История, докладываю сразу, не моя. Взята отсюда: http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1488&n=81
От себя лишь добавлю: как прекрасно, что у человечества есть история... Иначе, как бы мы оставались людьми?
Чудны дела твои, Господи!

Собака с крейсера «Варяг»

Столетие подвига моряков крейсера «Варяг», скромно отмеченное в России 9 февраля этого года, оживило в моей памяти одну случайную встречу почти полувековой давности.
Морозно-солнечный февральский день 1956 года. Воинский зал ожидания на железнодорожном вокзале в Туле. Наша семья перебиралась к новому месту службы отца — в древний город Козельск, где дислоцировалась Гвардейская Перекопская мотострелковая дивизия. Родители отлучились в город за покупками, а я, десятилетний мальчишка, оставлен сторожить чемоданы...
Рядом со мной на деревянный диван опустился сухонький старичок в дубленом полушубке. С ним небольшой чемоданчик. Меня поразило, что на голове у старика вместо положенной по сезону шапки — бескозырка с гвардейскими (георгиевскими) лентами и надписью золотыми буквами: «ВАРЯГЪ». Когда сосед снял полушубок (в зале было тепло), моему взору явилась матросская форма, украшенная двумя наградами. Одну из них я сразу же распознал (все же офицерский сын) — медаль «За отвагу». Для детей послевоенного поколения, особенно тех, кто рос в гарнизонах, эта награда не была редкостью: ее имели многие, прошедшие войну. Но рядом с медалью «За отвагу» на форменке у старика красовался георгиевский крест, и это поразило меня еще больше, чем его бескозырка. Я сразу же забыл и про охраняемые мною чемоданы, и про родителей.
Заметив мой интерес, старик обратился ко мне:
— Ну, давай знакомиться. Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Почему ты здесь один?
Выслушав мои объяснения, сказал:
— Оказывается, мы с тобой тезки. Меня зовут Петр... (отчество я не запомнил). Я моряк с крейсера «Варяг». Слышал о таком?
Кто же из мальчишек не знал про «Варяг»! Я и кино видел — после войны на экраны вышел художественный фильм о подвиге «Варяга» с Борисом Ливановым в роли капитана I-го ранга В. Ф. Руднева; этот фильм часто «крутили» в военных гарнизонах.
— Возвращаюсь домой с могилы нашего командира, — продолжал старик. — Мы, оставшиеся в живых, собираемся там каждый год в день гибели «Варяга». Ведь Всеволод Федорович Руднев похоронен здесь, в Тульской области. Хочешь, я расскажу тебе, как чудом остался жив?
Старый моряк начал издалека — с того, как крейсер «Варяг» вышел из Порт-Артура и оказался в корейской бухте Чемульпо, как вражеская эскадра заблокировала выход в открытое море, как японский адмирал потребовал от командира «Варяга» спустить русский флаг и сдаться, как офицеры, поддержанные командой, решили принять неравный бой.
Признаться, от этого рассказа у меня теперь мало что осталось в памяти. Зато навсегда запомнился эпизод, связанный с чудесным спасением моего вокзального знакомого от неотвратимой, казалось, гибели.
На «Варяге» он служил кочегаром и потому не мог видеть, что происходило наверху. Он даже не успел узнать о принятом командиром решении затопить поврежденный в бою корабль. К этому моменту кочегар был уже без сознания, получив тяжелое ранение, лежал под слоем угля — в машинное отделение, пробив обшивку корабля, попал японский снаряд.
А тем временем команда покидала тонущий корабль, пересаживаясь на шлюпки.
— Так бы и ушел я под воду, если бы не мой песик, который жил в машинном отделении со времени нашего выхода из Порт-Артура, — продолжал свой рассказ бывший кочегар. — Он с громким лаем метался между палубой и машинным отделением, отчаянно призывая моих товарищей спасти своего хозяина. Наконец, кто-то обратил внимание на необычное поведение собаки. Потом мне говорили, как песик, словно показывая пример, начал разрывать лапами уголь, под которым я был заживо погребен. Меня откопали, вынесли на палубу и спустили в шлюпку.
— А что дальше? — нетерпеливо спросил я.
Оказалось, что всю оставшуюся в живых команду «Варяга» подняли на иностранные военные корабли, находившиеся в бухте Чемульпо. Там раненым оказали необходимую помощь. Мой знакомый попал в лазарет на французском крейсере, где его и выходили. Между прочим, французы отказались передать русских моряков в качестве военнопленных японцам, на чем те настаивали.
— А собака?..
— Не волнуйся, она не погибла. Ее тоже сняли с «Варяга», и мои товарищи уговорили французов принять пса на борт, рассказав им, что он спас жизнь моряку. А когда я встал на ноги, мы встретились вновь и вместе отправились на родину...
За разговором я и не заметил, как вернулись родители и с удивлением взирали на моего нового друга.
Увидав перед собой офицера, старик встал, вытянулся, надел лежавшую рядом бескозырку, приложил к ней правую руку и по всей форме представился.
— Ну что ты, отец, рапортуешь мне. Я ведь не военный комендант. Это я должен приветствовать героя «Варяга», — смущенно произнес мой суровый родитель, обнимая старика за плечи.
Они о чем-то еще говорили некоторое время, пока голос из громкоговорителя не объявил о посадке на московский поезд. Георгиевский кавалер засуетился, натянул полушубок и стал прощаться, пожелав мне, как полагается в таких случаях, «хорошо учиться и слушаться родителей». Отец проводил его до вагона.
Эта случайная встреча всегда жила в моей памяти. Я не раз подумывал о том, что надо бы попытаться установить личность встреченного мною моряка с легендарного крейсера. И только недавно собрался это сделать.
Отправился в библиотеку, заказал старые газеты и соответствующую литературу. Выяснилось, что о «Варяге» у нас вспомнили лишь в годы Великой Отечественной войны. В 1947 году восстановили поруганную и разрушенную в 1930-е могилу контр-адмирала В. Ф. Руднева близ деревни Савино в Тульской области, установили на ней чугунное надгробие, у которого с тех пор ежегодно 9 февраля собирались уцелевшие варяжцы. Имение, где легендарный командир «Варяга» провел последние годы жизни, заботясь, по мере возможностей, о местных крестьянах, его обезумевшие земляки сожгли дотла еще в начале 20-х. Семья Руднева в годы гражданской войны вынуждена была искать спасения на чужбине, во Франции. Его старший сын, Николай Всеволодович, рискнул вернуться на родину лишь после Второй мировой войны. Ему, можно сказать, повезло: он был обласкан советским режимом, неожиданно вспомнившем об исторических традициях.
В 1954 году было решено отметить полувековой юбилей подвига «Варяга». 9 февраля вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении 15 разысканных моряков крейсера «Варяг» медалью «За отвагу». Впоследствии найдутся еще около 30 остававшихся в живых варяжцев. Они тоже получат советские награды. Именно тогда, в 1954 году, медаль «За отвагу» появилась и на груди встреченного мною на вокзале в Туле бывшего кочегара с «Варяга». Просматривая список награжденных, я обнаружил в нем только одного человека по имени Петр. Им оказался Петр Егорович (Григорьевич) Поликов. Дальнейшие розыски позволили уточнить, что он действительно был на крейсере кочегаром. Кроме него других представителей этой исчезнувшей теперь флотской специальности среди оставшихся в живых варяжцев не было.
Сведения о Поликове крайне скупы. Известно, что по крайней мере с конца 20-х годов Петр Егорович проживал в городе Электрогорске Московской области, где в течение тридцати лет проработал слесарем на тепловой электростанции. К сожалению, его фотографии найти не удалось, да я и не узнал бы его спустя почти полвека. Зато мне попалось групповое фото восьми моряков с «Варяга», сделанное во время их возвращения в Россию весной 1904 года. На этом фото есть девятый персонаж — маленькая собачка или щенок. Не берусь утверждать, что это и есть спаситель кочегара Поликова (возможно, Поликов тоже есть на фото), но у меня не осталось сомнений, что именно с Петром Егоровичем свела меня судьба в феврале 1956 года в зале ожидания на железнодорожном вокзале в Туле.
Вечная память ему и всем героям крейсера «Варяг».

Белый мехари

Оберлейтенант Хайнрих Кукат с нескрываемым омерзением осматривал то безобразие, что творилось на палубе его корабля. Он проклинал тот миг, когда на него снизошло помрачение в шатре шейха Сиди Ахмада эш Шерифа. Перед глазами стояли хитрые рожи "союзничков" - сухого как пергамент иракца Джа’афара аль Аскари и толстого и вечно потного турка Нури Паши с всегда полуприщуренными поросячьими глазками.
В конце концов, он прусский офицер! Пусть временно и в попугайской форме австрийского флота!
Надо было отказаться, но чёрные как маслины глаза дочери шейха сожгли ему все мозги, чёрт побери!

Тут сделаем небольшое пояснение. Шейх Сиди - глава племён сенусси, с переменным успехом воеваших в 1916-1918 годах против генерала Лукина и его южноафриканской драгунской бригады (SAMR (South African Mounted Rifles) Brigade) в Западном Египте. Племена, не попавшие под азарт неутомимого сэра Лоуренса Аравийского, решили повоевать с англичанами, в чём их и поддержал Тройственный союз, направив на усиление пустынных воинов нескольких советников и двух "главнокомандующих" - упомянутых иракца и турка. Поддержка велась и оружием, для чего в грузовики были переделаны две лодки-минзага германской постройки типа UC II - UC-20 и UC-73, переданные по ленд-лизу флоту Австрии и получившие тактические номера U-60 и U-92 соответственно. Разместили их и другие подобные подарки в австрийском порту Пола, откуда они и выскакивали в Средиземноморье. Тот, кто был или будет в нынешней хорватской Пуле, обязательно обратите внимание на узкий вход в бухту и линию берега. Молодая тряпочная авиация при полном отсутствии средств ПВО на кораблях резвилась в то время именно на подходах к портам, и от греха подальше ПЛ предписывалось подходить к Пола в погружённом положении.

Вернёмся в июнь 1918 года. U-60 Куката с грузом карабинов Маузера в трюме - бывшем кассетном минопостановщике, к счастью для лодки изначально отсутствующем (по удивительно неудачной конструкции заградитель типа UC-II сбрасывал их себе прямо под брюхо!) урча дизелями тяжело ткнулся в поскрипывающий причал Мисрата в заливе Соллум к востоку от Триполи. Довольно неприятный, несущий мелкую пыль ветер из Сахары не располагал к излишнему торчанию на палубе, и Кукат, попрощавшись с пассажирами - советниками спустился в свою каюту. Между прочим, эту каюту до него занимал знаменитый Франц Беккер, который отличился на флоте немедленной атакой всего, что не выглядело опасным. Двадцать четыре потопленных торговца, более чем на 30 тыс. тонн и рекордный боевой поход - аж 55 суток - было за что уважать и лодку и команду.
Загрохотавшие по проходу башмаки вахтенного отвлекли Куката от раздумий. Приглашение к шейху. Ну что ж, посмотрим на шейха.

Шатёр шейха, стоящий недалеко от турецкой крепости, снаружи впечатления не произвёл, да и внутри было далеко до того, что воображение рисовало нашему старлею. Шейх оказался благообразным старичком, иракец и турок приветливо пожали руку и на приличном немецком посоветовали попробовать кофе кочевников. Круглое, тускло блестящее блюдо с кофе внесла черноглазая девушка с необыкновенным для Куката арабским лицом. "Дочь шейха" - шепнул толстенький турок, выразительно причмокнув и зажмурившись совершенно необычным образом.
"... и в благодарность за помощь нашего брата императора Вильгельма, я прошу Вас доставить ему подарок - самое дорогое, что есть у меня...". Вот тут арабский кофе и восточные фантазии и сыграли с Хайнрихом злую шутку, ибо он как раз смотрел на дочь шейха и в его несчастной лейтенантской голове пряно-разноцветным каскадом взорвались фантазии - красавица-дочь... на моей лодке.. мостик, звёздное небо посреди моря... фроляйн, не споткнитесь, вашу руку... ах... медальный профиль командира на фоне фосфоресцирующей волны...
"Доставить императору ваш подарок - большая честь для меня!"

Подарок, мерзко воняющий снежно-белый верблюд, орал диким голосом на причале уже через час. Команда, все 25 человек, сгрудились на баке и, вытаращив глаза, наблюдала, как в трюм люди в бурнусах закидывают какие-то колючки и траву, связанные в тюки - как ничего более не пояснив, сказал командир - корм для верблюда. Вон для того что ли? Зачем в трюм-то?
Зачем, это разъяснил боцман, выползший из каюты командира. Да, да, вы правильно поняли, остолопы! Именно - верблюд поплывет с нами. Да на палубе! Да, доннерветтер, снаружи. Нет, не утонет, крепите его так, чтобы его башка была выше рубки, если пойдём под перископом, пусть торчит снаружи. И бегом!

Тяжёлое июньское солнце бросило последний луч на лодку, отдающую швартовы, на крепко принайтовленного на палубе белого мехари, на мрачного, как Иблис командира на мостике, и резко воткнувшись в горизонт, без усилий проплавило его и скрылось.
Верблюд бросил тоскливый взгляд на родной берег, повернул голову в сторону командира и пробормотав "вот сволочи, фашисты..." длинно спюнул в море. "Сам дурак!" - в ответ буркнул Кукат и полез внутрь.
Благополучно пройдя море, лодка подходила к Поле, и по регламенту приготовилась к очередному погружению. Мехари взвыл как пароходная сирена - за время перехода ему пришлось дважды гордо рассекать вместе с перископом море у самого горла. Знаете, как страшно, а вдруг палуба ещё ниже уйдёт?

Ранним утром рыбаки Полы как обычно высыпали на своих лодочках с сетями из бухты, лёгкий туман струился над водой, и тут оно, чудовище, и появилось - над водой возвышалась невероятно ревущая голова, огромное туловище угадывалось под водой, и оно шло прямо на них! Собственно, этот день можно считать днём рождения хорватской школы спортивной гребли. Как они гребли, как гребли!
Чуть позднее мэр города самолично заявился на базу и объяснил, что не гарантирует безопасности союзникам-немцам, если они ещё раз отмочат нечто подобное. А чуть позднее пришла и телеграмма из императорской канцелярии, смысл которой был - "сами, мудаки, припёрли, сами с вашим верблюдом и разбирайтесь".
***
Напоследок остались мелочи.
Верблюд, как пишут, единственное животное, не умеющее плавать.
Сенусси, поставившие на сюзерена-Турцию, проиграли войну. В одном источнике говорится, что верблюдов было три, и одного везла лодка U-92, но это, скорее всего, сказки. Известно, что белый мехари стал талисманом базы в Поле. Но три вонючих талисмана - это, согласитесь, перебор. Даже на базе подплава, где воздух и так не озонирован.
История с подводным верблюдоносцем вошла и в беллетристику в книге Джона Биггинза "Моряк Австрии", как одно из приключений его персонажа - Оттокара Эугена Прохазки, и в солидный исторический труд А. Микельсена "Подводная война 1914—1918".
Трофейная UC-20 (U-60) разобрана в Престоне в 1920 году на металл.

МАТРОССКИЕ СЮЖЕТЫ.

По горячему...
Легенда - так легенда!
Правда, у этой легенды тысячи полторы свидетелей. Да ещё где-то в архивах пылится штатно-должностная книга с фамилиями героев первого сюжета.
И ещё. Чтобы совсем туману нагнать или пургу пустить, как сейчас говорят.
С одним из героев в одно время "мотал" срочную, наверное, один из самых знаменитых ныне живущих путешественников России Виталий Сундаков. А может быть, и в одном подразделении. Никак с ним не познакомлюсь. Он 320 дней в году проводит в экспедициях. В его упоминаниях о службе на "Минске" ни разу не звучали нотки о бесцельно прожитых годах. Но это так, к слову...

СОВЕРШЕННО АПОЛИТИЧНАЯ КОМАНДА.

Служили на "Минске" два военных моряка, фамилии которых не следовало бы поминать всуе. Старшина 1 статьи служил в БЧ-6, а старший матрос - в службе снабжения.
Для провинившихся за сутки и записанных в журнале дежурного по крейсеру была придумана изощрённая форма наказания, не отмеченная в статьях Дисциплинарного устава. Во время святого "адмиральского" часа нерадивые воины занимались строевой подготовкой на полётной палубе.
И вот однажды умы и сердца экипажа потрясла команда по всем линям корабельной трансляции, которая не оставила кровавого следа в истории только потому, что по календарю был 1980-й, а не 1937-й год.
Может быть, дежурный и сообразил бы и что-то придумал. Но команду поручили озвучить мичману, дежурному по низам. А на хрена ему думать?! Трясти надо! Он тупо, по написанному, зачитал список:
- Слабо успевающим в строевой подготовке матросам Иванову, Петрову, Сидорову, Пупкину, старшему матросу Марксу, старшине 1 статьи Ленину,- построиться на полётной палубе!
Что было потом - рассказывать?
НачПО икал до перевода на вышестоящую должность. А моряки были благодарны мичману. До прихода нового НачПО строевые занятия во время "адмиральского часа" больше не проводились.

А потом на "Минске" был пожар. Начали гореть каюты, а затем полыхало в течение часов семи так, что думали, пока всё не сгорит - не остановится. Но справились. Жертв не было, пострадавшие были. Доложили по всем линиям, вплоть до Москвы.
Помощник флагмеха эскадры проводил обход залитых корабельных помещений. На пятой палубе в нежилой мичманской каюте он вдруг обнаруживает на койке второго яруса бесчувственное матросское тело. Приплыли... Во время прощупывания пульса тело ожило, соскочило с койки, ухнув по грудь в ледяную воду, и, увидев погоны капитана 2 ранга в химкомплекте, заорало: "Старший матрос Маркс!" Помфлагмеха, конечно, ошалел. Он не знал, что Марксов служить на Флот призывают. Подумал: ничего страшного, в "психушке" вылечат. Главное, что живой!
Он нашёл "Маркса", который, потеряв сознание, погрузился в воду, и отнёс в медблок.
- Доктора, принимайте Маркса! Хорошо хоть не Наполеон! С Марксами мы уж как-нибудь на политзанятих справимся.
Оказалось, Маркс проспал весь пожар, и понятия не имел, что произошло на крейсере. В какой-то мере надышался.
Героического помфлагмеха, руководившего непосредственно аварийными партиями в очаге пожара, строго наказали. Его шутка была высоко оценена в политотделе.

НЕТОЧНЫЙ ДОКЛАД.

Помощник вахтенного офицера на правом трапе изнывал от безделия в ожидании скорой смены в двадцать три часа. Его сомнамбулическое существование разрушил своим криком командир вахтенного поста:
- Та-а-щ! Плывёт! К нам - плывёт!!!
- Орать-то зачем? Вызывай вахтенных на концах.
- Да нет, вы не поняли! Человек плывёт!
Ошалевшим взорам ошалевших присутствующих на правом трапе предстала сюрреалистическая картина: разрезая молодой салообразный лёд, со стороны носа по направлению к трапу плыл саженками матрос в шинели и шапке.
Успокою. Всё обошлось. Просто в темноте, изучая устройство корабля, матрос пролезал под носовым краном и неожиданно для самого себя ухнул в ледяную воду с десятиметровой высоты. Он оказался в живых дважды. Место его падения находилось всего в метре от проставки.*
__________________________________________________________________________
* - проставка - понтон, игравший роль плавпричала для приёма к крейсеру плавсредств.

МАТРОССКАЯ СМЕКАЛКА.

Проводящий обход в ночное время дежурный по крейсеру Кондратьев остолбенел от увиденного зрелища. Из поперечного коридора третьей палубы прямо на него выходил старшина 1 статьи с повязкой дозорного по живучести. В одной руке, как заправский официант, он нёс поднос с жареной картошкой, а в другой - бутылку спирта.
- Стоять! Ко мне!
- А я и иду к вам в рубку дежурного со всем этим. Прохожу я это, значит, мимо вентиляторного отделения и чувствую: что-то здесь нечисто, - не выказав никакого беспокойства доложил старшина. - Резко открываю я, значит, дверь и случайно вот наталкиваюсь на всё это.
- Маме своей мозги будешь пудрить! Фамилия!.. Кто начальник!..
- Ах, так! Не верите?! Ну, теперь я мимо всех подобных безобразий так и буду проходить безучастно! Как все...

ПОКАЗНЫЕ ПОЛИТЗАНЯТИЯ.

На четвёртом курсе мы изучали науку под названием "Партийно-политическая работа". Капитан первого ранга Коптев, входя в транс, объяснял нам насколько важен этот курс, и мы сами в этом убедимся, как только увидим настоящие политзанятия на крейсере.
И вот наш класс прибывает на крейсер управления "Жданов".
Уставший старший лейтенант что-то бубнит по бумажке борящимся со сном бойцам. Тема: "Буржуазно-демократическая революция 1905-1907 гг." Посередине кубрика барбет артиллерийского погреба, монотонный звук вытяжной вентиляции убаюкает кого захочешь. Наше присутствие, а в особенности наличие капитана 1 ранга, напрягает как руководителя, так и личный состав.
И вот руководитель решил внести свежую струю, отойдя от скучного сценария.
- Матрос Иванов! Что вы знаете об этих событиях?
- Ничего, товарищ старший лейтенант!
- Вы смотрели вчера на палубе фильм "Броненосец Потёмкин"?
- Так точно!
- Ну, может быть, вам там что-то понравилось и запомнилось?
- Так точно!
- Что именно?
- Как офицеров за борт бросали.

Рапорт.

На втором курсе наша рота помещалась на первом этаже спального корпуса и надо сказать, это было не самое лучшее расположение, так как на этом же этаже была рубка дежурного по факультету, а на втором этаже кабинеты начальника факультета и его замов.
На последнем этаже жили пятикурсники, что тоже не супер. «Молодой, поднимись, мусор вынеси, приборку зашурши в гальюне и т.п.»
Это вступление, для того, чтобы понять обстановку.
Стоишь дневальным, только и делаешь, что прикладываешь лапу к уху.
То дежурный пройдет, то зам по политчасти или еще какой-нибудь офицер. Все время в напряге, чтобы не сняли с дневальства.
А если пройти через спальное помещение роты, то попадаешь на черную лестницу. Она, правда, только называется «черная», а так рота пройдет в колону по три.
В негласные, неуставные обязанности нашей дежурной службы входило предупреждать "пятаков" о появлении всякого рода проверяющих.
Как только кто-то из них появлялся у нас в роте, подсменный дневальный бежал по черной лестнице в роту пятого курса, по пути предупреждая обитателей следующих этажей о визите незваного гостя.
Был у нас один совершенно потрясающий офицер - заместитель начальника факультета по строевой части, некто капитан 2 ранга Богомолов по кличке «Пух».
Любимое занятие его было заглядывать во всякие темные углы и выискивать там пух. И если находил, то радости его не было предела. Дежурная служба слетала с дежурства мгновенно с перспективой повторить дежурства раз пять в качестве нарядов вне очереди, плюс минимум полчаса нудных нотаций.
Если он не находил этого самого пуха, то расстраивался, как сиротка голодный, у которого отняли корочку хлебушка.
Короче. Входит в роту Пух, и не отреагировав на вопль дневального «Смирно!», прямиком устремляется к черной лестнице.
Я, бросив пост - дежурный по роте сопровождает Пуха - лечу по парадной лестнице наверх сообщить старшим товарищам о несанкционированном визите.
Дежурный по роте пятого курса спокойно принимает информацию и идет к двери, которая выходит на черную лестницу.
Я задержался посмотреть, что будет.
Дежурный тем временем становится на колени, распахивает закрытую дверь и орет: «Смирно! Товарищ капитан 2 ранга, 15 рота первого факультета находится на занятиях! Во время моего дежурства никаких происшествий не случилось. Дежурный по роте мичман Такой-то!»
С той стороны двери, тоже на коленях, стоял капитан 2 ранга Пух, приложив руку к головному убору.
Выслушав рапорт, скомандовал «Вольно» и на коленях же пополз в помещение роты.
Дежурный, как положено, уступил дорогу старшему начальнику, стоя на коленях.
И тут до Пуха дошла вся нелепость ситуации.
Он встал, отряхнул штаны и рванул на выход. А я бегом по лестнице на свое место.
Как оказалось, Пух стоя на коленях, подсматривал, что творится в роте пятого курса в замочную скважину.

Возвращаясь к постам в обсуждениях:
ЦЫПЛЯТ ПО ОСЕНИ СЧИТАЮТ
«Быть может, те мгновенья, что я провел в стенах твоих, я отнимал у вдохновенья, а чем ты заменила их?» - обратила на себя внимание и удивила ранее не замеченная шутливая эпиграмма на одной из фотостраниц ротного альбома.
...Он бросался в глаза сразу. Морской пехотинец в ладно подогнанной форме с лихо заломленным на бок черным беретом. Абитуриент роты «нового набора», сформированной из военнослужащих. Звон его набоек привлекал не только разношерстную абитуру, но и не уехавших в отпуск курсантов- второкурсников. Завалившие летнюю сессию «академики», глядя вслед невысокому морпеху, с презрением бросали: «Сапог!» Знали уже «философы» о противоречии ФОРМЫ и СОДЕРЖАНИЯ, на практике применяли законы диалектики.
Когда закончились вступительные экзамены, Леонид, так звали морпеха, оказался в одном строю с нами, наголо остриженными недавними десятиклассниками. На всех одинаковая темно-синяя роба с грубыми «гадами», башмаками на период курса молодого матроса. Только оставленная на головах бывших военнослужащих растительность чуть отличала их от основной массы. Обладатели этих «коротких и аккуратных» причесок до принятия присяги и стали нашими первыми младшими командирами, от которых «без вины виноватые» должны были набираться воинских премудростей. «Главное, мужики, - в первые дни обучения интриговали познаниями отдельные из них, - учите уставы». Но внимали лопоухие «гадкие утята» подобным глупостям не долго, пока учеба настоящая не началась. Она-то и расставила все по местам - трудно было «ветеранам» оставаться в авторитете, забыв азы даже школьной науки.
Примерно к середине первого курса в училище, которое по старой традиции кроме как «Системой» никто не называл, сдали в эксплуатацию плавательный бассейн. Впустили однажды и наш взвод, по-учебному класс, под его своды. Лепота... Преподаватель, глянув на восторженные лица первокурсников, позволил немного побалагурить. Дарованные минуты свободы поняты были одинаково - полезли на вышку. И хоть пугала иллюзия высоты, созданная прозрачностью вод бассейна, один за другим стали прыгать вниз. Кто мастерски кульбитом, кто просто «головкой», а кто и позорным «солдатиком». Визжим, балуемся.
- Чего смотришь? Ныряй!- шутливо столкнули с вышки и боязливо озирающегося Леонида.
- Помогите... Спасите..., - сквозь визги первогодков сумел расслышать бдительный преподаватель. Увидев перекошенное ужасом лицо бедолаги, периодически всплывающего на поверхность, он с трудом вытащил Леху из бассейна. Оказалось, что наш щеголеватый сокурсник, все помнили, как красиво смотрелась на нем морпеховская форма, не умеет плавать.
- Зачем на вышку-то полез? - спрашивали «утопленника» удивленные одноклассники.
- Любопытно было,- отвечали посиневшие губы.
С тех пор, получив от грубоватых товарищей кличку «ЛЕПА», проходил он курс обучения плаванию на мелководье.
Подсмеиваться над Лешкой стали чуть больше после летней практики в полку морской пехоты, где на одном из занятий отрабатывали развертывание взвода в бою. Для создания имитации боевых условий руководивший этим безобразием морпеховский капитан доверил бывшим военнослужащим по взрывпакету. Бежим мы в атаку по полю, развертываемся. Трещат холостые автоматные очереди. То тут, то там хлопают взрывы. Поджег и Леха свой взрывпакет и, поддерживая раскатистое «Ура!», продолжил штурмовать назначенные рубежи - «граната» ведь в сжатой ладони!..
- Где же ты, бедняга, служил? - чертыхался чуть позже бывалый офицер, бинтуя поврежденную разрывом «гранаты» Лепину руку.
- В пехоте... морской, - прошептали искаженные гримасой боли губы.
К пятому курсу появились у Леши другие проблемы. Не без его участия поступили в училище родные братья-двойняшки. Весь последний год обучения бегал он по кафедрам, улаживая дела не блиставших в учебе братишек. А наблюдающие за его суетой однокурсники весело посмеивались - зарождается новая морская династия... «лепиков»!
Думаете, к чему все эти воспоминания? Захотелось посмеяться над безобидным парнем и его братьями? Отнюдь.
Прошло время. Много времени. Где те пересмешники, служаки и отличники учебы когда-то с издевкой наблюдавшие за Леонидом и его братьями? Почти все уже без погон. Есть ученые и бизнесмены, чиновники и инженеры. Но кто их знает, что о них слышно? Суетятся в своей новой, гражданской жизни. Выживают.
А братья? Сейчас это живущие в Калининграде известные художники маринисты, чьи картины можно увидеть не только в лучших выставочных залах Прибалтики и Северной Пальмиры. Персональные выставки братьев Левковых устраивались в Великобритании, Нидерландах, Дании, Бельгии, Германии, Польше, Швеции и Финляндии.
Сложилась у них и служба в ВМФ. На погонах у всех по три крупных звезды. Чем не основа для крепкой династии?
На одной из встреч выпускников спрашиваю Леху: «Как же ты сподобился картины малевать? За все время учебы ни одного ведь боевого листка, ни одной стенгазеты не оформил! Никто даже и догадываться не мог, что не только карандаш, кисть в руках держать умеешь».
«А я и не умел,- отвечает, - просто вышел как-то на песчаный балтийский пляж, такая красота! Захотелось все это зарисовать, зафиксировать и получилось...»
Так что это - Всевышний отблагодарил поздним талантом за смиренно перенесенные в годы учебы насмешки?
Такая вот поучительная история на тему «цыплят по осени считают», загадочная и удивительная... Почему загадочная? А каким образом в курсантском альбоме рядом с фотографией Леонида появилась та эпиграмма, смысл которой стал понятен только сейчас, через многие годы?