Время - 1988 год. Место действия - КЗакВО, 7 гв. А, 164 мсд, 385 тп, АрмССР, г. Эчмиадзин, 40 км западнее Еревана. События разворачиваются на танковой директрисе армейского учебного центра (в просторечии Гвардейск) севернее города Октемберяна (ныне Армавир).
Те, кто служил в пехоте, хорошо знают армейскую байку об указе Петра, которым он жаловал красный цвет на знаки различия для пехоты - «...а пехоту красным цветом обозначить, дабы дурь оной издали видна была!», которая трансформировалась в наши дни в короткое заключение - пехота не род войск, а диагноз. Однако у этого умозаключения есть продолжение. Итак,
танкисты - та же пехота, только прибитая сверху люком; - артиллерист - недобитый люком танкист; -зенитчик - недоученный артиллерист.
Ваш покорный слуга относился к недоученным артиллеристам. Должен сказать, что если в пехотном полку танковый батальон претендует на что-то вроде армейской интеллигенции, то в танковом полку, где их много, они иногда откалывают номера почище пехотных мудрецов. Для начала скромно предложу миниатюру из житья-бытья танкового полка в КЗакВО накануне краха империи, который начался именно из Армении.

Радикальное бритьё.
Итак, во время проведения плановых боевых стрельб взводов (БСВ) на директрису прибыл зам. командарма по боевой подготовке. Между собой мы его называли «генерал Война». Лампасы ему достались горбом, достаточно сказать, что он прокомандовал танковой ротой девять лет. Он был напрочь лишён армейской дури типа красить траву, чистить сапожным кремом плац и т.д. Однако если он указывал на облупленную стену, пол, обшарпанный забор, то это действительно нужно было делать и, повторюсь, не имело отношения к «армейщине». Его здорово характеризует такой диалог на строевом смотре.
- Товарищ майор, а вы какое училище закончили, политическое?
- Никак нет, Челябинское командное! - гордо отвечает замполит батальона.
- А как вы замполитом стали? - с деланным удивлением спрашивает генерал.
- Был командиром взвода, потом был избран секретарём комитета ВЛКСМ полка, затем вот назначен заместителем командира батальона по политической части, - гордо начал озвучивать свой славный боевой путь майор.
- А-а-а, - протянул генерал, шагнул вправо, чтобы выслушать представление зампотеха этого батальона. Потом, как бы про себя: «А был бы умным, роту бы дали...»
В этот раз он указал начальнику полигона на облупившуюся стену в учебном классе. Естественно, что наш батальон получил задачу на устранение недостатка. Так как ротные заняты БСВ, должность зама по боевой подготовке предусмотрена на военное время, то задача на покраску ставится начальнику штаба батальона.
Указанный НШ в батальоне оттарабанил без одного месяца восемь лет. Ротным он был сильным, его уважали и солдаты и подчинённые офицеры и начальство. Назовем его, скажем, Гальцевым (кстати говоря, он немного похож на артиста Гальцева). Однако недаром говорят, что танкист... ну, выше вы читали.
Гальцев помнил, что в каптёрке танковой директрисы когда-то стояла бочка с краской как раз необходимого цвета. Чтобы два раза не ходить, он сразу взял с собой водителя взвода технического обслуживания, при этом предусмотрительно дал тому команду взять с собой литров десять бензина в качестве растворителя. Старый ротный ошибиться не мог - бочка с краской была на месте. Бензин был вылит в бочку, водитель стал усердно размешивать загустевшую краску.
- Вроде размешалась, товарищ майор! - бодро доложил водитель.
- Точно? А ну, посвети фонарём.
- Так нет фонаря, товарищ майор...
- Ты что, баран? Спичкой посвети!
Приказ начальника - закон для подчинённого. Воин бодро чиркнул спичкой, поднёс её к бочке, и оба стали вглядываться в её тёмное нутро...
Законы химии действуют даже на танковой директрисе. Пары бензина, как им и положено, вспыхнули, опалив две склонённые личности. От серьёзных последствий их спасла расторопность бойца, который быстро зажег и поднес спичку плюс «высокое» качество армейского бензина - глаза у танкистов остались, слава богу, целыми. А вот лица обгорели. Причем так, что шрамов не осталось, а вот бриться Гальцеву не надо было месяца два - личность блестела, как медаль «За безупречную службу» первой степени. Солдат же успел отскочить в сторону - его особо не интересовало качество получившейся краски...

Заградотряды, говорите? Хе-х!

Зима 1979 года, Северная Карелия, гарнизон Новый Софпорог, 909 военно-строительный отряд.

Заградотряды, говорите? Кровавые опричники из войск НКВД готовы выстрелить красноармейцам в затылок? Ох, как любят киношники и демпресса вовсю мусолить эту тему. Про злодеяния кровавого сталинского режима, про чекистов, поливающих из пулемета отступающих наших бойцов и пристреливающих из нагана раненных. И все это чтоб пощекотать нервы обывателя, припугнуть и успокоить одновременно: не беспокойтесь, это только при Сталине было, да и то на войне. С усмешкой гляжу я на эти страшилки. Мне в армии, в мой затылок целились десяток автоматов солдат из комендатуры, пока я лежал на огневом рубеже всего лишь с тремя патронами в АКМ.
Расскажу по порядку, обстоятельно.
Итак, отгулял я на проводах, бортовой ГАЗ-52 отвез меня в райвоенкомат в поселке Ленино, где нас пересчитали, выдали военные билеты, потом загрузили в автобус и повезли на сборный пункт в Симферополь. На полпути, сразу за Старым Крымом, у горы Агармыш (это где фильм «9 рота» потом снимали), нас вывели из автобуса с вещами и офицер военкомата сказал просто:
- Ребята, если у вас есть с собой спиртное, то доставайте прямо сейчас и пейте. Поверьте, в Симферополе у вас все это отнимут.
Забегая вперед, скажу, что он оказался прав, даже одеколон у ребят отняли, у кого нашли. Мы достали домашнюю закусь и выпивку, которые у каждого были припасены в дорогу и начали подкрепляться, офицеры присоединились к нам.
В Симферополе узнал интересную вещь: в нашей команде N153 из четырнадцати человек все были водители. В дальнейшем мы гордо именовали себя автобатом, хотя и знали, что в стройбат призываемся. Но в стройбате тоже нужны водители, да еще как! Нарулил дай бог за два года службы, дорога ночами снилась.
Через пару дней нас погрузили в прицепной вагон к поезду Севастополь-Ленинград вместе с остальными командами стройбатяг, два вагона таких набралось. На вокзале при погрузке в эшелон репродукторы играли «Прощание славянки». Узнал интересную вещь: на нашу команду из 14 человек в сборном пункте выдали аж семь ящиков армейского сухпайка, а на соседнюю команду в полтораста человек, которая следовала в Кузему (это тоже в Карелии) дали столько же, семь ящиков сухпая. Тогда я впервые понял, что на военной службе логики нет, здравого смысла тоже, их заменяют армейские порядок и дисциплина.
Привезли нас, в конце концов, в гарнизон Новый Софпорог, Лоухского района Карелии, в карантин.
Не буду долго рассказывать, грузить подробностями, лишь упомяну, как мы на КМБ страдали от молдаван. Хорошие ребята, ничего плохого про них не скажу, за два года службы каких-то неуставных трений с ними не было. Но есть у них очень вредная для военной службы особенность: они абсолютно не умеют молчать. Где соберутся двое или больше молдаван, там болтовня не смолкает. Если молдаванин молчит - значит, он или спит, или уже умер.
Построил нас сержант-ростовец как-то на стадионе и приказал:
- Смир-рно!
Все вытянулись по струнке. И только негромко в строю по-молдавски: быр-быр-быр.
-Я сказал смир-рна! Малчать! - Заорал сержант. - Что за разговорчики в строю после команды «смирно»?
Молдаване на мгновение испуганно притихли, а потом снова по-своему «быр-быр-быр».
- Ах, так! - Рассвирепел сержант. - Нале-во! Два круга по стадиону бегом марш!
Пробежали мы, запыхались. Сержант решил, что провел воспитательную процедуру для молдаван.
- А теперь я сказал: «Смирно»! И чтоб не одного слова в строю.
Молдаване опять негромко по-своему: «быр-быр-быр».
На сержанта было жалко смотреть. Отчаянно, чуть не плача, он заорал сорванным голосом:
- Вы, пулы! Вы что, русского языка не понимаете? Я же сказал «смирно»! После этого в строю ни одного слова или шевеления не должно быть. За то, что не умеете молчать, буду гонять весь карантин кругами по стадиону. Налево, вокруг стадиона - бегом марш!
Пробежали, снова построились перед казармой карантина. Стоим запаренные, высунув языки, еле дышим. Лишь молдаване меж собой:
- ...быр-быр-быр... вот зверствует сержант, издевается... и чего взъелся на нас, мы ж совсем тихо разговариваем, никому не мешаем...
Матч закончился в пользу молдаван.
Перед присягой нас повезли, как и положено, на стрельбище, стрелять из боевого оружия. Стройбату, как известно, оружие не дают, боятся. И лишь когда сам попал в стройбат, узнал, что это не анекдот, а горькая правда. При каждом военно-строительном отряде, как и при любой части, есть гауптвахта. На губе при стройбатах служат губари из специального комендантского взвода, «красноперые» или «менты», как мы их называли. Чтобы охранять арестованных и вообще - усмирять буйную стройбатовскую вольницу, вроде военной полиции.
Так вот, автоматы для присяги и на стрельбище выделяет именно это комендатура, своего оружия в отряде не было.
Привезли наш карантин в трех машинах на маленькое стрельбище, принадлежавшее той же комендатуре. Оно находилось в распадке между сопками, закрытое с трех сторон.
С нами же приехала машина из комендатуры, кроме начальника губы, в ней было отделение губарей, патроны и автоматы, из которых мы будем стрелять.
На огневом рубеже были постелены три одеяла, с них мы стреляли лежа, перед нами были три мишени. Делали по три одиночных выстрела, на результаты никто не смотрел, никого не интересовало, попали мы или нет.
А за нами, а за нами-то... прямо за нашими спинами, наведя автоматы в наши затылки, с полными рожками, стояло отделение губарей, десять человек. Так, на всякий случай...
И такой случай в этом отряде был. В стройбат призывают и судимых. Вот один из них, когда ему на стрельбище дали автомат, навел его на офицеров, дал выстрел поверху, и положил их в снег. А потом бросил автомат и присел на пенек. Дали срок ему, конечно.
Да, а потом у нас, новобранцев, была присяга. «Волнующий, торжественный момент в жизни каждого солдата», как любят писать в газетах. Момент серьезный и ответственный, конечно, не спорю. Только никакого волнения и подъема я не испытывал. Меня с частью других солдат с карантина уже перевели к тому времени из Софпорога в другой гарнизон, Верхняя Хуаппа, того же 909 отряда.
Нам привезли два автомата от губарей. Построили новобранцев в казарме, потом мы выходили по одному, и, держа автомат перед собой, зачитывали текст присяги, потом расписывались. Автоматы передавали друг другу по очереди. Запомнились два момента.
Первое, два баптиста присягу принимать и брать в руки оружие отказались на отрез. Они и на стрельбище те же пенки выдавали. Так и служили без присяги. Впрочем, оказались самые надежные солдаты: не пили, не буянили, не сквернословили, работали добросовестно. Газет не читали, правда, и кино не смотрели. Впрочем, глядя на нынешние газеты и телевидение, думаю: а может, они были не так уж и неправы?
Второе: один молдаванин не умел читать, совсем. По-русски он тоже почти не говорил. По документам у него было два класса образования, но и те он фактически задвинул. Как рассказали его земляки, он очень рано остался сиротой, жил в доме дяди, пас домашних коров. Так и задвинул школу. Текст присяги ему читал его земляк и переводил на молдавский, тот повторял. Потом пастух поставил какую-то закорючку под присягой. Впрочем, служил потом нормально, и русский скоро выучил.
Но не об этом, собственно, хотел рассказать, а о «страшных кровавых заградотрядах». Вот тогда-то, когда мне в спину смотрели десять автоматов красноперых, пока лежал перед мишенью всего лишь с тремя патронами, будучи сам мишенью, я в полной мере ощутил, как горячо любит нас Родина, горячо дыша нам в затылки автоматными стволами, как она нам доверяет и гордится нами.
А вы говорите - заградотряды... Детей ими пугайте.

Прыжок.

Начну я немного отстраненно...
Честно говоря, мое отношение к авиации несколько опосредованное. Как говорят многие зубры, я - «мабута». )) Т.е. «сапог». Т.е. по земле ходящий. Но.. как бы это выразиться... «мабута с мягким голенищем» - и там и там я требуюсь. По роду деятельности. Хоть изредка, но все же... Горючник я. Масла, смазки, керосин - все находится под моим присмотром.
Дело было уже не во «времена развала», а, скажем так, несколько позже. Точнее - 10 лет после развала. А еще точнее - 2001 год.
Прикрепили мне, тогда еще молодому старлею, юному начГСМ отдельного автомобильного батальона, аэродром Тушино. Поставили на довольствие. Где-то там, на задворках этого поля примостилась маленькая часть, 10 емкостей и несколько военных в разных званиях - часть-то «кастрировали», остались только начальствующие должности и пара солдатиков для покраски заборов. И поступил запрос: «Во исполнение приказа N такой-то для тренировки таких-то просим Вас обеспечить горючим таким-то в количестве таком-то». Другими словами - обеспечить керосином тренировочные прыжки, т.к. вертолет выделили, а керосин, сказали, сами добывайте. Действуйте, так сказать, «по команде». Вот и переложили ответственность «добычи» на мои хрупкие плечи. Делать нечего... добываю. Про «добычу» керосина (хорошего, не отстоя с водой) для в общем-то не авиационной части, помимо всех лимитов и т.д. и т.п. - всего того, что в нашей нынешней армии хоть по горло залейся - это отдельная песня. Сам факт: керосин «с боем» привез. Прыжки обеспечил. Как оказалось, уже давным-давно эти приказы на прыжки отдавались ради проформы. Давно уж керосин не возили, прыжки не проводили, а тренировки проводили где-то в Кубинке (кажется) вклиниваясь в учебный план «местных» летунов. «Лица начальствующие» от такой радости (они и надеяться-то боялись) выставили 0,5л «Гжелки» и зазвали самому прыгнуть. Да я и не противился.
Как давно я ждал такого случая!
Еще в училище, стоя в карауле, видел пролетающие над головой «поршня». Летуны были от нашего училища в 200 метрах, правда, полугражданское какое-то училище, но все же крылатые. Видел самолеты и грезил полетами. Самому летать не получалось (вестибулярный аппарат слабый), прыжков отродясь не было... Вот и стоял на вышке, облизывался. Долго облизывался. 5 лет. И тут такой фарт!
В общем - на прыжки я приехал. Все как надо, палатка мед. осмотра, доктор, вертушка на поле... Ба! А доктор-то знакомый. Где-то мы с ним раньше сталкивались, правда и он и я смутно друг друга помнили, но точно знали - посидели мы тогда хорошо. Ну и сейчас «за встречу» и «для смелости» (я уже успел расколоться, что в первый раз) приняли граммульку. Доктор сказал - полезно. И помогает.
Медосмотр пройден. Нацепили на меня парашют. Отправили к вертушке. С каждым шагом ноги все больше отказывались слушаться. Заплетались, подгибались. Дойдя до вертолета я понял, что еще шаг - и все. Унесут вперед ногами.
В общем, вертушка ушла без меня. Я ушел к доктору - продолжать празднование. Но уже не прыжка, а здравомыслия. Доктор сам ни разу не прыгал и сказал что в общем-то все нормально, если не требуют прыгать то и не надо... Правда летуны (кто на земле остался) на меня косо посмотрели, но от праздника не отказались. Утешили меня тем, что в след. раз за руки меня затащат, но на земле не оставят.
Ударными темпами мы прикончили запасы «Гжелки», спирт доктора и закуски.
Зато как хорошо было потом лежать на побуревшей от жары траве, покуривать сигарету и следить за медленно опускавшимися вниз куполами!!

О занятиях бездуховностью или грязь сегодня еще непролазней


Автор: Кадет Биглер
----------------------------------------
О занятиях бездуховностью попрошу отчетик.


Как обычно, Командир прав. Действительно, пришла пора серьезно, обстоятельно, с чувством и толком поговорить о занятиях бездуховностью. И если ты, читатель, готов к такому разговору, то внимай моему рассказу.
Итак, если ты твердо решил предаться бездуховности и чувствуешь себя готовым к многочисленным испытаниям, ждущим тебя на этом тернистом пути, то встать тебе придется очень рано. Попивши кофе и с отвращением проглотив пару бутербродов с чем-нибудь высококалорийным, ты подхватываешь ружье и нетяжелый рюкзак и бодро топаешь по спящему городу к месту сбора таких же ценителей бездуховности, как и ты сам.
Собравшись, коллектив единомышленников усаживается в машину и долго едет в места, наиболее подходящие для запланированных занятий. Следует обратить внимание, на чем она едет. Далеко не всякое транспортное средство подходит для поездки за бездуховностью. К примеру, если ты ринешься за ней на Лэндкрузере, Кайенне или Туареге, знай - не видать тебе бездуховности как своих ушей. Только зря бензин спалишь, да время потратишь. Нет, нет и еще раз решительное нет! Наш выбор - это УАЗик или ГАЗ 66. В крайнем случае, сойдет Нива, только вот с вместимостью у нее проблемы, потому Нив потребуется несколько. Кстати, ты не забыл про лучших друзей человека, взыскующего бездуховности? Они ведь тоже здесь, в машине, в количестве 2 - 3 голов, потому аромат там царит своеобразный, а поведение их иначе как непринужденным не назовешь. И это еще мягко сказано. Будь готов.
Так ли сяк ли, но доехали и выгрузились. Начинается собственно бездуховность. Сначала ты, подчиняясь указаниям старшого, долго бредешь по лесной дороге, а лучше сказать, бездорожью, затем оказываешься в полном одиночестве на красивой лесной полянке или перекрестке дорог или просеке. Тебе показали направление загона и примерный сектор стрельбы, в тысячный раз сказали, чтоб не стрелял по неясно видимой цели и на звук, да и бросили на произвол случая и фарта.
Ты стоишь, стараясь слиться с окружающей тебя природой, и цепким взглядом обводишь отведенный тебе участок. При этом изо всех сил молишься всем лесным богам - пусть на меня выйдет, дальше я сам все сделаю, но пусть выйдет на меня! Через какое-то время ты замечаешь, что и впрямь стал частью пейзажа. Вот прямо над головой пролетела наглая сойка и уселась на ветку невдалеке. Еще и нагадила мерзавка, хорошо хоть промахнулась. А вот на соседнюю елку пришла белочка. Сидит и посматривает на тебя неодобрительно, как будто спрашивает - а кто ты, собственно, такой и зачем сюда приперся? И тихо кругом, только ветер в верхушках деревьев шумит.
Но вот где-то далеко зазвенели собачки, пока ни на кого, просто для собственного удовольствия. Ты уже забыл всех на свете белок вместе с сойками и напряженно вслушиваешься в окружающий мир, не затрещит ли, не захрустит ли где земля под копытами долгожданного зверя. А вот и лай собачий изменился, чаще стал, злее и перемещается быстрей. Погнали! Вцепились, родимые! Ну, не подведите, лапушки, не сколитесь, не позарьтесь на лису какую-нибудь пакостную. Опытная бездуховность по лаю могла бы определить, кого гонят псы - лося, кабана или косулю, но тебе это пока не дано. Да и по фигу тебе, честно говоря. Пусть хоть кого выгонят, лишь бы на тебя, а ты уж не сплошаешь. Громче, громче лай, к тебе гонят! Совсем рядом. Ты весь зрение и слух.
И вот он - бык, лосяра, сохатый. Вывалился из зарослей лозняка и встал. Собачки не шибко лезут, предпочитают издали пугать. Знают, умницы, пнет - костей не соберешь. И нечувствительным образом видишь ты зверя уже в прицеле, и палец твой сам выбирает свободный ход спускового крючка. Выстрел даже твой собственный всегда почему-то получается неожиданным. Попал! Куда целил, туда и попал. Вот тут-то собачки смелыми становятся, самое время их похвалить, а потом и по пинку отвесить. Но не сразу, пусть насладятся победой. Их заслуга твоей ничуть не меньше, а может, и побольше будет.
Ну вот, дело сделано, ты с добычей. Перекури и знай, романтика кончилась, началась технология. Технология превращения добычи в мясо. Подробности мы с тобой опустим, все-таки среди читателей могут оказаться духовные личности с эстетическим образованием. Не будем затрагивать их чувств. Но ты пройдешь всю дорогу до конца, иначе какая же это бездуховность? А потом будешь в рюкзаке выносить добычу из леса, хрипя, задыхаясь и спотыкаясь на кочках. Будешь, куда же ты денешься?
Итак, мы с тобою на завершающей стадии занятий бездуховностью. Она разворачивается в живописном месте на берегу лесного озера у охотничьей избушки. Вообще-то это бывшая баня, но и новой своей роли она соответствует неплохо. Ты уже прилично устал, зверски проголодался, замерз. И руки тебя неважно слушаются, потому что устали, да и отмывал ты их после всех своих подвигов в этом самом озере, а водичка там не летняя. Имеешь право погреться и расслабиться. Иди в избушку, погрейся, отдохни. Садись за стол, на котором уже стоят миски с шурпой и жареной свежей печенкой. Выпей сто грамм и закуси печеночкой, а потом похлебай в свое удовольствие шурпы. И в твою голову обязательно придет мысль - так вот оно какое, счастье! Оказывается, довольно простая штука. А дальше будет еще выпивка, тосты и нескончаемые разговоры о случаях на охоте, трофеях, оружии, собаках. Только не пей лишнего, не порть себе удовольствие. Помни, что домой ты вернешься заполночь и рюкзак твой будет тяжел. А когда вернешься и бухнешь этот оттянувший тебе плечи и подмокший рюкзак в прихожей под ноги встречающей тебя жене, сядь на кухонную табуретку и вспомни весь этот длинный, трудный и такой счастливый день.
И тихонько скажи себе - теперь я знаю, что такое бездуховность.

ПРО МУХУ В КАМНЕ И ЗВЕРЯ В ЧЕЛОВЕКЕ

Дед Игнат вспоминал историю, которую ему поведал когда-то двоюродный племянник, в Гражданскую войну служивший в пластунах. Он был потомственный пластун, его батьки и деды ходили в пластунах, а нужно сказать, что в старину в пластуны отбирали наиболее хитрых, смышленых и крепких духом казаков, не то,что в последнее время, когда в эти батальоны направляли безлошадных, а то и вообще иногородних, и часто в пластунах оказывались непонятно кто, какого рода-племени и откуда... Но это так, к слову...

Так вот, по рассказу того племянника к ним на фронте как-то пришло пополнение, и среди новиков в их сотню был определен один «дядько» - уже в летах и какой-то хмурый. Его так сразу и прозвали - «Хмурый». А у того, значит, Хмурого, на пальце был перстень со светлым солнечным камнем, а в камне том, прямо внутри сидела муха. Небольшая, правда, мертвая, но самая что ни на есть заправдишная. Как объяснял один из офицеров, тот камень был стародавней и накрепко застывшей смолой. А муха туда попала тыщи годов тому назад, ее обволокло смоляным соком, который затвердел, потом и вовсе окаменел, и муха теперь всем на удивление оказалась навсегда замурованной в прозрачном камне. Вот такое чудо... Ну, может, если поверить объяснению начальства, не настоящее чудо, но все же...

Пластуны чмокали губами и сами себя спрашивали, к чему такое событие - к добру или не к добру, а может - просто так, умным дуракам на рассуждение, а простым - на удивление.
Но не успели как следует порассуждать-поудивляться, как мрачный пластун с тем перстнем на руке вдруг ни с того ни с чего посоветовал одному казаку отписать до дому прощальное письмо, потому как завтра к вечеру по нему будет спета панихида, яко по воину, живот свой положивший за други своя, царя и отечество... Тот отмахнулся, иди, мол, к такой маме, у каждого своя судьба, и нечего ее торопить, а чему быть, того не миновать, и когда кому что предстоит, то ведомо только одному Богу... В общем, писать домой прощальную цыдульку наотрез отнекнулся, мол, можно и накликать. Не поверил мрачному предсказанию. А только зря, на другой же день, будучи в дозоре, схлопотал-таки шальную пулю, неведомо откуда взявшуюся, и вечером его, как и предсказывал хмурый пластун, вкупе с другими убиенными, благополучно отпели.

А через неделю точно такое же приключилось с другим казачком, потом с третьим. Тут уж братцы-пластуны зашептались, видать у Хмурого есть какая-то неведомая сила знать человеческую судьбы, кому что на роду написано, а главное - предвидеть пределы человеческой жизни... Поначалу решили, что сила та у него от мухи, что запаяна в камне. Тем более, то муха та очень древняя, может, еще до Иисуса Христа обитавшая на не дюже тогда грешной земле. И надумали ту муху потихонечку выкрасть и поглядеть, не лишится ли Хмурый своей предсказательной мощи. А у казаков-пластунов если что решено - считай, сделано. В первый же банный день двое молодцев обхаживали Хмурого, мылили ему спинку и все такое, один, что называется, сидел настороже, а двое быстренько перерыли форму-одежу того чудесника, выпотрошили из нее перстень с мухою и для верности закопали его под сухим деревом... Погоревал-погоревал Хмурый о потере, а на другой день или же на третий, бисова его душа, посоветовал одному казачку писать домой прощальное письмо... Помолясь, тот письмо отписал, а друзьям-сотоварищам сказал, что муха тут не причем, во всем виноват сам Хмурый - он, видать, таким способом отводит смерть от себя...

Муха оказалась действительно не причем - казака того похоронили, как и предсказал Хмурый, а по пластунам пошла безысходная грусть, если не сказать, пагубная душевная нудьга-печаль - все вдруг почувствовали, что живут они на этом свете временно, дюже временно, а судьба их находится в чьих-то руках, и тебе, грешнику, остается только смиренно ждать, вот-вот она откроется... И когда в ближайшую неделю-другую сотня производила разведку боем, то единственным убитым в ней оказался Хмурый - несколько пуль прошили его, как можно было судить, единовременно, и все из тыла - пластуны, не сговариваясь, всадили их в осточертевшего провидца, как только поступила команда открыть огонь по противнику...

И как говорил племянник, никто не жалел убиенного, и никто не раскаивался, всем стало как-то легче, привычнее... Все знали, что идет война, кто-то погибнет, на то она и война. Но вот кто - когда, этого знать не нужно. И даже вредно, ибо мешает обыденному, свычному ходу каждодневного бытия.

- А ось як вдуматься, - вздыхал дед Игнат, - то у того Хмурого було шось от святого, та тикэ людям воно було нэ в борозну ...

И дед Игнат полусерьезно, полушутливо заканчивал разговор о происхождении человека рассуждением, что скорее не люди произошли от обезьян, а наоборот... Созданные по образцу и подобию, люди-человеки помаленьку вырождаются, дичают, звереют. Сначала душевно, теряют совесть, стыд, а затем и внешне. Есть же в горах дикие люди, волосатые, и есть которые с хвостиками. От них недалеко уже и до обезьян... А там рукой подать и до бесиков-чертиков, стоит лишь обезьяне прилепить рожки. Да и к старости мало кто из людей улучшается, большинство превращается в черт-те что... Какие деточки-ангелочки, молодята-ангелята! А старые! Глядишь, идет тебе навстречу, ну обезьяна обезьяной! И Господь потихоньку их прибирает, а то если задержатся подольше, станут страшнее тех чертей...
- Я так думаю, - говорил дед, - шо та контора... ну, шо на нэби...
- Небесная канцелярия!
- Эгэш... Так ось вона робэ бэз брака, и если нам кажэця, шо шось нэ так, а то и вовси горько и нэсправэдлыво, так можэ, було б ще гирше, щэ хужэ. Цэ и есть мылость Господня, шо було б щэ хужэ... Ну, а муха в камни, так то нэ чудо... у каждого из нас внутри сыдыть своя муха, а то, дывысь, так и оса. Тикэ нэ каждый про то знаэ... та и нэ хочэ про то знать ...

(c) Виталий Радченко, София Пономарева