БЫЛИ «ПАРКЕТНОГО» КРЕЙСЕРА-34 или «День Флота начинается»

300-летие Военно-Морского Флота «паркетный» встретил на Неве практически на месте «Авроры». Но в отличие от легендарного крейсера его орудия были разряжены, мачты - разукрашены флагами, а экипаж, несмотря на дикую суету и многочасовые репетиции псевдоморского парада, настроен отнюдь не по-революционному.
Отжарившись положенное на солнце, оторав невнятное приветствие ЧВСу, отсмотрев виражи «российских соколов» над Невой, офицеры уже предвкушали долгожданную команду разойтись по каютам и высматривали на набережных свои семьи, как вдруг неожиданную вводную озвучил зам:
- Тащ кмндир! А вы с приглашениями как решили?
- Какие там приглашения? Нах все. Ужрутся ж, сволочи. Хотя,... что там у нас? - заинтересовался командир.
- Вот - англичане, датчане, французы и финны пригласительные прислали.
- Ха, вчера помощник от англичан каким приехал? Нах.
- Тащ, так вон мех от финнов - как огурчик вернулся.
- Мех, а что ты там у финнов делал?
- Да так, в сауне сидел.
- Ну, так и быть, сауна - ещё куда не шло. Ахмадов, поедешь к финнам.
- Тащ кмндир, у меня жена должна на борт приехать. Что ж это, я - там, а она - здесь?
- Мда-а-а... Руднев?
- Тащ, невесту в гости жду.
- Знаю я ваших невест. Курганов, ну если и ты чем-то занят...
- Тащ, я как пионер - всегда готов.
- Там приглашение на двух человек, - опять вмешался зам.
- Пусть лейтенанта с собой возьмет, поприличнее. Р-р-разойдись!
И через полчаса белоснежный разъездной командирский катер, крутой волной омыв набережную Лейтенанта Шмидта, высадил у борта финского минзага блистающих золотым шитьем парадной формы комдива живучести и комбата правого ЗРК. Козырнув вахтенному у трапа, комдив молча вручил ему приглашение, и через пару минуту офицеры уже следовали за улыбчивым финном, который с небольшим акцентом, но неимоверной скоростью рассказывал:
- Меня зовут Увантоуллай. Вам проще звать меня Иваном. Я не всегда плаваю на этом корабле. Я здесь переводчик. Командир корабля - мой большой друг. Когда он собрался сюда, то позвал меня с собой. «Зачем мне плыть с тобой?» - спросил я. «Ты же знаешь русский, и будешь переводить. И ещё с русскими можно будет выпить!» - сказал он. А выпить я люблю - и вот я здесь.
«Многообещающее начало» - подумал комдив. А сопровождающий продолжал:
- В салоне стол уже накрыт. Но пока все гости собираются в ходовой рубке. Там тоже можно выпить. А когда приедет адмирал с женой - перейдем в салон.
- Какой адмирал? - удивился Курганов.
- Наш флагман, командующий военно-морской базой в Турку. Это он устраивает международный прием в честь хозяев парада - российских моряков, - улыбающийся переводчик распахнул дверь.
Ходовой был наполнен офицерами в форме флотов разных стран.
«Подкоммондор» - удивленно опознал комдив нашивки на рукаве приветливо раскланявшегося с ним канадского офицера, покосился на свой скромный погон капитан-лейтенанта, автоматически снял с подноса проходящей официантки бокал, вздохнул и выпил.

(продолжение следует)

ПДСС
Крейсер стоял на якорях и бочках посреди Ахтиарской бухты. Сообщение с берегом осуществлял корабельный баркас. Был час ночи понедельника, и баркас безвольно покачивался под левым выстрелом корабля.
Старший лейтенант Завалишин, командир трюмной группы крейсера, расхаживал по пирсу, останавливался, всматривался в контуры своего корабля с надеждой придумать способ добраться до каютной койки. Но свежих идей не было. Голова была еще тяжела от выпитого в ресторане, а на языке вертелся привязчивый флотский афоризм: «Кто не успел - тот опоздал!»
Завалишин подошел к краю пирса. В мазутной пене прибоя мотало вперед и назад мусор и водоросли. Идея добраться до корабля вплавь сразу увяла.
-Если бы я был командиром боевой части или комдивом, - рассуждал он,- за мной и в два часа ночи прислали бы баркас, только свистни. Машинально подняв к глазам наручные часы, Завалишин вдруг осознал: «Сегодня же понедельник. Сегодня флотские ученья по ПДСС».
Старший лейтенант уже не раздумывал. Спрыгнув с пирса на береговую гальку, он пошел вдоль полосы прибоя. Собрав выброшенные на берег куски досок и связав их брючным ремнем, Завалишин разделся донага, сложил одежду на связанные доски, сверху пристроил фуражку. Сложил в нее наручные часы, удостоверение и деньги. Аккуратно опустив эту конструкцию на воду и толкая ее перед собой, поплыл в сторону корабля.
В сплошной темноте августовской ночи, когда до корабля оставалось метров 60, Завалишин увидел со стороны городских причалов ходовые огни судна и услышал приглушенный шум работающего двигателя. Дежурный городской катер шел прямо на него.
Завалишин, боясь попасть под винт, заметался, оттолкнул от себя ставшую ненужной одежду и короткими саженями рванулся в сторону крейсера. Катер прошел в трех метрах от офицера. Волна, идущая от форштевня, накрыла его с головой. Вынырнув и отдышавшись, Завалишин огрызнулся вслед катеру: «У, сука! Как щепку чуть не расколол!»
Поиски одежды ни к чему не привели. Удалось выловить только фуражку, набравшую пузырь воздуха под белый матерчатый чехол.
- Вот нефорта,- натягивая фуражку на голову, причитал Завалишин,- Документы, деньги, часы - все на дно!
Доплыв до левого трапа корабля и с трудом забравшись на нижнюю его площадку, старший лейтенант отдышался и прислушался. Крадучись, стараясь не шуметь, Завалишин поднялся по трапу и заглянул через борт на палубу юта. На правом борту, у лееров спиной к нему, стоял вахтенный офицер капитан-лейтенант Борисов.
- Этот сразу всем доложит, поднимет на смех, на весь свет, да еще приукрасит, что форму одежды нарушал - был в фуражке с повязкой "РЦЫ" на голой руке - оценил возможности вахтенного офицера Завалишин.
Стараясь не шлепать босыми ногами, командир трюмной группы выскочил на деревянную палубу юта и на цыпочках рванулся к трапу, ведущему на шкафут и по шкафуту в люк медблока.
Борисов, уловив какое-то движение, быстро подошел к левому трапу. Обнаружив следы босых ног, выскочил на шкафут. В люке медблока, как ему показалось, кто-то скрылся.
Борисов понял, что попал.
- Какая-то зараза вылезла из воды, - быстро соображал он, - если это матрос из самохода - это одно! А если это начались ученья ПДСС? ...Надо докладывать!
Дойдя до люка в медблок, Борисов подумал, что все равно в одиночку ему не поймать «водяного». Подниму дежурного - пусть принимает решение!
Через пять минут дежурный по кораблю уже рассматривал подсыхающие следы босых ног...
- А что сигнальная вахта! Как обычно - спит?- спросил он. Борисов замялся...
- Сейчас выясним - промямлил он. Вахтенные сигнальщики на запрос в один голос заверили, что ничего подозрительного не заметили, кроме городского катера, прошедшего по расписанию. Через 10 минут поднятый дежурным по кораблю старпом с карманным фонарем высвечивал маршрут движения босых ног по шкафуту, медблоку, коридору офицеров... дальше следы пропадали.
- На вечерней поверке были все? - спросил старпом дежурного.
- Так точно. Проверил и больных в мед блоке!
- Объявляйте боевую тревогу! Вахту ПДСС выставить немедленно! - принял решение старпом, а про себя подумал: - Хорошо, что командир на берегу. Разберемся без нервотрепки и реверансов.
Еще через 10 минут, получив доклады о занятии мест по боевой тревоге, старпом приказал осмотреть все корабельные помещения....
Старшему лейтенанту Завалишину так и не удалось добраться до каютной койки. Сидя на своем командном пункте, он терзался, что утопил удостоверение, что из-за него экипаж сидит на боевых постах по тревоге, но доложить о своих терзаниях так и не решился.
В 5 часов утра, выставленные на баке крейсера вахтенные ПДСС, обнаружили в воде у якорь-цепи двух аквалангистов. Они были задержаны. Флот начал учение на 3 часа позже, чем крейсер. Фактор внезапности был потерян....
Старпому в приказе комбрига была объявлена благодарность, за высокую организацию службы.
Завалишин через три дня после злополучного заплыва написал рапорт о потере удостоверения личности по неосторожности

Влетел, значит, Чепчик-то наш. Влетел по полной. Как пить дать отчислят орелика. С 4-го курса....- уныло сообщил Валерка М.
Сережка Ч. был умничкой и красавчиком. Умником и красавцем назвать Чепчика при его 160 см роста как-то рука не поднимается. Обликом своим он походил на Тома Круза (впрочем тогда о Томе Крузе никто и не слышал). Миниатюрность Сережки ничуть не мешала его успеху у ж--ских барышень, ибо компенсировалась лихостью и умением поддержать беседу.
Отчебучил Чепчик (правда вкусненько звучит?) следующее.
"Будучи в увольнении, в гражданской форме одежды, в состоянии алкогольного опьянения оскорбил действием работника органов правопорядка и пытался скрыться бегством." В переводе с идиотского на русский это звучит так: проходя по центральной площади Ж-а, не той, где Ильич и облмуздрамтеар, а той, где танк стоит, Чепчик, подогретый "Оксомiтом Украiны" и "Ароматом степу", отвесил пенделя менту и, весело хохоча, кинулся бежать. Мент был большой и трезвый, Чепчик маленький и пьяный, Чепчик побежал вокруг площади, мент срезал посредине. Главным призом в гандикапе был милицейский протокол. Чепчик приз честно заработал. Протокол был составлен по всем правилам и надлежащим образом зарегистрирован. В качестве бонуса наш маленький Мук получил встречу с патрулем, интервью с комендантом гарнизона и 10 суток гауптвахты.
Милицейское начальство жаждало крови Чепчика. А кто бы не жаждал, если бы в центре города (не там где Ильич и облмуздрамтеатр, а там, где танк стоит), какой-то пацан по жопе наподдал его односельчанину. Дело в том, что служба в органах правопорядка Ж--ской губернии издавна была отдана на откуп уроженцам села Васильково. Почему так? А почему гвардейцы из Швейцарии охраняют Папу Римского? Так повелось.... Так повелось, что любой правитель державный опору свою находил в васильковцах, сам того не ведая. При матушке Екатерине, при Александре, при Николае все уроженцы Василькова, не нашедшие себе места в сельской жизни, шли в полицейские, городовые, жандармы. При Временном правительстве, Директории и Петлюре они шли в народную милицию. Даже во время окупации, полицаи были в массе своей из Василькова. Ну, про Советское время все и так знают: с Андрушовки и окрестных сел шли в местное военое училище, а с Василькова - в милицию. Так что пострадала не только честь мундира, но и честь малой родины большинства Ж-ских милиционеров.
То, что до уголовного дела училищное начальство не допустит, все понимали - очень надо им показатели снижать, но то, что отчисление неминуемо, ясно было каждому. Первой ступенькой в процедуре отчисления за дисциплинарный проступок было комсомольское собрание, на котором нарушителя исключали из комсомола, после собрания курсантские погоны срезались, и рядовой Имярек отправляляся в войска.
Ах, как же мы злились на Чепчика, как же нам было его жалко. Но порядок, заведеный не нами, довлел над нами, тем более, начПО училища п-к Зотов решил быть на собрание, а значит, и начальник факультета с замполитом там будут. "Сучья жизнь",- казнились два десятка сопляков, которым предстояла инициация предательством....
Решение пришло само. Вы хочете песен? Их есть...(с)
Инициативная группа составляла 5 человек, больше нельзя - кто-нить проболтается или банально стуканет, и весь план насмарку.
Роли были распределены, речи написаны, выступления отрепетированы... Каждый был режиссером каждому. "@йня какая" заменило "Не верю".
И вот собрание. У нас был шанс, маленький шанс Чепчика. Ах, как же мы его клеймили, какие громы призывали на его брюнетистую голову, но помимо гнева, праведного гнева, звучавшего в наших речах, каждое выступление заканчивалось фразой, что за все свои преступления комсомолец Ч. заслуживает строгого выговора с занесением в учетную карточку, и пусть теперь отличной учебой и уставной дисциплиной искупает, и все такое....
То ли темп мы задали слишком высокий, то ли слова подобрали слишком правильные, а может, май был слишком жарким, только замполит факультетский возьми да и повтори вслед за нами про строгача, ну и все остальные начальники на Сереге оттянулись со всей партийной ответственностью и предложением строгача закончили. С нами Чепчик остался.
В отпуск летний его, конечно, позже, чем положено, отпустили "как политического". Мы с ним вместе в Москву ехали (я на стажировке в драку попал, меня тогда тоже задержали).

Глава 1. Начало

Ты помнишь, как все начиналось?
все было впервые и вновь...
(это не Макаревич, это - эпиграф)


А я помню. И хоть скоро будет двадцать лет, как я примерил сапоги, многие сцены из той, далекой и не простой жизни, стоят перед моими глазами, так словно это все происходило вчера...
А начиналось все так.
Дело было в конце лета - начале осени 1984 года. Выглянул тогдашний министр обороны в окно и очень сильно удивился - сколько же под окнами инженеров бродит! Вот просто плюнь в окно, и обязательно в кого-нибудь с высшим образованием попадешь! И это в то время, когда призывников категорически не хватает. Опечалился министр, но тут его осенила свежая мысля насчет того, чтобы увеличить поголовье призывников за счет уменьшения количества гордых обладателей дипломов. А может и подсказал кто, да только, теперь это тайна, покрытая пылью эпох... Словом, в результате сей мозговой атаки, появился иезуитски коварный приказ о снятии брони на призыв с учащихся вузов, имеющих военную кафедру. Наверно, офицеров тоже было многовато...
Но я, только что поступивший на радиофак ЛИИАПа, об этом мог только догадываться. И догадывался я об этом до октября того же года, когда оказался на военкоматовской (именно -...матовской) медкомиссии. Про саму комиссию можно написать отдельную главу, но я ограничусь только кратким резюме:
наличие присутствия, количество и размеры органов, а также их целостность, полностью соответствуют спецификациям министерства обороны и Чарльза Дарвина на организм системы homo sapiens мужеского полу и восемнадцати лет отроду.
После сердечных поздравлений стоматолога, с шестью за один раз запломбированными без наркоза зубами, я в одних трусах был выставлен на коврик пред взором сиятельной комиссии.
Ораторствовал один военком:
- Вы-в-курсе-что-у-вас-нет-отсрочки-от-призыва?- Какие-будут-мнения-товарищи?-Призвать!-Единогласно!-Следующий!
- Единогласно! - Следующий!- Единогласно! - Следующий! - весело закивали верхней частью туловища члены комиссии.
Короче говоря, 17 октября в шесть утра, на площадке перед горвоенкоматом, бритый под ноль, я уже изнывал от ожидания кучи новых, незабываемых впечатлений. Кто-то из военкоматских толкнул торжественную речугу, в которой выражал безмерную радость и гордость за своих земляков, которым выпало счастье пожить пару (а кому и тройку) лет вдали от привычного ареала обитания. Счастливчики задумчиво соглашались...
У меня до сих пор хранится фото с того исторического построения. В поношенных и понюханных шмотках-манатках будущие защитники родины притоптывают на ветру с явной идеей, побыстрее закончить эту бодягу с митингом и попрощаться с родными без чуткого руководства военкома... Ни дать, ни взять - строй бледных спирохет на морозе.
Потом всех загрузили в автобус и повезли в областной военкомат, навстречу судьбе. Судьба, в лице хмурого прапора предложила нам построиться и вывернуть все содержимое мешков и карманов. Особое любопытство вызывали всяческие емкости с жидкостями. В итоге, у прапора скопилось изрядное количество пузырьков с одеколоном, лосьоном и мозольной жидкостью. Прапор явно повеселел, а соответственно, подобрел и милостиво отпустил наши души на покаяние в ...хм... Не знаю, как называется это помещение по науке, но люди в нем были. Причем, в три яруса. Причем, некоторые по нескольку дней. Причем, на голых металлических сетках, без всякого намека на матрас или одеяло.
Впечатлений была масса. Запах в туалете привел бы в умиление старого, умудренного жизнью скунса, а за дверью с надписью «буфет» крепла гордость за нашу медицину, особенно за реанимацию и трансплантологию внутренних органов, особенно, органов пищеварения.
Уверен, что слово «экстрим» родилось именно на призывных пунктах.
Но, вволю поэкстремалить не получилось. Отцы-командиры обеспокоились состоянием нашего здоровья. Охотно их понимаю. Две недели до призыва мало кто вел целомудренный и здоровый образ жизни. Да еще вдруг у кого-нибудь острый приступ ностальгии по родным пенатам. Словом, необходимо было срочное военно-медицинское вмешательство. Страна не могла лишиться драгоценного призывного генофонда.
Начали с осмотра, но более вдумчивого и углубленного, т.к. с нас сняли и трусы. От предыдущего обозрения новое испытание отличалось усиленным изучением анально-проходных отверстий, на предмет выявления признаков геморроя. Наверно, готовят в снайперы, а там нужна особая усидчивость - подумали мы, раздвигая ягодицы и не пытаясь получить удовольствие. Кто-то предложил открыть рот - чтобы врачу посветлее было. Кто-то, сильно стремясь в снайперы, на логичный вопрос о шишечках, не менее логично предложил их запихивать обратно (наверное, чтобы не мешали усидчивости).
Комиссии не было, девчонок-медсестер не было. К чему был весь этот парад нудизма - не ясно...
Но все хорошее рано или поздно кончается... И с легкой филосовской грустью, мы отправились в местный очаг культуры - кинозал, ждать приговора. Кстати, еще одно изобретение коварной военщины - non-stop фильмов. По итогу, после пары-тройки ура-патриотических фильмов с большим ура-патриотическим содержанием, каждый, слегка поплыв мозгами, занимался кто чем. Лично я прикидывал, какого цвета будут погоны, и в чем придется ходить - в сапогах или в ботинках, т.к. от этого напрямую зависело, сколько лет я буду доблестно защищать мирный сон страны.
Разведка доложила, что я еду в Мурманскую губернию, в доблестные погранвойска, но гадский чертик сомнений, внутри моего подсознания, никак не соглашался:
- А с чего ты взял, что тебя туда возьмут? Двоих с твоей команды домой уже завернули. Якобы по здоровью. Ты плавать умеешь? Молодец! Дуй-ка ты во флот!
- А почему я в ПВ КГБ СССР не попаду? - возмущался я - вроде ни диссидентов, ни врагов народа в роду не было...
- Конечно, представляешь, как ты облегчишь работу флотским особистам!!!
- Да и с организмом, как показали две проверки, все отлично...
- В том-то и дело!!! - такие гарные хлопцы во флоте знаешь как нужны?! - никак не унимался рогатый - а три года не срок... Раньше уплывешь - раньше приплывешь!!!
А в зале, тем временем, происходила плавная ротация зрителей - фильм приостанавливался, в зале включался интимный свет, на сцену выходил очередной «покупатель» и с улыбкой гурмана-людоеда называл номер призывной команды. Ингредиенты людоедской кухни выходили и строились. Потом, по команде, поворачивались и уходили в вечность...
А нас никто хавать пока не собирался, что давало гадскому чертику лишний повод для выступлений:
- Ну? Во флот еще не созрел? Как там спокойно! Приезжих замполитов и особистов не будет, только все свои знакомые, родные...
- Команда n бабарнадцать-звездесят! - «блондинка за углом» исчезла с экрана и включила приглушенный свет... Вдоль прохода бодро вышагивал кто-то в фуражке... Кажется черной... Мне очень захотелось стать дальтоником... «блондинка» прибавила света... И когда, этот «кто-то» поднялся на сцену, ко мне сразу вернулось прежнее зрение - фуражка была зеленой!!! Мир сразу стал веселым и розовым. Ну, только чуть-чуть зеленоватым... Как мои будущие погоны.
Последовала неизменная, пламенная речь. Капитан (это человек такой, в форме и с погонами в четыре звездочки на плечо...), долго и красочно, описывал нашу будущую счастливую и полную радости жизнь на заставах. Ну, пусть недолго, но очень красочно.
- Явно - политотдел - шепнул чертик - умеют же они там кадры воспитывать! Сказочники, типа Андерсена, супротив них скучны, как трактат о пользе здорового образа жизни.
Словом, определились с будущими двумя годами жизни. И то хлеб. А что до Заполярья... Ну, ведь везде люди живут...
Оставались мелочи - добраться до места будущей счастливой и полной радостей жизни службы. Родине были нужны герои в срочном порядке, поэтому, нас повезли на аппарате тяжелее воздуха. По какой-то непонятной причине, в аэроплане мы были одни. То ли гражданских к нам не пускали, то ли те сами от нас шарахались, но «Туполев» взлетел полупустой. И такой же приземлился за Полярным кругом. В Питере шел противный, но все-таки теплый дождь, а здесь весело хрустел под ногами снег, и дул неслабый ветер. Ну, началось! - подумал я. Чертик со мной согласился.
Всех загрузили в лимузин системы ГАЗ-66 и, медленно и печально повезли по заснеженной дороге. Через час с лишним выгрузили у строения с надписью «Клуб в/ч n хххх».
- Ну что же, давненько кина не видели. Часов пять-шесть - никуда не отходил ехидный чертик - Из всех искусств для нас важнейшим является кино.
- Не богохульствуй, рогатый, тут хоть снега нет и вздремнуть можно...
Разбудили меня свежей новостью - это еще не наша часть. До нашей надо было неделю на оленях добираться, и то если погода летная. Это сопровождающий капитана, который нас сопровождал, прапор поострить пытался. Петросян хренов.
Неделя - не неделя, а местный экспресс «Мурманск - Никель» превзошел все ожидания. Плотность набивки вагонов пассажирами была такой, что кильки в консервной банке могли позавидовать. А эти заботливые стоянки по полчаса у каждого столба! И миляга-проводник, благоухающий перегаром и спутавший вагон с сауной. Как сейчас помню - лежу в одной рубашке на третьей полке и усиленно сгоняю вес. Дровишек миляга не жалел. Даже чертик вспотел! И заткнулся. Наконец-то.
Одно повеселило - будущие сослуживцы. Не те, что со мной ехали, а те, что ввалились в вагон для проверки документов при въезде в погранзону. Косясь на капитана и плотоядно ухмыляясь, они начали искать своих земляков, попутно стреляя сигареты и колбасу. Ну, типа, все равно отберут на учебном. Жмотом, понятно, никто не был, и первый контакт с представителями иной жизни был налажен. При ближайшем рассмотрении они оказались такими же, как и мы. Только в форме и говорили не по-нашему. То есть слова понятны, а вот смысл...
Морковкин заговень еще не наступил, а мы уже приехали. Вот, он - Никель, столица одноименного отряда и хранилище кучи полезных ископаемых, за обладание которыми Иосиф Виссарионович положил не одну дивизию. Теперь все это надо охранять, чтоб враги не сперли. Отсель грозить мы будем НАТО!
Учебный пункт при ближайшем рассмотрении напоминал фабрику звезд. Почти тот же конвейер. Все будущие соискатели армейских специальностей выстраивались в колонну и браво вышагивали от стола к столу. За столами сидели товарищи офицеры, все сплошь с зелеными просветами на погонах, но с разными значками в петлицах. Экспресс-анализ моего iq, а так же предыдущего жизненного опыта забросил меня в связисты. Чтобы это значило? Да и куда чертик подевался? Но, все к лучшему в этом худшем из миров...
Дабы охладить особо разгоряченные головы, конвейер заканчивался в бане. Начало этого конца представляло собой экспроприацию всего имущества гражданского происхождения, складирование и зашивание его в наволочку с последующим написанием адреса порта приписки на гражданке. Температура воздуха внутри бани была явно выше нуля. Насчет температуры воды - не уверен. Закалив, таким образом, не только дух, но и тело, я был достоин облачиться в военную форму. Без погон. Выдавал ее хмурый тип с большой лычкой вдоль погона. Окинув мой организм суровым взором, он порылся на полке и выложил на стол кучу интереснейших вещей. Два прямоугольных куска плотной ткани - для наматывания на ноги - догадался я. Инструкция по намотке висела на стене напротив. Белые штаны без резинки, но с завязочками. Белая же рубашка без воротника. Дальше шла непосредственно сама форма, оптимистичного болотного цвета. Сапоги были почему-то на платформе... Как и куда совать ноги-руки я догадался без подсказок. Заминку вызвала только шапка. Длина ушей у нее была сравнима с заячьими, и как их сложить поверх шапки, я сообразил не сразу.
Те, кто экипировался таким образом, был удостоен праздничного ужина (в пять часов утра!). В праздничное меню входила картошка и соленые помидоры вечнозеленого цвета. Последний деликатес я видел первый раз в жизни.
- Поразительно, как много можно узнать и попробовать в армии - нарисовался чертик - ну где бы ты такого еще отведал, чудило?
- М-да-а, уже не зря полторы тыщи верст проехал.
После трапезы нас построили, как могли, и дружною толпою повели в казарму. Спать. Но не сразу. Надо было сначала постели застелить. Двухэтажные. Так как мне досталась верхнее койко-место, то впечатлений была масса, но по итогу, я понял что эквилибристика - это мое призвание!
- Застава! Отбой!
Термин «отбой» мне как-то сразу понравился. Есть в нем что-то располагающее. Наверняка в армии еще куча приятных слов, подумал я, засыпая. Включили синий фонарь над входом (?) И казарма, похрапывая на все лады, погрузилась в нирвану.
Проснувшись, я долго соображал, где нахожусь. И как меня сюда занесло? И кто все эти люди спящие вокруг? Приснится же такое...
- Застава! Подъем! - я сразу все вспомнил и осознал великую мысль:
Ну, здравствуй, армия!!!

Операция Иракская Свобода (ОИФ 2)
Как бесстрашные монголы спасли базу
(военные зарисовки)

Выбрался я в кои-то веки за холм. Как раньше было: едешь в Афган, за речку, а вот в Ирак - это за холм,- его кувейтяне нарыли после первой войны в 1991.
Пункт назначения - база Чарли, что в славном шиитском городке Хилла, неподалеку от Вавилона. База коалиционная, всех понемногу, но, в основном - поляки и монголы.
Жизнь не райская - минометные обстрелы каждую неделю, но живут в казармах или в домиках, а не в палатках, да питаются не сухим пайком, а нормальной горячеи едой. Проблем с душем у ребят тоже нет.
Все было путем, пока духи не решили подорвать базу к ебене матери, использовав при этом камикадзе на грузовике. Время подобрали подходяшее - раннее утро, когда личный состав завтракает перед патрулированием.
Идея была пробить дыру в заборе направленным взрывом, а потом пустить в нее грузовик. Идея, в обшем-то неплохая, особенно, зная, что поляки, да и остальная коалиция, обычно бежит в убежише при звуках грома, не говоря уже о чем-то более серьезном.
На этот раз на вышках были монголы. Честно скажу - с дисциплиной у мужиков все в порядке - я такой не видел даже в американской армии. И это при том, что получают они меньше всего из всей коалиции - около 300 баксов в месяц (офицеры), а солдаты еше меньше.
В обшем, направленный взрыв удался - дыру духи пробили. Монгольские солдаты единственные, кто остался на посту и при прохождении грузовика просто расстреляли его за 100 метров до забора.
Дух взлетел на воздух, вся улица разрушена. Коалиция не потеряла ни одного солдата - только несколько раненых - в основном, шрапнелью и осколками стекла.
PS: По возврашении обязательно подниму тост за монголов - душевные они ребята. Да и в Россию верят безгранично!