История это произошла лет, эдак, несколько назад, когда Женька еще работал в нашей районной поликлинике стоматологом. Сейчас он уже окончательно переквалифицировался в протезисты и гибнет за металл и керамику в коммерческой клинике.
Итак, Женька. Чистокровный славянин с простой русской фамилией. Однако, жгучий брунет, смугл и волосат. Вдобавок, щеголяет аккуратно подстриженными усами. Дабы не походить на уроженца солнечного кавказа, Женя бреется по три раза в день, и тем не менее, проблемы с доблестными стражами порядка у него случаются. Об этом, собственно, и история.
Врач стоматолог - человек заметный, даже в Москве. В знакомцах-приятелях у Женьки были директора магазинов, работники ДЭЗа, районные начальники. В общем, уважаемые люди.
Как-то раз Женька загулял с друзьями. Праздновал где-то по соседству чей-то день рождения или еще какой праздник, и домой уже не вернулся. Но без хулиганства, там... или мордобития какого. Тихо себя вел. Жену предупредил, чтобы морги не обзванивала. Сидели мужики, выпивали, базарили и, обычное дело, нахрюкались до положения "упор лежа". Ну, наутро, конечно, у всех самочувствие - не очень. Боль головная, пожар в пищеварительном тракте и общее недоумение организма. Аспирином или там, Алка-Зельцером наши люди эту болезнь не лечат, даже продвинутые медики. Поэтому решили страдальцы, как водится, поправиться пивком. И, поскольку Женя оказался самым транспортабельным в компании, отрядили его в ближайший ларек за янтарной панацеей. Взял он авоську, накинул курточку и пошел. В тапочках почему-то, хотя на дворе не май месяц был.
Да, вид у него был непрезентабельный. Штаны мятые, куртка черная, щетина, опять же, черная до глаз, голова лохматая, усы торчком, ну и что? Имеет человек право в свой законный выходной расслабиться? Но охотники за регистрациями не дремали. И завертелась правоохранительная машина с бешеной скоростью.

Документы - какие, на фиг, документы - пройдемте, гражданин - да я местный - фамилие ваше - какой ты к е....ой матери К.....ов, чурка сраная - мусора, недоумки, рязань косопузая - БАЦ! - ХРЯСЬ!!! - Уууууй, бля!

В милицейском УАЗике Женьку не били - неудобно. Зато при выгрузке возле отделения он почему-то раза четыре спотыкался и ушибался различными частями тела об асфальт, порог и дверь.. И оскорбление дежурного обошлось ему еще в несколько неловких падений прямо на резиновую палку. Ну, обещание двух лет за активное сопротивление, подзатыльники, пинки, обезьянник - это уже так, мелочи жизни.
И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы часа через три не нашел Женьку в обезьяннике начальник отделения, подполковник милиции, которому наш герой, не далее как третьего дня, инсталлировал две роскошных пломбы из импортного светоотвердевающего материала. И ведь опознал пациент доктора в таком виде, вот, что значит профессионал!
Восстановление справедливости началось с построения всего личного состава в коридоре. По рации с маршрутов были вызваны все наряды ППС. Далее следовала процедура опознания, обставленная в полном соответствии с УПК.

- Р-а-а-вняйсь! Сми-р-р-рна! Равнение на доктора! Выбирайте, Евгений Сергеевич, которые? Ах, э-э-ти! А ты, сученок, так легко на этот раз не отделаешься!
- А что им будет? - Тон подполковника был таким многообещающим, что в Женьке проснулся гуманизм.
- Да, ничего особенного, дежурному я выговор напишу, офицер все-таки, а этим мудакам - по жопе сейчас настучим. Извините, харю портить сотруднику правоохранительных органов нельзя. Кр-у-у-у-гом! Валяйте, доктор! От души! С оттягом! И-и-и-эх, обувка у вас неподходящая.... Давайте, лучше я сам.
- Х-х-ха!...... Х-х-ха!...... Х-х-ха!

От ударов по гулким милицейским задницам сотрясались стены. Каждому провинившимуся стражу порядка досталось от поклонника телесных наказаний по пять-шесть сокрушительных пенделей, после чего пострадавший согласился считать инцидент исчерпаным, и на все том же УАЗике, только теперь уже на командирском переднем сидении, был возвращен в исходную точку.

Хэппи энд. А вы говорите, оборотни в погонах....

Врать не буду, сам не видел, не участвовал, и даже не привлекался. И родственников за границей, вроде бы, нет (хотя - хрен их, хохлов, знает...). И вообще, рассказал один ветеран КГБ. За бутылкой. А их, ветеранов КГБ, особенно когда за бутылкой, хрен поймешь - то ли анекдот, то ли правда.
А вот, кстати, и анекдот. Звонят из ЦК КПСС в какой-нибудь «Сургутнефтегазпромнахренстрой», и сообщают:
- К вам вылетела группа иностранных журналистов. Эти гады будут фотографировать. Делайте, что хотите, но обеспечьте вашим работягам приличные бытовые условия.
- Простите, но это невозможно!
- Совсем невозможно?
- Совсем!
- М-да-а-а! Ну ладно, хрен с ними. Пусть клевещут!
Похожее начало и у этой истории, датированной серединой 70-х годов прошлого века.
На север Тюменской области, в один из новопостроенных нефтяных городов типа Нефтеюганска или Нижневартовска, прибыла крупная делегация капиталистических иностранцев, среди которых было немало представителей зловредной буржуйской прессы. Поскольку остальную часть делегации составляли топ-менеджеры фирм, поставлявших оборудование для нефтепромыслов, трубы для нефтепроводов, бульдозеры, экскаваторы и прочую валютную технику и материалы, существенно ограничить доступ гадских импортных журналюг на строящиеся объекты не представлялось возможным - привыкшие там, у себя, к свободе слова «фирмачи» неминуемо залупились бы (подстрекаемые к этому стопроцентно установленными в составе делегации сотрудниками иностранных спецслужб).
Короче, за неделю пребывания на наших Северах иностранцы - как журналисты, так и «фирмачи» - провели безнаказанную фотосессию и нащелкали туеву хучу кадров, злостно компрометирующих советскую действительность. На их пленках имелись здорово смахивающие на зэка небритые работяги в промасленных телогрейках, походно-полевые дощатые сортиры, драные вагончики-балки, огромные помойки... В общем, все по Высоцкому:

Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,
Щелкал носом - в ем был спрятан инфракрасный объектив, -
А потом в нормальном свете представало в черном цвете
То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:

Клуб на улице Нагорной - стал общественной уборной,
Наш родной Центральный рынок - стал похож на грязный склад,
Искаженный микропленкой, ГУМ - стал маленькой избенкой,
И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ...

Чекисты, разумеется, имели достаточно полное и подробное представление о содержимом вражьих фотопленок, поскольку, в соответствии с наставлениями, инструкциями и прочими нормативными документами, каждый снятый иноземными клеветниками кадр дублировался ими с той же точки съемки и в том же ракурсе. Поэтому, когда в Москве взглянули на плоды трудов импортных фотографов (раньше их самих!), то взвыли дурными голосами:
- Какая блядь этих блядей на этот блядский Север пустила, блядь, на хуй!
Позволить буржуазным злопыхателям вывезти свои фоторепортажи в родные пределы и опубликовать их в тамошних газетах, страдающих поголовно желтухой, могли только враги народа или полные лохи. Но в органах госбезопасности, как известно, ни тех, ни других не держат.
Ни с Северов, ни из Тюмени иностранные гости, мать их раком за сараем, домой, разумеется, улететь не могли. Это сейчас у нас камнем кинь - в международный аэропорт попадешь, а тогда - извините-подвиньтесь! - пожалте в Москву, в Шереметьево.
Столичные чекисты начали готовить операцию по легендированному изъятию у иностранцев злополучных фотопленок под видом «уличного ограбления», «гостиничной кражи», «потери багажа в аэропорту», «утраты личных вещей в нетрезвом виде» и т.д., и т.п. Главная проблема состояла в том, что иностранцев было больше полутора десятков, и не подлежащие вывозу за пределы СССР компрометирующие нашу страну фотоматериалы имелись почти у каждого. Если с каждым разыграть комедию навроде одной из вышеперечисленных - ерунда получится, повод для протестов и, обратно, клеветы.
Вот такая задачка со многими неизвестными.
Решили ее не в Москве. Решил ее (на мой взгляд - блестяще!) провинциальный кагэбэшный капитан-опер, служивший в том северном городе, откуда буржуины улетали в Москву.
У своих друзей-геофизиков, а этого народа тогда на севере было до черта, он одолжил источник узконаправленного радиоактивного излучения. И, спрятав его то ли в портфель, то ли в чемодан, прогулялся туда-сюда-обратно мимо сгрудившихся всей толпой у стойки регистрации иностранцев, обрабатывая, таким образом, их багаж с упакованными в нем фотопленками. Пленки, разумеется, были засвечены.
А если кому из неудачливых фотографов при этом попало по яйцам и прочим нежным частям организмов - ну, значит, так им и надо: мы их, понимаешь, как добрых людей в гости позвали, вкусной рыбой кормили от пуза, водкой поили до изумления, в баньке парили, а они, значит, тем временем гадости про нас собирали? Ну, и - получите! И скажите спасибо, что мало!
И опять - из Высоцкого:

Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..
Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек...

...Оперу-капитану присвоили внеочередное и досрочное звание «подполковник государственной безопасности» и перевели в Москву, в центральный аппарат КГБ СССР. В октябре 1991 г. он застрелился.

БЫЛИ "ПАРКЕТНОГО" КРЕЙСЕРА-26 или «особенности кобелиного сезона»

Благословенен в Заполярье месяц май. Закончились морозы, прошли снегопады, утихли ветра, пробивается по серым скалам пусть и неяркая северная зелень, бегут-несутся в Кольский залив стремительные потоки талой воды. И подобно весёлым весенним ручьям разливается по просторам одной шестой части суши, всё ещё презирая формальные государственные границы, неудержимый поток жизнерадостных женщин с детьми. Это спешат попасть под губительные, но желанные ультрафиолетовые лучи солнца жёны офицеров и мичманов Северного Флота. Пробуют они первую клубнику, пичкают отпрысков витаминами с грядки, демонстрируют умопомрачительные наряды, в отличие от привычных шуб и дубленок обтягивающие всё что надо и оголяющие всё что попало и при этом, (как говорят потом своим мужьям) спят спокойно и безмятежно, поскольку знают, что их мирный покой и сон находятся под надёжной защитой.
О, если какой супостат решится напасть в мае на наши северные рубежи, ему придется вдвойне несладко. Не будет ему спасения от справедливого гнева воинов-североморцев, ибо посягнет он не только на суверенитет нашей страны, но и на выстраданное право и зелёных лейтенантов и мичманков, ещё в училище обменявших личную свободу на вкуснющие тёщины блины, и убеленных сединами многодетных полковников и капразов опять с головой окунуться в притягательные прелести холостяцкой жизни.
Итак, в столице Северного Флота начинается то, что кто уничижительно, а кто с восторгом называет «кобелиным сезоном». Кто возьмётся упрекать и тех, и других? Только не я.
До возвращения жён остается так мало времени, а успеть сделать хочется так много! Но тут на помощь приходит само Солнце, милостиво разрешая воспользоваться всеми благами полярного дня. Не иссякает на улицах поток бродящих компаний, парочек и одиноких фигур.
- Мужики! Мужики-и-и! - с третьего этажа свешивается обладатель хриплого голоса и красной физиономии, - Мужики, скока время?
- Полчетвертого, ёптыть.
- Да знаю я, что полчетвертого. А дня или ночи???
Ну а кому солнечный свет не по нутру - пусть пользуется рецептом механика с «Гремящего» Андрея Б.:
- А здесь у меня ночь! - гордо демонстрирует он спальню своей двухкомнатной квартирки с намертво навешенным на окно ковром.
Но желающие ночью поспать - в меньшинстве. И не успевает закрываться дверь в пока ещё единственном на весь город ночном магазине «Боцман», впуская и выпуская страждущих.
- Я теперь со всем городом перезнакомился, - хвалится живущий на первом этаже рядом с «Боцманом» офицер, - кто за стаканом зайдет, кто за ножом, кто за водичкой, кто за штопором. Но всё-таки придется куда-нибудь поменяться.
- А что так?
- Да боюсь сопьюсь на хрен...
Тем же, кто помоложе, недоступно очарование суровой мужицкой пьянки. Энергия у них плещет через край, а ноги приводят к одному из ресторанов, где неумолчно гремит музыка и извиваются в причудливых па, ожидая очередного прекрасного принца, одинокие женщины.
- Командир, я сбил, - заговорщицки шепчет на утреннем построении комбат своему комдиву, у которого вчера в кабаке лихо увёл из-под носа стройную блондинку, оставив ему, впрочем, роскошную брюнетку для утешения.
- А этот где? Вместе ж уходили, - комдив глазами показывает на пустующее в строю место инженера группы.
- ХЗ,- удивленно пожимает плечами комбат.
А через четверть часа комдива зовут к береговому телефону. Там стонет потерявшийся инженер:
- Команди-и-и-р, - из телефонной трубки пахнуло перегаром, - командир, меня сби-и-и-ли...
И бушуют в заполярном городе африканские страсти, и неотрывно следят за происходящим немногочисленные оставшиеся в городе любительницы бразильских сериалов.
- А я теперь знаю скорость распространения сплетни, - хмуро жалуется сосед, - 450 км в час!
- Откуда такая точность???
- Вчера в кабаке снял подругу, привёл в час ночи домой, а в девять утра уже жена из Севастополя со скандалом названивает.
Но как снег, выпадающий 1 июня, как по заказу ко дню перехода на белые фуражки (- Удобно для маскировки, - угрюмо шутит комэск), не может остановить наступление лета, так и упреки моралистов не в состоянии справиться с напором страстей и чувств. Резвится, восстав из снежного плена, природа Севера, и резвятся, вспомнив юность, офицеры Северного Флота, удивляя и окружающих, и сами себя.
- Гос-с-споди, как я до такого докатился??? Как я так низко пал??? - всплескивает музыкальными пальцами умница и интеллигент в пятом поколении, стоматолог и сын стоматолога, мучающийся с непривычки жесточайшим похмельем лейтенант-двухгодичник.
- Что такое, Рома?
- Я даже не запомнил имени той очаровательной особы, которая приютила меня на ночь... У неё такие чудесные золотистые локоны... Так замечательно гармонируют с пурпурным платьем...
- В «Морской птице» встретились? А-а-а, Ленка это с Северной Заставы. Кто ж её не знает? - разбивает хрустальные антошины замки жестокосердный, но мудрый начмед Андрей.
И всё же моралистам придётся признать, что не одна и не две одиноких души нашли свою половинку на всю жизнь именно там, в угарном хаосе североморского «кобелиного сезона». Вот и соперничают с корабельными сиренами у Морвокзала гудки свадебных автомобильных кавалькад, проносящихся мимо каменного Алёши к новому семейному счастью.
А начнет солнце прятаться за скалы, расплатится с людьми природа грибами и ягодами, и утихнет город в предчувствии встречи хозяек с детьми и в ожидании новой весны с новым «кобелиным сезоном».

Единение

Навеяно рассказом про день рождения.

У меня этот светлый праздник последние 33 года совпадает с другим, всенародным, с 1 мая. А первое мая в СССР всегда совпадало с организацией увольнений личного состава в город.
Севастополь мне всегда напоминал праздничный офицерский китель - белый, наглаженный и усыпанный значками. Столица Черноморского флота и город русской славы просто не могли выглядеть иначе. Так это в будни. А что такое Первомай? - цветы, улыбки, праздничные демонстрации трудящихся.
Бреду я по городу, настроение самое радужное, спускаюсь с горочки и натыкаюсь на колонну с флагами и транспарантами, которая прет по направлению к памятнику Нахимову. Обойти эту организованную толпу можно только обратно через гору. А лень, и я решил поступить так, как обычно поступал в таких ситуациях на гражданке, то есть влиться в колонну и преодолеть эти двести метров, смешавшись с толпой. Все было бы путем, но когда я влился, выяснилось, что смешаться несколько проблематично, так как ближайший ко мне моряк оказался командующим флотом - адмиралом Хронопуло, стоявшим вместе с городским начальством на трибуне и приветствовавшим орущих «Урра-а-а!, бля» трудящихся. При виде адмирала принято подносить руку к бескозырке и переходить на строевой шаг. У адмиралов, наверное, принято на приветствие отвечать приветствием, а свита при виде козыряющего адмирала тоже производит отмашку. Обменялись любезностями, тут бы и разойтись по хорошему... Но фамилия коменданта Севастопольского гарнизона была Зверев. И когда я выбрался из толпы на Приморский бульвар, то услышал тихонечко так:
- Только бегать не надо...
- А то что?
- А то, что мы комендантский патруль, - и ласково меня за локоток.
- Ну так и пробежимся, я думаю, к десятому километру отстанете.
- К десятому-то, может быть, и отстанем, но ты ж, вроде, русский, понимать
должен, что вокруг еще куча патрулей, не считая оцепления, а если по ЭТОМУ городу среди бела дня патруль бежит за матросом, то, сам понимаешь, недолго.
- Ну ладно, давай так, с трибуны нас не видно, скажи начальству, что народу
много, и вы меня не догнали, а то у меня сегодня день рождения и чего-то мне не хочется закончить его в камере временно задержанных.
- А ты по штату кто?
- Гранатометчик.
- О, и представь себе, что ты устройство гранатомета не знаешь. Вот и я тебя не
догнать не могу, нас за тобой Зверев отправил.
Последний аргумент (про Зверева) мне показался достаточно справедливым, и я вручил патрульному свой военный билет с увольнительной запиской. Меня довольно тактично отвели обратно к центральной трибуне, где, доложив о том, что приказание выполнено, и что я сегодня именинник, сдали какому-то лейтенанту. Лейтенант, велев никуда не уходить, полез на трибуну, как я понимаю, докладывать дальше.
Не знаю, то ли настроение у них там было праздничное, то ли за время, пока мы с патрульным беседовали, какое-то переосмысление произошло, но когда лейтенант спустился обратно, он вернул мне увольняшку с записью «был задержан комендантским патрулем за нахождение в праздничной колонне демонстрантов», и пожелал больше меня не видеть. Это желание у нас было взаимным, поэтому через пять минут я уже был на Б.Морской, где встретив знакомого офицера, поинтересовался, что в Уставе сказано о «нахождении». Он поморщил лоб с минуту и ничего не вспомнил. Окрыленный, я вернулся в бригаду, и, набравшись наглости, осведомился у комбата, можно ли военнослужащим радоваться вместе с гражданским населением, на что комбат ответил, что это ж, мля, единство армии и народа, мля. Все, залет больше таковым не являлся, можно было докладывать дежурному по части.

Стройбат.
В/Ч 06508

Служил у нас один кадр по имени Саня (фамилию к сожалению запамятовал). Здоровенный парняга под 185 см соответствующих габаритов. Родом откуда-то из-под Вологды, на гражданке работал лесорубом. Служил недолго - месяца 3, потом ему надоело - хочу домой. И решил он закосить на дурку. На наши вопросы - мол на кой это тебе надо - отвечал: "А у нас дома на лесоповале - по барабану - хоть трижды дурак, лишь бы лес валить умел, так что я лучше там буду бабки зарабатывать". Сказано - сделано, сел он после подъема на табуретку около койки и сидит улыбается вдохновленно так, улыбка у него - голливудская. А на все внешние раздражители отвечает с тихой улыбкой: "Хорошо у нас в лесу, тихо... О-оочень хорошо". Прям голимый Вождь из Кена Кизи - "Гуси летят, белый человек. Знаете они какие? В этом году гуси. И в прошлом году гуси. И в позапрошлом году, и в позапозапрошлом...". Посидел он так пару дней и повезли его на комиссию. Мотали с месяц - выдали ему дурку. Привезли обратно в часть и он еще с неделю с земляками-дедушками по каптеркам гужевался, собирался значит, пока на него сопроводительные документы готовили. И вот настал день отъезда. Провожали всей ротой, если не частью, сейчас объясню почему. Когда наш комроты, сопровождающий его до дому, увидел его, вышедшего из каптерки от своих земляков, он поправлял челюсть секунд 20, мы еще дольше. Итак описание дурки-дембеля снизу вверх.
САПОГИ на 8 см каблуках со шнуровкой сзади на голенищах с какой-то немыслимой формы гармошкой.
Форма - ПШ, подворотничик подшит малиновым плюшем.
На петлицах перевернутые вверх ногами стройбатовские эмблемы (типа, трактора соляру сливают - домой еду).
На кители все мыслимые и немыслимые значки - "Воин-спортсмен", "1 класс", фирменный комсомольский значок "Ленинский зачет" (кто помнит такие) и т.д. Замыкает этот иконостас знак ГВАРДИЯ ! Венчает это сооружение фурага в стиле "умри от зависти, эсэсовец". Под фурагой лицо... Как бы это выразиться... Вообщем, у нас на плацу был плакат 4х4 с изображением воина. Такое-же мужественное дебильно-спортивное лицо, шеи нет - сразу челюсть, стальные глаза и подпись : "В округе столичном служи на отлично !"
Увидя ЭТО у комроты в зобу дыхание сперло: "Ох..л что-ли!!! Мы же через Москву едем! Патрули!" А в ответ получает что-то вроде - "Не сцыте тарщ капитан. Я ж дурак!".
Погрузились они на паровоз и отбыли. Вернулся наш капитан через пару недель. Далее с его слов.
"Вышли на Белорусском вокзале, не успели десяток метров пройти - патруль во главе с целым майором.
Увидел нас ох..л малость, ну он и не такое видел, подзывает меня и начинает грузить, что за боец, внешний вид и т.д. А я не могу даже слово вставить - мол дурика везу. А Саня стоит метрах в 5 метрах и улыбается лучезарно. Видимо надоела ему эта бодяга, он подходит, вежливо меня отстраняет, берет левой рукой майора за петлицу, заносит правую над его репой (кулак размером с дыню) и полуобернувшись ко мне со сведенными в кучу глазами и мерзкой ухмылкой спрашивает "ЭТОГО ?!, товарищ капитан ?!!". Я его оттащил в строну, и пока майор выходил из сине-багрового цвета в обычный быстро предъявил ему сопроводительные документы, объяснил, что психа-дурака домой везу.
Тот только рукой махнул и отвалил ловить жертв попроще. Довез я его нормально."
Вот такая история по психа-супер-дембеля.

А от капитана еще долго пахло отменным самогоном и хвоей ("Хорошо у нас в лесу, тихо... О-оочень хорошо").

МВО 1984-86 г.г.