Вера в Господа - помощница в службе ратной

Курсанты ограничены в перемещениях забором и распорядком дня. Это всё вроде как во имя поддержания порядка и воинской дисциплины. Как-то так исторически сложилось, что в то время, когда у молодых мужчин дети в яйцах пищат особенно громко, писк этот командованием всех степеней и рангов нарочито игнорируется. Нет, всё же очень справедливо то, что военные на пенсию раньше уходят!
Жизнь неоднократно доказывала, что забор с распорядком - не особые помощники: ведь не будь забора, то и самоволок бы, как таковых, не было, а не будь идиотских (зачастую) ограничений времени увольнения - не было бы опозданий из них. Однако найти золотую середину тут, возможно, невозможно. Да и искать, как мне кажется, никто никогда не собирался.
Но вернёмся из блуда мысленного на землю грешную, где по законам биологии и психологии тело и душа курсанта требуют своего с завидным постоянством. Я об алкоголе и прекрасном поле.
Середина четвёртого курса, зима. Увольнение в будние дни до двадцати двух тридцати. Отбой тоже в двадцать два тридцать. У дежурного по курсу Олега Титова (Тита) нервы были расщекочены до немогу. Из увольнения не вернулись два его приятеля-земляка - Филин и Фура. Что само по себе не лезло в рамки даже самого больного воображения - две флегмы ходячие, девственники-переростки. Тит не вслух, но молился всем богам и духам о том, чтобы они скорее объявились. По причине землячества и всего такого он доложил дежурному по училищу, что прибыли все. И теперь для него наступили минуты, кажущиеся неделями.
Что делается в подразделении по команде «отбой»? Это зависит от срока службы. На четвёртом курсе редко кто сразу спит. Кто в телевизоре ещё, кто «докачивается» или чай пьёт, кто личный марафет наводит, некоторые (было и такое) гранит науки догрызают.
Анархия.
В самом лучшем смысле этого слова. Основанная, во-первых, на некотором возвышении себя над устоявшимися догмами устава, дающем почувствовать себя «годками», а во-вторых - на войсковом товариществе. Да-да, товариществе! Потому что никто никого подводить не будет, и в случае малейшего шухера каждый многоментально (именно так, так умеем только мы) отобьётся и изобразит мирное посапывание так, что сам Станиславский сказал бы: «Верю!»
Стук в дверь.
- Дежурный по курсу, на выход!
Дикий скрип кроватей, длящийся несколько секунд, кажущихся дежурному невообразимо долгими.
Тит с верой в лучшее, но готовностью к худшему подходит к двери, смотрит в окошечко, облегчённо выдыхает, открывает. Полегчало.
Два «Фэ» в изрядном подпитии наперегонки с вытаращенными глазами ввалились в казарму.
- Тит! Там! Дежурный по училищу за нами бежит!
- Бегом в люлю!
Было слышно, как хлопнула дверь с улицы двумя этажами ниже.
Секунды.
Дверь закрывается, товарищам оказывается помощь в раздевании, а дневальный на тумбочке снова, как будто в окошечко казарменной двери в эту секунду не дежурный по училищу смотрит, а всё тот же Константин Сергеевич, изображает из себя примернейшего из примерных. После стука в дверь даже руку к уху приложил, команду отдавая:
- Дежурный по курсу, на выход!
Тит, растягивая каждый жест, давая лишние мгновенья сокурсникам для залегания под одеяла, подбегает к двери, всматривается в окошечко, щурится, открывает дверь.
- Това...- Тит был прерван сходу.
- Где?!
- Простите, что «где»? - изобразил полную невинность Тит.
- Не делайте из меня идиота! Я спрашиваю: ГДЕ!?
- Кто!?
- У вас бардак, товарищ сержант, а вы мне тут зубы заговариваете! Я сам лично видел! Всё! Вот этими вот глазами! - подполковник зачем то тычет себе «козой» в глаза.
- Я старшина первой статьи, товарищ подполковник, - Тит позволил себе перебить подполковника, одновременно и его чуть задеть и ещё чуть оттянуть, на всякий случай, момент посещения дежурным кубриков. Он уже полностью взял себя в руки, ему даже стало немного весело.
- Вот! У вас на флоте и со званиями бардак и со всем остальным чёрт ногу! Ну так где, сержант?!
- Я старшина...
- Да какая мне раз-ни-ца! Покажи! Мне! Их! Обоих двух! Дру-зей сво-их! Тёп-лень-ких!
- Товарищ под-пол...
- Да я сам видел! Понимаешь? Сам! На моих глазах! (снова тычет сам себе «козу») Двое пьяных! Через забор! И бегом! К вам сюда! Где они?!
- Я не понимаю, товарищ подполковник, у меня все спят давно. Какие пьяные?
- А я вот сейчас объясню вам! Всё-ё объясню! Пойдёмте-ка! Пойдёмте, посмотрим!
- А может не на наш этаж, товарищ... - Тит попытался «поддержать» беседу.
- Да какой там не на ваш! Я сам! Понимаешь, сам! - и снова «коза» самому себе.
Тут полполковничий взгляд остановился одновременно с ногами. Он увидел пробивающийся свет из сушилки. Уже два года как у нас авария была, после которой в аварийной казарме никто не решался ничего ковырять-налаживать, и свет в сушилке горел круглосуточно-круглогодично. Только лампочки меняли. Подполковник ухмыльнулся, посмотрел на Тита, в это мгновенье выражением лица он очень смахивал на охотника из мультика о том, как заяц морковь съел: сейчас-сейчас! Сей-ча-ас! Сделав два шага на цыпочках, дежурный рывком открыл дверь.
Картина маслом.
Порядок идеальный. Точнее, пустота. Ничего, кроме аккуратного ряда сушащихся ботинок нет.
И посреди этого порядка стоит курсантское тело и книжку читает. Тело белое с конопатинами, волосы с рыжа, взгляд агнца, на груди обыкновенный крестик на капроновой ниточке. При этом и труселя казённые и тапочки прикроватные с номерком. Только что нимба над головой нет, но такой в принципе не может быть пьяным. По определению.
На всякий случай тело всё-таки подвергается обнюхиванию, но результат очевиден.
- Почему не спите? Что читаете? - и, не дожидаясь ответа, берёт из рук курсанта книгу.
Заложив палец на открытом месте, смотрит на обложку. Однотонная светло-зелёная. Чуть повыше середины два слова: НОВЫЙ ЗАВЕТ.
Подполковник замер манекеном.
А Тита понесло:
- Ну вот. Вы же видите, товарищ полковник! - он изобразил «козу» себе и нарочито спокойно продолжил - ну о какой пьянке тут может идти речь?
Прошло, наверное, не менее полуминуты, покуда дежурный «оттаял».
Молча вернул библию владельцу, при этом три перста были сложены как для осенения крёстным знамением, повернулся и бормоча пошёл к выходу:
- Хм... может, правда не тот этаж... хм...

Лишние люди



Конец четвёртого курса. Тепло, почти жарко. Пятый час утра.
Саня Жерновой по кличке Боцман стоит дежурным по курсу. Ночью тихонечко смотрели видик, играли в шахматы и карты. Но дневальные-то отдыхали, тем более чего в солнце весной делать на территории? Когда верхние веки примагнитилиськ нижним настолько, что разомкнуть их стало возможно только при помощи рук, Саня решил покемарить.
- Если что - я на территории, - дал указивку дневальному Боцман, - всё равно, поди, считать не будет.
Снял только туфли и накрылся одеялом, только моська торчит. Провалился в сон.
А дежурный по училищу всё же нагрянул. И, надо ж было такому случиться, стал считать людей.
В этом «возрасте» никаких заправок формы на баночках уже давно не делалось. Всё аккуратно висело на плечиках в шкафах (тогда мы говорили об этом: «в рундуках на тремпелях»). Поэтому внешне - всё подразделение было однородно и Боцман был благополучно посчитан вместе со всеми.
Посему расход личного состава «не бил». Мало что может быть страшнее для дежурной службы подразделения, чем когда расход не бьёт. А тут он не просто не бил, а не бил в обратную сторону!
Посчитали вместе с дневальным не на один раз - результат тот же. Сушилка, ленкомната, бытовка, умывальник с гальюном - везде пусто. Все мирно в люлях сопят. Внешне порядок, а пересчитали - бардак.
- Бардак у вас! На флоте вообще испокон бардак! (дежурный - армеец). Почему Ваш дежурный так долго? - дневальный только пожимает плечами - Наверное, он сегодня у меня сядет! И Вы, скорее всего, вместе с ним!
Минут через десять, потеряв терпение, дежурный решил таки удалиться, приказав дневальному:
- Как дежурный вернётся - мухой чтоб летел ко мне!
- Есть!
Боцман встал сразу как хлопнула дверь за дежурным по училищу. Он проснулся во время очередной попытки «счетоводов» свести концы с концами, но появиться вдруг из ниоткуда он, понятное дело, не мог.
Полковник же вышел и занял, как ему,наверное, казалось, хорошую позицию. Здание трёхэтажное. На первом этаже - кафедра корабельного питания и хлебопечения. Естественно закрыта. На втором - закрыто, там третий курс, они сейчас в Североморске на практике. На третьем - мы. Таким образом, по его расчёту, никто никуда и ниоткуда просочиться мимо него не сможет. Но куда там! Разве может тягаться в изобретательности и смекалке замначальника кафедры тактики с курсантом четвёртого курса, носящим тельняшку?! Нивжисть!
Способ был проверен и отработан поколениями! Корпус наш построен был почти сто лет назад и отличался от серых армейских казарм красотой архитектуры. Сам жёлтый (охровый), а барельефные украшения на нём - белые, золотые и голубые, барельефно же и выступают. Вот некоторые из них, не те, которые недавно были в виде украшений пригипсованы, а те, которые «с рождения» - аккурат подходили под балясины, коими мы пользовались, начиная с КМБ. Год от года всё реже, естественно. К концу четвёртого курса навыков «лазания по канату» Боцман не растерял, в его фигуре не прослеживалось и намёка на тучность. Поэтому он аккуратненько слез тыльной стороны фасада и как ни в чём не бывало «вырулил» на дежурного по училищу.
- Ну что, товарищ старшина, какой Вы там статьи? Это первой, да? А, ну да, первой, - ёрничая начал полковник - Вы уже готовы?
- Куда готов? - Боцман включил «тумблер «Д».
- На вахту, старшина. На гаупти-ическую вахточку, - улыбаясь сострил дежурный.
- А за что? Порядок же у меня, товарищ полковник!
- Порядок? Это Вы называете порядком? Бардак у Вас, товарищ старшина, а не порядок! У Вас люди лишние!
- Кто?
- Люди!
- Где?
- Не делайте из меня дурака, старшина! В подразделении! Вверенном Вам! Лиш-ние! Лю-ди! И попытайтесь мне пожалуйста объяснить как такое возможно?!
- Что «возможно»? - Боцман начал заигрываться.
- Откуда они могут быть?!
- Кто?
- Лишние люди! Во всех нормальных подразделениях, если вдруг в самоволке кто, не хватает людей! А у вас что?!
- Что?
- А у Вас они лишние!
- Так у меня и нет никого в самоволке, товарищ полковник.
- Точно нет?!
- Точно нет!
- А откуда тогда лишние люди?! Или Вы хотите сказать, что я уже считать по пальцам разучился?! От старости?!
- Ну что Вы, товарищ полковник! - Боцман играл с огнём.
- Может быть, Вы компанию мне составите?! Вместе посчитаем.
- Я готов!
- На гауптвахту?
- Если есть за что...

Посчитали на раз. Расход бил.
Потом на второй. Расход бил.
Постояли, посоображали, сверля друг друга глазами.
Ещё на раз посчитали - результат тот же.

Уходя, дежурный по училищу хохотнул:
- А ведь чувствую, что где-то вы меня всё-таки наебали, а? Матросы мля железняки...

о печении. корабельном



Кажется на третьем курсе, в начале очередной лабораторной работы по корабельному питанию и хлебопечению, наш замкомвзвода старшина первой статьи З******в, как положено, построив взвод и дав команды «равняйсь», «смирно» и «равнение на...», отрапортовал преподавателю:

- Товарищ капитан первого ранга, 213-я учебная группа на занятие по хлебопитанию и корабельному печению пострр-о-е...

Дальше не смог от собственного смеха.
Даже суровый сын Казани, д.в.н. начальник кафедры Забиров Фарид Файзуллович не смог удержаться от смеха и достал записную книжку.
А что уж с нами творилось!

Почти двадцать лет прошло, вспоминаю - смеюсь.

Ну не суки ли?


Почти в каждой роте курсантов был спортсмен. Иногда два или три. Не те спортсмены, которые после самоподготовки вечерами тягают железо, а те, которые вместо сампо - на тренировках за забором, т.е. в городе.

А некоторые, как часто думают о таких - фанаты, даже встают раньше. Например, за полчаса-час до подъёма разбудят его дежурный с дневальными и отправляется он наматывать положенные ему на сегодня километры. На завтрак - он в строю вместе со всеми, на занятиях - дремлет, приклеившись слюной к парте, на обед - тоже с ротой, а вот после обеда, когда все «простые смертные» отправляются на сампо или работы какие, вип-спортсмен идёт в город на тренировку.
Или к подруге.

Лето. Утро воскресенья, окна открыты, птички поют. Ни тебе снега, ни дождя, ни листьев - на территории делать нечего. Скукотища, в общем.

- Так, ну-ка идите-ка, спортсмена нашего разбудите, - дал команду дневальным дежурный, - Пора уже.
- Ты чё, Серёг, рано же ещё! Да и выходной сегодня...
- Ничё-ничё, пусть побегает!

Сказано - сделано.

- Колюнь, вставай! Вставай, Колюнь! Пора, пора уже! Вставай давай! - прошептал дневальный, потеребив спортивную гордость за плечо.

Коля встал, глаза закрыты, почти на ощупь сходил в гальюн, «на автомате» накинул тренировочные брюки с кроссовками и вышел из роты.

При этом так на шарпея похож был, точно с открытки! Даже странно, если чисто по физике: человек зацеплен сном за кровать, при этом поднимается не проснувшись - натягиваться кожа, вроде бы, должна))) а тут наоборот - сморщился весь, скукожился. Наверное, веки были сомкнуты в перехлёст.

Наблюдаем из окна. Колёк, поглядев по сторонам и ещё сильней сморщившись, побежал вперёд. Только голову чуть набок держит. Так сильно лицо наморщил.

Хохочем. Начинаем строить предположения о дальнейшем развитии событий. Уже совсем не скучно.
Хлопает входная дверь в казарму. Отставить смех. Всем заправиться. Это дежурный по училищу или помдеж его идёт. Нет, это Колька что-то возвернулся.

- Ух! Что-то мне сегодня не колдуется с утра! - сказка Филатова только появилась, её любили и цитировали все, даже пробитый спортсмен Коля, - Наверное, перетренировался. Отдохнуть что ли надо. С недельку...а то чё то...как-то...

Колин взгляд остановился на часах, что над тумбочкой дневального висят. Если не своим глазам, то уж ротным часам Коля верил свято. А они показывали, что до подъёма ещё больше двух часов.

Все кроме Колюни начали хохотать.

- Ссуки! Вот же ж блядь суки, а! Урроды!
-Тише, Колюнь, тише! Чего кричишь-то? Ребята спять, не буди народ. Воскресенье ж...
- Восс-скресс-сенье?! - глаза Коли вылезли, как у морского окуня, - Вот же ссуки! Ну и суки! Нет, ну не суки, а?! - словарным запасом Коля не очень отличался.

Мы уже не смеёмся, потому что нам немного стыдно. А всё-таки здорово, что Колюня всего лишь троеборец, а не рукопашник, к примеру.

Это сейчас видео камер полно и на мобильник можно снять, а тогда этого не было. Немного жаль.

А из умывальника, а после - из ленкомнаты, до самого подъёма слышалось: «Оттссуки! Ну и сууки!»

Отличный сон

Интересно получается. Нас, студентов физфака, преподаватели учат, как заставить "нечто" тяжелее воздуха летать. И вот она - военная кафедра. Где нас обучают, как это "нечто" сначала обнаружить, а потом сопроводить и уничтожить. Вот такой парадокс.

Сегодня у нас практические занятия. Значит, будем сидеть за ИКО (индикатор кругового обзора, проще - экран), делать вид, что сопровождаем цели.
По фильмам все уже видели: сидят такие хлопцы возле кругового индикатора. Индикатор рисует «самолетик», «вертолетик» и прочие «дельтапланы». Красота! Но только в фильмах. А на самом деле: сидишь ты возле кругового экрана и наблюдаешь отметку-точку от чего-то там летящего. Только точку. А что летит, определяешь по другим параметрам: скорость, курс, высота полета.
Задание на сегодня: сопроводить три цели. Сразу стало скучно: целей всего три. Вот на имитации «звездного» налета было нескучно. На каждого тогда приходилось от 12 до 18 целей. А тут всего три. Фи...
Занял самое выгодное место - «камчатку», крайний сзади ИКО. Преподаватель, м-р К. выключил свет в классе. Сегодня работаем самостоятельно, поэтому в классе тишина. Сделав жировым карандашом по три засечки от каждой из целей, пометив рядом номер цели, время и прочие параметры, решил прислушаться к своему организму. Организм требовал: спать! В темном классе меня, сидящего сзади, никто не видит. Уперся локтем в экран, подбородок - на ладонь. Закрыл глаза...

...Таким синим небо бывает только в конце мая. Самолет Ан-28. 4000 метров. Мы стоим в два ряда вдоль бортов, по 12 человек с каждой стороны. Я - замыкающий с правого борта. Моя задача, когда 11 парашютистов соберутся в «звезду», замкнуть её. И замкнуть быстрее, чем это сделает замыкающий с левого борта. Понесла-а-ась! Выхожу из самолета головой вниз, сразу набирая скорость. «Мои» уже почти сошлись, только парочка человек немного в стороне, но уже видно - секунда, и все 11 «состыкуются». Сегодня - я не буду заходить сбоку. Сегодня - я рискну, зайду на скорости сверху. Минимум секунду сэкономлю, а то и больше. Захожу сверху, и попадаю в «область затенения» от парашютистов. Проваливаюсь, больно бьюсь носом об чьи-то кроссовки. Поворачиваю голову, чтобы увидеть, об кого я так хорошо приложился, а там - солнце, в глаза бьет солнце...

Проморгался... Болит нос - это у меня голова с ладони соскользнула, и я прямо носом на индикатор плюхнулся. В классе включен свет - теперь понятно, откуда солнце взялось. Взглянул на экран, а там - мамочки, только две отметки осталось, третья уже куда-то улетела. Быстренько прикинув, которая из оставшихся отметок может соответствовать которой из начальных отметок, соединяю жировым карандашом прямой линией. Прикинув, куда могла улететь третья отметка, рисую в ту сторону прямую линию.
Пока преподаватель проверял первые «парты», успеваю нарисовать что-то типа засечек, рядышком с ними рисую цифры просто «от фонаря». Мне уже сегодня терять нечего, светит «неуд», который придется пересдавать. Потому, что я даже не знаю, правильно ли я соединил между собой отметки от целей. Может, пока я спал, какая-то из них направление изменила...
Преподаватель уже близко. Он явно недоволен. Поскольку уже обошел индикаторы отличников и не нашел того, что искал. В таком настроении - теперь мне точно двойку влепит. Ибо нефиг спать на практических занятиях, для этого лекции есть.
Подошел, стал у меня за спиной. Глаза аж блеснули. Только и смог вымолвить: - Все ко мне.
Я про себя успел подумать: вот он, мой позор. А он пальцем в экран показывает и говорит: - Внимательно посмотрите на экран! Вот что я от вас хотел видеть в результате сегодняшнего занятия! Курсант! Ставлю вам оценку «отлично». А теперь запишите тему нашего следующего занятия: «Воздушные коридоры».

Оценка - 1,55