Когда нужен скотч

Доставкой запчастей в обход таможни я занимался уже давно - такова особенность нашей работы. Самолеты ломаются постоянно, а доставлять запчасть по обычным каналам дорого и долго. Проще и быстрее забросить ее на самолет, летящий в нужную сторону. Документы оформлять не надо, менеджер обо всем может договориться на месте. Обычно это небольшие картонные коробки, перетянутые скотчем, а чаще даже без коробки, просто обмотанные промасленной бумагой. Но с такой упаковкой как сейчас я сталкивался впервые.

Я сразу представил как техники, давясь от смеха, упаковывают деталь в ящик из-под взрывчатки, приобретенный по случаю у солдат в воинской части неподалеку. Ящик был темно-зеленый, обитый железом. Он был военным от крышки до ручек, от него прямо пахло зарядами к гранатомету и бочками с напалмом, и даже облупившаяся краска выглядела на нем как камуфляж. На нем не хватало только яркой надписи: "Осторожно! Бомба!" или "Толовые шашки! Не бросать!", а то, что такой надписи не было, делало ящик еще более подозрительным.

Сначала требовалось пройти досмотр на авиабезопасность. Авиабезопасность для менеджера - авторитет. Если они запретят проносить ящик, моя миссия закончится, даже не начавшись. Как хорошо, что дежурят обычно девушки. При правильном подходе с ними всегда можно договориться.

- А где бабулька? - чуть не ляпнул я, подходя к контролю. Вместо девушек сидел мрачный тип с пистолетом и мордой волкодава, настороженно зыркая на входящих. Надежды на благополучный исход мгновенно испарились.

Я положил зеленый ящик на резиновую ленту телевизора. Ящик выглядел как обычный ящик из-под бомбы. Идущий за мной человек в оранжевом жилете положил следом мобильник. Волкодав нажал на кнопку, и лента поехала внутрь телевизора. Я заглянул за плечо волкодава - под рентгеном ящик выглядел в точности, как ящик из-под бомбы, в котором лежит обмотанная проводами бомба.

У волкодава оказалось специфическое чувство юмора. Он махнул рукой, чтобы я проходил, и занялся следующим за мной человеком. Мобильник показался ему подозрительным, и он решил провести полный досмотр.

Из самолета доносились громкие крики. На самолет пришла таможня. Толстый таможенник орал на грузчика, тыкая пальцем то в грязную бумажку, то на паллету. Паллета была собрана из картонных коробок, пять штук в длину, пять в ширину и четыре в высоту. По документам значилось сто коробок. Таможенник умножал в уме четыре на пять на пять, и у него выходило сто двадцать пять. Он пытался выяснить у техника, куда подевались еще двадцать пять коробок. Таможенник для техника - авторитет. Вместо того чтобы самому умножить четыре на пять на пять, техник искал недостающие коробки.

Я заглянул через плечо таможенника. Менеджер для таможенника - не авторитет. Таможенник раздраженно дернулся, обернулся и увидел ящик. Глаза его округлились. Террорист для таможенника - авторитет. Таможенник затих, поставил необходимые печати и быстро удалился, ни на секунду не отрывая взгляд от ящика.

Самой спокойной оказалась реакция у командира.
- Динамит? - поинтересовался он, кивнув на ящик.
- Нет, гидронасос, попросили подбросить до Вены.
- Ты смотри, доиграешься с этими "гидронасосами", долго будешь потом доказывать что ты - не бин Ладен.
Командир для менеджера, конечно, авторитет, но мы все равно полетели в Австрию.

- И это sparepart?
- Да, и ее надо доставить в офис Панальпины.
- Но это не sparepart, это bomb!
Я открыл ящик и продемонстрировал Рудольфу содержимое. В ящике лежал предмет неизвестного назначения с проводками, синим и красным.
- Рудольф, это не bomb, это pump!
- Bomb, pump - какая разница, сейчас в Вене саммит большой восьмерки, и в аэропорту полно полицейских!
- Надо, Рудольф.
- Только через мой труп.

Менеджер для хендлинга - авторитет. Даже для австрийского. Я тащил ящик за левую ручку, Рудольф за правую. В аэропорту действительно было полно охранников. Первый же полицай, увидев нас, схватил рацию и что-то залепетал. По его большим глазам стало ясно, что аэропорт захвачен Аль-Каидой и скоро прогремит взрыв.

Рудольф демонстрировал отличное знакомство с голливудскими боевиками про террористов. Он крался на цыпочках, прятался за колоннами, а когда видел полицаев, начинал идиотски улыбаться и насвистывал мелодию из "Mission Impossible". Двое в штатском незаметно шли за нами, но пальбу пока не открывали.

Несмотря на устроенное нами шоу, нас не пристрелили. Рудольф решил отнести ящик в офис Панальпины на следующий день, когда будет меньше полиции, а пока ящик временно оставили у него в офисе.

Пока он приходил в себя, сидя на кресле, я на клочке бумажки набросал записку для агента Панальпины. Осталось найти скотч, чтобы прилепить бумажку к ящику.
- Рудольф, у тебя есть скотч?
- Скотч?
- Да, скотч. - Я показал пальцами, сколько.
- А, скотч! - Рудольф с уважением посмотрел на меня. Повернулся в кресле, открыл сейф. Пока я размышлял, до чего можно докатиться, чтобы хранить канцтовары в сейфе, он извлек бутылку шотландского виски и два стакана. Налил мне столько, сколько я показал пальцами, себе в два раза меньше. Выпил и блаженно улыбнулся.
- Чуть-чуть не поймали, - сказал Рудольф.

Об орнитологии

В торце полосы, на красном грунте, лежала вздутая туша мертвого животного. Большие черные птицы с уродливыми клювами подозрительно посматривали в нашу сторону.
- Стервятники - сказал второй пилот.
- Gypohierax angolensis - уточнил всезнающий штурман.
Миг - и вся стая взмыла в воздух, образовав бурлящую черную тучу.
.... мать! - сказал командир, энергично двигая штурвалом.

Повинуясь слаженному движению штурвала и педалей, многотонная машина качнулась в сторону. Мой нос вдавило в стекло, и я увидел, как птицы прошли левее и ниже второго двигателя, чудом не угодив в воздухозаборник. Широкий взмах в противоположную сторону, и через пару секунд самолет уже бежит по бетонке. Из иллюминатора было видно, как недолго покружив в воздухе, птицы возвращались к прерванной трапезе.

Заруливая самолет на стоянку, командир многословно излагал в микрофон свое отношение к местной орнитологической службе. Эфир пестрел узорами обидных слов и двусмысленных выражений.

Птица при столкновении может пробить крыло, вывести из строя двигатель и даже привести к катастрофе. В каждом аэропорту есть орнитологическая служба, задача которой отпугивать птиц в районе аэропорта. Для этого воспроизводят записанные крики пернатых хищников, используют ультразвуковые свистки, трещотки, хлопушки. Запускают радиоуправляемые орлиные силуэты, а кое-где даже держат в штате настоящих сокольничих с прирученными хищниками.

Негры - люди очень практичные. Через пять минут по рулежке промчался джип, набитый чернокожими людьми, обвешанными дробовиками. Вскоре с торца полосы донеслись крики и выстрелы.

Гостиница поражала воображение своим контрастом. Гранитные колонны в ресепшене и неработающий кондиционер. Бронзовый монументальный лифт и тяжелый влажный запах в коридорах. Изысканный ресторан, шеф-повар в белоснежном колпаке и орды ящериц на полу.

В общем, типичная африканская гостиница.

В ресторане мы заказали жареных креветок, стейки с испанским салатом, филе тунца и картофель по-лионски. Гвоздем вечера должно было стать фирменное блюдо местной кухни, приготовленное лично шеф-поваром.

Фирменное блюдо несли в фарфоровых чанах шесть дюжих негров. Торжественной походкой вышел шеф-повар, и шесть черных рук грациозными жестами сорвали крышку с блюд.

Когда развеялось облако пара, нашему взору предстала дичь.
- Стервятники - сказал второй пилот.
- Gypohierax angolensis - уточнил всезнающий штурман.
.... мать! - сказал командир, вставая и бросая на стол салфетку.

у нас в Краснодаре в 93-м "тоже" была история...

Курсант-араб из Сомали летал на "спарке", и как-то совсем рядом с аэродромом (над Новотитаровкой) "перетянул" тангаж.
Ну, а на Су-17 движок этого не любит и начинает "задыхаться".
Курсант испугался и дернул катапульту.
Инструктор (а на спарках первыми выбрасываются вторые номера) успел только хрюкнуть по связи: "Не тяни...!" - и его выстрелило в синее кубанское небо.
Курсанта этого я больше не видал, но, (рассказывали) он почти поседел за те доли секунды в кабине, когда вдруг со всей отчетливостью понял, что выпрыгнул НЕ ОН, а сидящий сзади инструктор.

...а ОН, пытающийся спастись несчастный курсант из африканской страны, по бедности своей покупающей эти недорогие устаревшие железяки прошлого поколения не у америкосов, а у этих странных русских, ОН остался совсем один в кабине падающего (как он думал) истребителя-бомбардировщика.
И спасения нет!!!
Небо, запертая кабина, моргающие оранжевым предупреждения на приборной доске, голос до идиотизма спокойной "Риты" ("Рита" - речевой информатор об опасных ситуациях РИ-65 на базе магнитофона - КБ) и помпажирующий двигатель...
Действительно поседеть можно!

Я представляю, какими страшными мусульманскими ругательствами покрывал он "эту проклятую технику и этих проклятых неверных", так ловко заманивших в эту жестяную ловушку доблестного воина Аллаха... :)
И вот уже распахнулись врата ада, и трепещущее сердце несчастного вдруг замерло на миг, почувстововав как сжимаются стальные когти Джирджиса-злого-повелителя-джиннов, в общем, наступил тот самый распоследний момент окончательного отчаяния, когда катапульта "вдруг" сработала, и спасенный воин ислама полетел над плодородными кубанскими полями, влекомый не иначе как райскими пэри...

Ниче, все обошлось, комэске (а это он самолично с курсантом летал) сломало руку притяжными фалами, курсанту - нифига...

"...А собачка? А собачка дальше полетела!" - почти точно так, как в фильме про Дениску Кораблева. :)
Или как в истории про "беспилотный МиГ" в Западной ГВ.

Оставленая экипажем машина, демонстрируя советское упрямство и отечественную же надежность, чухнула движком и нормально проследовала со снижением в сторону Ростова.
Немного не долетела, возле Брюховецкой практически "на ровном киле" встретилась с землёй буквально в сотне метров от полевой МТС.
Долгая привычка машины к бомбометанию и тут не подвела: осколки легли аккуратно, с малым разлетом по направлению к сараям, ротор двигателя от удара вырвало из корпуса, и он кувыркался точно к "цели", и буквально тютелька в тютельку остановился метрах в пятнадцати от забора.

Мы потом неделю катались, откапывали, что осталось, и собирали осколки.
Все железо было прямо-таки размазано об землю, но лично мне удалось отыскать практически неповрежденный (даже стекло не разбилось) указатель барометрического высотомера. Видимо, во второй кабине его вырвало из панели, и сквозь рвущиеся кабели, сквозь мнущуюся первую кабину, вынесло в подсолнухи и кукурузу.

Как зарабатывают клаустрофобию.

День начался как обычно. Обычный такой день в Николаеве, в 33 ЦБП и ПЛС. Мы учимся на Центральных офицерских курсах. Лично я учусь на старшего штурмана полка, ребята учатся на начальников штабов полка, на командиров и замполитов полка. Все мы - кандидаты на продвижение, будущая элита Морской Авиации. Во всяком случае, это нам пытаются втолковать наши преподаватели. А на самом деле мы молодые и тяжело здоровые лбы, не обремененные комплексами, с достаточным количеством денег и с огромным желанием получить от этой учебы все, что может дать южный город диким ребятам из тайги.
В "школу" я сегодня не пошел. Надоело. Это бывает, когда учишься уже второй месяц. Перенасыщение знаниями. Это плохой симптом, ведь учиться еще полтора месяца. Надо восстанавливать силы. Восстанавливать силы я пошел в соседнюю комнату, к Витьке. Витька, штурман полка из 924 гв. мрап, окончил четыре месяца назад академию, прислали его сюда для количества, поэтому у него свободный график. Подразумевается, что он будет работать в библиотеке, готовиться к поступлению в адьюнктуру. Витька решил готовиться основательно. Чтобы не отвлекаться по пустякам, он купил сразу ящик водки, поставил его под кроватью и принялся глубоко изучать материал. Пока Витька три года учился в Питере, он немного потерял связь с действующей армией. Вот тут я ему и пригодился. Я ничего не скрыл от будущего кандидата военных наук. Рассказал, за что принято сейчас пить в полках, в каких количествах, чем закусывают. Причем я не только излагал сухую теорию, я, не жалея себя, провел и практические занятия, благо учебные пособия были у нас с собой, вернее под Витькой. Короче, к приходу товарищей мы с Витькой уже закрепляли пройденный материал, то есть спокойно спали.
Ближе к вечеру пришлось просыпаться. Я бы ещё поспал, но некоторые представители будущей "элиты Морской Авиации" дергали за ноги, трясли за организм, звали в боевой поход. Объектом удара на сегодняшний вечер был назначен ресторан "Николаев". Я уже сходил туда раз 35, меня там знали как облупленного, столик на четверых был всегда накрыт. Да и как могло быть иначе, если официанткой там работала жена моего бывшего командира, который перевелся в Николаев. Пришлось идти в ресторан. В ресторане все прошло как обычно, рассказывать не буду. Совсем уже ночью мы решили все-таки пойти домой. И пошли, то есть поехали на такси.
И тут одного из нас потянуло на экзотику. Несмотря на то, что мы уже достаточно выпили, и в общаге у Витьки еще с собой было, товарищу захотелось настоящего украинского самогона. И погнали мы такси в Лески, район города такой, где на квартире, на девятом этаже, продавали самый лучший в округе самогон. Зашли в подъезд, разместились в лифте, кнопочку нажали, поехали. Но уехали не очень далеко. Лифт встал, как вкопанный. Свет погас. Причем встал этот подлый механизм между этажами, выйти невозможно.
Сначала мы отнеслись ко всему с юмором, в нас еще играли спиртные напитки, мы тыкали пальцем в кнопочки, вызывали дежурную, но все было тщетно. Пока были силы, мы кричали, просили вызвать милицию и объявляли пожарную тревогу. Никто даже не вышел из квартиры. Становилось тоскливо. Надоело стоять, но присесть все сразу мы не могли, коленки упирались в соседа, ребята попались рослые, только во мне одном 180 сантиметров, кое-кто был и выше. Хмель прошел. Некоторые запаниковали, хотелось всего сразу: пить, курить, свежего воздуха и в туалет. Покурили, дышать стало труднее. Северный замполит упал на пол, свернулся калачиком и уснул, собака. Как мы его не пинали, он делал вид, что пьян настолько, что ничего не понимает. Так мы простояли шесть часов. Ровно в шесть часов утра лифт поехал. Нашей радости не было предела. Долго решали, куда ехать. Один кричал, что надо продолжить поездку вверх за самогоном, я же настоял на поездке вниз, на свободу. Вышли из проклятого подъезда, хотели набить морду дежурному лифтеру, который без предупреждения отключил лифт в 24.00 и включил его в 06.00. Мордобоя я не допустил, быстро отвез всех в родную гостиницу.
В "школу" опять не пошел. Я лечился от клаустрофобии. Лечился очень серьезно, не жалея ни сил, ни здоровья. Оздоровление организма наступило очень быстро. Уже в 10.00 мы с товарищем вышли на балкон и громко пели "Боже, царя храни". Внизу аплодировал Главный штурман авиации ВМФ полковник Москоков. Выбор репертуара я объяснить до сих пор не могу, ведь я и сейчас слов не знаю.

Карьера гремлина Педро

Авиационный гремлин третьего класса Педро заглотил литр антифриза и с разбегу запрыгнул на крыло уходящего на взлет авиалайнера. Скорость выросла в секунды и обезумевший воздушный поток попробовал сорвать заслуженного работника антисервиса с холодного металла обшивки прямо в жадно молотящий лопастями воздухозаборник двигателя номер два.

Условия труда у дежурного гремлина еще те. И с выходными никак. Надо жаловаться в профсоюз или ваще, послав все эти региональные линии налево, валить на юг, через границу, там госоклады и пенсия. Работа у них ленивая - местный уровень технический амбиций и качественное пиво автоматом решают целую кучу гремлинских задач. Не, надо подавать рапорт на перевод, - думал Педро, шлепая присосками на спецперчатках по фюзеляжу, пробираясь от центроплана к носу самолета и заглядывая там и сям в окна.

В салоне стюардесса Одинокий Центнер умышленно загубила бортовую кофеварку и преступно использовала рабочее время для чтения популярного молодежного журнала "Кто, что и с кем". Всю воду из гальюна она слила еще до взлета - чтобы не бегали тут всякие. Вчерашний рейс в Мухопупов отменили, и просидевшим всю ночь в порту пассажирам было пофиг. Здеся ужо полный порядок, - решил Педро и поставил галочку в бланке отчета о проделаной работе. Теперь заглянем к пилотам...

В теплой кабине, вальяжно развалившись на шкурах недачно клонированного барашка, пребывали в утренней нирване второй пилот Страшный Панк и капитан Липкий. Панк вяло крутил ручки радио и время от времени даже давил на кнопки навигационного компьютера, можно сказать, работал. Липкий слушал новости на длинноволновом приемнике и со знанием дела, по-капитански, пинал балду. Рожи у обоих были тупые и довольные. Как все запущено! - возмутился Педро и открыл увесистое "Руководство по устройству мелких гадостей на борту реактивных самолетов". Нужная страница нашлась сразу. Будем воспитывать...

Панк медленно навел левый глаз на противно мигающую желтую кнопку "Опасность". Правый был занят точным позиционированием солнечного фильтра и сканировнием карт приводов Международного Аэропорта Великого Города Мухопупова. В Мухопупове была только одна короткая и совсем убитая полоса, и пока Панк соображал откуда, как, и, самое главное, зачем, в Мухопупов приходят международные рейсы, желтый огонек продолжал настойчиво мигать.
- Кэп, у нас гироскопы, кажись, рассогласовались...
Липкий временно оставил балду в покое и вручную свел гироскопы по древнему магнитному компасу. Огонек продолжал мигать.
- И навигационка "потерялась"...
Довольно крякнув, кэп запросил у земли смену курса и повел самолет по-дедовски, от маяка к маяку.
Рядом с желтым огоньком мигнул красный. Обиженно пискнув, отключился автопилот. Липкий широко улыбнулся и преодолев приступ лени, двумя пальцами дотянулся до штурвала...

Система бортовой связи заглючила сама по себе, без всякого саботажа. Все переговоры экипажа пошли напрямую в салон и сонные пассажиры были ненавязчиво разбужены увлекательным радиошоу из серии "Почему я так боюсь летать на самолетах". Как всегда, все началось достаточно невинно...

- Рейс 7052, вам запрос от службы привода...
- Валяйте.. (Панк, убрав карты, пригототовился записывать вводные).
- В порту красочку подновляют на полосе, частично закрыли, от 7 тысяч 5 с половиной осталось. Справитесь? (Липкий небрежно кивает).
- Ага... (Панк выразительно смотрит на Липкого и крутит пальцем у виска).
- Там еще и ветер попутный малость будет и полоса тоже чуток под уклон. У вас по попутному какое ограничение?
- 10.. (У Панка округляются глаза)
- Свежее метео - попутный ветер в 9 узлов, аэропорт 7 миль, 10 часов. Заход и посадку разрешаю. Идете первым номером, за вами пара турбовинтовых, поспешайте.
...
- Шкипер, ты в себе?
- Угу, мы на Западном Побережье такую фигню через день в обед вытворяли. Закрылки на 8. Не.. давай все 20... И шасси с тормозами выпусти...

Самолет ухнул вниз в классической позе пикирующего бомбера. Пассажирам левого борта было прекрано видно куцую полосу на маленьком плоскогорье. Красивый в целом пейзаж, вот только треть полосы перегорожена полосатыми барьерами и угол у горизонта малость ненормальный. Ремни пристегнули все поголовно.

- Кэп, прошли осевую, сворачивай на предпосадочный...
- На,сам сажай, раз такой умный... Что, никак? И в симе вам такого не давали? Тогда смотри, студент, от чего в бетонке ямы бывают. Закрылки 30... 45... Обороты мне держи, поможет, если на второй круг пойдем...

Гремлин Педро, распластавшись на люке аварийного покидания, надеялся на лучшее. Этого регионального клиента с их придурковатыми пилотами надо срочно сливать по субконтракту оркам. А самому валить отсюда... Валить..

Пятидесятиместный реактивный самолет шлепнулся на самый край полосы безо всякого намека на выравнивание. Турбины, обиженно взревев, выдали максимально возможный реверс. Панк сморщил нос..

- Кэп, с касанием грубовато получилось, тебя пассажиры ногами побьют.
- А я им скажу, что ты сажал. Студент... Гы-ы. С тормозами лучше помоги, только без энтузиазма.

Завыли тормозные диски, по новой клацнули зубы и пунктуальная инерция бросила пассажиров в привязные ремни. Педро слетел с фюзеляжа прямо под колеса правой стойки шасси. Ему оставалось только грязно ругаться вслед быстро замедляющемуся перед выходом на рулежку самолету, так как прокусить шину он банально не успел...

Полгода спустя...

На рулежках порта О'Хара в Чикаго шелкать различными частями анатомии себе дороже. Радиообмен и движение очень напряженное и терпение у диспетчеров наземного контроля ампутировано начисто. Вот только конфигурить самолет в этом месиве мне уже не надо, подумал Страшный Панк, нежась в капитанском кресле. В правом мучительно ерзал «дух», который по молодости достойного погоняла еще не заслужил, но по простоте душевной уже приставал к стюрам. Сегодня они, видать, отыгрались и залили ему в кофе глазных капель. Эффект на желудочно-кишечном тракте должен быть оглушительный. Панк широко улыбнулся этим мыслям и роскошному рассвету, совсем не подозревая, что на его микрофоне толстым заботливым слоем лежит ярко-красная губная помада, и видок у него уже не совсем ... гетеросексуальный. А в быстро мелькающие спицы колеса радиопереговоров только что влетел лом с сильным акцентом...

- Земля, Аэро-Мехикана, мы здесь, может быть на Браво, а может быть не знаю, разруливать приготовлены, подсказайте...

Тяжело «разруливать» в Чикаго. Особенно не владея авиационным английским, и не зная, где ты в данный момент находишься. Диспы всегда все доводят до крайностей. Вот и на этот раз...

- Всем бортам на рулении - полный останов!!! Повторяю - всем стоп!!! Аэро-Мехикана снова заблудилась. Будем искать Боинг 737 в мексиканской ливрее. Кто первый обнаружит - взлет вне очереди...

Десятки самолетов замерли в секунду. Десятки глаз сканируют углы видимости в поисках этого злосчастного Боинга... А вот и он, совсем близко, уткнулся носом в перекресток у моста через хайвэй. В районе киля угнездился гремлин и жадно потирает лапки. Ему сегодня точно светит премия, и на довольной морде со следами авиационных шин сияет улыбка.