ШЕСТЬ ПИК.


- Ты в преферанс играешь?
- Нет!
- А как же ты в студенческие годы на жизнь зарабатывал?

Курсантам военно-морского училища зарабатывать на жизнь, в принципе вообще, необходимости не было. Поэтому преферанс рассматривался как непременный атрибут военно-морской культуры и интеллектуальный способ убить время. Учитывая то обстоятельство, что будущий офицер выращивается исключительно на безденежной почве, игра на деньги популярности себе не снискала, потому что их, хрустящих, попросту не было. Играть на сигареты тоже бесполезно, потому как не все курили. А как тогда расплачиваться с выигравшим?
Но и без 'интереса' брать в руки карты было сущей бессмыслицей. Всегда находился за столом 'игруля', который просто начинал маяться дурью. То 'мизер' закажет без единой 'семерки', то начинает торговаться до посинения без единого 'туза' на руках (интересно ему, видите ли, а что там в 'прикупе'), или объявляет игру, например, 'восемь треф'. А из его 'треф', самая старшая карта - какая ни будь 'десятка'. Возмущаться и взывать к совести - бесполезно. Влетел в 'горку'? А плевать! Игра-то не на 'интерес'!
Поэтому не было другого выхода, как установить жесткое правило: проигравший обязан был выполнить желание стола. При этом категорически запрещалось, например, лицезреть неудачника вместо себя в наряде или на работах, требовать оказания каких бы то ни было личных услуг, типа форму погладить или за куревом сбегать. Короче говоря, желание должно быть необычным и по возможности оригинальным.
Как-то раз соригинальничали. Дело было на учебном корабле 'Гангут' во время практики. Шли мы в Северном море домой, в Кронштадт. Дальше Ла-Манша нас не выпустили, в Атлантике был сильный шторм, и нас повернули назад. Поэтому желанную условную линию 'порт Брест - южный мыс о. Гренландии' мы не пересекли и получить жетоны 'За дальний поход' нам никак не светило. Настроение у всех на букву 'Х', если не сказать еще хуже.
Однажды вечером, когда мы огибали самую северную оконечность Дании мыс Скаген, в кубрике решили расписать 'пульку'. Выставили вахту, как положено, и сели за карты. Время шло к отбою, поэтому играли не долго и, примерно, за полтора часа управились. Выявился и проигравший, из-за чего стол погрузился в раздумья, изобретая желание. Ничего такого в голову им не приходило, но тут один взвизгнул:
- А пусть высунется в иллюминатор и орет 'Помогите!'.
- А что? Пусть орет! - одобрили остальные.
- Да вы что, мужики?! - пытался протестовать проигравший.
- А ничего! Желание стола - закон! - не унималась счастливая троица. - Заодно посмотрим, что будет.
И полез бедняга, матерясь на весь кубрик, отдраивать иллюминатор. Высунул голову наружу и прокукарекал, что велели. А эти суслики его в зад толкают да еще и науськивают.
- А ну!.. Давай еще разок и погромче!
Верхняя вахта, естественно, услышала и доложила на мостик. Не успели еще 'форточку' как следует обратно задраить, а по кораблю уже все зазвенело и заревело. 'Каштан' завизжал, как с цепи сорвался: 'Человек за бортом! Шлюпочной команде наверх! Команде и курсантам большой сбор! Построение на пилорусной палубе! Проверить наличие личного состава!'
- Ну, суки! Доигрались, тузы козырные! - завопил Алик Григорьев, слетая с койки. Он только что задремал после вахты. - Из-за вас, идиотов, выноси теперь свой хвост на проветривание.
Пока мы неслись по трапам и коридорам, по отсутствию вибрации корпуса, успели сообразить, что корабль застопорил ход. А на верхней палубе все было залито ярким светом. Прожекторы освещали воду вдоль бортов и по корме. Море штормило, волнение баллов шесть, ветрище - с ног сдувает, а тут еще дождь зарядил. Алик стоял рядом и фонтанировал не переставая, правда, уже шепотом:
- Жертвы неудачного аборта…, подождите же, я вам устрою! Дайте только до кубрика добраться! Ведь лежал, спал, ну ни кого не трогал…Бараны безмозглые…, - потом вдруг затих и толкнул меня в бок. - Глянь, а что это там?
- Где?
- Да вон там, по правому борту.
Смотрю, вдалеке берег - огоньки горят, мили три, не больше. А ближе, примерно в двух кабельтовых, какой-то смутный силуэт. Похоже на небольшую посудину. Рыбаков тут шляется не меряно, но у этого никаких ходовых огней. И тут луч нашего прожектора скользнул по этой тени. Тут уж никаких сомнений не осталось - ракетный катер датских ВМС. ОВРа ихняя пожаловала.
- А там чего? - не унимался Алик, - на северо-запад от нас… что-то виднеется. Присмотрелись, военный корабль класса эсминец и то же без огней, что характерно.
- Все, писец, обложили… Хоть не одного меня достали эти картежники. Даже супостата на уши поставили.
Но на ушах, по настоящему, уже почти полчаса, стоял наш адмирал - начальник практики и старший на борту. После поверки ему доложили, что весь личный состав корабля и курсанты в наличии, а вахтенные и сигнальщики скорей всего ошиблись. Померещилось ребятам.
- Как в наличии..? Кому померещилось..? Не может быть, - возмущался адмирал. - Я своими ушами слышал! У меня в каюте иллюминатор был отдраен.
- Ага, - зашептали в строю,- штормовая погода не для адмиралов. Им перед сном полезно морским воздухом подышать. А то, что по всему кораблю все должно быть по штормовому задраено - их не касается.
Нас пересчитывали раз пять. Все в наличии, хотя могли и лишних насчитать, пока мы дрейфовали в территориальных водах датского королевства.
В конце концов, адмирал сдался.
- Товарищи курсанты! Может кто-то пошутил? Признайтесь! Все прощу, наказывать не буду.
- Ща-ас! - шипел Алик. - Так тебе и признались… Ищи дураков…
Сообразив, что положить башку, хоть и дурную, под адмиральскую гильотину желающих не найдется, адмирал скомандовал распустить строй, фонари потушили и дали ход. А супостат так и остался в неведении, что же искал при свечах военный корабль советского ВМФ в территориальных водах Дании на траверзе мыса Скаген.
Адмирал терзался сомнениями до самого Кронштадта: докладывать или не докладывать о происшествии, которого, по большому счету, в общем-то, и не было. Но когда мы пришли в базу, когда увидели, как адмирала чуть ли не под руки усадили в "УАЗик", мы поняли, что решение он принял не правильное. Передоверился своим ушам. А ведь его убеждали - "послышалось"!

История, рассказанная мне моим батей.

Многие восточные немцы помнят историю, произошедшую всё в том же Рехлине на озере Мюриц в 1967г. Заступили в наряд на КПП дежурный ст.сержант и двое солдат, одним из которых был бывший тогда ещё салобоном батя и герой сего рассказа старослужащий Владимир Аверин. Володя, надо признать, был разгильдяем из разгильдяев: Через день на ремень, через два на губу.
Так вот: прибегает одна женщина на КПП вся в слезах и на ломанном русском языке
(Уж как учили в обязательном порядке в школах ) Рассказала о пропаже двоих её детей
9 и 11 лет в течении вот уже полутора суток, как ушли из дома в сторону озера так до сих пор и не вернулись. Полиция прочесав озеро на катере прекратила поиски. Как резюмировали - поиски продолжаются. Ведомая последней надеждой она обратилась за помощью к русским солдатам. Аверин и ст. сержант отправились на поиски, оставив батю как молодого охранять вверенный шлагбаум.
Уже потом Володя рассказывал:' Прикинул, говорит, откуда ветер дует и двинулся в противоположном направлении. Долго блуждая по густым камышам по пояс в воде, услышал слабый детский плачь!!! Можете себе представить радость матери!
Как выяснилось дети соорудили из брёвен некоторое подобие катамарана и спустили на воду решив познать азы мореходства. Да вот беда не позаботились о вёслах, и унесло их ветром через всё озеро, прибив плотик к густым камышам. До берега далеко, докричаться невозможно, глубина приличная, да и плавать то толком не умеют.
Разумеется, корреспонденты понаехали. Отцы командиры в момент смекнули не будет же рядовой Аверин- разгильдяй интервью давать. И так за один день он стал отличником 'ВВС', классным специалистом (2кл) в звании ефрейтора. После сей починки ефрейтор Аверин ( в послужном списке которого прибавилось 12 поощрений) годился для дачи интервью. А сколько подарков ему преподнесли:
Но кожаный портфель и набор ручек с золотыми перьями он тихо продал немцам в одном из гаштетов. Зато демобилизовался он в новеньком костюмчике, а на остальные вырученные марки весь взвод отмечал в каптёрке 'Корном' Володин дембель.

О швартовке (аллаверды)

Если кто не знает, Зимняя гавань в Либаве, место стоянки ОВРа, примыкает вплотную к жилым кварталам. В 70-80 годы слово <стеклопакет> было совершенно неизвестно аборигенам и поэтому жители окрестных домов всегда были в курсе перипетий швартовки МПКашек в любое время дня и ночи благодаря отличной работе громкоговорящей связи. А надо сказать, что обстановка там весьма нервенная. Для того, чтобы проникнуть в акваторию, кораблю приходилось сперва идти носом прямехонько на бетонную стенку с переменными глубинами (из-за наносного песка) и буквально в нескольких метрах от нее поворачивать на 90о влево для прохода собственно в ЗГ. Бессмысленно упоминать, что если ДГ вдруг вырубался, начисто обесточивая корабль, то происходило это всегда за считанные мгновения до поворота. Правда, нет худа без добра - на всех кораблях умели переходить на ручное управление так быстро и ловко, что Акопян просто отдыхает. Понятно, что кэпы к заключительному этапу швартовки подходили в несколько взвинченном состоянии и за лексикой не следили. Городские власти не успевали переправлять в штаб базы многочисленные жалобы аборигенов с подробным перечислением слов и выражений, значения которых они не могут объяснить ни женам, ни детям. Естественно, флотоводцы адекватно реагировали. По установившейся доброй традиции каждый разбор похода завершался вставлением комдивского пистона, вернее вазелиновой свечки (как более мягкий вариант) в соответствующее отверстие на теле командира.
Я тогда только вылупился из училища и был еще синим, как пятирублевка (полагаю, что зеленые новички бывают только в армии). В конце первого же выхода (а ОВРу гоняют как собак по всякому поводу), меня вызвал на мостик Женя, командир, сунул в руки микрофон ГГС и сказал: <Держи, лейтенант, будешь мои команды на русский переводить>. Ну и пошло: №;%:?*())(*?:%;№> - <Подать носовой>, <Мама::.бабушка:::.тетка:::> - <Подать кормовой>, <:.асы::.ец:::.дуи::на::> - <Обтянуть носовой> и пр. И пришвартовались. На разборе все смотрели на моего кэпа с нескрываемым уважением: <Женя, как тебе удается швартоваться так, что ни одного слова на французском не слышно?> <Ну, ребята,- отвечал степенно Женя,- мы же командиры, должны быть сдержанными, надо подчиненным пример подавать> :-)

Рассказано 29.11.2002 OldSalt на форуме submarine.id.ru

Три источника и три составных части марксизма.
(триптих)

Жизнь любит веселые шутки, особенно над теми, кто пытается эту самую жизнь перевернуть с головы на ноги, не выяснив предварительно, где там ноги, а где голова. Так, например, в Советском тогда еще Союзе с памятниками Трем Основоположникам Марксизма-Ленинизма случились исключительные по идиотизму истории, которые и легли в основу данного триптиха.

Птих первый: недостоверный.
На моей памяти три человека со слезами на глазах клялись мне, что эта история случилась в их родном городе - Душанбе, Рустави и Запорожье соответственно. Полагаю, что история весьма точно отражает ситуацию и потому ее, как некогда Гомера, пытаются присвоить себе несколько городов.
Итак, где-то в середине 30х годов в некоем городе возводился некий крупный промышленный объект. По статусу, объектам такого размера было положено иметь перед проходной статую Ленина, которую и заказали местному скульптору - типа Лукич с броневика обращается к рабочим. Скульптор взялся за дело, работа закипела, но время было горячее и уже ближе к открытию памятника скульптора посадили. А время идет, объект должен быть открыт к очередной годовщине, чего бы это не стоило, и должен быть одновременно открыт памятник, иначе хрен цена всему митингу и всем ленточкам - нет достойного идеологического завершения. В аврале и суматохе, характерных для предпускового периода, заказ срочно передоверили другому скульптору, который спешно довершил начатое предшественником. Статую отлили по частям, срочно привезли к постаменту, ночью перед открытием ускоренно собрали и затянули полотном.
Утром состоялся митинг - оркестр, большое партийное начальство, речи, цветы, открытие памятника. Полотно упало и взорам собравшихся предстала фигура Вовки Лысого, в пальтишке, кепочке, с простертой вдаль рукой, в которой он сжимал … вторую кепку.

Птих второй: короткий.
В скверике напротив Большого Театра имеется памятник Карлу Марксу, из-за формы постамента более известный в народе, как 'холодильник'.
Где-то в середине 70х неизвестные стране герои учудили такую штуку - облили весь памятник валерьянкой. После чего, покинув окрестные подвалы и помойки, на площадь стали собираться московские коты и вскоре Холодильник оказался посреди орущего шерстяного моря.
Внезапный митинг четвероногих марксистов был сочтен несанкционированным и на введение ситуации в должное идеологическое русло были немедленно направлены лучшие силы - служба наружного наблюдения КГБ СССР (или тогда еще было КГБ при Совмине?). Наружники занимались отловом котов, погрузкой их в мешки и вывозом на удаленные от города территории, после чего еще неделю ходили исполосованные когтями.

Птих третий: что русскому хорошо, то немцу - смерть!
Есть в Москве площадь имени анархиста Кропоткина, в аккурат у метро 'Кропоткинская'. В конце семидесятых власти озаботились облагородить эту площадь каким-нибудь памятником, чтобы старинные Красные Палаты особо глаз не мозолили. Водрузить решили памятник Ф.Энгельсу - видимо, чтобы анархисты твердо помнили, кто в доме хозяин. Сказано - сделано, и вскоре на площади образовался гранитный пятачок со ступенями и скамейками и с гранитным же невысоким кубом с надписью золотом 'Ф.Энгельс', но пока без самого памятника. Что делает окрестная шпана при виде такого великолепия? Правильно, залезает на куб и фотографируется - по одиночке, по двое и по трое. Но это только начало - вскоре наступает время водружения самого бронзового Ф.Энгельса. Время, надо сказать, весьма неудачное - декабрь 1978 года, жуткие морозы в Москве.
Ранним утром, точнее еще ночью, на площадь прибыла колонна водружателей - трейлер, в кузове которого лежал бронзовый Ф.Энгельс и специально отряженный на такое ответственное задание лучший из доступных автокран - голландское изделие. Тут произошла небольшая заминочка, так как Ф.Энгельс был изваян в позе мыслителя, а не героя - со скрещенными на груди руками и выяснилось, что цеплять его тросом особенно не за что, кроме как под бороду. Так и поступили, потихоньку начали поднимать и вот статуя, наконец, оторвалась от грузовика и, плавно покачиваясь, начала свой медленный путь к постаменту.
А русская природа имеет такое скверное качество: зимой перед рассветом - самый сильный мороз. А голландские краны имеют другое скверное качество - они даже на средний русский мороз не рассчитаны. Короче, застыла в нем смазка и всякое движение Ф.Энгельса к постаменту прекратилось. Легкая паника, попытки реанимировать кран, время идет, народ из метро потихоньку начинает валить на работу и такую неприглядную картину наблюдает - между небом и землей болта-ется основоположник, крепко взятый тросом за шею. Паника усиливается, тем более, откуда ни возьмись, выныривают ушлые зарубежные корреспонденты с телекамерами, и тут какой-то идиот-начальник с перепугу вызывает милицейское оцепление. Картина приобретает шекспировский накал - висит Ф.Энгельс, а вокруг стоит милицейское каре в тулупах…
Висел он так долго, пока некий русский умелец не залез на кран с паяльной лампой и не отогрел смазку. Памятник кое-как установили на постамент, собрались было замотать его тряпками, но тут мерзнувшие с рассвета работяги высказали все, что они думают о марксизме, советской власти, непосредственно о Ф.Энгельсе и прочем анти-дюринге и разошлись по домам.
Заматывать памятник тряпками пришлось милиционерам оцепления - веревки-то они хорошо привязали, благо опыт был, а вот тряпочки намотали так себе.
А вечером поднялась метель… Представьте себе советского гражданина, который часов так в десять выходит из метро 'Кропоткинская' и видит над площадью нечто белое, реющее в лучах прожекторов и вихрях метели… Призрак коммунизма, однако.

"На границе Крюгер ходит хмурый..."

В самый разгар перестройки я служил в Морских Частях Погранвойск (привет сослуживцам!) Причем служил на катере-перехватчике, небольшом, но очень быстром - быстром настолько, что в кино его обычно снимали не иначе, как "Главный Катер Шпионов". Ну, это так, к слову.

Настоящей же проблемой нашей стало то, что в определенный момент Самое Главное Начальство решило, что катер и слишком мощен, чтобы его держать на стоянке в вечном дежурстве (то есть по тревоге мы отваливали от стенки в 1,5 минуты и еще через 2 мы уже вылетали из бухты на перехват... ну, это отдельная история, причем та еще...) Так вот, какое-то начальство решило, что нас можно использовать и как Сторожевой Корабль, то есть заставить болтаться на границе (12 морских миль от берега) - пусть, дескать мы оттуда стартуем. Ок, сказано - сделано, но народу-то маловато для полноценных вахт, проектировался кораблик для того, чтобы "быстро догнать и еще быстрее захватить", а не стоять в дозоре... Как быть? Командир бригады решил проблему просто: увеличиваем штат моряков в полтора раза, а чтобы могли спать - сделаем третью койку по вертикали (на месте первых двух). Судоремонтный завод за сутки успел все смонтировать, но!

Узкие, в общем, коечки, со всех сторон узкие и тесные, но спать, конечно, можно. И где-то даже стало удобнее - в море, например, при качке. Ибо сверху теперь тебя прижимала верхняя койка или подволок. Надеваешь на себя спасжилет, забираешься на койку, поддуваешь его тут же - и спи себе, трактором не вытянут, не то, что волной в борт... Красота!

А вот теперь и собственно история - "Кошмар на улице Вязов" и "Книга мертвых" одновременно. Это мы в базе стояли, только с моря пришли, а в береговой клуб привезли тем временем первый в нашей жизни видеомагнитофон и в первый же день отдыха весь экипаж увидел впервые обе вышеназванные картины... Опять же для всех нас - первые в жизни ужасники.

И вот этим-то вечером я как раз на очередное дежурство и заступил. До двух ночи торчал в рубке, слушая приглушенные стоны и крики моих боевых товарищей - бедные, посмеивался я, что ж им там снится-то? В два разбудил ночную вахту и в кубрик - спать, спать! Даже не раздеваясь...

Что уж мне там снилось - я не помню... Не до этого было, когда я проснулся! Сердце колотится, лоб в испарине, полная темнота вокруг, поза какая-то неудобная... Только что я бежал куда-то от кого-то там с ножами на пальцах и упал в какую-то липкую яму... Фу, ну и приснится же! Руки я потянул ко лбу - утереть пот... Черт! Руки (обе!) ударились о твердую поверхность в пяти сантиметрах над моим телом. Инстинктивно рванулся всем телом вверх - и ударился со всей силы о нее же лбом: я в эту доску или что там почти упирался лицом, оказывается! Замер... А почему я в одежде? Так, вверх нельзя, голова во что-то упирается, ноги - тоже, а что у нас слева? Я рванулся со всей силы влево, ударился о жесткую поверхность прямо сразу, взвыл (все, все, заживо похоронен!) с еще большей силой рванулся вправо - и вылетел в воздух, крича и пытаясь замахать руками как крыльями, ибо летел я явно в ад! С высоты двух метров, с грохотом свалившись на палубу кубрика, цепляя по пути одеяла остальных спящих вокруг и расшвыривая их и разные попавшие под руки предметы, вспугнув прикорнувшего в ходовой рубке дизелиста (ночную вахту), я так и не понял до конца в тот момент - что же происходит, собственно? Кроме одного - я жив, и пока еще - не в гробу!

А происходило в этот момент вот что: мгновенно проснувшийся от грохота и моего вопля дизелист спросонья дал звонок "Боевая тревога!" и нырнул к себе - заводиться (кто ж его знает, что ему прикемарилось). Я, как дежурный по кораблю, на сигнал уже просто автоматически включил в кубрике свет. Бойцы, спавшие в обнимку с кошмарами и уже немного привыкшие к разным воплям и стонам (но тоже, как и я, так и не привыкшие, даже за три года службы, к боевой тревоге), вырывались из кошмарных липких острых лап и выпадали из коек примерно так же, как и я - но менее с воплями испуга, а более с матерными проклятиями на устах. По боевому расписанию, совершенно офонаревший, я взлетел в ходовую и подтвердив голосом боевую тревогу по внутренней и внешней (это значит громкой... ОЧЕНЬ громкой, на всю бухту) связи "Боевую тревогу", включил весь свет на катере, включая наружное освещение - и свою РЛС. Заработал дизель, не прошло и пяти-десяти секунд - все бойцы, держа в руках одежду неслись или уже сидели на боевых постах, включая различную аппаратуру. В течение минуты мы отключились от берегового питания, а швартовая команда замерла на своих местах, наш командир-лейтенант сорвался к Дежурному по Стоянке (хоть бы кто удивился, что мы не дежурный корабль) - а радист запросил Оперативного Дежурного бригады на выход и целеуказание... Ну, действия оперативного дежурного вы себе можете примерно представить - четыре часа ночи, все вроде спокойно, а тут сначала удивленный дежурный стоянки спрашивает "чего это так резко срывается перехватчик" и тут еще сам перехватчик требует цель... Решив, что он что-то пропустил, наш ОД запрашивает ОД погранокруга, на что тот встает на уши - у него тоже никакой информации - и начинает теребить все погранзаставы, а корабли бригады, на всякий случай поднятые по тревоге дежурным по стоянке кораблей, тоже начинают заводиться...

Весело, да? Собак всех, через полчасика разобравшись, естественно списали на дизелиста - он же дал "Боевую тревогу". Но мне никогда не забыть ни отношения к нему экипажа (его никто из нас ни разу не упрекнул за ТАКОЕ пробуждение от ТАКИХ снов), но и мечтательное выражение моего дружка - нашего старшего радиста по прозвищу "Рембо" (шкафчик этот и до и во время службы занимался какими-то там единоборствами):

- Жалко все-таки, что не было никакой цели. А то бы так отдохнули!...

Я с ним был в какой-то мере согласен - но больше мне было жаль тех, кто попался бы нам в тот момент...