Репатрианты

- Товарищ майор, на полсотни втором опять высокое в «Букете» выбивает, - сказал инженер эскадрильи, - только теперь на первом передатчике.
- А раньше на каком выбивало?
- А раньше на третьем. А теперь на первом...
- Сами-то смотрели, нашли чего?
- Никак нет, всё облазили, вроде нормально все, придется, наверное, борт в ТЭЧ закатывать.
- Ладно, - нехотя сказал Артемьев, - пошли, сам гляну. Стремянку не убирали?
Около бомбардировщика ревела машина АПА - электростанция, под самолетом стояли ребристые кожухи, снятые с передатчика и высоковольтного выпрямителя. Артемьев пристроил фуражку на кожух, вздохнул и полез по стремянке. Он понимал, что если инженер эскадрильи и техники ничего не нашли, то ему лезть бессмысленно, но в конечном счете решение принимать все равно придется ему, инженеру полка по РЭБ. На стоянке блуждающий дефект все равно не найдешь, придется закатывать самолет на неплановый ремонт в ТЭЧ, а может быть, даже вызывать заводскую бригаду. Командир на совещании опять будет расстраиваться по поводу снижения боеготовности и бестолковых РЭБовцев, а зам по ИАС, конечно, скажет, что если отказ будет по вине части, то командировочные заводским будет оплачивать инженер по РЭБ из своего кармана.
За спиной инженера кто-то хихикнул.
- Эта сволочь эскадрильская еще и хихикает! - обозлился Артемьев, - запустил матчасть, а я за ним разгребать должен, опять жопу по самые плечи раздерут...
Осторожно, чтобы не удариться об острые углы станций, он протянул руку и щелкнул выключателем, тускло засветился плафон. За спиной опять хихикнули, теперь громче. Внезапно до Артемьева дошло, что он не может слышать хихиканье инженера эскадрильи: тот остался внизу, а хихикают внутри самолета. Осторожно переступая на стремянке, он обернулся. На кожухе передатчика сидел человечек и болтал ножками. В руке он держал крошечные бокорезы. Человечек был в техничке, но не в технарском берете на веревочке, а в шапочке, похожей на тюбетейку. У человечка были огромные совиные глаза и зеленоватая кожа.
Не склонный к употреблению технических жидкостей Артемьев все-таки напрягся. Особых алкогольных подвигов он за собой, в принципе, не помнил, но как любой мужик инстинктивно боялся белой горячки.
- Та-а-к, - протянул он, - ты кто такой?!
- А то ты не видишь! Глаза разуй, - нахально ответил человечек, - я гремлин здешних мест!
- Кто-о?! Ах ты, гадость! Да я тебя сейчас...
- Но-но! Руки не распускай, харя! - огрызнулся гремлин и на всякий случай отодвинулся. - И вообще, гремлина грубой силой не изведешь!
- А чем изведешь? - тупо спросил Артемьев.
- Щас, так я тебе и сказал! Книжки читать надо, а не «шпагу» дуть по вечерам!
«Поймаю гаденыша и в керосине утоплю», - пообещал себе Артемьев, но сдержался и миролюбиво спросил:
- И что ты тут делаешь?
- Что гремлинам положено, то и делаю! Ломаю.
- Так это ты, жаба зеленая, передатчики портишь?! - задохнулся инженер.
- Я, а кто же еще, - гордо сообщил человечек и щелкнул бокорезами.
- Или ты спятил, или я... - обреченно сказал Артемьев. - А ну как навернешься вместе с бортом тысяч с десяти? Ведь ни ушей, ни зубов не останется!
- Не учи ученого! - надулся гремлин, - мы, климовские мужики, ломаем с понятием, нашел камикадзе!
- Та-ак... Теперь многое становится понятным... - Артемьев ладонью смахнул пот со лба. - И много тут вас таких?
- Ну, много не много, а в каждом самолете свой гремлин живет. В РЛС, РСП, РСБН, - гремлин загибал тоненькие пальчики, - еще кое-где. Работаем, стараемся, как можем! Процесс, хи-хи-хи, идет.
- Откуда же вы на наши головы, раньше же не было вас вроде?
- Из Грейт Бритн, по ленд-лизу, - пояснил человечек, - жили в Бобруйске, а как алия началась, все репатриировались, а мы не успели
- Чего-о?!
- Того-о! - передразнил гремлин. Сам знаешь, в Бобруйске дивизию разогнали, большинство наших это... ну, воссоединилось, а мы не успели. Потерянное колено, - горько пояснил он.
- Так вас, гремлинов, что, тоже по пятой графе различают?
- А где не?! Таки различают. И куда бедному еврею гремлину податься? Я тебя, тебя спрашиваю, морда антисемитская! - взвизгнул человечек. - Я, если хочешь знать, вообще гремлин стоматологии, но работы нет! Не-ту! Уехали все. А у меня семья. Пришлось профессию менять. Знаешь, как трудно?!
- Погоди-погоди, так что получается, гремлины в каждом роде войск есть?
- Есть. Хуже всего тем, кто в танках живет, танк попробуй, сломай! У артиллеристов шумно, а еще есть десантные гремлины, но они больные на всю голову, особенно когда выпьют. А что ты хочешь, работа больно нервная. Меня туда звали с повышением, я не пошел. В бомбардировщике жить лучше, работы много, и руки чистые, авиация!
«Как же избавиться от этого маленького мерзавца?» - лихорадочно соображал Артемьев, и вдруг его осенило.
- Слышь, братан, - неизвестно почему переходя на новорусский язык, сказал Артемьев, - а ты к братве в Израиль хочешь? Могу помочь.
- Мало ли чего я хочу, - пискнул гремлин, - это же у чертей на рогах, пешком что ли мне идти?
- Слушай сюда, - конспиративным шепотом сказал Артемьев, нагибаясь к гремлину. - Видел на стоянке Ил-76?
- Ну... - недоверчиво протянул гремлин.
- Не нукай на инженера полка, мелочь зеленая! - строго оборвал его Артемьев, - слушай сюда. Завтра этот борт пойдет в Бейрут с гуманитарным грузом. Собираешь братанов, с утра до предполетной грузитесь и сидите как мыши под веником. Машину не трогать! А то ещё развинтите на запчасти от счастья. В Бейруте выгружаетесь, а там до исторической родины лапой подать, верблюда попутного тормознете. Только смотри, они через Вену полетят, еще каких-то еврокомиссаров забирать будут, не сойдите раньше времени. Ну, сечешь фишку, брателло?
- А ты не врешь? - подозрительно спросил гремлин, но голосок его предательски дрогнул.
- Да честное офицерское! - забожился Артемьев.
- Соблазнительно... - пробормотал гремлин, - чертовски соблазнительно... Погоди, а что я там буду делать?
- Где?
- В Караганде, блин! На родине исторической.
- Как что?! По специальности работать! Там знаешь, как стоматология развита!
- В стоматологию? Постой-постой, так мне что, из авиации уйти?!
- Ну, не хочешь в стоматологию, в АОИ иди служить, там тоже ВВС есть, или в Эль-Аль - в гражданскую авиацию, зато свои кругом, подумай, а?
- Да, прав ты... - грустно сказал гремлин, - хочешь не хочешь, а ехать надо! Самолет вот только жалко, привык я к нему, он мне уже как родной, - печально сказал гремлин. - А, была, не была! А можно я напоследок гайку отвинчу, а? На память!
- Крути, - сказал Артемьев, - вот эту крути, смотри, какая красивая.
Гремлин голыми руками стремительно скрутил гайку, сунул ее за щеку, помахал на прощанье ручкой и исчез в гаргроте.
Артемьев вздохнул и полез из самолета. Внизу его ждал инженер эскадрильи.
- Ну что, товарищ майор? Что-то вы долго...
- Все, больше не будет выбивать.
- А что было-то? - почтительно поинтересовался инженер.
Артемьев не догадался заранее придумать отказ, поэтому строго посмотрел на подчиненного и сказал:
- Что-что... Матчасть надо лучше учить, вот что! Глуши АПА, борт чехлить.
Он подобрал фуражку и пошел со стоянки.
***
Утром, контролируя предполетную, Артемьев краем глаза заметил вереницу размытых серых силуэтов, скользящих к Ил-76.
***
Летная неделя прошла на удивление спокойно. В пятницу вечером Артемьев с баллоном пива уселся в кресло, наслаждаясь честно заработанным уикендом. Ожидая начала хоккея, он включил телевизор. Артемьев сонно пропускал мимо ушей захлебывающуюся скороговорку дикторши, но вдруг насторожился.
«Пресс-служба Пентагона опубликовала заявление о том, что командование ВВС США отдало приказ о приостановке полетов над всей территорией страны. Причиной явилось резкое повышение аварийности на всех типах летательных аппаратов. К счастью, обошлось без катастроф и жертв. Эксперты пока затрудняются назвать причины этого беспрецедентного явления, начато расследование».
«Хе-хе, - вяло подумал Артемьев, - шейхи керосин им что ли ослиной мочой бодяжат? Теперь и на их улице праздник...»
Пошел репортаж с какой-то американской авиабазы, Артемьев с любопытством посмотрел на экран и чуть не выронил стакан, подавившись пивом. Он увидел, как из-под стойки шасси В-52 метнулась до боли знакомая размытая серая тень.
«А там-то они откуда?!» - с удивлением подумал он и вдруг рассмеялся. Он налил полный стакан пива, подошел к экрану и чокнулся.
«Всё правильно, как это я забыл? Пересадка в Вене! Этого я не учел, но так, пожалуй, будет даже лучше. С приездом, маленький брат!»

Источник храбрости

Случай, рассказанный фронтовиком, не дословно.

Бытует мнение, что наряд на службу воспринимают как наказание, но это далеко не так. Конечно, дневальным по роте, в карауле, кухне тяжело. Но существуют и наряды, где служба сродни курорту. Одним из таких мест в нашем училище было дежурство по учебному корпусу. Там не нужно было торчать на тумбочке, а ночью, заперев входную дверь, можно было спокойно почитать книгу, попутно сообразив чайку, а то и просто покемарить на стульях в дежурке. А днём находиться в распоряжении завхоза, бодренького незлобивого старичка. Судя по тому, как он руководил таким неуправляемым контингентом как курсанты второго курса, военного прошлого у деда не наблюдалось. Ну, мы так полагали.
И вот в один из зимних вечеров, когда преподаватели уже разбежались по домам, а мы с напарником успели выдраить коридор и готовились запереть входную дверь, то есть воткнуть швабру в ручку, из своей подсобки вышел наш завхоз.
Обычное дело, он частенько задерживался. Мастерил там у себя очередное учебное пособие для одной из кафедр.
- А что, ребята, попьём чаю? Мне тут бабка моя кучу пирогов наложила, не нести же их домой.
Ну какой же курсант откажется поесть? Тем более, домашних пирогов. Мы с радостью согласились. Надо заметить, что относились мы к нему несколько снисходительно. Как же, мы же были уже лётчики, за плечами, страшно сказать по шестьдесят часов налёта, самостоятельный вылет.
Разговорились, то да сё. Но когда дед заявил, что был на фронте лётчиком-истребителем, мы не поверили.
- Да вот же я, ребята, - дед кивнул в сторону стенда с кучей фото.
И точно, там красовался наш завхоз в форме подполковника с иконостасом наград на груди. Тут уже мы стушевались, вот так, не замечали. Попросили рассказать про войну.
Дед, явно довольный эффектом, уважил нашу просьбу, много чего рассказал, а вот это запомнилось.
***
Был, ребята, у нас в эскадрилье один лётчик. Ничем особо не примечательный, как все. Не новичок, имел несколько сбитых самолётов, награды. И вот в одном бою сбит был. Но повезло, смог выпрыгнуть, да и над нашей территорией дело было. Короче, через сутки вернулся в часть, даже не ранен. И самолёт ему нашли, летай, воюй.
Да только сломался он, ребята. Бывает такое на войне. То техника у него откажет, то заболеет. Всё искал поводы, как бы от вылетов отказаться. А уж если случалось на задание, так от боя уклонялся, расстреляет боеприпасы издали и домой. А ведь ведущий пары был. Мы с ним уже и говорили, так, по-товарищески, между собой. Всё человек понимал, клялся, да как дело к вылету, всё по-прежнему оставалось.
Уже и особист начал интересоваться, к трибуналу дело шло. Можно было, конечно, махнуть на него рукой, да жалко. Ведь неплохо же воевал человек.
И вот сам командир его "вылечить" взялся. Есть, говорит, одно средство, если не поможет, тогда точно в штрафбат. Вот в один из дней усадил его командир в свой "козлик" и уехали они в тыл. Через сутки вернулись.
Вылез тот пилот из «козлика» чернее ночи. Да и потом таким мрачным и неразговорчивым оставался. Но на боевые задания так рвался, только и жил ими. А в бою немчура шарахалась от него, чуяли гады, что плевать ему на свою жизнь, лишь бы их бить. Всё же подбили его опять. На этот раз над их территорией. Так он на горящей машине ещё одного завалить успел, а потом на таран пошёл.
Не в НКВД его командир возил. Там в ближайшем городе детская больница была. Детишки там лежали. При эвакуации эшелон с Домом малютки под бомбёжку попал. Тоже инвалиды войны, кто без рук, кто без ног, которым отроду и трёх лет не было.
Такой вот, ребята, источник храбрости.

Шинель номер пять

(правдивая история)

Известно, что мартышки измеряют удавов в попугаях, солдаты считают, сколько им осталось до дембеля по несъеденным порциям масла, а у офицера срок службы идет по изношенным шинелям.
Мои шинели номер один и два прекратили существование, износившись в хлам на аэродроме, шинель номер три вообще не появилась на свет, поскольку отрез пошел уже не помню на какие домашние нужды, а в шинели номер четыре я ходил на службу. Проблема состояла в том, что через год после женитьбы шинель мне удавалось застегнуть только на выдохе. Со всей остротой встал вопрос о пошиве новой.
Шить военную форму одежды - это очень противное занятие. Сначала нужно получить на складе материал и фурнитуру, причем, всегда оказывается, что для пошива по стандартным лекалам не хватает 2-3 сантиметров. Не знаю уж, как это получается у вещевиков, но где бы я ни получал материал на форму, его обязательно не хватает. Офицер, у шинели которого одна пола короче другой, выглядит вызывающе, поэтому в ателье приходится «договариваться», чего я терпеть не могу.
Подождав 2-3 месяца в очереди, попадаешь к закройщику, потом ездишь на примерки, потом платишь свои деньги и еще полгода ждешь очередной выдачи вещевого имущества, чтобы Родина тебе эти деньги вернула. И еще неизвестно как сошьют... Моему первому ротному, например, шинель в талии заузили так, что на бедрах она торчала наподобие кринолина, а воротник сзади отставал от шеи сантиметров на пять. Когда шеф в обновке приехал на точку, с антенны РЛС упала ворона.
Можно, конечно, взять готовую шинель, но я еще не видел человека, которому готовая шинель пришлась впору. Подозреваю, что тыловики делали лекала, обводя на картоне друг друга. Вся военная форма почему-то была рассчитана на дистрофиков с узенькими плечиками и глобусным брюхом. В том месте, который тактично называется «шагом», кроме положенного природой имущества можно было легко разместить ПМ и два магазина. Допускалась, правда, подгонка брюк путем удаления двух специальных клиньев на штанинах, от чего штанины винтом заворачивались на ногах. В общем, тихий ужас.
Тогда я еще был человеком сравнительно молодым и не подверженным депрессиям, но представив, что мне предстоит, я затосковал. Неожиданно спасение пришло со стороны моего шефа. Перед дембелем он вместе с документами цикла, секреткой и бутылью спирта передал мне контакты своего закройщика.
На следующей неделе, уточнив адреса, пароли и явки, я отправился в ателье ГУТ «Военторг» вблизи станции метро «Октябрьское поле».
Все пошивочные ателье похожи друг на друга - унылые помещения с облупленными манекенами, плакаты «Правила ношения формы одежды офицерами, прапорщиками и мичманами СА и ВМФ», грязноватый пол, запах гладилки. Дождавшись своей очереди у приемщицы, я произнес секретное слово и был допущен в примерочную. Через несколько минут брякнули кольца занавески и в комнату вкатился закройщик. Он сунул мне руку, буркнул: «дядя Боря» и спросил: «Шинель? Давай материал».
Померив материал и подкладку, дядя Боря издал призывный звук, из подсобки немедленно появилась девица с блокнотом, а дядя Боря начал меня обмерять. Ростом он был всего метра полтора, но невероятно широкоплечий, косолапый и очень проворный. Я поворачивался, поднимал то одну, то другую руку, а дядя Боря, пуская лысиной зайчики, прыгал вокруг меня, делая многочисленные и какие-то причудливые обмеры.
Закончив, он что-то посчитал в уме, шевеля губами, и сообщил: «Примерка через неделю, двадцать пять сверху». О том, что дяде Боре нужно доплачивать, я уже знал, поэтому молча кивнул. Мой бывший шеф предупредил, что дядя Боря - мастер уникальный, шинели у него шьет пол-Москвы, поэтому такса - четвертак сверху с шинели плюс бутылка чего-нибудь приличного спиртуозного.
Через пару недель я приехал за обновкой. Дядя Боря выкатил манекен, на котором висела моя отглаженная шинель. Я осторожно надел ее и застегнул, с трудом пропихивая пуговицы в тугие петли. И тут случилось чудо. Плечи сами собой развернулись, спина выпрямилась, я вдруг ощутил желание управлять войсками и даже, поднявшись на трибуну Мавзолея, принять парад частей Московского гарнизона.
Шеф сказал правду, дядя Боря оказался настоящим мастером. С тех пор я шил форму только у него.
Как и положено правильному закройщику, дядя Боря увлекался дрессировкой зеленого змия, поэтому на примерках частенько дышал «духами и туманами». Это не мешало ему работать виртуозно. Брюки, например, он шил вообще без примерок (а у преподавателей форменные брюки просто «горят» и понятие «просиживать штаны» для них не фигура речи, а суровая реальность). Правда, однажды, на примерке очередных брюк я с изумлением обнаружил вместо одного заднего кармана справа два - справа и слева. Помявшись, дядя Боря объяснил, что сначала «малость промахнулись» и прорезали карман не с той стороны, вот и пришлось выкручиваться. Это было, конечно, нарушением формы одежды, но ни одному проверяющему так и не пришла в голову кощунственная идея посчитать карманы на заднице проверяемого...
Но, повторяю, коронным блюдом дяди Бори были шинели, любые - повседневные, парадные, флотские, тут ему равных не было. Зарабатывал дядя Боря, видимо, неплохо, но для полного счастья хотелось ему поехать поработать за границей. Оказалось, что в группах советских войск в Германии, Польше и в других странах тоже есть ателье Военторга, вот туда-то дядя Боря и нацелился. Однако даже с его связями это оказалось делом непростым. Желающих на такое хлебное место оказалось столько, что, казалось, проще было пробить для дяди Бори должность командующего группировкой, чем закройщика в ателье в Вюнсдорфе. Но он не отчаивался и продолжал плести хитрые интриги.
И вот однажды он, самодовольно улыбаясь, сообщил, что решение по нему состоялось, и скоро он уедет в загранку. Я, конечно, вежливо пожелал ему удачи, а сам вспомнил эпизод из «Семнадцати мгновений»: «У кого же теперь мы будем лечиться?» Мы попрощались...
Прошло полгода. Мне опять понадобилось что-то сшить, я поехал на Октябрьское поле уже «как простой инженер», и вдруг в ателье за спиной приемщицы увидел знакомую квадратную фигуру. Через полчаса я стоял в примерочной.
- Так вы не уехали? Места что ли не было?
- Было, отказался, - энергично махнул коротенькой ручкой дядя Боря. - Они совсем там офигели, - пояснил он свою мысль, но другими словами. - Я закройщик по шинелям, по ши-не-лям! Понимаешь? Вот. Ты - понимаешь. А они мне предложили знаешь куда ехать? В Анголу! Шорты габардиновые с кантом шить! Бля!

Счастье есть всё-таки...

Ефрейтор Сергей Л. находился в классе партийно-политической работы ТЭЧ полка и тосковал. На столе, за которым он сидел, валялись небрежно брошенные страдальцем карандаши, плакатные перья, поверхность гуаши в открытых баночках уже начала покрываться корочкой, ватман скрутился в трубку, а к делу, порученному замполитом, старшим лейтенантом Ермиловым, загрустивший авиамеханик всё не приступал. А грустить было отчего - на календаре было 31-е октября и через пять дней, несомненно, наступит 4-е ноября. Дата, много говорившая ефрейтору - в этот день исполнится два года его службы в армии. Любой другой «дедушка русской авиации» радовался бы этому событию - заканчивалась срочная служба, но наш герой знал почти наверняка, что служить ему, как пить дать, ещё два месяца - до 31-го декабря. А причина этого... тут он тяжело вздохнул и с грустью посмотрел в окно класса, за которым неяркое и уже почти зимнее солнце заходило за ангар... причина в том, что организм механика плохо переносил алкоголь, а точнее сказать, чистый 98 процентный спирт, который накануне вечером он употребил внутрь неразбавленным, запивая водой из-под крана в умывальнике казармы. Этот факт, а также все последующие события и ввергли нашего героя в пучину тоски и меланхолии.
А дело было так: за день до «спиртопития» начальник ТЭЧ капитан-инженер Голуб наконец получил долгожданную квартиру. На следующий день половина личного состава срочной службы вверенной ему технико-эксплуатационной части полка была привлечена для перевозки вещей, мебели и домочадцев капитана. Любопытные «молодые» быстро обнаружили спирт в 20-ти литровой канистре в вещах запасливого начальника. Привезённые на обед в расположение, они немедля изъяли фляжки из вещмешков в каптёрке, и вечером все механики ТЭЧ отпраздновали новоселье своего начальника.
Серёга пил спирт второй раз в жизни - перед ужином в умывальнике, быстро, чтобы не увидел старшина, пили прямо из фляжек, запивая водой, текущей из крана. Как результат, придя в столовую, после столь экзотического способа пития, ефрейтор, отправив в рот ложку тушёной квашеной капусты, совершенно не ощутил вкуса «любимого» блюда. Ожог от спирта начисто уничтожил все вкусовые рецепторы у него во рту. Но это было ещё полбеды. Вся беда состояла из следующего - вернувшись в казарму он почувствовал непреодолимое желание передать молодым механикам, только вчера прибывшим в полк из ШМАСов, свой опыт проведения регламентных работ, а также всю известную ему историю авиации. Что и было сделано в бытовой комнате, где вновь прибывшие и прослушали эту лекцию, оставив на время утюги и иголки.
Приближалось время вечерней поверки, а Серёга входил в раж - действие выпитого нарастало. И тут ему повезло - его друг Шура, курсант военного училища из Ленинграда, бывший на стажировке в секретной части полка (краснопогонник, надо сказать), увидев активность друга-ефрейтора, взял его под руку и увёл от молодых, а затем и вовсе уговорил лечь в койку до отбоя. В полку это не было запрещено - так делали сменившиеся из нарядов, мало спавшие ночью.
Всё на этом бы и закончилось, если бы не появившийся к отбою в казарме старшина ТЭЧ - прапорщик Шлёма и ответственный офицер - лейтенант Баранов из группы АВ. Шлёма, увидев лежащего в койке Серёгу, подошел и спросил, почему он, ефрейтор Л. лёг до отбоя, хотя в наряде и не был. Совсем опьяневший ефрейтор тихим голосом попросил старшину оставить его, Серёгу, в покое. Изумлённый Шлёма пригласил товарища лейтенанта поучаствовать в разбирательстве. Однако подошедший офицер услышал из уст нашего героя те же слова... Немая сцена...
На следующее утро, прибыв на аэродром, механик-приборист Л. был вызван своим начальником группы регламентных работ капитаном Кирьяновым, и зайдя в комнату и доложив о прибытии, после небольшой паузы услышал:
- Ну что ж ты так пьёшь, что все знают?... Сергей, не ожидал я от тебя такого... специалист первого класса, на фоне Знамени полка сфотографирован, в отпуск за хорошую службу ездил, отличник ВВС... и такое отчебучил. Иди, не хочу тебя видеть...
Вот и всё... Ефрейтор закончил вспоминать вчерашнее... Напишу домой, что задерживают для обучения молодых механиков - подумал он.
И всё таки, как же меня угораздило?
Внезапно дверь в класс открылась и в ней показался прапорщик Б. наш диспетчер. - Сергей! Мигом мне военный билет, требуют в строевую часть - завтра утром весь ваш призыв домой отправляют. Позвонили - в полк за день прибыли около сорока молодых, приказ - всех дембелей - домой!
Всё-таки счастье есть, - подумал Серёга, отдавая военный билет... завтра домой!

Аэродром Бекетовка. Славное Качинское училище.
Идет разбор полетов, проводит командир полка.
Зачитивает вчерашние происшествия: экипаж в составе майора Безногова и курсанта Безрукова приземлились до посадочной полосы, пауза... Какой м..дак собрал их в один экипаж с такими фамилиями?!
Народ в ауте.