"Исход прыжков всегда различен,
Но строго судит нас земля:
Кому свеча у изголовья,
Кому в бумажник три рубля"

Перед началом полетов на втором курсе, в 1981 году, человек пятьдесят с курса не успели отпрыгать зимой обязательные прыжки с парашютом. То погоды летной не было, то ветер не устраивал. А может, просто прохлопали погожие деньки. Без "обязаловки" к полетам не допустят. Будь ты генерал, будь ты курсант "зеленый". Разница, однако, была, не зря в авиации есть поговорка: "Что не налетаем, то запишем." Записывали, правда, не всем. По некоторым данным, до капитана - сигали как миленькие. В период проведения прыжков начальник ПДС полка расхаживал подозрительно веселый и раскрасневшийся. В ПДСку натаптывалась тропа. С магарычами и летными книжками. Кто там кому что ставил - бог весть. Но морды у ПДСников таки были подозрительно красными.
Бывали, разумеется, энтузиасты и среди офицеров. Ну любили они это дело. Деньги, опять же, платят за прыжки. Еще говорят, что парашютный спорт - спорт смелых. И жадных. Но это так, подтрунивают, и только над своими. Полтора рябчика, по первости, потом поболее будет, но и оплачивалось ограниченное количество прыжков (16-18 в месяц). С прибавлением звезд на погонах энтузиазм помаленьку исчезал. Семья, дети, карьера. Нахер надо?
А куда податься бедному курсанту? Ведь есть такое слово - надо. Но есть и слово "боязно". Особенно после первого раза. Еще боязней, чем до первого прыжка. Однако выход иногда находился.
Вовик Щ., что был в числе не успевших прыгнуть зимой, подвалил ко мне с "предложением, от которого невозможно отказаться".
- Прыгни за меня, Костян, че-то ссыкатно, предчувствия нехорошие.
- Это как понимать? Прыгни? Ты не заболел? Головой думаешь или...?
- А чего там думать, документы в ПДСке не спрашивают, списки подают, поверка по фамилиям - и погнал. В лицо они нас не знают, три курса рыл в течение месяца побросать, разве запомнят?
Действительно, ведь документы не проверяют, только по спискам. И вправду. Начинаю думать: начало апреля, занятия в УЛО уже закончились, шарашиться по казарме или сидеть на "наземке" - не очень. Перед глазами ротного начальства мелькать? Запрягут на какую-нибудь "поганку" - к бабушке не ходи.
Надо заметить, зимой прыгать как-то менее боязно, что ли. Приземляться точно приятнее. За время наших прыжков на моей памяти только Кекс да Волчара с травмами оказались. Кексу просто не повезло - приземлился на ледок, припорошенный снегом, одна нога поехала, вся нагрузка на вторую, итог - трещина кости, два месяца в санчасти. Волчара - тот просто мелкий, каждые прыжки с ним приключения. Вообще-то он сильный. Но легкий (55-60 кг) и рост - метр с шлемофоном. Приземлился удачно вроде, да ветер дунул, купол как парус надуло и поволокло Волчару по кочкам да закоулочкам, не успел стропы подмотать. Оцарапало морду лица. Сильно руки ободрал. Унты потерял, одну в воздухе еще, одну на кочках - умный ведь, не стал привязывать. Поморозил ноги малехо. И все неприятности.
- И?
- Что и, по поллитра за прыжок.
Снова думаю. Поллитра за прыжок - фиг с ней. Да, Вова - парень местный, живет рядом. Вон, через забор служебной территории дом его. Кормили нас хоть и по летной пайке, но домашнего-то ох как охота. Огурчики соленые, помидорчики, картошечка жареная, а если и грибки маринованные - просто сказка получается. Мечта идиота, так сказать.
- Хрен с тобой. Прыгну, только мы с друганом за магарычом зайдем, куда мне литр. А так и веселее будет. Идет?
Ударили по рукам.
Бросали нас на аэродроме, на грунт. По периметру аэродрома колючка проходит в два ряда, лесополоса, за ней сад вишневый, левее - пашня какая-то. Дождь не так давно прошел, пашня как трясина выглядит, и хрен бы с ней, да по самые помидоры в эту пашню я и угодил. Но об этом позднее. Разбили по группам (заходам), человек по шесть-восемь. Коля один подозрительно выглядит - взгляд застывший, губы шевелятся. Что он там бормочет?
Прыгали с Ан-2, до этого только с "восьмерки". Разница есть. Очень уж подкос стабилизатора на Ан-2 выглядит неприятно. Того и гляди башкой об него приложишься или оседлаешь. Случаев не было, но нервирует. Это я уже сам очковать начинаю.
- Карабин вытяжного фала в левую руку взять!
Взяли.
- Карабин за трос зацепить!
Зацепили.
- Проверить!
Подергали, вроде норма, держится...
Коля только с застывшим взглядом с карабином в руке прется, до двери уже дошел. Выпускающий ему в глаза глянул - упырь упырем Коля этот, не соображает ни фига. Херак в ухо Коле. Тот оглянулся, глазами захлопал, на карабин в руке глянул, на трос. Ну, дошло. Зацепил. А на второй круг уже пошли. Пока с Колей разбирались, точку начала сброса и прое...ли. Хреновато, уже не по плану, такого раньше не было, даже на первых прыжках отказников успевали пинками посбрасывать где надо. Да, правда, было их человек десять из четырехсот. А нерв продолжает стебать.
Со второго круга прыгнул, после Коли как раз. Все бы ничего, да ветер и так на пределе был, еще порывы добавились. Из-за этого как ни извивался я под куполом, толком не смог перед приземлением сгруппироваться, об землю приложился, дай дорогу. Стон стоял вокруг, собственными пятками, перекатившись на "запаске" на пузе, уделал себе же по затылку. Как не поломался, ума не приложу. Собрал парашют в сумку, ползу к старту, дежурная машина догоняет, оттуда ПРП орет, давай, мол, палки свои резче переставляй, пара заходов и отбиваем прыжки. Метео какую-то гадость сулит. Но успели. Прыгнули нормально, штатно, да ветер уже чумовой, несет меня на колючку, все, думаю, яйцами прямо. Прыгали мы на "дубе" управляемом, да толку от этого управления чуть. Кое-как перетянул через колючку и в пашню, после дождя, да с разгона, да по самые гланды (сапоги целиком скрылись в грязи). Давай стропы сматывать, дернуло бы из-за порыва ветра, без ног бы остался. Полчаса сапоги я из грязищи вызволял. Да, думаю, вот и прыгнул за "друга" Вову. Одно греет - огурчики, картошечка жареная. И ведь не был я каким-то проглотом несусветным, а тут как затмение, переклинило просто.
Вернулись в расположение. Вовик меня увидел и говорит, что в субботу в увольнении будешь, часика в четыре заходи. Заходите, поправляю. Ну, говорит, недовольно так, заходите.
Суббота, увольнение, часика четыре. С друганом Андрюхой Дохлостью идем магарыч получать. Предвкушаем. Поднялись по лестнице, второй этаж двухэтажного дома красного кирпича. Звоним в дверь. Вовик тут же открывает. Подозрительно нешироко. Глазами молча показывает на лестницу на чердак. Шепчет, мол, люк открыт, давай вперед, на чердак. Вот ити ее мать, что за нафиг? Делать нечего, поднялись. Сидим курим. Прошло минут десять, Вовик с пустыми руками и наглой мордой поднялся к нам. Деловито и сноровисто полез в угол, откуда и извлек два пузыря водки. Андрюха Дохлость резонно намекает, что закусь сильно не помешала бы. Вовик со скорбным выражением как-вы-меня-уже-достали, ныряет в чердачный люк за закусью. Поднимается опять с пустыми руками. Морда еще наглее. Или так тогда казалось? Торжественно достает из кармана два (!!!) песочных (!!!) печенья (!!!) Я не знаю, кто его воспитывал, но закусывать водку, теплую, из горлА, песочным печеньем? По-моему, не комильфо. Андрюха, кстати, перед этим спросил его о стаканах. На что этот ушлепок очень безаппеляционно и негигиенично оторвал зубами "бескозырку" с водки, засосав половину, не меньше, сказал, что насильно никто не заставляет. Не хочешь из горлА, не пей. Протянул мне остаток и испарился с глумливой улыбкой.
Вот ведь пидор, "такую песню испоганил". Переглянулись мы с Андрюхой, молча, как партизаны, "употребили крепкие спиртные напитки", покурили на дорожку и поплелись в казарму. Захмелевшие и недоумевающие. Как же так? Огурчики? Помидорчики? А попи..деть за жизнь?
Подорвал веру в людей во мне сослуживец-паршивец Вова, а сколько еще разочарований было впереди... Увы... Хотя, "кто из нас без греха, пусть первый бросит в меня камень".
Захочешь рассмешить бога - расскажи ему о своих планах.

Примечания.
Прыжки и с Ан-2, и с Ми-8 происходили с принудительным способом раскрытия парашюта. При этом карабин (с механическим фиксатором запирания) свободной части фала вытяжной системы зацепляется за надежно закрепленный на потолочной части ЛА трос. При отделении парашютиста от ЛА этот фал, уложенный в ранце парашюта, под весом парашютиста разворачивается, стягивая чехол с основного купола парашюта, затем в месте соединения с куполом "обрывная" стропа, являющаяся частью фала, рвется. Чехол стянут с купола и остался в фюзеляже(сначала снаружи, вовнутрь потом его затягивает выпускающий), основной купол парашюта открылся. Парашютист благополучно приземлился. Обычно.
Поток от винта вертолета при отделении парашютиста от ЛА придает значительное вертикальное ускорение. Мало того, что падаешь, еще и добавляет потоком.
При прыжках с Ан-2 после отделения от фюзеляжа поток "сдувает" горизонтально, без ярко выраженной вертикальной "ямы".
ПРП - помощник руководителя полетов;
"дуб" - неуправляемый парашют типа Д1-5;
управляемый "дуб" - теоретически управляемый парашют типа Д1-5-у.

Сызрань. Июль 1979 г. Мы - в третьем потоке абитуры, поступающей в авиационное училище. Кто уже прошел барокамеру перед медкомиссией, кто готовится. Процедура несложная. Имитируют "подъем" на высоту и "снижение" изменением атмосферного давления в специальной камере. Дают "шлемак", да ларинги на шею цепляешь. Заходят человек восемь-десять в эту барокамеру. Присваивают тебе позывной и ведешь примитивный радиообмен с прапором-ипытателем :
- Первый, как самочувствие?
- Я - первый, самочувствие нормальное.
На специальном бланке задачки несложные решаешь. Деталей, впрочем, не вспомню, но ничего такого. Так, уши слегка закладывает, но можно конфетку пососать, чтобы сглатывать постоянно, резинку жевательную там пожевать. Хотя, с резинкой напряги тогда были. Не разбежишься. Можно было, аккуратно зажав нос, "продуться", чтобы давление в башке выровнять, только если насморк - нельзя. Не получится просто. Хотя кому как эта барокамера. Меня-то батя-летчик научил, да и на самолете летал я раньше не раз. А были ребята, до сего дня и слыхом не слыхивали про всякие там барокамеры, на самолетах летать не доводилось. Тоха, например, в курилке торчал, когда мы, прошедшие барокамеру, сидели трепались. Как да что. Смекалистый Тоха, намотав на ус сказанное, потрусил в чипок конфеток прикупить сосательных. Да видно, не он один смекалистый. Кончились конфетки. Третий поток ведь. И все через барокамеру. Где ж на всех напасешься? И в город не выскочишь, очередь подходит. Долго Толик не думал, увидел глыбу козинак, продавщице показывает - давай этих. Возьму. Ага. Какая разница, что жевать, лишь бы сглатывать. Как потом выяснилось, разница таки была. Продавщица колготилась с козинаками, пытаясь отколоть кусок какой-то монтировкой что ли. Отколола. Толян на глазах у изумленной продавщицы пытался отгрызть кусок от продукта, который был выпущен в честь перехода Суворова через Альпы, и, по всей видимости, лежал в чипке с тех пор, на хрен никому не нужный. Пока Тоха не положил на него глаз. И ведь отгрыз Толик кусочек. Ну очень надо было. Жевать и сглатывать. Пока козинак мусолил, прохлопал весь инструктаж. И фиг бы с ним инструктажем, "делай как сосед", но позывной Толян понял как "девятый", хотя был он "первый", да и народу всего восемь человек. Стресс, в общем, да козинак неподатливый сбили с толку и настроя. Хотя жует, сглатывает. Кусочек вот маленький, кончится, а "подъем на высоту" только начали. Еще отгрызает. В кармане лежал кусман основной, подтаял - второй надкус легче пошел. Но переборщил, хватанул, похоже, лишнего. Ну, думает, ляд с ним, козинаком, прожую. Клапана свистят, давление травят, свет какой-то мутноватый, ни фига не видать. Работает Толик челюстями что саранча на поле под Волгоградом, хруст стоит вокруг. Соседи зашуганно на парня смотрят, в толк взять не могут, что за оказия приключилась? Толян по сторонам ехидные улыбки дарит, мол, поглядим, как вы дальше себя чувствовать будете, умники, поглядим. Плавали, знаем. Правда, гадский козинак в объеме как-то увеличился, с трудом уже прожевывается. Прапорщик-испытатель снаружи голосить замучился:
- Первый, как самочувствие, почему не отвечаешь?
А у смекалистого Толика жеваными козинаками челюсть в "нижней мертвой точке" заклинило, ответить при всем желании не может. Да ума не даст, почему все на него с испугом смотрят. А как смотреть? То жевал аж за ушами трещало, теперь мычит как бык? Может, так на падение давления организм реагирует? Да еще пальцами себе в рот лезет? Зубы заболели? А Тоха пытался лишний кусок убрать. Весь в сладких слюнях перемазался, физиономию, волосы, сорочку. Выглядел ахово. Дурдом отдыхает. Кусок однако выковорял, в карман засунул. Дошло, наконец, что его позывным "Первый" вызывают, сосед, опять же, тычками в бок, ситуацию прояснил. Отрепетовал, что все в порядке, чувствует себя нормально, бланком в иллюминатор помахал для убедительности. Обошлось. Заходил, правда, румянным, кучерявым хлопцем, а выходил чучелом перемазанным с торчащими вихрами. Прапор-ипытатель очень подозрительно косяка давил. Да ведь свет поганый, опять же, барокамера все-таки, не психотбор. Вот его бы точно Толян не прошел в тот день. Да обошлось. Поступил Толик в училище.

Чтобы было не скучно

Теплая, тихая июльская ночь. Канцелярия роты. Этаж спит, тишина, точнее, почти тишина, слышна ночь, да дежурный по роте бубнит по сотовому с кем-то... Передо мной гора полуисписанной бумаги, девяносто процентов которой можно выкинуть, но... недавно командир части с замами вернулся с какого-то военного совета, где им всем насоветовали повышать и улучшать все показатели всевозможных подготовок и тренировок. Вот я эти показатели и повышал, изводя чернила ручки, хотя рядом стоял компьютер с принтером, в который было заправлена лента (матричный такой, формата А3) с чернилами, так как все должно быть вручную. Второй месяц хожу ответственным по казарме через сутки, ибо старлей, отпуск был в феврале, все остальные опытные офицеры и прапорщики в отпусках, неопытные - на сборах, полигоне, в нарядах.
Ночью спать уже не хочется, совсем! Сон с 9.00 до 13.00, потом с 0.00 до 6.00 и по циклу, остальное - служба. Но скучно!!! Книги по воспитательной работе (штук 7), учетам имущества, помывки, довольствия не вдохновляют (у меня отдельный взвод, поэтому все сам, да еще пару взводов, где «пока» (читать мертвые души) нет взводных)! Спать - не хочется! Выпить - не на службе и при личном составе, хотя бутылочка другая пива ждет меня в холодильнике общаги. «Рыбачить» на компе не хочется. Скучно.
Откинулся на спинку стула. Блуждающий взгляд упал на мой вещмешок с пристегнутым к нему ОЗК. У нас в части у всех были ОЗК, в соседней части у офицеров и прапорщиков были Л-1, а у нас ОЗК. Сегодня может быть команда СБОР, внезапно и неожиданно. А не проверить ли мне, как быстро я надену ОЗК прямо сейчас! Достаю из офицерской сумки секундомер, включаю его, и - на 4 балла. Плохо! С л/с на плацу надеваю на отлично, в качестве примера «как надо делать»! А здесь на хорошо! Ещё раз, снова на 4. На часах 4.20 утра. С четвертой или пятой попытки, весь в мыле, но счастливый, ОТЛИЧНО! Надо как-то закрепить результат.
И вот, я, полностью облаченный в ОЗК, скрытно выдвигаюсь в сторону бытовки, где по-прежнему бубнил по сотовому дежурный по роте. Резко выскакивать не стал, просто появился. Рядовой Зай-нов, кумык, забыл как нужно говорить не только по-русски, но и по кумыкски, ненадолго конечно, секунд на 8-10. Потом он спросил, я ли это? Я помычал, помахал головой. По его лицу я понял, что он хочет оценить мою шутку, но она не закончена. Подношу палец к тому месту, где у меню губы. Тишина!
Все спят. Иду в спальное помещение. И несколько минут молча хожу между рядами кроватей. Идиотский синий светильник у нас не включали, света с центрального прохода хватало. Некоторые сквозь сон видят меня, двое или трое пытались отмахнуться. Дежурный по роте корчится в немых судорогах в стороне, наблюдая за реакцией некоторых некрепко спящих.
ОЗК снят, уложен.
И незаметно подкрался ПОДЪЕМ! Принял форму номер 2 и жду своих по той же форме на зарядку. Во время построения некоторые солдаты рассказывают, что они видели ночью, я, как и дежурный по роте, храним молчание...
Сегодня побежим за ворота части, 7 км, на обратном пути, так и быть, сверну на озеро за лесом, пускай окунутся по разу, все лето упрашивают.
Летний восход, на обратном пути солнечный диск встает перед тобой. Ещё чуть-чуть, и добежишь до него.
И хрен с ней с проверкой, с незаполненной документацией, с оргвыводами, с кварталкой. Главное, чтобы было не скучно!!! Когда ты молод и тебе скучно, это... неудовлетворительно!!!

Счастье есть всё-таки...

Ефрейтор Сергей Л. находился в классе партийно-политической работы ТЭЧ полка и тосковал. На столе, за которым он сидел, валялись небрежно брошенные страдальцем карандаши, плакатные перья, поверхность гуаши в открытых баночках уже начала покрываться корочкой, ватман скрутился в трубку, а к делу, порученному замполитом, старшим лейтенантом Ермиловым, загрустивший авиамеханик всё не приступал. А грустить было отчего - на календаре было 31-е октября и через пять дней, несомненно, наступит 4-е ноября. Дата, много говорившая ефрейтору - в этот день исполнится два года его службы в армии. Любой другой «дедушка русской авиации» радовался бы этому событию - заканчивалась срочная служба, но наш герой знал почти наверняка, что служить ему, как пить дать, ещё два месяца - до 31-го декабря. А причина этого... тут он тяжело вздохнул и с грустью посмотрел в окно класса, за которым неяркое и уже почти зимнее солнце заходило за ангар... причина в том, что организм механика плохо переносил алкоголь, а точнее сказать, чистый 98 процентный спирт, который накануне вечером он употребил внутрь неразбавленным, запивая водой из-под крана в умывальнике казармы. Этот факт, а также все последующие события и ввергли нашего героя в пучину тоски и меланхолии.
А дело было так: за день до «спиртопития» начальник ТЭЧ капитан-инженер Голуб наконец получил долгожданную квартиру. На следующий день половина личного состава срочной службы вверенной ему технико-эксплуатационной части полка была привлечена для перевозки вещей, мебели и домочадцев капитана. Любопытные «молодые» быстро обнаружили спирт в 20-ти литровой канистре в вещах запасливого начальника. Привезённые на обед в расположение, они немедля изъяли фляжки из вещмешков в каптёрке, и вечером все механики ТЭЧ отпраздновали новоселье своего начальника.
Серёга пил спирт второй раз в жизни - перед ужином в умывальнике, быстро, чтобы не увидел старшина, пили прямо из фляжек, запивая водой, текущей из крана. Как результат, придя в столовую, после столь экзотического способа пития, ефрейтор, отправив в рот ложку тушёной квашеной капусты, совершенно не ощутил вкуса «любимого» блюда. Ожог от спирта начисто уничтожил все вкусовые рецепторы у него во рту. Но это было ещё полбеды. Вся беда состояла из следующего - вернувшись в казарму он почувствовал непреодолимое желание передать молодым механикам, только вчера прибывшим в полк из ШМАСов, свой опыт проведения регламентных работ, а также всю известную ему историю авиации. Что и было сделано в бытовой комнате, где вновь прибывшие и прослушали эту лекцию, оставив на время утюги и иголки.
Приближалось время вечерней поверки, а Серёга входил в раж - действие выпитого нарастало. И тут ему повезло - его друг Шура, курсант военного училища из Ленинграда, бывший на стажировке в секретной части полка (краснопогонник, надо сказать), увидев активность друга-ефрейтора, взял его под руку и увёл от молодых, а затем и вовсе уговорил лечь в койку до отбоя. В полку это не было запрещено - так делали сменившиеся из нарядов, мало спавшие ночью.
Всё на этом бы и закончилось, если бы не появившийся к отбою в казарме старшина ТЭЧ - прапорщик Шлёма и ответственный офицер - лейтенант Баранов из группы АВ. Шлёма, увидев лежащего в койке Серёгу, подошел и спросил, почему он, ефрейтор Л. лёг до отбоя, хотя в наряде и не был. Совсем опьяневший ефрейтор тихим голосом попросил старшину оставить его, Серёгу, в покое. Изумлённый Шлёма пригласил товарища лейтенанта поучаствовать в разбирательстве. Однако подошедший офицер услышал из уст нашего героя те же слова... Немая сцена...
На следующее утро, прибыв на аэродром, механик-приборист Л. был вызван своим начальником группы регламентных работ капитаном Кирьяновым, и зайдя в комнату и доложив о прибытии, после небольшой паузы услышал:
- Ну что ж ты так пьёшь, что все знают?... Сергей, не ожидал я от тебя такого... специалист первого класса, на фоне Знамени полка сфотографирован, в отпуск за хорошую службу ездил, отличник ВВС... и такое отчебучил. Иди, не хочу тебя видеть...
Вот и всё... Ефрейтор закончил вспоминать вчерашнее... Напишу домой, что задерживают для обучения молодых механиков - подумал он.
И всё таки, как же меня угораздило?
Внезапно дверь в класс открылась и в ней показался прапорщик Б. наш диспетчер. - Сергей! Мигом мне военный билет, требуют в строевую часть - завтра утром весь ваш призыв домой отправляют. Позвонили - в полк за день прибыли около сорока молодых, приказ - всех дембелей - домой!
Всё-таки счастье есть, - подумал Серёга, отдавая военный билет... завтра домой!

Сумка автолюбителя

Экипаж наш находился тогда в самой первой стадии «большого круга».
Специалисты отдела кадров флотилии активно формировали офицерский состав будущей субмарины, которую ещё даже не заложили (в хорошем смысле этого слова) на стапеле далёкого Питера. С лейтенантами было проще. Зелёные, часто пугающиеся своей тени, месяц назад выпущенные из «инкубатора», они стройными рядами шли туда, куда их посылали. Хоть на новое формирование, хоть в страну летающих собак (ласковое название Гремихи). А вот послуживших старлеев и каплеев*, приходилось, как правило, уламывать обещаниями стремительного карьерного роста и назначать на вышестоящие должности. Дураков терять годами заслуженную «полярку», срывать жён и детей с насиженных мест, запихивать жизненно необходимые пожитки в контейнер и годика на два перемещаться с милого Севера в сторону южную за просто так не было. Оставались холостые любители приключений, упёртые карьеристы и настоящие флотские романтики, не отягощённые ригидностью сознания.
До отъезда в учебный центр нас приютил один из экипажей дивизии, выделив две конуры и одну довольно вместительную комнату. В одной конуре расположился «папа Коля» (командир ПЛ), в другой канцелярия.
Ну, а третье помещение стало рабочей комнатой офицеров и лейтенантов.
Последних во избежание дурных мыслей необходимо было чем-то занять.
И два десятка молодых оболтусов с интересом изучали пособия, наставления и прочие буквари подводного флота под бдительным оком помощника командира Палыча. Этому процессу совсем не способствовали зевки и храп бывалых военморов.
Как-то утречком, когда мы только расположились за партами в предвкушении занимательного восприятия руководящих документов, в избу-читальню влетел командир. Оценив орлиным глазом боеспособность вскочившего в приветствии офицерского состава, Николай Николаевич сразу перешел к делу.
- Александр Павлович! - говорит помощнику, - срочно зашхерь куда-нибудь
запчасти. И положив на первую свободную парту металлически звякнувшую
брезентовую сумку, умчался решать важнейшие проблемы глобального противостояния мировых общественных систем. Палыч, не спеша, подошел к ней, взвесил на безмене правой руки, достал жигулёвский амортизатор и ещё пару железок. Слегка присвистнув и почесав затылок, засунул всё обратно и полностью потерял к сумке какой-либо интерес, погрузившись в известные только ему тонкие сферы.
Часа через два командир вновь одарил нас своим вниманием, на бегу раздавая приказания и контролируя обстановку. Уже выходя, упёрся озабоченным взглядом холодных голубых глаз в бесхозно брошенную сумку.
- Помощник, я сказал зашхерить!!!
В его тоне явно проступали вкрапления мартенсита*, известные нам ещё из курса металловедения.
Чеховское ружьё, висящее на заботливо вбитом гвозде, когда-нибудь стреляет, а наша сумка ближе к вечеру эффектно полетела прямо от двери в направлении помощника.
- Что за неисполнительность! Лови!!!
Палыч действительно собирался поймать и даже приподнял руки, но врожденная сообразительность напомнила ему вес и металлическое содержимое злополучной сумочки. Он с ловкостью увернулся, видимо, не напрасно в детстве успешно играл в «вышибалы».
Оконное стекло пятого этажа, возмущенно звякнув, получило пробоину ниже ватерлинии, а где-то далеко внизу раздался смачный грохот упавшего метеорита. Мощная фигура Николая Николаевича неудержимо метнулась к окну, высунув голову в фигурное отверстие пробоины. Тревога была вполне оправдана. Сумка спикировала в аккурат на крышу машины старпома соседней дивизии, не вовремя приехавшего выпить пару рюмок чая в буфете.
Одновременно с Палычем мы осознали, что, сдавая назад из отверстия окна, командирский затылок оденется на стеклянный клык, торчащий сталактитом** в верхней части амбразуры. Палыч приобнял папу за торс, а я фиксировал шею. Подаренный мне командирский взгляд я помню до сих пор.
В зобу дыханье сперло, и я молча, как рыба об лёд, пальцем показал Николаю Николаевичу причину неделикатного прикосновения. Пробурчав что-то вроде благодарности, командир резво убыл для разрешения конфликтной ситуации. Слава Богу, не одно живое существо не пострадало. Впрочем, вмятина на крыше «Жучки» впечатляла, хотя обошлось без сквозного отверстия. Хорошее железо было на ВАЗе в восмидесятых.

* Мартенсит - основная структурная составляющая закалённой стали, представляет собой пересыщенный твердый раствор углерода в альфа-железе
** Сталактиты - хемогенные отложения в карстовых пещерах в виде образований, свешивающихся с потолка (сосульки, соломинки, гребенки, бахромы и т.п.)