Дембельский аккорд жив!

«Лучшая должность - это замполит! Ни за что не отвечает, но за все душа болит!»(с) Армейская мудрость

После того как двое из нашей группы действительно уехали домой, у меня пропали все оставшиеся сомнения что через день и я последую за ними, но судьба распорядилась малость иначе. Как я уже упоминал, самых больших залетчиков ставили в сводный (мы его называли «сбродный») караул, где они и тянули лямку «через день - на ремень» почти до конца декабря. В роте на тот момент осталось 4 дембеля, двое из «караульной команды» и двое нас, уже предвкушавших сладкий ветер дороги домой. В тот день мы с другом тихо-мирно сидели в чайной, поглощая нехитрые военторговские сласти, когда вдруг к нам подлетел взмыленый дневальный: «Тебя срочно к командиру роты!». Выдержав положеную «дембельскую» паузу (нужно же было доесть!) я направился в ротную канцелярию. Командир роты был мужик неплохой, мы его уважали, он не давил приказным тоном и с пониманием к нам относился, поэтому, если он о чем-то просил, это всегда выполнялось. В тот раз он тоже не приказывал почем зря, а сначала просто обьяснил, что один из караульных сегодня был увезен в госпиталь, и кроме меня ему просто было некого ставить на замену. Я ему сразу поверил, ибо, что-бы лечь в дивизионный госпиталь при медсанбате нужно быть либо мазохистом с уклоном в медецинскую тематику, либо действительно сильно больным, «закосить под больного» было просто нереально. Кроме того, ротный показал мне МОИ документы, уже подписаные и с печатями, но без числа, и сказал что как только этот «болящий» (его собственные слова) вернется, он лично посадит меня на поезд в тот-же день (если бы я тогда мог знать что он вернется через 2 недели!).

Моим напарником по «караульному» аккорду был мой земляк Гена, добродушный хохол удручающих размеров. Мы с ним пришли в одной партии, и когда нас обмундировывали после бани, прапорщик спросил меня о о размере головы, ну я честно и сказал - «61», а он мне заметил что в армии размеры заканчиваются на 60, а дальше идут посылочные ящики, после чего дал мне шапку 60-го размера, которая мне была маловата, но больших размеров у него просто не было. Следом к столу подошел Гена, и на тот же самый вопрос скромно ответил что ему нужен 64-й размер, на что прапорщик даже не нашелся что ответить, а просто оторопело какое то время на Гену смотрел, и чтобы как-то заполнить паузу, я поинтересовался - а что в армии идет после 64-го размера? Прапорщик перевел взгляд на меня и вымолвил пророческие слова: «Боец, у тебя будет много проблем из-за твоего длинного языка», и ведь как в воду глядел! Не подумайте что Гена был мутантом с непомерно большой головой, он был просто крупный во всех частях тела, при росте чуть выше 2-х метров. Он не был залетчиком в привычном смысле слова, но он был врагом №1 нашего замполита батальона. Замполит батальона был невысоким, плешивым, вредным и злопамятным до невозможности, с типичной замполитовской фамилией заканчивающейся на «...ович» и животом который бы сдлелал честь любой женщине на 8-м месяце, его тихо ненавидели все, включая офицеров и прапорщиков, на что замполит просто калал с прибором потому что имел «волосатую лапу» где-то в Арбатском военном округе.

История становлени Гены, как личного врага замполита началась с того, что еще на гражданке Гена получил права на вождение грузовика, и через какое то время после появления в части Родина и командование доверило ему водить грузовик Урал, что он и делал с переменным успехом, ибо машина была не новая. В тот злосчастный для Гены день он поехал на выезд по каким-то военным нуждам, а по возвращении решил полихачить. Нужно сказать, что прямо перед КПП дорога поворачивала на 90 градусов, и зимой, когда на дороге был снег, лихие водилы проходили этот поворот «заносом», а высшим шиком считалось умудриться сделать разворот на 270, начав его в противоположную сторону. В тот раз Гена разогнался немного больше чем обычно, однако забыл что возвращается с грузом, к тому же днем было довольно тепло и дорога по коэффициенту сцепления приближалась к катку. В результате Урал развернулся всего на 180 градусов и продолжал двигаться почти не снижая скорости, настойчиво игнорируя все попытки наставить его на путь истинный, до тех пор пока не раздался характерный звук тупого удара металла о металл. Гена вылез из кабины и и обнаружил что Урал воткнулся задом в вылизаную «пятерку» замполита цвета «Арктика», нанеся изделию завода ВАЗ изрядные повреждения. Через несколько минут все, в пределах досягаемости, знали о том что произошло, и сбежались посмотреть и позлорадствовать. Там было на что посмотреть: Гена стоял по стойке смирно, а перед ним бесновался замполит, изрыгая различные слова и выражения среди которых просто не нашлось места для нецензурных оборотов речи, но более всего душу всего личного состава радовал вид замполитовской «пятерки». От окончательной расправы Гену спасло то, что замполит поставил свою машину в неположеном месте, однако из водителей его вскоре пнули, и весь оставшийся год замполит гадил ему как мог, ну а венцом этой истории и стал «караульный аккорд».

Гена, однако, был тоже не лыком шит, и придумал как отомстить замполиту по своему, свидетелем этой мести я и стал. Боксы в автопарке, где мы и несли службу, были построены в виде большой буквы «Т», и что-бы дойти до дальнего конца парка, где часовой обычно встречал смену, было два пути: по нормальному, т.е. вокруг всех боксов, или напрямую, по проходу между задней стеной боксов и забором, что было значительно короче. Обычно использовался короткий путь, который, к тому-же, давал проверяющему дополнительную возможность проверить бдительность часового, т.к. если идти по нормальному пути, то часовой видел смену на освещенном пространстве между боксами издалека и имел возможность приготовиться. Все было хорошо, вот только осенью в этом проходе собиралась лужа изрядной глубины, но проблема решалась при помощи нескольких шлакоблоков, по которым и осуществлялось форсирование этой водной преграды. Именно это место и было выбрано для отмщения поруганой Гениной чести.

Это был мой третьий караул, когда поминая нехорошими словами заболевшего я топал за разводящим на пост, а рядом вышагивал, преисполненый отвественностью момента, замполит, который проверял нас в ту ночь. Когда наша колонна втянулась в проход, замполиту волей-неволей пришлось идти за мной, высматривая в полутьме шлакоблоки, которые едва торчали из воды. В отличии от нас, знавших эту дорогу как свои пять пальцев, замполит двигался значительно медленнее, что было и нужно. Мы уже стояли на сухом месте, когда замполит добрался до самого глубокого места, вот тут то все и началось! Разводящий кашлянул, негромко, но отчетливо, вслед за чем немедленно раздался рев Гены. Что говорит наш любимый УГ и КС о действиях часового в случае обнаружения неизвестных личностей на посту? А вот что: полагается крикнуть «Стой, кто идет?», потом «Стой, стрелять буду!», потом предупредительный выстрел в воздух, а уже потом огонь на поражение - скажете вы, и будете правы. Все это так, но в Уставе не сказано с какой скоростью нужно все это произносить, а так-же нет никаких указаний на то какие временные интервалы между этими действиями должны иметь место. Так вот, Гена, путем тренировок, добился того, что это занимало у него чуть больше секунды (он говорил что мог бы и быстрее, но тогда было бы трудно разобрать его слова), после чего последовал выстрел в воздух и команда «Ложись!», которую мы и исполнили с проворством людей на которых направлен заряженый автомат. Вот только замполиту деваться было некуда, с одной стороны - забор, с другой стороны - стенка, поэтому ему пришлось нырнуть прямо в лужу, на закраинах которой уже появились первые признаки льда. Гена продержал на на земле до прибытия начкара с подмогой, после чего замполит смог наконец покинуть лужу. Когда мы вышли на свет, стоило больших трудов не расхохотатся глядя на замполита, мокрого, покрытого с ног до головы той самой смесью которая бывает в автопарковских лужах, т.е. жидкая грязь вперемешку со сложным букетом различных горюче-смазочных веществ. Замполит просто кипел и булькал от злости, но холод давал себя знать, поэтому проверка была закончена в рекордные для него сроки, после чего он рысью понесся в караулку, за ним последовал начкар, потом ушла смена, и на посту наступила тишина. Я нес службу бодро, как и предписано уставом, вот только меня периодически пробивал истерический смех, лишь стоило вспомнить ворочающегося в луже замполита. До дембеля оставалось 10 дней...

P.S. Примерно через полгода я встретил Гену на привокзальной площади, зашли с ним в кафе, малость приняли на грудь, повспоминали друзей и службу, вспомнили и эту самую историю. Последствий для Гены практически никаких не было, за исключением того, что домой он ушел 30 декабря, так что Новый Год он встретил в поезде. Он сказал что был готов к такому раскладу, и что вид замполита, барахтающегося в луже, стоил того. Может, оно и так...

Узнал, что про чекистов и особистов в рубрику «Остальное», надо писать. Вот и пишу.
Небольшой вынужденный отпуск - 7 дней в Красноярске, по причине полного отсутствия пропуска на объект, полной невозможности его оформить заново и полного нежелания возвращаться домой раньше срока, тем более, что командировку на объекте пообещали отметить.
День 1.
Приезд в славный город Красноярск. До объекта часа полтора езды на автобусе, шестирядное шоссе, заканчивающееся КПП (Именно так. КПП не в стороне от шоссе, а прямо на нем). Бюро пропусков: «ФАМЫЛЫЯ?» -«Такой-то!» - «Нэт нычаго!» - «Почему?» - «Мая не знай, иды к нащалнык! - «А?» - «Хто слэдыщый?». И все. Не пришло подтверждение из конторы на въезд в ЗАТО и делай че хошь. Возвращаюсь в стольный город Красноярск. Ведомственная гостиница хозяйства Решетнева. Двухместный полулюкс на одного. Сон, крепкий и глубокий.
День 2.
Экскурсия на КПП. Звонки в местный отдел, на объект, еще ХЗ куда, встреча с принимающей стороной через вертушку, радость - командировку отметят, через 4 дня приехать забрать. Чувствую, жизнь повернулась в сторону удовольствий. Возвращаюсь в гостиницу под вечер.
«Девчонки, переселите меня из одиночки куда-нибудь?» - «Двадцатиместный люкс с видом на помойку устроит!» - «Да!!!!» - «Заселяйтесь!
Большая комната на 7 кроватей, круглый стол в центре, на столе мешок рыбы суховяленой, под столом две канистры с пивом, вокруг стола трое - майор со шпалами, старлей с пушками и прапор с крыльями. «Свободная койка где?» - «Эта, эта и эта заняты, остальное твое» - «Тогда здесь» - «Пиво пьешь?» - «И не только» - «Садись, Здравствуй!!!» - «Здорово, контрразведка!»
МОЛЧАНИЕ. Тихо встал прапор, перекрыл дверь, поднялся старлей, со словами «Пей-пей», зашел за спину, вообще не поднялся майор, но тихо спросил: «А ты, мил человек, сам-то кто будешь?». Трех отмазок хватило: девки на вахте сказали, что они из одной части, справка о допуске на руках, а принцип формирования ихних частей всем известен. Стало понятно, что явка провалена, и герань с подоконника можно снимать. В коллектив меня взяли. Чем закончился этот день, понятно....
День 3.
Где я, кто я, с кем я... «О, Серега (старлей), привет, как жизнь?» - «Сам дурак!» - «Там не осталось на донышке немножечко?» - «не знаю, не могу наклониться...» - «Олег (прапор), ты ж рядом с канистрой на полу спишь, потряси, а?» - «Нет там ни..., тащ майор поутряни все выжрали-ссс, и на службу пошли, а нам велели затариться» - «Во, бля, попали!» - «А время скоко?» - «Обед проспали уже» - «Х с ним, с обедом, главное, пивнушки открылись» - «Серега, подъем, ща доедем и заодно и пообедаем» - «Прапор, мусор со стола, посуду вымыть, водилу мы забираем!».
Оказывается, около гостиницы стоит УАЗ-буханка, в ней спит водила и черт-те сколько приборов, дисплеев и т.д. (Да это и не важно) «Рыжий, просыпайся, за пивом вперед! Дорогу знаешь!». В общем, туда - обратно, плюс там, плюс обед и жизнь наладилась. Вернулись обратно, поправили Олега, окна настежь, цигарку в зубы и на подоконник. Вдруг внизу, по встречной полосе едет еще один наш (уже говорю наш) УАЗик, моргая и сиреня. Высовывается водила и очень нижайше просит забрать тело майора. Но тело майора само открывает другую дверцу и пикирует в асфальт вниз головой. Удар звонкий, но прапор (летчик, блин) ржет: «С мягкой посадкой, тащ майор!». Поднятый на третий этаж майор из последних сил вымолвил: «Всем спать, завтра на охоту!» и силы у него кончились. Ну один в один с Булдаковым, но за 10 лет до него. А тогда я только спросил какую, но в ответ уже кончились и старлей с прапором.
День 4.
Сплю спокойно, знаю, что КР сегодня сранья сваливает, вдруг: «Встать, какого Х не собран? Выезд через 20 минут!». Разместился я внутри одной из буханок, прилег на водительские матрасы и решил продолжить каникулы за счет доблестных спецвойск. Придремал, куда привезли не знаю. Вокруг сопки, на одной мы, на другой какое-то строение, между нами колючка. Антенны, приборы, на дисплее какой-то текст, как я понимаю ни ко мне, ни к КР отношения не имеет. Старлей объяснил: «Вот это и есть охота. Этот сигнал здесь из того здания, а здесь его быть не должно! Поэтому сегодня, а скорее и завтра, нас будет очень сильно обхаживать местная безопасность». Очень сильно, это сказано очень мягко. День закончился банькой, шашлыком и шилом, шилом, шилом.
День 5.
Был посвящен рыбалке. Я поначалу опять подумал про какой-нибудь подвох, но было все до банальности кайфово. Были известковые озера с мутной и непрозрачной водой, была слепая в силу ненужности глаз рыба, напоминающая карпа, была рыбалка на резинку, был клев, была уха, было под уху, было вместо ухи, было лето, была жара, было соседнее озеро с водой из вечной мерзлоты, было купанье. Один худющий старлей Серега не мог себя заставить в эту шугу залезть. Но шило - это вещь, заставляющая нас делать то, чего в другом состоянии никогда не сделаешь, а по совершении этого гордишься всю жизнь. И худющий Серега с разбега, с диким криком, уханьем и гиком, подымая волну, как от ледокола «Сибирь», ринулся в воду, проплыл метров 20 и был остановлен отеческим, но громким советом майора:
«Старлей, неправильно плывешь. Там только 10 сантиметров воды прогрелось, вот в них и плавай!»
В раскатах гомерического хохота померк подвиг Сереги, а сам он от смеха еле доплыл обратно.
День 6.
Этот день был ознаменован утерей табельного оружия. Тащ майор, зачем-то, сам он объяснить поступка не смог, с утра встал на учет в комендатуру и получил ствол. Но пришел домой также как и два дня назад, то есть по привычке перед гостиницей стукнул в асфальт головой, прям как мусульманин правоверный. Старлей, увидев ствол, в лице переменился, сказал, что стенкам в гостинице вместе с тараканами пришел амбец, когда тащ майор чуть-чуть оклемается, и начал припрятывать табельное оружие майора. Через какое-то время посмотрел на меня и сказал: «Андрюха, прячь у себя, нас он точно обыщет вплоть до чемоданов». Пришлось сунуть в подушку. Точнее у меня в одной наволочке две подушки было, вот между ними макаров и поместился. Потом мы со старлеем решили в кабачок сходить, танцы-шманцы, девочки-вино, вернулись под утро, настроение приподнятое.
День 7.
Кроме того, что он был продолжением дня 6, это оказался последний день моих каникул. Сначала рано утром, часа в 4, когда мы пришли домой, нас встретил почти поседевший майор, абсолютно трезвый, перевернувший все наши вещи, порвавший на куски водилу, с которым ездил, и ждущий нас. По его виду было понятно, что в отказ идти бесполезно, признались сразу, но поиграли в веселую игру - «Ствол здесь, но сам найди». К его чести, тащ майор быстро допетрил, что не обыскал только мою подушку, напомню двойную, у нас еще пузырь водки не кончился, с которым мы из кабака вернулись. А после непродолжительного отдыха, прапор вдруг спросил, а когда у меня самолет. Амбец, 6 часов до рейса, мне еще до объекта за командировкой надо. Но ладно, в буханку брошены вещи, остатки шила, загружена вся компания, раскручены гироскопы, настроен автопилот водилы, ключ на старт и в путь к дому, семье и работе.
Все было хорошо, всем было хорошо, все были хороши, но на вопрос в аэропорту, чем же я им приглянулся, было по-отечески сказано: «Кто ж тебя одного оставил бы, а вдруг ты все-таки казачок засланый! А так спокойно, все время на глазах, сейчас в самолет погрузим, и будем спокойны. Ты уж не обессудь».
Приплыли, привет контрразведке.

Ну вот ещё из рассказов про армейскую разведку. Бывает среди душманов встречаются отдельные личности, которых надо допросить позарез, а они кроме Аллах Акбар ничего тебе не говорят, а использовать можно только законные методы, то есть шкуру со спины и звезд на груди, в отличии от противоположной стороны, резать было нельзя и глаза зажигалкой тоже выжигать нельзя и... вообщем нельзя, как же, мировое сообщество наблюдает за зверствами русских, а информация нужна, причем быстро. И вот судьба прислала в командировку крутого опера из какого -то УгРо, который на допросах свору собак с пудом соли съел и пошло дело, да как пошло - пленные наперегонки давали показания, чистосердечные признания, давали координаты тайников и подельников, вообщем кололись духи как на духу, а начальство по мере того как приближался дембель опера становилось все грустнее и грустнее. Причем никаких физических следов на подследственных не было, а посему и претензий к следственной работе тоже, только подследственных привозили частенько с нервным тиком, дикими глазами и, извиняюсь, обосранными штанами. Оказывается опер придумал революционный метод выбивания показаний из духов:). Зная, что надо ковать железо пока горяче, он ещё до вывоза душманов на фильтр проводил предварительные допросы. Называлось это "покатать на вертолете". Загружали в вертолет задержанного, задавали вопрос, естественно в ответ в лучшем случае тишина, на жертву надевались специальные унты, за них цепляли трос от спасательной лебедки на борту, стравливали тросик метров на 8-10 и устраивали задержанному самую натуральную тарзанку, после чего духа аккуратно вытягивали обратно, затем вопрос вежливо повторялся, если ответа не было, то повторяли предыдущий пункт. Единственное неудобство - вертолет горючки кушал много, но, как говорил опер, катера и бассейна с акулами у нас нема, а поэтому приходится пользоваться чем Бог послал.

Товарищ у меня есть. Отслужил два с половиной года в боевых войсках. Вояка ещё тот. Потом получил ранение. Не в бою, а так, по трезвяне, на гражданке в отпуске. После медкомиссии дослуживать пришлось ему на одной центральной базе в качестве "шекемиста". "Шекем" в АОИ - это как солдатская чайная. Можно купить сладостей, батареек, и кучу всякой другой необходимой мути. За два с половиной года боевой службы мой товарищ привык к общению с суровыми пацанами - десантниками, абсолютно непривередливыми к вкусу армейской пайки и к условиям сна. А тут предстали перед его очи всякие мальчики-девочки, спящие каждый день дома, бузящие по любому поводу и недураки покачать свои права. Особо досаждала ему группа девочек-секретарш из генеральского штаба. Приходили и начинали сутками решать, какую шоколадку им охота откушать, да почемукать по поводу вкуса ватрушек. Долго терпеть он не мог.
В один прекрасный день эта компания пришла выбирать себе мороженное.
-Это? - спрашивает мой товарищ, доставая из холодильника мороженное, держа его двумя пальцами за палочку.
- Не, много калорий тут.
- Это? - достаёт другое, всё также держа двумя пальцами за палочку.
- Нет, это с белы шоколадом, а я его не переношу.
Глаза продавца начали наливаться кровью.
-Это?
-Нет
.
.
.
.
- Это? - спрашивает мой бравый дргу, вынимая двумя пальцами за хвост замороженную крысу.

Мой товарищ на разборе полётов долго доказывал, что крыса была предварительно упакована в пакет. После этого получил месяц на базе без выхода и в нагрузку перемыл все пищевые холодильники в округе. Но он победил. Девочки за эти полгода больше его ни разу не потревожили.

В бытность мою военным журналистом, доводилось мне довольно часто бывать на различных стрельбах, вождениях и прочих учебных мероприятиях, коии проводились на полигонах и в иных малопроходимых местах. И был у меня темно-синий «запорожец» по кличке «бимер» с табличкой в пол лобового стекла «Military press». Ессно, в «войска» я мотался именно на нем.
И вот, как-то погожим весенним деньком я и фотокорреспондент окружной газеты Юра поехали на полигон для съемки атаки мотострелковой роты для панорамы в музей Одесского военного округа. Короче, ответственнейшее мероприятие, на котором присутствовал лично командир дивизии и вся остальная братия с большими звездами.
Машину я «припарковал» в капонире, а мы кустиками, кустиками выдвинулись на НП и честь по чести представились командиру.
- Давай, фотограф (иначе он меня не называл), рули процессом, - сказал комдив, и я, преисполненный гордости, поспешил в сторону горизонта.
Атаковали нас три раза. БМП выходили на исходную, бойцы десантировались, а затем с криками «ура» и зверскими рожами бежали в нашу сторону. Гремели взрывпакеты и ШИРАзы, трещали очереди, а мы с Юрой все это снимали. До тех пор, пока ему не пришла в голову идея повторить атаку, но уже съемку вести в движении. Сказано - сделано. Я выгнал «бимера» из капонира, и Юрик устроился возле меня. Поехали!
Боже, как шел «запор» по всем этим ямкам и кочкам, как он здорово преодолевал окопы для стрельбы лежа! Сначала мы шли вровень с БМП, а затем (для еще одного гениального кадра) мы вырвались вперед, прорвали колючую проволоку и... рухнули в противотанковый ров. Бум-с!
Ров как ров - широкий. Я развернулся и поехал по его дну. Метров через пятьдесят мы выехали из него и, как ни в чем ни бывало, поехали в сторону НП.
- Товарищ генерал-майор..., - начал, было, я...
- Ну, ты, фотограф, даешь! - перебил меня комдив. - Я, б%я, думал - убьетесь.
А потом, повернувшись к командиру саперного батальона:
- Ё% твою мать! Что за хрень вы там выкопали, что даже эта лушпайка смогла выбраться! Я тебе %%%%%%%%%%%%%!..
Короче, долго еще потом седой майор дулся на всю нашу редакцию. Зато, какой противотанковый ров выкопали! С надолбами! Я его фото потом на первую страницу поместил и текстовочку сделал, что, типа, там, где наши саперы потрудились, там ни один поганый «Абрамс» не пройдет.
Кроме «запорожца», конечно. Но это уже надо было читать между строк.