Сила внушения или остров Дураков
«Что написано пером...» (с)
Штатная группа руководства полётами камчатского морского отдельного смешанного авиационного полка переехала в новое помещение. До этого класс подготовки к руководству полётами был маленьким и неудобным. Теперь же для этого выделили большое помещение из двух смежных комнат. В этой связи было решено сменить настенную наглядную агитацию, как выразились бы политработники. То есть обновить стенды и плакаты, на которых изображались район аэродрома, схемы маневрирования, естественные и искусственные препятствия, зоны техники пилотирования, действия РП при возникновении особых случаев в полёте и многое другое. Особые хлопоты доставил стенд под названием «Район аэродрома». Представлял он собой крупномасштабную карту с нанесенными на ней границами района аэродрома, зонами ответственности лиц ГРП и специально выделенными («приподнятыми») сопками и холмами, которыми АС Елизово окружён со всех сторон. Ранее стенд был выполнен на основе карты-пятикилометровки. Теперь же его сделали на карте более крупного масштаба - двухкилометровке. Более наглядным и солидным, благо места на стенах стало много!
Стенд получился отличным! На фанеру были наклеены несколько листов карты масштаба 1:200 000. Одно плохо - район аэродрома занимал в юго-восточном секторе часть воздушного пространства, располагающегося над водной гладью Авачинского залива. А такого листа карты не было. Ибо карты-двухкилометровки изображают только те участки земной поверхности, на которой имеется хоть какой-либо клочок суши. Чисто же «водяного» листа карты не существует в природе. Вот полётных карт двадцати- или - десятикилометрового масштаба, на синем фоне которых нанесена лишь сетка координат, много. Весь Мировой океан. А двухкилометровок и крупнее - нет. Поэтому пришлось подобрать подходящий лист карты от Курильских островов. Он был почти весь «морской», лишь на краешке листа имелся крошечный безымянный островок... Так в Авачинском заливе был «открыт» новый виртуальный остров.
... Полк готовился к полётам. В новом классе подготовки к руководству полётами находились две ГРП (летать собирались в две смены) - одна «вертолётная», другая «самолётная». Полк состоял из трёх разнотипных эскадрилий - разведывательной, противолодочной и вертолётной. От эскадрилий в состав ГРП были выделены четверо помощников РП из числа лётчиков и двое дежурных штурманов (ДШ).
Командир полка поставил задачу обеим ГРП, и началась подготовка к полётам. Шла она тихо и мирно до тех пор, пока руководитель дальней зоны (РДЗ) из числа «штатников» майор Г. не решил подшутить над подчинённым ему на время лётной смены дежурным штурманом. Сначала он велел тому рассчитать приборную безопасную высоту полёта в морском секторе, принимая во внимание прогнозируемые давление и температуру воздуха. Штурман быстро справился с привычной задачей. Но РДЗ, посмотрев на результат, недоуменно спросил, почему ДШ не учёл при расчётах высоту рельефа местности? Тут уже настала очередь удивляться ДШ, - мол, там же море, товарищ майор, какой может быть рельеф?
Майор Г. театрально возмутился - летаешь в Авачинском заливе на малых и предельно малых высотах уже три года, а не знаешь о существовании в нем острова высотой 80 метров? И подвёл штурмана к пресловутому стенду. Тот ошалело уставился на карту. И даже попытался ковырнуть незнакомый островок ногтём.
Заинтересовавшись разговором РДЗ и ДШ, к стенду подошли остальные офицеры. Не знавшие о трудностях создания стенда, лётчики и штурманы с любопытством рассматривали невесть откуда взявшийся остров. Все они «прочесали» на самолётах или вертолётах Авачинский залив не один десяток раз, обеспечивая боевую подготовку Камчатской флотилии и флотилии атомных подводных лодок. А вот острова не видели... Дело, вдобавок, осложнялось тем, что на карте масштаба 1:200 000 отсутствуют привычные для авиации широты и долготы. Они имеются лишь на рамке карты, которая была обрезана при склейке листов. Вместо широт и долгот на карте нанесена сетка прямоугольных координат Гаусса.
Первым, у кого проснулась ложная память, стал ДШ-вертолётчик. Он сказал, что припоминает этот остров. Видел его не раз на экране бортового локатора. Посмотрев на коллегу, экзаменуемый ДШ-самолётчик пробормотал, что в локатор-то и он тоже видел засветку, но, видимо, путал её постоянно с засветками от кораблей - ведь островок-то маленький... Тут легко ошибиться. Дальше всех в своих воспоминаниях зашёл ПРП от противолодочной эскадрильи. Он заявил, что не раз наблюдал этот островок лично - и представляет тот собой одинокую скалу, причём совсем засранную гнездящимися на нём чайками.
После столь авторитетного свидетельства количество недоверчивых пессимистов резко уменьшилось до одного человека. Дольше всех «упирался рогом в землю» ПРП от разведчиков. Он достал свою планшетку и нахально заявил, что никакого острова в Авачинском заливе нет, он его никогда не видел и, вдобавок, на своей полётной карте найти не может. На это с трудом сохраняющий серьёзное выражение лица майор Г. возразил, что под целлулоид планшетки у ПРП заправлена карта сорокакилометрового масштаба, а островок настолько мал, что не отображён даже на более подробных картах - «двадцатках» и «десятках». Он имеется лишь на двухкилометровке. Этот довод сразил последнего скептика наповал. Лётчики и штурманы принялись наносить вновь открытый остров на свои полётные карты.
Идиллию всеобщего географического помешательства грубо прервал старший штурман полка, случайно заглянувший в класс. Его провести на мякине было трудно, ибо пролетал подполковник Н. на Камчатке пятнадцать лет и знал в Авачинском заливе каждый гребень волны в «лицо». На нештатную часть обеих групп руководства полётами обрушился град нецензурных выражений. На головы ржущих в полный голос «штатников» - тоже. Сгоряча старший штурман потребовал было стереть с лица Земли виртуальный остров, но затем, подумав, решил оставить. Грядущим поколениям в назидание.
У подполковника Н. был любимый вопрос, которым он сражал наповал пришедших в полк и сдающих ему зачёт по знанию района полётов лётчиков и штурманов. Звучал он так: «Где находится остров Сахалин?» Правильный ответ звучал так: «На восточном побережье Камчатки в устье реки Жупанова». Там, действительно, имеется островок - полный тёзка известного всем Сахалина.
Теперь у него появился второй любимый вопрос - он посылал экзаменуемого офицера в класс ГРП и требовал найти на стенде района аэродрома остров Дураков.
P.S. Старался, чтобы рассказ получился весёлым. Однако если призадуматься, вышел он страшноватым. Как, оказывается, легко манипулировать человеческим сознанием... |
Старший прапорщик Вячеслав Васильевич Глинский был одним из самых колоритных военных батальона охраны и обеспечения штаба Дальневосточного военного округа.
Вне всякого сомнения, начальник солдатской столовой по своей смекалке и жизненному опыту мог свободно рулить всей хозяйственно-тыловой частью немалого подразделения и приданных к нему дармоедов. Как с рычанием отзывался он о тех, кто в наряд по столовой не заступал, но покушать приходил трижды в сутки.
Глинский дорожил своим детищем - столовой, куда полковники из штаба ДВО водили чуть ли не все подряд проверки из Москвы, постоянно залетающие на Дальний Восток именно к моменту прохода красной рыбы и тем более, сразу после него. А если рыбы этой, как таковой, живой весной и нет, то запасы её копчёных прелестей и икры, они всегда на Дальнем Востоке были, есть и будут. И столовая действительно поражала. Поражала пришедшего гостя порядком и слаженностью работы всех составляющих. Хотя составляющие эти были, как ни странно, сплошь срочнослужащими и ни одного сверхсрочника в своём составе не имели. Зато внутри всё было как дома. Огромные аквариумы, картины на всю стену, написанные под аккорд батальонным художником из клуба, занавесочки на окнах. И чистота везде чуть не хирургического масштаба. Повара в сверкающе белом одеянии на раздаче. Дежурный по части офицер - всегда на страже законов, установленных и внедрённых Глинским, с пистолетом и выверенным распорядком прибытия воинов на приём пищи.
Даже офицеров умудрялся кормить в своей столовой смекалистый прапорщик. Вот что бывает, когда воровства в столовой почти нет. Но всем офицерам было доведено негласно требование начальника столовой.
Хочешь жрать - это нормально. Но помни, офицер, в столовую выдана солдатская пайка. И пока все подразделения не слопают свои порции, то к входу не подходи. Глинский так в лицо и скажет, а то и пошлёт нах при всём служивом народе, поднимая на смех, чтоб не наглел такой офицеришко. А вот когда прошли все по спискам, и время обеденное закончилось, а солдаты вечно в батальоне где-то пропадают в командировках, то тут не зевай Хомка-офицер, подходи к столовой. Окажи уважение старшему прапорщику Глинскому, ведь не меньше восемьсот человек народу трижды в день кормит столовая под его властной рукой. А посему поздоровайся, узнай, как прошёл обед, неважно, что Слава ответит тебе. И поинтересуйся невзначай, а есть ли возможность и не осталось ли чего в котлах... может быть. И Слава не даст пропасть голодом офицеру или прапорщику. Сам заведёт в столовую и гаркнет от входа, чтоб и на улице слышно было, что он не жадина и не сволочь прижимистая. И что чем в отходы всё сливать скотине на подсобном, то лучше уж живую душеньку накормить. Тем более, что по Петру Первому офицер есть порода скотская, но государеву делу вельми полезная.
И пища, сваренная поварами, не пропадает. И командиры батальона накормлены. Всем от начальника столовой прямое удовольствие и удобство. А накормленный военный, он от голодного сильно отличается, даже орёт на подчинённого не сразу, а с полусекундной задержкой и как-то незлобливо и не обидно, а по- дружески... И поэтому послеобеденный развод в батальоне спокойнее утреннего проходит. Хорошо всем со старшим прапорщиком. И не боится никого Вячеслав Васильевич - почти тридцать лет в армии. Давно все выслуги получил. Но без столовой своей ему никак. Душа у него там и сердце. Как дома в столовой старший прапорщик Глинский. И даже не обижается он на командира Первой автомобильной роты округа капитана Сидельникова, когда тот орёт с вершины плаца почти от самого флагштока со знаменем страны:
- Слааава! - вопит капитан и делает паузу, так, что все строящиеся на обед и пообедавшие уже оборачиваются на довольную рожу офицера в начале уютного плаца. Глинский вскидывает голову, поднимает руку в приветствии и, узнав кричащего, машет призывно рукой. - КэПээСэС! - заканчивает лозунг, улыбаясь офицер. Славу батальона морщит от подначки даже на расстоянии пятидесяти метров.
- Заходи, заходи, - не сдаётся Глинский на виду у всего батальона и машет призывно рукой, - сейчас я тебя накормлю, - и когда капитан спускается ко входу в столовую, то Глинский, громко, на весь плац, язвительно поясняет офицеру, что тому придётся подождать, так как ещё не все солдаты покушали. Ваше благородие! Так и хочется добавить со стороны. Офицеры в курилке, ожидающие своего часа, хохочут над обеими.
Уважает Сидельников Глинского за профессионализм и умение работать. И Сидельникова Глинский уважает, нестандартный офицер, заметный, как все командиры рот в батальоне вроде. Ан нет. Отсутствует у остальных командиров рот важная деталь. А именно, первая автомобильная рота округа, которой командует Сидельников. А возит два взвода срочников этой роты весь начсостав округа. От командующего до главного газетчика окружной многотиражки. И знает всех водителей Глинский чуть не поимённо. А как же, прямая связь с богом войны, можно сказать.
А тут поменялись верхние командиры батальона. И пришёл новый зампотыл. И метёт новая метла, чтоб авторитет поиметь, грозно, безапелляционно и беспощадно. Пытается Глинский объяснить майору, что такой порядок вещей в столовой отработан годами, и менять сразу, внося новые изменения, надо эволюционно. Привык Слава, что считаются с ним и не лезут в его епархию, сломя голову. Что ж ломать и перестраивать, если агрегат работает устойчиво и хорошо? А лучшее - враг хорошего.
Но зампотыл непреклонен. Взял за привычку каждый день приходить в столовую и «мылить» Глинскому шею. То дверь некрашеная, то ноги нечем вытереть перед порогом, то одет начальник столовой не по уставу, то не доложил прямому начальнику перед входом. Ночует в столовке старший прапорщик. Всё равно плохо. Хоть увольняйся, а куда? Тут и квартира в ста метрах от КПП. И друзья сослуживцы и т.д. и т.п. Сочувствует народ батальонный Глинскому, а помочь никак не может. Зампотыл тогда его самого, этого сочувствующего, без соли слопает.
Надо Глинскому отвадить зампотыла так, чтоб и самому не загреметь под фанфары. Но как, блин? Терпит Слава. Засел в своей столовой как в засаде охотник. Удобный момент выбирает. Чтоб и дичь подстрелить, и чтоб не поняла дикость, кто её на место поставил. Вот такой расклад.
Ага! А водилы генералов кушать, конечно, хотят, но их распорядок мало генеральские головы волнует. Вот поэтому, когда отпустит шеф машину, так и мчится наш воин на "Волге" или Уазике прямо к столовой, чтоб без обеда не остаться. И каждому водителю первой роты начальник столовой учёт ведёт вместе с дежурным, чтоб не дай бог, голодным не остался. И если нет солдата, то до двух часов после окончания обеда держит Глинский пайку водительскую наготове. Любят за это водители начальника столовой, уважают.
В этот день последним на обед, примчался водитель начальника тыла округа. Развод закончился. Плац пуст пред построением на инструктаж нарядов. Влетел на плац водило. Бросил "Волгу" за входом в клуб у самой двери в столовую. Наглость вообще несусветная. И бегом в столовую. А в волжане форма генеральская на плечиках весит. С брюками. С рубашкой, галстуком и зажимом для него. А фуражка сзади генеральская на сидении, ожидает головушку бедовую.
А не было ещё зама по хозяйству в столовой - задержался. Но обещал Глинскому ежедневный моцион провести обязательно. Идёт довольный зам к столовой из штаба, а навстречу дежурный Марк Маркович Марков - зам командира первой роты.
- Марков! Я в столовую! Потом на окружные склады! Если будут искать, так и доложи! - выдал ЦУ на ходу майор.
- Есть, товарищ майор,- ответил дежурный. И, как только закрылась за ним дверь в помещение штаба, прыганул аж через три ступеньки к дежурке по лестнице. Спасать Глинского, не иначе.
- Помощник! Столовую мне, быстро! И трубку прям в окошечко вырвал к уху:
- Слава, к тебе твой крестник пошёл, потом обещался на склады уехать, встречай.
- Спасибо, Марк! Уже встречаю! - почему-то бодро ответил начальник столовой.
А дальше не менее бодро подходивший к столовой майор замедлил движение. Сначала рассвирепел, увидев попранный волжанкой плац. Углядел знакомый номер машины своего верховода - успокоился. Хотел было рвануть быстрее к столовой, но здравый смысл притормозил желавшие широко шагнуть хромачи. И тут мозги вообще отдали офицеру команду: «Стой! Раз-два!» В приоткрытой двери явственно маячили генеральские лампасы с оттопыренной, прости господи, ж...опой. И генеральская спина, покрытая рубашкой верховного комсостава. И не менее генерал-лейтенантская половина фуражки. Генерал рвал воздух криком и метал громы и молнии в... зампотыла батальона.
- Где Зампотыл? Пааачему не встретил командующего тылом округа? Пооочему не был на КПП, когда я въезжал? Где мой водитель, мне ехать пора уже? Почему до сих пор не накормлен? Чтооо, забыли оставить поесть моему водителю? Глинский, что у тебя тут за бардак? - дёргалась в экстазе генеральская спина с фуражкой.
- Так это, Василий Захарович, водитель вашей машины кушает, - слышался из-за дверей приглушённый ответ начальника столовой, - вот он уже заканчивает. А заместитель командира батальона по тыловой части убыл на окружные склады для сверки и получения имущества. Осень на носу, товарищ генерал-лейтенант, так он беспокоится, чтоб форму новую завезли вовремя.
- А почему начпрод меня не встретил? Что, тоже на склады убыл? - рычали лампасы, трясясь и подрагивая в гневе.
- Так, Висилий Захарович, уехал начпрод на подсобное хозяйство, проверять, да порядок наводить, - вполне без страха, а как своему родственнику докладывал Глинский.
- А начвещ где? - не унималась половина фуражки, цепляя кантом лакированные двери.
- Выдаёт бельё, баня у нас вечером, товарищ генерал-лейтенант, - доводил информацию начальник столовой.
- Баня, Слава, это хорошо! Говорят, достал тебя зампотыл? Увольняться хочешь? Служить устал? - допрашивала фигура в дверях невидимого Глинского.
- Никак нет, товарищ генерал! Да мы с товарищем майором душа в душу... - пел дифирамбы Глинский.
- А то смотри, если что - так заходи! Тем более, скоро учения! Там бы и поговорили в лесной столовой на ЗКП, - лил елей начальственный голос на сердце Глинского.
- А ну, пошли помотрим, как ты тут живёшь? Ведь ночуешь, я тебя старого служаку, знаю! Смотри, зампотылу не говори, что я был! Потом как-нибудь официально его вздрочну! Ха-ха-ха-ха-ха, - прогудел удаляющийся гулкий бас.
- Есть, таащ генерал-лейтенант! - радостно вопил Глинский, отправляя поваров проверить местонахождение зампотыла.
А зампотыл в это время изо всех сил торопил своего водителя, стремясь покинуть территорию части до того, как "Волга" с затемнёнными стёклами подлетит, сверкая бриллиантовой чернотой, к шлагбауму батальона охраны и обеспечения штаба округа.
Стоит ли продолжать? Зампотыл Глинского больше не трогал и вскользь, отечески интересовался его широкими знакомствами в штабе Дальневосточного военного округа, которые Слава приобрёл за тридцать с лишним лет безупречной службы. Наверно, в академию хотел поступить... |
