- Василий Иванович, тебе кипяточку плеснуть?
- На х#й!
Аааааааа!!!!

Старый анекдот

В стройотряде шабаха дело святое. На неё отправлялись небольшие бригады стариков.
Одна такая бригада работала на трассе газопровода в Коми АССР, прокладывая кабель телемеханники. Десять мужиков ковырялись на трассе, а жили и питались в маленьком домике. Готовили по очереди. Дежурный готовил, раздавал еду и мыл посуду.
У домика была одна особенность, в нём нельзя было выключить отопление, во всяком случае мы не смогли. Газовая труба горелки была врезана прямо в газопровод и газ горел постоянно. Наверное в холодное время года это было несомненным плюсом, но в июле-августе такое счастье воспринималось как перебор. Решением проблемы стало минимальное количество одежды во время пребывания в доме. Народ рассекал в одних трусах и не парился. Кирзовые сапоги добавляли колорита, домашними тапочками никто не озаботился.
Собственно всё было готово для ЧП и оно не заставило себя ждать.
Дежурный, разливая чай по стаканам, сделал неаккуратное движение и перевернул стакан себе на трусы.
Скорость с которой он их сдёрнул сделала бы честь современным стриптизёрам, потом он с криком похожим на ура поскакал вокруг стола размахивая МПХ вместо знамени. Это была славная психическая атака. Трусы на коленях заставляли двигаться в режиме кенгуру, а кирзачи отбивали галоп атакующей конницы.
Всё обошлось благополучно, скорость реакции и везение сберегли "нефритовый стержень", но глупый анекдот поставленный в эпиграф в тот год стал очень популярен.

Дяденька мой имел в жизни одну нереализованную страсть. Он мечтал быть химиком, огромное воздействие на него оказала диссертация Д.И. Менделеева о растворимости спирта в воде. Но не сбылось. Да... не сбылось. Он стал бухгалтером и впоследствии ревизором, но тяга к химии осталась. Он регулярно проводил опыты. Почему-то в своих опытах за пределы менделеевской диссертации он не выходил. Вот заклинило его на растворимости спирта и на синтезе оного и все. Кроме того, он стал изобретателем. Тоже весьма узкого спектра. Он мастерил самогонные аппараты Различной конструкции. Пришлось также изучать в весьма узком спектре ботанику. В части воздействия спиртовых вытяжек различных настоек на вкусовые рецепторы. По его словам он мог создать продукт различной крепости, вкуса и степени очистки. Человек творил. В советское время тягу к науке тоталитарная власть не одобряла, а более поздние демократические на него не обращала внимания. Но он по старой привычке опасался.
И вот он сменил место жительства. Радикально. Поселился в каком-то городке в частном секторе, в одном из старых домишек. На семью пенсионеров мало кто обращал внимания. Знать их особо не знали. В гости к ним никто не заходил. Описываемый период пришелся на окончание создания новой синтезирующей установки. Так сказать шли полевые испытания. Аппарат требовал охлаждения, и дядюшка с двумя ведрами в наряде пижама-валенки-тулуп выскочил на улицу. А на улице что-то происходило. Куча машин и толпа народа. Причем толпа клином шла за высоким дородным мужчиной. И меделенно передвигались от дома к дому. Оказалось что это глава города осматривал жилищные условия подопечных. Дядюшка с ведрами попытался скрыться, но был замечен и комиссия в составе главы администрации, милицейского начальства и прочих особей вторглись на его территорию. Осмотр дома не занял много времени, но начальник милиции имел тонкое обоняние и от его взора не укрылась маленькая дверца ведущая в лабораторию. В которой в тот момент велась тестовая работа, и был рассредоточен небольшой (относительно) запас продукции. Дядюшка ожидал скандала, грома и молний. Тетушка старательно камуфлировалась под пальто на вешалке. Что сказать?
В тот день комиссия больше не работала. Совсем. Осталась в полном составе в доме дядюшки. Только за колбасой и прочим люди младше чином частенько отлучались.

Адильхан бежал по степи. Пьянящий воздух свободы наполнял его грудь. Он бежал, словно молодой жеребенок, которого первый раз выпустили в табун на свободу. Он бежал, раскинув в стороны руки, и представлял себя сказочным белоснежным крылатым конем Тулпаром, который спустился из поднебесья в этот волшебный край. Он летел над степью, не чувствуя ног. Степь, вековая степь, расстелила перед ним свой ковер, искусно украшенный полевыми цветами, которые в великом множестве были разбросаны по сочно-зеленому полю. Еще не было колючек. Молодая ярко-зеленая трава мягко ласкала его босые ступни. Ярко-синее небо, которое бывает только весной, манило своими просторами, солнышко -невероятно теплое в этот период - было не изнуряющее палящим, а ласковым и нежным. Зазевавшийся суслик не спрятался в норку и смотрел на бегущего человека. А Адильхан бежал, бежал, словно в сказке... Он представлял себе, что вот за тем небольшим холмом он увидит богатое кочевье из белых ханских юрт. А возле реки увидит прекрасных молодых девушек. А еще он увидит той, на котором текут реки кумыса, в казанах готовят бешбармак, а акыны сошлись в схватке на айтысе. Радость переполняла его. Весна!!! - хотелось кричать ему. Но тугой, забивающий все пространство в груди, степной воздух не позволял кричать. Он позволял только бежать и пить этот воздух свободы.
«За каким х... м вы опять Ахметова напоили?!» - орал на подчиненных начальник таможенного поста... «Вот, Петрович!- обратился шеф к старшему смены, - Ты же знал, что он опять по полю бегать будет...» «Вееееесссснаааа!!!!!!» прервал речь начальника дикий крик пробегающего мимо человека. Он был без трусов, но почему-то в фуражке... «Это вот хорошо, что еще разлив и на пост приехать никто не может, - мрачно резюмировал начальник, - теперь вот ловите своего жеребенка». «Жрать захочет сам прибежит... - угрюмо возразил старший смены, - еще я за пьяными дебилами по полям не гонялся»

В тот вечер жители нескольких домов ну улице Луговой почувствовали необычайный прилив сил. Душный летний вечер выгнал всех на улицу. По телевизору уже показали программу «Время», в которой дикторы рассказали об очередной победе на ударных стройках, и народ в едином порыве шагнул на улицу. Хотя нет... сначала кто-то крикнул: «Горим!!!», а уж потом, наверное, в едином порыве шагнул на улицу. Горели сеновалы. Эти чудесные постройки возле двухэтажных домов образовывали причудливые кварталы. Часто эти деревянные сооружения стояли с минимальным друг от друга расстоянием, и уж если полыхнул один, то снести огнем может всю улицу. А как раз стоял тот период, когда сеновалы практически уже у всех были забиты свежим сеном, как по заказу хорошо высушенным. Вот и шагнул народ в едином порыве. Горел сарай и сеновал Юрки Косого. Как горел? Разгорался. Целинники народ дружный и самоорганизованный. Быстренько все встали в цепь, приготовили ведра и выстроились к ближайшей водопроводной колонке. «Пшх-вф-шшшшшшшшшш вдруг изрыгнул прибор по подаче воды. «Мать»: - отреагировал потенциальный погорелец Юрка Косой. Цепь моментально перестроилась к резервным бакам с водой, который был в каждом огороде. Кто-то вызывал пожарных... Ваня Сидорчук командовал самоорганизованным расчетом. Работа шла слаженно. Слегка промахнувшись с адресом , с включенной сиреной, мимо пролетела пожарная машина... Весело подпрыгнув задом, как молодой теленок, и вильнув на повороте, скрылась за углом. Звук разбитого стекла и падающий фонарный столб известили целинников о том, что автоцистерна ЗИЛ это не гоночный болид и управляется немного хуже. Штатный пожарный, из покореженной машины доковылял в цепь и известил, что вызвали второй расчет. Расчет прибудет с минуту на минуту. Может через две, потому как Пшх-вф-шшшшшшшшшш сказал и пожарный гидрант в их отделении. Резервный автомобиль поехал заливаться водой на речку. Надо отметить , что там он и остался... Потому как автомобиль возле речки, подобно запалившейся лошади, испустил дух.... Заглох и не захотел больше заводиться. Зато ряды огнеборцев пополнились еще тремя бойцами, которые запыхавшись прибежали с речки. Третья машина была где-то далеко...Cеновал почти потушили. Оставались какие-то незначительные очаги, победа была близка.
Мальчишки, без которых не обходилось ни одно событие, помогали как могли, бегали с ведрами, набирали воду. Те кто помладше стояли в сторонке. Отдельно от них стоял маленький шестилетний мальчик Петя. Измазанный в сажу, в рванной рубашонке и шортах он смотрел на всю эту кутерьму. В его раскосых глазенках мерцали отблески огоньков еще не до конца погашенного пожара. Он стоял и внимательно смотрел за происходящим, нервно сжимая в руке поломанный коробок спичек.
- Зачем ты это сделал, Петруша? - спокойно спросил подошедший сзади отец
- Пап, я никогда раньше не видел как говорит сеновал - ответил, не оборачиваясь, будущий начальник пожарной охраны нашего района...

Ганс Генрихович Штальмайер , в миру Иван Андреевич, был первоцелинником. О чем и говорила медаль на его парадном пиджаке. Среди других трудовых наград эту он ценил почему-то больше всего. Быть может, именно она напоминала ему о его прозорливости, проявленной еще в юношеском возрасте, когда они с мамой проявили смекалку и из душного Поволжья переехали в степной Казахстан, и после их переезда начались в этом степном краю грандиозные перемены. Иван Андреевич очень много работал, был очень экономным, и уже в зрелом возрасте обзавелся автомобилем марки Москвич-412. Огенно- красного цвета красавец был помещен в гараж, до того момента, как дядя Ваня получит водительское удостоверение. И тут природная одаренность нашего героя дала осечку. Он великолепно освоил все премудрости ПДД. Он даже правильно отвечал на вопросы о полосах движения трамвая и знаках регулировщика, что согласитесь, говорило о недюжинных способностях этого человека. А представить себе регулировщика и трамвай на пыльных степных дорогах это дело, требующее недюжинных усилий. В отличии от русских друзей, дядя Ваня перед началом эксплуатации любого прибора всегда читал инструкцию. И любой документ после его прочтения врезался в его память намертво. Это очень ценило начальство, но жутко бесило тех, людей которых иногда проверял дядя Ваня. Как бездушная машина он придерживался алгоритмов прописанных в документах. Для смены порядка действий дяди Вани нужно было менять программу, вложенную в его голову. Ой, отвлекся я. Вернемся к автомобилю. Так вот, на этапе практического вождения, эта немецкая машина - Ганс Генрихович, дала сбой. Поразив местного инспектора ГАИ своими теоретическими познаниями, на практическом экзамене сдвинуть автомобиль с места дяде Ване не удалось. И начался долгий период тренировок. В качестве жертвы-инструктора был выбран сосед Павлик, с которым был заключен дружеский договор о вечерних тренировках. До полевой дороги Павлик вел автомобиль. Там он уступал место водителя Ивану Андреевича и начиналась пытка.
Надо отметить что дядя Ваня овладел русским языком лишь частично. Вернее говорил он на нем с жутким баварским акцентом. Так вот пытка начиналась с момента помещения дяди Вани на водительское сиденье. Каждое свое действие он комментировал, вероятно для себя сверяясь с учебником и ожидая одобрения Павлика. Итак, действие началось.
Баварский речитататив наполнял тесную кабину автомобиля: «Фодитель, я есть теперь фодитель, обязан отрекулирофать зеркало. Я отрекулировал. Следущее, он обязан убедиться....» Пятнадцатиминутный этап подготовки к запуску двигателя был окончен. Затем с такой же тщательностью, фыбирался ключ зажигания. Убеждались в отсутствии помех на дороге и начинали движение.
Абсолютно каждое свое действие он комментировал. Это выглядело примерно так: «Водитель, который видит на дороге препятствие, обязан софершить его объезд, для этого он смотрит в зеркало заднего вида» Дядя Ваня очень демонстративно смотрит в зеркало. Следующей фразой было напоминание о включении сигнала поворота, о чем и извещал присутствующего Павлика дядя Ваня, затем непосредственно переходил к включению поворота, обычно было уже поздно. Законы физики были суровее запрограммированности дяди Вани, и на этом этапе они обычно въезжали в это самое препятствие. После некоторого количества тренировок, Павлик навеки прекратил свою педагогическую деятельность, а новых жертв дядя Ваня не нашел. Долгожданный документ, дающий право выезда на дорогу был выдан ему за «настойчивость». И вот наступил момент, когда дядя Ваня с тетей Эммой решили посетить районный универмаг. Тетя Эмма стояла на выезде из гаража. Дядя Ваня сидел внутри автомобиля и отчаянно газовал, глядя в зеркало заднего вида. Осознав, что в зеркало он видит только улицу, но никак не границы гаража, дядя Ваня открыв дверцу и выгнув шею увидел тетю Эмму и стойку гаража. Истинная фрау тетя Эмма решила подбодрить своего бюргера и роковая фраза : «Дафай, Ваня, дафай...» слетела с ее уст. И Ваня дал... Москвич, с реактивным ревом прыгнул назад. Открытая дверь, смела все ведра и лейки, заботливо расставленные в гараже, и загнувшись в другу сторону, повисла на крепких петлях.
Дядя Ваня в негодовании выскочил на улицу. Истошный крик : «Дафай, Ваня, дафай... раскутахталась старая курица...» был слышен всеми соседями. Так они его и продали при отъезде в Германию, прекрасный дом и огненно-красный Москвич с вывороченной дверцой. Больше за руль Ганс Генрихович не садился.
С днем рождения автомобиля!!!!