Волшебная сила искусства.

Самое начало восьмидесятых. Славная осень. Здоровый, ядреный (ну, не совсем еще) пятнадцатилетний оболтус (я) околачивается у своего подьезда. Подьезжает, как мне в детстве обьясняли, самая быстрая в мире машина - военный "козел". Оттуда выскакивают два солдатика , наш сосед прапорщик Шевчук и бережно достают укрытое шинелью тело.
Тоже сосед и лучший друг отца, капитан Алипченко... В тот момент я ясно понял, какое выражение лица должно быть у того, о ком пишут ,что он "смертию смерть поправ". Это было нечто среднее между покоем, достоинством и выражением "нако-ся, выкуси". Сейчас для этого достаточно показать недоброжелателям средний палец , но тогда этого жеста еще не знали. В голове у меня услужливо закрутилось утесовское "А он лежал,шинелкою покрытый ..." и еще какая-то хренотень.
Тем временем очень осторожно капитанское тело понесли в дом. И тут меня пробило - да это же Шекспир ! Финал "Гамлета" ! И громко, вслух, я процитировал :

-Пусть Гамлета к помосту отнесут,
Как воина, четыре капитана.

При слове "капитан" тело задергалось. Лицо его изменило выражение на беспокойное, но ненадолго. И тут прапорщик Шевчук, кряхтя, произнес : " Не капитан. Майор . Он теперь майор Алипченко. Отцу скажешь, что в восемь ждем. "

БРИТАНСКАЯ ЭНЦИКЛОПУДИЯ

- Учебник, - возвестил шеф, - есть высшая форма методической работы. И мы, коллеги, должны...
Новый начальник кафедры обладал бесценным для любого военного педагога качеством - громким и необыкновенно противным по тембру голосом, который как бы ввинчивался в уши. Густой бас у шефа парадоксально сочетался с общей плюгавостью экстерьера, громадная лысина, подобно пустыне, безжалостно наступала на чахлые остатки прически. Выступая, шеф имел обыкновение топтаться на трибуне, переминаясь с ноги на ногу, как хмурая дрессированная обезьяна. Трибуна, вероятно, помнившая еще бои с буржуазной лженаукой кибернетикой и разгром безродных космополитов, равнодушно скрипела. Иногда казалось, что скрипящие звуки издают не старые доски, а сочленения полковничьего организма.
Справа на шефа благодушно взирал со стены отец русской авиации Жуковский в окладистой бороде, а слева хмурился, опираясь на карту с красными и синими стрелами, маршал Жуков. Портрет политически нейтрального Жуковского был очень старым, в тусклой золоченой раме, а вот Георгий Константинович появился недавно. Раньше на этом месте висел портрет дорогого Леонида Ильича в белом маршальском мундире, потом его сменил Юрий Владимирович с профессиональной улыбкой, потом... потом, собственно, никого не было. Константина Устиновича отпечатать не успели, а Михаила Сергеевича наш тогдашний шеф терпеть не мог, поэтому в "Военной книге" и был приобретен портрет прославленного маршала. Художник при его написании, вероятно, вдохновлялся просмотром фильма "Освобождение", поэтому фактически имел место портрет актера Ульянова в маршальском мундире.
- ... Должны, - продолжал излагать шеф, - усилить это направление работы, которое в последнее время несколько э-э-э... упустили. Пожалуй, начнем с...
Начальники циклов дружно опустили глаза, внимательно разглядывая крышки аудиторных столов, густо разрисованные шкодливыми студентами. На моем столе, например, был изображен здоровенный выключатель с подписью: "Кнопка выключения препода. Нажимать лбом", а снизу кто-то приписал: "От поганой лекции пропадет эрекция!"
Начальники циклов, отпетые и бескомпромиссные безбожники, казалось, про себя возносили моление о чаше: "Да минует меня чаша сия!" - шептали суровые полковники и подполковники, закаленные в методических битвах.
История эта началась еще при прежнем шефе. Тогда Управление ВУЗ-ов ВВС составляло перспективный план издания учебников. У шефа спросили, не планирует ли вверенная ему контора в ближайшие пять лет осчастливить студентов каким-нибудь учебником? Шеф раздулся от гордости, как токующая жаба, и заявил, что планирует. И не просто планирует, а берется подготовить учебники по всем изучаемым на кафедре дисциплинам. Штабные посмотрели на него с тихой жалостью, но спорить не стали, поинтересовавшись, однако, сколько всего будет учебников. "Пять!" - веско сказал шеф и через полгода свинтил на дембель.
Первый учебник мы писали целый год уже с новым начальником и еще полгода согласовывали его в каких-то совершенно фантастических конторах типа "Управления по контролю за пролетом иностранных воздушных судов над территорией СССР". Когда, наконец, рукопись была принята Воениздатом, авторы, утерев трудовой пот, с изумлением узнали, что им причитается аж по 120 рублей гонорара, который и пропили единым махом в шашлычной, расположенной напротив гостиницы "Советская" и носящей негласное название "Антисоветская". За банкет, правда, пришлось приплачивать из своих. Один из соавторов, помнится, грустно заметил, что в России со времен Пушкина мало что изменилось - литературой по-прежнему не прожить!
Казалось, эпопея с учебниками окончилась навеки, но в голове нового шефа что-то замкнуло и вот...
- И начнем мы, пожалуй, с учебника "Бортовые авиационные средства и комплексы РЭБ". Ответственный - подполковник... А-а-а!!! Бля. Не повезло.
И мы начали писать новый учебник.
Друзья, никогда не пишите учебников! Это тяжелое и опасное занятие, уверяю вас! Научно-методическое поле, якобы вспаханное для жатвы народной, на самом деле густо заминировано. Шаг вправо - и вы, переписав пару абзацев из какого-нибудь Наставления или Инструкции, становитесь плагиаторами. Шаг влево - и вы подрываетесь на попытке - страшно сказать! - объяснить своими словами Руководящий Документ.
Но вот рукопись готова и вы думаете, что все закончилось, тогда как на самом деле все только начинается! Впереди еще рецензирование и согласование. Рецензенты страшно ломаются и требуют настолько существенных переделок, что проще написать новый учебник. Постепенно рукопись становится неряшливо-разлохмаченной, она то судорожно худеет, теряя целые главы, то раздувается, как перекачанная камера.
По инстанциям шеф всегда ездил сам, и я удивлялся его унылой терпеливости, с которой этот очарованный странник часами высиживал в генеральских приемных.
Однажды шеф вернулся из очередной конторы необыкновенно рано. Держа рукопись под мышкой, он ракетой промчался по кафедре, не заметив дежурного, который сунулся было с докладом, и скрылся в своем кабинете.
Через пару минут у меня на столе захрипел селектор: "Зайди!"
Шеф стоял посередине кабинета. Лицо его было исковеркано сардонической усмешкой, как будто он только что хватил стакан-другой чего-то нервно-паралитического. Помнится, у отравленных бывает могучая посмертная эрекция, - неизвестно почему подумал я, но решил не развивать эту мысль дальше.
Приглядевшись к шефу, я полез за платком протирать запотевшие от удивления очки.
В руках он держал стеклянное ружье.
Стеклянное подарочное ружье, наполненное коньяком, осталось у шефа после визита ходоков, хлопотавших за очередного военно-воздушного балбеса. Равнодушный к спиртному шеф, поставил ружье за сейф, забыл про него, и вспомнил, только когда возникла срочная необходимость в антидепрессанте.
- Будешь? - лаконично поинтересовался он, пытаясь понять, откуда наливать.
- Разрешите! - согласился я и отобрал бутылку.
Рюмок у шефа не было, поэтому он отдал мне свою чайную чашку, а себе взял карандашницу. Порезали на листе бумаги яблоко, выпили, крякнули, зажевали. Шеф тут же налил по второй. Идиотскую бутылку нельзя было поставить на стол и шеф все время держал ее в руках, напоминая часового у Мавзолея.
- Шеф, что стряслось-то? - осторожно спросил я, вылавливая пальцем из коньяка чаинки.
- Случилось что? - задумчиво переспросил шеф и вдруг заорал: "Случилось! На! Смотри!" - и швырнул мне рукопись.
Я открыл знакомую папку. Первым был подшит Лист утверждения, на котором уже красовались многочисленные: "Согласовано", "Не возражаю", "Разрешаю", кудрявые росчерки подписей и разноцветные печати.
- Никто не замечал, никто! - горько сказал шеф, а этот, предпоследний, гад, заметил. Читатель, бля!
Ниже подписей красовалось название учебника, выделенное красным маркером:
"БЫТОВЫЕ авиационные средства и комплексы РЭБ".

КАК КЛЕИТь ОБОИ.

В мае 1989 года командир взвода лейтенант Дергунов наконец получил долгожданное жилье: комнату с кухней в старом-престаром доме на Северной Горе (калининградский аналог Черемушек). Жилье так себе, комфорт относительный, сортир - общий с соседом, в кухне - печка-буржуйка. Зато - СВОЁ! Можно, наконец, жену привозить, а то сидит у своей мамаши и черт знает какие письма пишет. Как будто лейтенанты сразу дивизиями командуют, причем в Москве...

Стоп... Привезти можно, но не сейчас. Пока этот дом выглядит так же, как он выглядел сразу после штурма Кенигсберга в апреле 1945 года, жену сюда везти нельзя. Сначала - ремонт. Солдатиков бы парочку, да ротный не даст. Ну, хоть одного. Сержанта Сашу, ему все равно на дембель скоро. Мы с ним танки в поле ремонтировали, что нам дом... Да и сосед по дому, капитан Серега из зенитного дивизиона обещал помочь. Краска, обои, клей всякий - это прапорщики достанут.

...Через несколько дней сержант топал с банкой олифы к лейтенантскому дому. Патрулей он не боялся - в этих краях встретить патруль почти невозможно, солдаты в самоход сюда не ходят. Проходя через переулок, он был остановлен двумя строительного вида мужиками, лениво копавшими траншею.
- Сержант, выпить хочешь? Третьим будешь?
Сержант грустно покачал головой:
- Спасибо, мужики, не могу. К командиру своему спешу.
Строители отмазку не приняли:
- Ай, командир тоже человек, подождать может...
Сержант прикинул плюсы и минусы предложения и вежливо отказался:
- Да не хочу дембелем рисковать, пару недель осталось.
- А!!! О!!! Ну, за дембель надо выпить!!!
Ну кто же за дембель пить не будет?! Нет в природе таких... Сержант присел на трубу возле траншеи. Мужики побросали лопаты, вылезли на поверхность и извлекли откуда-то бутылку "Агдама". Закуски не было, но так и пить-то собрались по чуть-чуть...

Когда вторая бутылка подходила к концу, мимо проходил посторонний майор с саперными петлицами. Вид сержанта настолько не соответствовал майорским представлениям о бойцах Советской Армии, что офицер забыл, куда шел и остановился перед траншеей:
- Товааарищ сержааант!!!! Что здесь происходит?! Да вы!!!! Да я!!!!
Один из строителей попытался успокоить офицера и предложил выпить за сержантский дембель. Негодование, с которым майор отверг предложение, позволяло заподозрить замполитское происхождение данного офицера, о чем ему неприязненно сообщил второй работяга, предварительно достав из траншеи лопату и положив ее перед собой. Майор удалился, пообещав немедленно позвонить в комендатуру. Обещания своего он, похоже, не сдержал, так как через час сержант благополучно добрался до лейтенантского дома.

Лейтенант пылал праведным гневом. Сержант обьяснил, что пришлось убегать от патруля. Лейтенант с подозрением посмотрел на чересчур счастливого подчиненного и вызвал соседа-капитана для экспертного обнюхивания. Капитан сразу ухватил быка за рога и задал два единственно правильных в этой обстановке вопроса: что пил и где взял. Сержант, вздохнув, честно признался.
- "Агдам"? А работяги где взяли? В нашем гастрономе за углом?! А мы и не знали!- и капитан укоризненно посмотрел на лейтенанта.
Лейтенант достал из кармана трешку. У капитана нашлась затертая десятка. Сержант, вздохнув, выгреб несколько смятых рублей и пошел в гастроном за столь необходимыми для ремонта принадлежностями.

Возле гастронома волновалась огромная толпа, лишь отдаленно напоминавшая очередь. Сержант пристроился в хвост, где его немедленно опознали давешние работяги-копатели. Таншея была ими брошена на произвол судьбы в связи с извечным "не хватило!". Работяги бросили бескорыстный клич, неожиданно нашедший живой отклик в очерствевших сердцах жаждущих волшебной влаги:
- Мужики-и-и-и!!! Солдатика без очереди пропустите! Служба стоит, дембель в опасности!!!

Сержант был подхвачен чьими-то руками и впихнут вглубь очереди. И так его и продолжали пропихивать вперед к магазину, пока он не уткнулся носом в уже знакомого майора-сапера. Майор от возмущения уронил фуражку, которую тут же затоптали напирающие ханурики:
- Это опять тыыыыы?!!! Да я тебя сейчас сам, своими руками!!!
Толпа вокруг разразилась смехом и руганью. Местное население просто сочилось недоброжелательством. Майор был схвачен и выставлен из очереди. Oн с недоумением огляделся и сник. Сержант вдруг сказал:
- Давайте, товарищ майор, только быстрее!!
У майора от удивления открылся рот:
- Чего "давайте"?
- Деньги ваши, да побыстрее, пока народ не передумал меня без очереди пропустить!
Майор машинально протянул сержанту два трояка. Сержант исчез в зеве магазина. Через несколько минут он появился, прижимая к себе булькающую авоську, вручил остолбеневшему майору две бутылки, ссыпал мелочь в офицерскую ладонь и исчез за углом, спеша помочь командиру с поклейкой обоев.

На следующий день похмельные офицеры и на удивление бодрый сержант (меньше пил) отдирали наклеенные с вечера обои. Напоминали те обои иллюстрацию к неэвклидовой геометрии, являя собой пример пересекающихся (иногда далеко на потолке) параллельных прямых.

В славном, но теперь уже далёком 1978 году в Молдавии произошло событие, которое там помнят до сих пор. Молдавия - винный край. Так или иначе любое происшествие там логическими корнями приводит к чудесному напитку. В том году даже природа приняла на грудь лишнюю порцию доброго молдавского и разбушевалась. Обычно, к концу мая, Днестр, растолстевший и спорый после зимних снегопадов в Карпатах уже успокаивается. Но тогда, что-то, где-то в небесной канцелярии разладилось и вода поднялась гораздо выше обычной отметки. Пионерские лагеря, расположенные на правом берегу оказались затопленными по уши и разгромлены по самые сваи. Находившимся неподалёку мотострелкам пришлось около месяца махать совковыми лопатами, легко таскать всякие конструкции, подправлять пионерские вагончики на сваях, и между прочим отдыхать. Отдыхали на берегу Днестра, в окрестностях окружённого лесом п/лагеря "Дружба". Отдыхалось хорошо, с оттягом, благо источников красного и доброго было в избытке.

Некий мой родственник Жора возвращаясь с оттяга на пляжной полосе в лагерь вынужден был пересчитать лбом все деревья, оказавшиеся на маршруте, а затем упростил задачу и попёр в полноприводном варианте, на четвереньках. И уткнулся носом в размытый водою схрон. Из небольшого холмика торчал торец ящика от артиллерийских снарядов. Ящик был основательно прогнившим и от чрезмерного интереса со стороны Жоры обратился в труху. Там же обнаружился ржавый ППШ, несколько ржавых дисков от него и ещё несколько неузнаваемых от времени предметов. От неожиданности мой родственник Георгий почти протрезвел. Обозначил холмик, схватил ППШ, и продолжил путь восвояси. С ППШ на груди ходить на четвереньках неудобно, а потому Жорик, гонимый нетерпением встал в рост и помчался докладываться отцам-командирам. На полном ходу несколько раз падал, перемазался грязью с головы до пят, порвал гимнастёрку, потом врезался в дуб, повредился и упал без чувств. Через некоторое время Жорик был обнаружен парой друзей-прапорщиков, повторявших тот же маршрут к лагерю после культурного отдыха на пляже.
- Боец лежит, - констатировал факт прапорщик Николай Чесноков.
- Угу, лежит, - подтвердил прапорщик Андрей Коломин.
- Надо поднять, - сказал Чесноков.
-Угу, надо поднять. А потом и налить, - с ноткой цинизма сказал Коломин. Ты шо, Коля, мы ж с тобой, - того, выпимши. Непристало.... Пусть лежит. Он и так тут давно лежит. Вон, автомат как поржавел.
- Да, давно лежит. Не автомат это, это ППШ, пистолет-пулемёт. Слышь, Коломин, сдаётся мне, это труп, старый. С войны, наверное, с неподдельной печалью в голосе сказал Коломин.
- Хорошо сохранился. Во, воротничок совсем почти чистый. Пошли, Коля, докладывать будем.

Найдя в лагере трезвого молодого офицера (только после училища) привели его на место, поводили вокруг да около, ввели в курс дела. Откуда то из тумана до Жоры долетали обрывки фраз о Неизвестном солдате, воинской славе, вечной памяти и достойной могиле. Потом лейтенанта отправили с рапортом к командиру.

Уже стемнело, когда комбат в сопровождении молодого офицера и нескольких бойцов приближался к месту. Тяжёлый хруст веток, мат комбата и мелькающие огоньки фонариков пробудили моего родственника Жору. Сквозь пелену понял, что дело пахнет в лучшем случае пятью тысячами нарядов вне очереди или гауптической вахтой (по случаю опъянения), а в худшем - матушкой - землёй и пионерскими почестями.

Бойцы, напряжённо ожидая встречи с трупом, вдруг синхронно замолчали, остановились и принялись рассматривать Жору при свете фонарей. -Это он, труп - подсказал молодой офицер.
Игра света и теней усугубила смятение, закравшееся в души доблестных воинов. Стояли как вкопанные, разглядывая тело. Тело зашевелилось, встало, хмыкнуло, покачнулось, отдало честь и быстро пошло прижимая ППШ к груди.

-Эй, стой, ты куда? - спросил комбат.
- Своих догоняю, ответил Жора. Удаляясь в полной тишине обернулся и добавил - Немцы близко, аппарат заржавел (показывая на ППШ).
Потом выбрался на просёлок и побежал как мог. В расположении лагеря вымылся, переоделся, сунул ППШ в груду мусора и упал спать. А с утра, пытаясь сохранить испуганное выражение лица внимал рассказу о вчерашнем призраке. Слух быстро оброс подробностями, из которых выходило что солдат-призрак, павший в ВОВ бродит и гоняет нетрезвых и нерадивых военнослужащих срочной службы. Уже появились свидетели и потерпевшие (синяк под глазом и оборванные пуговицы). До конца пребывания в лагере осталась неделя. Комбат в призрака не верил, обещал найти и уничтожить, но больше никто, включая весёлых прапорщиков и офицеров не отваживался в вечернее время ходить пъянствовать на Днестр. Только Жорик ничего не боялся.

P.S. Жорик - человек хороший, и надёжный. Мысль об обнаруженном схроне ему, как бывшему юному следопыту не давала покоя. Потому в последний день кукования в пионерском лагере "Дружба" он "совершенно случайно" обнаружил тот холмик. А потом приехали сапёры...Снаряды оказались вполне боеспособными.

Услышал за рюмочкой чая со знакомым из армейской разведки. Сидим, болтаем, зашёл разговор как до жизни такой докатились - он работает сейчас в частных структурах, почему из армии ушёл? А он мне такую историю рассказал о "последней капле":
Во времена первой чеченской кампании послали их группу уничтожить караван боевиков, причем выбросили их на пятачке, а дальше самим надо было - пехом. На вторые сутки вышли к предполагаемому месту маршрута духов, обустроились, понаставили МОНов и ждать улеглись. Вообщем когда караван появился все было приготовлено к встрече дорогих гостей. Во время скоротечного боя только двух бойцов зацепило несильно, а это при численном преимуществе противника очень даже неплохой результат. Подошли к тушкам заглянули в баулы и ящики - все правильно - за тем и посылали - валюта, фальшивая разумеется, коричневая тягучая субстанция - явно не халва, и оружие - помощь из братских стран. Доложили начальству - приказ: уничтожить на месте. А время уже поджимает - позиция демаскирована и очень не хочется воевать с подкреплением. Свалили все в кучу, заминировали, поставили на будильник, и ноги в руки к месту евакуации. Добрались... А дома встретили их ох как не ласково. Для начала всех задержали "для порядку", обыскали, даже в задницу заглянули - искали наркоту с деньгами, а когда не нашли, то пытать начали, где нычку в горах запрятали и очень недовольны ребята из прокуратуры остались, когда никто не сознался. Вот и обидился мой приятель и подал рапорт об уходе, причем когда уходил и давал подписку о неразглашении получил в спину: "мы тебя все равно заловим, когда денежки тратить начнешь". Сколько ещё таких "ушедших"?, думаю много...