Жаркое лето 1981 года. Монголия, аэродром Чойбалсан. Личный состав Краснознаменного Севастопольского ордена Кутузова III степени 43 авиационного полка истребителей-бомбардировщиков несет службу по охране воздушных рубежей Союза Советских Социалистических Республик и братской Монгольской Народной Республики. (А в те времена существовал приказ, гласящий о том, что части ИБА в тех местах, где поблизости нет частей истебительной авиации ПВО и ВВС, несут боевое дежурство по защите воздушного пространства от супостата проклятого).
Итак, лето, воскресенье, жара градусов под 40. На стоянке дежурного звена в капонирах стоят 4 Су-17М3, у каждого подвешено по паре ракет Р-60М. Дежурство несет основная пара на этот день в лице капитана (назовем его Петровым) (старший летчик) и его ведомого, ст. лейтенанта (назовем, соответственно, Ивановым). Время близится часам к шести вечера. А надо сказать, что истребитель-бомбардировщик Су-17М3, который состоял на вооружении 43 полка в то время, мог выполнять перехваты воздушных целей только днем в ПМУ (ибо бортовая РЛС на нем отсутствовала), а засим боевое дежурство летчиков длилось не полноценные сутки, а лишь с восхода солнца и до наступления темноты. А дежурство в воскресенье было вообще сродни отдыху. Можно было "втихаря" одному из летчиков и на Керулен на рыбалочку сбегать, можно было слегка и "горячительного" усугубить. Во всяком случае, до того времени, чтобы кто-то какую-либо тревогу в воскресенье объявил или ДЗ поднял в воздух, таких примеров даже самые старожилы припомнить не могли.
Надо вам сказать, капитан Петров был из этих, расп... прошу прощения, разгильдяев. Ну и, естественно, пьяница был и бабник. Но летал, в общем, если не как сам Бог, то, как минимум, как его заместитель по летной подготовке, если таковые у Бога имеются. Ну, а старлей Иванов... Если вспомнить старые русские традиции и пословицы "Яблочко от яблони...", "Скажи мне кто твой друг..." и т.п. Короче, если по летной подготовке тов. Иванову было еще и еще за своим наставником и ведущим, то по части спиртного и слабого пола он практически уже догнал своего товарища-аса.
Часам к шести вечера Петров с Ивановым уже немало "усугубили" "Монгол-архи" (водка монгольская, гадость необычайная) и тихонечко сидели в креслах летного домика, вытащенных на улицу и поставленных в тенек, обсуждая, как и положено после "усугубления", проблемы летной подготовки, полка, авиации в целом и всех советских Вооруженных Сил.
В это время по громкой связи диспетчер объявил, что из Читы в Чойбалсан идет транспортный Ан-12, на котором летит зам. командующего авиацией ЗабВо генерал-майор Грицына.
Ну летит себе и летит, секрета особого тут не было, все знали, что с понедельника начнется плановая проверка Штабом округа полка и частей обеспечения в Чойбалсане. Петров с Ивановым живо обсудили, как сейчас сядет "почтовый", Грицына этот со штабными своими прямиком в баньку, водочки "Столичной" (некоторая редкость в то время в тех краях, купить можно было только контрабандно у экипажей "почтарей") выпьют, расслабятся, а на утро начнут "драть" всех подрят от командира дивизии и заканчивая простыми летчиками.
А Грицына в это время возьми да и передай с борта "Ан-12" офицеру боевого управления: "Наша цель - контрольная, поднять истребитель на перехват". Ну, ОБУ естественно - "Дежурному звену - ВОЗДУХ", черед быть в готовности был у Петрова, он в кабину, запустил двигатель, вырулил на полосу и с ходу, на полном форсаже пошел на перехват. Офицер боевого управления в ту смену был толковый, четко вывел самолет Петрова на цель, и с первой же атаки он успешно перехватил контрольную цель. Далее все шло банально скучно, выработал топливо, произвел посадку, доложил, "усугубил" еще с ведомым остатки "Монгол Архи" и по окончании дежурства (с наступлением темноты) поехал домой спать.
А на следующий день начиналась проверка. Начиналась с всеобщего построения авиагарнизона. И вот, личный состав полка, части обеспечения стоят в строю, выходит зам. командующего округом , вызывает Петрова из строя и говорит что-то типа: "За высокие показатели в боевой подготовке, мастерское выполнение перехвата учебной цели, капитану Петрову объявляю благодарность." Ну, Петров, естественно, ответил, что положено, в строй встал и Иванова тихонечко так толкает, типа "А что было-то?". Тот ему :"Так ты вчера цель контрольную перехватил, Ан-12, на котором сам зам. командующего и летел". "Я-Я ??!!!" - чуть не заорал Петров. "Так вроде ты, я точно не помню, но технари говорят - точно ты" - это Иванов ему ответил.

Злые языки говорят, что после описанного случая капитан Петров перестал пить на боевом дежурстве, и вообще резко ограничил свое общение с "зеленым змием", через некоторое время стал зам. комэска, получил майора, а еще через некоторое время уехал по замене в Союз, где по слухам стал командиром эскадрильи.

МНР, аэродром Чойбалсан, лето то-ли 1981, то-ли 1982 года. (Базировался 43 апиб и отдельная вертолетная эскадрилья)

Идут обычные плановые полеты отдельной вертолетной эскадрильи. Основной курс посадки на аэродроме 300 (при чем он использовался дней 300-320 в году), а обратный соответственно дней 40-60.
В этот день был как раз курс 120.
Итак диспетчер сообщает РП о том, что из Читы идет почтовый борт (Ан-12). Через какое-то время этот борт устанавливает связь с РП и запрашивает условия .
Примерный радиообмен:
РП: "12438, примите условия посадки. Посадочный курс 120 градусов, круг полетов правый, точка работает, давление 703,0, ветер у земли ... градусов ... метров в секунду " и т.п.
12438: "Условия не понял, повторите".
РП снова: "12438, примите условия посадки. Посадочный курс 120 градусов, круг полетов правый, точка работает, давление 703,0, ветер у земли ... градусов ... метров в секунду " и т.п.
12438: "Условия не понял, повторите".
РП повторяет, борт опять - не понял, наконец борт выдает в эфир примерно такую фразу:
"12438, условия не понял, но сяду". РП орет в голос на ответственного по связи, при этом нередко упоминая чью-то маму, ответственный по связи что-то лепечет про абсолютно исправную и надужную связь, тем более, что вертолеты слышат РП прекрасно, при этом успевая орать на дежурную смену СКП. В этот момент пресловутый Ан-12 появляется над точкой и начинает заход на посадку с курсом 300 градусов. На СКП начинается что-то невообразимое. РП с побелевшим, покрасневшим, посиневшим, позеленевшим и снова побелевшим лицом что-то кричит борту 12438 насчет посадочного курса и запрета захода, который его крики молча игнорирует, затем РП с вновь позеленевшим лицом вырывая остатки седых волос на голове лихорадочно убирает с взлетной полосы пару Ми-24, уже готовых к взлету, а серая туша Ан-12 спокойненько притирается колесами к бетону взлетки (с курсом 300 естественно) и заруливает на стоянку прилетающих самолетов.
Самое интересное началось, когда экипаж транспортника покидал машину. Вся группа руководства полетами наблюдала за этим при помощи двух биноклей, стереотрубы и невооруженных глаз. При этом раздавался дикий истерический хохот, хохотали все, кроме одного - РП. Данное лицо оглашало помещение СКП ужасающими криками, почему-то очень часто вспоминая маму самолета Ан-12, а также матерей командира экипажа, второго пилота и всего экипажа вплоть до радиста.
Зрелище было впечатляющим - члены экипажа, поддерживая друг друга нетвердой походкой с заметными усилиями пытались оторвать свои тела от борта родного Ан-12, однако получалось это далеко не у всех, при этом похоже (по синхронному шевелению губ) напевая какую-то, любимую всеми ими мелодию.

Продолжаем публикацию историй, набравших в 2003 году максимальный балл.
Сегодня - раздел "Авиация".

CITIUS, ALTIUS, FORTIUS

Командира 181 отдельного батальона связи подполковника Карнаухова весной и осенью одолевали приступы командно-штабного идиотизма. В армии это болезнь довольно распространенная, поражает она, в основном, старших офицеров. Лечится изоляцией больного от личного состава и переводом на легкую, приятную работу, вроде заполнения карточек учета неисправностей авиатехники за прошедшие 5 лет. Правда, при виде подчиненных, у пациента может наступить обострение, так сказать, рецидив тяги к руководству войсками. При этом речь у больного несвязная, мысли путаные, а взгляд из-под козырька фуражки способен сбить с ног прапорщика средней упитанности. Нелегко быть командиром.
Наш комбат возник в результате длительной и сложной селекционной работы по выведению идеального командира Вооруженных Сил, так как тупость барана сочетал с упрямством осла, хитростью обезьяны и злопамятностью слона-подранка.
В периоды обострений, когда шкодливый дух командира требовал от подчиненных свершения подвигов во славу Уставов, солнце над гарнизоном меркло и заволакивалось свинцовыми административными тучами. К счастью для подчиненных, 'Ноль восьмой' (0,8 г/куб.см. - плотность дуба) быстро уставал и погружался в анабиоз на очередной период обучения, вверяя управление войсками своим замам.
Как известно, от физкультуры нет никакой пользы, кроме вреда. На плановом занятии по физо комбату в футбольном азарте заехали в физиономию грязным мячом. Мяч отскочил от подполковника с красивым звоном, но на руководящем челе остались следы шнуровки, и комбат сообразил, что занятия проходят как-то не так.
На следующий день, в пятницу, на подведении итогов недели, наше зоологическое чудо залезло на трибуну, поворочалось там, устраиваясь поудобнее, откупорило бутылочку 'Боржоми' и сказало речь. Оказалось, что раньше в нашем батальоне физподготовка проводилась неправильно, а теперь, наоборот, будет проводится правильно, что поднимет боеготовность вверенной ему части практически на уровень стратосферы. Откладывать такой важный элемент боевой подготовки никак нельзя, это, товарищи, будет не по-партийному. Поэтому, всем бежать кросс! Три километра. Прямо сейчас. От дома офицеров. В повседневной форме. Впрочем, можно без фуражек.
И мы побежали. За нашими спинами блестящий серебрянкой Ленин с мольбой протягивал к нам руку, справа уже который год пытался взлететь с пьедестала списанный МиГ-21, который какой-то неведомый летчик при посадке со всей дури приложил об бетонку, а мы бежали. По главной аллее гарнизона, с топотом и сопением, распространяя запах одеколона 'Саша', лука и вчерашних напитков. Офицерские жены, выгуливающие свои наряды, собак или детей, не обращали на это дикое зрелище совершенно никакого внимания. Привыкли.
Первыми бежали солдаты, а за ними - слабогрудые офицеры и прапорщики.
Возглавлял гонку начальник узла наведения. Длинный и тощий майор Садовский был, как всегда, 'после вчерашнего', поэтому кросс давался ему с особым трудом. Его мотало на бегу с такой силой, что казалось, он 'качает маятник'. Я с тревогой поглядывал на лицо шефа, которое постепенно заливало нехорошей зеленью. Остальные кроссмены, астматически дыша, растянулись в линию. Последним бежал мастер спорта по самбо и дзюдо двухгодичник Юра, который выполнял функцию заградотряда. 120-килограммовый 'чайник' двигался без видимых усилий, мощно работая поршнями и отфыркиваясь, как паровоз 'ФД'.
Наконец, гонка завернула за угол и постылый комбат с секундомером в руке пропал из виду.
- Бля, я так за бутылкой не бегаю! - прохрипел ротный, сгибаясь пополам и упираясь руками в трясущиеся колени.
- Не добежим ведь, сдохнем, товарищ майор! - проскулил, как шакал Табаки, прапор с узла АСУ. Остальные молчали, судорожно насыщая кровь кислородом.
Внезапно из-за поворота, бренча запчастями, вывернулась знакомая 'мыльница', ротный УАЗ-452.
- Наша! - завопил кто-то, - стой!!!
Заплетающимися ногами народ ломанулся к машине, привычно занимая насиженные места. Шеф на удивление бодро запрыгнул в кабину.
- Куда едем, товарищ майор? - спокойно поинтересовался водитель. Он служил в авиации уже второй год и видел еще не такое.
- Вы-а-а-и! - приказал ротный, и мы поехали.
В переполненной машине тишину нарушало хриплое, как у больных овец, дыхание, в маленьком салоне повеяло павильоном 'Животноводство'.
Проехали второй поворот, миновали штаб дивизии, потянулись склады.
- Здесь, пожалуй, надо выйти,- сказал я, - а то, неровен час, олимпиец хренов застукает. Шеф кивнул, машина остановилась, марафонцы полезли в кусты, чтобы не отсвечивать на проезжей части.
- Так, - задумчиво произнес ротный, закуривая. Кто помнит мировой рекорд по бегу на 3 километра? Не перекрыть бы:
Никто не помнил.
- Ладно, еще пару затяжек - и побежим, - решил Садовский, - и это: мужики, побольше пены!
Лже-спортсмены, изображая физкультурное изнурение, вывернулись из-за поворота и тяжело потопали к финишу.
- А где же ваши солдаты? - ядовито поинтересовался комбат, поглядывая на секундомер.
Ох, беда, мысленно схватился я за голову, - солдат опередили - да кто нам поверит?! А, кстати, куда они вообще делись?
Внезапно в глубине гарнизона, примерно там, откуда мы прибежали, раскатилась автоматная очередь. За ней другая.
- А вон, товарищ подполковник, - невозмутимо ответил наш ротный, наверное, это по ним и стреляют.
Канаухов побледнел.
Теперь уже кросс возглавлял сам комбат. На удивление быстро семеня ножками, он бесстрашно катился на звуки выстрелов. Не желая пропустить редкое зрелище, мы открыли у себя второе дыхание и побежали за ним, тактично отстав метров на 100 и втайне надеясь, что очереди - не последние:
Вскоре ораву военно-воздушных марафонцев вынесло к складу артвооружений. На полянке перед складом 'в мертвых позах скачки' лежали наши бойцы, живые, но насмерть перепуганные. Над ними возвышался нерусский часовой с АКМ наперевес, а с другой стороны мчался УАЗик комдива. Он тоже услышал выстрелы.
Стремительное расследование, проведенное по дымящимся следам, показало, что наши бойцы тоже решили срезать трассу, но в спортивном азарте они потеряли направление и ломились по кустам, очертя голову, чем до смерти напугали часового, рядового Исмаилбекова. Тщательно проинструктированный воин сорвал с плеча автомат и дал очередь на полмагазина поверх голов. К счастью, ни в кого не попал. А, между прочим, со страху вполне мог. Солдаты, естественно, тут же приняли упор лежа. Чтобы закрепить победу, часовой дал вторую очередь.
Воздушный бой быстротечен, поэтому комдив, летчик-снайпер, гвардии полковник Безруков, не стал церемониться.
Придерживая пухлыми ручками остатки развороченный задницы, командир 181 отдельного батальона связи подполковник Карнаухов бежал с поля брани.
Волшебным образом приступ его болезни кончился.



Балл - 1.8834951456311

нашел на бескрайних просторах инета ,
<--begin copypast-->
Середина 70-х годов. В разгаре война в Анголе. Кубинских летчиков перебрасывают в Африку. Чтобы не ослаблять авиационную группировку на острове Свободы, Советский Союз по просьбе кубинцев решил послать туда наш летно-технический состав для создания видимости прежней активности полетов.
Из нашего полка была выделена авиационная эскадрилья. ?Секретность? миссии была обеспечена следующим образом: всех летчиков одели в гражданскую одежду ? одинаковые светлые плащи и такие же шляпы. Экипировка не соответствовала времени года и погоде и вызывала нездоровый интерес как у сотрудников милиции, так и у авиапассажиров.
Прибыли, разместились, изучили район и приступили к полетам. Продолжая усугублять военную тайну, радиообмен вели на испанском языке. Пытаясь как-то приспособиться, летчики писали на наколенных планшетах русскими буквами испанские слова и фразы. Большая проблема во взаимном понимании с землей возникала из-за того, что та отвечала на таком же ?испанском?.
Наверное, американские ?коллеги? на ближайшей авиабазе заливались истерическим смехом, слушая ежедневные бесплатные шоу в эфире.
Несколько омрачало идиллию нахальное поведение американских самолетов-разведчиков SR-71 ?Черная птица?, которые, пользуясь тем, что на вооружении кубинских ВВС не было высотных перехватчиков, летали прямо над нашими головами на не доступной для фронтовых истребителей высоте. Те самолеты, на которых летали наши летчики, имели статический потолок - 18 км, а SR-71 обычно ходил на 22 - 24 км и чувствовал себя в полной безопасности ? ощущение, которое так любят американцы.
Наши пилоты посовещались и решили проучить ?зарвавшихся империалистов?. Выбрали самолет с самым лучшим по тяге двигателем, сняли с него все, что только можно было снять, и даже что нельзя. Из вооружения осталось только нахальство. Все эти меры привели к тому, что грозный истребитель превратился в ?голубя мира?, но с прекрасными летными характеристиками.
Лететь решил сам командир эскадрильи. Весь личный состав собрался на командном пункте наведения, где можно было не только видеть на экранах локаторов будущий поединок, но и слышать радиообмен американских ?коллег?.
?Черная птица? появилась, как обычно, с севера и шла на высоте 24 км прямо на наш аэродром. Команда на взлет ? и наш серебристый ?голубь мира? на полном форсаже стремительно пошел в набор высоты. Почти сразу оператор американского пункта наведения ленивым голосом предупредил пилота SR-71 о взлете перехватчика.
Наш истребитель, достигнув более чем двукратной скорости звука, в точно рассчитанный момент резко пошел вверх.
? Джон, я ? Фокстрот-125, перехватчик пошел на тебя.
? Пусть идет, у меня 72 тысячи футов (~ 24 тысячи метров).
Полет продолжался, операторы американского радара ленивыми голосами сообщали своему пилоту удаление до нашего истребителя и его изменение высоты через каждую тысячу метров. До 18 тысяч метров тон их голосов не менялся, но потом, когда они увидели, что темп набора высоты перехватчика не снижается, их доклады быстро стали сначала тревожными, а потом уже паническими.
? Джон, я - Фокстрот-125, быстро уходи, уходи, он уже выше тебя!
А наш ?голубь мира? уже вышел по гигантской параболе за счет потери скорости на высоту под 30 тысяч метров и оттуда со снижением и разгоном стремительно настигал ?Черную птицу?.
SR-71 уже вывел двигатели на максимальный режим, но из-за инертности разгона скорости на такой высоте быстро уйти не мог. Куда только подевался самоуверенный тон радиообмена американцев. В эфире уже был крик:
? Джон, немедленно уходи, уходи, он тебя догнал!
? Не могу оторваться, двигатели на форсаже!
Наш комэска для подогрева ситуации доложил на КП на чистом ?испанском?:
? 738! Цель в захвате, к пуску готов!
?Черная птица?, наверное, икая от страха, на форсаже удирала со снижением в сторону океана, а наш ?голубь мира? почти без топлива, снижаясь по крутой спирали, пошел на посадку.
Победа была полная!
После этого случая в течение месяца американские самолеты-разведчики вообще не летали в нашу сторону.
Видимо, все это время их спецслужбы работали над загадкой: что за секретный самолет появился на Кубе и как он мог так легко добыть их ?Черную птицу??

Юрий ОРЕХОВ, военный летчик
01.11.2001
<--end copypast-->

Балл - 1.9118644067797

ТРИ КАПИТАНА

Июльский полдень, суббота. С безоблачного украинского неба вместе с потоками солнечного света стекает лень. Она расползается по пустынному аэродрому, вместе с горячим воздухом струится над рулежками, цепляется за раскоряченные антенны РСП. Дежурный по стоянке части забрался под фюзеляж Ту-22 - единственное прохладное место на аэродроме - и лениво ругает эскадрильских собак, которые норовят разлечься на самой середине чехла. Дежурному хочется искупаться. Пропотевшая 'техничка' противно липнет к телу. Речка рядом, но уйти нельзя. ДСЧ закрыл глаза и, явственно представив, как он с разбегу ныряет в прохладную, чистую воду, начал подвывать от безысходности. Услышав знакомые звуки, собаки вступают в хор вторым голосом.
По улице уездного города Ж* идут два капитана. Один капитан, РЭБ-овец, - москвич, прибыл в полк на личную стажировку. Другой, радист, - местный. Вообще-то, приезжий капитан - невелика птица, но зам. командира полка по ИАС, старый, битый жизнью и старшими начальниками, и потому недоверчивый подполковник, москвичам не верит. И, чтобы приезжий зря не бродил по аэродрому и не совал нос, куда не надо, радисту поставлена задача - организовать гостю 'культурную программу'. Радист, которому родной аэродром надоел до последней крайности, взялся за дело с удовольствием. Кроме того, он надеялся перебраться поближе к Приарбатскому военному округу и рассчитывал на помощь москвича.
Культурная программа состояла из трех пунктов: пьянки, которая быстро обоим надоела, дайвинга на местной речке и бильярда в Доме офицеров. Поскольку от посещения городского театра и иных филармоний было решено воздержаться, в плане мероприятий выходного дня возникла угрожающая брешь.
Тогда радист предложил гостю перейти к удовольствиям иного сорта и нанести дружеский визит в общежитие чулочно-носочной фабрики. Как пишут дипломаты, 'предложение было с благодарностью принято' и два капитана, преодолев жару и лень, отправились по известному всей холостой части полка адресу, предварительно посетив 'Гастроном'.
На проходной общежития их встретила комендантша неопределенного возраста, облаченная в серый халат и похожая на гигантскую, угрюмую моль.
'Моль' потребовала от гостей в залог документы, которые обещала вернуть 'по выходу'. Москвич задумался. Местный исподтишка показал старой грымзе кулак и отдал документы за двоих - удостоверение личности и партбилет.
Встреча с работницами легкой промышленности проходила в теплой, непринужденной обстановке и несколько затянулась. Когда капитаны выпили 'по последней' и собрались восвояси выяснилось, что суббота давно кончилась и на дворе уже воскресенье. Тут же на похмельные головы офицеров свалилась новая напасть - комендантша, оказывается, кулак заметила и предъявила наглый ультиматум: 'Или вы называете номер комнаты, в которой, ночевали, или я отдам документы только вашему командиру!'
Капитаны, конечно, ответили Чемберлену достойным 'нет', только в более развернутой форме, и вышли на улицу.
- Ну, и что будем делать? - спросил москвич, морщась и потирая виски, - удостоверением можно и пожертвовать, новое выдадут, никуда не денутся, а вот партбилет надо спасать...
- Сначала - на рынок, - непонятно ответил местный.
- На хрена?!
- Там пиво с восьми продают...
После первой кружки мути в головах ощутимо поубавилось, а мыслительный процесс перешел в режим 'Турбо'.
- Допили вторую. Местный капитан, неожиданно впечатав кружку в шатучий столик, на чистом древнегреческом воскликнул 'Эврика!' и тут же перевел на родной: 'Идея, бля!'.
- Поехали, только бы он был на месте!
К счастью, Он был на месте. Капитан 3-го ранга Третьяк сидел на лавочке перед гостиницей и занимался важным делом - учил подавать лапу гостиничного кота. В качестве материального стимула использовалась банка с консервированной рыбой.
Черный кошак с драными ушами по кличке 'Хруст', брезгливо щурясь, поедал рыбу, но лапу давать категорически отказывался.
- Викторыч, кончай цирк зверей разводить, - сказал местный капитан,- все равно он тебе лапу не даст, у тебя глаза недобрые. Поговорить надо.
- Ладно, салаги, - сказал Третьяк, выслушав скорбную повесть, - помогу. Как Суворов-то говорил? 'Сам погибай, а товарища выручай!' Пойду переоденусь. Рыбу зверю отдайте...
- Ты, это, Викторыч, значков, там, орденов побольше надень...
- Ученого учить - только портить! Я быстро.
Вообще-то, Третьяк был не капитан 3-го ранга, а самый обычный майор, но раньше служил в полку морской авиации, и форму сменить не успел. Его черный, как у Штирлица, мундир, двухметровый рост и усы производили на официанток, буфетчиц, и телефонисток глубоко сухопутного гарнизона неизгладимое впечатление. На этом, собственно, и строился расчет.
Викторыч не подкачал. Ослепительно белый чехол фуражки, не менее ослепительно черные туфли и китель, увешенный различными значками, за версту выдавали Начальника. Некоторые сомнения вызывало, правда, сочетание знаков 'Командир подводной лодки' и 'Парашютист-инструктор', но решили, что для комендантши сойдет и так.
Два капитана остались на улице, а лже-капитан третьего ранга Третьяк отправился в самое 'логово фашистского зверя'. Минут десять были слышны только визгливые вопли комендантши, в которые периодически вклинивалось добродушное гудение майора, напиравшего на христианское смирение и всепрощение.
Наконец они оба появились на крыльце. Злобная моль, не умолкая ни на минуту, затирала о падении нравственности, распущенности и прочих метафизических материях.
Третьяк осторожно вытянул у нее из пальцев красную и зеленую книжечки и, подводя итого дискуссии, заметил:
- С подчиненными своими я, конечно, побеседую, но вам надо к людям быть добрее. Вот вы, когда молодой были...
- Я?! - взвыла моль.
- Ну да, вы. Вы ведь отчего злитесь? - убаюкивающее гудел Третьяк, - оттого, что вас давно никто не е#ал, не е#ет, и, - он внимательно оглядел собеседницу,- пожалуй, уж и не будет! Счастливо оставаться.

Балл - 1.9155555555556