НЕ СМОТРИ...

Моряк любопытен. Это его роднит с предками-обезьянами. Все новое и необычное вызывает у него такой интерес... ну как у дальнего предка корзина бананов. Если есть что-то такое в пределах прямой видимости, он обязательно подбежит и посмотрит. Потом пощупает, по сторонам оглянется и в карман спрячет. Бормоча при этом: "Надо взять, а то еще кто-нибудь украдет".
Если же вещь в карман не влезает или стащить нет никакой возможности, будет смотреть. До тех пор будет смотреть, пока на сетчатке не отпечатается. И ночью снится не начнет.
А сигнальщик любопытен вдвойне. Должен он быть таким, положение обязывает. Обязывает его положение наблюдать. И докладывать. И даже если ничего не наблюдается, обязывает его положение доложить, что ничего не наблюдается. Как акын - что вижу, то пою. Ничего не вижу - все равно пою. Что ничего не вижу.
К исполнению своих обязанностей - удовлетворению любопытства - сигнальщики относятся ревниво. Не дай вам бог лишний раз глянуть в бинокль, или сбить настройку БМТ. Тут же над ухом возмущенное сопение (это в лучшем случае). В худшем - вас навсегда изгонят с мостика. И ввергнут в пучину сигнального остракизма.
Помню, в Индии, где нам пришлось несколько дней проболтаться у грязных пирсов города Мармаган, сигнальщикам для исполнения своих обязанностей приходилось буквально проталкиваться сквозь плотную толпу любопытных, заполнившую свободную площадь мостика от леера до леера. Толпа дружно вздыхала, тыкала пальцами и обменивалась впечатлениями. "Пустите, я сигнальщик", - просили сигнальщики.
Пускали, но неохотно.
И правильно. Когда еще выпадет случай вот так, запросто, поглазеть на загнивающий капитализм. Луна - и та нам ближе. Поэтому смотри, набирайся впечатлений. А, ты сигнальщик? Так успеешь еще.
Успели, насмотрелись. Сигнальщики тоже.
На самом краю света пейзаж вовсе не индийский. Нет там тропической экзотики, пальмового буйства зелени и пейзажной красоты ландшафта. Свинцовое море, заснеженные сопки, влажный мороз, боевые корабли - вот, в сущности, все, на чем может задержаться взгляд. И не только сигнальный.
Назавтра планировался выход в море для отработки взаимодействия с авиацией. Эти звучные слова на самом деле означали, что на нашу взлетно-посадочно-катастрофную палубу будут один за другим валиться вертолеты, стараясь совместить лихость с соблюдением правил воздушной безопасности. Ну, а сегодня, дабы завтра все было в ажуре, нам предстояла заправка азотом. Не знаю, зачем он нужен, но вертолет без него не может. Так говорят.
Азота у нас нет. Азот есть "на том берегу", у подводников, а потому наш героический ПСКР пришвартовался у их длинного пирса и кинул шланги на берег.
Окружающий пейзаж гол и до предела откровенен. Бухта, сопки, ртутная вода. И огромный "ядерный щит Родины" у пирса. Пузатое атомное чудовище с бульбой рубки величаво колыхалось в обломках льда и остатках человеческой жизнедеятельности.
Сигнальщики, коих сама должность обязывала смотреть на все это безобразие, до предела удовлетворили профессиональное любопытство, обшарив, усиленными оптикой глазами, все изгибы "гидродинамического ублюдка" и изыскав наиболее комфортное положение на открытой палубе банкета, предавались неспешной беседе. Температура окружающего их воздуха была около пяти градусов мороза, и изо рта вместе со словами вырывались облачка белого пара. Густого, учитывая многопроцентную влажность.
Внезапно в их степенный разговор ворвалось постороннее жужжание. Труба ОВНЦ, этого незаконнорожденного потомка перископа, окрашенная некогда бледно-шаровой краской, которая вследствии контакта с водной стихией покрылась сетью трещин, что придавало трубе сходство с черепашьим панцирем, медленно поворачивалась в сторону берега.
- А интересно, - как бы невзначай сказал один из сигнальщиков. - Если закрыть окуляр?
Сигнальщики переглянулись. Идея была очень интересной и требовала участия как раз двоих... специалистов.
Предложивший достал флаг и подкравшись к трубе "со спины", изготовился. Второй спустился на "крыло", где обнял пелорус и уставился в иллюминатор.
Как вы думаете, что будет если ей (или ему) набросить на глаза плотную материю? Труба зажужжала, вертясь в разные стороны, но сбросить флаг, удерживаемый цепкими руками сигнальщика, это не помогло.
- Какой!... Кто!... вашу мать! - Дверь на ГКП со звоном распахнулась и прямо на сигнальщика в обнимку с пелорусом вылетел командир группы ЗАС. Это ему хотелось... полюбоваться.
Обнимающий пелорус сделал соответствующее моменту лицо и пожал плечами. "Не знаю я, чего вам надо, товарищ капитан-лейтенант".
Командир группы посмотрел наверх, на трубу, зрение которой уже ничто не загораживало, потом сверкнул глазами и вернулся на ГКП, к окуляру.
Сигнальщик с флагом осторожно высунулся из укрытия, и дождавшись разрешающего взмаха от пелоруса, снова подкрался.
На этот раз дверь хлопнула почти мгновенно.
- Где?! Где этот?!... - и далее товарищ капитан-лейтенант в нескольких словах высказал все, что он думает о тех, кто мешает ему наслаждаться суровой северной красотой.
Сигнальщик выражением лица уподобился пелорусу. Одного от другого отличала только улыбка, которая появлялась на лице сигнальщика, когда товарищ капитан-лейтенант поворачивался к нему спиной.
Поскольку второй сигнальщик не торопился явиться на отчаянный зов командира группы, последнему пришлось возвращаться к окуляру, так и не удовлетворив своих низменных желаний.
Тот, что у пелоруса, снова махнул рукой, плотная ткань снова закрыла обзор.
Товарищ капитан-лейтенант начал орать еще на ГКП. Дверь еще не успела стать на защелку, а командир группы уже птицей взвился на банкет. И застыл в изумлении.
За его действиями на этот раз наблюдали оба сигнальщика. Пелорус стоял между ними и олицетворял собой вековое равнодушие.
- А что случилось, товарищ капитан-лейтенант? - самым невинным тоном поинтересовался тот из сигнальщиков, что держал в руках свернутый флаг. - Не работает?
И указал на ОВНЦ рукой с флагом.

СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ

Середина 70-х годов. В разгаре война в Анголе. Кубинских летчиков
перебрасывают в Африку. Чтобы не ослаблять авиационную группировку на
острове Свободы, Советский Союз по просьбе кубинцев решил послать туда наш
летно-технический состав для создания видимости прежней активности полетов.
Из нашего полка была выделена авиационная эскадрилья. "Секретность" миссии
была обеспечена следующим образом: всех летчиков одели в гражданскую
одежду - одинаковые светлые плащи и такие же шляпы. Экипировка не
соответствовала времени года и погоде и вызывала нездоровый интерес как у
сотрудников милиции, так и у авиапассажиров.
Прибыли, разместились, изучили район и приступили к полетам. Продолжая
усугублять военную тайну, радиообмен вели на испанском языке. Пытаясь как-то приспособиться, летчики писали на наколенных планшетах русскими буквами испанские слова и фразы. Большая проблема во взаимном понимании с землей возникала из-за того, что та отвечала на таком же "испанском".
Наверное, американские "коллеги" на ближайшей авиабазе заливались
истерическим смехом, слушая ежедневные бесплатные шоу в эфире.
Несколько омрачало идиллию нахальное поведение американских
самолетов-разведчиков SR-71 "Черная птица", которые, пользуясь тем, что на
вооружении кубинских ВВС не было высотных перехватчиков, летали прямо над
нашими головами на недоступной для фронтовых истребителей высоте. Те
самолеты, на которых летали наши летчики, имели статический потолок - 18 км, а SR-71 обычно ходил на 22 - 24 км и чувствовал себя в полной безопасности - ощущение, которое так любят американцы.
Наши пилоты посовещались и решили проучить "зарвавшихся империалистов".
Выбрали самолет с самым лучшим по тяге двигателем, сняли с него все, что
только можно было снять, и даже что нельзя. Из вооружения осталось только
нахальство. Все эти меры привели к тому, что грозный истребитель превратился в "голубя мира", но с прекрасными летными характеристиками.
Лететь решил сам командир эскадрильи. Весь личный состав собрался на
командном пункте наведения, где можно было не только видеть на экранах
локаторов будущий поединок, но и слышать радиообмен американских "коллег".
"Черная птица" появилась, как обычно, с севера и шла на высоте 24 км прямо
на наш аэродром. Команда на взлет - и наш серебристый "голубь мира" на
полном форсаже стремительно пошел в набор высоты. Почти сразу оператор
американского пункта наведения ленивым голосом предупредил пилота SR-71 о
взлете перехватчика.
Наш истребитель, достигнув более чем двукратной скорости звука, в точно
рассчитанный момент резко пошел вверх.
- Джон, я - Фокстрот-125, перехватчик пошел на тебя.
- Пусть идет, у меня 72 тысячи футов (~ 24 тысячи метров).
Полет продолжался, операторы американского радара ленивыми голосами сообщали своему пилоту удаление до нашего истребителя и его изменение высоты через каждую тысячу метров. До 18 тысяч метров тон их голосов не менялся, но потом, когда они увидели, что темп набора высоты перехватчика не снижается, их доклады быстро стали сначала тревожными, а потом уже паническими.
- Джон, я - Фокстрот-125, быстро уходи, уходи, он уже выше тебя!
- А наш "голубь мира" уже вышел по гигантской параболе за счет потери
скорости на высоту под 30 тысяч метров и оттуда со снижением и разгоном
стремительно настигал "Черную птицу".
SR-71 уже вывел двигатели на максимальный режим, но из-за инертности разгона скорости на такой высоте быстро уйти не мог. Куда только подевался
самоуверенный тон радиообмена американцев. В эфире уже был крик:
- Джон, немедленно уходи, уходи, он тебя догнал!
- Не могу оторваться, двигатели на форсаже!
Наш комэска для подогрева ситуации доложил на КП на чистом "испанском":
- 738! Цель в захвате, к пуску готов!
"Черная птица", наверное, икая от страха, на форсаже удирала со снижением в
сторону океана, а наш "голубь мира" почти без топлива, снижаясь по крутой
спирали, пошел на посадку.
Победа была полная!
После этого случая в течение месяца американские самолеты-разведчики вообще
не летали в нашу сторону.
Видимо, все это время их спецслужбы работали над загадкой: что за секретный
самолет появился на Кубе и как он мог так легко добыть их "Черную птицу"?

Юрий ОРЕХОВ, военный летчик
01.11.2001
напечатано в " Новой газете " от 1 ноября 2001

Случилась эта история в 1990-м году. Прошло что-то около месяца с того момента, как наша группа вернулась с боевой службы. Почти весь состав подразделений находился на подводных отработках, поэтому мы слонялись с утра до вечера по пустующему острову, щеголяя остатками Сирийского загара. И вот, среди этого вопиющего безделья, появляется наш командир и сообщает, что в Севастополе проходят какие-то учения, и в часть пришла разнарядка на группу диверсантов для захвата узла связи. А так как людей на острове мало, то придётся нам тоже войти в эту группу. Вообще-то к концу службы подобные сообщения не особенно радуют, однако командир назвал мероприятие "показухой", а это значило, что все предупреждены и от нас потребуется всего лишь не поспать пару ночей, показаться на некоторой территории и проникнуть в узел связи.
По этому случаю нам выдали новенькие мабуты (камуфляж - КБ)и маскхалаты, по два рожка холостых на лицо и кучу всяческой пиротехники. Кроме того, учитывая обстановку в Крыму в 1990-м, старшинам дали по пистолету с боевыми. Ваш покорный слуга в то время уже был старшиной...
Через пару дней Ан-26 сбросил нас недалеко от Качи, откуда мы и пошагали к части связистов.
Часть стояла в пригороде Севастополя, а вокруг неё плотными рядами выстроились частные дома. Надо сказать, что народ в посёлке жил, видимо, бывалый, и к безопасности относился серьёзно. Почти каждый дом был обнесён забором из металлического прута, который утопал к зарослях ежевики. Трудно было сказать, что хуже - прут с необработанными острыми концами или колючки ежевики.
Следующие сутки, переодевшись в гражданку, проклиная и поедая ежевику, мы наблюдали за связистами. В общем, всё было именно так, как описывал командир. С одного края - казарма, к которой вела тропинка от маленькой калитки в ограждении, а с другого - узел связи, который напрочь перекрывал область видимости караульному, его охраняющему. В два часа ночи - смена дежурства. В два тридцать - смена караула. То есть, если заблаговременно подменить сонного караульного, можно запросто вломиться в открытую дверь узла связи во время смены дежурства. Не объект, а сказка!
Далее нас разбили на две группы по четыре человека. В задачу моей группы входил контроль казармы. Попросту говоря, мы должны были засесть где-нибудь рядом, и в случае чего никого не выпускать, пока основная группа будет захватывать узел. Со мной были Давид - плотный сибиряк невысокого роста и широкий в плечах, Огород - спокойный и сдержанный одессит и молодой боец, имени которого я, к сожалению, не помню. Вышеозначенная калитка, через которую мы собирались попасть к казарме, была очень узкой, кроме того, сразу за ней было невысокая оградка, примерно по пояс, почти полностью закрытая травой. Туда мы могли пройти без проблем, но отходить здесь всем вместе значило обречь себя на толкотню в узком проходе. Решили отходить по двое - я с Огородом отвлекаем и ныряем в калитку, тем временем Давид с бойцом прыгают через забор.
Следующей же ночью, облачённые в маскхалаты и обвешанные дымовыми и слезоточивыми шашками мы выдвинулись на объект. Совершенно без труда мы пробрались прямо под окна казармы и засели там, прикрытые кустами. Всё шло точно по плану. В два часа ночи из казармы вышла смена и отправилась к узлу связи. Следующие несколько секунд всё было спокойно. Но вдруг из дверей выбежал какой то боец в тапочках и быстро пошаркал за сменой. Мы были в замешательстве. Дорожка от казармы была абсолютно прямой и полностью освещённой. Если скрутить бойца и утащить его в кусты, это может увидеть кто-то из смены, и тогда - всё прахом.
Продолжаем сидеть... Ещё пару секунд - всё спокойно. Затем послышалась стрельба, но быстро умолкла. Через некоторое время на дорожке снова появился пресловутый боец. Теперь он был в одном тапке, без пилотки, взъерошенный и с выпученными глазами. "Диверсаааааааааанты!!!" - орал он, размахивая руками. На этот раз мы его таки скрутили, но было уже поздно - в окнах казармы зажёгся свет и послышалась нездоровая возня.
То, что произошло около узла связи я, конечно же, не видел, так что буду рассказывать со слов тех, кто там побывал.
В 1:45 к караульному подкрался мичман, которого все называли за глаза не иначе, как Фломастер. Вообще-то он был мужик - что надо, но имел страсть к красивым, но дешёвым эффектам, из-за чего, собственно, и получил своё прозвище. Как мне представляется, караульный чесал затылок в тот момент, когда мичман собирался зарядить ему в голову каким-нибудь "маваши", а посему нога угодила прямисенько по командирским часам(1). Часы разбились, но часовой выстоял. Он просто отлетел в сторону, и прыгал ещё пару метров, пытаясь передёрнуть затвор. Услышав до боли знакомый звук, мичман временно ретировался в темноту и залёг неподалёку. Часовой же, как только справился с затвором, поднял глаза и, не найдя обидчика, выпустил короткую очередь в пространство и побежал обратно к своему столбу - звонить в дежурку. Надо сказать, что патроны у него были отнюдь не холостые. Тогда мичман, несколько озверевший от такого поведения "предупреждённого" часового, настиг последнего у столба и, забыв о красивостях, лишил его сознания самым варварским способом. Вот этот момент и увидел боец в тапках, который услышал выстрел и изменил траекторию, чтобы посмотреть что случилось.
Знаете, меня всю жизнь удивляют люди, которые, услышав выстрел, движутся не "от" а "к", совершенно не представляя, чем это может кончиться. Теперь этот "любопытный" лежал в кустах, испуганно зыркая выпученными глазами по сторонам. Первым из казармы попытался выйти дежурный офицер, но, оглушённый холостой очередью, впрыгнул обратно. Затем окна распахнулись, и оттуда украдкой стали высовываться другие любопытные. Это было совсем не в наших интересах, поскольку они могли увидеть, что нас всего четверо, а это даже в реальных условиях маловато для удержания казармы. В окна полетели дымовые шашки. В ответ полетели цветочные горшки и нецензурная брань. "СсуКи, пидарАсы", - кричали они, и теперь я их понимаю, но тогда я не понимал ровным счётом ничего. Следующим, что мы услышали, был истошный вопль дежурного офицера :"В ружьёёёё!!!", - и угрожающий топот.
В этот момент до нас начало доходить, что они ничегО не знали ни про какие учения!
А то, что в казарме не оказалось боеприпасов, было чьей-то халатностью и нашей невероятной удачей. Вооружённые пустыми автоматами, они высыпали на улицу, и неуверенно столпились жужжащей тучей. Надо было как то спасать положение. Но не успел я раскрыть рот, как наш молодой боец, видимо в припадке "суперменства", ринулся на них выполняя головокружительные кульбиты автоматом и постреливая холостыми во все стороны. То, что случились дальше, передать словами невозможно. Помню только, как я остервенело отбивался ногами и прикладом, время от времени попугивая наседающих короткими очередями. После примерно минуты (или меньше) эдакого месилова я увидел, как нашего бойца буквально на руках вносят в казарму. Единственное, за что я благодарен себе по сей день - в этот момент я напрочь забыл о пистолете, который висел в портупее под мышкой. "Уходим!!!", - заорал я, задержал дыхание, прищурился и запалил "черёмуху"(2). Пока окружающие плакали и отплёвывались, я направился к калитке. Со мной бежал Огород. Перепрыгнув через маленькую оградку в траве мы отчётливо услышали сзади что-то вроде: "гыыыыыы...", - обернулись и увидели передового связиста, перегнувшегося через оградку. Видимо, он здесь никогда не ходил... Не долго думая, Огород вернулся на пару шагов и что было сил врезал несчастному ботинком по физиономии. От удара последний перекинулся в обратную сторону - прямо в руки подоспевших товарищей. Мы бросили ещё одну "черёмуху" и нырнули в калитку.
Побежав метров сто между частными домами, мы остановились. Погони не было, и это было странно. Давида не было тоже, и это было ещё более странно. Пришлось возвращаться. Подойдя к части и поглядев через забор, мы увидели следующую картину. Давид носился вокруг казармы, а за ним, лязгая автоматами, бегали остервенелые связисты. Время от времени он останавливался, разворачивался, кидал взрывпакет, и бежал опять. Связисты тоже останавливались, отскакивали от взрывпакета, потом кричали дружное: "Бляаа!", - и бежали опять. Так продолжаться долго не могло. Или Давид выдохнется, или связисты поймут, что можно зайти с двух сторон. Надо было как-то отвлечь их на себя, чтобы дать Давиду возможность уйти. Не долго думая, мы выпустили две длинные очереди в воздух, освещая пространство. Они клюнули! По крайней мере половина из них оторвалась от Давида и бросилась за нами.
Вот это, доложу я вам, были настоящие скачки с препятствиями! Не разбирая дороги, мы летели через частные огороды, оставляя обмундирование на верхушках заборов и кустах ежевики. Проволока вонзалась в ноги и руки, отрывая куски кожи и мяса. В конце концов, мы заметили какой-то автомобиль, накрытый чехлом и обнесённый таким же забором из прутьев и ежевики. Не сговариваясь, мы нырнули под авто и затаились. Наши преследователи, обескураженные таким внезапным исчезновением, ещё пару минут побродили вокруг, осыпая нас проклятьями, и отправились восвояси. Но главное дело мы сделали. Давид воспользовался паузой и помчался в противоположную сторону, где и встретился с основной группой, которая, потеряв возможность вломиться в узел связи, обкладывала его минами снаружи. Связисты, увидев такое вопиющее безобразие, ринулись было защищать родной форпост, но старшина из второй группы, в отличие от меня, про свой пистолет не забыл, да и расстояние до нападавших было приличное. Схватив в руку какой то кусок фанеры, он поднял его над головой, и расстрелял в упор. Вид щепок, разлетающихся во все стороны, несколько охладил пыл связистов. Они остановились, и продолжили изливать свой гнев, бросая в отходящую группу камни.
Однако и это ещё не всё! О феерическом окончании операции мы узнали позже, когда пришли к связистам уже днём забирать пострадавших и обмениваться извинениями. В общем-то и извинений никаких не требовалось, поскольку виновных не было. Просто, подойдя к нам в курилке, со словами: "Ну вы, блин, и бегаете!" - они угощали нас сигаретами и рассказывали, как минуту спустя после нашего ухода возле узла связи появился дежурный по части. Он уже успел дозвониться "куда надо", получить пистон, и теперь был, мягко говоря, вне себя. "Что вы здесь устроили? Идиоты!", - кричал он: "Это же учения!" Затем он тыкнул пальцем в сигнальную мину: "Снять эту бутафорию к чёртовой матери и навести порядок в казарме!" Сказано - сделано. Связисты аккуратно поснимали "сигналки" и занесли их... на узел связи. Если кто не знает, сигнальная мина после срабатывания издаёт душераздирающий визг и выстреливает 10 сигнальных ракет. Вот где бы я не хотел оказаться - это внутри пресловутого узла связи, когда прошли 15 минут, на которые был установлен таймер. Так как окна здания были с решётками, находящиеся внутри люди все одновременно ринулись в выходу, затаптывая друг друга, а узел связи сверкал, как новогодняя ёлка, завывал и звенел разбитыми стёклами.
Не считая синяков и ссадин, печальным итогом данного "мероприятия" стали больше десятка обожженных и слегка раненых холостыми выстрелами в упор связистов, порванное в лохмотья новенькое обмундирование, проломленная камнем голова у одного из наших, поломанные рёбра у караульного, разбитое лицо у несчастного на ограде, выведенный из строя узел связи и обезображенная дымовыми шашками казарма. А дальше была война донесений и угроза лишения звания прямо перед демобилизацией, но это другая и не очень интересная история.

Источник: http://qibdip.livejournal.com/1147.html

Длинноногий "агрессор"

Рассказывал знакомый, отставной полковник, работавший у нас сначала диспетчером, а потом сторожем. Перелетал от практически на всех серийных Ми, за исключением Ми-14 и Ми-26. А это он рассказывал о Ми-10:
В начале 1968 года несколько экипажей Ми-6 отобрали для переучивания на Ми-10. Попал в это число и наш экипаж. Отличий от Ми-6 немного, в основном очень "длинноногое" шасси, из-за которого надо было привыкать к новой высоте кабины над грунтом, на "десятке" уже стоишь на полосе, а на "сарае" (Ми-6) еще висишь в паре метров от земли. И работа с грузовой платформой: особенности загрузки, центровки, полеты с грузами, выступающими за габариты платформы. В общем, переучились, получили на заводе новенький вертолет и погнали его в часть, расположенную в Западной Украине, недалеко от словацкой границы. Шел август 1968...
Прилетели, смотрим - стоянки полка пустые. Странно... Сделали пару кругов над ДОСами, чтобы показать семьям, что вернулись из командировки (была такая традиция) и пошли на посадку. Садимся, смотрим - на аэродроме какая-то суета, только мы зарулили, подбегает к вертолету особист, еле дождался, пока мы спустимся из кабины по передней "ноге" и тут же:"Вы что, ох..ли, на незнакомой машине над городом летать!!! Полк улетел в Чехословакию, бороться с империалистами, а тут такое! Уже звонили из горкома, не американцы ли собираются десант высаживать!!!"
А вообще Ми-10 - машина очень интересная. Было их мало, одна-две на полк, но при всяческих перебазированиях-учениях - отличная вещь. Что мы только на их грузовых платформах не возили, от командирского "газика" до полевых кухонь. Однажды, возвращаемся с учений и везем всякое тыловое имущество, в том числе и кухню. Сели, зарулили, спускаемся, а весь техсостав на стоянке ржет: "А чего у вас хвост в капусте?" Оказалось, что повар не закрутил до упора барашки на крышке котла полевой кухни... Поймали повара, торжественно вручили ведро керосина и тряпку, загнали на стремянку и он до вечера оттирал хвост, рулевой винт (диаметр 6,2м) и все остальное, заляпанное вареной капустой.

Летом я со своей будущей супругой отправился гулять в городской парк. Вечер был на удивление теплым и приятным. Народу было много. От нашего дома парк совсем рядом. Минуты 3 ходьбы. И за эти три минуты я понял, что концентрация людей в тельняшках несколько превышает норму степного города. Озарение. День ВМФ. О чем незамедлительно уведомил любимую. От прогулки она не отказалась. Я, думаю, многие знают и наблюдали, как проходит празднование дня ВМФ, наш город не исключение. Множество парней и достаточно уже взрослых мужчин в тельняшках и бескозырках. Классика, одним словом. Весь этот народ вел себя в основном чинно и благородно. Обнимались с проходящими бескозырками, размахивали флагами. Внимание привлек к себе офицер. Достаточно молодой, в полной парадной форме и кортиком, на плечах погоны капитан-лейтенанта. Уже необычно. До ближайшего моря от нас две с половиной тысячи километров. А тут офицер. Но офицер был, мягко говоря, не в себе. Видно до похода в парк он принял несколько больше, чем мог. И поэтому его качало. Сильно качало. Вероятно, особого почета и уважения он окружающим не внушил, и на него наступили несколько раз. На кителе сзади отчетливо просматривался след от ботинка. Смотреть было на него достаточно неприятно. Пройдя мимо этого представителя флота, мы спускались к реке. Парни в тельниках проходя мимо одной из лавочек как-то поразительно примолкали, и крики возобновлялись уже далеко от этого места. Дошли и мы до этого места. В этот момент мы встретили пару гуляющих. Это был пожилой мужчина и его супруга. Поразил. Кавалер. Только эта ассоциация у меня возникла при его виде. Но фигура у этого мужчины была как у 18 летнего пацана. Этот дед был в форме. Я не знаток деталей морской одежды. Брюки были отутюжены до идеального состояния. Пряжка ремня блестела, как фара приближающегося поезда. Бескозырка со звездочкой лихо сдвинута на бровь. На белой голландке нашиты погоны старшины 2 статьи. А на груди большое количество орденских планок. На левой стороне груди был гвардейский значок. Этот старик был с женой. Они просто прогуливались. Дойдя до них, я был поражен видом этого незнакомца. Слегка приоткрыв рот, присел на скамейку заворожено наблюдая за ним. Как они весело смеялись со своей супругой. Такой шел от них задор. Я еще подумал про себя. Закон парных случаев. 2 моряка. В полной форме. У нас! Чудеса. Эта пожилая чета, проходя мимо нас, поздоровалась, ответили на поздравление и присели с нами. И в этот момент на дорожке показался описанный выше каплей. Как изменился взгляд деда. Он взметнулся со скамейки вверх. Пружинящей походкой направился к офицеру. Тихим, но таким пугающим голосом он произнес: «Как вам не стыдно, товарищ капитан-лейтенант. В таком виде. Офицер. Или вы незамедлительно скрываетесь за деревья, или я буду вынужден вас ударить. Позор. Это же надо так флот опозорить. Ну ладно, пацаны. Но вы. Офицер!» Капитан, как-то понурив голову, откатился за кусты. Не знаю, почему, но от деда действительно шел какой-то поток энергетики. И понял, что это действительно праздник таких как он.