Рассказываю со слов товарища.
Был у них сержант, которого хлебом не корми,
дай только молодых построить.
Заходит как-то энтот сержант в казарму,
и сразу наезжает на дневального:
- Товарищ боец, отодвиньте тумбочку!
Ох@%... й воин отодвигает.
Радостный сержант достает носовой платок,
проводит им по плинтусу, обнаруживает пыль
и спрашивает:
- Товарищ боец! Какая есть народная поговорка
на эту тему?
- Свинья грязи найдет, товарищ сержант!..

На свинарнике сложилась нештатная ситуация. Для пополнения запасов свинины срочно требовалось умертвить здоровенного хряка. Единственный боец, который умел это делать, совсем недавно убыл в отпуск на родину. Выяснилось это, как обычно, в последний момент, и вот теперь группа заинтересованных лиц, состоящая из прапорщиков и сочувствующих им солдат срочной службы, стояла возле свинарника и бурно обсуждала возникшую проблему. Все категорически отказывались исполнять обязанности отпускника.
В самый разгар обсуждения произошло событие, вероятность которого обычно принималась равной нулю. На территории свинарника появился Сам Командир Части со свитой. Что привело отца-командира в этот благоухающий оазис, история умалчивает.
Как и положено опытному командиру он мгновенно вник в суть происходящего, после чего, как настоящий художник, несколькими яркими штрихами обрисовал умственные и организационные способности личного состава вверенной ему части вообще и отдельных ее представителей в частности. По окончании монолога над свинарником повисла зловещая тишина. Даже свиньи, видимо тоже испугавшись за свою карьеру, перестали визжать и хрюкать.
Неожиданно из состава сопровождавшей Командира группы вперед выступил прапорщик. Судя по висящей на его боку кобуре, он в данный момент являлся дежурным на каком-то важном объекте, и почему он попал в состав Его свиты было не совсем понятно.
Этот прапорщик не был каким-нибудь поджарым и жилистым героем боевика, повествующего о действиях спецназа в глубоком тылу противника. Нет, это был Настоящий Советский Прапор.
Мы, солдаты срочники, были абсолютно уверены, что большая часть прапорщиков, стоящих на вооружении Советской Армии, была выведена генетически в секретных лабораториях Министерства Обороны. По своим ТТХ они значительно превосходили остальных однополчан, особенно в области жевательных и хватательных рефлексов. Важнейшая особенность их конструкции заключалась в том, что в отличие от остальных хомо сапиенсов они большей частью состояли не из воды, а из чистого сливочного масла, о чем обычно красноречиво говорили их пышные формы. Видимо все это и делало их абсолютно непобедимыми.
- А разрешите, я его застрелю! - обратился к Командиру Прапор.
- - Кого? - растерянно спросил Командир и обвел взглядом всех присутствующих, видимо прикидывая, кто заслуживает этого в первую очередь.
- - Ну, дык, хряка! - радостно сообщил Прапорщик и полез в кобуру.
После недолгого раздумья Командир разрешил использовать ради такого дела один патрон и велел вывести жертву во двор.
После того, как данное приказание было исполнено, все на всякий случай расступились, пропустив вперед Героя. Прапор видимо имел смутные представления о конструкции вообще и об уровне броневой защиты своей жертвы в частности, так, как не долго думая, подошел к не ожидавшему такого вероломства поросенку и выстрелил ему в лоб. Пуля срекошетила и, не причинив животному никакого вреда, ушла в неведомые дали. Поросенок очень удивился. Прапор тоже. Несколько секунд они смотрели друг на друга не моргающими глазами. В этот момент благодаря своей позе, комплекции и безумному стеклянному взгляду, они оба были похожи на борцов суммоистов перед схваткой.
Первым заорал хряк и ринулся в атаку на своего мучителя. Заорав вслед за поросенком, Прапор начал самый сложный вид боевых действий - отступление. Отступал он решительно и бесстрашно, сметая на своем пути мелкие и легкие предметы и виртуозно огибая тяжелые и крепкие.
Силы постепенно стали оставлять преследуемого, и он решился на отчаянный шаг. Прапор подбежал к деревянному забору, подпрыгнул и, ухватившись за верхний край повис над землей, поджав под себя ноги. Он бы с удовольствием подтянулся и влез наверх, но о подъеме его грушевидного тела без применения специальных механизмов нечего было и думать.
Подбежав к забору, поросенок победно завизжал и какое-то время пытался укусить незадачливого 'куска' за ногу, но тот отчаянно лягался и квалифицированно матерился. В результате этой 'битвы гигантов' хряку все же удалось укусить храброго воина за сапог и оторвать каблук. Видимо, оставшись довольным таким исходом боя, поросенок победно хрюкнул и направился в сторону свинарника, сняв тем самым блокаду с несчастного Прапора.
Все наблюдавшие за этой душераздирающей сценой, задыхаясь и согнувшись пополам от смеха, прилагали огромные усилия, чтобы не упасть на не очень чистую поверхность двора свинарника.
Через некоторое время, немного придя в себя, Командир вытер слезы, и, перейдя на фальцет, изрек: Хрен с ним, пусть живет! - после чего махнул рукой сопровождавшим его лицам, и вся процессия медленно удалилась.
Оставшиеся не поняли, к кому относились последние слова Командира, поэтому Прапора решили тоже пока не убивать.
Никто из участвовавших в описанном эпизоде животных, включая Прапорщика, не пострадал.

Первичная фашисткая организация

История в русле дискуссии о замполитах, и посвящена, в частности, уже упомянутому мной легендарному "штабс-капитану Мудилкину".

Этот неудержимый, как вихрь, в своих стремлениях и дерзаниях, деятель, был прислан к нам в ОРБ из какого-то десантного полка.
Старый замполит был отправлен на "заслуженный отдых" в Союз, как говорили, после того, как был застигнут в момент сеанса "русско-чешской дружбы" командиром. Т.е., в момент вступания в неуставные взаимоотношения с председательницой местного комитета Общества чешско-российской дружбы по имени Яна.
Ничего такая была Яна, немало теплых и восторженных слов было сказано о ней в солдатской курилке, но рассказ не о том...

Ну, дык, вот. Мудилкин был из разряда гиперактивных детей...
Без дела ему было тяжело...
И дела были... Еще какие! Одним из них было раскрытие им первичной фашисткой ячейки и последующая ее ликвидация... Ночь длинных ножей в во взводе материального обеспечения...

Казарма наша была в старинном чешском замке, в котором, во времена войны была, соответсвенно, немецкая казарама (преемственность, хе-хе).
Ну, конечно, находились всякие "реликвии". Одной из таких реликвий было донышко тарелки с важным немецким орлом и мутной надписью готическим шрифтом.
Откопали его дедушки, вяло ковыраясь на земле в зачет дембельского аккорда. Донышко это проциркулировало некоторое время и исчезло из поля зрения. Как оказалось - не навсегда...

В воскресной утро, когда личный состав, посмотрев любимую передачу про аэробику, вяло циркулировал по маршруту плац-курилка-казарма, дежурный по батальону огласил всеобщий сбор в актовом зале. С недоумением туда потянулся личный состав...

Со сцены зловеще смотрел в зал сосредоточеный и какой-то воодушевленный, штабс-капитан. Рядом рыдал, путаясь в соплях, боец из взода матобеспечения, несчастное и забитое существо, украйнский сельский хлопчик по фамилии Тростень.

Когда личный состав уселся, Мудилкин торжественно и медленно, голосом Левитана, произнес:
- В батальоне обнаружена фашисткая организация...
Вздох удивления и восторга пронесся по залу... Мудилкин наслаждался паузой... Затем медлено воздел фашистское донышко...
Далее, в течении примерно часа он рассказывал о фашизме вообще, о его звериной сущности, а также об его прислужниках - украинских-националистах, самым ярым и опасным представителем которых был их лидер, рядовой Тростень...
Оказалось, что во время очередного налета на расположения "мазутов", он обнаружил это донышко под подушкой у лидера местных украинских националистов.
Тростинь, по умственному развитию находящийся примерно на одном уровне с африканским папуасом, страшно это донышко полюбил.
Он хотел его (как потом выяснилось) повезти "до дому", и "показаты тату, маты та друзям". Типа такой себе экзотический трофей доблестного гуцула.

Тростень рыдал на сцене, а Мудилкин толкал речугу и клеймил не хуже политрука Клочкова. Потом торжественно разбил немецко-фашисткое донышко специально принесенным из ВМО молотком.
Мне было сначало смешно, а потом просто стало жалко беднягу Тростеня - он рыдал, как белуга, что-то несвязно бормотал - так запугал его наш антифашист...

Но все кончилось хорошо... Мудилкин сублимировал, и ему ненадолго полегчало, Тростиня не отправили на гауптическую вахту (правда, во взводе он имел беседу с коллегами по поводу наглой фашисткой провокации - срыва воскресной расслабухи), а сам герой получил новое звание - иначе, как "штанадртенфюрер Тростень" его уже никто не называл...

Как известно, в армии действуют свои законы. Более того, даже многие законы природы приобретают там самые неожиданные формы. Так известный всем с начальной школы закон круговорота воды и других веществ в природе в армейской среде преобразуется в круговорот вещей в казарме.
Случается обычно это в тех случаях, когда кто-либо из бойцов прое: теряет, в общем, какую-нибудь трудно восстановимую деталь своего обмундирования. Дабы не огрести от отцов-командиров за нарушение формы одежды, ему приходится позаимствовать утраченную деталь у кого-то из сослуживцев. Тот, на кого падает выбор, в свою очередь оказывается в таком же положении. Таким образом 'эстафета' передается до тех пор, пока после очередной воспитательной работы, проводимой кем-либо из начальства мастного значения с несущим в данный момент 'эстафетную палочку' с обязательным указанием на имеющиеся умственные и физические недостатки бойца, несчастному не выдают вожделенный элемент обмундирования.
Однажды, в строгом соответствии с вышеописанным законом, у нас в роте начался круговорот хлястиков от шинели. Шинели в ту пору были в принципе одного цвета, но очень разных оттенков - от серого до почти рыжего.
И вот, в самый разгар хлястиковой войны сидим мы с однополчанами в курилке и со свойственной военным основательностью втягиваем в себя 'дым отечества'. К нам решает присоединиться еще один сослуживец, достойный сын одной из солнечных республик Союза, для чего он и проходит в дальний угол помещения. На короткое время он оказывается обращенным к некоторым своим товарищам спиной. Нашему взору предстает весьма спорное дизайнерское решение с точки зрения целостности цветовой гаммы: на абсолютно рыжей шинели красуется абсолютно серый хлястик. Видимо сын степей стырил его ночью на ощупь.
На мой резонный вопрос - Урюков, ты у кого хлястик сп?здил?- хитрый воин востока склонил голову на бок, прищурился и задал встречный вопрос:
- Ти как узналь?
Он, видимо, так и не понял, над чем мы так долго ржали, подражая молодым жеребцам и медленно сползая на пол.

Перед тем, как оказаться в 'боевой' (ну не могу я вспоминая нашу часть писать применительно к ней слово 'боевая' без кавычек) части, ваш покорный слуга имел счастье пройти полугодовой курс в 'учебке' и получить там военную специальность с загадочным и никому не интересным номером.
Как известно, учебку от 'боевых' частей отличает в первую очередь то, что весь рядовой состав в них состоит из, как бы это помягче сказать, бойцов молодых, а потому не опытных. Одним из следствий данного факта являются постоянно стертые до невозможности ноги и, как результат, снижение боеготовности вплоть до полного ее отсутствия. У одних ноги временно заживают, у других стираются заново, так что около трети личного состава перманентно хромает, ковыляет и волочит за собой свои нижние конечности. Усугублялось это безобразие еще и тем, что даже не считая ежедневных кроссов и частых маршбросков бегать приходилось по всякому поводу и при полном отсутствии всяких поводов. Все это называлось у нас 'тараканьими бегами' и до самого окончания 'учебки' было фактором, наиболее сильно отравлявшим жизнь. Сейчас я думаю, что бегать нас заставляли потому, что передвигаясь шагом, мы представляли больно уж жалкое зрелище. Более всего мы в этом случае походили на подразделение, сильно потрепанное в боях на передовой и в данный момент в полном составе следующее в ближайший госпиталь.
Но и этого отцам командирам казалось мало для полного нашего истребления, и они довольно часто устраивали для нас бег в противогазах.
Мы же со своей стороны считали подобную форму глумления над нашими организмами чрезмерно извращенной и всячески пытались облегчить собственную участь. Для этого путем проб и ошибок было выработано два наиболее работоспособных метода. Первый заключался в том, что из маски противогаза удалялась переговорная мембрана (в используемых у нас моделях таковые имелись). Мембрана сверху защищена металлической накладкой с прорезями, так что ее отсутствие визуально обнаружить очень сложно, однако воздух под маску поступает беспрепятственно. Второй метод был менее радикальным, но при этом не менее эффективным. Заключался он в том, что перед 'пробежкой' необходимо между маской и собственной щекой поместить посторонний предмет, в результате чего под маской образовывалась щель, через которую также беспрепятственно поступал живительный воздух. В качестве такого предмета обычно использовался пустой (чтоб не гремело) спичечный коробок. Большинство моих однополчан разделилось на две группы, состоящие из приверженцев соответственно первого или второго метода. Мне больше нравился второй способ борьбы за выживание, он и был поставлен мной на вооружение.
Однажды ротный построил нас в расположении, как обычно в доходчивой форме, но не вдаваясь в подробности обрисовал наши умственные, а также физические способности, усомнился в традиционности нашей половой ориентации, в общем все было обыденно и не предвещало никаких неожиданностей. Закончив свою пламенную речь, отец командир перешел к главному:
- Так, б?ядь, косые, хромые, п?здоватые - два шага вперед!
Наименее боеспособная часть нашей роты проковыляла означенные два шага. Все замерли в ожидании. Я волею судеб оказался среди тех, кто остался на месте и теперь вместе с товарищами по несчастью ждал сурового, но справедливого приговора. Вообще подобное вступление могло означать только одно. А именно, что нас ожидает не просто кросс, а какое то другое действо, производимое с особым цинизмом.
- Так, б?ядь, все чмошники и уроды - в распоряжение прапорщика ??????, ковырять говно в свинарнике!
Данное обращение относилось к не без труда преодолевшим расстояние в два шага бойцам.
- А вы х?ли встали? Быстро в оружейку получать противогазы и чтобы через две минуты я вас всех наблюдал построившимися на улице. Если кто не успеет - всю ночь будем тренироваться. За это время можно стадо мамонтов без подставки вы?бать!
По поводу мамонтов, это была дежурная фраза ротного, но каждый раз, когда он произносил ее, я в красках представлял себе сего офицера за означенным занятием, оценивая, на сколько наличие подставки могло бы ускорить данный процесс. Однако в этот раз задумываться было некогда, поскольку перспектива тренироваться всю ночь не сильно радовала.
Построив нас внизу, объяснив нам еще раз, что мы собой в действительности представляем, ротный между делом упомянул о неминуемо приближающемся времени 'Ч'. На наши просьбы уточнить, что это такое, он сначала сообщил нам, что это - самая большая ВОЕННАЯ ТАЙНА, но тут же раскрыл нам ее, поведав, что время 'Ч' - это момент, когда яйца наступающего зависают над окопом противника, и тут же скомандовал:
- Газы!
Убедившись, что все натянули себе на голову противогазы и своей внешностью приблизились к армейскому идеалу в смысле единообразия, командир повернул нас направо и направил бегом к неведомой нам пока цели.
Я как обычно засунул под маску коробок, то же сделали и другие приверженцы данного метода борьбы за кислород. Те же у кого отсутствовали переговорные мембраны также чувствовали себя относительно уверенно.
Неожиданность поджидала нас в конечной точке нашего маршрута. Посреди поля стояла большая палатка, и ротный нас всех без остановки направил в нее. Как только последний боец оказался внутри, в палатку влетел какой то предмет, и полог палатки наглухо закрылся. Мы не сразу сообразили, что этим предметом является шашка со слезоточивым газом.
Хотя я и не заметил, что над чем зависло в тот момент, но всем без подсказок сразу стало ясно, что это и есть время 'Ч'. Хотя, будь моя воля, я подобрал бы для обозначения сего момента какую-нибудь другую, более выразительную букву.
Те, кто поместил под маску коробок мгновенно удалили его, восстановив герметичность конструкции и находились в относительной безопасности. К этим счастливчикам относился и я.
Положение же приверженцев более радикального метода борьбы с противогазами оказалось просто безвыходным. В первые несколько секунд они тщетно пытались зажать руками предусмотренное под мембрану отверстие и задержать дыхание. Вы когда-нибудь пробовали задержать дыхание сразу после длительного бега?
В общем очень скоро сметая все на своем пути из палатки на свежий воздух вырвалось несколько десятков бойцов. В момент прорыва они выглядели так, как в моем представлении должно было выглядеть пресловутое стадо мамонтов, спасающееся от нашего проказника ротного.
К счастью серьезно никто не пострадал, если не считать п?здюлей, полученных от ротного.
После этого случая все пользовались только одним методом дыхания минуя фильтр - с помощью коробка.