?- забеспокоился Похренов.
- Да так, ничего, задумался, - отмахнулся лейтенант.
- И как, надумал чего?
- Да ничего, - лейтенант, швырнул на стол осточертевшую книгу. - Надумаешь тут...
А про себя отметил, что отцеплять коляску от мотоцикла, как планировал ранее, он не будет. Напротив, обязательно спрячет там плед или одеяло, а если повезёт раздобыть, то и небольшую палатку. О том, что перспективы получения Похреновым авто, а им мотоцикла пока весьма призрачны, не думалось. Что-то как озарение свыше вещало лейтенанту о том, что всё будет так, как он задумал.
- Понятно,- только и сказал капитан, взял брошенную Крайновым книгу, повертел её в руках, открыл наугад и тут же захлопнул.
- Понавыдумывают конструктора баллистических вычислителей, а ты тут майся с ними, - с досадой произнёс капитан, причём словосочетание "баллистический вычислитель" он произнёс как матерное выражение.
Похренов с тоской вспоминал старый добрый ми двадцать четыре «а». Никакой тебе излишней электроники, лёгкий, летучий вертолёт. А для бомбометания стоял простой в обращении оптический прицел, который использовался ещё на бомбардировщиках тридцатых годов. Конечно, новая версия «вэ», тоже неплоха, удобная кабина, кондиционер, опять же, первый класс получить можно. Вот только бомбометание...
И вроде же всё правильно делают, а результата нет.
Подполковник Перепрыжкин опять сидел в своем кабинете за столом и тщетно пытался оттереть листом бумаги, чернильные пятна на пальцах. Внезапно раздался звонок телефона. Подполковник вздрогнул и нерешительно снял трубку. Сейчас опять его из штаба округа об успехах терзать будут. Но это было не начальство.
- Милый, - услышал он голос жены, - не задерживайся сегодня долго, я твои любимые голубцы приготовила.
- Хорошо дорогая, - просиял лицом Перепрежкин, - постараюсь сегодня пораньше.
Голубцы - это серьёзно, их подполковник любил безумно. И никто по его убеждению не умел их так готовить, как его любимая Зоечка. В офицерской столовой Переприжкин их даже не заказывал, дабы не осквернять любимое блюдо чужеродным вкусом.
Настроение резко поднялось и мысли потекли в благодушную сторону, что случалось крайне редко. Подполковник обернулся к окну, за которым буйствовала зелень июня месяца.
- А может, я уже чересчур загонял личный состав? - размышлял Перепрыжкин. - Что там у нас завтра? Суббота, по плану парко-хозяйственный день. А, была не была, дам я им завтра лишний выходной. Лето же, пусть отдохнут, глядишь, и результаты улучшатся.
Гвардии подполковник решительно крутанул ручку вызова на телефоне.
- Начальника штаба ко мне.
Через минуту на пороге кабинета возник подполковник Бумажкин.
- Вызывали, Вадим Сергеевич?
- Да, Николай Петрович, объявите на вечернем построении завтра выходной.
- Хорошо, Вадим Сергеевич,- с трудом сдержался, чтобы не улыбаться подполковник Бумажкин.
- И ещё, Николай, приходите с Ниной сегодня вечером, Зоя голубцов настряпала. Давно мы просто так не собирались.
- Непременно будем, Вадим Сергеевич.
Весть о том, что завтра выходной, обрадовала и озадачила Крайнова. По субботам его Танечка ездила в соседний райцентр к родителям. Пока её «механизатор широкого профиля борется за очередной урожай».
Как так случилось, что Таня знала лейтенанта как механизатора? Тому причин несколько. Крайнов страдал довольно широко распространенной лейтенантской фобией. Ему казалось, что всякая девушка только и мечтает, чтобы выйти замуж за военного лётчика. И что будут первичны его погоны, а он сам как личность будет неважен. Отчасти он был прав, таковых девушек действительно хватало. Потому Крайнов никогда не «выходил в свет» в военной форме, а при знакомствах придумывал себе малопрестижные, в основном рабочие профессии. И тайком злорадствовал, глядя, как угасает интерес к нему той или иной юной особы.
С Таней всё вышло иначе. В один из дней они чуть ли не до драки поспорили с Похреновым, в какую сторону вращается приёмный битер комбайна «Колос». Оба считали себя крутыми механизаторами, Похренов год до авиацентра отработал помощником комбайнёра, а Крайнов учился в сельской школе и учебно-производственное обучение проходил как раз по сельскохозяйственным машинам. И даже имел свидетельство о присвоении специальности тракториста-машиниста широкого профиля. Потому никто не хотел уступать. Кончилось тем, что в обеденный перерыв они помчались на мотоцикле Похренова в районную библиотеку, благо это было недалеко.
- Девушка, нам техническое описание комбайна «Колос» пожалуйста, - попросил Похренов.
Девушка-библиотекарь оторвала свой взгляд от журнала и улыбнулась им.
- Ой, механизаторы пожаловали,- колокольчиком прозвучал её голос, - сейчас принесу.
Действительно, без фуражек, которые они забыли в классе, в поношенных синих комбинезонах, а у Похренова, который вечно возился с мотоциклом, ещё и в пятнах масла. Потому они больше походили на механизаторов, чем на пилотов.
Крайнов так и застыл с открытым ртом, он не ожидал увидеть здесь такую жемчужину. По его представлению, все библиотекари - это старушки со скрипучими голосами.
Девушка поднялась и пошла вдоль стеллажей. Длинная коса, простенькое ситцевое платье подчёркивали её юность, стройность фигуры, лейтенант зачарованно глядел ей вслед.
А рядом стоял Похренов, тыкал его в бок и делал знаки глазами, чего, мол, теряешься?
-Вот ваша книга,- протянула девушка увесистый альманах.
Похренов ту же его схватил и удалился за ближайший стол, после чего начал энергично пролистывать. Крайнов же не сдвинулся с места.
- Вам что-то ещё? - полюбопытствовала девушка.
- А... а можно с вами познакомиться? - решился лейтенант.
Девушка улыбнулась:
- Конечно можно, Таня, - она протянула ему руку.
Крайнов осторожно коснулся её узкой ладошки, он не знал как поступить, не пожимать же по-мужски.
- Юрий, - и легонько коснулся губами её руки.
- Какой нынче галантный механизатор пошёл, - засмеялась Таня. - Очень приятно, Юра.
А Крайнов, ободрённый, продолжил развивать успех.
- А что вы делаете сегодня вечером?
- Вы меня на свидание хотите пригласить?
- Я... - лейтенант никак не мог преодолеть робость. И откуда она только взялась в нём, в прожжённом холостяке?
- Пригласите, пожалуйста, я совсем недавно в этом городе, одна, а по вечерам так скучно, - личико девушки приняло горестный вид.
Какое там свидание, да Крайнов сейчас бы с голыми руками на танки пошёл, лишь вернуть на её лицо улыбку.
- Отныне я ваш верный рыцарь, вы до какого времени работаете?
- До семи вечера.
- Полседьмого, я буду у ваших ног.
- Буду ждать, - улыбнулась Таня.
- Ага! Что я говорил, вращается по часовой! - раздался радостный вопль за столом. - С тебя ящик пива.
Капитан Похренов в силу своей привычке безбожно врал, доказывал-то он обратное. Но Крайнову сейчас на это было плевать, за то, что этот дурацкий спор свёл его с такой девушкой, он был готов поставить капитану и десять ящиков.
Вечером, тайком надёргав цветов на клумбе около штаба и добравшись попуткой до города, Крайнов ровно в восемнадцать тридцать переступил порог библиотеки.
-Вы пунктуальны как офицер, - заметила Таня. Крайнов вздрогнул, но пропустил замечание мимо ушей.
Потом они гуляли по городу, Таня рассказала, что недавно закончила институт и получила распределение сюда. Родители живут в соседнем городе, мама домохозяйка, а папа занимается воспитанием трудных подростков.
Крайнов несколько раз порывался рассказать, что он не механизатор, но так и не смог преодолеть себя. Кроме того, ему льстило, что такая девушка обратила на него внимание, значит, есть в нём что-то, окромя формы и погон. Да и удобно было представляться механизатором, у них тоже рабочий день не нормирован. И всё свои дежурства, задержки было легко объяснять.
Плохо только было добираться до райцентра на попутках, а ещё хуже возвращаться обратно в часть. Потому Крайнов так нацелился на мотоцикл Похренова.
- Ты чего такой задумчивый? - спросил капитан своего правака.
- Да вот, лишний выходной, а я не знаю, чем занять.
- А твоя зазноба?
- Она у родителей завтра.
- О, так ты свободен. А давай завтра к полигону махнём, где хутор деда Миши, он говорит, первые подберёзовики пошли.
Ни в чём так не были едины Крайнов и Похренов, как в страсти к тихой охоте. Могли часами бродить по лесу и возвращаться с добычей, несмотря на то, что не сезон, и что место совсем не грибное. Потому лейтенант с радостью согласился.
Свежий утренний воздух набегал приятным ветерком, приглушённо урчал мотор, чуть подпрыгивал на ухабах просёлочной дороги мотоцикл. Капитан Похренов мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Ему нравилось это утро, это время года и эта просёлочная дорога. Ухабистая? Да и пусть, у мотоцикла колёса большие, сильно не трясёт. Зато здесь нет ни одного инспектора, а это значит, побродив по лесу, можно будет ещё посидеть у деда Миши, поговорить по душам под рюмочку-другую.
Дед Миша некогда был лесничим, но выйдя на пенсию, так и остался жить на хуторе, тесно показалось ему в селе, к простору привык. Как капитан сдружился с дедом, неизвестно. Но навещал он старика регулярно, как родного. Делал в городе необходимые покупки, а если сумма была небольшой, категорически не брал денег. Дед Миша тоже не оставался в долгу и периодически передавал детям и супруге Похренова то цветочного медку с собственной пасеки, то солёных груздочков, то лесных ягод.
Старик встречал гостей у ворот, видать, заранее услышал шум мотоцикла. Он отворил створки, пропуская транспорт во двор.
- Здравствуй, отец,- Похренов соскочил с мотоцикла и поздоровался с дедом за руку.
- Здравствуй, здравствуй, с внучком приехал по грибы?
Дед по какой-то своей прихоти величал лейтенанта внучком, но тот не обижался.
- В самый раз приехали, как раз пошли, а я уж волноваться начал, боялся, упустите момент, - дед на радостях суетился вокруг гостей и был слегка многословен. - Первый подберёзовичек - он же лучше осеннего. Вы сейчас вдоль склона пройдёте, там солнышко хорошо землю прогрело.
- Погоди, отец, - перебил его капитан, доставая из коляски авоську, - тут хлеб, сахар, ну всё как обычно.
- Спасибо, спасибо, от молодец, не забываешь старика...
- Это вот, ты же знаешь, мы полевую форму не носим, а раз в два года всё равно выдают, я твой размер взял.
С этими словами Похренов вручил деду Мише пару юфтевых сапог.
- От спасибо так спасибо, - дед принял подарок с видом кузнеца Вакулы, которому царица подарила свои черевички. - Добрые сапоги, армейские, а то мои совсем износились.
Старик на минуту задумался и хитро прищурился:
- Это обмыть надо, чтобы носились. Вы давайте сейчас прогуляйтесь по холодку, пока жара не началась, а я на кухне похлопочу.
Еле приметная тропинка петляла по самому краю лесной опушки. Похренов и Крайнов, чуть разойдясь в стороны, шли вдоль неё. Подберёзовиков было не так чтобы много, но попадались. Раз за разом в корзины опускались крепкие, молодые грибы.
Так незаметно прошёл час и грибники присели передохнуть. Они уже успели обогнуть склон по дуге. Перед ними открылся вид на полигон, прямо как на ладони. Вон вышка руководителя, впереди и в стороне мишенное поле. От этой картины у Похренова испортилось настроение.
- Вот оно, счастье, да не укусишь, поди попади в эти мишени, - капитан достал сигарету, прикурил и горестно затянулся, выпустил дым и взглянул на лейтенанта.
Тот задумчиво смотрел на полигон, как бы что-то просчитывая в уме.
- Слушай, Петрович, - нарушил паузу Крайнов, - а ведь все наши промахи только по дальности, так?
- Так, - подтвердил Похренов, силясь понять, к чему клонит лейтенант.
- И чтобы попасть, нужно правильно определить точку сброса, или чтобы кто-то подал команду на сброс, верно, Петрович?
- Тоже мне, открытие сделал, раньше сами определяли, теперь вот баллистический вычислитель должен команду подать, а у него с определением сам видишь как, - возмутился пустым трёпом капитан.
- А если подать команду с земли?
- Это ещё как?
- Смотри, вот исходный ориентир, - ткнул лейтенант пальцем в сторону горизонта, - вот мишени, а так проходит линия боевого курса. Если проецировать вертолёт на те холмы, дальность до метра определить можно. В нужный момент сигнал, сброс и в яблочко.
- А кто сигнал подаст?
- Мы деда Мишу подключим, сделаем ему флажок как в автогонках.
Капитан с сомнением покачал головой.
- Не, не пойдёт. Но, допустим, что у нас выгорит, так рано или поздно нас вычислят.
- Что ты тормозишь? - язвительно сказал Крайнов. - Слушай меня, неделю бомбим прицельно, в пятницу тебе командир вручает талон, в понедельник машина в твоём гараже. А дальше - трава не расти, машина-то уже твоя. И если что, отбрешемся.
- А ты молодец, дело говоришь, - просиял Похренов, молодецки вскакивая на ноги. - Пошли.
И будущие снайперы направились к хутору деда Миши.
Едва переступили порог светёлки, капитан понял, что-то неспроста. Стол накрыт куда обильней обычного, да и дед нет-нет, да и зыркает на него вопросительно. Но торопить вопросами не стал, пусть тот созреет.
Когда уже выпили по три рюмки, обсудили погоду, грибы, проблемы апартеида в Африке, дед приступил к основному вопросу.
- Слушай, Петрович, твоя помощь нужна, ты же в полку человек уважаемый.
- А то, - со сдержанным достоинством кивнул капитан.
- Надо, чтобы ты переговорил с нужными людьми, у вас там на полигоне много земли гуляет. Там низинка одна есть, далеко от мишеней, грунт там уж больно хорош. Нельзя там картошечку посадить? Никому ведь мешать не будет.
Для Похренова, который с начальником полигона были соседями, это действительно был не вопрос. Действительно, кому помешает небольшой огород?
- Считай, вопрос уже решён, в этом году уже, правда, поздно, а со следующей весны можешь сажать.
- Да я уже посадил и даже окучить успел, мне бы как это, узаконить.
Похренов только восхищённо покачал головой:
- Считай, узаконено.
- За это надо выпить,- опять засуетился дед Миша.
Выдержав паузу, капитан приступил к своему вопросу.
- Михаил Игнатьевич, вы же у нас фронтовик?
- Да, да, всю войну почитай, как призвали в сентябре сорок первого, так в матушке-пехоте рядовым, до самого Берлина.
- Вот и я говорю, опыт у вас преогромный. И вы хоть на пенсии, но прошу вас, окажите помощь в обучении молодого поколения, - с этими словами капитан кивнул в сторону лейтенанта. Крайнов хотел было возмутиться, что он всё придумал, а его чуть ли ни неучем выставляют, но, сообразив, к чему клонит Похренов, благоразумно промолчал.
- Так вы же как бы лётчики, а я пехота, - замялся дед.
- Вот! - ткнул пальцем в потолок капитан. - А разве вас своя авиация по ошибке не накрывала?
- Что было то было, - согласился дед.
- А всё почему? Взаимодействие ни к чёрту!
- Точно, ни к чёрту!
- Вот мы и хотим попросить вас потренировать, - опять кивок в сторону Крайнова. - В отработке взаимодействия. Конечно, можно кого из соседей мотострелков подключить, но куда им до вашего опыта.
Такая плохо скрытая лесть сломила сомнения деда, решающим аргументом стала поллитровка спирта за каждую лётную неделю.
- Не газуй так сильно! - сказал Крайнов капитану, когда они уезжали от деда.
- Что не так?
- Сцепление мне, сожжешь.
Похренов только хмыкнул, но ничего не сказал.
Понедельник, день предварительной подготовки, выдался для лейтенанта тяжёлым днём. Он получил в секретной части листы и склеил карту подробного масштаба, нанёс цели, линию боевого курса, местоположение наблюдателя и ориентиры, напротив которых будет проецироваться вертолёт. А после службы Похренов с Крайновым поехали к деду объяснять порядок его действий на завтра.
И вот настал день истины. Медленно проплывали под вертолётом поля, перелески, реки. На пилонах вертолёта висели две капли, так на своём сленге величают бомбы лётчики.
- Подходим к исходному,- сказал по переговорному устройству лейтенант командиру.
Похренов несколько раз включил и выключил фары. Так они договорились с дедом, чтобы тот опознал их.
- Дед на месте, нас видит, флажок поднял, - снова доложил лейтенант.
- Четыреста пятый, выход на боевой, - это уже по радио запросил полигон капитан.
- Я Репа, четыреста пятому выход на боевой разрешаю, цель, четыре два,- отозвался руководитель на полигоне.
- Четыре пятый понял, разрешили, цель четыре два.
Впервые на полигоне Крайнов не смотрел в прицел. Он даже не снял со стопоров прицельную станцию. Прилипнув лбом к плексу фонаря, лейтенант во все глаза наблюдал за дедом. Большой палец правой руки подрагивал от напряжения на гашетке сброса.
И вот она отмашка!
- Сброс! - почти заорал лейтенант, утапливая гашетку.
Еле заметно вздрогнул вертолёт. Мучительно потянулись секунды ожидания.
- Четыреста пятый, отклонение влево два, оценка отлично, - наконец отозвался позывной Репа.
- Ура! - одновременно заорали Крайнов с Похреновым, к счастью не по радио в эфир.
Это была победа. На втором заходе капитан учёл ветерок, взял правее. Результат не заставил себя ждать.
- Четыреста пятый, прямое попадание, - отозвался Репа, даже в искажённом связной аппаратурой голосе явственно слышалось удивление.
До конца недели экипаж Похренова имел ещё четыре прямых попадания и три небольших уклонения, но все случаи на оценку отлично.
- Ну что, господа пилоты, - начал свою речь подполковник Перепрыжкин, - вот у нас и определились первые лидеры.
- Капитан Похренов, лейтенант Кранов, выйти из строя.
Крайнов с Похреновым, старательно изображая подобие строевого шага, вышли на середину строя и остановились в аккурат под стендом наглядной агитации, где стараниями майора Краснобаева уже висел боевой листок.
Заголовок крупными буквами гласил: Равняйтесь на экипаж Похренова!
Чуть ниже шла традиционное фото героев дня на фоне вертолёта, ещё ниже - таблица с результатами стрельбы.
- За отличные результаты в боевой подготовке капитану Похренову и лейтенанту Крайнову объявляю благодарность!
- Служу Советскому Союзу,- хором ответили Крайнов с Похреновым.
- И ещё, - продолжал Перепрыжкин, - как я обещал, очередник Похренов получает талон на «Жигули».
С этими словами вручил заветную бумажку покрасневшему от волнения капитану.
Закончил свою речь подполковник словами:
- Завтра парково-хозяйственный день, Похренов и Крайнов выходные.
Сказать, что суббота оказалась для них выходным, значит погрешить против истины. В то время, как большинство офицеров полдня слонялось по части, отсиживалось в классе или изображали бурную деятельность, Похренов и Кранов успели снять деньги в Сбербанке, выкупить «Жигули» в Военторге, поставить их на учёт в автоинспекции, там же снять с учёта мотоцикл и вновь поставить его на учёт, теперь уже на Крайнова.
Кто думает, что это просто в один день, тот просто не знал советской бюрократии.
В воскресенье лейтенант, теперь уже хозяин мотоцикла, подкатил к дому, где снимала комнату Таня.
А дальше было как в мечтах лейтенанта: и удивлённое лицо Тани, и катание по городу, и озеро в подарок. Но только до того момента, пока Таня не подошла босиком к воде и не попробовала пальчиков воду.
- Тёплая.. как молоко,- и озорно сверкнув глазами: - Давай искупаемся?
- А... а купальник, - ляпнул Крайнов и начал краснеть, ощутив себя ковбоем из незабвенного анекдота.
- Так, мы же здесь одни, кто увидит? Или ты меня стесняешься?
С этими словами Таня не отворачиваясь от него и не требуя, чтобы отвернулся он, стала снимать сарафан. Ползла вверх ситцевая ткань, обнажая стройные Танины бёдра, ажурные, явно заграничные трусики, живот, аккуратный пупок, яблочки грудей с кнопочками сосков. У лейтенанта перехватило дыхание. А девушка без какой либо тени смущения сбросила трусики, и вскинув руки, завернула свою косу венком.
- Ну что ты застыл, пошли, - Таня медленно повернулась и грациозной походкой пошла в воду.
Крайнов понял, что ему тоже надо охладиться в одном месте. И чем скорее, тем лучше. Так быстро он не раздевался даже на курсе молодого бойца. Лейтенант буквально сорвал с себя одежду и бросился в воду. Загребая воду сильными руками, он в несколько взмахов пересёк озерцо.
-Эй, ты куда? - услышал он за спиной удивлённый окрик Тани.
Крайнов оттолкнулся от противоположного берега и так же быстро поплыл назад. Остановился на отмели, отдышался.
- Ну что ты убегаешь от меня? - подплыла к нему девушка.
- Таня я...
- Молчи...
И он молчал, поскольку Таня запечатала ему рот поцелуем. А он ведь сам до этого так и не решился, целовал девушку только в мечтах. И как кстати оказалось припасённое в коляске мотоцикла одеяло.
Прошёл месяц. Так случилось, что с той пятницы на полигон летали всего три раза. Потом в одной из частей случилась авария и полёты однотипных машин запретили на полторы недели до выяснения причин. Затем испортилась погода и летали только опытные лётчики, подтверждали класс. Крайнову дела не находилось и он откровенно скучал. Зато было время подумать. Что-то разладилось у них в отношениях с Таней. Крайнюю неделю у девушки стало резко меняться настроение, порой она была откровенно раздражительной. Подумав, лейтенант решил, что девушку беспокоит неопределённость их отношений. Ведь они близки, а он так и не сказал тех главных слов, которые желает услышать каждая девушка.
- Всё, решено, сегодня делаю ей предложение, - дал себе слово лейтенант.
После службы он зашёл в свою комнату общежития, выбрал рубашку построже, брюки, всё тщательно отутюжил, переоделся. После чего последовал на задворки городка, где тянулись ряды сколоченных из подручного хлама курятников, которые гордо именовались гаражами. Мотоцикл, любивший порой покапризничать, на этот раз завёлся с пол оборота. Крайнов уже давно заметил, что эта чёртова железка никогда не подводила, когда дело хоть как-то касалось Тани. По пути он заскочил на уже почти опустевший рынок, купил цветов и соорудил грандиозный, хоть и несколько аляповатый букет.
- Ой, а куда это ты так вырядился? - удивилась, когда он появился на пороге библиотеки, Таня.
Крайнов не стал тянуть, а решил действовать, как при прыжке с парашютом, раз и всё.
- Татьяна, я прошу вас, выходите за меня замуж, - и протянул букет.
Девушка задумчиво взяла букет, положила его на стол, подошла к лейтенанту и уткнувшись ему в плечо, разрыдалась.
- Ну вот, тянул ты, гад, время, а девушка страдала, - ругал Крайнов себя.
- Тяня, Танечка, ну я виноват, ну прости дурака,- пытался он успокоить девушку.
Как ни странно, всхлипы стихли. Таня отпрянула от его плеча и хоть её глаза были мокрыми, она улыбалась.
-Не обращай внимания, просто мне поплакать захотелось. Я согласна.
Вот и пойми после этого женщин, лейтенант вздохнул и обнял девушку.
- Послезавтра мой папа приедет. Приходи, я вас познакомлю. Он у меня любит напустить строгость, но на самом деле он очень добрый и замечательный.
Будь в тот день Крайнов более наблюдательным, то служебная «Волга», припаркованная у дома Тани, могла бы помочь сделать правильные выводы и найти правильный стиль поведения. Но он же летел на крыльях любви, ничего не замечая вокруг. А ещё он раздумывал, как признаться девушке, что он не механизатор.
Едва он подошёл к калитке, как открылась дверь веранды и навстречу ему выбежала Таня.
- Папа, выходи, он приехал!- крикнула она внутрь дома.
Крайнов обнял девушку и в следующий момент застыл изваянием. По лесенке крыльца навстречу ему, сверкая погонами генерал-лейтенанта, спускался сам командующий авиацией округа. Правда, Таня этого не заметила.
-Это мой папа, он самый лучший папа в мире, - щебетала она, - папа, а это...
- Погоди дочка, - благодушно молвил папа, - мы сами по-мужски поговорим.
- Как звать тебя, добрый молодец, что смог ледяное сердце моей принцессы растопить?
С этими словами генерал, чей один только взгляд повергал полки, нежно привлёк свою дочку к себе. И выглядел таким ручным, таким домашним и в голосе совсем не было строгости.
Увы, это не спасло лейтенанта, рефлексы оказались куда сильней. Он мгновенно принял строевую стойку и чётким голосом отчеканил.
- Лейтенант Крайнов, лётчик-оператор вертолёта ми двадцать четыре!
Брови генерала удивлённо поползли на лоб, а и без того большие глаза Тани стали совсем огромными.
- Как! - вскрикнула она срывающимся от обиды голосом, - ты меня обманывал? Как!
- Таня, я...
- Уходи, я не хочу тебя видеть! - всхлипывая, девушка убежала в дом.
Лейтенант попытался броситься за ней, но генерал поймал его за руку.
- Погоди, лейтенант, я, кажется, понял, в чем дело. Ты уж поверь, сейчас с ней говорить бесполезно. Ты вот что, дуй сейчас в часть, а уж завтра вечером к нам.
- Есть, товарищ генерал!
- Да ладно, без формальностей.
Когда за мотоциклом Крайнова улеглась пыль, генерал достал сигарету, закурил.
Хех! Конспираторы, мля!- сказал он в пустоту.
Генерала разбирал смех. - Это же надо! Его младшая дочь, такая гордая, такая независимая, заявила тогда родителям, что ей не нужны ухажеры, которые смотрят не на неё, а на папины погоны. После института подалась в эту глушь, где её никто не знает, чтобы замуж по любви выйти. И надо же, нарвалась таки на лейтенанта. Причём с такими же комплексами, как у самой. Нет, против судьбы не попрёшь. А хлопец вроде ничего. Но не будем спешить с выводами, сначала с дочкой поговорю.
- Где тебе черти носят! - набросился на Крайнова Похренов, едва тот подкатил к воротам части.
-А что случилось?
- Что-что, сбор офицеров. Ты хоть записку оставляй, куда уезжаешь.
- Это потому что командующий авиацией приехал?
- Ну да, с внезапной проверкой, только не сегодня, а завтра.
- Не, он уже здесь.
- С чего ты взял?
- Да я его вот только видел, - сказал лейтенант и, вздохнув, добавил:
- И всё идёт к тому, что буду видеть очень часто...
Похренов с тревогой взглянул на своего лётчика-оператора. Говорит загадками, вид расстроенный. Не заболел часом? Но лишних вопросов задавать не стал.
- Пошли в класс, там уже все собрались.
В классе присутствовал почти весь лётный состав. Половина в гражданской одежде. Значит, сбор был внеплановым и поспешным.
- Так, главные фигуранты прибыли, можно начинать,- сказал командир полка, и не удержавшись, добавил язвительно:
- Стыдитесь, товарищ лейтенант, целый подполковник вас дожидается. Где гулять изволите?
- У девушки был, - буркнул Крайнов.
- У девушки, - передразнил его подполковник, - в вашем возрасте нужно больше головой думать, а не другим местом. Тогда и карьеру сделаете, ведь способности у вас есть.
Крайнов промолчал, а командир полка продолжал.
- Ну, ладно, оставим лирику и перейдём к делам земным. Завтра к нам с проверкой прибывает командующий авиацией округа. Среди всего прочего он желает оценить наши успехи на полигоне. Доверим мы эту почётную миссию, - подполковник задумчиво окинул взором класс, - звену капитана Амбицина.
- Есть! - обрадовано воскликнул капитан, - несмотря на относительную молодость, его звено считалось лучшим в полку, а он сам уже метил в заместители командира эскадрильи, а потому, старался не упускать случаев показать себя перед начальством.
- Звено поведу я, а капитан Амбицин заступит помощником руководителя полётов.
- Есть, - уже обиженно произнёс Амбицин.
- Амбицин, не дуй губы, - возмутился Перепрыжкин, - ну что ты сейчас показать сможешь? Дружный промах по цели?
Амбицин вздохнул, но ничего не ответил, командир был прав.
- Руководитель полётов на полигоне как всегда майор Блудов.
- Есть! - с энтузиазмом ответил штурман полка. Это было его любимым делом. Очень удобно. Промах, значит экипаж виноват, попадание, так это он удачно на цель вывел.
- Остальной состав группы руководства зачитает начальник штаба, а майору Блудову, капитану Похренову и лейтенанту Крайнову следовать за мной.
В кабинете, расположившись в кресле и усадив гостей на стульях, командир сразу приступил к делу.
- Ну, господа снайперы, прошу поведать ваш секрет.
Крайнов и Похренов переглянулись.
- Только не говорите про инструкцию, - на корню обрубил попытку выкрутится командир. - Весь полк действует по инструкции и весь полк мажет.
Деваться было некуда, пришлось поведать начистоту.
- Однако... - только и смог сказать в конце исповеди Перепрыжкин.
Он не знал, как поступить. Вроде и подлог, а с другой стороны, ведь проявили смекалку и добились попаданий, на этом Россия века веками стоит. И оставался открытым вопрос, что завтра делать.
Выручил штурман полка, проявив, прямо-таки житейскую мудрость.
- Делать нечего, командир, сажай этого рационализатора к себе в переднюю кабину и работайте по его методе.
- Так это как бы подлог...
- Ну какой подлог? Есть вертолёты, есть цели, есть в эти цели попадания. А подробности высокой комиссии знать и не надо. Сегодня она здесь, завтра там, а мы сегодня или завтра с этими вычислителями разберёмся. А не мы, так соседи.
- Пожалуй, ты прав...
- Да, вот что ещё, командир, я бы рекомендовал вместо практических бомб по две сотки каждому повесить. И эффект показательный, и никто не разберёт, прямое попадание, или рядом. Были мишени, а потом раз и нет мишеней.
- Не нравиться мне это, - с сомнением покачал головой Перепрыжкин. - Да будь по-вашему.
- Похренов!
- Я!
- Давай дуй к своему корректировщику, чтобы завтра в шестнадцать ноль-ноль был на позиции. Работать по первой машине.
- Разрешите выполнять?
- Погоди, - Перепрыжкин достал из сейфа бутылку дорого коньяка, - передай деду, скажешь, командир лично просил.
Оглашая гулом окрестности, звено вертолётов шло на полигон. Населённые пункты на этот раз тщательно обходились стороной: на подвесках боевые бомбы.
Впервые лейтенант Крайнов выполнял обязанности штурмана звена. В другое время он бы уже возгордился, но сейчас это его совсем не радовало. Из головы не шла вчерашняя ссора с Таней. Ну как лейтенанту доказать искренность своих намерений девушке, если у той папа генерал?!
Дед Миша отнесся к поручению со всей серьёзностью. Еще в шесть утра он приготовил всю амуницию, и позабросив все домашние дела, ждал время «чэ».
И принёс же чёрт в два часа дня его давнего кореша деда Прошку по прозвищу «вертолёт». Такую кличку он схлопотал за то, что несмотря на свои восемьдесят с лишним лет, был необычайно подвижен. Двенадцать километров от деревни до райцентра он за расстояние не считал и никогда не брал в расчет автобус. А уж по пути назад сделать крюк в шесть километров, заглянуть к товарищу на хутор, было плёвым делом.
- Здорово Игнатьевич, - поздоровался дед Прошка, ступив на порог.
- Здравствуй, Прохор.
- А я вот в райцентр ходил шило и дратву покупать. Ну ты вот скажи, как сапоги сейчас делают, всего месяц назад купил, а они уже по швам полезли.
- Тебе не шило, нужно клещи было купить.
- Это зачем же?
- Да гвоздь из задницы выдернуть, чтобы по пустякам пять раз на дню в город не бегал. Глядишь, и сапоги целее будут.
- Это ты зря, Михаил, я ведь пока бегаю, так пока и живу, а как сяду, так сразу все хвори разом и наваливаются. Да и не могу я в доме сидеть, сам понимаешь.
Деду Мише жалко стало товарища. У него-то ведь в области жил сын, внуки, хоть изредка, но навещали старика. Семью же Прохора полицаи порешили, пока тот на фронте был, а новую тот завести так и не смог, всё говорил, не могу жену и дочек забыть. И за всем эти внешним балагурством прятал старик свою боль.
Дед Миша вздохнул, достал из шкафчика бутылку медовухи, стопку, налил и поставил перед Прохором.
- А сам-то чего? - удивился тот.
- Мне надо ещё до пчёл сегодня, - соврал дед Миша.
Прохор пожал плечами, выпил.
Некоторое время старики неторопливо говорили за жизнь. Когда бутылка опустела наполовину, дед Прошка не удержался от похвалы.
- Знатная медовуха у тебя, Михаил, получилась.
- А как же ей не быть знатной, - расцвёл от похвалы дед Миша, - Лесной медок, да авиационный спирток своё дело знают.
- А спирт откуда берёшь? - насторожился Прохор.
- Вот чёрт, проговорился, - подумал дед Миша, - потом решил, что никакой военной тайны не выдаст, если расскажет такому же как и он фронтовику, что к чему.
Правда, если дед Миша был самый что ни на есть окопник, то Прохор был ездовым. Кто-то презрительно улыбнётся, обоз. Но тот, кто был на передке, видел, что это за работа. Танки немецкие прут, сверху «юнкерсы» бомбами свинцом поливают, а на батарее телефонные трубки обрывают: Снаряды давай! А лошадёнка она что, месяц назад колхозное поле пахала, снарядов и пуль пугается, того и гляди понесёт. Вот и берёт её ездовой родимую под уздцы, и на передовую как в атаку, в полный рост. Сам впереди, лошадку от пуль собою закрывает, потому что ранят самого, так полбеды, а пострадает родимая, всё, боевая задача не выполнена.
Как-то раз Прохора снарядом почти накрыло, самому ничего, только контузило слегка. А лошади осколком передние ноги подчистую срезало. А немец как ошалел, прёт не глядя на потери, того и гляди, прорвёт оборону.
Вскинул Прохор карабин, прервал мучения животного. Потом как ружьё за плечи закинул, схватил с телеги ящик со снарядами и бегом на батарею. Добежал, вручил артиллеристам и бегом за вторым. Так полдня зайцем и пробегал, но батарея ни на миг не замолкла. Командир полка его к «Славе» представил, да в штабе дивизии не поверили: Не под силу это,- говорят, - человеку. Да и где это видано, обоз, «Славой» награждать? Вот вам, товарищ боец, медаль «За отвагу», больше нельзя.
А солдат и тому рад, как не крути, а награда.
- Ты думаешь, чего я здесь сижу в лесу? Может, и перебрался бы давно, да вот просят меня лётчики фронтовой опыт передать.
- Что же ты им можешь передать? Ты же пехота.
- А я у них как это, - дед Миша на минуту задумался, вспоминая мудрёные слова, затем важно произнёс:
- Передовой авиационный наводчик.
- Брешешь!
- Да вот смотри! - Дед выложил на стол сигнальный флажок, схемы захода с точками визирования, армейский бинокль. - Я вот сейчас с тобой сижу, а мне в шестнадцать ноль-ноль нужно быть на «энпэ».
- А я-то думаю, что ты всё на ходики поглядываешь, только они у тебя сильно отстают.
- Как отстают? - как ужаленный вскочил дед Миша, - А сколько сейчас?
Дед Прошка достал из кармана часы и произнёс: Пятнадцать сорок пять.
- О, господи! Не успеть!- дед Миша торопливо сгрёб свою амуницию со стола, - Чего расселся, бежим!
Старики выбежали из избушки и заторопились по тропинке вдоль опушки. Бежали они так быстро, что не всякий солдат первогодок смог бы догнать. И когда до места наблюдения было всего ничего, из-за пригорка вынырнуло звено вертолётов и легло на боевой курс.
- Погодите, родненькие, мне не успеть, - мысленно взмолился дед Миша, и не осознавая, чего творит, махнул флажком.
Не будь у Крайнова голова забита мыслями о Тане, он бы сразу заметил несоответствие. Но увы, несчастный влюблённый свои обязанности выполнял как на автопилоте. И заметив взмах флажка, дал в эфир команду: Сброс!- и утопил гашетку.
Восемь фугасных бомб, каждая весом сто килограмм, плотной группой понеслось к земле.
Майор Блудов, помимо прочих своих талантов, обладал звериным чутьём на опасность. Он и сам не мог объяснить, почему у него вдруг ни с того ни с сего появлялось желание, к примеру, срочно перейти на другую сторону улицы. Но едва он это делал, как там, где бы он прошёл, игнорируй желание, с крыши падал кирпич.
Вот и сейчас майор дал разрешение группе работать на полигоне, а затем бросил микрофон и заорал стоящему рядом генералу:
- Ложись!
Командующий авиации округа, хоть и большой начальник, но человек военный, потому рефлексы имеются. И он хоть и не упал ничком, как на курсе молодого бойца, но, не раздумывая, начал принимать команду лёжа. Это и спасло от больших неприятностей. А также то, что по причине жары все окна с вышки командного пункта были сняты. Над головой с грохотом пронеслась упругая ударная волна, полетели комья земли, мусор. Что-то тяжёлое ударило генерала в лоб, вязкая жижа залила глаза, потекла по щекам.
- Всё, я убит, - подумал генерал. - Жаль, не узнаю, кого родит дочка, внучку или внука?
Минут пять он лежал неподвижно. Но душа не торопилась покидать бренное тело. К тому же раздражал острый запах картошки.
Командующий поднял руки и протёр глаза, на руках осталось что-то белёсое и липкое. Но точно не кровь. Генерал поднялся на локтях, огляделся. Всё помещение и он сам забросаны комьями земли, а помимо этого валялось то тут, то там с десяток клубней молодого картофеля. Один из них, довольно увесистый лежал пряамо на пульте радиостанции. А огромный, багровый синяк под глазом майора Блудова красноречиво свидетельствовал, в какое препятствия он попал.
- А тот, что мне в лоб угодил, в кисель разлетелся, даже шишки нет. Наверное, другой сорт, - про себя отметил генерал.
Он взял картофелину с пульта, повертел его в руках.
- Блудов, вы чем тут бомбите?
Штурман только промычал чего-то в ответ.
- Да, тяжко ему тут приходится, - про себя посочувствовал генерал.
Внезапно страшная догадка обожгла мысли: Бомбы упали вне полигона!
- Машину! - вне себя заорал командующий.
Машина оказалась тут же за командным пунктом и в ней безмятежным сном спал солдат-водитель. Некоторое время пришлось его будить, а заодно объяснить, кто он такой и чего ему делать. Потому к месту падения добрались минут через десять. Перед глазами предстала фантастическая картина помеси огорода с лунным пейзажем. Но это была территория полигона и, главное, никого не убили. Камень с плеч упал у генерала. Ему стало легко на душе, что всё обошлось, что он жив и теперь точно узнает, кого родит дочка.
- Майор, а чей это огород?
Штурман только плечами пожал, мол, знать не знаю, впервые вижу.
- Да чей бы он ни был, но одно понятно, что здесь самая что ни на есть зона рискованного земледелия, - генерал пнул картофельную ботву носком ботинка, после сел на траву и захохотал.
- Нет, ты только представь, майор, - объяснил он ничего не понимающему штурману, - как будут хохотать в компаниях, где мы сегодняшнее наше приключение расскажем?
Штурман представил и начал хохотать тоже.
- Ну что, товарищи колхозники, подивили вы меня сегодня, подивили, - командующий медленно, заложив руки за спину, прохаживался перед строем полка. У него кстати, появилась новая привычка, поминутно почёсывать лоб.
- И не строй обиженное лицо, председатель, - это уже к подполковнику Перепрыжкину, - я точно знаю, колхозники. У меня же зять, - на этом слове генерал сделал ударение, - механизатор широкого профиля, под твоим началом ходит.
Подполковник Перепрыжкин побагровел. Как, у него в полку служит зять командующего, а он ни слухом, ни духом?
Совсем иначе отреагировали немногочисленные женщины из управления полка. Вмиг удлинились шеи, завертелись головы, забегали глаза в поисках вероятной кандидатуры. Зять командующего! Это же такой повод для сплетен. Больше всех старалась незамужняя секретарша Тая, эффектная блондинка лет тридцати,- это что же такое, люди добрые, в полку генеральский зять, а она ещё не затащила его в постель? Прямо удар по репутации.
- А как хорош мой зять в работе! - продолжал генерал, - сам лично видел, за секунду гектар картошки убрал. Стахановец, одним словом. Я верно говорю, лейтенант Крайнов?
После этих слов все присутствующие обернулись в сторону лейтенанта, и тот малость ошалел от такого обилия внимания.
- Так точно, товарищ генерал, только и о вас у меня была информация, что вы работаете воспитателем трудных подростков.
Генерал жестом унял взрыв хохота.
- А это ты верно заметил, воспитатель, у меня понимаешь, целый округ недорослей. Вот и воспитываю.
Вновь грянул хохот. Под этот шум генерал тихо сказал всё ещё пребывающему в ступоре командиру полка:
- Не ломай голову, подполковник, я про зятя сам только вчера узнал. Как и про то, что вскоре стану дедом, тоже...
На пороге штаба возник оперативный дежурный.
- Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к товарищу подполковнику.
- Что там у тебя?
-Шифр телеграмма из штаба вэвээс!
- Давай сюда, - командующий взял бланк, пробежал глазами и зачитал сообщение вслух:
- Связи с выявленными конструктивно-производственными недостатками практическое бомбометание приостановить до выполнения доработок заводскими командами.
-Вот и всё, пострадавших нет, виновных нет, командир, люди в твоём распоряжении.

На стене у деда Миши много фотографий. На одной из них красуется Крайнов, уже старший лейтенант, к нему прижалась красивая молодая женщина, та самая Таня. В обоих в руках по свертку с младенцем. Зря гадал генерал, кто родится, внук, или внучка, дочка родила обоих сразу. Дед Миша часто смотрит на неё, говорит, помогает прогонять дурные мысли.
В гостях у деда опять был его друг Прохор. За окном апрель радовал землю первым теплом, ещё немного, и начнётся пора полевых работ.
- А что, Игнатьевич, будешь в этом году картошку на полигоне сажать? полюбопытствовал Прохор.
- Конечно, буду.
- А не боишься, что опять?
- Не, не боюсь, сейчас они что те снайперы. Сам видел.
Дед Прошка отхлебнул медовухи и задумчиво посмотрел в окно на пролетающий вертолёт.
- А вот скажи, Игнатьевич, техника-то у них сейчас первоклассная, но без нас они никуда.
- Факт, - согласился дед Миша.

СУДИЛИЩЕ

Ночь прошла. Утро забрезжило, но лишен возможности увидеть зорю утренней Авроры, по причине отсутствия в камере окон разбужен только топотом сапог арестованных из других камер. Грюкнув замком начальник караула распахнул и мою дверь.
- Подъем!!!
Вскочил. Смятен, но не распластан духовно. Аккуратист и в мелочах разглядел пожамканую кучу кителя, который использовал замест подушки. Каково будет отгладить сукно? В чем и впредь вальсировать на балах и блистать в раутах? Исправимо! Прилежен, я никогда не поручал тонкую работу ни прачке ни белошвейке. Всегда сам прилажу подворотничок или напарю острую складку. Накрахмалю обшлаг. Милые заботы отошли на другой план.
- Анжела! Коварная! Ты прервала мой безупречный полет к вершинам карьеры в мгновение ока!
Так думалось мне когда плескал холодной водой в лицо, склоняясь над надтреснутой раковиной . Был одинок в этой процедуре. По новому порядку, утвержденному капитаном Татуловым (как помнит читатель сей фигурант истории недавно назначен начальником гауптвахты и являлся виновником водворения в оную автора) арестованным разных камер не следовало совмещать утренних процедур. Понурый, возвращаюсь вновь в свое узилище ожидать дальнейшей участи. Но надежд не теплю. Уверен, что неотвратимая длань военного закона вознеслась надо мной. Поделом!
Китель сдан в камеру исполняющую роль гардероба. Поджав колени умостился на досках струганных как говорил выше гладко и окрашенных в цвет нежно зеленый. Быть может он сулит надежду? Ничуть! Все нарочито довлело!!!
Доселе , назначаемый в караул на гауптвахту всегда заставал в этом предварительном отсеке насельцев. Коротал с ними в неторопливых беседах часы поста. Или слушал раскатистый храп, если те были помещены него в состоянии как говорят на французский манер «под шофе». На утро их судьбу определяли и они становились обычными сидельцами других камер или покровленные высокими благодетелями возвращались к постоянным местам службы, непременно (как надеюсь) оставляя в своих сердцах приязнь ко мне. Ведь я был им брат и исповедник. Разделял сигаретку. Позволял курить ее во внутреннем дворике и разглядывать сквозь решето колючей проволоки звезды. Внимал историям грехопадений.
Ожидал ли автор похожего отношения и к себе? Вполне! Но порядок истребивший вольтерьянство прежних времен уже коснулся устоев тихой обители. Все бдели и насторожены. Новшества, введенные новым местоблюстителем «гауптической вахты» отразились в четком соблюдении правил перевоспитания заблудших душ. Я мог внимать только слухом.
Сухая, трескучая дробь барабана возвестила о начале строевых занятий. Я продолжал ожидать своей участи. Нетерпелив? Извольте! Приучен часами самоподготовок к созерцанию строгих формул и теперь не стал отвлекаться на пустые терзания. Вообразив стену доскою, стал мысленно оппонировать Пифагорову правилу доказательства теоремы о катетах и гипотенузах. Сделал гимнастику. Воспрял буквально!!!
Увлеченный формулостроением не застал привычного уже грюканья замка. Вскочил. На пороге начальник караула вновь. С ним выводящий конвоир. Штык примкнут. Торжество момента исполнено сочувствия к моей судьбе. Читаю подобие жалости в их глазах. Что ж! Я готов!!! Жалости не приму!!! Как один из Севастийских мучеников ступаю на дорогу судилища за веру и идеалы. Простите, но читателю меня понять не трудно. Неизвестность пугает, но определенность мирит с бытием.
Сопровождаемый конвойным препровожден в комендатуру мимо марширующих арестантов. Их лица преисполнены терзаний.
Уже мне прислана замена. Однокурсник в парадном мундире за столом несет неоконченную автором службу. Рядом давешний дежурный - капитан. Глядит тревожно, предполагая сексотство в отношении его попустительства моей ночной отлучке. Я ободрил его гордым взносом головы. Непокорный обстоятельствам, покорен только Божьей воле. Вступаю в комендантский кабинет.
- Фамилия?
Напротив , за столом капитан Татулов и незаметный допрежь начальник в мундире мотострелка. Без эполет и аксельбантов. Как принято Уставом и приказами Министра обороны. Татулов держался более удобного костюма, но опереточно не смотрелся. Скорее уместно, в своем пятнистом комбинезоне почетной роли опричника гарнизонных разгильдяев . Стекла его очков дымчато отблескивали и отражали удивленные несколько лица конвоира и начальника караула гауптвахты.
Я доложил. Четко. Не без достоинства, но и не дерзко.
Заговорил комендант.
- - Причину снятия с наряда знаете? Вот рапорт начальника гауптвахты. Вас расстрелять за это мало!!! В святая святых б..дь протащили!!! Скотыыыыы!!! Честь мундира паскудите!!! Молчать!!! Вы мне расскажете кто помог!!! Кто допустил!!!
Он не орал, однако голос его срывался на визг и портил назидательность внушения.
- Караул за дверь!
Команду исполнили. Теперь один на один, словно перед лицом инквизиции испытываю чувства Галилео. Пафос упорства отмел как неуместный. Ответствую.
- Виноват! Готов составить объяснительную.
Искренностью заворожил оппонентов. Но не впервой. Научен баталиями во время научных конференций и семинаров. Всегда был зван в содокладчики и отстаивал перед лицом ареопагов труды соискателей научных лавров. От неожиданности гауптман (уместное пожалуй германское словцо и способно каламбурно созвучить должность и чин Татулова ) подскочил на стуле.
- Сгноюююююю!!!
- Отставить, Миша!
Доверительность обращения подсказала, что судьба моя определена и между судьями есть согласие. Я только жертвенный агнец, возведенный на алтарь Уставов внутренней и караульной служб. Осталось отдать дань формальностям и не увлечь легкомысленного дежурного - капитана в соучастники.
Отвлекусь кратко. После мы встретились с ним при похожих обстоятельствах. Так сказать исполняя отлучку из части в городскую библиотеку. Я. (Как помнит читатель автор пунктуал и пятен в формулярах даже и гражданского книгохранилища не мог потерпеть.) был им задержан. При исполнении патрульной службы он не преминул меня изловить и вспомнить. Не прияв моего покровительства в час гарнизонного суда, но полон великодушия, не вписал нарушение в рапорт , а только доложил о «самоувольнении» курсовому офицеру. Тот и определил автору три срока бдений на «тумбочке». Был сей капитан из слушателей и законов братства военной бурсы не имел. Бог ему судья! Но вернемся к повести.
Кадеты, братья!!! Костер сложен!!! - восклицал я в душе и скрипел пером о предоставленный комендантом лист серой казенной бумаги. Вот его текст. Опущу шапку и подписи для кратости. Всяк служивший помнит как нужно составлять рапорт.
Р А П О Р Т
В 24-00 ... мая сего года, исполняя обязанности дежурного по гарнизонной комендатуре по причине отдыха старшего офицера услышал женские крики о помощи и шум борьбы за окнами дежурного помещения. Исполняя воинский долг по защите гражданских лиц и не приняв мер по предупреждению о своих действиях дежурного офицера выбежал на улицу, чтобы пресечь возможные противоправные действия неизвестных. На мостовой обнаружил девушку и убегающую группу из трех человек (предположительно мужского пола). Мер по задержанию не предпринимал. Для организации расследования обстоятельств проишествия и с целью информирования органов внутренних дел препроводил пострадавшую в помещение комендатуры. Разбудил дежурного офицера, но дальнейших действий в соответствии с принятым решением выполнить не смог, по причине прибытия в расположение комендатуры начальника гауптвахты капитана Татулова и бегства задержанной, которую капитан Татулов опознал как некую Анжелику., возможно участвующую в инсценировке уличного беспорядка с целью проникновения в дежурное помещение комендатуры и предположительно способную совершить некие замыслы мне неизвестные в отношении должностных лиц комендатуры и состава суточного наряда , которые капитану Татулову по причине знакомства с этой особой могли быть заранее известны. Благодаря бдительности и решительным действиям начальника гауптвахты данные действия были пресечены. Прошу применить ко мне меры взысканий, соответствующие совершенному проступку относительно не оповещения дежурного офицера и способные привести к осуществлению возможных замыслов подозреваемой. Прошу принять во внимание чистосердечное раскаяние и критические условия действий.

Немая сцена!
Шорох бумаги передаваемой от коменданта к начальнику гауптвахты был зловещ. Усы Татулова шевелились вслед движениям губ, произносящих в полшепота слова рапорта.
Гм! М-М-М! - бессвязное мычание гауптмана обозначило завершение прочтения реляции.
Спокойно, Миша! - снова сфамильярничал комендант, но руки Татулова уже заходили ходуном, пожалуй черезмерно хаотично. Возможно, тот отметил изящный слог в изложении обстоятельств ночных событий.
О сила слова!!! Порою, мы усердствуем в оскорблении оппонента матершиной. Иной раз излишне. Русский язык и в канцелярском своем виде могуч и цветист. Богат междометиями и существительными. Певуч прилагательными и категоричен глаголами. Он многогранен. Подлец и хам посредством оных способен быть уличенным в низости своего существа. Поруган, но лишен своих прерогатив. Обезоружен! До него не снизошли площадной бранью. Растоптан, тот норовит пустить в ход кулаки. Будьте настороже. Закаляйте не только дух и мысль, но тело. Ответствуйте ему апперкотом иль клинком шпаги. Эк меня занесло. Отвлекся вновь, но благодушный читатель мне простит.
- Да ты наглец! Вскричал комендант в один голос с Татуловым.
- Виноват! Никак нет. Все обстоятельства изложены в рапорте точно.
Вытянут во фрунт ответствовал с достоинством и твердо.
Вновь отвлекусь. Многие лишают военные реплики изящности. Возражу. Они закончены в своей сути и не лишены в определенных обстоятельствах поэтичности. Гармонии, поправлюсь!
- Отставить издеваться! Переписать! Подполковник ( а именно такого чина был комендант ) вновь сорвался на визг.
- Виноват! В рапорте все точно!
Гауптман не сдерживая более тремора во всех суставах сорвался со стула и начал выписывать коленца орошая все вокруг себя слюной и размахивая рапортом в руке , двигаясь по кабинету беспорядочно, как запущенный по сукну со всех сил бильядный шар не находящий лузы , отскакивая от углов и натыкаясь на скудную обстановку. ( Играл не скрою в клубе в эту игру с товарищами. Любил, но не умел. Не всех стяжал талантов, но скромен.)
- Ты гавно! Сгною на нарах! Дышал мне в ухо Татулов источая зловоние гнилых зубов, но я был непреклонен.
- Вызовите дежурного, он подтвердит.
Играть на понт при ловленном мизере не мой конек. Коротая досуг в аудиториях мы увлекались время от времени преферансом. На фанты. Без интереса меркантильного, исключительно для упражнения ума. Теперь такое могло сыграть роковую роль в моей судьбе. Но благородство терпит риск!
- Что подтвердит?!
- Что по наступлению 24-00 он лег спать в соответствии с возможным недомоганием желудка . Он отлучался в уборную до этого. Я сделал вывод, что следует уступить ему свою очередь для сна. Нёс дежурство в соответствии с ...
- Сгною-ю-ююю!!!
С этим возгласом гауптман вырвался из кабинета и пошел кружить уже в коридоре, сметая испуганного конвойного со своего пути. Вопли его оглашали округу и должны быть слышны и на улице.
- Ты понимаешь, чем тебе это грозит? - спросил почти ласково комендант.
- Так точно! Расследованием всех обстоятельств. Необходимо установить точные данные этой Анжелики. Уверен, что и она подтвердит.
- Чтооо подтвердиииитт? Что эта б.дь может подтвердить?
- Виноват!
- Что виноват?
- Не знал, что она б..дь! Но подтвердить обязана, раз честная девушка.
Уже и комендант лишился дара речи видя непреклонность мою обстоятельствам. Глаза мои горели праведным светом.
- Трое суток ареста! Под суд пойдешь!!!
Перспектива судебного преследования была туманна. Я осознал это не по наитию, а уверенный в своей правоте. Доволен судьбой разбирательства выкрикнул.
- Есть трое суток ареста!
Военная косточка, сумел угодить командирам. Комендант без сил опустился на стул.
- Конвойный! - прохрипел он. Увести! Начальник караула, ко мне.
Команды звучали как музыка. Горжусь их автором. Безвестный гений прославлен будет и через века, покуда есть вооруженные силы родной Отчизны.
Препровожден вновь через двор и определен подоспевшим начальником караула в одиночную камеру. Не скрою, был удовлетворен безмерно.

Нашел на форуме авиасимулятора Ил-2. Публикуется с разрешения разместившего на этом форуме уважаемого участника -E95-Blop. Взято с http://www.virtualsky.ru/page_atikle.php?map_id=22&game=2
Далее текст, как есть.

Печатается с разрешения автора и ресурса www.mig29m.ru

Украдено (с его, разумеется, разрешения) с сайта моего интернет-приятеля, в свое время летчика ИБА (истребительно-бомбардировочной авиации). Немного ненормативной лексики имеет место быть - ну а как без нее в авиации...
Кое-что для понимания. Описана история, скорее всего, с СУ-24 - фронтовой бомбер, экипаж два чела, пилот и штурман.
Кое-какие сокращения. НШ - начштаба, ДЗ - дежурное звено, КЗ - командир звена, ИАС - инженерно-авиационная служба, ЗабВО, ДВО - Забайкальский и Дальневосточный соответственно, КП - командный пункт, МИС - малая инерциальная система, НШС - наставление штурманской службы, НИАС - наставление инженера авиационной службы, ЦЗТ - пункт централизованной заправки топливом...
.А «пакет» - это задание на случай войны, между прочим...
Итак...

Это событие произошло не на моих глазах и ушах, но звон от него был слышен более чем за пределами ДВО...

Командир полка как любой начальник авиаплемени имеет право дернуть дежурное звено в воздух, но только понарошку... Эта мысль как-то пробралась в командирский мозг и долго там червоточила, пока командир не решил - быть сему мероприятию, то есть будем поднимать экипаж из ДЗ, проверим и то, и се, и вааще все проверим, о чем и исходатайствовал у вышестоящего начальника дивизионного племени. Тот почесал репу и попросил буднично и просто - БЕЗ ФАНАТИЗЬМА ТОЛЬКО! ПОД ЛИЧНУЮ ОТВЕСТВЕННОСТЬ!

Иес, добро получено. Дабы летный и иасовский вместе с базовским народом заранее не подготовились, командир взвалил весь труд на себя и НШ полка - разрабатывали планы, маршруты и прочее, куда девать поднятый по тревоге экипаж.... Когда командир и НШ решили, что все готово (дольше думать - хуже придумать - командирская присказка), то через несколько дней решение претворилось в жизнь... еще как претворилось...

В дежурное звено заступило звено во главе со старым и очень опытным КЗ, он продолбанил 5 лет в ЗабВО, а потом его, как положено, заменили из ЗабВО в ДВО, что тоже считалось заменой, и тут в ДВО он тоже пробыл уже более 5 лет, а требовалось 10 лет, однако, чтобы попасть в список замены... К этому времени он вполне мог стать уже дедом...

Рабочая неделя, в полку завтра полеты, предварительная, контроль готовности - ну кого хрен может припереть в ДЗ - да никого, и это правильно, чего им мешать дежурить. Отужинав, народ разбрелся кто куда, но в пределах дежурного домика, кто в телеящик зыриться, кто партейку в преф расписать, кто сразу на боковую. Причем давно замечено, что в ДЗ можно спать 24 часа в сутки, дома так не получается....

Рев сирены и яркое мигание табло БОЕВАЯ ТРЕВОГА сначала никого не поверг в ступор - наверно, на КП оперативный упал всем телом на кнопку. Но зазвонил телефон и оперативный как-то скороговоркой проорал, что действительно тревога и командир с НШ уже едут к вам...

Ни фуя себе расклад в козырях, подумал народ, и бросив карты на стол, начал резко наводить порядок, чего чичас будет... сами не знаем, но будет все...

К появлению командира все было в дежурном режиме, народ рьяно учил РЛЭ, НИАС, НШС, карты целей и прочие инструкции, без которых жить в авиации низзя никак. Заслушав доклад командира дежурного звена, что звено готово на все и даже более, командир сказал, что это очень приятно, а посему приступаем к выполнению действий согласно пакета.

Народ приторчал - мало кто мог похвастаться, что участвовал в развязывании какой-либо войны, а тут тебе счастье подвалило, лети, развязывай, мля... Появившийся «добрый вечер» явно не добавлял оптимизма в светлое будущее, которое явно теперь не успевали построить...

«Окончательная задача будет поставлена в воздухе после взлета» - закончил свой боевой спич командир. Экипажи решили, что, мля, может не все так плохо в мире, как показывают по ТВ, и удастся вернуться живыми...

Осчастливленный удачным началом лично спланированного мероприятия, командир с НШ убыли на КП полка. Раскрутив МИС, самолеты начали запускаться, а так как городок достаточно далеко, то весь гарнизон тихо пропускал мимо себя начало «будущих сражений...»

Вырулив на ВПП, первый экипаж (командир дежурного звена) доложил, что готов к взлету, второй самолет подтянулся к ВПП тоже.
«Взлет разрешаю» - лично скомандовал командир. «Понял, выполняем» - ответил летчик. Первый самолет изрядно грохнул форсажами и побежал по полосе навстречу сам чему не зная.... Второй экипаж запросился на полосу, ему ответили - «Ждать». «Понял» - ответили они.

- «На первом в наборе 2100, разворот на ИПМ».
- «Разрешил разворот, набор 2100».

«...Мля, вот они и пиздарики, сейчас выйдем на второй разворот аэродрома и далее отворот в сторону уже границы... а до нее всего-то меньше 100 км, блин, никто вроде не помер, никто не болеет в Политбюро, на фуя все замесилось, или вправду мы первыми начнем...» - табун мыслей скакал в двух головах - летной и штурманской...

- «Я 521-й, ИПМ, отход по заданию».
- «521-й, вас понял, примите задание на вылет, разворот на ПК, далее выход на аэродром, далее полет по большому маршруту, высота 5400, выход на аэродром, далее полет по малому маршруту на полигон, работа на полигоне по 44-1, выход на аэродром, выработка топлива, посадка дома... 521-й, как поняли? Повторите задание на вылет» - трепетал командирский голос.

«Вот сука, вот гандоны, да мы тут чуть не родили, я и бабу свою и детишек не увидал и не поцеловал, прежде чем лететь умирать, вот пидор.... хотели, чтобы я в штаны наложил... ну теперь держитесь, гандоны штопанные... счас я вам крышу подверну немного...» - еще много чего успело пролететь в голове пилота.

- «Байкал, я 521-й, вас не понял, подтвердите запрос 56782, выполняю отворот на 1-й ППМ».
- «521-й, повторяю, примите задание на вылет, разворот на ПК, далее выход на аэродром, далее полет по большому маршруту, высота 5400, выход на аэродром, далее полет по малому машруту на полигон, работа по полигоне по 44-1, выход на аэродром, выработка топлива, посадка дома».

- «Байкал, я 521-й, сначала подтвердите запрос 56782, выполняю полет на 1-й ППМ».
- «521-й, какой на фуй 56782, это 501-й, конец заданию, выходите на точку».

- «501-й, подтвердите запрос 56782, продолжаю выполнять боевую задачу».

«...Теперь ты накладывай в штаны, а то нашелся стратег и тактик ты наш, 501-й, пока не подтвердишь мне свой-чужой, фуй кто мне командир, я начальник этого самолета...гы-гы, Саня, штурманец ты мой, мы его сделали...пусть он теперь дрочит...».

Тупо глядя то на экран, на котором метка от самолета упорно удалялась от аэродрома в сторону границы, то на микрофон, командир полка искал слова, которые помогли ему хотя бы понять, кто будет теперь крайним, если самолет дристнет на бугор согласно плана.

НШ полка, то есть самый начальник КП (оно ему и подчиняется), начал судорожно метать глазами по схемам, таблицам, табло готовности и прочему, чего немерено на КП в любое время суток, но никак не мог найти, где написаны коды запроса свой-чужой... Да где же оно, мля.....

- «Оперативный, какой на сегодня запрос свой-чужой?» - невеселым голосом спросил командир, до которого дошло, чего хочет экипаж, тоже мне умники нашлись, когда сядите и зарулите, мля, дрюкать буду лично неделю, четыре раза в день и один раз ночью, такой мой личный план обосрали...».
- «Счас найдем, товарищ командир...»
- «Что значит счас, е... твою мать, ты или как, это КП, а не сортир, немедленно, сука!...»
- «Так точно, ищем...»
- «Мля, начальник штаба, у тебя это КП, или ху... не валялся... пулей!»

- «Байкал, это 521-й, продолжаю задание, в эфире есть посторонние, дают указание о смене задания, подтвердите запрос 56782».
Командир одним движением схватил микрофон

- «Серега, завязывай фуйней маяться, это я, командир полка, задание прекратить и пулей на аэродром!»
- «Я вас не знаю, прошу подтвердить запрос 56782» - весело уже ответил ему динамик.
- «Пиздюк, ты у меня будешь польку с пингвинами танцевать, как только вернешься, и сегодня же!» - прохрипел командир в уже ненавистный микрофон.

Командир повернулся к столам, за которыми отчаянно рылись в бумагах НШ, начальник КП и ОД КП, достал свой ПМ, снял с предохранителя и передернул, загоняя патрон в ствол - за столами затихли, даже подлетевшая вверх какая-то бумажка застыла в воздухе.
- «Ему до приграничной зоны осталась минута лета, потом я застрелю всех вас, потом себя, а он» - кивнул в сторону изрядно офуевшего бойца-планшетиста за плексом - всем расскажет, как два мудака развязали войну... - у вас есть одна минута на поиск запрос - ответ» - и положил ПМ на стол.

Интенсивность поиска возросла на тысячи процентов, когда наконец нечеловеческий голос раздался у сейфа КП, откуда ворохом сыпались все бумаги подряд, которые выкидывал ОД КП - «НАШЕЛ, вот они числа на сегодня!!!!!!!!»
Выхватывая друг у друга листок бумаги, все трое пытались поднести командиру его первым....
- «Я 501-й, 521-й, запрашивайте запрос!»
- «501-й, подтвердите запрос 56782».

- «Я 501-й, подтверждаю .......».
- «501-й, все правильно, слушаю задание».

- «521-й, на точку и готовь вазелина килограмма два»
- «501-й, выполняю на точку, а вазелин кому?»

- «Серега, не пизди, выходи на точку, сливай топливо до 2 тонн и садись, работы на полигоне не будет - понятно... ты все понял, так сказать...»
- «501-й, понял, выход на точку, авар слив до 2 тонн и посадка, заруливать куда?»

- «На ЦЗТ» - хрипло выдавил из себя командир, наконец поняв, что пронесло всех их в этот раз очень мощно, но почти безболезненно...

Когда экипаж зарулил на ЦЗТ, его там встретили, после чего пешком отправились на КП, однако дверь им не открыли.... Слухи говорят, что пока экипаж рулил на ЦЗТ после посадки, 3-х литровая банка спирта на КП была опустошена просто так, как вода, даже ириски не потребовались им всем....
Отправились одни в ДЗ, где народ уже спал и тоже не сильно хотел открывать.

Через месяц летчик заменился вглубь СССР, откуда при всем желании он никак не мог долететь до границы своей страны...