Всё это было бы смешно, если бы не было так грустно

Помните, как угнали СКР «Сторожевой» под командованием Саблина в семидесятые годы, (по-моему, из Клайпеды) в Питер?
У нас в Бжегском ОАП РЭБ начальником политотдела был Александр Васильевич Прилепский, классный, кстати, мужик. Он служил в то самое время штурманом в Черняховске, был ещё лейтехой. Именно их полк бомбил Саблина с самолётов Як-28. Вот что он рассказывал нам про эту историю:
Дело было под ноябрьские. Все гуляют по домам, и тут - тревога! Неохотно, кляня тревогу, прибежали на аэродром, а экипажам - команда на подвеску боезапаса(!), - «по самолетам», и - «задачу получите в воздухе!»
Облака стояли над морем - 300 м. нижний край. Поэтому на перехват сторожевику пошла колонна одиночных самолетов. С радиоприцелом из облаков кидать - в корабль не попадешь. Надо было топить его стопроцентно, а значит, бомбить с предельно малой высоты с визуальным прицеливанием. Поэтому головной самолет выпал под облака, и, надо же такому быть, - прямо на СКР. Бросает бомбы и повреждает сторожевику корму и всё, что там есть - управление, ходовку. Докладывает в эфир, что попал в цель, что корабль потерял ход, описывает циркуляцию, и с чувством глубокого удовлетворения уходит в облака - домой.
Второй пилот выпадает под облака где-то поотдаль от цели, видит еле ползущий корабль, решает, что это то, что нужно, раз идёт медленно, бросает бомбы и ...топит случайный сухогруз! Уходит домой. А сухогруз-то - шведский!
Третий выпадает под облака прямо на походный ордер погони. Смотрит - один корабль впереди чешет, а много кораблей за ним гонится. В запале преследования решает, что это - беглец, а за ним - погоня. Начинает строить заход по впереди идущему кораблю. А это - флагман походного ордера, на котором одна важная шишка из командования Балтфлота помчалась в поход за славой! Но Флагман не растерялся и, видя, что его будут сейчас топить, (а связи с авиагруппой у них не было), развернул свои зенитки навстречу противнику и открыл заградительный огонь! Пилот Яка не ожидал встретить такой отпор, побросал бомбы в море и тоже ушел домой с несолёным хлебалом.
Больше из состава авиагруппы никто не вышел на цель.
Потом Васильич служил в Ташкентском ЦБУ, и мы только в эфире встречались.

Восточная песня

Если в темном чулане как следует выбить куль из-под муки, а затем включить в чулане свет, то всё вокруг сразу заполнит золотисто-желтое, медленно колышущееся марево.
Мы со штурманом Вовкой Боднарчуком грустно сидим на пустой катушке бомботары, а вокруг насколько хватает глаз разлито золотисто-жёлтое марево, только вместо лампочки - солнце, низко стоящее над горизонтом, а вместо муки - мельчайшая лёссовая пыль. Когда-то в этих краях был древний океан, и сейчас с его давным-давно высохшего дна тёплый южный ветер поднимает в воздух тончайшую золотистую кисею.
Но мы не пойдем на задание сегодня не потому, что нет видимости. На грунте, в конце полосы, метров в ста от её торца чадящим пламенем догорают обломки Сушки. Почти весь фюзеляж уже сгорел, и только двигатели да тонкий киль ещё торчат вверх из лужи расплавленного, не сгоревшего до конца, дюраля.
Низко над горизонтом появляются две чёрные точки, похожие на быстрых ос. Они стремительно приближаются, становятся различимыми хищно опущенные вниз крылья, и вот уже с характерным звенящим стоном-свистом поперёк старта проносится пара «Яков-разведчиков» соседнего полка. Лихо заложив крутой разворот, они один за другим на укороченной дистанции мягко касаются бетонки, и рокот раскрывшихся тормозных парашютов возвращает нас к действительности. Ведь «Яки» пришли из-за «ленточки» с доразведки наших сегодняшних целей.
Мой «польский» штурман Серёга Хлопин летает в этом полку. Может, именно его фотоснимки района цели и повесят перед нами на доску сегодня во время предполётных указаний.
Да нет, указаний-то сегодня и не будет никаких.
В Ханабадском соседнем полку только что погиб штурман с этой, догорающей за полосой Сушки. Когда самолёт выкатился с полосы, лёг на бок и загорелся, то он, выпрыгнув из кабины на землю, попал в лужу горящего керосина и сильно обгорел. А летчику удалось избежать попадания в огонь, и он остался жив.
Вот так бывает в экипажах многоместных самолётов - улетят все вместе, а домой приходит каждый сам по себе.
Самолеты - они ведь как люди. Вот ходит по жизни здоровенный, жизнерадостный человек, носит в себе и вокруг себя целый свой мир. А попадёт в него малюсенький, быстрый кусочек чего-нибудь, и - каюк этой вселенной внутри него, этому неповторимому миру, его окружавшему.
Так и самолет. Пока всё в норме, он кажется надёжным, основательным, и даже в чём-то уютным. Но стоит мельчайшей детальке, презренному винтику-болтику отказаться нести свою незаметную службу, как надёжный твой корабль грозит утонуть и тебя с собой на дно утащить.
Вовка сидит молча, свесив руки между коленей, и покачивая кислородную маску, пытается что-то начиркать ею на песке. Обычно весёлый балагур, он уже неделю не похож на себя. Мы полетели в ту памятную ночь с заданием уничтожить базу «духов» высоко на склоне горы. Там, судя по докладам воздушной разведки и лазутчиков, находился штаб исламского сопротивления, склады вооружения, ну и сами «духи», конечно. Учитывая то, что по итогам наших славных боевых действий в среднем за один вылет экипажем фронтового бомбардировщика Су-24 уничтожается либо один верблюд, либо один ишак, либо один «дух», (опять же, по данным воздушной разведки и лазутчиков), то был шанс, как минимум, выпить спирта после удачного вылета. А то и блестящий предмет на грудь схлопотать. Но пить пришлось со-о-всем по другому поводу.

Короче, летим себе, на восьми тысячах с копейками, никого не трогаем. А над нами, ещё выше тысячи на две, идёт пассажирский «Боинг» через Афган и дальше, на Пакистан, Индию. Мы несёмся в режиме полного радиомолчания с выключенными АНО (аэронавигационные огни - КБ), но он-то видит по своим локаторам, что внизу летит стая «серых гусей». Поэтому все возможные фонари и лампочки у него на борту отчаянно мигают как гирлянды на новогодней ёлке.
Проспекты и улицы Кабула под нами тоже светятся огнями, как и положено в столице суверенного государства. Только в государстве этом который год все мочат друг дружку, а в сегодняшнюю ночь вообще прямо на краю города идет сильный огневой бой. Над окраинами наши «осветители» повесили гирлянды «люстр» и на земле всё видно, как на ладони. Пыль от взрывов стоит до небес, её перечёркивают вдоль и поперек трассы пулеметов. Но о светомаскировке, очевидно, друзья-афганцы знают понаслышке, а у наших советников уже чемоданное настроение, им не до того.
Как, впрочем, и у наших вертолётов ПСС, которые вот уже в который раз отпираются от нас плохой погодой в районах целей. Как и у Миг-двадцатьтретьих из Баграма, должных обеспечивать нам прикрытие от пакистанских F-16 вдоль границы.
В такие вот смены комполка спрашивает лётный состав на всякий случай, (хотя ответ уже знает) - ну что, полетим без них? И весь класс предполетных указаний добродушно и безалаберно гудит в ответ: да полетим, чего уж там!

Делая вид, что летим совсем по другому делу, проходим мимо Кабула на юг, там коварно разворачиваемся и идём на северо-восток, к мрачно темнеющей впереди горной гряде. На её склоне, обращенном сейчас к нам, и находится та самая база. Всё идёт штатно. Вовка докладывает: «Цель вижу, «Главный» включил!» Мигает лампочка «Огонь», зажимаю боевую кнопку.
Отработанным во многих бомбежках «жопным» чувством жду сброса бомб. А сброс не идёт! Быстрый взгляд в кабину - «Главный» выключен! Истошно ору по СПУ: «Вовка - Главный!!!» Вовка щелкает «Главным», бомбы уходят в бездонную темноту, а мы некоторое время сидим молча, огорошенные случившимся.
«Бери карту, покажи, куда бомбы ушли» - первым очнулся пилот. Вовка изучает карту, потом кажет пальцем в деревеньку на противоположном скате хребта. Пока мы разбирались с «Главным», «полторашка», две «пятисотки» и две «двестипятидесятки» ушли с перелётом за горушки, и по всей вероятности, души жителей той деревеньки уже несутся к нам наверх.
Как показал мгновенный «разбор полётов», учинённый мною прямо в кабине фронтового бомбардировщика, Вовка решил подстраховаться, сделать себе резерв времени, комфорт в работе, так сказать. И заранее на боевом курсе включил «Главный»! Мне же ничего не сказал, понадеявшись на свой профессионализм. А перед сбросом по привычке, отработанной с училища, он опять перещелкнул «Главный», только уже в положение «Выкл.»!
Такое часто бывает в авиации. Автоматизм в действиях - штука очень хорошая, но если вмешаться сдуру в отработанный годами процесс, то такие вот пенки и пускаются.

Переживал мой штурманец, конечно, за свою оплошность.
Пока нам через пару ночей эту деревню за цель не дали.

Скрипнула дверь, командир полка, оторвавшись от вороха приказов, директив и прочих ценных указаний, хмуро глянул на вошедшего зама по ИАС.
- Что, опять?
- Ага. Еще один. На «полста - пять».
- Ъ!.. - невольно срифмовал командир и погрустнел еще больше.
Было от чего. Словно какой-то злой призрак уже месяц бродил по части, едва ли не ежедневно выводя из строя подшефные Ту-16 - новенькие, полученные меньше года назад. При этом призрак отличался непонятной разборчивостью, из всего немаленького самолета с его узлами и агрегатами предпочитая обтекатели бомбардировочных радиоприцелов РБП.
Когда первые две машины встали в ТЭЧ, это вызвало легкое раздражение, после третьей последовала наводящая на мысли о гневе богов беседа с комдивом и его замом по ИАС. Беседа помогла слабо, и вскоре из-за недостатка места у ТЭЧ нуждающиеся в ремонте «шестнадцатые» стали оставлять на стоянках.
Пропорционально уменьшению числа боеготовых аэропланов увеличивалось число беседующих и количество звезд на их погонах - после предыдущего отказа командование полка мягко, отечески пожурили из самого штаба Дальней авиации; по итогам разговора хотелось либо напиться, либо застрелиться, либо устроить кровавое жертвоприношение. Либо все сразу.
Десяток самолетов, и у всех разрушение радиопрозрачного обтекателя одной и той же антенны - есть отчего впасть в состояние элегической грусти. Особенно если учесть, что обтекатели других антенн, сделанные из того же материала, тяготы и лишения службы переносили как положено.
Инженеры разводили руками, представители промышленности и разработчика удивлялись и безуспешно пытались повторить полученный на практике результат в лабораторных условиях. Предположили как возможную причину повышенную влажность, но убедившись, что в полку аэропланы в амфибии не переделывали, а джунгли с тропическими ливнями поблизости отсутствуют, вновь зашли в тупик; разработчики, мерзко хихикая, предложили набирать статистику, промышленники, потирая руки, - заказать дополнительную партию обтекателей по прилагаемой калькуляции сверхплановой продукции.
Старинный, проверенный годами метод «подсмотри у соседа» не помогал - ни в одной из частей, вооруженных Ту-16, такого не происходило. Исключительность случая рождала смутные подозрения.
Хотя слово «диверсия» еще не прозвучало, бдительные в силу должности встрепенулись. Местный особист, не зная с какого бока приступить к расследованию, «стрелял по площадям». Целыми днями он бродил по аэродрому, зорким глазом выискивая по одному лишь ему известным приметам - волочащийся за спиной парашют и коровьи копыта на ботинках - диверсанта. Утомившись, контрразведчик заходил в гости к командиру полка или его заместителям, подолгу сидел молча, томно вздыхая и уходил не прощаясь, норовя как бы случайно забыть полетные карты районов Сибири или потрепанный «справочник лесоруба».
Так что обстановка была нервозная, крепкий здоровый сон пропал, спирт уже не действовал. Все понимали: карающей меч пока не нарубил повинных и не очень голов только потому что еще не понял кого, как и за что именно. А тут еще один...
- Ну, поехали смотреть, - поморщился командир.
«Уазик» бодро катил по аэродрому, офицеры мрачно молчали, думая о порядком уже наболевшем, краем сознания привычно отмечая повседневное шевеление вокруг. Вот проехал неторопливо тягач, дежурный по стоянке, увидев командирскую машину, спешит изобразить бдительность, солдат куда-то тащит защитный колпак от обтекателя, на двух соседних самолетах несуетливо выполняют регламентные... Стоп!
- Назад!!!
Рядом с бойцом затормозили так, что не отпрыгни он - задавили бы.
Что оказалось: тех. состав повадился в защитных колпаках, которыми обтекатели РБП на земле закрывают, воду носить. Лето ведь, жарко. Штатные ведра, как их ни подписывай или не сминай заботливо, со стоянок пропадают с резвостью необычайной; «принцип домино»: кто-то когда-то штатное ведро казенное промотал и утратил, взамен у соседей нашел, те, в свою очередь, еще где-то поискали. Цепная реакция, по итогам которой ведра исчезли совсем.
Вот и пришлось импровизировать. С разными колпаками пробовали, но от этой станции лучше всего по объему подходит.
Такое вот ноу-хау, полет технической мысли.
Не подумали только о том, как поведет себя материал обтекателя, если его в луже все время замачивать.
...На построении командир рвал и метал, после чего снова рвал наметанное ранее; непечатными были даже паузы для набора воздуха.
Рассказав личному составу много нового и интересного, полковник призадумался; матерый военачальник понимал, что одним или даже двумя добрыми словами традицию не одолеть, нужны более радикальные средства. И решение было найдено.
Веское слово командира прогрохотало вниз по вертикали власти и остановилось, упершись в не успевшего увернуться лейтенанта.
Сверившись со своими планами на день и не обнаружив в них ничего похожего, тот отловил первого попавшегося бойца, кратко проинструктировал, выдал коловорот и отправил на ратные подвиги. О том, что колпаки нужно сначала с самолета снимать и лишь потом сверлить, он упомянуть забыл...
К вечеру полк был небоеспособен.

Письмо «оттуда»

Словно голодный - хлеба,
Я неба хочу - много!
Где бы я только не был -
В небо ведет дорога...

Это - необъяснимо,
Только я точно знаю-
Жизнь пролетает мимо,
Если я не летаю!!!

Это - начертано свыше
Это - как неизбежность
Или на землю «спишут»
Или - уйду в Вечность.

Так повелось, ребята,
Наша судьба такая
Больше не будет старта
Я навсегда улетаю

Неба теперь - много
Исчезли ограниченья
Куда привела дорога
Уже не имеет значенья

Дома семья осталась
Жена и два милых созданья
Сегодня мне показалось
Что не было расставанья

Жизнь пролетела мимо
Только я точно знаю
Это необъяснимо -
Я ДО СИХ ПОР ЛЕТАЮ !

Эти стихи, а, точнее, первые два куплета, нашла жена нашего погибшего лётчика в кармане его кителя. Я дописал остальное.

На живца

Название честно украдено у М. Зощенко. В его рассказе бабулька, сидя в трамвае, клала рядом с собой на сиденье свёрток и прикидывалась спящей. На эту «приманку» она ловила несознательных граждан, пытавшихся присвоить пакет.

Офицеры и прапорщики Н-ского авиационного полка недолюбливали капитана Р., занимавшего должность помощника начальника штаба по спецсвязи (кажется, так официально называлась его должность, по старинке частенько именовавшаяся - начальник 8-го отдела. Если я ошибаюсь, пусть товарищи меня поправят). Дело в том, что капитан Р. излишне рьяно (по мнению сослуживцев) относился к контролю за соблюдением режима секретности в полку, что, правда, входило в его обязанности. Излюбленным занятием бдительного Р. было посещение штабных кабинетов и классов учебно-летного отдела, где он высматривал оставленные без должного присмотра секретные документы. Замеченный документ тихо выкрадывался, и вместе с рапортом о нарушении приказа МО СССР N010, доставлялся начальнику штаба полка. Заглядывал капитан Р. и в рабочие несекретные тетради офицеров, выискивая в них записи, составляющие, как он полагал, военную тайну. Этот «доходный» промысел закончился для «охотника за секретами» довольно неприятно. Его застал на «месте преступления» один из штатных руководителей полётов, некстати вернувшийся в класс подготовки ГРП, где капитан Р., рылся в рабочих столах. «Сыщик-любитель» получил по шее и был выпровожен из помещения самым что ни на есть неполиткорректным способом - пинком под зад коленом.
После этого инцидента ПНШ переключил свое внимание на командный пункт полка. Оперативным дежурным (ОД) частенько приходилось открывать и закрывать сейф с секретными документами. И, бывало, что в «запарке», особенно при подъёме дежурных сил в воздух или при принятии решения на полёты они оставляли в дверце сейфа связку ключей. Дважды эти ключи становились добычей капитана Р. Начальник КП и двое ОД получили по «строгачу» в приказе и были лишены 13-й зарплаты, ведь взыскание за нарушения требований приказа МО СССР N010 - это вам не банальный выговорешник за опоздание в строй или неопрятный внешний вид! Моральные, и в особенности, материальные потери от деятельности ПНШ привели к тому, что расчёт командного пункта «затаил хамство» и твёрдо решил:
а) страшно отомстить;
б) примерно отомстить;
в) быстро отомстить...
...В тот знаменательный день автор этих строк мирно беседовал со старшим штурманом полка на тему, не имевшую никакого отношения к данной истории, когда после дикого вопля («рёв Минотавра, страдающего зубной болью» - так поэтично охарактеризовал его мой собеседник, увлекавшийся древнегреческой мифологией), распахнулась массивная дверь, ведущая на КП, и оттуда «вылетел» капитан Р. Непрерывно подвывая, он стрелой пронесся мимо нас и исчез в неизвестном направлении. Не сговариваясь, мы со старшим штурманом отправились на КП, откуда доносились непонятные звуки - помесь всхлипываний и повизгиваний. Это расчет командного пункта во главе с начальником давился от хохота. На полу возле сейфа лежала связка ключей. Линолеум под ней оплавился и слегка дымился... Оказалось, что КПшники сформировали из различных ключей связку, похожую на ту за которой непрерывно охотился капитан Р. Целое утро эти ключи любовно подогревались на электроплитке, и в конце концов приобрели ярко-вишневый цвет. Когда, стоящий «на стреме» в дверях помощник ОД заметил приближающуюся «цель», начальник КП плоскогубцами снял ключи с плитки и вставил их в замочную скважину сейфа... Что произошло дальше, догадаться нетрудно...
Больше на командном пункте капитана Р. не видели.