Место несения службы в карауле представляло собой железобетонную бочку со стальными ставнями, установленную на металлических опорах в метре над землей. После ритуального приема объектов и ревизии печатей, часовой залезал в бочку, и закрывал люк в полу. С этого момента обогреватель на стене, прожектор над головой и телефон на полке были его лучшими друзьями на следующие два часа. Заинструктированные и замотивированные до предела, часовые настороженно вглядывались и вслушивались в темноту, сжимая в руках автомат, ожидая коварного нападения пособников вероятного противника, или на крайний случай, бандитских элементов, втайне лелея надежду о внеочередном отпуске. Однако пособники и элементы почему-то не спешили подставляться под пули и сидели дома, хамски игнорируя чаяния часовых. В таком напряжении проходила одна смена, вторая, третья. Потом напряжение отпускало и часовой мог позволить себе расслабиться. Тогда, во второй половине 90-х, в продаже не было еще не то что айфонов, а даже Сименсов А-35, поэтому на пост тайком проносились радиоприемники. Приемники были китайские, слабенькие, меньше ладони размером, с символической антенной и колесиком подкрутки, поэтому выбор более-менее нормального приема составлял буквально пару-тройку радистанций, среди которых выделялся неизменный «Маяк». После часа-двух ночи вещание и вовсе сходило на нет и часовому становилось совсем грустно.
Но пытливый ум нашел решение. Надо сказать, что вокруг поста, по периметру, была протянута тонкая проволока, которая была замкнута на блок питания, и должна была сигнализировать часовому при обрыве, а значит попытке проникновения. Но проволока эта охотно рвалась от ветра, падения веток, шишек, воздействия птиц и других естественных причин и техники отзывались об этой системе исключительно с помощью прикладной лингвистики. Кто-то одаренный в радио догадался отключить контур от питания и замкнуть его на антенну приемника. Всё! Проблем с приемом больше не существовало. На выбор были десятки радиостанций из нескольких регионов с идеальным качеством приема. Кто-то потом хвастался, что удалось поймать даже что-то забугорное. Антенна в несколько сот метров давала идеальный прием, и нести службу становилось гораздо веселее.

В бытность студентом, я часто ездил поездами домой с учебы и обратно. Так вот, однажды вроде в Пензе, села бабушка с горой вещей: сумок, вроде тех, которые тогда активно использовали так называемые "челночники", коробочек, авосек и рУкзаком, как она его называла. Рассказала, что живет она, мол в деревне, что у нее пятеро детей и восемнадцать внуков, и что каждому она из "центра" везет гостинец! И попросила она разбудить ее в час ночи, когда поезд на ее станции стоять будет. А стоит он там то ли минуту, то ли две. Завела будильник на командирских часах (умора!!!) и завалилась спать. Сказать, что бабушка храпела, означает не сказать ничего!!! Наверное весь поезд вибрировал от ее храпа до самого локомотива! В общем, улеглась она и храпит себе спокойненько. А мне, значит, теперь не спать - ее станцию караулить. Я лежал, лежал... уснул, разумеется. Просыпаюсь в смутной тревоге... понимаю,- поезд стоит. На часы - ЧАС!!! Я ее будить! Она спит и все тут! Женщина, попутчица, давай тоже ее расталкивать. Она вскочила, поняла, что проспала, хватает свой "рукзак", сумку и бегом в тамбур. Мы с ее кошелками за ней! Дверь вагона оказалась открытой, вокруг тьма... где-то издалека фонарь еле освещает низкий перрон. Она давай спускаться и тут, издав характерный свисток, поезд тронулся! Она на ходу спрыгнула, мы ей вещи подаем. И бегом за новой порцией ее котомок. Она за поездом бежит - мы ей вещи кидаем! От попадания в нее очередной тяжеленной сумки "мечта аккупанта" она со всего размаху ка-ак грохнется! Я кричу: "Извините!", а она так по-боевому вскакивает и бежит за удаляющимся поездом дальше! В общем, скинули мы ей все ее барахло. Шлейф от него растянулся, наверное, метров на двести! Фу-у! Закрыли дверь, закурили... Тут коридорная дверь открывается и на тускло освещенной сцене тамбура появляется заспанная проводница. Женщина-попутчица ей: "Как же вы можете спать?! У вас человек только что чуть станцию свою не проспал!!!". Проводница моргает сонными глазками, с плавно расширяющимися от ужаса зрачками и говорит: "Да вы ох..ли, мы-ж на два часа опаздываем!!!"...
Занавес!

Публикую с разрешения автора - капитана 1 ранга запаса Афонина А.А.


Земляки


Курсант первого курса «Поповки», впрочем, как и остальных «систем», представлял собой довольно жалкое зрелище:
-во-первых, слегка лысоват
-во-вторых, немного трусоват
-в-третьих, постоянно зажат и чем-то напуган.
Это, что касается внутреннего мира курсантика. Дополнением же сему образу служил внешний вид вчерашнего маменькиного сынка, посвятившего себя будущей суровой морской службе. Итак...
Ботинки - «прогары» (корабельная обувь матросов), весом под шестьсот граммов каждый; форменка «фланелька», похожая на старинный русский зипун; флотские брюки, напоминающие казацкие шаровары. Тельняшка, застиранная до дыр. Если сверху ещё нахлобучить бескозырку, которая норовила сползти на уши, то перед вами полный законченный портрет будущего героя-подводника или бравого надводника (кому как повезет в будущем). Представили! А кое-кто и вспомнил себя любимого. Недаром, первый курс назывался «Без вины виноватые». Как же такое «чудо» получалось из вчерашнего школьника? А вот так.
Как у хорошей хозяйки, ни одна тряпочка не выбрасывается, так и у наших отцов-командиров-интендантов, все изношенные старшими товарищами предметы формы одежды уходили на реставрацию в мастерскую. Далее по наследству передавались первокурсникам. На «фланельках» зияли заплаты, похожие на бухгалтерские нарукавники. У флотских брюк (на самой, извините, заднице) появлялась огромная заплатка. В «народе» её называли телевизором. В итоге получался первокурсник «для внутреннего пользования», то есть вышеописанная модель применялась только в стенах «системы». В город-то мы выходили одетые «с иголочки», поэтому наши знакомые девушки не видели никогда подобного убожества.
Офицеры и преподаватели, которые имели с нами дело ежедневно, на наши позорные «регалии» не сильно внимание обращали, главное для них было - качество наших знаний. Другое дело высший командный состав училища...
Для нас адмиралы: начальник и его заместитель были «небожителями», видели мы их только на парадах, да из окон аудиторий, когда они в тиши от курсантской суеты обходили свои владения. Естественно, глядя на нас с трибуны, во время прохождения воспитанников торжественным маршем, они и понятия-то не имели о заплатках и «телевизорах». Тем не менее, одному из них (заместителю), пришлось воочию познакомиться с творением училищной швейной мастерской, а «моделями» при этом выступили два «салаги»-первокурсника: ваш покорный слуга и друг его курсант Довбыш Володька.
Учебные классы и специализированные лаборатории училища были разбросаны по многим корпусам, переходы между которыми занимали достаточно много времени. А ежели курсант задерживался на перемене..., а вышеназванный первокурсник мог ещё и потеряться в этих коридорах и переходах. Короче говоря, чтобы не опоздать на очередную лекцию, надо было затратить немало физической энергии. Как правило, курсанты избегали переходов, а тем более перебежек через, так называемый, «адмиральский коридор», в котором располагались кабинеты «небожителей». Как назло, два выше упомянутых товарища, задержались в одной из аудиторий (конечно же, я уже не помню по какой причине), и для сокращения времени «перехода», вынуждены были перебежкой миновать этот чёртов «адмиральский коридор». Да, не тут-то было.
Прямо перед носом бегущих друзей открылась массивная дубовая дверь, и путь «торопыгам» перекрыла солидная, статная, высоченная фигура контр-адмирала Токаря - заместителя начальника училища. Недаром я начал с того, что первокурсники были, не столько лысоваты, сколько туповаты и тормознуты. Случись эта встреча на втором и далее курсах, друзья и не подумали бы останавливаться на крик даже САМОГО ГЛАВКОМА! А тут, два «салажонка» остановились, как вкопанные.
Адмирал:
-Стоять...!
Мы:
-Ееесть, стоять!
Адмирал:
-Кто такие? Какая рота?
-Одиннадцатая Буки рота, Курсант Афонин, Курсант Довбыш.
-Сдать военные билеты!

Что делать? Потянулись в рукав. Документы обычно носили в рукаве, чтобы не потерять. Карманы же в наших «телевизионных» брюках напрочь отсутствовали по причине старости оных. Дрожащими руками протянули драгоценные документы в лапы, как нам тогда показалось настоящему «инквизитору». Ведь без «военников» - прощай увольнения, здравствуй внеочередные наряды и т.п.
Адмирал спрятал мой документ в карман, надел очки и начал изучать Володькин.
Адмирал:
- Таак, с Полтавы, говоришь!
Володька:
- Так точно! Тщщ адмирал!
- На какой улице живешь, сынок?
Забрезжила небольшая надежда на благополучный исход этой неожиданной встречи «Сынок...». Как-то по домашнему прозвучало.
- На Красноармейской, тщщ адмирал.
- А дом какой?
- Двадцать пятый! Квартира номер Х.
- И Марию Сергеевну из квартиры номер У знаешь?
- Так точно, тщщ адмирал!
ЗЕМЛЯКИ... Эта дама оказалась сестрой нашего «инквизитора». Теперь надо было воспользоваться представившейся ситуацией и попытаться вернуть военные билеты. Надо знать Вовку! С быстротой молнии он вник в новые обстоятельства нашей пикантной ситуации и быстро-быстро начал рассказывать о прелестном родном городе Полтаве, о доброте душевной Марии Сергеевны и т.д. и т.п. Наш «небожитель» чуть не прослезился и протянул Вовкин военный билет законному хозяину. А я? Мой-то в кармане у адмирала.
Я, жалобно...
- Тщщ адмирал, а я из Кронштадта...
Не буду врать, ни я ни Володя не вспомнили через тридцать пять лет, что сказал на это жалобный стон курсанта Афонина Токарь, да только билет он и мне вернул. Тут бы и сказке конец, да только выполнив команду «кругом», повернулись мы к адмиралу своими «телевизорами» передом!
- Это, что за х/йня такая у вас на жопе?
- Заплатки, тщщ адмирал.
- Что б я этого позора больше не видел!
Мы-то, горемычные, что можем сделать? Что дали - в том Родину и защищаем...Нам прикажут - мы и шинель в трусы заправить сможем.
В общем, на благо двум салажатам пошла эта встреча с заслуженным человеком. Кому уж он там приказал, да только на следующий день выдали нам с Володей почти новенькие штаны без «телевизора». А своей упорной учебой довели мы их до состояния полной негодности и торжественно сдали в швейную мастерскую на реставрацию на благо новым поколениям «Поповцев».

публикую с разрешения автора капитана 1 ранга запаса Афонина А.А.


Курсант Фаловый


Дело было на «новом наборе» летом 1972 г. в родной «Поповке». В то время пока вся рота постигала «азы» шлюпочного дела, наше отделение как могло приводило в порядок казарму:- учились красить, белить циклевать... и, что самое интересное чистить «очки» (в простонародье - унитазы).
Так прошла приблизительно неделя. В это самое время рота начала ставить паруса..., а мы так и застряли на теоретическом курсе. Честно говоря, на шлюпочную базу не очень-то тянуло, мы уже привыкли к трудовой повинности. В «системе», освоились... Но пришёл час расплаты, надо было получать зачет по «парусу».
Утречком построились и в составе нашей в будущем «СЛАВНОЙ» 11-Б роты отправились в Нижний парк города Петродворца. Путь наш проходил по аллеям парка под пристальными, как нам казалось, взглядами весьма симпатичных девчонок. Пришагали мы к шлюпкам. Как водится, построились «По шлюпкам!». Забрались мы в неё родимую, сидим, ждём, смотрим на других.
«Рангоут ставить!»
Пробуем взгромоздить эту тяжеленную штуку (мачту), ... взгромоздили, смотрим, чё остальные делают. Начали ставить парус (ох и тяжелый же - гад). Поставили. А мне в руки верёвка досталась (в последствии, я узнал, что она фалом называется), а как крепить ее, извините, никто не знает. Нашелся один знаток - Игорёк - подсказал: замотали, завязали «на бантик», сидим, всё как у людей. В норматив уложились, радуемся!
«Руби рангоут!!!» Эта команда застала нас врасплох, не успели подсмотреть как это делают наши коллеги..., а «рубить» надо, причём быстро. Иначе «банан» схлопочем, зачет не получим. Соображаем. По идее надо потянуть за «верёвочку» парус и опустится... Развязали «бантик», хотели потянуть..., а тут как грохнется что-то сверху! Как долбанет по спинам товарищей курсантов!
Выбираемся... Это «что-то» - парус и реёк (толстая, тяжеленная деревяха). Выбрались. Тут как тут преподаватель кафедры морской практики капитан 1 ранга Серов (век его не забуду):
- Фаловый, ко мне!!!
Молчок...
- Фаловый, ко мне!!! Едрёнть!!!
Молчим «все вдруг». А он так пристально смотрит на меня и снова:
- Фаловый, ко мне!!!
Тут я понял. Что это он меня так специально обзывает, чтоб виноватым сделать, наверное. Встаю и по всей форме докладаю:
-Курсант Афонин.
А он мне опять:
- Ты - Фаловый?
- Нет, Я - Афонин!
- Ты, Фаловый! Едрёнть!!!
А это уже оскорбление. Я, конечно, понимал уже, что на флоте употребляют крепкие словца, но не ко мне же! Так мы препирались достаточно долго, пока мне с соседней шлюпки не объяснили, что Фаловый с Афониным - одно и тоже лицо. А ежели так, то эту конструкцию на товарищей обрушил я. И не видать мне зачета по парусу как своих ушей.
Дальше началось прилюдное «избиение» Фалового-Афонина (будущего капитана 1 ранга, кандидата технических наук). Построили всю роту, капитан 1 ранга Серов перед строем твердым голосом изрекает:
- Тщи курсанты!!! Сегодня произошел отвратительный случай! Курсант..., как тебя там? выйти из строя!
Выхожу.
Серов излагает суть отвратительного происшествия...
Тут я начинаю потихоньку понимать, что не видать мне флота ни Северного, ни моего будущего родного - Тихоокеанского. Хоть сквозь землю провалиться что ли, не тут-то было.
На следующем занятии всё начинается с порки фалового. Капитан 1 ранга Серов:
- Тщи Курсанты!!! Вчера произошел отвратительный случай! Курсант Фаловый, выйти из строя! Выхожу, склонив голову. Преподаватель излагает суть отвратительного происшествия...
Прошло три-четыре дня, капитан 1 ранга Серов:
- Тщи курсанты Курсанты!!! Вчера произошел отвратительный случай! Курсант Фаловый, выйти из строя!
Я начинаю понимать, что из училища меня пока не выгоняют и я могу хоть как-то постоять за свою честь. Отвечаю робким голосом:
- Я не Фаловый. Я Афонин» и было это не вчера, а позавчера...
- Молчать, товарищ курсант..фаловый!
Так избиение «Фалового» продолжалось до долгожданного зачета по шлюпочному делу. А наш «гвардейская» команда прошла все «азы» не только шлюпочного дела, но и все премудрости Северного, Тихоокеанского флотов и Лен ВМБ и дослужилась до высоких воинских званий от курсанта до капитанов второго и первого ранга.

Помню, когда в Киеве было 7 военных училищ (времена СССР еще) и были парады на Крещатике, приключилась такая история.

Идет коробка курсантов из танкового училища, впереди нее их генерал, красный как рак.
Красный он был от того, что из впереди идущей коробки курсантов авиаучилища, кто-то на веревочке из последних рядов тащит игрушечный танчик.
Он тарахтел по брусчатке метров сто. И все это перед танкистами.