В 9 лет меня возили в деревню, Ярославская область, Даниловский район. Туда, к дальней родне, увезла моя бабушка своих детей в эвакуацию. Ну вот, в 1972 году решили и проведать.

...Так вот, там в деревне жил один дальний родственник, дядя Лёня (в деревнях все родственники в том или ином колене). Всю войну он прошёл во фронтовой разведке. 200 выходов за линию фронта в тыл врага, более 40 приведённых, принесённых, приволочённых «языков». И ни одной царапины. Несколько орденов, много медалей, Гвардии старшина. И решил он для себя вот так: «Мне 29 лет. Вокруг меня были тысячи смертей на войне. А я живой. Несправедливо это. Наверное, приберёт меня к себе Господь скоро, во время мирное». С этой мыслью он отправился в сарай, выстрогал доски, сколотил себе приличный гроб, истопил баню, переоделся в чистое, нацепил на красную подушечку ордена и медали, улёгся, примерился... Толковый гроб. Хорошо вышло. По-мужицки вышло так, по-хозяйски. И с этого дня (а шла весна 1946 года) он ежедневно спал в гробу. А баня, естественно, топилась ежедневно. Первой домовины я, конечно, не видел.. Третью видел... Так он и умер, во сне, в гробу, истопив баню, одевшись в чистое.

Хоронили его летом, в 1998 году, в возрасте 81 года. 2 дочери, 2 сына (всем от 38 до 50 лет), внуков немеряно, а правнуков — и не пересчитать.

А гроб ему новый купил сын Сашка. Новый гроб. Хороший такой гроб, лакированный. А старый погрузил себе на багажник Волги Газ-2410 и увёз в район.

«Сгодится в хозяйстве», — сказал, потоптавшись на крыльце, бережно притворив за собой дверь.

Рекс. (История рассказанная начальником заставы)

О том, что через две заставы от моей у начальника заставы имеется эта собака, я знал, но не видел его до этого никогда. Говорили, что собаку эту он привёз с собой с прежнего места службы. Породу собаки никто точно назвать не мог, так как она была смешанной. Говорили, что это смесь костромской гончей с одной стороны и восточно-европейской овчарки с волком с другой стороны. Характер у собаки был своеобразный и не походил ни на волчий, ни на других своих сородичей, но с качествами всех этих пород сразу. Масть имел в целом тёмно-жёлтую, но с чепраком от овчарки и серостью от волка. О его охотничьих качествах тоже ходили легенды, которые я слышал от навещавших меня время от времени охотников. Охотникам, а тем более, когда они после удачной охоты за рюмочкой крепкого чая начнут рассказывать были-небылицы, верить трудно, но это подтверждали и наши офицеры, бывавшие на той заставе и видевшие там Рекса.

Я охотой не увлекался, хотя всё необходимое для этого имел. Должность начальника заставы не та должность, на которой можно заниматься охотой, но при случае, если надо было пополнить запасы мяса на заставе, я мог добыть зверя. Зверья в округе было достаточно, с егерем Геннадием Ивановичем у нас были доверительные отношения, можно назвать их и дружескими, но за стаканом мы не сидели никогда, хотя сам Геннадий Иванович любил принять немного на грудь, когда к нему на кордон приезжали гости поохотиться. За своим хозяйством егерь смотрел исправно, знал, где и в какое время можно встретить того или иного зверя. Бывало, что одновременно к нему и ко мне приезжали коллективы охотников. В таких случаях мы с ним разделяли районы охоты, чтоб одни охотники не мешали другим. Разделение было очень простым, и никто никогда не оказывался в зоне охоты другого коллектива. Они даже и не предполагали, что в округе кто-то ещё охотится, кроме них. Почти к самой заставе вела асфальтированная дорога от ближайшего населённого пункта, куда я каждое утро отправлял своих детей в школу. Протяжённость этой дороги была шестнадцать километров, и она нигде не пересекалась с другими дорогами. Вот эта дорога и была тем разделом, за который охотники не должны были заходить. Одни охотились справа от дороги, другие охотились слева. А уж кто оказывался справа или слева, мы с Геннадием Ивановичем договаривались всегда полюбовно. Ограничением по глубине для охотников служила наша контрольная система со своим высоким забором. За системой охотиться никто никогда и не просился, эта зона оставлялась для нужд заставы. Нужды эти возникали крайне редко, так как на заставе было крепкое подсобное хозяйство в составе нескольких дойных и молодых коров, нескольких телят и свиного поголовья, которого в разное время было больше или меньше. Для мяса мы использовали свиней и подросших бычков, было много молока и производных от него продуктов, поэтому ущерба природе мы не наносили, а если и брали что-то от неё, то не часто. Егерь знал, что мы не хулиганим, и дорожил тем, что благодаря такой нашей слаженности на его участке не браконьерничали, а нам тоже было хорошо, так как если появлялся кто-нибудь чужой в округе, то мы об этом немедленно узнавали от него.

В понедельник с утра на УАЗике я повёз детей в школу, попутно с нами поехали моя жена и жена лесничего, мимо хозяйства которого мы проезжали. Пока дети отправились в школу, женщины посетили почту и магазин, сделали покупки, и мы отправились в обратный путь. Сзади спокойно разговаривали женщины, а мы с водителем наблюдали за дорогой. Проезжая мимо остановки автобуса, которая была с другой стороны дороги у перекрёстка, ведущего к охотничьему хозяйству, я заметил лежащую там собаку. Несмотря на то, что собака лежала, видно было, что она была довольно крупной, такой я в наших местах не встречал. Остановились, стоим, а собака никак не реагирует на наше присутствие. Жена лесничего мне сказала, что эту собаку тоже раньше не встречала, да и не слышала, чтоб такие были у кого-то из ближайших посёлков. Выйдя из машины, я подошёл к собаке ближе и увидел, что она лежит в луже крови, натёкшей из ран на голове и груди собаки. Собака никак не реагировала на моё приближение, но она была действительно очень крупной, и я с опаской остановился метрах в трёх-четырёх перед ней. Откуда здесь могла взяться эта собака? В голове промелькнула мысль о том, не тот ли это Рекс, о котором я слышал. Я знал, что того начальника заставы срочно перевели в другой отряд и предположил, что собака осталась на заставе, но не прижилась, вот её и решили вывезти подальше в лес. А нам действительно по дороге в село встретилась отрядная хлебовозка, развозившая хлеб по заставам. Могли собаку на этой машине и вывезти с глаз долой, чтоб не убивать. Сделав пару осторожных шагов к собаке, я позвал: - Рекс! Собака открыла глаза и посмотрела на меня, но головы не подняла. Видя, что собака реагирует на кличку, я подошёл ещё ближе, но остановился и попросил водителя, чтобы он из озера, которое было рядом, принёс воды. Женщины дали водителю целлофановый пакет и в нём он принёс воду. Взяв пакет в руки, я ещё приблизился и поднёс пакет к голове собаки так, чтоб Рексу было можно попить. Пёс похлебал немного воды и смотрел на меня, но не вставал. Решив его забрать с собой, я дал ему команду: - К машине! На наше удивление, он с трудом поднялся и направился к машине. Открыв заднюю дверцу и попросив женщин подвинуться, я жестом и голосом дал собаке команду «Место!», показав при этом на пространство в ногах у женщин. Видя, что Рексу тяжело самому выполнить эту команду, я помог ему забраться в салон машины и мы поехали. Высадив по дороге жену лесничего возле её дома, мы приехали на заставу и остановились возле домика, в котором жили семьи офицеров. Вышли из машины, а Рекс лежит и не выходит, видимо, сил уже нет, настрадался, бедняга. Вынимать его на руках было страшновато, поэтому я дал команду, чтоб инструктор привёл свою собаку, у которой как раз в это время была течка. Привели эту Пальму и открыли двери машины с двух сторон. Я был прав, когда подумал, что если пёс не умер, то за течкующей сучкой пойдёт обязательно. Так оно и случилось. Пальма резво забралась по команде инструктора в машину в одну дверь и выскочила через другую. Направление движения этой целительницы было от хвоста лежащего пластом Рекса через его туловище и к голове, которая свешивалась с другой стороны машины. Рекс заворочался и поднялся, выполз из машины и поковылял за инструктором, уводящим свою собаку. Я был рад этому, так как если пёс побежал за сучкой, то умирать ему ещё очень рано. Проводив Пальму до питомника, где инструктор запер её в своём вольере, Рекс, не торопясь, прошёлся вокруг территории заставы, постоял немного у подсобного хозяйства и вернулся ко мне. Похвалив его, я попросил жену принести еды для Рекса, чтоб покормить его и дать мне перекись водорода, чтоб обработать его раны. Немного поев, Рекс нехотя позволил мне осмотреть его раны. В ходе осмотра выяснилось, что было две раны на лбу, рана на затылке и рана в районе правой лопатки. Полив раны перекисью водорода, я показал Рексу место, где он мог поспать и поставив перед ним миски с едой и водой, я попросил жену понаблюдать за ним, а сам отправился на заставу по своим делам.
В положенное время привезли из школы наших детей и я решил их познакомить с Рексом, чтоб они не испугались незнакомой собаки. Я стоял, приобняв руками детей, когда Рекс вышел из сарая и подошёл к нам. Все молча ждали, как себя поведёт Рекс, увидев детей. Немного подумав, он спокойно подошёл к нам и начал своим корпусом и хвостом оттирать детей от меня, чтоб самому стать рядом со мной. При этом он не ворчал, а что-то бурчал на своем собачьем языке, но без агрессии. Я его тоже прижал поближе к себе и он довольно повилял хвостом, как бы соглашаясь с таким положением. Моя жена подошла к нам и мы так спокойно постояли все вместе, чтоб Рекс привык немного к ним и к своему положению среди нас. После этого знакомства Рекс всегда старался быть рядом со мной. Если я его когда-либо не брал с собой, он отправлялся к дому и там ждал моего возвращения. Со временем он спокойно игрался с моими детьми, принимал ласку и от моей жены, признав в ней хозяйку. Со всеми остальными он тоже вскоре познакомился, прижился в нашем небольшом коллективе.
Когда приехал приглашённый мною ветеринар из колхоза, чтоб осмотреть и при необходимости вылечить собаку, Рекс его к себе не подпустил и нам пришлось ограничиться визуальным осмотром, после которого ветеринар успокоил меня, что раны собаки не тяжёлые. Дав рекомендации по уходу за собакой, ветеринар оставил мне мази для обработки ран и сказал, что со временем раны начнут заживать, тогда можно будет попытаться вытащить картечь из них, если это будет нужно. Действительно, раны заживали быстро, а картечь из них я полегоньку выдавил, когда поглаживал Рекса.
Мне было интересно, как Рекс оказался на автобусной остановке и потихоньку картина прояснилась. Его бывшего начальника за упущения в работе срочно перевели в другой отряд, Собаку он взять с собой не мог и оставил его на заставе, попросив старшину найти для Рекса нового хозяина. Рекс к себе никого, кроме солдат, допускать не стал, и его решили вывезти в лес, а там - как повезёт. Посадили его в кабину хлебовозки и прапорщик, который развозил хлеб, высадил Рекса на том месте, где я его и увидел. Машина уехала, Рекс стоял и видимо, раздумывал, что ему делать, когда от егеря начали разъезжаться охотники. Геннадий Иванович в добром расположении духа и в крепком подпитии проводил их до асфальта, а там увидел стоящего в раздумье пса. Сочтя такого бездомного здорового пса за угрозу для всего живого в его заведовании, егерь взял у охотников ружьё и выстрелил картечью в Рекса, который сразу упал. Охотники посоветовали Геннадию Ивановичу добить собаку, но тот не захотел этого делать, сказав, что после его выстрела ни один зверь не выживет. После этого охотники уехали, а егерь ушёл домой, оставив подстреленную собаку у дороги. Рекс добрался до автобусной остановки и лег в тенёчке, ожидая своей участи. Там я его и увидел.

Так состоялось наше знакомство, переросшее в крепкую дружбу.

Рекс полюбил меня и, если позволяла обстановка, находился всегда рядом. Очень ему нравилось, когда я его брал с собой, выходя на проверку линии границы. Он всегда бежал немного впереди, постоянно оглядываясь на меня, чтоб не оторваться далеко. Когда чуял зверя или находил его след, давал мне знать об этом, ждал только моей команды, но команды долго не было. В один раз я взял рабочую группу и с ними отправился проверить КСП и систему, попутно прокашивая необходимые участки и пропаивая скрутки, которые частенько попадались. В группе было два человека с автоматами и радиостанцией, у остальных были только рабочие инструменты. Работая на одном из участков, я заметил за КСП стоящего метрах в двухстах лося. Решив, что надо пополнить запасы мяса, я взял автомат и выстрелил, стараясь попасть лосю в шею. Попасть в шею зверя не всегда удаётся, поэтому лось дернулся, но убежал. Будучи уверенным, что я попал в него, немного подождал и с двумя солдатами пошли проверить то место, где стоял лось. В случае хорошего попадания лось не должен был далеко уйти, в крайнем случае он мог залечь где-то, не в силах уйти дальше, поэтому мы не торопились. На месте, где стоял лось, оказались капли крови и Рекс сразу взял след. Идя вслед за ним, мы вскоре увидели лежащего лося, а возле него стоял Рекс и ждал нас. Солдаты бросились к лосю, но я остановил их, так как надо было убедиться, что лось убит и не сможет никого ударить. Лось не двигался и солдаты стали подходить к нему, но Рекс зарычал и дал понять, что он их не подпустит. Зная о том, что некоторые собаки приучены подпускать к зверю только хозяина, я подошёл один. Рекс подпустил меня к лосю, но не отходит, а солдаты боятся подходить. Надрезав шею лосю, я набрал в пригошни лосиной крови и поднёс её Рексу. Он несколько раз хлебнул из моих рук языком, а потом отошёл в сторонку и лёг, тем самым дав понять, что теперь всё сделано правильно и его заслуги нами учтены. Пока солдаты готовили тушу к транспортировке, я вызвал машину, потом отправили лося на заставу, а сами доделали свою работу. Такие эпизоды с охотой случались и в дальнейшем, но наградить Рекса всегда надо было обязательно. Бывало, что и другие просили дать им Рекса поохотиться, но всегда Рекс подпускал к убитому зверю только того, кому я его давал, получив при этом своё вознаграждение, а потом и всех остальных.
Канцелярия заставы была довольно большая, там стояли мой стол, стол зама и стол старшины, под стенкой стоял диванчик, на котором мы отдыхали между выпусками нарядов ночью. От двери до моего стола, стоящего напротив двери, было метров шесть или семь. Когда я сидел за своим столом, Рекс обычно ложился рядом со столом и контролировал дверь. Если в дверь кто-либо заходил, Рекс поднимался и вопросительно смотрел на меня, как бы спрашивая, пускать вошедшего ко мне или нет. Если я приглашал вошедшего подойти, Рекс садился рядом со мной и ждал окончания разговора, после которого провожал уходящего до двери. Так было всегда, если я не спал или не лежал на диване. В таких случаях Рекс вставал на ноги и легонько рычал на вошедшего до тех пор, пока я не встану с дивана и не разрешу ему войти. После этого он снова спокойно ждал окончания разговора, провожал уходящего до двери и только тогда ложился снова. Зная это, дежурные ночью старались сначала позвонить с дежурки в канцелярию, а когда я снимал трубку, заходили для доклада. Если я находился дома, то Рекс отдыхал на своём месте, которое я ему показал в первый раз. Бывало, что среди ночи он приходил к часовому заставы и они несли службу вместе, но часовой ходил по двору заставы, а Рекс сидел на крыльце или ходил вместе с часовым, чутко реагируя на звуки ночи. Прибывающие наряды Рекс встречал у калитки, провожал их до места проверки оружия и снова продолжал службу с часовым. Если кто-то выходил с казармы по нужде, которая бывает в ночное время, Рекс встречал выходящего, провожал его до туалета, а потом вдвоём возвращались обратно. Всем было хорошо, все были довольны, пока не случилось на заставу приехать замполиту комендатуры. И человек он был вроде не вредный, и с Рексом уже давно был знаком, а вот на нём всё и застопорилось.
В тот раз замполит ночевал на заставе в комнате приезжих, и среди ночи решил справить малую нужду. На улице уже было прохладно, но одеваться не хотелось, поэтому замполит засунул ноги в сапоги, накинул на себя полушубок, которым укрывался поверх одеяла, и вышел на крыльцо. Там в это время сидел Рекс, который потянулся носом проверить, что за чудо вышло в таком наряде. Рука замполита почувствовала холодный нос собаки и от неожиданности рука дёрнулась в сторону. А какова реакция собаки, если что-то резко двигается? Правильно, надо хватать! Вот Рекс и схватил эту руку, а замполит ещё резче её выхватил, при этом задев за зубы Рекса. Укуса не было, получился удар рукой по клыкам собаки, но последствия этого были паршивыми. Утром этот случай мне рассказал вначале часовой, потом дежурный, а в конце всего я услышал страшный рассказ замполита комендатуры, на которого якобы набросилась собака начальника заставы. Успокаивать истеричного политработника было бесполезно, тем более, что Рекса он и на прежней заставе побаивался, а может быть, и с его нелёгкой подачи были злоключения у нормального пса.
После отъезда замполита было несколько звонков от коменданта, начальника политотдела, только начальник отряда отнёсся к этому случаю спокойно, видимо, он знал о странностях истеричного политработника. Суд да дело, настаивают на том, чтоб я собаку держал у себя дома на привязи или они пришлют кого-нибудь, чтоб собаку застрелили. Начались у нас с Рексом чёрные дни. Пока никого чужих не было, всё шло так, как к этому мы все привыкли, а если приезжал кто-нибудь из вредных особ, Рексу приходилось находиться у меня в квартире, так как к ошейнику он не был приучен, а тем более, к сидению на цепи.

Так закончился период нашей дружбы, настал черёд прощания, которого никто из нас не хотел.

Истязать собаку, привыкшую жить вольготно, сидением на цепи было для меня кощунством, поэтому я стал искать возможность пристроить Рекса в хорошие руки. Вспомнил, что как-то прапорщик, который был начальником полигона танковой дивизии, страстный охотник, с завистью посматривал на моего Рекса, когда мы встречались с ним по каким-то делам. Позвонил я ему, а он с радостью согласился принять Рекса, обещая ему всяческие блага. Зная о том, что на полигоне Рексу действительно должно быть лучше, чем иметь гонения у нас, я и отвёз к нему своего друга. Рекс там прижился, все им были довольны. Прапорщик позванивал мне периодически, рассказывая о новых подвига Рекса, а вскоре и мне самому подвернулась оказия, и я уехал принимать заставу на морском участке недалеко от города, чтоб удобней было учиться детям.
P.S.
На этой грустной ноте история не закончилась. Через два года на сборах начальников застав я услышал трагический финал всего этого. Рекс жил на полигоне припеваючи, никто его не обижал. Будучи частенько задействованным в охоте, он там иначе, как Профессором не назывался, а соответственно этому были ему и почести. А вот последний случай был из ряда вон выходящим. Во время охоты Рекс загнал крупного кабана и, подоспевшим охотникам оставалось только добить секача выстрелом из ружья, что они и сделали. На радостях от такого трофея, один из охотников в чине полковника, будучи в изрядном подпитии и забыв о предупреждении, что первым должен подходить хозяин, подбежал к сидящему возле убитого кабана Рексу, схватил его за уши и попытался поцеловать того в нос. Рекс такой фамильярности не ожидал и вцепился этому полковнику в нос. Полковник этого не стерпел и застрелил Рекса. Так закончилась жизнь замечательной собаки.

Взято с Пограничник.ру

Без названия

Зимой 1883 года в районе Ньюфаундленда два моряка на шестиметровой лодке вытаскивали из сетей палтуса, чтобы перевезти улов на стоявшую неподалеку баркентину. Одного из моряков звали Том Уэлч, имя другого было Говард Блэкберн - могучего телосложения богатырь ростом 190 сантиметров. Неожиданно посыпал мелкий снег, подул резкий ветер со стороны баркентины и разогнал волну. Налетел снежный шквал, ударил мороз. Рыбаки взялись за весла и принялись грести, чтобы вернуться на баркентину. Огни судна были в двух милях от них, но встречный ветер относил лодку все дальше и дальше, пока судно не исчезло за снежной пеленой. Они гребли остаток вечера и всю ночь, вычерпывая воду из лодки, но не могли найти своего корабля. Блэкберн потерял рукавицы.
Взошедшее солнце осветило картину одинокой лодки среди метели, мороза и огромных волн. Впереди безнадежный путь - 50 миль на веслах. Опасаясь, что он не сможет грести обмороженными руками, Говард Блэкберн судорожно сжал рукоятки весел пальцами, из которых уходила жизнь, а мороз и вода превратили кисти его рук в обледеневшие кольца. «Ну вот, теперь я могу грести, - сказал Блэкберн. Умершего от холода и усталости Уэлча Блэкберн подвинул к корме в качестве балласта. Спасение было одно - двигаться. Говард греб пять дней и пять ночей, не обращая внимание на то, что ладони и пальцы были ободраны до костей. Чтобы добраться до человеческого жилья, он не только добрался до берега, а дошел до устья реки и поднялся на лодке несколько километров вверх по течению до поселка Литтл-Ривер. Когда же этот нечеловеческий труд был окончен и люди дотащили его до очага, в тепле пальцы его рук, пальцы ног и часть правой ступни, оттаяв, отвалились.
Моряки Глостера, откуда был родом Блэкберн, собрали ему 500 долларов в качестве пожертвований, на которые тот открыл небольшую закусочную. Ладонями без пальцев вполне можно подавать напитки. Но Говард часто по утрам уходил из лавки в стоявший позади сарай, где что-то пилил и строгал. Упираясь костылями в стены, калека строил парусную лодку.
Летом 1899 года Говард Блэкберн, вдохновленный рассказами Джошуа Слокама о его первом одиночном кругосветном плавании, на построенной им самим в сарае яхте «Грейт Вестерн» длиной 9,1 м вышел в рейс из порта Глостер (США) в порт Глостер (Великобритания), который и завершил через 62 дня. Появление американской яхты в английском Глостере, которую ошвартовал культями единственный член экипажа, было шоком для видавших виды английских моряков. В честь Блэкберна был устроен прием, о нем писали газеты. Несколько лет спустя Блэкберн повторил (!) свое плавание на второй построенной им яхте, длиной 7,2 метра. Говард Блэкберн был назван высшей честью моряков. Неизвестно кем. Но никто никогда не оспаривал этого звания.

(источники:- Жорж Блон: «Великий час океанов»; Анджей Урбанчик: «В одиночку через океан»)

Морозным зимним вечером 1992 года сошедший на сход с эсминца «Бурный» в поселок Заветы Ильича Советско-Гаванского района капитан-лейтенант Н. на безлюдной дороге неожиданно получил сильный удар по голове и потерял сознание. Грабитель вывернул карманы, забрал деньги, отстегнул часы, снял с остывающих рук перчатки и сорвал с пальца обручальное кольцо.
Утром обнаруженного офицера с обморожением и тяжелым сотрясением мозга отправили в госпиталь. Его ждала ампутация пальцев рук. Врачам удалось спасти только часть правого большого пальца.
Н. продолжал службу, когда я уже сменил погоны на джинсы и свитер. Мы встретились в аэропорту Советской Гавани, он выглядел подавленным: «Я уже ничего не жду. О чем говорить, если меня жена пописать водит: самому ни расстегнуть, ни достать».
Я не знал, что ответить на его беду. О, если бы про Блэкберна я прочел раньше...

Памяти моего деда - Пичкунова Петра Павловича

решил добавить еще одну историю.

Как-то спросил своего деда: "Вот столько орденов у тебя, видимо, смелый ты человек, и не боялся никого"...
Ответ был таков: "По-всякому было, умирать просто так не хотелось, конечно"
После этого рассказал мне следующую историю.

От его лица:

После очередного ранения, когда рана уже зажила, пришли в госпиталь "купцы". Выстроили тех, кто уже здоров, началась перекличка: "Танкисты есть?"
Ну, думаю, скажу, что есть - опять в танк засунут, снаряд опять попадет и пиши пропало... сколько людей заживо погорело... пойду-ка я лучше в артиллерию. А что, они в атаку не ходят, сидят себе сзади, постреливают...
И вот вопрос: "Артилеристы есть?"
Ну тут я и говорю, что так точно, есть...

Поставили командиром 45-ки (кажется, так она называлась - примеч. автора), и в самое пекло - отражать атаку немецких танков. Танки были остановлены, весь расчет погиб вследствие прямого попадания снаряда, кроме моего деда, который был контужен, но остался жив...

История повторяется...
Госпиталь, "купцы"...
"танкисты есть?"
Молчу.
"Артиллеристы есть?"
Молчу.
"Пехота?"
Пойду в пехоту, в окопы...

Пошел... через месяц пришлось отражать "психическую атаку"...

"Осталось нас 15 человек, да несколько пулеметов, благо, боеприпасов достаточно. Немец знает, что потрепал нас изрядно, но выковырять из хорошо укрепленных позиций не может...
Решили они на "слабо" нас проверить... психической атакой. На следующий день, под марш, что звучал из спецтехники, выстроившись в "свинью", закатав рукава, двинулись на нас, не производя ни единого выстрела. Дождавшись, когда приблизятся на расстояние выстрела, открыли огонь из пулеметов. Первый ряд падает, за ним второй, а они идут, идут... Вот уже горы из трупов, которые перешагивают новые ряды, которые тут же падают..."
Атака была отражена, погибли тысячи немецких солдат, сколько точно, никто, наверное, уже не скажет...

За этот бой Дед получил свой второй орден Славы. Может быть, кому-то покажется, что героизма по людям из окопа стрелять особого нет... но не нужно, не судите...

Были и другие истории, но их я оставлю при себе, Дед не очень любил рассказывать про войну, т.к. в жизни был очень скромным... а может, и по другим, только ему известным причинам.

Позже напишу историю другого фронтовика, которая, возможно, поможет понять и оценить, что такое была ТА война...

Нижайший поклон и земля тебе пухом...

Переговорщик
С нами бог и два пулемета.

На ЦБУ суетились все, кому не лень, даже генералы бегали, чертыхались, задавали какие-то невнятные вопросы, хватали трубки ЗАСов, пытались куда-то дозвониться и кого-нибудь в чем-нибудь обвинить. В городе штурмовой отряд мотострелкового полка начал увязать в коротких боестолкновениях, крутился, огрызался, пехота с матами швыряла в окошки гранаты, цеплялась зубами за бетон и асфальт. На ЦБУ не выдержали и приказали оставить только что зачищенные домишки и отойти на блоки, выставленные в ходе наступления. В эфире шумело и трещало, крики на разных языках, команды, вдруг перекрыл чей-то уверенный голос, докладывавший с некоторой ленцой:
- У меня все нормально, двухсотых, трехсотых нет, в квадрате "РЫСЬ" по улитке девятка занял трехэтажку, организую оборону.
- Кто это, кто это? - заволновались штабные и стали на плане города искать "Рысь"- девятку.
Рысь девятка как раз оказалась там, где билась доблестная мотопехота, которая потихоньку начала откатываться к своим блокам.
- Это мой,- сказал здоровенный подполковник морпех,- мы же усиливали мотострелков одной десантно-штурмовой ротой.
- Отзывайте своего клоуна!!!!- стали рвать подполковника штабные,- немедленно, и людей положит и задачу не выполнит!!!
Двухметровый подполковник морпех позевывая, рассматривал карту,- а чего это он задачу не выполнит? Задача была до ночи выйти на рубеж этих вот улиц, - он ткнул сарделькообразным пальцем в карту,- моя рота вышла, домишко хороший, два направления кроет, отсюда удобно будет ударить вот сюда и сюда, обойдя простреливаемые перекрестки и прям с тылу вломить по этим пятиэтажкам.
- Стратег хренов,- заорали на подполковника,- куда выйти, твой ротный что, медали себе зарабатывает? - ему людей не жалко!!! Да ты, подполковник, э-э-э,- все замолчали, потому что подполковник вплотную приблизился к орущим и сверху вниз спокойно стал рассматривать большие звезды орущих.
- Я не стратег, я тактик,- спокойно и лениво ответил он, и не торопясь, вышел.
По дороге к узлу связи его догнал кадровик из штаба округа.
- Слышь, давай звони в свой батальон, пусть они данные на твоего ротного дадут и бойцов, продумай там, что с наградами, мне как можно быстрее надо в округ списки двухсотых отвести.
- Ну да,- сказал морпех, - три дня здесь и обратно домой? Да и не к чему на моих матросов что-то писать, да и не ротный с ними, а замполит, пиджак- капитан, между прочим. Кстати, я видел, ты там оформлял на себя что-то, наградной по-моему?
Кадровик замялся и открыл рот. А морпех продолжил:
- Надо бы ранение для наглядности, хотя можно и контузию.
Непонятно как, кадровик взвился в воздух, грохнулся об грязные доски, глупо улыбнулся и отключился, папка с наградными на штабников спикировала куда-то между штабных кунгов.
- Товарищ капитааан,- в полуразрушенную квартирку ввалился матрос.
- Товарищ капитан, наблюдатели докладывают, пехота все отошла, духи сзади нас, получается!
Капитан Булыга отложил в сторону грязную подшиву, которой любовно протирал свой ПК, хоть и замполиту не положено по штату ПК, но в здоровенных лапах Булыги любой автомат смотрелся игрушкой. ИО ротного Булыга стал два дня назад, после того, как вытащил из-под обстрела раненого ротного и еще двух матросов, причем вытащил за один раз, взвалив ротного на плечи и зажав матросов под мышками.
- Тааакс, давай сюда взводных.
Матрос хлюпнул носом, надвинул на брови каску и помчался выполнять задачу.
- Свяяяязььь,- рыкнул Булыга.
- Я,- возле капитана тут же материализовался дородный боец связист.
- Что там у нас? - поинтересовался замполит.
- Да все нормально, связь есть, чичи мешают, правда, за один сеанс приходится несколько раз с дорожки на дорожку скакать, с КШМ-ки (КШМ - командно-штабная машина - КБ) сказали, что "Барин" с нами минут через 20 свяжется. "Барин" - это был позывной комбата, того самого подполковника, который заставил летать штабного кадровика.
- М-да, будет нам за то, что с пехотой не отошли, - почесал каску Булыга, -хотя с другой стороны если б отходили, то потерь было бы больше. Потери в дшр были минимальные и заключались в отбитой заднице одного нерасторопного матроса, позволившего себе мечтательно раскрыть рот, глядя на асфальтные фонтанчики от пуль. Волшебный пендаль командира взвода привел матроса в состояние "летящего альбатроса", а духовский пулеметчик получил в лобешник гранату от взводника. Лейтенант потом успел подобрать гранату, оказывается, он забыл выдернуть кольцо, вырвал из рук мертвого духа пулемет и заодно стащил с трупа великолепную разгрузку. Теперь его постоянно донимали нескромными вопросами:- "Сань если тебя убьют, я заберу разгрузку? А если меня убьют, ты тогда мой белый шарфик возьмешь!"
Прибыло два взводника лейтенанта и старший сержант, исполнявший обязанности. Булыга объявил себя начальником крепости и вкратце обрисовал положение. Взводники пожали плечами и пошли распределять сектора обороны. Булыговский адъютант, матрос Кошкин, шнырявший по всему домику, натащил в квартирку всяческой мебели, стол, стулья, и выкорчеванными бетонными блоками заложил окно, превратив его в подобие амбразуры. При более тщательном осмотре дома обнаружились пустые бумажные мешки, которые тут же стали забиваться всякой дрянью и приспосабливаться к обороне. С боеприпасами было пока нормально, а вот с питанием был полный кирдык. В "сухарниках" у некоторых матросов было кое-что, но общей плачевной картины это не меняло. На связь вышел "Барин", вкратце обрисовал ситуацию, доложил, что пропал старшина роты с двумя матросами, что пехота скоро снова перейдет в наступление, и предложил "Малышу" (позывной замполита) не рыпаться. Булыга поворчал и отключился. Связист договорился с КШМкой об очередном двух стороннем сеансе, батареи следовало беречь. Булыгу абсолютно не удивляло то, что в отличие от остальных подразделений, в его роте связь всегда была, ведь он сам тренировал своих связюков, гоняя их еще в ППД в полной снаряге и с двумя комплектами радиосредств, навьюченными и спереди и сзади. Капитан был абсолютно непрофессиональным военным, когда-то закончил институт физкультуры, был призванным в ряды морской пехоты и возжелавший остаться. Булыга искренне считал, что связь зависит только от умения связиста и его подготовки, и особо не вникая в основы радиодела, гонял матросов, а для связных наук он нанял специалиста связиста из роты связи полка. Связист, ужасно боявшийся звероподобного капитана, научил матросов - любо-дорого посмотреть и послушать.
Ночью наблюдатели с третьего этажа доложили о стрельбе в квартале от домика. Стрельба то утихала, то продолжалась, постепенно приближаясь к трехэтажке.
Послышались какие-то гортанные крики, а потом отчетливое "да идите вы наххх", причем с интонациями до дрожи в пятках знакомыми матросам роты. Так неподражаемо матерился "Дед" - старший прапорщик - старшина. В сторону боя немедленно выдвинулась дежурная подгруппа во главе с лейтенантом, командиром первого взвода. Несколько очередей - и все заглохло. Через несколько минут появились довольные матросы и старшина, грозно покрикивавший на двух матросов с ВМО, тащивших термоса и рюкзаки, забитые до отказа.
-Дееед! - заорал Булыга,- какого хера приперся, там комбат уже матерится, а если б тебя грохнуло?
Дед зыркнул на Булыгу и пробурчал под нос: "Ща, грохнуло, я уже в Ягипте с ябиптянками развлекалсси, кады ты ышшо пешком под стол ходил".
Вскоре матросы были накормлены вплоть до дежурных смен и дежурных огневых средств. В импровизированном штабе накрыли стол. "Дед" достал фляжку со спиртом. Разлили, не разбавляя, выпили, отужинали. Старшина обратно идти не собирался, однако замполит приказал матросу Кошкину наблюдать за перемещениями прапорщика и докладывать в случае чего. Ночь прошла спокойно. С утра по туману, опустившемуся на руины города, выделили разведгруппу, которую возглавил сам замполит. Потихоньку передвигаясь вдоль домов, вышли к двум пятиэтажкам белого кирпича. Более зоркие матросы в предрассветном тумане высмотрели парочку духовских наблюдателей и оборудованные под бойницы окна, крадучись разведали подходы отходы, и потихоньку стали отходить назад, тем более, что в районе трехэтажки снова послышались выстрелы.
А всему виной был старый безобразник старшина. Взяв с собой двух матросов, принесших вчера термоса, он в тайне от взводника, оставшегося за старшего, покинул "крепость" и выдвинулся "домой". Прячась и перебегая от подъезда к подъезду, прапорщик и его матросы обнаружили брошенную БРДМ. "Дед", недолго думая, осмотрел находку, убедился в исправности, наличии всех пулеметов и боеприпасов. Кто бросил здесь вполне исправную боевую машину, прапорщик разбираться не стал, а просто прыгнул за штурвал, посадил одного поваренка за пулеметы, другого на броню, и, промучившись минут десять, не смог запустить движок. Минут через пятнадцать старому прапорщику стала ясна причина поломки, засорился топливный фильтр. "Дед" поматерился на гсмщиков, разбавлявших итак некачественный военный семьдесят шестой, выкинул топливный фильтр, соединил шланги напрямую. БРДМ завелся. Прапорщик поплутал по дворам, выехал на какой-то проспект и нос к носу столкнулся с группой боевиков, следующих куда-то по своим боевиковским делам на УАЗике. Бородачи пооткрывали рты, резко тормознули. Из УАЗика вынырнул здоровенный боевик с "Мухой" в руках и с криком "Аллах Акбар" выстрелил. Результат поразил всех, и боевиков и морских пехотинцев. Граната попала точнехонько в УАЗик и опрокинула его, стрелявшего боевика подкинуло и шмякнуло об асфальт.
- Матерьяльную часть уччыть надо!!! - пробурчал прапорщик, переезжая остатки боевика, - там для дураков стрэлочка есть, куды стрелять!!!
Пара очередей из КПВТ прошлись по горящему внедорожнику. Тут, как чертики из табакерки, повыскакивали дудаевцы, и злобно матерясь, попытались уничтожить боевую машину и морпехов. "Дед" заложил вираж, и БРДм снова скрылась в том же направлении, откуда приехала. Боевики попытались преследовать, но тут уже возле самой трехэтажки нарвались на несколько пулеметных очередей с крыши. Подоспевшая вовремя группа Булыги оказалась на фланге преследователей и хорошенько отработала из всех стволов.
В результате выходки прапорщика моряки-пехотинцы заимели в своем распоряжении БРДМ, а боевикам стало известно расположение "крепости". "Бардак" подогнали к одному из полуразрушенных подъездов, и прапорщик задним ходом почти полностью въехал в дом. Выступающие части замаскировали кирпичами и блоками, ствол КПВТ замаскировали плащ-палаткой.
Через час боевики приняли попытку атаковать. После часового ожесточенного боя духи отошли, убитых им не удалось оттащить из-за редкостной стервозности матросов-снайперов, использовавших очень знакомую им тактику "домино", выстрел в ногу, и дальше по добровольным помощникам. Ближе к вечеру выделенная рейдовая группа осторожно кошками сдернула трупы боевиков, а еще живых незатейливо придушили, опасаясь криков. Обобрав боевичков до нитки, рейдовики заминировали останки и прихватили одного живого, так на всякий.
Боевик, приведенный на допрос к замполиту, попытался гордо пропагандировать что-то про зеленое знамя ислама, но когда оценил размеры вставшего из-за стола капитана, открыл рот, пустил слюни и часто-часто заморгал.
- Слышь, зверюшка,- пробасил капитан,- сало будешь? - и протянул бутерброд, заботливо поданный любопытным матросом Кошкиным.
-Э-э, о-о-о... да я вам э-э, Ванья, я-я,- заблеял бородач.
- Ну, мож, спиртику? - спросил Булыга и поднес к носу боевика солдатскую кружку, при этом чуть её сплющил пальцами.
Боевик сглотнул и утвердительно закивал башкой. Через сорок минут душара был абсолютно невменяем, заботливый замполит накормил его и салом и сухарями, лично заливал спирт в глотку. Боевичок что-то хрюкал, проклинал Дудаева, причем на нормальном русском языке без горского акцента, рассказал все и вся, где и сколько боевиков, кто у них амир в джамаате, чем вооружены, какие задачи, и, наконец, сознался, что служил в Шалинской танковой учебке прапорщиком, после этого проблевался и уснул в своей же блевотине. Матрос Кошкин обозвал боевика сукой, привязал его к штырю в стене и закидал его блевантин щебенкой и прочим строительным мусором. Потом, когда Булыга вышел на обход позиций, пару раз пнул храпящего боевика, когда еще придется пнуть прапорщика, хотя бы бывшего, а на духов он и так насмотрелся. Потом Кошкин задумался и понял, что своего прапорщика даже в умат пьяного и спящего он никогда не пнет, потому что он после этого попадет в ад, где главный сатана будет комбат подполковник Перегудов, а его подручными батальонный замполит майор Четкин и ротный замполит Булыга. Матрос в ужасе вздрогнул за крамольные мысли, и для успокоения совести пнул боевика как просто боевика.
Ночью еще было несколько попыток штурма, но абсолютно неудачных со стороны боевиков. В "крепости" появились раненые. Осколком ВОГа срезало мочку уха одному из матросов, и несколько легких осколочных у других, матрос санинструктор, даже не вкалывая промедол, обработал раны, морской пехотинец, у которого полуотрезанная мочка уха болталась непонятно на чем, тихонько поморщился и отрезал себе мочку ножом, остановил кровотечение куском бинта и скотчем, потом тихонько смылся к своей бойнице, он жутко боялся врачей.
Связи с комбатом не было уже довольно долго, батальонная КШМка ушла с частоты, однако связист, опасаясь нагоняя замполита, принял все меры, какие мог, ночью забрался на крышу, раскинул антенны и принялся прокачивать связь. Каким-то чудом (а устойчивая связь в наших войсках всегда чудо), перескакивая с "дорожки" на "дорожку", вышел на комбатовского связиста, который всегда таскался за командиром батальона с 159-ой за спиной и кучей других станций на груди и аккумуляторов в РД. Комбатовский связюган стал быстро записывать в блокнотик сообщение и расшифровывать его с помощью "сказки" (специальной таблицы). Сам подполковник Перегудов находился на ЦБУ на доведении боевого приказа Командующего. Как раз при передаче и записи сообщений начался ночной бой. Вокруг связиста на крыше стали свистеть осколки и чвакать пули. Матрос накрылся броником, заслонил своим мощным телом свою любимую станцию и, открыв рот, дожидался ответа на переданное сообщение. Связист комбата переписал расшифрованную информацию на листок и заметался вокруг штабных кунгов, комендачи охранявшие ЦБУ группировки, попытались арестовать матроса, но однако тщетно, связист метался и судорожно пытался найти выход из создавшейся ситуации.
Другой связист, лежа на крыше обстреливаемого дома, закрывал собой 159ю и думал, что пришел конец. Когда совсем рядышком раздались визгливые крики "Алллааа", матрос подумал, что все, вот его смертный час, и полез за пазуху, там, обернутая целлофанном, лежала записка от его гражданской подруги, которая вручила её ему на проводах и дала наставление вскрыть, когда любимому станет уж очень плохо. Матрос разорвал целлофан и грязными пальцами развернул клочок бумаги. "Паша, ты уже не маленький, думай сам!!!" гласила записка. Связист громко заржал и понял, что надо обязательно вернуться, чтобы выяснить у подруги, что за хрень она написала. Спуститься вниз в более безопасное место он как-то и не подумал, мало ли что, вдруг Булыга спросит, где связь?
...Офицер-секретчик, разносивший какие-то документы для высших чинов, сунул подполковнику Перегудову в руки записку от связиста. Комбат в три секунды прочел написанное, быстренько черкнул ответ и через этого же офицера передал наружу.
К Булыге, азартно лупившему из пулемета, подполз связист и сунул в руки записку - радиограмму. Замполит радостно заржал и короткой очередью срезал тройку боевиков, подбиравшихся короткими перебежками к дому, потом резко подскочил, поменял позицию и дал в фанеру Кошкину, пытавшемуся стоя с бедра палить в окошко.
"Мля, опять в фанеру прилетело, и за что, спрашивается?" - беззлобно подумал матрос.
На утро к дому пришли боевики с белым флагом, мегафоном и каким-то гражданским в кожаном пальто. "Че за конь?"- подумали морские пехотинцы.
- Эй-й-й, Иваныыы, где ваш старший, говорить хотим, убивать вас не хотим, зовите быстрее, солдатики.
Гражданский в пальто прокашлялся взял в руки мегафон:
- Солдаты Российской армии, прекратите эту бессмысленную бойню, вам предлагают мирно уйти, даже не сдавая оружия, я известный политик, депутат Госдумы.
Матрос Кошкин, державший в прицеле одного из боевиков, крикнул:
- Не, не получится, мы матросы!!!
- Кто, кто это говорит? - заволновался гражданский.
- Я известный, очень известный адмирал, командующий всеми флотами Российской Федерации, Иван Федорович Крузенштерн, человек и пароход!!! - ответил Кошкин.
- Э, какой параход! - стали возмущаться боевики, - Ваня, старшего зови.
- Подойдите после девяти,- заорал Кошкин,- наш командир сейчас изволит завтракать, потом у него теннис и бассейн.
Боевики потоптались и стали напирать на гражданского, тот помахал руками, что-то попытался объяснить. Тут как раз и подошел Булыга.
- Господа геи, извините, что задержал вас, надеюсь, мы придем к общему консенсусу!
После проведения "воспитательных бесед" с до сих пор пьяным боевиком замполит считал себя лучшим замполитом Вооруженных Сил и надеялся применять свои воспитательные навыки дальше.
Боевики, польщенные обилием умных слов, стали предлагать морякам уйти из дома и не мешаться. Гражданский "депутатской наружности" бросался словами о величии и грязной братоубийственной войне.
- Я так понимаю, сдаться вы нам не предлагаете? - спросил замполит.
- Нет, просто уходите,- отвечали бородачи.
- Тогда у меня тоже есть предложение, возьмите свои автоматы и осторожно запихайте себе их в задний проход, а потом, не мешкая, застрелитесь, нам работы, знаете ли, поменьше будет.
Матросы дружно заражали и засвистели. Боевики, ругаясь и грозя всеми смертными карами морским пехотинцам, попятились и скрылись.
Замполит немедленно собрал взводников.
- Так, господа, до каких пор ДШБ обороняться будет? пора и поштурмовать, все работаем по заранее отработанному плану, через пятнадцать минут по пятиэтажкам которые разведывали, будет нанесен удар артиллерией с Ханкалы, "Дед", заводи БРДМ.
Уже неподалеку гремели взрывы, стрекотали скорострельный пушки бмпешек подходящей пехоты. БРДМ выскочил из завала и закрутил башней. Связист в радостном упоении общался со связистом комбата, хвостиком бежавшим за подполковником Перегудовым, который, мирно позевывая, шел сзади атакующей цепи и давал указания то ротным, то минометчикам, иногда останавливался, садился на заранее подставленный стульчик, разворачивал план, что-то черкал, с кем-то ругался по связи.
Оставшиеся в живых боевики, кучей сидящие в подвале и охраняемые несколькими матросами, в ужасе заорали, увидев ухмыляющегося замполита Булыгу, который привык исполнять обещанное и пять минут назад рассказал боевикам о прелестях анального зондирования и о достоинствах короткой мушки.
Почему-то никто из бородачей не был похож на гордых орлов и не насылал на голову "чудо какого замполита" всевозможные кары.
- Ну что, разлюбезные мои мальчоночки, что вы там пишите на заборах "аллах с нами, Россия под нами?", сейчас мы все поправим! И капитан с ужасной ухмылкой стал натягивать на ствол трофейного автомата где-то найденный презерватив.
Дудаевцы бешено завопили. На их крики прибежал тот самый "депутат" и привел с собой каких-то полковников.
- Воооот, здесь издеваются над пленными,- заверещал он.
После боя депутат был извлечен живым и невредимым из-под обломков матросом Кошкиным, выходцем из глухой дальневосточной деревни, всю жизнь мечтавшем о хорошем кожаном пальто...

Через три дня

Капитан Булыга, ответственный по батальону, проверил котелки у матросов своей роты, для проформы рявкнул по поводу формы и отправил с песней роту в столовую палатку, идти всего ничего, но как же без песни?
- Черные береты, оооо, - затянули матросы,- вестники победы, оооо, духам бородатым, ооо надают пи...
- Отставить песню,- скомандовал замполит, со стороны штабной палатки приближалась процессия каких-то "звездных мальчиков", рядом, не торопясь, шел комбат, за которым вприпрыжку бежал недавний знакомец-депутат.
"Бля",- пронеслось в голове у замполита.
По-молодецки представившись прибывшим, капитан преданно вылупился на комбата.
- Вот тут по поступившим сведениям,- начал один из самых "звездных".
Булыга и комбат поморщились.
- Вы в недавних боях проявили себя как очень умелый переговорщик, видно есть какое-то образование, мы узнавали, что вы пришли из гражданского ВУЗа, из-за недостатка нужных специалистов придется привлечь вас...

цельнотянуто арт оф вар ру, автор - Загорцев Андрей Владимирович