ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС I

Сразу скажу, что я лично застал уже окончание этой малины, но ведь застал. Поэтому не всему, о чём расскажу, был свидетелем. Но, как говорится, мне это рассказывали верные люди.
В Мито, и вообще в Чехословакии, было принято иметь иностранных, чаще всего сезонных рабочих.
Например, на заводе «Кароса» в Мито в семидесятые уже вовсю работали вьетнамцы. Причем не на рынках торговали и прочими безобразиями занимались, а трудились на самой тяжёлой и грязной работе на производстве и около оного. А после работы сидели по общагам и не высовывались. Гуляющих по улицам города вьетнамцев я, например, встречал крайне редко. Практически никогда. Только после хорошего дождя они с газетными кульками шарились по улицам и собирали в кульки дождевых червяков. Я думал, для рыбалки, оказалось, нет. Они их жарили. И ели. Это у них был деликатес. Ну азиаты. Да и деньги копили.
Так что были в Чехии в то время и те, кто был беднее нас.
Так вот, дальней от штаба стеной общага примыкала к месту проживания польских сезонных работниц сахарной фабрики. Мысль ясна. На втором этаже существовал проход, соединяющий эти два очага братской любви и единения народов одной социалистической системы.
Жили эти сезонницы, в отличие от нас, в блоках на двоих. Это две комнаты и санузел с душем. В некоторых блоках был даже закуток типа кухни. Такое тесное соседство никому не мешало. Польская речь по вечерам звучала по всей общаге. Наш третий этаж - женско-семейный - в такие моменты ЛЮТО затихал и сопел. После полуночи, когда дежурная по общежитию уходила домой (это было нарушение, но т.к. дежурными работали женщины, то они просто не выдерживали того, что...) начиналось самое интересное. Что? Спросите вы.
Например, парады польских красавиц в коридоре. Представьте группу, мягко выражаясь, обнаженных в разной степени, от топлесс до совсем насовсем, но в портупеях, сапогах и фуражках. И, конечно, болельщики, даже я бы сказал, фанаты, болеющие группово за своих фавориток. Тотализатор устраивали. А потом, бывало, вместе и пропивали. Мероприятия такого плана - это реалии выходных и предвыходных дней.
Польские подружки переходили по наследству, пропивались и проигрывались. Были даже случаи сдачи их в аренду.
Например.
Часа два ночи. Стук в дверь. Открываю. Стоит с огромным трудом, одним плечом прислонютый к колонне другой за что-то в воздухе держась. За что не видно, это находится за обрезом двери. Но стоит. Ну, скажем, прапор Вася из медсанбата:
- Иваныч, займи двести грамм.
- Вась, тебе хорош, спать иди, завтра на службу.
- Не-е-е-е, мало, налей.
- Вась, иди в ..., не дам. Утром зайдешь, полдецом полечу.
- А за Ядвигу?
Рывок рукой и в проёме двери вместе с Васей появляется улыбающаяся блондинка Ядвига. Трусы у неё надеты по типу портупеи, поперек организма, один тапок и всё- больше ничего нет.
- На мьеня, дай Васье шпиртуса. Коханый мой, дай.
Девчонка говорит, с трудом проворачивая язык в пересохшем рте. Я тихо, но сильно удивляюсь.
Сзади шлёпанье босых ног. Любитель халявы, делопроизводитель Коля высовывается у меня из-за плеча.
- Так, Вася, сто грамм, больше не стоит.
- Лана, с им, бери, ик. Ростовщик. Колозинатор (в смысле колонизатор)... Девушка влетает в комнату. Васе полстакана.
Ложусь спать. На соседней койке возня и суета. Колин возмущённый шёпот:
- Ты, что, почему?... Ну-ка вперёд.
- Высунь ...., я Васина девушка.
- Так он же тебя за сто грамм отдал.
- Он не трах-тарах отдал, он меня спать отдал.
- Это как? Коля тихонько, хотя и с некоторым недоумением удивляется.
- Он сказал, что пойдешь к ребятам спать, а мне выпить дадут.
- Давай... Тихая любовная возня переходит в попытку насилия... Сдавленный крик-шёпот. Ты что совсем, озверела? Отпусти. Коле молча крутят яйца. Ой, ять... Ядвига слетает на пол. И дальше транзитом в коридор.
Утром встаю рано - мне на подъем, на точку. Напротив нашей двери на подоконнике (а они в общаге широченные были) сладко спит Ядвига, выставив соблазнительную попку. Трусы с тапочком под головой. Вопрос - она его, что не снимала?
Или.
Где-то в части общий сбор. Посыльные носятся по общаге, ищут командиров. Вдруг в коридор из мужского туалета (а другого на этаже и не было) вываливают двё польские тёлки. То, что на них надето, одеждой назвать нельзя. На одной длинная растянутая трикотажная майка солдатского типа. Грудь больше третьего при каждом шаге вываливается в разные стороны. На второй армейские семейные трусы, но затянуты вверх, прикрывая грудь, вернее еле-еле, чуть-чуть прикрывая соски. Ножки голые и из трусов видны края пилотки. Бойцы в ступоре. Одна хватается за автомат, тащит его с бойца, вернее тянет вместе с бойцом за собой, приговаривая:
- Мы только сфотографируемся...
Солдатик в предынфарктном состоянии.
Другая вешается на бойца с другой стороны, лижет ему ухо и обе щупают его ... понимаете где.
- Не надо уходить, идём с нами ...
У парня состояния шока и он еле-еле отбившись от тёток по-крабьи, потому что глаз оторвать не может, убегает на улицу, забыв о том, зачем пришёл. Вслед ему ведьминское ржание.
Позже народ обнаглел. Попереселялись в польские блоки. И посыльные уже бежали чётко по адресам. Время от времени возникали даже желающие жениться. Кое-кто даже рапорта писал. Вот это всё и сломало. НачПо, получив пару раз, мягко говоря, замечания от разных инстанций, все это единение народов прекратил, воздвигнув глухую стену в коридоре. Некоторое время были перебежки через главный вход. Но когда подключились особисты, всё прекратилось. Только тайком и тишком. Задница-то одна. Кому охота.
А ваще история перекрытия отношений имела один нюанс. Был у нас в политотделе один рабочий. Политрабочий. Освобождённый инструктор по комсомолу. Прапорщик. Он даже был женат. Но повадился захаживать в общагу. И возник у него роман с одной из паненок. С моей точки зрения, он выбрал самую некрасивую и жутко худущую паненку. Но это дело вкуса.
Так вот, дошло у них до очень серьезных отношений. Эдакий страшный-престрашный лямур гарнизонного масштаба. Он рапорт написал - мол, развожусь со своей Марфой и женюсь на пани. Суть да дело, дошло до начПО. И эта история переполнила чашу его терпения. Приходим мы вечером в общагу, а у нас строительные работы.
Прапора этого в 24 часа отправили в Союз. С треском. НО!!! Через полгода встречаю я его на очередной групповой комсомольской конференции. Как ни в чем не бывало. Спросил его, конечно: зачем ты, Сашка? А чтоб боялись, говорит. Оказывается, была обычная политпровокация. А его начПО понимал, что жизни ему не будет, коли узнают, перевели в Миловице, в политуправление группы. Вот так нас в польском вопросе, обломили.

ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС II

Вторая часть этой истории короткая и не такая смешная. В 1981, кажется, в конце декабря в частях дивизии был зачитан приказ. Назывался он «Северный вариант», если я не ошибаюсь. Варшавский договор готовился к наведению порядка в Польше. Полк тогда стоял уже в Червенке, а это километров десять от польской границы.
На дворе 29 декабря. А мы в БГ. N 1. Весело. И никто не знает - будем входить или нет? Жарить гуся на новогодний стол или мы килькой в томате спирт закусывать будем. Абсолюто непонятно и очень кисло.
Канифолили нам мозг капитально. Вплоть до построения 31 декабря. Командир высказался, что если кто будет со спиртным невоздержан, а вдруг тревога... ну и т.д.
Слава Богу, обошлось. Не поехали мы в Польшу. Хотя боевые патроны по батареям раздали и мотострелковый батальон охранения развернули в запасном районе - вот кто Новый Год, благодаря полякам, в палатках встречал. Но ждали-ждали, но рассосалось.
Самое смешное в этой ситуации то, что - я потом посмотрел по карте НШ - мы должны были развернуться в районе, отстоящем от расположения полка на 50 км. Вопрос: зачем было выводить ЗРП (зенитно-ракетный полк - КБ) из парков? Если что, мы свой, нам выделенный район перекрывали из своего запасного пункта развёртывания. Он, этот район, был в пяти километрах от основной базы. И было там все прекрасно оборудовано. Отработано до миллиметра. Все направления подхода супостата просматривались прекрасно.
И ещё смешнее. Мы из гарнизона уходим, а базу прикрывать приходит ЗРАБатр какого-то из полков. Вот такие мощные стратегические мысли посещали тогда головы наших командиров. Хотя может, это наш НШ чего чудил. Или я перепутал чего. Но на карте было написано четко про развертывание полка по Северному варианту.
Но после Нового года поляков, скупающих всё подряд и в нашем воентроге и в Червенке и в Краликах, стало больше. И все они жалостливо жалились, что за колбасой им теперь приходиться ездить аж в Италию, т.к. в Польше кушать стало совсем нечего.
Вот такой польский вопрос.

Армия - сложный организм, подчиненный своим законам и живущий по своим правилам. Неопытному человеку может поначалу показаться, что в армии сплошной хаос и отсутствие управления, но это не так. Все гораздо сложнее и глубже. Главный принцип, как ты знаешь, это единоначалие, то есть вся армия держится на командирах. На правильных, умелых и обученных командирах, способных управлять личным составом. И таких немало. Сама система не потерпит в себе неучей и идиотов - она их либо отстранит от управления, отправив в штабы на «бумажные должности», либо защитит себя с помощью уставов и четко написанных положений и правил. Самый главный в армии - командир, который работает с личным составом, и которого личный состав уважает, считает вторым отцом. Запомни это.
Хотя... из любого правила бывают исключения. Жаль только, что в последнее время их становится всё больше...
Полковник Крокодил.

Да... именно так. Их, исключений, становится все больше и больше. Иногда эти «исключения» занимают все должности в части, начиная с младших командиров. Представляете, что творится тогда? Командир бригады - клинический идиот, начальник штаба - вечно лыбящийся, очкастый полудурок, командир дивизиона - откровенный мудак, даже не пытающийся этого скрыть. И так до младшего сержанта Валабуева, командира третьего отделения - ну этот был попроще, в звании помельче, потому так... просто дурачок деревенский. Блаженный.
У всего личного состава, да и в других частях, создавалось впечатление, что командование бригады и офицерский ее состав подбирался неким селекционером с особой любовью к патологиям мозга. Такой плотности дубов на квадратный метр не знала ни одна зеленая роща и от того обороноспособность отдельно взятой армии, в состав которой входила эта артиллерийская бригада, стремилась к бесконечности.
Как это обычно бывает, Природа и Судьба оберегают себя от такого скопления идиотизма в одном месте. Минус на минус, как известно, дает плюс, и это неспроста...

Очередная проверка бригады по Стрельбе и Управлению Огнем случилась, как всегда, неожиданно. Врасплох застала, так сказать. Удивленный прибытием нежданных гостей-проверяющих, командир долго копался в ящиках своего стола и достал, наконец, телеграмму трехмесячной давности, гласящую примерно следующее:
- К первому сентября быть в готовности пройти проверку, о результатах доложить. Генерал-лейтенант Головко.
- О как! - подивился командир. - Бывает же! Затерялась телеграммка-то. Ну ничего, сказано сдавать проверку, значит будем сдавать!
И часть зашевелилась, зажила, засуетилась на глазах проверяющих, видевших всякое, но такого! В спешном порядке ремонтировались машины, искались снаряды и таблицы стрельбы, из ниоткуда «рожался» давно украденный и проданный прапорщиком Столыпиным бензин. Надо всем этим стоял командир бригады и орал дурным голосом: «Уроды! Придурки! Будь мы при Бородино - Наполеон уржался бы!»
Спустя всего четыре дня бригада была в полной боевой готовности и даже выехала на полигон сдавать стрельбу. Правда, забыли полевую кухню и по дороге потеряли одного бойца, который в кустики пошел или там за грибами. Ну да с кем не бывает? Мелочи же, боевые потери...
Первым огневую задачу по традиции всегда сдает командир. С грехом пополам открыв ПУО и найдя в бинокль свою цель, командир что-то старательно принялся черкать в блокноте, жуя обветренные губы. Иногда он подносил к глазам бинокль и долго, вдумчиво смотрел куда-то вдаль. Иногда так же глубокомысленно принимался листать таблицы стрельбы, причем от совсем других артиллерийских систем, которых отродясь в его бригаде не бывало.
Проверяющие терпеливо ждали, уже сделав все соответствующие выводы. Наконец, проделав «сложнейшие» расчеты, командир подал в трубку команду. Опытные артиллеристы проверяющие, которые уже давно сделали такие же расчеты, тут же обнаружили ошибку, которая должна была привести к тому, что снаряд бухнется где-то в лесах, напугав тетеревов, километрах этак в десяти от цели. Но ничего не сказали. А зря...

Поскольку начальник связи тоже не страдал излишним интеллектом, то связь была не ахти. То есть ее почти совсем не было. Так... шипело что-то в динамике и матом иногда ругалось. Но армия наша непобедима! Если трубка матом ругается - значит, это командир приказ отдает и его выполнять надо! Пройдя по инстанциям, команда наконец-то доползла до батареи, которая вела огонь и была принята к исполнению СОБом (Старший Офицер Батареи). В этой роли сегодня выступал неувядающий лейтенант Батырбабаев сорока трех лет отроду, говорящий только на родном горном наречии и на русском мате, кроме того, умеющий внятно писать только свою фамилию и давно позабывший как пишутся цифры. В довершение ко всему, почерк у Батырбабаева вполне мог выступить эталоном для шифрования секретных донесений, потому что никто и никогда не мог его разобрать, даже сам Батырбабаев...
Внимательно выслушав карканье из трубки и старательно его законспектировав, Бабытрбабев полюбовался на полученные каракули и повторил их голосом. Конечно акцент, мат и заикания придали команде определенный шарм, но младший сержант Валабуев, по совместительству наводчик основного орудия, не привык спорить со старшими по званию, и в точности исполнил услышанное...
Потом орудие выстрелило и все принялись ждать результатов.

Проверяющие были сильно, нет, очень сильно удивлены результатами!
Бывалый полковник, воевавший в должностях от командира батареи до командира артиллерийского полка и знающий наизусть правила и таблицы стрельбы, не поверил своим глазам, когда мишень взлетела на воздух и скрылась в облаке пыли и грязи! Попадание было стопроцентным!
Но этого НЕ МОГЛО БЫТЬ! С такими ошибками не попадают даже в жопу слону с пяти метров, не то что по цели с десяти километров! Еще раз проверив свои расчеты и расчеты командира бригады, проверяющий убедился в том, что с такими установками для стрельбы можно было попасть в Луну, но никак не туда, куда попали, а в своих расчетах ошибок даже после трех перепроверок обнаружено не было!
Но делать-то нечего - цель поражена, пусть даже по времени долго это заняло. Пришлось ставить заслуженные три балла... Уже потом, после стрельбы, проверяющий затребовал себе записи всех должностных лиц и убедился в своей правоте. Благодаря плохой связи и личному «мужеству», с каждой передачей команды по «испорченному телефону» она все больше и больше напоминала правильную... В финале, когда младший сержант Валабуев как всегда ошибся в настройках прицела и в результате неправильно навел орудие, его данные совпали с теми, которые были у проверяющего!
Орудие выстрелило и попало в цель! С первого раза! Невероятное стечение обстоятельств, феноменальная везучесть. Принцип «минус на минус равно плюс» в действии!
Проведя этот разбор, проверяющий вдруг со всей отчетливостью понял, что оставаться в этой бригаде опасно для жизни и убыл в неизвестном направлении. А часть продолжила свою рутинную службу на защите нашей Родины
Цельнотянуто с
http://www.creomania.com/forum/index.php?showtopic=23291

Адмиральскими устами... - 8
(...Или Великий об Александре Толстике - человеке, сохранившем для потомков бессмертные адмиральские пЁрлы...)

А вот товарища Толстика можно в пример поставить, он - хоть и сравнительно молодой офицер штаба, но в отличие от многих бездельников умеет такие мерзкие и гнусные приказы писать - пальчики оближешь.

Товарищ Толстик, ракетчики - обычно угрюмые, умные, малоразговорчивые люди, а вы - улыбаетесь и разговариваете, это серьезно настораживает.

В последнее время из академии приходят умные офицеры, которые почему-то служить долго не собираются (глядя в мою сторону).

Я с восторгом убедился намедни, что отдельные офицеры - выпускники Военно-морской Академии все-таки способны осмысливать уставные положения через изучение и осознание противоречивой внутренней сущности явлений военно-морского дела. Так, товарищ Толстик, пытаясь мне вчера в третий раз представить теоретически-практическое обоснование новых тактических приемов оперативного использования ракетного оружия нашего объединения как самостоятельно, так и во взаимодействии с другими ударными родами сил флота, нагло заявил, что уровень оперативного мышления современных адмиралов не только не позволил бы не проиграть Цусимское сражение, но и вообще до Японского моря дойти.

И все-таки, я вам вот что вам скажу, товарищи офицеры, Толстик хоть и подлецом оказался, забросав судебные инстанции всех уровней исковыми заявлениями и жалобами на меня по своему квартирному вопросу, но все же специалистом был хорошим. Он был способен не только изобразить на карте дерзкий ракетный удар, но и четко исполнить его, не забыв при этом предварительно настучать по ушам подчиненным для обеспечения сохранности авторского замысла и пущей убедительности. А от нынешнего ракетчика я только и слышу заунывные рассуждения о пульсирующем характере строба зондирующих импульсов, а на карте с планом нанесения ракетного удара у него вообще получаются какие-то жалкие анальные проникновения. Я еще посмотрю, как у него получиться с их реализацией, а уж потом и приму решение. (с)

http://u-96.livejournal.com/1167663.html

Было это 2002 году, в августе месяце, на сборах под Нижним Новгородом.
С начала сборов прошло уже недели две, и студенты уже не питали иллюзий относительно Российской армии. После утренних работ по облагораживанию территории части (косьбы травы тупым топором, перекопки контрольно-следовой полосы, посыпания дорожек песочком и т.д.), наступило время обеда. Наша рота в предвкушении жидкой порции растворимой картошки собралась перед казармой, дабы строем пройти 100 метров до столовой. Когда, наконец, все лопаты и топоры были сданы на хранение, когда шеренги подравнялись и посмирнели, нам милостиво позволили пойти в сторону столовой. Конечно же, идти в молчании целых 100 метров безумно скучно, поэтому нам пришлось несколько раз прогуляться между столовой и казармой, совершенствуя свои вокальные навыки. Наконец популярные песни в нашем вялом хоровом исполнении надоели командиру, и он, устав, отправил нас в путешествие до столовой в одиночку, а сам пошел отдыхать. Молчаливые и отупевшие от казарменной жизни двигались мы за скудным пайком. Вот уже видна конура тощего как борзая, кухонного кавказского овчара Барона. Он всегда нас радостно встречал, благо конура его была как раз на левой обочине дороги в едальню. И вдруг неожиданно с правой стороны от дороги появляется начальник кафедры, весёлый полковник Б. мы проходим как раз между ним и псом Бароном. Вся рота напряглась в едином порыве, мы стали звонче печатать шаг, тянуть носок. Вот мы уже поравнялись с полковником. Слышится команда «И раз...». Вся рота дружно и без сговора прошла мимо Барона, отдавая псу воинское приветствие и повернувшись затылками к полковнику. Как же мы старались печатать шаг и тянуть носок...
Потом были разборки, крики, но нам уже было всё равно. Мы стояли и тихо улыбались в строю.

Студенты на «военке»

Речь пойдет о некоторых эпизодах, имевших место быть на военной кафедре Киевской академии муниципального управления в 1998-2000 гг. Сильно не бейте. Проба пера.

Эпизод I. Омана.

Почти ни для кого уже не секрет, что преподавание в украинских ВУЗах в 90-е гг. прошлого века приветствовалось исключительно на украинском языке (хотя были и свои исключения). Вот и у нас в академии от офицеров-преподавателей военной кафедры требовали излагать Науку Побеждать на рідній мові. В принципе, проблем с пониманием ни у кого не возникало. Украинский язык все студенты знали, некоторые только на нем и говорили, а вот нашим офицерам, служившим еще при СССР кто в ЗабВО, а кто в ГДР или еще где, было не всегда удобно переводить на украинский некоторые военные (иногда и невоенные) термины.
Итак, сам эпизод.
Преподаватель тактики полковник Приходько Александр Владимирович, изложив нашим двум взводам весь материал по теме занятия, решил закончить лекцию фразой: «Вот я вас и ввел в курс дела». Естественно, на украинском.
Но прозвучало это так:
- Ну ось я вас і ввів в... Александр Владимирович замялся, видимо, подбирая перевод окончания «курс дела».
Паузой не преминул воспользоваться признанный интеллектуал и весельчак нашего курса Ваня Колесников. Он «любезно» подсказал преподавателю окончание фразы:
-...в оману.
Конечно же, все студенты знали, что «ввести в оману» это на украинском - обмануть, ввести в заблуждение. В аудитории послышались сдавленные смешки и хихиканье. Но как ни странно, знал это и полковник.
Укоризненно посмотрев на Ваню, он сказал:
- Ха... В оману... Я знаю, что такое омана. Вы меня тут не путайте!
...
Из курса психологии известно, что преподаватель может поспособствовать процессу запоминания студентами информации, вызывая у них какие-то сильные чувства (не вру: так и было написано в учебнике по психологии за год, по-моему, 1975).
Полковник Приходько чувства у студентов вызывал. Разные. И сильные. В основном, конечно, досаду и раздражение. Потому что не давал студентам-раздолбаям (Типа: Кому там эта тактика нужна?) списывать на контрольных. Преподавателем он был (и есть) строгим, но справедливым, и ничего лишнего у нас не требовал.
Вот в порыве очередного приступа сильных чувств два наших взвода и запомнили эпизод с оманой, который скоро получил продолжение.

Эпизод II. Омана-2 или учеба по телевизору.

В один прекрасный день на нашу кафедру приволокли телевизор с видеомагнитофоном с целью показать нам учебный фильм про современную украинскую армию. Учения и быт простых солдат.
На экране мелькают танки, БМП, солдаты, роющие в лесу окоп для танка. (Сколько ж они его рыли, бедняги?) И голос за кадром объясняет, что собственно, происходит на экране. И вот в какой-то момент показывают БМП-1, резво несущуюся по окраине леса, а диктор что-то объясняет о каких-то хитроумных маневрах... для введення супротивника в оману.
На этой фразе в аудитории послышался сдавленный хохот, который можно было идентифицировать как злорадный, и почти все студенты посмотрели на реакцию Вани Колесникова и Александра Владимировича (его, кстати, лекция как раз была).
Ваня сконфужено заулыбался, а полковник Приходько, стоя в конце аудитории, даже не шелохнулся и, позволю себе затертую фразу, ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя мне кажется, и он глазами отследил реакцию Вани. Хотя полковник Приходько и носил сильные очки в несколько старомодной оправе, от его взора ничего не ускользало, и что-либо списать на контрольной или экзамене было неимоверно трудно. Практически невозможно.
А на экране уже другая, более мирная картинка. Солдаты в аудитории учатся пришивать подворотничок куда надо. Естественно, все вчерашние призывники, обритые почти наголо.
И тут Александр Владимирович заговорил.
- Прически, конечно, модные... Правда, Школьницкий?
Серега Школьницкий полулежал на парте, подпирая правым предплечьем голову. Он не шелохнулся, но, тем не менее, попытался заглянуть себе за спину, откуда раздалась реплика полковника. Просверлить взглядом собственный затылок Сереге не удалось, и он, вернув глаза в нормальное положение, решил все же досмотреть учебный фильм.
Повышенный интерес преподавателя тактики к особе студента Школьницкого был вызван наличием у последнего совершенно неуставного хаера, то есть волос неимоверной длины. Короче, Боб Марли и Филя Киркоров нервно курят в углу одну на двоих беломорину.
Фильм между тем подходил к концу. Мы взирали на быт и досуг солдат. Чистые казармы с идеально заправленными кроватями, читающие солдаты и солдат с медитативным выражением на лице, стоящий возле большого аквариума и кормящий рыбок. На этом кадре почти все студенты попадали от хохота под парты, ибо недавно (к тому времени) вошедший в моду анекдот про солдата, прапорщика и рыбу знали все. Не смеялся только флегмат Дима Волошин, озвучивший на всю аудиторию причину всеобщего веселья:
- Влияние высшего разума на низший.
Тем не менее, ради справедливости надо заметить, что хоть мы и хорошо посмеялись тогда, в наличии умственных способностей у показанных солдат никто из нас не сомневался, ибо ребята, с которыми мне выпало учиться, были совсем не злые.

Эпизод III. Иностранный легионер.

Выпало как-то быть дежурным по классу (командовать, вытирать доску и т.д.) Володе Гаврилову - нашему «Амбалу», как мы его называли в шутку из-за пристрастия Володи к тяжелой атлетике. Как большинство студентов, Володя в свободное время подрабатывал. Благодаря своим физическим данным он смог устроиться охранником в какую-то фирму. Там ему выдали форму, очень похожую на тот камуфляж, который носили мы. Но у нас знаков различия не было никаких. Простая форма, называемая некоторыми «мабута». У Володи на форме шевронов и лейбочек не было разве что на коленях брюк. И вот в один прекрасный день, когда ему как раз выпало быть дежурным по классу, Володя пришел в этой своей рабочей форме. Мы знали, что пришел он с ночного дежурства и зайти домой за обычным камуфляжем просто не успел.
Итак. Утро. Первая лекция... Конечно, тактика и, конечно, опять у полковника Александра Владимировича Приходько. Он заходит в класс. Володя командует: - Встать! Смирно!
Приходько с папкой документов молча проходит между рядами мимо Володи у доски и становится за кафедру. Смотрит на студентов и тут у него меняется выражение лица и в глазах читается выражение: «Что-то здесь не так».
Впрочем, он недолго был в замешательстве и, повернув голову к Володе, все еще стоящему у доски, критически осмотрел его с ног до головы. Секунду помолчав, Приходько задал Володе вопрос:
- Гаврилов, вы что, поступили на службу в какую-то иностранную армию? Это что за форма?
Володя замялся, опустил глаза, зачем-то взялся за ремень, переступил с ноги на ногу и голосом от волнения более низким и грубым, чем обычно (голос получился почти как у барыги с 20-летним стажем), сказал:
- Я форму постирал, Да-а... (как бы с вопросительной интонацией)...
...
Полковник Приходько посмотрел на Володю, сложил пальцы в мудру* «Распальцовка» и пару раз качнул кистью, потом, вернув пальцы в нормальное положение, медленно обвел взглядом аудиторию, где одна половина студентов сползала под парты, а вторая половина, согнувшись от смеха пополам, пыталась разбить эти самые парты своими лбами.
Немного подождав, пока прекратятся раскаты хохота, он изрек:
- Вы что думаете?.. Это так легко, в такой ситуации не разволноваться и не наговорить чего попало?
На этом, собственно, инцидент был исчерпан и, сделав Володе еще одно замечание, Приходько стал читать лекцию.

*Мудра (санскрит, mudrā, «печать, знак») — в индуизме и буддизме — символическое, ритуальное расположение кистей рук, ритуальный язык жестов.

Эпизод IV. Орудие сдерживания.

По плану преподавателей военной кафедры наше обучение должно было закончиться присягой, а какая ж присяга без торжественного выноса знамени, прохождения нашего строя перед строем родителей, преподавателей, любимых девушек и простых зевак, неизбежных при любом массовом мероприятии.
В общем, было решено научить нас ходить строем. Был у нас, к слову сказать, на кафедре еще и моряк - капитан второго ранга, преподаватель финансовой дисциплины. Так вот, если б ему было поручено учить нас строевой, он бы нас еще и тельник заставил носить для полного комплекта (я почему-то думаю, что никто бы из студентов не был против). Но его на кафедре к моменту начала наших занятий на свежем воздухе уже не было - уехал учиться. (Ребята шутили - был кап-два, отучился и... снова лейтенант).
Таким образом, правильно маршировать нас должны были учить два капитана-артиллериста.
И вот, в день Х капитан С.Б. (от имени и фамилии оставлю только инициалы по некоторым этическим причинам) вывел нас в парк рядом с заводом «Ленинская кузня» и нашей академией. Построил нас двумя коробками на дорожке рядом с баскетбольной площадкой и критически оглядел строй.
Немного подумав, капитан слегка махнул в нашу сторону руками и приказал:
- А ну-ка...Станьте на пол-(короткая пауза)-хуя дальше.
После того, как мы стали на пол...хуя дальше, слева от нашего строя для капитана открылась следующая картина.
Человек шесть-семь подростков 13-16 лет сидели на обломках парковой скамейки и сосали пиво, благодушно поглядывая на нас и радуясь хорошему солнечному дню, а также тому факту, что им никто не капает на мозги о вреде алкоголя для неокрепшего организма даже в малых количествах.
Капитан секунды три смотрел на подростков, потом мигнул нам и, обращаясь к почитателям трудов киевских пивоваров, сказал:
- Что, пивком балуетесь? - (подростки довольно кивают головами, улыбаются на все 32 и неспешно продолжают посасывать пиво) - ... - Хех... пацанва ХХуЕва! (по-другому я не знаю, как передать произношение капитана, пусть будет так).
Мы ржем двумя взводами на весь Рыбальский полуостров, а довольные рожи подростков вытягиваются в тонкую красную линию, на которой торчат на тонких стебельках глазные яблоки, гневно налитые кровью не хуже, чем внутренности пивом. Руки парней сжимают недопитые бутылки с янтарным напитком, а в головах всплывают скудные воспоминания из детства, когда по телевизору еще показывали фильмы о героях, бросавших в фашистские танки бутылки с зажигательной смесью (вряд ли кто-то из подростков знал словосочетание «коктейль Молотова»). Но рядом стоим еще и мы - полсотни бугаев в камуфляже с тремя учебными не стреляющими (а жаль!) АКМС и пыл подростков утихает. Они смотрят то на капитана, то на нас и предпочитают не бросать недопитые бутылки с пивом в нашего капитана, а допить сей продукт в более спокойной для себя обстановке. Мы же, получив заряд хорошего настроения, продолжаем занятие. Надо отдать должное нашему капитану - он всегда умел поднять нам настроение перед занятиями и наша «служба», особенно ближе к присяге, проходила, так сказать, совсем без «тягот и лишений».

Эпизод V. Вперед... Шагом марш!

Как я уже сказал, капитанов, которые преподавали нам искусство хождения строем, было двое, и в один из дней выпало с нами проводить занятие второму (как зовут, к своему стыду, не могу вспомнить, хотя мужик мировой).
Время было околополуденное, когда он завел нас внутрь уже упоминавшейся баскетбольной площадки и построил в колонну по два на расстоянии вытянутой руки один от другого. В тот день мы должны были отработать правильный поворот при хождении строем. И вот мы стоим вдоль двух решетчатых стенок площадки, а капитан марширует вдоль противоположных решеток, не забывая отвлекать наше внимание от мыслей о баскетболе (место все-таки располагает), пиве (день был жаркий) и о девушках (все молодые ребята, а девушек в парке и в здании академии напротив было в изобилии) и направлять его в сторону угла баскетбольной площадки, где капитан как раз и показывал то, ради чего мы на площадке все построились - правильный поворот при хождении строем. В конце концов, капитану надоело маршировать в одиночку, и он решил посмотреть, как этот маневр будем выполнять мы. Став в центре площадки, он начал раздавать указания.
- Так, маршировать будете шеренгами (по двое, понятное дело, поскольку мы стояли, как вы помните, в колонне по два). Когда первая шеренга начинает движение, весь строй сдвигается на шаг вперед. И так пока все не промаршируют. Все понятно?
- Да-а-а-а... Да-а-а-а (нестройно и неуверенно).
Теперь представьте еще раз баскетбольную площадку и нашу колонну вдоль двух ее стенок буквой "L". Левый ряд колонны стоит возле сеток, а правый, соответственно, стоит между левым рядом и основным пространством площадки. Представили? Так вот, я стоял третьим с начала в правом ряду.
Капитан командует: - Первая шеренга!... Вперед... Шагом марш!
Первый человек в левом ряду нашей колонны не двигается с места, зато ДВОЕ студентов ПЕРЕДО мной резво ломанулись вперед.
Я, как бы это сказать, немного удивился, а капитан, две секунды посмотрев на эту «картину маслом», медленно развернулся на 180 градусов, закрыл глаза рукой и сказал волшебную успокаивающую мантру: «Б-л-я-я-а-а-а!!!».
Когда мантра возымела действие, капитан снова повернулся к нам и почти на пальцах стал показывать, КАК мы должны маршировать.
Его труды, как и труды прочих преподавателей нашей военной кафедры, не пропали даром. На присяге мы промаршировали как надо. Все остались довольны. Единственное, чего нам не позволили, это подбросить вверх пятикопеечные монеты под команду: «Иии... Ррраз!» Но и без этого все прошло лучше некуда. К нам даже приезжал зам командующего сухопутными войсками Украины (Именно так нам и представили этого генерал-полковника).
В общем, товарищи офицеры военной кафедры АМУ, если кто-то из вас это сейчас читает, спасибо вам всем огромное! Преподавали вы действительно интересно и без «воды». На ежегодных встречах факультета мы вас вспоминаем только добрыми словами.

Вместо Эпилога. Братья наши меньшие.

К тому времени, когда мы уже отучились на военной кафедре год, подошло время обучать 4-й курс. А мы были уже 5-м, выпускным.
И вот офицер, которому предстояло обучать «молодых», после переклички еще раз осмотрев аудиторию, остановил свой взгляд на Вадиме Поливаном. Вадим, как любой нормальный почитатель тяжелой музыки, волосы имел длины, по цивильным меркам неуставной, но к тому времени постригся - волосы не доставали даже до плеч. Тем не менее, преподавателя не устраивала даже такая жертва.
- Поливаный... Вам надо подстричься!
Вадим что-то хотел сказать в свое оправдание, но так и застыл с открытым ртом, потому что аудитория содрогнулась от почти одновременного вопля полусотни глоток: ВЫ ПЯТЫЙ КУРС НЕ ВИДЕЛИ!!!
А пятый курс, вернее, та его часть, о которой думали студенты четвертого курса, была представлена рокерами (неформалами, металлистами, нужное подчеркнуть) в лице уже знакомого Вам Сергея Школьницкого, Олега Жемчужникова и вашего покорного слуги. Был еще Ростислав Макаренко. Но он по длине хаера занимал как бы промежуточное положение между «цивилами» (как мы называли простых гражданских) и неформалами (наиболее часто употребляемый в нашем отношении термин).
Так что один Вадим на четвертом курсе действительно смотрелся несколько бледно по сравнению с нами, и претензии его товарищей к своему капитану были более чем обоснованы на тот момент.

Вот, собственно, и все, что хотелось сказать (с).